Текст книги "Мой любимый враг"

Автор книги: Лина Озерова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Во-вторых, развод означает потерю статуса. Одно дело – быть женой преуспевающего бизнесмена, и совсем другое – разведенной женщиной, рассчитывающей только на себя. Конечно, есть немало дамочек-феминисток, которые принципиально не принимают ни от кого поддержки, но Ирина к таким не относилась. У настоящей женщины, у умной женщины, считала она, всегда должен быть мужчина, который может о ней позаботиться. А искать нового мужчину в ее возрасте хлопотно, да еще неизвестно, найдешь ли столь удобный вариант.

Нет, ни о каком разводе не может быть и речи!

Но, подумала вдруг Ирина, если Андрей действительно захочет развестись, она вряд ли сможет ему помешать. Главный козырь – сын – теперь уже не действовал. Квартира? Андрей спокойно может купить себе еще одну. А что еще? Чем она располагает, чтобы сохранить его за собой?

В голову ничего не приходило. Ирина даже пожалела о благословенном времени парткомов и профкомов, когда достаточно было пригрозить муку заявлением в соответствующий орган, чтобы удержать в лоне семьи. «Аморалка» отнюдь не способствовала карьерному росту. А теперь всем все пофигу – хоть каждый месяц переженивайся, общественность в личные дела не вмешивается… Идиоты!

Почувствовав, что от этих мыслей она впадает в состояние тихой паники, Ирина открыла бар и плеснула себе в стакан приличную порцию «Джонни Уокера». Пригубила, поморщилась, – неразбавленное виски слегка обожгло горло. Сделала еще глоток – внутри разлилось привычное и приятное тепло. Все-таки спиртное – лучший способ успокоить взвинченные нервы.

Устроившись в кресле с «Джонни», она попыталась расслабиться и хорошенько обмозговать ситуацию с разных сторон. «Итак, Андрей неуязвим. А значит… Значит, нужно действовать по-другому. В конце концов, любовный треугольник имеет не две, а три стороны. И если Андрей неуязвим, можно попробовать нейтрализовать соперницу. Причем нейтрализовать любыми средствами, на войне как на войне. А для этого нужно… Хорошая мысль!»

Ирина кинулась к телефону и лихорадочно стала набирать Ритин номер. Занято, занято… Сколько можно трепаться! А вот, наконец! Услышав ленивое Риткино «Алло», Ирина без всяких предисловий выпалила:

– Я хочу сама посмотреть на нее. Ты можешь мне это устроить?

Ритка сразу поняла, о чем речь.

– Не зна-аю, – протянула она. – Надо подумать.

Глава 5
Изнанка светской жизни

Вернисаж в «Арт-Фэнтези» был похож на все другие вернисажи. Разве что ВИПов – очень важных персон – на нем было меньше, чем полагается. Но это не потому, что «Арт-Фэнтези» котировалась ниже, чем, например, «Дар» или (в свое время) «Реджина». Просто июнь – не самый удачный месяц, тусовка разъезжается по круизам и гастролям. Но зато почти все оставшиеся в Москве светские львы и львицы присутствовали на этом вечере. Еще у входа Лариса сразу заметила дочь знаменитого в семидесятые годы актера Алису Вехову, прославившуюся тем, что первый муж увековечил ее имя в сценарии культового фильма, второй снял в скандальном клипе, а третий (вроде бы не муж, а только бойфренд) в настоящий момент раскручивал ее как поп-звезду. Наверное, поэтому Алиса стояла рядом с Миком Славянским, музыкальным критиком и законодателем музыкальной моды. В жизни Мик был еще импозантнее, чем на телеэкране: легкий летний пиджак ловко сидел на его высокой представительной фигуре, но галстука по случаю жары не наблюдалось и верхние пуговички рубашки под пиджаком были вольно расстегнуты. Однако эта вольность ничуть не портила общего впечатления томного аристократизма – Мик словно источал некие флюиды, заставляющие окружающих сразу и безоговорочно признавать его превосходство.

Чуть в стороне, но близко к Мику отирался ведущий попсовой программы на ТВ-6 Вахтанг Аришвили – так шакалы бегают за тигром. В мире искусств Вахтанг был мелкой сошкой, «шестеркой», его основное назначение – «гнать волну», то есть поднимать шум, когда скажут и против кого скажут. Вахтанг сменил имидж: вместо свисающих до пояса светлых слипшихся патл он коротко постригся и теперь бритым затылком, яркой рубашкой и золотым медальоном, болтающимся на груди, здорово напоминал владельца кооперативного киоска.

Народу было довольно много, но Олег, однако, чувствовал себя здесь как рыба в воде. Поздоровался за руку с каким-то типом в вышитой косоворотке, расцеловался с яркими девицами синтетического вида, потом долго хлопал по спине длинноволосого малого в черном, восклицая при этом: «Старик, сколько лет!» Малый был немедленно представлен Ларисе и Николь и оказался Александром Бартеневым, довольно известным художником-примитивистом. У примитивиста с Николь тут же завязалась оживленная беседа, и они отошли в сторонку, словно забыв о существовании Ларисы и Олега. Впрочем, это типично для тусовки: долгий разговор противоречит законам общения, рассчитанного на скольжение по паркету, рокировку собеседников и невесомый «смол ток». Николь и Бартенев проговорят минут пять, а потом он передаст ее другим собеседникам. Хотя Николь никого здесь не знает, скучать ей не придется – и на минуту в покое не оставят. Она француженка, и в этом все дело. Отечественные творческие личности всегда вьются вокруг заграницы. Чем черт не шутит, думает каждый из них, а вдруг эта дамочка при случае замолвит за меня словечко где надо и удастся «слупить» какой-нибудь грант или организовать выставку или хотя бы съездить на халяву в Париж…

Ирина фланировала между гостей, улыбаясь мужчинам, целуясь с дамами, принимая приветствия и комплименты, стараясь каждому сказать что-то приятное. Безупречно причесанная, безупречно накрашенная, в элегантном вишневом костюме и с лучезарной улыбкой на губах, она казалась воплощением идеала светской женщины.

К ней подошла Рита Мезенцева, разумеется, Рита не пропускала ни одного мало-мальски заметного вернисажа в «Арт-Фэнтези». После душевного поцелуя и радостных восклицаний она наклонилась к Ирине и, понизив голос, сказала:

– Это невероятно, но она здесь.

Ирина сразу поняла, о ком говорит Рита, но на лице ее ничего не отразилось. По-прежнему мило улыбаясь, она поправила рукой свою безупречную прическу и спросила:

– Где?

– Посмотри чуть налево, ближе к выходу. Блондинка в белом, рядом во-он с тем квадратным молодым человеком с хвостиком.

Ирина незаметно взглянула в ту сторону. Очевидно, под «молодым человеком с хвостиком» подразумевался Олег Былинский, художник, приведший к ней позавчера ту француженку.

– Видишь?

– Да. Спасибо, что показала.

Рита смотрела на Ирину с жадным любопытством:

– И что ты собираешься делать?

– Посмотрим, – уклонилась та от ответа, – сейчас, во всяком случае, ничего.

– Ну что, – сказал Олег, – пойдем посмотрим, где здесь шампанское дают?

– Пойдем, – Лариса хотела взять его под руку, но он ловко уклонился.

Шампанское выносили на подносах и ставили на низкие овальные столики в углах зала. Поскольку вечеринка только начиналась, принесенные фужеры сразу разбирали и столики быстро пустели. Правда, ненадолго, всего на минуту-другую, до следующего появления официанта. В очередной «разнос» Олег успел-таки ухватить фужер себе и Ларисе.

– Держи! По-моему, это «Брют». У Иришки всегда все по первому классу.

Лариса небрежно приняла фужер и сразу отпила глоток. Вообще-то она знала, что шампанское на приемах подают совсем не для того, чтобы его пили. Просто с бокалом в руках удобнее позировать фотографу. И потом, как написал один хороший журналист, «пузырьки шампанского воплощают игристую прозрачность бытия, состоящего из чистого удовольствия». «Ну, положим, – подумала Лариса, – чистое удовольствие – это иллюзия для стороннего наблюдателя». Люди вокруг нее не отдыхали, а работали, неустанно работали на свой имидж. Но самой Ларисе от этой вечеринки ничего не нужно, и фотографы ее снимать не собираются. А шампанское – хоть какая-то компенсация за бездарно потраченный вечер. Уж это-то маленькое удовольствие она сегодня непременно получит.

Лариса обернулась к Олегу, хотела спросить, кто во-он та личность непонятного пола с фуражкой на голове, но не успела и рта раскрыть. Олег, не обращая на нее внимания, сосредоточенно искал глазами кого-то в толпе. Видимо, нашел, потому что лицо его просветлело, он тронул Ларису за локоть:

– Извини, пожалуйста, мне нужно кое-что обсудить вон с тем человеком.

Сказал и, даже не дожидаясь ответа, стал лавировать по направлению к толстому пожилому господину в белом костюме. Приглядевшись, Лариса с удивлением узнала Василия Янина – того самого, из ресторана «Руслан», члена клуба «Дазн». Ого, какие люди заходят на постмодернистские хеппенинги!

Она понаблюдала, как Олег беседовал с Яниным, разговор был недолгим, Янин отмахнулся от Олега, как от надоедливой мухи. Но потом Олег вместо того, чтобы вернуться к ней, подошел к одной компании, потом к другой, и Лариса в конце концов потеряла его из виду.

Поняв, что осталась одна, Лариса в первый момент почувствовала себя довольно неуютно. На таких тусовках все обычно друг друга знают, мужчины приветливо и громко здороваются, дамы преувеличенно радуются встрече и непременно демонстративно целуются. Народ собирается кучками и группками, и гости томно фланируют от одной кучки к другой. Одиночка, случайно попавший на тусовку и не обладающий разменной монетой кивков и улыбок, ощущает себя чужим на празднике жизни. Олег мог бы хоть в этот вечер побыть джентльменом», – с досадой подумала Лариса. Понятно, что его исчезновение – маленькая и недостойная месть за позавчерашнее, за то, что она отказалась продолжать их нелепые отношения. Что ж, для нее не новость, что Олег самолюбив, обидчив и мнителен, как женщина. И так же мстителен, большой пакости, конечно, устраивать не будет, но по мелочам насолит. Вот сейчас и подвернулся подходящий случай.

– Очень рада вас видеть. Спасибо, что пришли.

Олег, польщенный таким подчеркнутым вниманием хозяйки вечера, галантно склонился к Ирининой руке:

– Вы, как всегда, совершенно очаровательны.

– Как вам Пухов?

– Неподражаем.

– А что это, – поинтересовалась Ирина, – я не вижу вашей протеже?

– Николь? О, она сразу стала нарасхват. Вы не ошиблись, решив устроить ей выставку.

Ирина взмахнула накрашенными ресницами:

– Ну, ничего еще твердо не решено… Можно задать вам нескромный вопрос?

– Да ради бога!

– Николь – ваша подруга?

Олег неопределенно улыбнулся, явно довольный этим предположением:

– Ну…

– Вижу, вы времени зря не теряете, – лукаво погрозила пальчиком Ирина. – И француженка, и сюда пришли с красивой женщиной. Кстати, я ее, по-моему, не знаю. Кто она?

– Лариса? Просто моя приятельница. Кстати, с Николь меня познакомила именно она. Николь – Ларисина сводная сестра по отцу.

– Да что вы говорите! Как интересно… – Ирина опустила глаза и загадочно улыбнулась.

Подойдя к столику с напитками, Лариса взяла себе бокал шампанского и огляделась в надежде, что увидит хоть одно лицо, знакомое не по телеэкрану. Нет, никого…

В группке, стихийно образовавшейся в двух шагах от Ларисы, обсуждали животрепещущие новости моды. Лариса прислушалась: говорили о показе последней коллекции японки Комаки Моримото, восходящей звезды «от кутюр». Она уловила имя Моримото, и ей стало интересно. Лариса случайно видела репортаж с этого показа: модели показались ей отчасти забавными, но в основном нелепыми.

– Вроде бы ее вещи есть в бутике «Житройс» на Манежной, но я еще не видела, – призналась брюнетка в мешковатом балахоне, вероятно, обозначающем вечернее платье.

– И много потеряла. Прелесть что такое! – восхитилась другая девица, как две капли воды похожая на первую, в почти таком же балахоне, но не брюнетка, а рыжая. – Девиз – не помню, как это звучит в оригинале – что-то вроде «Долби»… Так называется какая-то рептилия. И коллекция у нее под девизом этой рептилии, можно сказать, в ее честь.

Молодой человек гомосексуального вида томно заметил:

– Дорогая моя, «Долби» – это название звукосистемы.

– Ну, не важно, – отмахнулась девица. – Главное – отказ от привычного и безоговорочное принятие нового. Как змея сбрасывает кожу. Женщина должна быть женщиной, поэтому – решительный отказ от стиля «унисекс».

– Вот и хорошо, – ядовито сказала хорошенькая миниатюрная женщина. На ней было отлично сшитое светлое платье для коктейлей. – А то сейчас со спины не поймешь, мальчик перед тобой или девочка.

Женщина метнула в сторону молодого человека быстрый взгляд и добавила:

– Да и с лица иногда тоже…

– Вот-вот, и мужики этим недовольны, – подхватила брюнетка в балахоне. – А миром все-таки правят мужики. И миром моды, в конце концов, тоже.

– Ну уж нет, – не согласилась рыжая. – Ведь кутюрье-то ориентируются на женщин, стараются им угодить…

– А женщины стараются угодить мужикам. Вот и получается – женская мода создается для того, чтобы мужики получали удовольствие.

– Ну так они его и получают, – рыжая вернулась к первоначальному предмету обсуждения. – Знаешь, у Моримото все модели очень секси. Гипюр, кружева, натуральный шелк и бархат. И обязательно хотя бы одна супердорогая вещь: бриллиантовые сережки, или кольцо, или колье. Но тут тоже важно чувствовать меру.

– От последней детали мужики особенно придут в восторг, – скептически заметила дама в платье для коктейлей. – За бриллианты-то платить придется им. Впрочем, как и за все остальное.

– А вот тут ты не права, – авторитетно сказала брюнетка. – Современная женщина сама покупает себе одежду. На деловые костюмы брать деньги у мужика просто неприлично. Так поступают содержанки и домохозяйки, а они сейчас не котируются. От мужчины же настоящая женщина принимает в подарок либо роскошные мелочи – супердорогое белье и украшения – либо автомобиль, коттедж за городом, Рождество в Лондоне и Новый год на Сейшельских островах, ну и прочие тому подобные вещи.

– А шуба? – опять съехидничала дама. – Шиншилла или норка относятся к роскошным мелочам или проходят по категории автомобиля?

– Дарить шубу – это банально. Раньше сказали бы – это слишком по-купечески. Перефразирую – слишком по-новорусски.

Дама пожала плечами:

– Ну а я не столь утонченна, и, если бы мой друг подарил мне шиншилловый палантин, я не сочла бы это дурным тоном.

– А я так и на норку согласна, – усмехнулась рыжая. – Я не столь передовая…

Ларисе надоело слушать эти норково-шиншилловые откровения, и она потихоньку переместилась к другой группе. Здесь обсуждали что-то вроде международных новостей.

– Слышали? – воскликнул низенький коротышка с аккуратной кругленькой лысиной на затылке. – До чего народ дошел! В Голландии издали чистую газету. Я тоже так хочу. А то требуют сто строк в каждый номер, вот и отдувайся.

– Как это – чистую? – недоумевающе спросила девушка в белой рубашке и джинсах. Черты лица у нее были чуть монголоидные, и на глаза спадала длинная косая челка. Лариса вспомнила, что видела эту девушку в «Акулах пера» – вроде бы она из «Московского комсомольца», и имя у нее какое-то странное…

– Очень просто, – весело сказал коротышка. – Два чистых газетных листа, без единой строчки.

– А название?

– Нет. Даже цена не проставлена.

– Какая прелесть! – воскликнула девушка и с чисто женской непосредственностью поинтересовалась: – А сколько же она стоит?

– Один доллар.

– И покупают?

– Еще как!

– В наш век стрессов… – авторитетно сказал небритый молодой человек в бесформенном свитере крупной вязки («И как ему не жарко», – подумала Лариса), – в наш век стрессов это очень полезное мероприятие. Если бы люди могли прожить хотя бы день без новостей, этот день продлил бы им жизнь на год.

Коротышка беспечно махнул рукой:

– Да фиг с ними, со стрессами. На самом деле просто работать неохота. Я понял это еще в девяносто первом, когда был первый путч и ГКЧП. После того как все кончилось, в редакции закатили грандиозную пьянку. И вот посреди всеобщего ликования меня вдруг осенило: елки-палки, это ж какая малина кончилась! Да этот путч – как маленький отпуск. Позавчера я встал – пошел на митинг, за свободу бороться, вчера – опять на митинг, при святом деле. Весело, шумно, девушки на тебя как на героя смотрят! А вот завтра встану – и никакого веселья, никаких девушек, изволь садиться к компьютеру и выдавать положенное количество строк.

Костлявая блондинка, похожая на скаковую лошадь, кокетливо погрозила длинным худым пальцем:

– Ты, Юрочка, известный лентяй.

– А я и не отрекаюсь, – легко согласился коротышка, – лентяй. Надо эту идею с пустой газетой продать нашему главному. Да что там продать – подарить, всучить насильно!

Коротышка был Ларисе очень симпатичен, и она уже приготовилась слушать, о чем он будет говорить дальше, как вдруг кто-то тронул ее за плечо:

– Здравствуйте.

Неужели у нее здесь тоже отыскались знакомые? Лариса обернулась: перед ней стояла высокая худощавая брюнетка. Суперкороткая стрижка, дымчатые очки в пол-лица, маленькое платье стрейч винного цвета. Полные губы брюнетки были накрашены ярко-красной помадой, такого же оттенка лак покрывал длинные острые ногти.

– Вы меня не узнаете?

Лариса смотрела на нее, вежливо улыбаясь:

– Простите, нет.

Брюнетка сдернула очки:

– А теперь?

Лариса вгляделась пристальнее – бог мой, это же та самая мадам из «Пингвина»! Только тогда она была не брюнеткой, а золотистой шатенкой, и без очков. Их знакомили, они даже чуть-чуть поболтали… Как же ее зовут?

Лариса чуть покраснела и неуверенно спросила:

– Вы Рита, если не ошибаюсь?

– Не ошибаетесь, не ошибаетесь, – рассмеялась Рита, демонстрируя крупные белые зубы. – Понимаю ваше замешательство, при нашей первой встрече я была другой масти.

– О, вы сейчас выглядите ничуть не хуже!

– Ну уж, рассказывайте! Черный цвет, конечно, не совсем мой, но что делать! Страсть к переменам меня погубит! Сегодня утром решила поэкспериментировать, и вот результат!

Рита фамильярно взяла Ларису за руку и повлекла к столику с шампанским.

– Вы здесь одна?

– Нет, с приятелем.

– С Андреем Ростиславовичем?

– Нет, не с ним.

– Ах, так… – Рита отпила маленький глоток, – Кстати, странно, что Максимова нет здесь. Вы не знаете почему?

Лариса недоумевающе взглянула на собеседницу:

– А почему Андрей Ростиславович должен здесь быть?

– Как это «почему»! Ведь «Арт-Фэнтези» фактически принадлежит ему.

На Ларисином лице отразилось такое искреннее изумление, что Рита могла быть довольна произведенным эффектом.

– Вы не знали?

– Нет. Я вообще и предположить не могла, что Максимов имеет хоть какое-то отношение к… ну, к художественному миру.

– Он сам – нет.

– Тогда как же… – Лариса запнулась на полуслове. Мысль, вдруг пришедшая ей в голову, была до того абсурдной, что просто не могла оказаться правдой.

– Хозяйка галереи – его жена, – прощебетала Рита.

У Ларисы ноги подкосились. Однако невероятным усилием воли ей удалось сохранить на лице выражение спокойного интереса.

– Да?

– А он вам разве не говорил? – Рита явно наслаждалась возникшей ситуацией.

– Нет. Просто, вероятно, к слову не пришлось, У нас деловые отношения.

В Ритиной улыбке можно было явно прочитать: «Как же! Так я тебе и поверила!» Однако вслух она проговорила:

– Жаль, жаль. А хотите, я вас сейчас представлю? Ирина – очень милая женщина, между прочим, моя хорошая приятельница, – Рита огляделась по сторонам: – Куда она подевалась? Может быть, в другом зале? Пойдемте посмотрим.

Она опять потянула Ларису за руку, но та мягко и решительно высвободилась:

– Спасибо… Но я сюда пришла с другом и потеряла его из виду. Мне нужно найти его и сказать пару слов.

Отделавшись от Риты, Лариса постаралась поскорее под прикрытием чужих спин пробраться к выходу.

Конечно, она не стала искать Олега. Напоследок быстро обежала глазами зал в поисках Николь, ее тоже не нашла, повернулась и вышла на улицу. У нее просто сил не было дольше здесь находиться.

Если бы Лариса знала, что в это же время наверху разыгрывалась сцена, имеющая к ней самое непосредственное отношение…

Кабинет хозяйки галереи был небольшим, но весьма изящным. Светлая комната, в которой были все необходимые офисные принадлежности – компьютер, факс, ксерокс и тому подобное, – но которая не выглядела так бездушно-казенно, как офисы бизнесменов, состряпанные по западному образцу. Отпечаток личности владелицы кабинета лежал на всем его убранстве. А владелица явно была склонна к эклектике и эпатажу. По крайней мере именно так расценивала Николь коллекцию слоников и ярко раскрашенных свиней-копилок на полке.

Ирина откинулась в кресле и положила ногу на ногу. На свою собеседницу она не смотрела, целиком сосредоточившись на игре бликов в бокале с красным вином.

Николь прошлась по комнате, остановилась перед полкой, на которой рядком выстроились семь мраморных слоников, один меньше другого, и раскрашенная свинья-копилка:

– Какая прелесть! Интересно, а сейчас у вас можно достать такие вещи?

– С трудом, – вежливо улыбнулась Ирина. – В шестидесятые-семидесятые они продавались на любом рынке.

– Мода – великий пожиратель обыденности, – Николь взяла в руки старшего слоника и, разглядывая, поставила его себе на ладонь. – Странно, – только вчера вещь казалась тебе лишней и ненужной, а сегодня она входит в моду и тут же становится недоступной и желанной. Нужно сбыть неходовой товар – сделайте так, чтобы он вошел в моду. А не можете сделать – ждите. Через десятилетие мода сама за ним вернется.

– Интересно, – протянула Ирина. – Это ваша мысль или прочитали у великих?

Николь рассмеялась, блеснув великолепными зубами:

– Для великих это слишком банально.

Она поставила слоника на место, повернулась и пристально посмотрела на Ирину. Веселье с ее лица как будто губкой стерли, оно стало жестким и напряженным:

– Послушайте, давайте говорить начистоту. Вы ведь пригласили меня сюда не для того, чтобы выслушивать наблюдения о моде и времени?

Ирина отставила бокал и выпрямилась:

– Нет.

Взгляды двух женщин скрестились, как блестящие клинки фехтовальщиков. Поединок начался.

– Для чего же тогда? – медленно спросила Николь.

– Мы с вами договорились о вашей возможной выставке в конце сентября, ведь так? – Ирина умело подчеркнула голосом слово «возможной».

Николь кивнула, давая понять, что уловила намек и ждет продолжения.

– Я могу гарантировать вам освещение выставки в прессе и на телевидении.

Николь пожала плечами:

– Для меня важен сам факт персональной выставки в Москве и наличие буклета. Что же касается остального… Извините, но во Франции не читают вашу прессу и не смотрят ваше телевидение.

– Хорошо. Безусловно, буклет будет издан на отличной бумаге и с качественной полиграфией. Кроме того, можно дать статью о вас и о вашем творчестве в международный информационный вестник «Женщина и культура». Он поступает во все страны Западной Европы и в Штаты. Материалы о культурной жизни России готовит в него моя добрая приятельница. Как вам такая идея?

– Я буду вам очень благодарна, – сказала Николь. – Однако, очевидно, моя благодарность должна будет выразиться не только в словах, но и в каких-то более осязаемых формах?

Ирина улыбнулась:

– Вы имеете в виду деньги для меня лично? Я взяток не беру. – Заметив, как брови Николь иронично поползли вверх, Ирина спокойно пояснила: – Не потому, что считаю взятки безнравственными, а потому, что мне это ни к чему. Вам, может быть, неизвестно, что галерею «Арт-Фэнтези» финансирует мой муж?

– Нет. Мне это неизвестно, – так же спокойно ответила Николь. Потом выдержала паузу и спросила: – Так чего же вы хотите?

– Ваша сводная сестра, – Ирина снова взяла бокал с вином. – Вы хорошо ее знаете?

– Не очень. Только то, что рассказывал мой отец. С ней лично я познакомилась совсем недавно.

– И как? Она вам понравилась?

– Милая девушка, – дипломатично сказала Николь.

– Милая, – недобро усмехнулась Ирина. – Вы, случайно, не знаете, какие у нее планы на будущее? Она не собирается перебраться во Францию насовсем?

– Насколько я знаю, нет. Да и зачем? У нее здесь хорошая работа, мать оставит ей квартиру, не бог весть что, но, по российским меркам, говорят, вполне приличную… Кроме того, мне показалось, у нее в Москве есть мужчина.

– Подумаешь, – передернулась Ирина. – Мужчина – не якорь. Сегодня один мужчина в Москве, завтра – другой в Париже. В Париже-то лучше.

Николь пожала плечами:

– Но если мужчину в Москве она любит, то вряд ли согласится променять его даже на парижанина.

Ирина передернулась еще заметнее:

– С чего вы взяли, что любит? Она вам говорила?..

– Нет, – Николь быстро взглянула на собеседницу. В этом взгляде словно искра промелькнула, – я повторяю – мне так показалось. Возможно, я ошиблась.

Она выжидательно смотрела на Ирину. Однако та молчала, разглядывая на свет рубиновую жидкость. Потом произнесла словно нехотя:

– Я бы хотела, чтобы эта девушка исчезла из Москвы.

– Исчезла?

– Ну, даже если она и не собирается навсегда во Францию, погостить-то она к вам непременно поедет?

Николь кивнула.

– Скоро?

– Мы планировали уехать из Москвы вместе через пять дней. Потом мадам Жанна останется во Франции, а Лора через пару недель вернется обратно.

– Но ведь за две недели многое может случиться. Она может захотеть усовершенствовать свой французский и поступить в лингвистическую школу. Может отправиться путешествовать по провинции. Может, наконец, влюбиться…

Лариса сделала многозначительную паузу, выжидательно глядя на Николь. Но Николь покачала головой и скептически улыбнулась:

– …и впоследствии выйти замуж за француза? Маловероятно.

– Почему же?

Николь пожала плечами:

– Это раньше европейцы охотно женились на ваших соотечественницах. Теперь мода на русских жен прошла – они капризны, ленивы и склонны к истерикам. А, кстати, во Франции вообще эта мода никогда особенно не процветала.

Ирина вздохнула:

– Жаль. Но ведь замужество – не единственный возможный способ.

– Да? – вежливо спросила Николь.

– У вас ведь много друзей? – помолчав, ответила вопросом на вопрос Ирина.

– Много.

– И у вашего брата, надеюсь, тоже. И вы, конечно, захотите ее с ними познакомить.

Ирина словно размышляла вслух.

– Все может быть, – обронила Николь. Ее глаза неопределенно блуждали по комнате.

– И вы могли бы попросить кого-нибудь из своих друзей слегка поухаживать за вашей новой сестренкой, – Ирина поставила, наконец, бокал с вином на столик и выпрямилась. – Она в чужой стране, мало того, вошла в чужую семью… В таком положении любая женщина с радостью примет опеку мужчины. А вы, в свою очередь, могли бы одному из них намекнуть…

– Мне кажется, Лора достаточно привлекательна, чтобы вызвать интерес у мужчин просто так, без всякого дополнительного намека с моей стороны…

– …намекнуть, что с ней можно не церемониться.

Теперь Ирина смотрела Николь прямо в глаза. Губы ее сузились в тонкую линию, а лицо исказилось от долго сдерживаемой ненависти. На миг светская дама превратилась в разъяренную тигрицу, готовую к прыжку. Николь с любопытством наблюдала за этой метаморфозой. Сама она по-прежнему была холодна и сдержанна. Не отводя взгляда от горящих Ирининых глаз, она негромко, но твердо спросила:

– Так чего именно вы хотите?

– Я хочу, – процедила Ирина, – чтобы она навсегда осталась во Франции. Но, если этого не произойдет, я хочу, чтобы она была безнадежно скомпрометирована. И чтобы у меня были веские доказательства ее… ну, скажем так, недостойного поведения.

Ирина на секунду опустила ресницы, а когда снова подняла их, ее лицо вновь стало непроницаемым. Так на секунду открывается печная дверка, позволяя увидеть пламя. Дверка захлопнулась – и снова о бушующем огне можно только догадываться.

– Может быть, я хочу слишком многого? – холодно спросила она.

– Почему? – вполне натурально удивилась Николь. – Ваше желание реально и осуществимо. Только давайте сформулируем точнее. Во-первых, вы хотите, чтобы моя сводная сестра не вернулась в Москву. Я не знаю, зачем вам это надо, и не хочу знать. Назовем это вашим капризом. Во-вторых, если она все-таки вернется, за ней вслед должен прибыть некий пакет с пикантными фотографиями или другими доказательствами ее… – Николь усмехнулась, – как вы изящно выразились, «недостойного поведения». Я правильно вас поняла?

Ирина молча кивнула.

– Так вот, – продолжила Николь, – ваши желания мне ясны. А что вы предлагаете мне взамен?

Ирина пару минут помолчала, словно прикидывая в уме свои возможности.

– Во-первых, чисто финансовая выгода – все расходы по вашей персональной выставке в Москве галерея возьмет на себя.

Николь смотрела на нее спокойно и почти равнодушно:

– Спасибо, возможно, я это приму. Хотя вообще-то я вполне платежеспособна. А во-вторых?

– Во-вторых, большая статья в международном культурном бюллетене и обещанная статья в «Женщине и культуре».

– Прекрасно. А в-третьих?

Ирина подняла брови:

– Разве этого мало?

Николь подняла глаза к потолку:

– Как сказать. Конечно, ваши предложения приятны', но не… как бы выразиться поточнее?.. Не необходимы для меня.

– Чего же вы хотите?

Николь прошлась по комнате, снова остановилась перед полкой со слониками:

– Нет, все-таки они прелестны! – Потом повернулась к Ирине и посмотрела на нее в упор: – Я слышала, вы в хороших отношениях с Энтони Андерсом?

– Мы знакомы, – сдержанно сказала Ирина.

– Мне нужна выставка у него в галерее.

– Мы знакомы не настолько хорошо.

– Вот как? А я слышала – достаточно для того, чтобы он… м-м… ну, скажем так, прислушался к вашему мнению.

– Вы так считаете?

– Мало того, я в этом уверена.

Ирине с трудом удалось удержать на своем лице выражение холодного безразличия. Удар был нанесен мастерски, ниже пояса. Ох, ну и штучка эта француженка! Интересно, откуда она узнала?.. Самой Ирине крайне неприятно было вспоминать ту историю. Энтони Андерс, весьма влиятельная личность в европейском художественном мире, владелец галерей в Париже, Лондоне, Риме и Вене, навестил в прошлом году и российскую столицу. В его честь в «Арт-Фэнтези» закатили грандиозный прием. Андрея тогда в Москве не было, и Ирина, почувствовав себя совсем свободной, пустилась во все тяжкие. Она стала любовницей Андерса. Он увез ее в какой-то загородный дом, кажется, даже наркотики ей давал, – иначе она не могла объяснить, почему пошла на подобные штуки. Энтони любил нетрадиционный секс – у Ирины до сих пор начинаются приступы тошноты при мысли о том, что он с ней проделывал… Уезжая, Андерс сказал, что, если Ирине что-либо от него понадобится, он постарается выполнить ее просьбу. В благодарность за доставленное удовольствие…

Ирина вздохнула:

– Хорошо, я вам это устрою.

Николь улыбнулась и кивнула:

– Отлично. Значит, нашу сделку можно считать состоявшейся. Потому что это сделка, не так ли?

Ирина дипломатично улыбнулась, но ничего не ответила.