Текст книги "Страшные истории для бессонной ночи (сборник)"

Автор книги: Лилия Белая

Соавторы: Лариса Петровичева,Мария Карапетян,Евгения Левицки,Рона Цоллерн,Лина Славянова,Андрей Вдовин,Александра Фартушная,Дмитрий Морфеев,Сергей Мельников,Мария Роше
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

– Она может околдовать тебя, – едва слышно возразила Айне.

Уго усмехнулся, но тут же вспомнил, каким жутким и одновременно притягательным был танец Сибилл, как он почувствовал непреодолимое, почти животное влечение к этой женщине, когда она прижалась к нему. Усмешка от этого вышла кривоватой. Уго вздрогнул.

– Надо бы закрыть окно, – сказал он, пытаясь скрыть нервозность за бытовыми заботами, – все будет хорошо. Я не верю в ведьм, и тебе не стоит.

Больше о Сибилл они не говорили. После завтрака Уго уехал в город и до самого вечера был занят делами.

Вернулся он поздно – после захода солнца, и настолько уставшим, что чуть не забыл о встрече с Сибилл. Ему напомнила о ней своим скорбным видом Айне, едва он переступил порог усадьбы. Весь вечер она тревожилась и даже не притронулась к ужину, а когда за окном началась гроза, сочла это дурным предзнаменованием.

Ливень закончился без четверти полночь, и Уго, опасаясь опоздать, спешно покинул усадьбу. Редкие фонари плохо освещали размытую дождем дорогу, и Уго обрадовался, что взял с собой старую лампу. В глубине души он надеялся, что из-за ливня Сибилл не придет к назначенному часу. Но она пришла.

Она ждала его на той самой поляне, закутавшись в белое одеяние. Голову ее украшал все тот же венок из морских астр, а длинные волосы струились по плечам. Фонаря при Сибилл не было, и Уго невольно задался вопросом: как же она нашла дорогу в темноте? Он поставил лампу на скамью и повернулся к Сибилл:

– Здравствуй!

Она ответила Уго страстным поцелуем. Он отпрянул, одновременно оттолкнув девушку от себя. Сердце в груди заколотилось.

– Ты что, безумна?!

– Разве не думал ты обо мне этой ночью, мой Лебедь? – рассмеялась она.

Уго почувствовал, как на голове зашевелились волосы.

– Разве не желал меня во сне? – продолжала Сибилл, беря его за руку. – Я честная девушка, ты не подумай! Но… ты – мой Лебедь, а я – твоя Лебедушка. Не обязательно ждать свадьбы…

Уго отдернул руку и попятился.

– Не будет свадьбы, Сибилл, – резко сказал он, – я пришел сказать тебе: тот танец был ошибкой. Прости, но у меня уже есть невеста. Есть у меня Лебедушка, и это не ты.

Сибилл замолчала. В полумраке Уго не видел ее лица, но чувствовал недобрый взгляд.

– Пойми, – смягчился Уго, – я не хотел тебя обидеть, просто не знал, что это за церемония и зачем. Ты же видишь, я нездешний.

– Врешь! – рыкнула она.

– Богом клянусь.

– Лучше не надо, – предупредила она. – Откуда имя мое знаешь?

Уго растерялся. Казалось, Сибилл читает его мысли.

– Тебе сказали, что я ведьма, так?! – разозлилась она. – Поэтому ты передумал!

– Вовсе нет, – возразил он. – Мне пора, Сибилл. Тебе придется найти себе другого… Лебедя. Прости.

Уго взял лампу и быстрым шагом направился туда, откуда пришел.

– Не быть тебе с твоей Лебедушкой! – бросила ему в спину Сибилл. – Все равно не быть!

Уго не ответил и поспешил покинуть поляну. Вслед за едкими словами в затылок прилетел и венок. Уго обернулся. Фигура Сибилл выделялась во тьме зловещим белым силуэтом.

Всю дорогу он старался не думать о ней, но мысли будто сами собой лезли в голову. Танец, так похожий на ритуальный, ее дикие движения, чувственные прикосновения и волнующий шепот на ухо… Страстный поцелуй, ее руки на его шее… Такое невозможно забыть.

Появление Сибилл во сне ему также не нравилось. Как она вообще узнала об этом? Никогда прежде Уго не мучили кошмары, да и тревогу он испытывал лишь в одном случае: когда перед сном забывал положить у изголовья заряженное ружье. И сейчас Уго чувствовал себя предельно глупо: он не боялся свирепых индейцев, но испугался… женщины?

На подходе к особняку он постарался придать своему лицу самое непринужденное выражение. Дверь открыла экономка.

– Госпожа Айне не спит? – спросил Уго.

– Что вы… она ждет вас, господин Уго. Сама не своя от…

Дослушивать Уго не стал. Ему хотелось как можно скорее выбросить из головы воспоминания о Сибилл, заменив их другими, об Айне. Ворвавшись в залу, он нашел ее взглядом. Она стояла у окна и обернулась на звук открывающейся двери. Глаза ее блестели, отражая огоньки свечей в канделябрах. Увидев Уго, она подалась вперед. Он поспешил к ней и прижал ее к сердцу, надеясь, что она не почувствует, как часто и сильно оно бьется. Уго погладил невесту по спине, втянул носом аромат ее духов и закрыл глаза, запоминая этот миг во всех мелочах и деталях, словно это было последнее объятие в его жизни.

– Вы поговорили? – спросила Айне, отстраняясь, чтобы посмотреть жениху в глаза.

– Да.

Айне вопросительно приподняла брови.

– Она все поняла, – солгал Уго.

– Тогда почему ты так взволнован? – недоверчиво нахмурилась Айне.

Уго замялся.

– Не поверю, что Сибилл может такое простить… – продолжила Айне, от напряжения заламывая руки, – ответь мне честно!

– Да какая разница, что она сказала? – начал сердиться Уго. – Я объяснил, что у меня уже есть так называемая Лебедушка. Сообщил ей о тебе, это главное!

– Она знает, кто твоя невеста?

– Это имеет значение?

– Конечно! Сибилл мстительна, у нее длинные руки, а дотянуться до тех, кто рядом, – проще простого!

Уго хотел было сказать правду, но тут же передумал, решив воспользоваться страхом Айне.

– Она знает.

– Горе мне! – всплеснула руками девушка. – Горе нам всем!

Уго выдержал паузу и покачал головой, делая вид, будто очень сожалеет о случившемся. Айне начала сильно кашлять и задыхаться. Уго усадил ее в кресло и громко позвал экономку. Та ворвалась в залу, готовая к очередному приступу, неся в руках склянку и какие-то тряпки. Как только Айне пришла в себя, Уго продолжил свою игру.

– Я не хотел волновать тебя, дорогая. Прости… Сибилл бросала мне вслед какие-то проклятия, я не слушал. Не думаю, что она может чем-то нам навредить, но…

– Что?..

– Если ты так переживаешь, мы можем уехать далеко-далеко отсюда. Туда, где Сибилл не сможет до нас добраться.

– В Техас? – догадалась Айне.

– Если только ты пожелаешь.

Вспоминая последнюю встречу с Сибилл, Уго и сам был бы рад убраться подальше от этой женщины. Она одновременно и притягивала его, и внушала необъяснимый, животный страх. Уго не мог отделаться от чувства, что она и сейчас наблюдает за ним.

– Не спеши, – мягко добавил он, надеясь, что к утру Айне свыкнется с мыслью об отъезде, – подумай до завтра.

Айне не ответила.

Всю ночь Уго промучился. Никогда прежде он не видел настолько ярких и пугающе реалистичных сновидений. Он оказался на поляне, вокруг него плясали девы в белых платьях и лишь одна – в черном. Уго пытался найти среди них Айне, но никак не мог различить лиц танцующих.

– Кто из нас твоя Лебедушка? – наперебой смеялись они, кружась вокруг него. – Кто теперь твоя невеста?

Уго схватил наугад одну из дев за белый рукав, но та вырвалась и исчезла, оставив в его руке белые перья.

– Упустил! Упустил! – злобно расхохотались остальные.

Уго проснулся и резко сел на кровати. Простыня под ним сбилась, одеяло лежало на полу. Весь мокрый от пота, он поднялся, зажег лампу и закурил прямо в номере. От кого-то он слышал, что индейцы умеют бороться с дурными снами, сплетая для них ловушки. Конечно, это все вздор, думал Уго. Когда-то от бессонницы и ночных кошмаров его мать принимала лауданум. Если так будет продолжаться, он обратится к лекарю. Выпуская дым в приоткрытое окно, Уго нервно усмехнулся: до чего способна довести встреча со склочной женщиной. В ведьмовство он по-прежнему не верил, хотя его пугало, как Сибилл смогла завладеть его разумом и пробраться в сны. Впрочем, даже самому себе Уго не хотел признаваться в том, что он ее побаивается.

Он попробовал отвлечься от мыслей о ней и предался приятным грезам, представляя, как они с Айне входят в его поместье в Техасе. Пожалуй, он разрешит ей взять с собой верную экономку и даже повара, если они захотят. В том, что Айне согласится уехать, Уго теперь почти не сомневался.

Успокоившись, Уго поправил постель и лег. Задремал он быстро. К несчастью, вместе со сном вернулись и девы в белом. Теперь у них у всех было лицо Айне, но стоило ему схватить одну за руку, как та превращалась в Сибилл. Мечась в постели, Уго просыпался снова и снова, до самого рассвета.

В ужасном расположении духа он отправился в «Белую лилию». Айне сообщила о своем решении переехать, чем очень обрадовала Уго. Слуги тут же начали собирать вещи, а Айне только и делала, что лила слезы. Она ничего не ела уже целые сутки, и, казалось, единственное, что давало ей силы, – это созерцание озера из окна своей спальни. Уго не мешал ей, хотя ее нездоровая привязанность к этому водоему его раздражала. Глаза невесты покраснели от слез, и сама она будто ссутулилась. Уго понимал, что страх перед Сибилл и тоска из-за неизбежного отъезда сделали ее уязвимой, но не хотел, чтобы она передумала. Он знал, что рано или поздно озеро уничтожит фундамент особняка, потом сгниет пол и обвалится накренившаяся башня, посыплется потолок и обрушатся стены. Айне не желала слушать разумные доводы, слепо веря, что особняк еще можно спасти, зато боялась проклятия Сибилл. Уго не переубеждал невесту, ухватившись за этот страх как за единственную возможность спасти ее.

На следующий день он отправился в Дублин: на его наследство нашелся покупатель. Предстояло уладить все вопросы с документами. Оставив невесту со слугами собирать чемоданы, он поспешил уехать. Сделка заняла пару недель. Мучимый неприятными кошмарами с участием Сибилл, Уго мало спал. Он обратился с этой проблемой к местному лекарю, и тот дал ему пузырек со спасительным снотворным, благодаря которому Уго наконец смог провести целую ночь в забытьи. Но ожидаемого облегчения это не принесло.

Уставший, но довольный сделкой, Уго спешил в особняк у озера. Лужайки, круглый год остававшиеся зелеными, припорошил снег. Зеленовато-красные заросли дикого винограда, покрывающие стены «Белой лилии», ярким пятном выделялись на фоне снежного великолепия. На мгновение Уго стало жаль покидать эти места, но, как только он подошел к дверям, все сожаления испарились. Веранда за время его отсутствия заметно просела, и дверь перестала закрываться до конца. Уго занес руку над дверным молотком, но не успел постучать: ему открыла уставшая и изможденная экономка.

– Господин Уго… – шепотом произнесла она, – как хорошо, что вы вернулись!

– Что-то случилось?

Уго снял с головы цилиндр и стряхнул с него снег.

– Идите за мной. Оставьте пальто, не снимайте.

Встревоженный Уго поспешил за экономкой. Половицы протяжно скрипели под ногами. Дом пах сыростью еще сильнее прежнего. Уго показалось, что, пока он занимался делами в Дублине, здесь совсем не топили: воздух внутри был почти такой же холодный, как и снаружи. Из стен торчали пустые гвозди: пару недель назад на них висели портреты прародителей семьи Айне.

– Сначала мы думали, что волосы выпадают из-за волнений, – сказала служанка, провожая гостя в спальню, – вы же знаете, как тяжело госпожа переживает отъезд, как боится проклятия Сибилл. Но потом…

Дверь в спальню Айне была открыта. Уго вошел внутрь и увидел, что окно в комнате распахнуто, а снег с улицы падает прямо на пол. Сильно пахло лекарствами. Уго услышал тихий стон и увидел, что Айне лежит в постели.

– Что происходит?! – возмутился Уго, закрывая окно. – Айне, ты больна? Что случилось?

Он поспешил к ее постели.

– Не подходи, прошу! – сдавленно ответила Айне и отвернулась к стене, закрывшись от Уго простыней. – Откройте окна! Мне жарко… и пить, дайте пить!

Экономка вновь распахнула окна, налила чистой воды из кувшина, что стоял на туалетном столике, и подала хозяйке. Из-под простыни показалась темная рука.

– Какого черта… – не выдержал Уго и, подойдя к постели больной, сорвал с нее простыню.

Существо под ней истошно закричало и закрылось руками. Уго застыл в немом ужасе. Кожа Айне посерела, пряди ее блестящих черных волос усеивали подушку, а на голове образовались проплешины. Шея стала такой тонкой, что Уго без труда разглядел сухожилия, обтянутые серой кожей. Плечи и руки покрылись то ли шерстью, то ли пухом. Айне закрыла лицо тощими потемневшими ладонями со сросшимися пальцами.

– Господи Исусе… – только и сказал Уго.

Айне отняла изуродованные руки от лица и взглянула на него. Глаза, прежде отличавшиеся небесной голубизной, теперь налились кровью, как и ее когда-то бледные губы.

– Пить… – прохрипела она снова, – пожалуйста, пить…

Экономка, едва сдерживая рыдания, поднесла ей стакан с водой. Уго смотрел и не верил своим глазам. Айне, сидя в постели в одной сорочке, подобрав под себя ноги, жадно пила воду, зажав стакан между ладонями. Остатки воды она выплеснула себе в лицо, после чего открыла глаза и посмотрела на Уго.

– Уезжай, – дрожащим голосом сказала она, – беги отсюда. Видишь, что сделала со мной ведьма? Уезжай и забудь обо мне.

Потрясенный Уго попятился, поставил цилиндр на стол и развернулся к окну. Ему показалось, что озеро теперь еще ближе, чем прежде. Он закрыл глаза и постарался проснуться: Уго хотелось верить, что это очередной кошмарный сон, один из тех, что терзали его после того рокового танца.

– Доктора вызывали? – спросил он у экономки, заботливо укрывающей хозяйку простыней.

– Трижды приезжали из города, – отозвалась она. – И кровопускание делали, и банки ставили. Мы даже священника приглашали… Все без толку. Лекарств целая полка, да ничего не помогло…

– Они сказали, что с ней?

– Лекари говорят, что истерия… Священник назвал это одержимостью. Господин Уго! – взмолилась служанка. – Не верю я им… все в деревне знают, что это ведьма наслала беду. Все знают! Но никто не пойдет к ней, а я бы вот собственными руками ее удавила, кабы только могла…

– Надо вызвать другого врача, – уверенно ответил Уго.

Он развернулся и, подойдя к Айне, присел на край ее постели.

– Мы что-нибудь придумаем, дорогая, – сказал он, погладив ее через простыню по исхудавшей спине, на которой можно было без труда сосчитать позвонки, – я что-нибудь придумаю…

– Убеди Сибилл снять проклятие, – тихо ответила Айне, – а если она не захочет, убей ее! Или меня.

С тяжелым сердцем Уго поднялся и покинул усадьбу, чтобы отправить срочную телеграмму в Белфаст и другие города острова. Он обещал огромные деньги тому, кто сможет вылечить его невесту от неизвестного недуга.

Лекари начали съезжаться со всей страны. Уго оплачивал дорогу и проживание каждому, кто обещал исцелить Айне. Но одни, проведя ряд манипуляций, признавали свое поражение. Другие собирали ученый совет. Третьи рекомендовали Айне завещать свое тело Академии наук для исследований. Последних экономка прогоняла вон, грозя кочергой.

Уго почти перестал спать и от усталости потерял бдительность, чем не преминули воспользоваться шарлатаны. Обещая волшебное исцеление его невесте, обманщики брали предоплату за свои услуги, а потом исчезали.

Когда на руках, плечах и голове Айне начали расти черные перья, а ноги в судороге поджались к животу и обросли пухом, она, корчась от боли, перестала кого-либо к себе подпускать. Шея ее вытянулась еще сильнее, а на губах появились острые зазубрины.

– Не хочу никого видеть! – бешено кричала она. – Приведи ко мне колдуна или убирайся из моего дома! Прочь! Все прочь!

В исступлении она размахивала изуродованными руками, опрокидывая на пол склянки со снадобьями и мазями, которыми ее пыталась лечить экономка. Разбиваясь, они распространяли по особняку удушливый запах дегтя, нефти и благовоний. Окна в доме перестали закрывать даже на ночь: хозяйка постоянно жаловалась на духоту и требовала воды. В ночь, когда Айне начала мучительно терять зубы, Уго не выдержал.

– Где живет ведьма? – спросил он у экономки.

– На окраине, рядом с кладбищем, господин… к северу от деревни.

Не теряя больше ни минуты на лекарей и обманщиков, Уго вернулся в гостиницу и забрал оттуда ружье, которое привез с собой в надежде поохотиться на куропаток.

Гнев и отчаяние гнали Уго по каменистой дорожке мимо домов, из окон которых доносились ароматы хлеба и запеченной птицы. Жители готовились к Рождеству. Уго не замечал ни огоньков, ни украшений вокруг, не чувствовал прохлады зимнего вечера. Он слышал лишь биение крови в висках. Уго не верил или не хотел верить в колдовство, до последнего надеясь на науку и медицину, но они подвели его. Теперь первое, чего он всеми силами желал, – это проснуться осенью, в тот день, когда они поссорились с Айне, и не ходить на тот клятый праздник.

Вторым желанием была месть.

Уго вышел на окраину деревни, миновал поляну «Лебедушки» и оказался у старого кладбища, густо заросшего деревьями. Справа от него показался огонек, и Уго пошел по тропе, ведущей прямо к жилищу Сибилл. В окне ее лачуги слабо подрагивал свет: ведьма была дома. Под ногой Уго звонко хрустнула ветка, и со двора Сибилл послышался громоподобный лай. Уго застыл. Дверь дома приоткрылась, тусклый свет лампы упал на крупного серого пса.

– Кто здесь? – спросила ведьма, вглядываясь в темноту.

Уго прицелился. Раздался выстрел, и собака повалилась на бок, не издав ни звука. Ведьма вскрикнула и захлопнула дверь. Уго вышел из своего укрытия. Подойдя, он дернул дверь на себя, но она не поддалась.

– Открывай, Сибилл! – потребовал он. – Не то я достану тебя оттуда силой.

Изнутри послышалась возня. Уго различил звук отворяющегося окна с другой стороны и пошел на него, но ведьма уже выбралась наружу и побежала в сторону кладбища. Ее темное одеяние почти сливалось с темнотой, и Уго упустил бы ее из виду, если бы не светлые волосы, которые она не успела убрать под платок.

Он побежал за ней следом, но ведьма петляла и периодически замирала за надгробиями. Ветви деревьев хлестали Уго по лицу и рукам, и ему казалось, что это мертвецы хватают его за одежду, чтобы помочь ведьме уйти. Несколько раз Уго больно ударялся о кресты, но погоню не прекращал. Как волк, почуявший кровь, он гнал свою добычу, не давая ей времени отдышаться. И хоть земля была против него, небеса ему помогли: тучи разошлись, и луна осветила старое кладбище. Уго разглядел ведьму далеко впереди: похоже, она отлично знала эти места и понимала, куда бежать и где прятаться.

Уго остановился, снял ружье с плеча, взвел курок и прицелился. Прогремел выстрел. Над кладбищем черным облаком поднялась стая вспугнутых птиц. Ведьма вскрикнула и упала.

Подойдя ближе, он склонился над ней. В этот момент она резко приподнялась и наотмашь ударила Уго камнем: удар пришелся в висок. На секунду молодой плантатор потерял сознание и повалился на землю. Сибилл вскочила и, прихрамывая, побежала прочь. Уго, превозмогая боль и гул в голове, подтянул к себе ружье, прицелился и выстрелил снова. Сибилл упала. Уго сделал над собой еще одно усилие, вытер рукавом кровь с лица и поднялся. Подойдя к Сибилл, он присел рядом, перевернул ее на спину и жутко усмехнулся.

– Я не смогу сделать то, чего ты хочешь, – прошептала она.

– Я еще ничего не сказал!

– А я и так знаю.

– Вот как? Зря я не верил, что ты ведьма.

– Нет, не ведьма…

– Тогда отку…

– Провидица я, – перебила его Сибилл, – знаю, что с твоей невестой, но помочь ей не смогу.

– Проклятие наслала, а снять не хочешь?! – взревел Уго.

– Я провидица, – повторила Сибилл. – Я всегда предупреждала людей о засухе и о болезнях, но меня не слушали. А когда предсказания сбылись, обвинили в своих несчастьях. Что мне оставалось делать? Я сказала, что прокляну всех и каждого, кто обидит меня, лишь бы меня не трогали. А видения… теперь остаются при мне.

– Мне плевать на твои видения! Что ты сделала с моей Айне?!

Сибилл не отозвалась.

– Очисти душу перед смертью: сними проклятие, и я похороню тебя как христианку.

Сибилл застонала.

– Что ты с ней сделала?! – заорал Уго, тряся ее за плечи.

– Ничего… не я убиваю твою невесту…

– А кто же?! Кто тогда?! – сам не свой от ярости кричал Уго. – Это ведь ты сказала, что мы не будем вместе!

– Таким было мое видение о тебе, – еле слышно ответила Сибилл.

– Сними проклятие! Сними! Сними! – требовал Уго, чувствуя, как Сибилл слабеет.

– Нет никакого проклятия…

– Тогда что убивает ее?! Скажи мне правду!

– Ее страх…

Уго продолжал трясти Сибилл за плечи, плача и требуя от нее ответа, но она больше не отзывалась: жизнь покинула ее. Где-то рядом, будто насмехаясь над ним, тихо расхохотался филин. Отчаявшись, Уго оставил Сибилл лежать на земле, а сам прислонился спиной к дереву. Голова невыносимо болела, лицо с левой стороны распухло и налилось кровью. Уго обмяк и отключился.

Очнулся он на рассвете, когда вдалеке зазвонил колокол. Пальто, напитавшееся кровью и потом, замерзло, а ноги затекли. Уго совсем продрог. Он с трудом поднялся и глянул на Сибилл. Ее тело окоченело, а лицо посинело, затуманенный взгляд устремился в небо. Снег вокруг нее побагровел. Уго поднял ружье, спрятал руки в карманы и направился вон с кладбища. Вереск, покрытый инеем, хрустел под ногами, голова гудела, а тело трясло от холода.

Уго миновал поляну и вышел к деревне, где бродячие псы, завидев его издали, поджимали хвосты и разбегались: свирепый и окровавленный вид Уго мог испугать кого угодно. Люди, спешащие на утреннюю службу, крестились и шептались, провожая Уго взглядом.

«Белая лилия» встретила его распахнутыми дверями и окнами. Утренний туман и сырость, ползущие с озера, медленно забирались в дом, ощупывая его и обнимая со всех сторон. Уго ступил на просевшее крыльцо, отозвавшееся не то скрипом, не то стоном, и прислушался. Тишина. Дом казался пустым и мертвым.

Уго шагнул внутрь, прошел мимо залы в длинный темный коридор с торчащими из стен гвоздями, миновал пустую столовую и остановился у приоткрытой двери спальни. Дверь поскрипывала от сквозняка, в утреннем свете был виден ползущий из-за нее туман. Уго толкнул дверь. На полу в беспорядке валялись бронзовые подсвечники, книги, тряпки, черные перья, рыбьи головы и разбитые пузырьки из-под лекарств, пропитавших собой старый паркет. В комнате пахло сыростью, тиной, аммиаком и камфорой. Кровать госпожи была пуста – Уго заметил на ней лишь несколько длинных черных перьев и рыбью чешую. Верная экономка сидела в кресле, отвернувшись к окну.

– Что случилось? – хрипло спросил Уго. – Где Айне?

Экономка не отозвалась. Уго вошел и, схватив служанку за рукав, попробовал разбудить, но тут же отпрянул: ее рука соскользнула с подлокотника и безжизненно повисла. Мертва! Застывший взгляд женщины был направлен в окно, на бледных щеках блестели слезы, а рот страдальчески перекосился. Уго нахмурился, подошел к окну и, опершись на подоконник руками, выглянул на улицу. Туман, ползущий от воды, частично закрывал собой озеро, но Уго различил на его поверхности черную птицу. Лебедь! Прекрасный черный лебедь грациозно вытягивал шею и хлопал крыльями, разгоняя утреннюю дымку.

В задумчивости Уго вышел из дома и направился к озеру. Земля хрустела и чавкала под ногами: тонкий лед, покрывающий палую листву и влажную почву, ломался, и подошвы сапог Уго проваливались в грязь. Спускаясь к воде, он думал о последнем разговоре с Сибилл.

Он также припомнил, как экономка рассказывала, что в детстве у Айне резко начинал болеть живот всякий раз, когда она не хотела идти в воскресную школу. А однажды, узнав о симптомах подагры, госпожа пожаловалась и на боль в суставах. Лекари разводили руками, а спустя некоторое время все заболевания проходили без какого-либо лечения.

«Нет никакого проклятия…» – звенели в ушах слова Сибилл.

Уго остановился у самой воды и, глядя на лебедушку, спокойно плывущую по озеру, до последней секунды не мог поверить, что действительно сделает это. И все же крикнул:

– Айне!

Черная птица обернулась и захлопала крыльями.