Текст книги "Мой любимый враг"

Автор книги: Лина Озерова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

Глава 9
Сумасшедшая

Жерар мерял шагами свой кабинет, от окна к письменному столу и обратно. Люк из глубокого кресла хмуро наблюдал за отцом.

Лариса уже почти час спала в своей комнате, после пережитого потрясения ей дали снотворное. Жанна сидела у Ларисиной кровати, и никакая сила в мире не заставила бы ее отойти от дочери. Николь тоже была в своей комнате: ее заперли до приезда врача. Жерар уже позвонил в частную клинику, владелец этой клиники был ему хорошо знаком и согласился действовать приватно, без всякой огласки. Сейчас за Николь приедут и отвезут туда.

Отец и сын молчали – слишком страшным было случившееся, чтобы облекать его в слова. Потом Люк поднялся и направился к выходу. У двери обернулся и сказал тоном полувопроса-полуутверждения:

– Я пойду к ней?

Жерар остановился на полпути от окна к столу:

– Зачем? Как ты сможешь разговаривать с ней после того, что она сделала?

Люк пожал плечами:

– Не знаю.

– Но почему, почему! – Жерар снова заметался по комнате. – Почему?

Люк тихо сказал:

– Я тоже хочу задать ей этот вопрос. Так я пойду?

Жерар взглянул на часы:

– Врач должен приехать с минуты на минуту.

– Может быть, пойдем вместе? – спросил Люк.

Жерар непроизвольно сделал движение по направлению к двери, потом секунду поколебался, словно не решаясь, и безнадежно махнул рукой:

– Нет, я не могу, не могу. Не могу! Иди один.

Поднявшись по ступенькам, Люк остановился перед белой дверью с позолоченной ручкой в виде головы льва, – дверью, ведущей в спальню Николь. Прислушался: ни звука, ни шороха не доносилось изнутри. Люк тряхнул головой, отгоняя сомнения, вставил ключ и нажал на львиную голову, опасаясь, что Николь заперлась изнутри на щеколду.

Дверь без усилий отворилась.

Николь сидела на диване, сложив руки на коленях, как пай-девочка, и безучастно смотрела перед собой. Она даже головы не повернула на звук открывающейся двери.

Осторожно и медленно Люк подошел к дивану и опустился рядом с Николь.

– Почему ты это сделала? – тихо спросил он.

Николь хмуро взглянула на него и ничего не сказала. Люк подсел к ней поближе и попытался заглянуть в глаза:

– Почему, ну почему?

Она повернула голову:

– Ты в самом деле хочешь это знать?

– Конечно.

В ее глазах блеснул странный злой огонек.

– В самом деле хочешь? – теперь нечто зловещее было и в ее тоне.

– Да.

– Потому, что ты этого сделать не смог. Ты тряпка, слюнтяй и тряпка! – выкрикнула вдруг Николь и вскочила. От ее пассивной безучастности не осталось и следа.

Люк инстинктивно отодвинулся. Стремительно-внезапный переход от полной безучастности к дикой злобе не столько испугал, сколько удивил его. Такой он свою сестру никогда не видел. Растрепанная, с горящими глазами, с перекошенным от ненависти ртом, со следами от ногтей на щеках, – как он их сразу не заметил! – она была похожа на взбесившуюся рысь.

– Николь! Успокойся, успокойся, – сказал он как можно мягче и протянул руку, чтобы помочь ей сесть. Но на Николь его слова и жест произвели обратное действие: она в два прыжка очутилась у распахнутого окна и ухватилась пальцами за подоконник, да так крепко, что костяшки побелели.

– Не подходи ко мне! – выкрикнула она. – Не трогай!

«Господи, что с ней такое? – вот теперь Люк действительно испугался. – А вдруг она решила выброситься из окна?» Как неосторожно было с их стороны оставить его открытым!

– Николь, это же я, – тихо начал Люк, пытаясь как можно незаметнее, маленькими шажками, приблизиться к сестре. – Это же я, я не причиню тебе зла…

– Конечно, не причинишь, – вдруг совершенно спокойно сказала Николь. – Где уж тебе!

Она по-прежнему крепко сжимала пальцами подоконник, но судорога ненависти прошла, и теперь черты ее красивого лица словно застыли, окаменели. Однако глаза блестели яростным безумным блеском, и по подбородку медленно стекала струйка крови: Николь прикусила губу. Люку это спокойствие показалось страшней предыдущей вспышки.

– Ты слюнтяй, рохля, размазня, – с презрением выплевывала она в лицо брату. – Ты готов отдать все, что принадлежит тебе по праву, первой встречной шлюшке! Ты – де Бовильер! Или ты об этом забыл? Малодушный, трус малодушный! Что ж, если мужчины в нашем роду выродились, приходится действовать женщинам.

Люк оторопел от такого натиска:

– Но ты же раньше говорила… – он с трудом собирался с мыслями, – ты говорила совсем другое… И я думал, Лора тебе нравится…

– Как же, нравится! С чего это я позволю какой-то русской девице заграбастать наши деньги! Мои деньги!

Николь оторвала, наконец, руки от подоконника и медленно пошла навстречу Люку, говоря на ходу:

– С какой стати я должна терпеть в нашем замке, в замке, где жила и умерла моя мать, эту русскую с ее отродьем? Да у меня все внутри переворачивалось, когда я думала о том, что благодаря глупости нашего отца и твоей трусости наш род будет опозорен нечистой кровью! Для вас слава рода, и традиции, и родовая честь – пустяки! Старомодная чепуха! Кто теперь об этом думает? Так вот, – Николь ударила себя в грудь, – я об этом думаю, я! И я не позволила бы, чтобы место нашей матери, урожденной де Браси, графини Клотильды де Бовильер, заняла какая-то самозванка!

Теперь Николь стояла совсем близко от брата. Люку вдруг на секунду показалось, что это вовсе не Николь, а их мать – Николь сейчас была поразительно похожа на покойную графиню. И даже голос у нее стал точно таким же. Он отшатнулся и провел перед глазами рукой, словно отгоняя привидение. Николь поймала его руку и потянула вниз, усаживая Люка на диван. Потом сама села рядом с ним, придвинулась к нему близко, очень близко и жарко зашептала:

– Ты уже один раз сорвал мне все дело. Думаешь, мне легко было уговорить этого прощелыгу Бриссара сыграть в мою игру? Думаешь, легко?

– Ты о чем? – спросил Люк и вдруг понял: – Так это ты… Ты все затеяла?

– Конечно, идиот! Думаешь, стал бы Тони просто так увиваться за какой-то русской блондиночкой? Как же, больно надо ему! Да у него таких блондиночек пруд пруди! И потом, он рисковал своими отношениями с Анной. Правда, – задумчиво добавила Николь, – не очень-то и рисковал, все должно было пройти шито-крыто. А я бы перед Анной поручилась, что Тони отбрыкивался от русской нахалки руками и ногами, она сама за ним увязалась. Но ты же знаешь, какой Бриссар трус! Могу тебе сообщить, что убеждать его пришлось довольно долго.

– И чем же ты его… убедила?

– Веским аргументом в виде чека. И он еще торговался, скотина!

Несмотря на то что услышанное не укладывалось у него в голове, Люк не удержался от скептической усмешки:

– Ну, надеюсь, он не продешевил.

– Думаешь, я переплатила? – в безумных глазах Николь мелькнуло сомнение. – Может быть…

Люку стало совсем не по себе, но он старался держать себя в руках и не терять спокойствия.

– Ну хорошо, – медленно спросил он, – положим, Тони смог бы понравиться Лоре. А что дальше? Какой смысл во всей этой хитрой комбинации?

– Все очень просто, дурачок, – снисходительно пожала плечами Николь. – Влюбленные голубки сбегают от сурового родительского ока и едут в Ниццу или в Канны. Потом – в Марсель. Из Марселя Тони словно бы ненароком предлагает очаровательной Лоретте прокатиться в Алжир: Африка, экзотика и сообщение удобное, паром ходит два раза в сутки. Народу на нем – тьма, и документы особенно не спрашивают, особенно если ехать не французским, а алжирским.

Люк совершенно перестал что-либо понимать:

– Зачем в Алжир?

Николь усмехнулась:

– Ты знаешь, что Тони провел два года в Тиарете?

– Ну.

– У него там остались кое-какие связи, очень сомнительные с точки зрения законопослушного гражданина.

– Какие… связи?

Николь скривила губы:

– Русских блондинок без документов очень ценят в местных публичных домах.

Люк смотрел на сестру – и не верил своим ушам:

– В публичных домах? Так вы решили…

Нет, она действительно сумасшедшая, если ей это в голову пришло!

– Просто и гениально, правда? – засмеялась Николь. – А потом Тони возвращается и говорит, что они поссорились и Лора сбежала от него в Марселе.

– У вас бы все равно ничего не вышло, – заметил Люк. – Неужели ты думаешь, что отец и Жанна не стали бы ее искать? Да они бы всю Францию вверх дном перевернули…

Николь радостно подхватила:

– И все равно бы не нашли. Уж Тони-то мастер на такие фокусы. Ее следы потерялись бы в Марселе, а об Алжире никто бы и не подозревал.

– Ну хорошо, – медленно сказал Тони, – даже если бы ты устранила Лоретту, к чему это привело бы?

– Ну, во-первых, я вернула бы себе свои деньги. – Николь откинулась на спинку дивана и как будто расслабилась. – А во-вторых, и в главных, неужели ты думаешь, что эта идиотка Жанна согласилась бы праздновать свадьбу, потеряв свою обожаемую доченьку? Как бы не так! Свадьба бы откладывалась, откладывалась, а уж я бы позаботилась, чтобы она вообще не состоялась.

– Как?

Николь хитро прищурилась:

– Все тебе скажи! Не знаю еще как, но уж поверь, что-нибудь бы придумала!

– У тебя бы все равно ничего не вышло.

– Вышло бы, вышло, – упрямо сказала Николь и вдруг помрачнела. – Все из-за твоей глупости сорвалось…

– Слава богу.

Люк поднес руку ко лбу и вытер выступившие на нем крупные капли пота.

– Ну, ничего, – Николь снова наклонилась вперед и схватила брата за руку. – Ты понимаешь, у меня был в запасе еще один гениальный план. Действительно гениальный! Если бы все получилось, мы бы сразу избавились и от дочки, и от матери. Лора оставляет записку, что уезжает в Москву, так?

– Так… – машинально повторил Люк. Он уже потерял всякую ориентацию. Ему казалось, что все происходящее – сон, кошмар, который длится, длится и никак не закончится, хотя давно пора просыпаться…

– А в Москву по ее билету полетела бы я! Светлый парик, немного косметики – никто бы не разобрался. Долетела до Москвы и следующим же рейсом назад. Только уже под своим собственным именем и в своем обличье.

– Николь…

– Нет, ты послушай! Отец с мадам возвращаются, читают записку, ждут звонка – звонка нет. Тогда они сами звонят в Москву – там тоже никого нет. Мадам в панике уезжает вслед за дочерью. Если бы начали расследование – мадемуазель Лора из Парижа улетела, это подтвердила бы и стюардесса, и таможенники. Добралась до Москвы и там канула, никаких следов. На работе ее никто не ждал, вся история с болезнью шефа – сплошной вымысел. Знаешь, почему она так торопилась уехать, знаешь?

Николь выдохнула последние слова прямо в лицо Люку. Ее безумные глаза были так близко от его глаз, что Люку показалось – еще немного, и он сам заразится от сестры сумасшествием.

– Николь… – прошептал он, делая слабую попытку отстраниться. – Николь, послушай…

– Нет, это ты послушай, – пальцы Николь, схватившие Люка за запястье, были ледяными. – Знаешь, почему она уехала? А я знаю. Я у нее все вытянула, все. У ее бывшего любовника сын покончил жизнь самоубийством, и этой дуре хотелось быть рядом с ним. Ха-ха, отличный повод! Любовнику наша дорогая Лоретта, естественно, о своих намерениях не сообщила. Ты понял? И получается что?

– Что? – Люк чувствовал себя перед Николь, как кролик перед удавом.

– Получается, что у нее были какие-то тайные причины для исчезновения. И причины эти не здесь, а в России. Записку она написала сама? Сама. Значит, врала по собственной воле. В самолет села сама? Тоже сама, ее не похищали и не заставляли. Значит, и искать ее будут не здесь, во Франции, а дома, в Москве. – Николь рассмеялась мелким нервным смешком. – И пусть бы искали. А, как я уже говорила, ее мамаша никуда из Москвы на шаг не тронется, пока не разберется, что случилось с обожаемой доченькой. Опять-таки свадьба откладывается. А я делаю так, что со временем она совсем отменяется…

Николь мелко захихикала. Сейчас она напоминала Люку шакала Табаки из книжки Киплинга «Маугли», любимой книжки его детства. Он вдруг некстати вспомнил, что сама Николь «Маугли» терпеть не могла…

Люк высвободил руку – прикосновение холодных пальцев Николь было ему неприятно. И в то же время ему было ее безумно жаль – такое вот странное сочетание жалости и отвращения…

– Николь…

Он сам не знал, что хотел сказать. Просто позвал ее по имени, словно прощался с ней…

И вовремя. Дверь распахнулась, и в комнату вошел врач в сопровождении двух санитаров.

Люк выскочил на лестницу, зажимая руками уши, чтобы не слышать криков Николь. Все-таки она была его младшей сестренкой, и он любил ее. Любил, несмотря ни на что…

Эпилог

– Мам, а можно Чихлику еще один пирожок?

Маленький Андрюша возник на пороге кухни. К груди он прижимал большого белого плюшевого слона.

– Думаю, нет, – Лариса присела перед сыном на корточки. – Он съел уже пять пирожков и у него может заболеть животик. Давай подождем до обеда, хорошо?

Андрюша вздохнул и жалостливо посмотрел на мать:

– За обедом невкусно. Ну, мам?..

– Нет.

– Тогда дай морковку!

Получив морковку – одну на двоих, мальчик и слон удалились, а Лариса вернулась к прерванному занятию. Курица стояла в духовке, борщ булькал на плите, еще теплые пирожки с мясом, с грибами и с капустой «отдыхали» на доске под полотенцем… Осталось сделать гарнир к курице – это будет рис с луком и с морковкой, порезать овощи для салата – остальные закуски уже готовы – и можно накрывать на стол.

Интересно, понравится ли Владику ее фирменное блюдо – рыба под маринадом? Кажется, с томатной пастой она переборщила… Фу, какие мелочи приходят в голову!

Странно, что она почти не нервничает. А ведь от того, как пройдет сегодняшний обед, зависит многое, очень многое…

Сегодня в первый раз Владик перешагнет порог их с Андреем дома. И увидит, наконец, своего младшего брата, которому через месяц и семь дней уже исполнится четыре года.

И ее увидит. В первый раз за все эти годы.

Тогда, шесть лет назад, когда она вернулась из Франции к Андрею, так не похожему на себя самого, подавленному и растерянному, Владик встречаться с ней не захотел. У Андрея тогда были странные отношения с сыном: словно они поменялись местами, и старшим стал Владик. Он принимал решения, не советуясь и даже не оставляя отцу права голоса. Поставил всех перед фактом: перевелся на заочный и уехал на год метеорологом на маленький остров на Онежском озере. Потом вернулся и опять уехал – в Гарвард, слушать курс по психологии. Собственно, этот выбор можно было предугадать – тогда единственным человеком из прошлой жизни, с которым Владик поддерживал отношения, была Марина Львовна. Даже когда он жил на острове, они постоянно переписывались по «аське». А отцу он ни разу не написал, не позвонил. Хотя когда Лариса с Андреем поженились, он передал через Марину Львовну, что все прошло и он действительно желает им счастья. После острова и перед Америкой, в те короткие два месяца, что Владик провел в Москве, они с Андреем встречались, но в дом к ним Владик не приходил и Ларису отказался видеть – мягко, необидно, но отказался.

Обучение сына финансировал Андрей, – но Владик сказал, что это деньги в долг, за несколько лет он все выплатит, только на таких условиях…

А в последний год опять все изменилось. Не резко, не вдруг, но отношения между Владиком и Андреем, похоже, совсем наладились. И когда Лариса открывала электронную почту, то постоянно находила там «мейлы» от Владика. Всегда Андрею, и никогда – ей. Правда, приветы исправно передавал.

Ирина перебралась к сыну в Америку и там чувствовала себя вполне комфортно. В конце концов обосновалась в Лос-Анджелесе и недавно вышла замуж за хозяина литературного агентства.

А Лариса с Андреем были просто, непритязательно счастливы. Особенно когда родился маленький Андрюшка. Лариса сидела с сыном – она решила «довести» его дома лет до пяти, а потом выйти на работу, но не в свое туристическое агентство, а к Андрею. Его фирма процветала, и Лариса увлеклась пиаром – кое-какие ее идеи уже имели успех, и Андрей поощрял ее увлечение. Вот только если бы Владик ее окончательно простил…

Стол был накрыт, Андрюшка облачен в новый синий костюмчик, который так шел к его голубым глазенкам и к льняным волосам – прямо мальчик с рождественской открытки. Сама Лариса спешно «заканчивала лицо», когда в дверь позвонили. Раз, еще раз – коротко и длинно, их с Андреем условный звонок. Сердце екнуло и покатилось куда-то, но Лариса справилась с глупым сердцем и твердым шагом направилась в коридор. Следом выскочил Андрюшка, волоча Чихлика за хобот.

Она нервно поправила волосы, распахнула дверь. Андрей, какая-то девушка… И высокий широкоплечий парень – Владик? Это Владик?! Ничего общего с тем мальчиком, который существовал в ее памяти.

– А ждут ли здесь гостей? – спросил Андрей.

Парень улыбнулся и перешагнул порог.

– Ну, здравствуй, – элегантный букет роз перекочевал из его рук в руки Ларисы. – Ты замечательно выглядишь. А это, я так понимаю, Андрей-младший? – Владик присел перед Андрюшкой на корточки. – Привет!

– Здравствуй, – важно сказал Андрюшка и выставил перед собой слона. – Мы с Чихликом тоже про тебя знаем.

Владик подхватил Андрюшку на руки, подкинул (Андрюшка ухнул от восторга) и повернулся к девушке:

– Видишь, какой у меня брат? А это, – он, улыбаясь, посмотрел на Ларису, – это моя подруга Джулия.

И девушка – невысокая, ладная, явно с примесью негритянской крови – протянула Ларисе узкую прохладную ладошку…

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.