Текст книги "Узоры на коже (СИ)"
Автор книги: Лина Манило
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
13. Полина
Он так и не признался, куда именно везёт меня, как до сих пор не назвал своего имени. А я сижу на мотоцикле за его спиной и вместо того, чтобы паниковать, улыбаюсь, словно малолетняя дурочка. Мне хорошо с ним, хоть он и закрыт на все замки, захлопнут окованной железом крышкой при всей своей кажущейся простоте. Но я далеко не идиотка и никогда ею не была и понимаю, что с Брэйном вряд ли может быть просто. Есть внутри него что-то, что никак не поддаётся пониманию, и это незнание пугает, но и манит, точно мёд муху. Ох, не увязнуть бы всеми лапами.
Кто он на самом деле? И почему меня так тянет к нему, хотя я мало похожа на ветреную девицу, которая прыгает в постель к каждому, кто проявит к ней интерес. Но Брэйн мне нравится так сильно, что дышать забываю рядом с ним, и это новое для меня чувство будоражит.
Держу его так крепко, словно он может раствориться вместе со своим мотоциклом, и я останусь совсем одна на пустынной ночной дороге. Но мне мало просто уцепиться за его талию и приникнуть всем телом к широкой спине. Мне хочется быть настолько близко, насколько не была до этого ни с кем. И это чувство, в общем-то, новое для меня пугает до умопомрачения. Я, всегда ставившая на первое место карьеру, несусь на полной скорости по ночному шоссе чёрт знает куда с почти незнакомым парнем. И вся эта затея может очень плохо кончиться, если хорошенько подумать.
Нет, я не синий чулок, не ханжа и не сухарь – бывали в жизни разные случаи, чего греха таить. Но всегда – подчеркиваю – всегда я держала всё под контролем и искала пути мирного отступления, не позволяя любым отношениям перерасти во что-то большее, причинить боль, разрушить. Наверное, я трусиха, раз убегала раньше, чем могла почувствовать к кому-то любовь.
Но Брэйн…
С ним всё иначе, с ним чувствую себя другой: отчаянной и смелой, раскованной и сексуальной. А главное, уверенной, что именно здесь – рядом с ним – мне самое место. Не странно ли? По мне так очень.
Тем временем, мотор постепенно перестаёт реветь аки брачующийся орангутанг, и мотоцикл плавно съезжает с пригорка. Смотрю вокруг, и сердце замирает, какая кругом красота. Не сдерживаю восхищённого возгласа, когда глазам открывается потрясающий вид на ивы, окунающие свои тонкие ветви в безмятежные воды озера; на небольшую лодку, слегка покачивающуюся у берега чуть вдалеке и на деревянный домик с покатой крышей, что почти скрыт от посторонних глаз за деревьями и разросшимися кустами, покрытыми молодой бледно-изумрудной листвой. Луна вышла на небосвод, проливая на землю бледный свет, который делает всё нереальным, сказочным. Кажется, что вот сейчас, из-за того дальнего куста, выйдет волк и, втянув носом воздух, начнёт выть на небесную головку сыра, в надежде хоть когда-нибудь быть правильно понятым мирозданием.
– Знал, что тебе понравится.
Брэйн улыбается, но на этот раз не торопится подходить и смущать меня своим присутствием. Он словно пытается дать привыкнуть к этой почти мистической красоте, и я благодарна за это.
– И откуда ты всё знаешь? – спрашиваю, не глядя на него. Мне почему-то неловко и немного страшно. Но не того, что сделает со мной, а того, на что сама могу оказаться способна.
– Потому что я грёбаный экстрасенс, – хмыкает, а я чувствую на себе его обжигающий взгляд: ощупывающий, жадный. – Но на самом деле я просто слишком опытный, наверное.
Его честность шокирует. Но в глубине души ведь нравится его прямота и открытость, уверенность в себе и лёгкость. Он знает себе цену и цену своим поступкам. Наверное, именно этого мне всегда и не хватало в мужчинах, что вились кругом: внутренней силы, целостности и недёжности.
– Насколько могу судить, ты совершенно этого не стесняешься, – говорю, стараясь, чтобы он понял: я ничего не имею против его прошлого. Оно есть у каждого, тем более, что я и сама давно не ребёнок и уж точно не монашка.
– Делать мне больше нечего, – говорит, делая шаг в мою сторону. Настолько длинный, что его хватает сократить расстояние между нами до опасного минимума. – Не люблю строить из себя того, кем не являюсь.
– Хорошее качество.
– Отличное, – говорит и слегка дует на мой затылок. – Во мне этих хороших качеств не перечесть.
– Позёр.
– Есть немного.
От его дыхания – лёгкого, почти невесомого – кажется, что все внутренности свились в тугой клубок, из-за которого в лёгких молниеносно заканчивается воздух. Чуть приоткрываю рот, чтобы сделать хоть один маленький вдох, а Брэйн повторяет сладкую пытку, от чего в глазах темнеет.
Так стоп. Что происходит? Если на меня так действует простое дуновение, то что будет, соберись он снова меня поцеловать?!
Вдруг сильные руки опускаются на мою талию, притягивая к мощному телу, а Брэйн наклоняет голову и целует меня в шею за ухом, от чего сладкая дрожь проходит по позвоночнику, а мир вокруг вертится и кружится в адской пляске. Этот поцелуй лёгок и невесом, почти невинен, но способен вывернуть наизнанку.
– Пошли, ты замёрзла, – его голос у самого уха, интонация обжигает до самого дна, провоцируя и волнуя.
– Да? – удивляюсь, потому что совершенно этого не заметила. Да мне наоборот жарко!
– Да, – кивает и снова целует, на этот раз в шею.
Мне не хочется, чтобы он останавливался и до головокружения хочется, чтобы остановился. Потому что это переходит всякие границы. Почему мы, как только остаёмся наедине, сразу начинаем вытворять, чёрт знает что?! Почему почти не разговариваем, ничего не обсуждаем, а только лишь целуемся и обнимаемся, словно именно в этом и состоит смысл жизни? Это ненормально, так не должно быть. Люди – не кролики, они ещё и общаться обязаны друг с другом.
Обо всём этом размышляю, пока Брэйн, взяв меня за руку, широкими шагами идёт к домику.
– Мои ноги, вообще-то не настолько длинные, как у некоторых, – ворчу, поглядывая на своего поводыря. Тот лишь хмыкает и, остановившись, подхватывает одной рукой меня под задницу и поднимает над землёй.
Вскрикиваю от неожиданности и стремительности его действий и инстинктивно обхватываю за шею.
– Так лучше? – спрашивает, а в голосе притаилась улыбка.
– Значительно, – киваю, прислушиваясь к своим ощущениям. Мне и правда нравится то, что он делает.
Мне слишком сильно всё нравится и от этого сводит зубы. Разум кричит, что я должна быть осторожна. «Беги, Поля, беги», – надрывается здравый рассудок, а жаждущее романтики сердце перекрикивает противным голосом: «Дерзай, крошка! Один раз живём!»
М-да уж, да моё сердце – ещё тот авантюрист.
И чёрт с ним, мне уже не пятнадцать, в двадцать пять, могу позволить себе быть такой, какой могу и хочу, а не такой, как положено. Мне уже давно нужно перестать оглядываться по сторонам и начать уже делать то, чего всегда хотела.
Но такого ли как Брэйн я всегда хотела?
Такого странного, неоднозначного? Парня, который рисует дивные картины и возит девушку к озеру? Кидаю мимолётный взгляд на Брэйна и понимаю, что только здесь хочу быть, только с ним и нигде больше.
А дальше уже не мои проблемы.
У меня, у нас есть эта ночь, а загадывать в будущее отказываюсь, впервые хочется думать настоящим.
– Чего притихла? – спрашивает и, не замедляя шаг, сильнее прижимает меня к своему боку.
– Красиво здесь, – отвечаю первое, что приходит на ум. Не буду же я рассказывать ему, что обдумывала, чем именно мы будем заниматься этой ночью.
А ещё в голове мелькает мысль, что совсем не помню, какое на мне бельё. Так, хватит!
– Так я и поверил, что ты о цветочках да о деревцах думаешь.
– Твои проблемы, – огрызаюсь, на что Брэйн хмыкает и тихо смеётся.
– Грубиянка какая, – замечает, ставя меня на землю.
От этих скачков вверх вниз у меня скоро мозг в кашу превратится. А ещё рядом с Брэйном дышать тяжело, почти невозможно.
До слуха доносится тихий плеск волн, шелест задетой лёгким ветром листвы, и ощущаю, что вот именно сейчас, в этот самый момент мне так хорошо, как не было уже очень давно. Иногда ведь для того, чтобы почувствовать себя немного счастливее, нужно просто остановиться, оглядеться вокруг и понять, что жизнь-то на самом деле прекрасна. Просто мы не хотим этого замечать.
– Мне нравится, когда ты такая, – говорит Брэйн, и его тихий голос вибрирующими потоками проходит по венам. Кажется, ещё немного, и я почувствую биение его сердца в своей груди.
– Какая? – смотрю на него снизу вверх и вижу лёгкую улыбку на пухлых губах и отражение лунного света в ореховых глазах. – Я разная бываю.
– Вот именно это мне в тебе и нравится: с тобой никогда не угадаешь, что именно ждать в следующий момент. Ты одной рукой притягиваешь, а другой отталкиваешь.
– А тебе как больше нравится?
Господи ты, боже мой, я что, флиртую с ним? Мать моя, да я кокетка! Совсем башкой двинулась.
– Мне по-всякому нравится, если дело касается тебя, – усмехается Брэйн и касается пальцами моих волос. – У тебя когда-нибудь были длинные волосы?
– Да, – киваю, холодея внутри от его невесомых прикосновений. – Буквально в прошлом году подстриглась.
– Зря, – произносит, чуть растягивая слово, – хотя мне нравится твоя стрижка.
– Не многовато ли слова «нравится» в нашем диалоге? – улыбаюсь и чуть прикрываю глаза, когда он проводит пальцами по моему лицу, осторожно очерчивая линию нижней челюсти.
Миллиметр за миллиметром он приближается к моим губам, и вот большой палец проходится по контуру губ. Раскрываю глаза: мне хочется видеть всё в этот момент. Смотрю на мужественное лицо Брэйна, словно высеченный из камня подбородок, покрытый лёгкой тёмной щетиной и лишний раз убеждаюсь, что он слишком красивый, хотя вряд ли кто-то из знакомых разделит это утверждение. Но плевать, пусть думают, что хотят, снобы.
– Какого цвета твои волосы? – спрашиваю, а он улыбается, растягивая губы, а на щеках появляются ямочки. – И как тебя вообще зовут? Ты так и не сказал.
Последний вопрос вырывается мимо воли, но я не жалею: хочет и дальше играть в таинственного мистера и загадочного господина, тогда пусть проваливает ко всем чертям. Я не в анонимном секс клубе партнёра себе на ночь ищу, в самом деле.
– Как много вопросов, – улыбается, продолжая исследовать пальцами моё лицо. Отмечаю про себя, что у него очень нежная кожа на ладонях. Этот факт почему-то почти лишает воли, и мне отчаянно хочется, чтобы Брэйн коснулся и других участков кожи.
Мне не нравится, что рядом с ним становлюсь безвольной тряпкой, но ничего не могу с собой поделать: Брэйн – первый мужчина в моей жизни, кого так сильно хочу, что даже ноги становятся ватными от одной мысли, каким он может быть, когда падают все барьеры.
– А ответы? Ответы будут?
– Конечно, – кивает и зарывается ладонями в мои волосы, взъерошивая их на затылке и массируя кожу головы. – Первое: я шатен, но очень тёмный, почти брюнет, но на солнце разницу видно. А зовут меня Павел.
– Паша?
– Спасибо, что не Павлик, – смеётся, глядя на меня искрящимися от веселья глазами. – Терпеть не могу, когда так называют. Уж лучше вообще никак.
– Хорошо, не буду, – обещаю и протягиваю руку вверх, чтобы коснуться его подбородок. Никогда не имела привычку трогать чью-то щетину, а тут захотелось. Странные желания, на мой взгляд. – А ещё, что тебе не нравится?
– Предательство, опоздания, ожидания и болгарский перец.
На секунду задумываюсь, а когда смысл сказанного доходит до меня, смеюсь.
– Болгарский перец? – спрашиваю сквозь смех. – Серьёзно?
– А что здесь такого? – наклоняет голову чуть в сторону, но рук из моих волос не убирает, и с каждым поглаживанием кажется, что могу в любую секунду растечься лужей по земле. – Отвратительный овощ, пища дьявола.
– Однако, – смеюсь и делаю небольшой шаг назад. Его руки на секунду замирают в воздухе, а потом он складывает их на груди, пристально глядя на меня, точно размышляя, что делать дальше.
Мне нужно показать ему, что я имею волю к сопротивлению, хотя это и наглая ложь. Но он не может залезть мне в голову.
– Пойдём, покатаемся? – спрашивает Брэйн, когда я делаю ещё один шаг назад. – Ночь такая чудесная, самое время прокатиться на лодке.
Ох, мамочки. Если ещё и на лодке буду с ним кататься по озёрной глади, то точно не смогу устоять, реши он проявить бо́льшую инициативу. Но мозг мой совсем разжижился, наверное, превратившись в вязкую субстанцию, потому что вместо категоричного отказа медленно киваю.
14. Брэйн
Мне кажется, сейчас загорюсь, до того она меня возбуждает. Хочется снова прислонить её к дереву и целовать, целовать, пока не взмолится о пощаде, и даже тогда, боюсь, не остановлюсь. Она – чёртов маленький магнит, от которого не смогу оторваться, даже если очень захочу. Кровь, обжигающей нутро кислотой, несётся по венам, вскипает, вспенивается бушующими волнами, от чего почти перестаю соображать. Одно лишь понимаю: Полина будет моей, чего бы мне этого ни стоило.
Я веду её к чёртовой лодке, хотя в мечтах тащу, схватив на руки, в дом и бросаю на кровать. Она нужна мне: рядом, во мне, на мне, подо мной. Хочу целовать каждый сантиметр её стройного тела, гладить шелковистую кожу, впитывать каждой порой её вздохи и стоны удовольствия. Наплевать, кто у неё был раньше. Даже если её сердце отдано другому – наплевать. Сделаю всё, чтобы она выкрикивала только моё имя, а обо всех остальных забыла, словно их и не было.
Да, я самоуверенный говнюк, но я всегда делаю только то, что хочу. А сегодня я хочу Полину. И уверен, что это желание не испарится с рассветом. Хрен его знает, во что это всё выльется, но отступать не люблю, да и не умею.
– Раз ты сегодня так охотно отвечаешь на вопросы, – говорит Полина, когда мы подходим к берегу, а я, отпустив её руку, наклоняюсь и отвязываю лодку, – скажи: чей это домик? И лодка?
– Мои, – отвечаю, помогая Полине залезть внутрь.
Она вскрикивает, когда лодка под её ногами начинает слегка покачиваться, а я хватаю Полю за талию, чтобы не упала. Не хватало, чтобы шею себе свернула.
– Аккуратнее, – говорю, не выпуская её из объятий, – упадёшь в воду, я-то тебя вытащу, но только потом не удивляйся, что сорву твои мокрые шмотки, глазом моргнуть не успеешь.
– Отпусти, – шепчет, и её дыхание обжигает грудь даже сквозь футболку. – Я просто не ожидала, что она так шатается.
– Бывает, но всё равно аккуратнее.
Нехотя отпускаю Полину, напоследок проведя рукой по её предплечью. Чёрт, эта персиковая кожа доведёт меня до инфаркта. Никогда не думал, что простое прикосновение может стать такой мукой. Но насколько мучительно, настолько же и сладко.
Охренеть, да я долбанный романтик!
– Ну, что? Поплыли в сказочную страну? – смеюсь, глядя как Полина чуть вздрагивает от звука моего голоса. Моя девочка хочет меня, даже если сама этого пока не понимает.
– Греби давай, много разговариваешь, – в голосе прячется улыбка. – Давно мечтала попасть в сказочную страну, а то в реальности не так весело, как в детстве казалось.
Хмыкаю, медленно киваю и беру в руки вёсла. Отталкиваюсь ими ото дна, и лодка плавно и размеренно начинает своё путешествие по озеру.
– А о чём ты мечтала в детстве? – Полина заламывает бровь, удивлённо глядя на меня. – Что? Мне, правда, интересно.
– Да?
Неужели не верит?
– А ты думала, я тебя сюда просто трахнуть привёз? Нихрена подобного, не только для этого.
– То есть возможность нашего секса ты всё-таки не исключаешь? – улыбается, но по побелевшим костяшкам, сжимающих борта лодки пальцев, понимаю, что она нервничает.
– Полина, я тебя хочу до темноты в глазах. Думаю, сойдёт в качестве ответа.
– Бесстыдник какой.
– Ха! Знала бы ты, какое кино у меня крутится перед глазами, когда вижу тебя, не выбирала бы такие мягкие формулировки.
Улыбаюсь, заметив, как округляются её глаза, а пухлые карамельные, сладкие, что чёртов гранат, губы складываются в идеальную букву «О».
– Ты вообще хоть иногда думаешь, о чём говоришь?
– Я отвечаю за каждое слово, что говорю тебе. Но робеть и краснеть не буду – не в моих правилах. Да, я хочу тебя. Настолько, что спать могу только на спине с того момента, как мы познакомились. Мне уже давно не шестнадцать, я люблю секс, но такого со мной не было, наверное, со школы. А может быть, и тогда не случалось.
Когда заканчиваю свою речь, Поля чуть слышно фыркает и отворачивается, но тонкие пальцы продолжают сжимать лавочку под ней. Как бы мне хотелось, чтобы она сейчас сидела на моих коленях, а не напротив. Усиленно работаю вёслами, что тот обезумевший викинг в поисках сокровищ, с одной целью: хоть как-то расслабиться и переключиться на что-то другое. Срочно нужно успокоиться, потому что, когда она сидит так близко и далеко одновременно мне не до этой сраной романтики. Лишь хочется выбросить на хрен эти палки, рывком пересечь разделяющее нас расстояние и смять хрупкое тело собой, чтобы ни дышать, ни двигаться не могла, а только лишь тихо стонала.
Но, слава всем забытым богам, в моей черепной коробке ещё проскакивают здравые мысли, чтобы позволять себе такие выходки посреди озера. Да и не насильник я, чтобы набрасываться на девушку. И пусть она, знаю точно, хочет меня не меньше, не могу позволить себе таких выходок. Просто потому, что с Полиной мне хочется быть нежным.
– Молчишь?
– А что я должна говорить? – спрашивает, не поворачивая головы.
– Ну, не знаю… – делаю вид, что размышляю. – Например, что чувствуешь ко мне то же самое.
– Ага, держи карман шире, – уголок её очаровательных губ ползёт вверх, но она пытается сдержать улыбку, хоть видно, что ей это даётся нелегко.
Я молчу, делая вид, что не замечаю, как Полина рассматривает меня украдкой из-под полуопущенных ресниц. Из-за лунного света, заливающего озёрную гладь, могу видеть её лицо, шею, тонкие руки в мельчайших деталях.
– Ты замёрзла? Ты снова, кажется, дрожишь.
– Ключевое слово: кажется, – улыбается. – Мне тепло, правда.
– А почему тогда дрожишь?
– Не знаю, – пожимает плечами, чуть тряхнув головой, из-за чего непослушный локон, который свёл меня с ума в день знакомства, снова падает ей на лицо, закрывая один глаз.
Да пошло он всё к чертям. Бросаю вёсла и, чуть привстав, протягиваю руку и заправляю волосы ей за ухо. Лёгкий аромат ванили и корицы, смешанный со свежестью майской ночи, доносится до обоняния, от чего хочется сгрести девушку в охапку, закинуть себе за плечо и вытащить на берег. Сажусь обратно, сцепив зубы, хватаюсь за вёсла и, спустя пару минут, мы оказываемся в самом центре озера.
– Красота… – протягивает Полина, и восхищение отражается на её лице: чистое, почти детское.
– Согласен, – киваю и чуть подаюсь вперёд, опираясь локтями согнутых рук на колени. Сжимаю кисти в замок до хрустящих от боли и напряжения суставов, лишь бы не сорваться и не спугнуть момент.
– Ты часто здесь бываешь?
– Когда вся жизнь становится поперёк горла, сажусь на мотоцикл и приезжаю сюда. Такое случается нечасто, но случается.
– Мне казалось, ты не из тех, кто устаёт от реальности.
– Тебе показалось, – улыбаюсь. – Ты ещё очень плохо меня знаешь. Слишком мало времени прошло с момента нашего знакомства.
– Мало, – вторит эхом и сглатывает, словно сказать что-то хотела, да так и не решилась.
– Больше хочется знать? – спрашиваю, не переставая следить за её реакцией.
– Не уверена, – пожимает плечом.
– Врёшь.
– Вру, – неожиданно легко соглашается, чем снова ставит меня в тупик.
– Зачем?
Задумавшись над ответом, она закусывает губу, морщит нос, и эти незамысловатые в своей сути гримассы доводят меня до какого-то исступления. Что, чёрт возьми, происходит? Почему завожусь, словно подросток, просто любуясь ею? И пройдёт ли, переспи мы?
– Потому что я впервые в такой ситуации, – сформулировав свои мысли, она, кажется, немного расслабляется. – Ты очень настойчивый.
– Для тебя это проблема? Тебя обидели однажды, и теперь боишься мужской инициативы?
– Нет, что ты? – машет на меня рукой и смеётся. – Никто и никогда. Просто… чёрт… в общем, все мои предыдущие отношения были простыми и понятными. Лёгкими. Легко сходились, просто расходились. Ни тебе истерик, ни взаимных обид. С тобой, боюсь, всё может оказаться сложнее.
– А ты не любишь сложности?
– Ненавижу, – кивает, и тяжелый вздох вырывается из её груди. – Но, знаешь, мне уже двадцать пять, я взрослая девочка, но никогда до этого не испытывала настолько болезненной тяги к мужчине. Это, знаешь ли, пугает.
Значит, не одного меня тревожит это ненормальное, почти животное влечение. До судорог и искр из глаз.
– Поплыли обратно? – не узнаю своего голоса, настолько он хриплый.
Вместо ответа Полина кивает, а я хватаю вёсла и гребу со всей дури к берегу, потому что слишком велико желание впиться в карамельные губы до боли и головокружения.
Брызги летят со всех сторон, Поля визжит, пытаясь отгородиться от, словно дождевых, капель. Я смеюсь, потому что сейчас она такая непосредственная и по-детски озорная, что не веселиться, глядя на неё, невозможно. А ещё она чертовски сексуальная, хотя это и не новость.
Лодка причаливает к берегу, я спрыгиваю на землю и протягиваю Полине ладонь и, как только она берётся за неё, хватаю девушку свободной рукой за талию и притягиваю к себе. Поля от неожиданности чуть слышно охает и замирает, когда оказывается так близко ко мне. Чувствую биение её сердца, каждой клеткой ощущаю её волнение.
– Снова дрожишь… всё-таки замёрзла? – сильнее прижимаю девушку к себе, окунаясь в аромат ванили и корицы, сладкий и пряный одновременно.
– Нет.
– Всё равно пошли в дом, у меня для тебя сюрприз.
Она молчит, хотя понимаю: ей интересно, чем ещё готов удивить, но я не тороплюсь, ловя себя на мысли, что мне нравится просто стоять вот так под лунным небом, вдыхая, сводящий с ума, аромат волос, чувствовать тепло кожи…
Всё-таки заставляю себя сдвинуться с места, но девушку обнимать не перестаю. Она не сопротивляется, хотя, наверное, сама ещё не понимает, насколько сильно позволила себе сблизиться со мной. Как бы она ни сопротивлялась, знаю: она чувствует ко мне то же самое, даже если сама себе не отдаёт в этом отчёт.
Толкаю дверь ногой и нашариваю выключатель, хотя больше всего мне хочется прижать сейчас Полину к стене и впиться в самые сексуальные на свете губы. Небольшой коридор, ведущий в маленькую, но уютную комнату, заливает красноватым светом.
– Ух ты… – протягивает Полина, озираясь вокруг.
– Да ладно тебе, ничего ведь особенного, – машу рукой, но в глубине души мне до одури приятно видеть восхищение на её лице.
– Это ты сам сделал?
– Ты же видела мои картины, – киваю. – Сам.
Она подходит к одной из стен и аккуратно касается пальцами рисунка. Когда я два года назад купил этот дом, понял, что хочу сделать его по-настоящему своим. Вот так и пришла в голову идея разрисовать тут всё – от пола до потолка. И теперь каждый раз, приезжая к озеру, в глубине души немного горжусь собой, словно не просрал однажды свой шанс.
– Я ещё тогда поняла, какой ты талантливый, – выдыхает Поля, – но, видя это, убеждаюсь в этом окончательно. Это дракон, да? Красиво…
Красный дракон, виденный мною когда-то во сне, расплавляет шипастый хвост, глядя на нас изумрудным глазом. Он будто спрашивает: какую цену мы готовы заплатить за исполнение самого главного своего желания?
– Да, слава богам, руки у меня откуда надо растут, – произношу, становясь за спиной Полины настолько близко, что девушка вздрагивает.
– Даже не сомневалась в этом, – говорит, и чуть наклоняет голову в бок, когда я касаюсь пальцами её шеи.
От каждого моего прикосновения она вздрагивает, словно от удара тока. Кажется, скоро смогу увидеть, как электрические разряды кривыми лучами пронзают пространство. Провожу по бархатистой коже подушечками пальцев, ощущая её невероятную мягкость. Второй рукой дотрагиваюсь до её живота под тонкой футболкой и, чуть надавив на него, прижимаю девушку к себе. Она откликается на мой жест с удивляющей готовностью, от которой у меня чуть не сносит крышу. Секунда и мои пальцы проникают под тонкую ткань, которую в этот момент почти ненавижу. Хочется сорвать её, разорвать в клочья, лишь бы не мешала.
Как только касаюсь нежной кожи на животе, дыхание Полины становится глубже и прерывистее, словно каждый вдох даётся с трудом, на пределе возможностей. Я и сам готов взорваться, настолько сильно напряжение. Опираюсь рукой на стену и прижимаю Полину к себе, настолько сильно, насколько могу. Только осознание того, что могу сделать ей больно, если не буду хоть немного себя контролировать, останавливает и удерживает в разумных границах.
Поворачиваю Полину к себе лицом и замечаю жажду, притаившуюся на дне синих глаз. Полина поднимает голову, становится на носочки и обвивает руками мою шею. От этого простого, почти детского жеста ощущаю дикую пульсацию не только в штанах, но, кажется, и в мозгах. Никогда ничего подобного не испытывал…
Полина тем временем, ухватившись за мою шею, поднимает ноги и обвивает ими мою талию, крепко прижавшись всем телом. Это уже слишком, я же, мать вашу, не железный.
– Соблазняешь? – выдыхаю и прислоняю Полину спиной к стене.
– Да, – кивает и закусывает нижнюю губу.
Всё, шутки кончились.
