Текст книги "Сад земных наслаждений. Книга 1 (СИ)"
Автор книги: Лилия Гаан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
Майкл откатил свой 'Спит' на стоянку, и только тогда понял, насколько устал. Ломило одеревеневшие плечи, почему-то стали непослушными пальцы, и он никак не мог справиться с ремешком шлема.
Подбежал Стив Фарр с остальными механиками, помогая ему выбраться из машины. И это было весьма кстати, потому что неизвестно по какой причине, но Майкла отказывались держать ноги. И даже после того, как он при помощи Стива уселся на траву аэродрома, его начала колотить такая крупная дрожь, что зуб на зуб не попадал. До Майкла внезапно дошло, что таким замысловатым образом он просто напросто хотел покончить с собой, и за то, что остался жив, должен благодарить только Всевышнего.
– Всё-всё, дружище,– буквально по-матерински хлопотал вокруг него механик, шлепая по щекам,– ты жив!
– А с чего ему умирать? – это уже подошел кто-то из летчиков соседнего звена.– Ты счастливчик – Фрейзер! Первая стычка и сразу 'Дорнье'! Редко кому так везет! Не суетись, Стив, дай-ка нашему янки лучше вот это!
В ноздри Фрейзера ударил сивушный запах дешевого джина, но глоток этого мерзкого на вкус пойла удивительно быстро привел его в себя. Майкл отдышался и, широко распахнув заслезившиеся глаза, раздраженно посмотрел на алеющее закатом небо:
– Всегда любил хорошую погоду, но...
– Но после этой войны нам всем будет по сердцу туман и дождь! – собеседником оказался Том Кренфорд.
Майкл отдал ему фляжку.
– Спасибо!
– У-гу! Если не будет тревоги, приходи в бар, выпьем пива и отметим твой первый 'Дорнье'!
Майкл ещё немного посидел на траве, изумленно оглядывая мир вокруг, как будто увидел его впервые. Влажная от вечерней росы трава, дуновение пахнущего горючим ветерка...
– Стив, – спросил он,– сколько всего летчиков пилотировало 'галл'?
– Четверо за три месяца! Первым был...
– Мир их праху, кто бы они ни были! Лучше скажи, как погибли эти ребята, если самолет уцелел?
– Так ведь немцы бомбили аэродромы, что твои орехи! Двое умерли от осколков, не успев взлететь, один умудрился раненным дотянуть до аэродрома, и скончался в госпитале, а четвертый – последний упился до смерти каким-то пойлом!
Уж ни тем ли, которым угостили и его? Впрочем, чувствовал он себя не так уж плохо.
Тот день оказался успешным для английской авиации. К Лондону удалось прорваться лишь половине участвовавших в налете бомбардировщиков.
В тот момент ещё никто не понимал, что решение немецкого командования переключить свои налеты на Лондон, оказалось спасительным для обороны страны в целом. Жертвы, понесенные столицей и ее жителями, спасли истребительную авиацию страны, находящуюся в тяжелейшем положении из-за постоянных бомбежек аэродромов и людских потерь.
АВИАКРЫЛО.
Не успел Майкл дойти до общежития, чтобы переодеться, как к нему подошел Пендлтон.
– Составьте точный и детальный рапорт! Наши наземные службы подтвердили гибель 'Дорнье'!
– Может, сначала...
– Пожалуйста, сделайте это! Вам понадобится не более двух минут!
И прежде чем залезть в ванну, Майкл был вынужден заполнить бумаги, что в его состоянии было непросто. Но он понимал важность этой работы, ведь сродни чуду, что службы подтвердили гибель 'Дорнье'.
В ходе Битвы за Англию измученные офицеры разведки почти не имели времени проверять и перепроверять рапорты летчиков. Британские уставы предписывали считать вражеский самолет уничтоженным только в том случае, если было видно, как он упал на землю или пошел вниз, загоревшись, или его пилот выпрыгнул с парашютом. Это создавало дополнительные сложности при подтверждении побед. Сами же пилоты летали и дрались слишком часто, чтобы писать точные и детальные рапорты.
Какие бы события ни творились на фронте, сразу после окончания полетов пилоты переодевались в чистые мундиры и отправлялись в ближайший городок. Там их ждало пиво и какие-нибудь развлечения. Кормили в столовой неплохо, по крайней мере, всегда можно было рассчитывать на яичницу с беконом, но летчики все равно предпочитали пообедать вне базы.
Вот и сегодня, быстро приняв ванну и переодевшись в приличные мундиры, маленькая группа летчиков набилась в старенький автомобиль и помчалась по узкой извилистой дороге в расположенный неподалеку городок Хендфилс.
Во время войны курили много – может, чтобы успокоить нервы и рассеяться, а может потому, что все киношные герои голливудского разлива дымили вовсю, а им тогда все поголовно стремились подражать. Сигареты было практически не достать, но летчиков снабжали лучше, чем все остальное население, поэтому, когда задержавшийся на входе Майкл пересек порог местного паба, то из-за сигаретного смога с трудом нашел Кренфорда. Он, Бентон и Хок торчали в компании ещё трех летчиков и двух крепких девиц в военной форме с сержантскими нашивками и крылышками на груди – все дружно дымили сигаретами и трубками, запивая курево пивом.
Кренфорд представил ему незнакомых летчиков и девушек:
– Мардж Томпсон и Лидия Коу – пилоты почтовой авиации. Здесь неподалеку их аэродром!
Майкл с сомнением посмотрел на летчиц, но, тем не менее, изобразил на лице улыбку. Женщин в Королевских ВВС было много. В основном они служили во Вспомогательных службах – им разрешали носить цветные гражданские блузки, и не далее, как несколько часов назад, перед самым вылетом барышни принесли в домик дежурных пилотов традиционный пятичасовой чай.
Но летчицы были дамами другого рода, овладевшими мужскими профессиями, и поэтому на равных с джентльменами глотали пиво и дымили дешевыми сигаретами. Впрочем, их губы радовали глаз пронзительно киноварным цветом, а глаза были густо намазаны синими тенями.
Позже Майкл случайно узнал, что косметолог Элизабет Арден в условиях войны позаботилась о работающих женщинах, выпустив 'Набор красоты для деловой женщины', ставший невероятно популярным. В нем было все: от очищающего крема с маленьким зеркальцем до пудры, теней для век и губной помады.
Мардж отличалась крупной статью и не обремененным особым интеллектом добрым лицом няни или больничной сиделки. Крашенная в морковный цвет Лидия в противовес товарке была нервной, стервозного вида страшненькой девицей.
Алекс Хок – черноволосый молчаливый парень лет тридцати, заметив его неуверенность, истолковал её правильно, и, открыв фляжку, что-то налил в стопку. Майкл одним глотком отправил содержимое в желудок, ну, а дальше он уже знал, что делать, чтобы отпраздновать боевое крещение, заказав всем по бутылке вполне приличного бордо.
– Ты где раньше летал? – спросили его.
Майкл неопределенно взмахнул стаканом.
– В Штатах!
– Понятно, коль ты 'янки'! Где базировалась твоя эскадрилья?
А ведь он знал, что подобных вопросов не избежать! Но готов к ним не был, поэтому пришлось выкручиваться экспромтом.
– Я тестировал самолеты в одной частной компании!
– Так ты не 'Джи-Ай'?
– Я тестировал истребители. В частности 'Тандерболт'. Хорошая машина! – тактично перевел разговор Майкл от своей особы на наиболее интересующую собеседников тему.
И те охотно проглотили наживку.
– Ваш 'Тандерболт' толстый и уродливый, и выглядит рядом с нашим 'Спитфайром', как беременная толстуха рядом с балериной!
Надо сказать, что беседа пилотов всегда вращалась вокруг ограниченного мирка, в котором жили летчики-истребители. Потягивая джин, пиво и даже чай, они толковали о последних боях, рассуждали о работе пушек и пулеметов, о задачах пилотов и пр. не менее интересных тем. Вот и сегодня перейдя на обсуждение сравнительных характеристик английских и американских самолетов, летчики увлеклись, попутно прикончив и угощение Майкла, и фляжку Алекса, да ещё вдобавок обильно орошали все это пивом. Майкл и не подозревал, что может выпить столько жидкости и не лопнуть. Впрочем, пьян он был изрядно. Девицы сидели тихо и с покорностью судьбе слушали весь каскад технических подробностей. Но стоило только их кавалерам устать и уткнуть носы в пивные кружки, как Лидия, окинув американца особо заинтересованным взглядом, полюбопытствовала:
– Фрейзер, ты женат?
Обсуждать с этими английскими простушками свою личную жизнь у Майкла не было никакой охоты, но пока он придумывал какую-нибудь нейтральную отговорку, его выручил Кренфорд.
Занимая положение между девицами, он схватил их за талии и прижал к себе, вызвав веселый визг и жеманные протесты.
– Леди! Разве вы не знаете, что на войне все мужчины холостые! Я вот не прочь жениться ещё раз – хочешь на тебе Мардж или на тебе – Лидия! Пойдешь за меня?
– Да ну вас,– отмахнулась от него последняя,– не успеешь выйти из церкви, как станешь вдовой. А вдов и без нас сейчас хватает!
Судя по горящему Ист-энду, и вдовцов то же! Майкл горячо поздравил себя с тем, что когда-то настоял, чтобы Мэйбл и Джеральд остались в Штатах. Как радовалось сердце, что хотя бы эти дети спят в своих постелях, не боясь бомбежек, под нежной опекой обожающей их Эвис, а не страдающего радикулитом семидесятилетнего деда.
В тот вечер он хорошо надрался дрянным пойлом, поэтому утром во время бритья несколько раз порезался, пытаясь выскоблить заросшую щетиной физиономию.
– Кто-то же должен пускать джентльменам кровь, – съехидничал Стив, когда облепленный пластырем Фрейзер вышел из ванны,– если немцы промахнулись! Если будешь надираться с Кренфордом и его компанией, то надолго тебя не хватит – или допьешься до чертей, или подставишь 'галла' под немецкие пулеметы!
Майкл только страдальчески поморщился.
Высказал Стив свое мнение в столовой и опухшему с похмелья Кренфорду.
– Боишься остаться без работы, ворчун, – плюхнулся тот рядом со своим подносом,– мы быстрее отравимся этой порошковой отравой, чем джином!
К порошковой яичнице надо было привыкнуть, так же как и к странному привкусу чая. Как будто в нем запаривали тряпки! Но Майкл без сожаления терял свои сибаритские привычки, и между безвкусными с химическим привкусом продуктами и традиционной британской кухней решительно выбирал первое.
– Брюзга, – между тем продолжал третировать механика Кренфорд,– а между тем, у нас сегодня праздник! Можно даже сбегать на танцульки!
Фарр только хмыкнул:
– Ты и на могиле спляшешь джигу, лишь бы музыка играла!
Фрейзер недоуменно воззрился на собеседников. С похмелья побаливала голова, и он уже принял две таблетки аспирина, но все равно соображал плохо:
– Какой праздник?
Стив и Том со снисходительной улыбкой воззрились на него:
– Туман, и к обеду явно натянет дождь, – пояснил последний,– так что, потанцуем? Будут симпатичные девчонки!
Интересно, такие же, как и вчерашние? Тогда как в его представлении выглядят дурнушки? Бабы с клыками и упирающимися в пол носами? Впрочем, на безрыбье...
Майкл отнюдь не осуждал нового знакомого за стремление к столь тривиальным развлечениям. Война! Люди торопились жить, и хоть как-то компенсировать себе изматывающее напряжение ожиданий вылетов навстречу смерти, даже при помощи таких девиц как Мардж и Лидия.
Конечно, он никогда не отличался благоразумием и благочестием, но танцевать, когда со дня смерти жены и дочерей не прошло и месяца, было бы настоящим кощунством.
– Я уже не столь молод как вы, парни, чтобы бегать за девчонками, – добродушно улыбнулся он в ответ,– и хочу просто отоспаться! Ведь если я не приведу на базу целый и невредимый 'галл', Стив меня с потрохами сожрет. У него с этим истребителем особо теплые отношения.
И он действительно вернулся к себе и так крепко заснул, что его разбудили на следующий день только к дежурству. Надо сказать, что их вылет 11 сентября оказался далеко не столь же результативным, как два дня назад и вражеские бомбардировщики прорвались к Лондону. Практически тоже повторилось и 14 сентября.
Все истребительные эскадрильи находились в постоянном напряжении, изо всех сил пытаясь не дать вражеским бомбардировщикам пробиться к Лондону, но, увы, немцы в эти дни оказались сильнее, и казалось, чаша весов склонилась в сторону Германии. По крайней мере, командование открыто предупредило о возможности скорого вторжения, и именно в этот критический момент Майкл встретился со своим давним соперником.
Они столкнулись случайно.
Измученный Майкл только что вернулся на базу. Он прикрывал Хока, который в тот день был ведущим в их паре, и им удалось зажать один из бомбардировщиков. Пока их товарищи отвлекали немецкие истребители сопровождения, Фрейзер и Хок так удачно подобрались к противнику, что пулеметы первого проделали солидную дыру в его лобовом стекле, наверняка, если не убив, то серьезно ранив пилота. По крайней мере, кто-то из экипажа выпрыгнул с парашютом прямо в воды Ла-Манша.
Майкл шел к себе, чтобы помыться и переодеться, когда заметил выходящего из командного пункта полковника авиации. Рассеянно откозыряв, он окинул небрежным взглядом долговязую сухопарую фигуру, и хотел было продолжить свой путь, когда что-то заставило его обернуться.
Глаза мужчин встретились.
– Фрейзер? – неприязненно спросил герцог. – Что ты здесь делаешь?
Глупо задавать такой вопрос плетущемуся от посадочной полосы человеку в летной куртке и со шлемом в руке. На Кентсом был настолько потрясен, что эта несуразность до него не дошла. Майкл хотел было съязвить, но он слишком устал.
– Участвую в Битве за Британию, как видишь!
Одной этой фразы герцогу хватило, чтобы взять себя в руки.
– Как давно в Англии? – холодно спросил он.
– Две недели!
Странно. Сказать им друг другу вроде бы нечего, но и расстаться не было сил. Как будто и мертвая Хелен соединяла их не меньше, чем живая. Хотя оставался ещё Эдвард, на которого покушался этот уже не молодой англичанин. С удивлением заметив испещренный морщинами лоб и седые волосы, пораженный Майкл вспомнил, что тот летал ещё в первую мировую войну, и был его старше лет на десять.
– Поговорим? – неприязненно предложил он сопернику. – Время есть?
Кентсом неуверенно посмотрел на ожидающий его автомобиль, но все-таки согласно кивнул головой. Они отошли немного в сторону и уселись на бетонный парапет, ограждающий ангары.
– О чем ты хочешь поговорить?
– Об Эдварде! Меня, как отца, больше всего интересует безопасность ребенка. Ты имеешь на него огромное влияние, поговори с мальчиком, и поясни, что в Америке ему будет лучше!
Герцог тяжело вздохнул, пряча глаза от собеседника.
– Ты не понимаешь! Эдвард горд тем, что разделяет судьбу своей страны. У него много друзей, одноклассников. Как после начала занятий он посмотрит им в глаза, если будет жить в безопасности, когда они погибали под бомбами? Сверстники сочтут его трусом.
– Эд ещё ребенок,– разозлился Майкл,– и ему нет необходимости возвращаться в Англию после войны. Он может получить вполне приличное образование и в Штатах!
– Может! Но так сложилось в вашей семье, что Эдвард считает себя англичанином, и если насильственно вырвать его из привычной среды, он станет очень несчастным!– голос Кентсома смягчился откровенной грустью. – Эд – храбрый и ответственный маленький человечек! Недаром его воспитанием занимается такой безукоризненный джентльмен как сэр Самюэль.
Майклу только и осталось, что обреченно вздохнуть. Понятно, что Вормсли – идеал джентльмена, а его отец, выходит, сможет воспитать из внука только мафиози?!
– Но ведь рано или поздно, Эдвард должен будет покинуть Англию и возглавить семейный бизнес!
Кентсом поднялся с парапета, аккуратно отряхнув брюки и поправив на голове офицерскую фуражку.
– Когда-нибудь так и будет! – согласился он, и тут же остро взглянул на собеседника. – Я вчера разговаривал с Эдом по телефону, и он мне ничего не сказал. Мальчик знает, что ты совершаешь боевые вылеты?
Майкл пожал плечами.
– Нет!
Конечно, при желании Фрейзер мог позвонить в Вормсли-лодж, но чтобы он сказал сыну? 'Вот, мой мальчик, я такой же герой, как и твой кумир, и даже уже сбил бомбардировщик! Прилепи и мою фотографию над кроватью!'
Эдвард решил бы, что он хвастун! Может, когда-нибудь после....
– Я думаю, всем Вормсли будет спокойнее, если они узнают, что ты жив!
Надо же! Вот так просто, безо всяких эмоций, дать понять человеку, что он самовлюбленный болван!
Майкл устало наблюдал, как Кентсом садится в 'бьюик' и дает знак водителю трогаться. По-разному складывались их отношения, но его всегда восхищала способность герцога вести себя так, как будто Фрейзер не более чем беспородная дворняжка, по недосмотру дворецкого забежавшая в его дом.
Майкл растерянно посмотрел на свои руки, машинально комкающие шлем и вспомнил, что хотел помыться. Но прежде он заглянул к телефонистам.
– Сэр Самюэль,– быстро проговорил Фрейзер, едва трубка оказалась в руках тестя, – я жив и здоров! Летаю в составе 12 авиационной группы Королевских ВВС. Передайте привет миссис Вормсли и мальчикам! А у вас все в порядке?
– Не беспокойся за нас, сынок,– неожиданно мягко ответил сэр Самюэль,– всё хорошо!
На душе у Майкла стало легче. Но были ещё люди, волновавшиеся за него.
– Мне отсюда нельзя звонить в Коннектикут. Передайте отцу, без лишних подробностей, что я здоров! – попросил он.
15 сентября налета не было, и хотя летчики никогда не расслаблялись, сменяя друг друга в домике при взлетной полосе, Майкл занялся делом, которое нужно было сделать давно. Он написал завещание.
Фрейзер долго думал, кого назначить опекуном своим детям. С Джеральдом и Мэйбл было все ясно, а вот – Эдвард! Как хотелось отомстить надменному снобу за все свои унижения и отдать старшего сына Фреду, но... Майклу не хотелось, чтобы его первенец возненавидел своего отца посмертно. И крепко выругавшись, он поручил опеку нам Эдвардом герцогу. Расписав по наследникам весь свой капитал, Фрейзер отправился за свидетелями в излюбленное место встреч летчиков своего звена.
Майкл не обольщался относительно сослуживцев – среди них не было людей его круга. Отчаянные и смелые ребята, на помощь которых можно надеяться в бою, но как они поведут себя в обыденной ситуации, где требуется всего лишь человеческая порядочность и умение держать язык за зубами?
К его удивлению, в кафе никого не оказалось. По-видимому, воспользовавшись затишьем, летчики сбежали в Хендфилс, крыши которого возвышались неподалеку. За угловым столиком торчал лишь Стив Фарр с какой-то девушкой из Вспомогательных служб. Она с видимой радостью поила его чаем с лепешками, а тот снисходительно жевал, слушая её болтовню, и столько в этой сцене было интимности, что Майкл смущенно ретировался. Нельзя мешать, когда двое пытаются найти общий язык.
И он засунул исписанный лист бумаги в свой рюкзак до лучших времен.
Утром воскресенья 16 сентября Кессельринг предпринял новый налет. На этот раз английские истребители действовали более согласованно. Пока остальные пытались помешать бомбардировщикам на подлете к Лондону, задача, стоящая перед 12-й авиационной группой, была иной. Им предстояло напугать немецких летчиков внезапным появлением множества истребителей. Теперь уже можно было бросаться на все машины подряд, мало думая о бомбардировщиках. Майкл под прикрытием Хока кинулся на один из двухмоторных истребителей, но в этот момент откуда-то из-под правого крыла вынырнул Кренфорд.
Майкл удивленно дернулся, и, уступая место приятелю, заложил крутой вираж налево, невольно открывшись перед вражеским истребителем. Заработали пулеметы сразу четырех машин, и нажимающий на гашетку Майкл почувствовал, что-то наподобие жгучего укуса в районе правого предплечья. Заложив ещё один вираж и ускользая от 'мессера', он испуганно покосился на стремительно немеющую руку и увидел, как по рукаву куртки стекает кровь. В самом разгаре боя, конечно, и думать было нечего, хоть что-то предпринять по остановке крови. Не потерять бы сознание и то хорошо! Затолкав в рукав шарф, Майкл исхитрился вести 'Спитфайр' одной рукой, уступая место своим товарищам. Впрочем, 'мессер' уже вышел из игры – немецкий летчик выбросил парашют!
Сознание то меркло, то возвращалось. К счастью воздух, свищущий из разбитого стекла, овевал покрывшееся потом бессилия лицо, приводя его в себя. Наверное, только высокая квалификация авиатора позволила Фрейзеру благополучно привести 'Спитфайр' на базу, и, несмотря на сгущающиеся сумерки, посадить по световой дорожке и отрулить на стоянку Предупрежденные по радио Кренфордом механики подбежали к 'галлу', едва его пятый хозяин замер на посадочной полосе.
Увидев перепуганное лицо Фарра, Майкл тяжело вздохнул:
– Успокойся, приятель, твой 'галл' цел!
И потерял сознание.
К счастью, ранение не оказалось тяжелым, но Майкл потерял слишком много крови, и поэтому вынужден был некоторое время пролежать в госпитале Хендфилса.
Госпиталь расположился в здании старинного монастыря, со временем преобразованного под школу для мальчиков. Сейчас учеников распустили по домам, школьные доски и парты сволокли в сарай, а в бывших классных комнатах установили кровати для раненых. И все равно, даже сквозь больничные запахи хлорки и прочих препаратов, иногда пробивался въевшийся в стены запах школьной столовой. Именно здесь, в одной из палат и отлеживался Майкл. Пулю из его руки достали, рану зашили, и он немного температурил, но чувствовал себя неплохо, и если от чего страдал, так это от скуки.
Между кроватями шныряли симпатичные медсестры, которыми руководила пятидесятилетняя мисс Гордон – грозная, как сказочный дракон. Её боялся не только подвластный медперсонал, под неодобрительным взглядом монстра от медицины терялись даже врачи. Майкла же, имеющего в активе двух сварливых теток, мисс Гордон только развлекала, ностальгически напоминая об утраченных домашних радостях.
Чтобы выводить вздорную англичанку из себя, он то и дело задерживал у своей кровати медсестер различными нелепыми просьбами и глупыми вопросами. Изводя девушек своим усиленным вниманием и с наслаждением косясь при этом на багровое от бешенства лицо мисс Гордон, Майкл хоть немного скрашивал бесконечно тянущиеся часы.
Иногда, когда лил дождь, в палату заглядывал Кренфорд с компанией. Лидия и Мардж бывали чаще, принося ему кулинарные изыски последней. И бдительно следили, чтобы он съедал всё, до кусочка! Майкл вяло жевал пироги и лепешки, с недоумением пытаясь понять – почему, чтобы не готовили англичанки, все равно получается клеклый пудинг.
Но больше всего он радовался Фарру.
– 'Галл' ждет тебя,– пробасил тот, навестив его сразу после ранения,– все равно пока я заделаю все пробоины, пока заменю стекло на колпаке, ты уже выйдешь из госпиталя!
Вот с ним-то и поделился Фрейзер своим недоумением:
– Там было множество объектов! Почему Кренфорд кинулся именно к тому истребителю, который зажали мы с Хоком?
Фарр снисходительно хмыкнул.
– Сразу заметно, что ты, парень, далек от наших дел! За каждый уничтоженный самолет противника, во-первых, хорошо платят, а во-вторых, за пять подбитых машин летчик получает звание аса!
Этого Майкл не знал, хотя, конечно, понимал, что значит наименование – 'ас' для любого летчика, и все же у него оставались вопросы:
– И что, истребители можно сбивать только со мной в паре?
Стив рассмеялся, только как-то странно, не весело, что ли...
– Ты сбил самолет в самом же первом столкновении с немцами! А Кренфорд осуществил уже 25 вылетов, а имеет в активе только 0,5 самолета, да ещё имел бы 0,3!
Фрейзер оторопел от неожиданности:
– Это как?!
– Так! Это только тебе глубоко безразличны эти вещи. А Кренфорд, когда увидел, что вы с Хоком зажали фрица, ринулся за своей очередной долей, невольно подставив тебя под пули. Он теперь чувствует себя виноватым, и они с Хоком указали в рапорте, что 'мессер' сбил ты.
– Благородно!
– Не очень! Но война войной, а люди остаются людьми, со всеми своими амбициями и недостатками. Летчики – истребители люди тщеславные!
– Ты философ, Стив?
– Все мы философы, пока нас не хватают за задницу! Кстати, Мардж передала для тебя пирог с персиками.
Может, удастся как-нибудь незаметно выковырнуть персики, не трогая теста? Майкл вздохнул – чем не пожертвуешь ради друзей, даже собственным желудком!
А между тем, мисс Гордон готовила ответный удар по выводящему её из себя пациенту. На войне как на войне! Как-то утром старшая медсестра появилась у его кровати с книгой.
– Мне кажется, сэр, что вы мучаетесь бездельем, – пробрюзжала она, сверля его злющими глазками из-под чепца медсестры, – поэтому своими капризами парализуете нормальную работу госпиталя! Вот книга – надеюсь, что приобщившись к сокровищам английской литературы, вы перестанете волочиться за медсестрами!
– Разве я похож на волокиту?– преувеличенно обиделся Фрейзер.
– Да, и судя по количеству женщин возле вашей постели, на омерзительного и безответственного волокиту!
Похоже, 'драконша' намекала на Мардж и Лидию. Милосердный Боже, неужели у него вид человека, способного иметь в любовницах, хоть одну из вышеозначенных леди?
– Что поделаешь? – вздохнул Майкл, любуясь на её багровую от ярости физиономию.– Плоть слаба! Вам, наверное, это как никому известно?
– На что вы намекаете? – гневно взвизгнула мисс Гордон, оскорблено выгнув спину.
– Я? Намекаю? Нет! Я прямо указываю на наши слабости, не позволяющие смиренно переносить боль от ран!
Казалось, уязвленную медсестру разорвет на куски от бешенства, но она сдержалась и с подчеркнутым чувством собственного достоинства вложила ему в руки книгу.
– Вот! Займите свой разум полезным чтением!
Майкл проводил её самой чарующей улыбкой, чтобы уж окончательно добить, а потом перевел взгляд на обложку и не смог сдержать смеха.
Туше! Вредная баба уложила его на лопатки. Английская классика – Диккенс, Теккерей, Шекспир, наконец! Но не Джейн же Остен, с её 'Гордостью и предубеждением'! Любимая книжка его тетушек! Он сам лет десять назад покупал на рождество для родственниц три подарочных издания, выложив кругленькую сумму за сафьяновые с золотом переплеты.
Сам Майкл книгу не читал. Он вообще со времен Гарварда ничего не читал, кроме финансовых отчетов и газетных колонок. Но мисс Гордон все рассчитала верно – со скуки люди начинают читать даже обрывки рекламных листовок, а здесь целая книга!
Мардж и Лидия, притащившиеся с очередным пирогом, отреагировали на книгу спокойно. Последняя, правда, заметила, что это была любимая писательница её бабушки, но едва ли девчонки даже в детстве дочитывали что-либо до конца. Зато Кренфорд и Чарли Бентон, едва завидев томик, заржали как кони, отпуская такие шуточки, что переплет несчастной книжки едва не покраснел.
А вот Майкл прочитал роман с неожиданным интересом. У него возникло столько вопросов! Вот интересно, как Дарси и Бингли справлялись с юношескими прыщами, если, судя по всему, начинали половую жизнь годам к тридцати? И как у этих людей не прокисали мозги, если единственным развлечением было совместное клевание носом в гостиных?
Но неожиданно, прочитав про семейство Беннетов, проживавшее в начале прошлого века, Майкл изумленно осознал, что произошло между ними и Хелен десять лет назад, и почему их семейная жизнь не сложилась. Какой же он был болван! Если девушка, подобная Элизабет Беннет, отдает самое дорогое, что у неё есть мужчине, то понятно на что она рассчитывает, а Майкл... сделал вид, что ничего не произошло! И потом – она ведь ждала слова любви, а ему пришло в голову глупо брякнуть про ребенка.
Понадобились десять лет совместных мучений, смерть Хелен, война, и незатейливая книжка английской старой девы, чтобы понять, какого дурака он тогда свалял.
Странно, но осознав всё это, Майкл вдруг почувствовал облегчение, как будто был школьником, после длительных мучений решившим трудную задачку по арифметике.
'Что случилось, то случилось,– внезапно смирился он с произошедшим, – да, Хелен погибла, но я собственными глазами видел, как в огне пожарищ погибают сотни её соотечественников. Да и сам был на волосок от смерти..., и кого мне в этом обвинять? Так сложилось! И если я ещё раз женюсь, то только на американке, и не по любви! И упаси меня Бог от англичанок!'
Многие твердят, что мир наш бесстрастен и рационален. Мол, нет в нем места ни для Бога, ни для дьявола, но скажите тогда – кто же подслушивает все наши клятвы, и моментально делает всё, чтобы мы поступали с точностью до наоборот?
Кровати больных отделялись от общей палаты пологами, которые задергивали только на ночь, но даже собранная у изголовья ткань не позволяла Майклу видеть подушку соседа. Хотя он знал, что там лежит паренек с простреленной ногой. Джон Келси – совсем юный мальчик из наземных служб пострадал от нелепой случайности на стрельбах. Дела его были плохи, и врачи уговаривали ампутировать ногу, поэтому с соседней кровати иногда раздавались сдержанные стоны и часто толпились сестры милосердия. Майкл сочувствовал несчастному юноше, но вокруг было столько боли и страданий, что притупилось восприятие, и он старался не обращать излишнего внимания на эту суету. Что толку, если все равно ничем не можешь помочь?
Прошло, наверное, с полчаса после принятия Фрейзером судьбоносного решения больше не ухлестывать за англичанками, когда его ноздри уловили знакомый запах. Изумленно приподнявшись с постели, он жадно втянул в себя воздух – нет, обоняние его не обмануло! Перебивая въедливые больничные запахи тянуло ароматом 'Joy' – безобразно дорогого творения Жана Пату.
Майкл заинтересованно покосился на кровать Келси. Спиной к нему у постели стояла женщина в привычном белом одеянии, но Фрейзер прекрасно знал всех медсестер – такой среди них не было.
По свойственной всем мужчинам манере оценивать незнакомок он тот час уставился на её ноги. Гм...! Там было на что посмотреть! Тонкие изящные щиколотки обтягивали тончайшие нейлоновые чулки. Надо сказать, что с чулками у английских девушек той поры были проблемы. Шелк и нейлон шли в военное производство – в основном на изготовление аэростатов заграждения и самолетных парашютов, поэтому купить шелковые или нейлоновые чулки стало практически невозможно. Модницам приходилось красить голые ноги слабым чайным настоем или разными промышленными химикалиями, а потом исхитряться рисовать сзади 'швы' карандашами для бровей, чтобы ноги выглядели так, как будто они в чулках.
Понятно, что обмануть они могли только себя, но отнюдь не мужчин. Впрочем, джентльмены были не против такого зрелища.
А на ногах незнакомки ещё и вдобавок к шелковым чулкам красовались изящные туфли из дорогой кожи.
Майкл очень уважал англичанок из Вспомогательных служб и авиации за мужество и самоотверженность, но достаточно было ароматного намека на привычный мир роскошных и беспечных женщин, и он, словно голодный кот за печёнкой, помчался за издающей запах 'Joy' незнакомкой.
Делая вид, что так, от нечего делать, болтается возле ширм процедурной, Фрейзер навострил уши:
–Мы делаем для вашего брата всё, что в наших силах, мисс Келси! Но вы сами понимаете...
