Текст книги "Страшные истории для бессонной ночи (сборник)"

Автор книги: Лилия Белая

Соавторы: Лариса Петровичева,Мария Карапетян,Евгения Левицки,Рона Цоллерн,Лина Славянова,Андрей Вдовин,Александра Фартушная,Дмитрий Морфеев,Сергей Мельников,Мария Роше
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– Довольно. – Дэвенпорт поднял трясущуюся руку, жестом унимая поток слов Моретти. – Я поеду с вами.

Дорога до имения оказалась долгой и утомительной. Места в маленьком стареньком фиате было немного, и мужчины сидели почти вплотную друг к другу. Моретти старался ехать как можно аккуратнее, но машина непрестанно ловила выбоины, отчего пассажиры подскакивали, едва не задевая обшивку крыши. Юрист против воли отвлекался от дороги, с волнением поглядывая на Уильяма, который сидел рядом. Сальные волосы священника закрывали большую половину лица, но Росарио не нужно было смотреть в его глаза, чтобы понять настроение преподобного. Дэвенпорт походил на умирающего, обреченного на муки. Пару раз Моретти даже вдарил по тормозам, думая, что его пассажир тянется к дверной ручке, чтобы выпрыгнуть из автомобиля на ходу. Уилл довольно быстро догадался, что юрист нервничает, опасаясь, что его решение переменится, и попытался вымученно улыбнуться ему. На лице водителя отразился неприкрытый ужас, когда он заметил щербатые зубы священнослужителя, и Дэвенпорт решил, что лучше скоротает время, изучая осенние пейзажи, проплывающие за окном.

Вечерело. Зеркальные островки болот отражали закатное солнце, салон наполнился тяжелым духом застоявшейся воды и тины. Но вскоре унылую неприглядность равнин сменили пышные шапки вересковых полей. Лиловые волны цветов были похожи на бескрайние просторы волнующегося моря. Пахло медом и молоком. Теплые лучи, пробивающиеся сквозь розовую перину облаков, убаюкали уставшего священника, и он заснул, нежась в их объятьях.

– Мистер Дэвенпорт? – Росарио осторожно тронул его за плечо. Толстые пальцы тут же провалились в костлявое углубление под ключицей, и он отдернул руку.

Уильям вздрогнул и открыл глаза.

– Вы крепко спали. Извините, что потревожил, – произнес юрист, заглушая мотор. И указал вперед, на особняк, расположенный на небольшом холме. Величественная постройка покоилась под сенью могучих деревьев и тонула в подступающих сумерках. – Корбетт-холл, – оповестил он и, облегченно вздохнув, подытожил: – Мы приехали.

Дэвенпорт коротко кивнул и вылез из автомобиля, аккуратно захлопнув дверь. Осенняя прохлада мигом забралась под одежду, согнав остатки сна. Ноги затекли, и он облокотился на грязную колесную арку. В полумраке священник разглядел широкую лестницу, ведущую к дому. Она вгрызалась в землю и была сплошь усеяна листвой. В некоторых окнах здания горел свет, но он не показался Уильяму уютным. Сияющие проемы скорее напоминали глаза жуткого зверя, выглядывающего из леса.

Моретти жестом пригласил гостя следовать за ним, и мужчины молча двинулись в сторону особняка, шурша опавшими листьями.

В просторном холле было тепло и тихо. В мягком свете ламп, переливаясь, парили пылинки. Дэвенпорт стоял, прислушиваясь к звукам: Моретти поднялся на второй этаж, чтобы известить хозяев о прибытии, и попросил священника подождать внизу. Там он и остался, изучая элементы интерьера: мягкие кресла с чуть потрепавшейся изумрудной обивкой и массивными подлокотниками, настенные светильники с выцветшими абажурами и высокие постаменты, на которых возвышались античные вазы, наполненные букетами давно увядших роз. Внимание преподобного привлекла композиция из трех стеклянных колб, стоящая на маленьком круглом столе, и он, тихо ступая, подошел ближе. За прозрачными стеклами застыли, глядя в пустоту, маленькие чучела: в первой колбе на темном камешке, увитом мхом, сидела крохотная белая бабочка с пятнистым узором на бархатных крыльях, во второй – летучая мышь, подвешенная на корявом сучке, в третьей покоилась черная змея. Пресмыкающееся находилось в небольшом углублении земляного холмика. Оно свернулось в кольцо и высунуло наружу острую мордочку. Возле жуткой инсталляции лежала старая книга, из которой торчали желтые листы. «Ч. Дарвин. Происхождение видов», – прочитал про себя священник.

Совсем рядом из приоткрытой двери донеслись женские голоса. В щель просочились запахи кухни. Дэвенпорт уловил едва слышимый аромат пшеничной закваски и выпечки.

– Говорят, со дня на день приедет тот самый врач из Лондона, которого требовала мисс, – проговорила одна из кухарок. Уильям прислушался, и женщина, словно прознав о свидетеле, понизила голос до шепота: – Как бы не случилось беды!

– А в чем дело? – искренне изумилась вторая служанка.

– Как? Ты разве не знаешь? – поразилась в ответ собеседница. – Говорят, жена его с ума сошла. Он сам взялся ее наблюдать, да так до смерти и залечил. Бил ее этими, – она цокнула языком, вспоминая слово, – токами. Да так, что мозги у нее через нос и вытекли.

Дэвенпорт охнул и отшатнулся, словно в него плеснули кипятком. Кинулся было к лестнице, ведущей на второй этаж, не желая слышать разговор, но замер, завидев спускающихся людей: высокого статного господина в простом сером костюме и женщину в строгом черном платье с длинными рукавами и высоким воротником. Позади них медленно шел утомленный Моретти. Хозяин имения протянул преподобному ладонь и крепко пожал поданную в ответ руку. Уильям подумал, что он ничего не скажет, но мгновение спустя мужчина нарушил молчание.

– Сэр Ричард Корбетт, – коротко представился он. – Спасибо, что приехали, доктор.

Откуда-то сверху, словно из-под потолка, послышался звонкий девичий смех, а после до ушей присутствующих донеслось:

– Добро пожаловать в мою скромную обитель, Уилл!

Громкий хлопок закрываемой двери приглушил сумасшедший хохот Элизабет. Обитатели дома даже не переглянулись, только миссис Корбетт поджала губы так, что они побелели.

– Моретти покажет вашу комнату, – сухо заявил хозяин имения. Он отринул вежливость и не стал представлять гостю свою супругу. На посеревших лицах читалось изнеможение. – Располагайтесь, отдохните. – Корбетт изобразил подобие улыбки и продолжил: – С утра спускайтесь к завтраку, обсудим дело, для которого вы прибыли.

Уильям с ужасом понял, что до рассвета может и не дожить.

Много вещей Дэвенпорт с собой не брал, и полое тело старого саквояжа обмякло, когда хозяин поставил его на пол возле кровати. Уильям аккуратно присел на краешек постели, заправленной белоснежными простынями, отмечая, что боится запачкать их.

Преподобный чувствовал себя грязным. Он не стал зажигать свечей, не попросил развести в камине огня, отказался от принесенной служанкой еды. Не разобрал багаж и даже не запер на ключ дверь. Священник сложил руки на коленях и под размеренное тиканье напольных часов смиренно ждал, когда участь настигнет его. Тик-так. Тик-так.

В широкие своды окна заглянула луна. Уильям невольно повернул голову и увидел черное искрящееся озеро у подножия Корбетт-холла. Гладь воды, подернутая туманной дымкой, переливалась в молочных лучах ночного светила, и по ее поверхности скользили сорванные ветрами листья. Созерцая, Дэвенпорт потерял счет времени, а когда очнулся, понял, что дом давно заснул. Тишина, словно змея, пробравшаяся за пазуху, тихо шипела, убаюканная теплом человеческого тела. Теплом человеческой души.

Уильям моргнул. Миг – и в темных водах глубокого озера, покачиваясь в ласковых волнах, появилась девушка. Изящный изгиб худых плеч, мертвенно-бледная кожа, светлые мокрые волосы, прилипшие к телу. Красавица запрокинула лицо к небу, будто ожидая от Всевышнего ответа на свой вопрос.

– Виктория! – Преподобный подлетел к окну, желая убедиться в реальности происходящего.

Девушка была юна и напоминала белый цветок кувшинки, выросший на болоте. Словно почувствовав на себе посторонний взгляд, она резко повернулась и посмотрела прямо на Уильяма. Черные глаза ее отразили лунный свет и опасно блеснули в темноте. Священник понял, что обознался и перед ним вовсе не покойная жена, а Элизабет Корбетт. Время замерло. Тик-так.

– Помоги мне, – одними губами прошептала несчастная.

В то же мгновение неведомая сила грубо потянула девушку на дно, и она только успела беспорядочно всплеснуть белыми руками, усеянными множеством гноящихся ран. Священник бросился на улицу. Ни одна дверь, которую Уильям распахивал, не оказалась заперта. Половицы не скрипели, а гул шагов неслышно рассеивался по коридорам. Он снова бежал, но в этот раз – навстречу своей судьбе.

Острая галька впивалась в тонкую подошву сапог, и казалось, что берег проклятого озера отдаляется, вместо того чтобы приблизиться. Пару раз Дэвенпорт упал, поранив ладони в кровь, но не замедлился ни на миг. Впереди, захлебываясь грязной озерной водой, тонула Элизабет. Демон давал ей сделать короткий вдох, а после снова тащил на дно. Издевался над жертвой, насмехался над хрупкостью человеческой жизни, упивался своей властью.

– Я здесь! – закричал, надрываясь, священнослужитель. И нырнул в ледяную воду. – Я пришел к тебе! – снова прокричал он, сокращая расстояние. На языке остался горький вкус ила и тины. – Оставь ее в покое!

Девушка пропала из виду, скрывшись под толщей воды, и вокруг воцарилась тишина. Уильям быстро огляделся вокруг. Порыв холодного ветра донес до ушей тихий, произнесенный со сладкой истомой вопрос:

– Ты веришь в демонов, Уилл?

Внезапно перед ним вынырнула Элизабет. Брызги ледяной воды окропили священнослужителя, и он на секунду зажмурился. Сильные девичьи пальцы ухватились за его плечи, царапая кожу. Дэвенпорт распахнул глаза и увидел изможденное лицо мисс Корбетт: черные как смоль глаза, белое осунувшееся лицо в ореоле светлых волос, острые скулы и пухлые посиневшие губы. Девушка улыбнулась, оголяя ряд ровных зубов, и приоткрыла рот. Пахнуло гнилью.

– Оставь ее в покое, – повторил преподобный, чувствуя мертвую хватку демона, терзающего Элизабет. – Тебе ведь нужен лишь я, не так ли?

Мисс Корбетт изобразила изумление и сдавленно засмеялась. Высунула серый язык и лизнула его в щеку, демонстрируя презрение. Мужчина поморщился.

– Что тебе нужно? – спросил Дэвенпорт, ощущая, как силы стремительно покидают его.

– Мне нужно, чтобы ты поверил! – с утробным рыком ответила девушка. Ее пальцы по-прежнему давили на плечи, и священнику приходилось прилагать немало усилий, чтобы оставаться на плаву.

Уильям набрал побольше воздуха в легкие и, выражая беззаветную преданность Богу, быстро проговорил:

– Я подчиняюсь, Господи, Твоим заветам, любой неверный путь я презираю. Всевышний, Твои законы прекрасны, и я следую им.

Существо напротив гортанно рассмеялось, запрокинув голову. Затем резко притянуло его к себе так, что их лица почти соприкоснулись, и, дрожа от ненависти, басовито залепетало, меняя голоса:

– С чего ты взял, что Господь слышит тебя? Разве не я наставил тебя на путь истинный? Разве не моя заслуга в преданном служении твоем? Уповаешь ты на помощь Божью, но разве Он был с тобой и Его голос слышал ты? Разве Он защищал тебя от бед?

Выплюнув эти слова, Элизабет погрузила Дэвенпорта чуть глубже в ледяную воду.

– Так почему же Ему ты неустанно воздаешь почести? С чего ты взял, что душа твоя принадлежит Ему?!

Вода коснулась нижней губы священника и хлынула в рот, когда он, покоряясь, задал последний вопрос:

– Чего ты хочешь?

Сатана ласково прильнул к его уху и возбужденно прошептал:

– Все, что ты можешь сделать, – это…

Ужасающий голос демона слился в бормотание, и сказанное им услышал только Уильям Дэвенпорт. Почти захлебываясь, он кивнул.

Рассветное зарево позолотило водную гладь и устремилось дальше, к особняку Корбетт-холла. Осветило увядший плющ, из последних сил цепляющийся за неровные выступы кирпича, и заглянуло в окна, за которыми в смятении бегали встревоженные слуги. Обитатели дома еще долго искали бы юную мисс, если бы не старый садовник, который имел привычку втайне выкуривать поутру сигару, спрятавшись от строгого взора хозяев за кучей компоста, сваленного на заднем дворе. Сигара выпала у старика из рук, когда он заметил Элизабет, сидящую на берегу озера. Через несколько минут к дочери уже спешил не на шутку встревоженный отец.

Ричард на бегу снял пиджак и накинул его на хрупкие плечи девушки. Упал возле нее на колени, прижал к себе. Она подняла голову, устремив на него ясный взор, грустно улыбнулась. Безобразные раны, которыми прежде были усеяны девичьи руки, зажили, оставив на коже лишь россыпь шрамов. Несмотря на холод осеннего утра, на щеках юной мисс играл румянец.

– Милая, что ты делаешь здесь? – осторожно поинтересовался Ричард, с тревогой изучая веснушки на носу дочери. И бережно, но крепко сжал ее холодные ладони, опасаясь, что Элизабет вздумает убежать.

Девушка не ответила. Она отвела взгляд и устремила его куда-то вдаль. Отец, вторя ее движению, повернул голову в направлении озера… и резко поднялся на ноги. Грудь его вздымалась, во рту пересохло, язык прилип к нёбу. У берега, покачиваясь на грязно-синих волнах, плавало тело преподобного. Оно чуть завалилось на бок, и Ричард смог разглядеть смиренное спокойствие на бледном лице.

– Что… что случилось? – спросил отец.

– Мистер Дэвенпорт спас меня ценой своей души. – Девушка замолчала, следя за плавными движениями покачивающегося тела.

Сэр Ричард свел к переносице брови и насторожился. Никто из семьи Корбетт не верил в существование высших сил, и дочь с детства воспитывалась в строгих рамках наук.

Элизабет медленно поднялась и, заметив родительское негодование, тихо пояснила:

– Он совершил грех, который нельзя искупить.

Хозяин имения снова взял дочь за руку и, желая убедиться, что ее спокойствие не таит скрытой угрозы, мягко осведомился:

– Какой же?

– Самоубийство, – ответила она.

Евгения Левицки. Лебедушка

– Не нужен мне Новый Свет! – воскликнула Айне. – Не нужны твои плантации, рабы и слуги. Я остаюсь здесь, и точка!

– Дорогая, услышь меня, – Уго едва сдерживался, чтобы не выйти из себя, – этот дом, с его сыростью, тебя погубит. Вспомни, что говорил доктор Линч: климат Ирландии не для тебя. И тем более этот дом. В моем поместье тебе будет гораздо лучше.

– Там нет озера, – упрямо отрезала Айне, устремив заплаканный взгляд в окно.

– Святые небеса, да там полно озер!

– Ты не понимаешь, – горестно заключила Айне.

– Я прикажу вырыть пруд недалеко от поместья, и ты сможешь бывать там когда захочешь.

Айне будто не слышала его.

– Если отремонтировать усадьбу, – настаивала она, – как следует ее протопить, просушить, я смогу жить здесь. – Она повернулась. – Разве тебе не нравится Ирландия? Разве ты не восхищался нашими вечнозелеными холмами? Если ты меня любишь, помоги сохранить мое наследство. Или… или… уходи и найди себе другую невесту! Ту, которой будет хорошо в пустыне!

– Техас не пустыня! – вспылил Уго. – А впрочем…

Он развернулся на каблуках, схватил пальто и выскочил вон из залы. Позади послышались всхлипы и кашель. Пожилая служанка бросилась к госпоже, держа в руках полотенца и флакон с нюхательной солью. В дверях она едва не столкнулась с рассерженным Уго.

Смеркалось. Уго с радостью покинул дом, который успел возненавидеть за прошедший месяц. Когда прадед Айне возводил усадьбу на холме рядом с озером, никто и подумать не мог, что со временем оно начнет разрастаться и подкрадываться к дому. В подвал просочились грунтовые воды, и особняк, прежде величественный и красивый, стал разрушаться: башня просела и накренилась, кирпичная кладка потрескалась, окна заросли диким виноградом. Дядюшка Айне в поисках легких денег отправился в Англию, где и сгинул, просадив все сбережения в казино. Родителей Айне чужая земля забрала еще раньше. Так особняк «Белая лилия» лишился слуг и ухода. Остались лишь самые верные – экономка да повар. Но как бы они ни любили молодую хозяйку, Уго понимал: однажды и они будут вынуждены ее покинуть.

Молодой плантатор поежился, поднял ворот пальто и медленно побрел по улице. Аккуратные домики, заросшие вьюнами, выглядели, в отличие от усадьбы Айне, очень уютно и приветливо, даже несмотря на позднюю осень. Все жители спешили на праздник. Уго подумал о том, как было бы чудесно сходить туда вместе с Айне, но потом вспомнил ее капризный тон, и настроение его снова испортилось.

Он до сих пор не мог понять, чем именно она так его привлекала: болезненной бледностью кожи, большими грустными глазами или тонко чувствующей душой? Его собственная душа и горячая мексиканская кровь требовали огня и страсти, но вместо этого получили мрачный обветшалый дом и озеро, стремящееся его поглотить. Мексиканцем, впрочем, Уго был лишь наполовину. Мать-ирландка не только подарила ему светлую кожу, но и завещала кое-какое имущество в Дублине. Приехав уладить все дела, Уго на досуге отправился в соседнюю деревушку, чтобы полюбоваться видами и поохотиться. Там, у озера, он встретил Айне Мак-Линн и с тех пор больше ни о ком не мог думать. Черноволосая ирландка запала ему в душу, и возвращаться без нее в Техас он не захотел.

Понимая ее привязанность к родине, плантатор поначалу всерьез подумывал остаться с ней в Ирландии. Но, глядя, как бронхит убивает ее, Уго понял, что это исключено. Доктор Линч настоятельно рекомендовал Айне для восстановления здоровья сухой и теплый климат. Придется все же как-то уговорить ее уехать… Но уже не сегодня.

Уго отвлекся от дум и огляделся. Деревушку украсили фонарями. Дети сновали от дома к дому, выпрашивая сласти, а юноши и девушки торопились на лесную опушку. Уго последовал за ними и вышел к большому костру, возле которого толпились молодые люди. За ним, на полянке перед лесом, образовался широкий круг из нарядно одетых юношей. В его центре на небольшой скамье восседала девушка в белом одеянии. Длинные рукава ее платья напоминали крылья, а голову украшал венок из пушистых сиреневых цветов. Уго уже видел такие здесь, в Ирландии, во время первой прогулки с Айне. Она тогда назвала их морскими астрами.

Где-то совсем рядом переливчато зазвучала арфа, и мужчины начали двигаться в танце по часовой стрелке вокруг девушки. Они плавно шагали и вскидывали руки в такт музыке, а потом, звонко прихлопнув, разворачивали хоровод против часовой стрелки. Так они повторили несколько раз. Причудливое и завораживающее зрелище! Уго не мог оторвать взгляда от происходящего.

Вскоре девушка встала и тоже закружилась в воздушном танце, протягивая руки то к одному юноше, то к другому, но, как только они тянулись к ней в ответ, она тут же, смеясь, ускользала. Нечто подобное Уго довелось однажды видеть у команчей. Только этот танец, в отличие от индейского ритуала, был без оружия. Наконец девушка схватила за руки одного из молодых мужчин и увлекла его за собой внутрь круга. Теперь они кружились вместе, как два осенних листка, подхваченных ветром.

Арфа мягко пропела заключительную музыкальную фразу и замолкла. Мужчины, оставшиеся в хороводе, опустили головы и сделали шаг назад, размыкая кольцо. Дева что-то шепнула юноше на ухо, он подал ей руку и вывел ее за пределы круга. Уго проследил за парочкой и увидел, как танцовщица снимает венок с головы и передает его другой девушке, одетой в похожее белое платье с широкими крылоподобными рукавами.

Толпа весело загудела. Девушка, смущаясь, присела на скамью, и уже другие юноши начали собираться в круг.

– Что это за церемония? – обратился Уго к пожилой женщине, продающей лепешки и масло.

– «Танец для Лебедушки», – ответила женщина, – забава молодых.

– И в чем ее смысл?

– Юная дева облачается в одеяние лебедя, а голову украшает морскими астрами – в знак чистоты и невинности. В круг становятся юноши, которым она нравится, и танцуют для нее. Среди них Лебедушка выбирает себе Лебедя.

– А потом?

– Женятся потом, что ж еще, – рассмеялась торговка, – для того и танцуется «Лебедушка».

– И что же, всегда женятся?

– Обычно да, заранее ведь договариваются, кого дева выберет.

Новая Лебедушка уже поднялась со скамьи и начала свой танец. Круг то сужался, то расширялся, но она продолжала танцевать. Наконец девушка сделала свой выбор, и один из юношей присоединился к ней.

Уго казалось, что в воздухе разлита магия, настолько необычно выглядело все происходящее. И почему Айне никогда не рассказывала ему о такой традиции?

– А для чего это нужно? – продолжил расспрашивать Уго. – Разве без танца нельзя жениться?

– Иной раз молодым отцы не разрешают, – растолковала торговка, – а коль уж выбрала Лебедушка себе Лебедя, то никакой родитель противиться этому уже не посмеет.

– Никогда не слышал ни о чем подобном! – удивился Уго. Мать бы точно рассказала о таком танце, знай она о нем.

– В каждой деревне свои традиции, – пожала плечами торговка.

Закончился и второй танец, юноши и девушки поспешили к костру. Сумерки принесли с собой холод и влагу, и трава на поляне покрылась изморозью. Уго хотел было последовать за всеми, но тут арфа заиграла вновь. Обернувшись, он увидел еще одну Лебедушку. Длинноволосая белокурая девушка снимала плащ у скамьи, демонстрируя длинное белое одеяние. Венок из морских астр у нее был свой, гораздо пышнее, чем у предыдущих Лебедушек.

По толпе прокатился тревожный шепот. К скамье не спеша начали подходить мужчины. Но они не были похожи на юношей, собиравшихся в два других хоровода: у одного из них Уго увидел деревянную ногу, другой был горбат, еще один – совсем подросток, остальные же, наоборот, откровенно немолоды, почти уже старики. Они встали в круг, но танец не начинали. Дева в центре круга поежилась, обняв себя руками. Уго и сам невольно вздрогнул: холод начинал пробирать и его. Большинство людей уходили ближе к главному костру, и поляна «Лебедушки» быстро пустела. Торговка тоже начала собираться.

– Почему не начинают? – спросил Уго.

– Мужчин мало. Для круга нужно хотя бы восемь.

Плантатор пересчитал участников хоровода: семеро. Арфистка перестала играть. Мужчины переглянулись и медленно начали разбредаться кто куда. Лебедушка сняла венок и, бросив его на землю, закрыла лицо руками. Пушистые цветы потонули в траве и дымке.

Уго нахмурился. Он переводил взгляд с девушки на растерянных мужчин, а с них – на место, куда упал венок. Покачав головой, он вытащил руки из карманов и поспешил на поляну. Подходя, Уго подал знак арфистке, и та неохотно начала перебирать струны. Мужчины, увидев Уго, подходящего к месту для танца, тоже вернулись на свои места. Лебедушка встрепенулась и поднялась.

Мужчины начали движение по часовой стрелке. Уго старался делать все так, как делали юноши из двух предыдущих хороводов, но не был уверен, что у него правильно получается. Равняться на тех увечных, что танцевали рядом, было бы ошибкой: они и сами двигались как могли – насколько позволяли им их недуги.

Хлопок в ладоши – и хоровод поковылял против солнца.

Начала свой танец и Лебедушка: она двигалась плавно и грациозно, будто и не касалась земли. Уго восхитился ее гибкостью и огнем, тем, как она плыла внутри круга – словно никого не замечала. Ее длинные волосы касались травы, когда девушка запрокидывала голову, а широкие рукава задевали других танцующих. Уго не хотел заканчивать танец – так поразила его легкость этой девушки – и с интересом гадал: кого же выбрала Лебедушка, кто из этих мужчин ее судьба? А она и не торопилась выводить счастливчика в круг. Вместо этого остановилась и начала внимательно рассматривать мужчин. Уго стало не по себе, когда она повернулась к нему: лицо девушки скрывала вечерняя темнота, но он чувствовал на себе ее пристальный взгляд. Она вытянула вперед руки и, схватив Уго за рукав, потянула внутрь круга.

Плантатор на мгновение смутился, но противиться не стал и последовал за ней. Шнуровка на платье девушки подраспустилась, и рукава съехали, сильно оголив плечи, но она, будто не замечая этого, продолжала соблазнительно изгибаться. Изумленный Уго не знал, что делать, лишь стоял и следил за ее страстными и одновременно пугающими движениями. Теперь она то кружилась в такт музыке, то вскидывала руки вверх или в стороны, будто дикарка.

Наконец арфа замолкла, и мужчины начали расходиться. Уго выдохнул. Дева исполнила последний пируэт и, взмахнув длинными рукавами, грациозно опустилась на траву, разогнав юбками вечернюю дымку.

Уго огляделся и, убедившись, что на них никто не смотрит, подал девушке руку. Она вложила в его ладонь свою и, поднявшись, прильнула к Уго всем телом. От этого прикосновения его бросило в жар.

– Завтра в полночь! – шепнула она ему на ухо. – На этом же месте.

Сказав это, она резко отстранилась, подобрала плащ и венок и направилась прямо в лес. Растерянный Уго остался стоять на месте, провожая девушку взглядом. Через минуту он уже жалел о том, что не догнал ее и не рассказал об Айне.

Оставаться на празднике расхотелось, и Уго, спрятав руки в карманы, направился в гостиницу.

Спал он плохо. Ему снился дом в Техасе. Выйдя на террасу усадьбы, Уго оглядел свои владения и, увидев Айне у пруда, которого в реальности не существовало, окликнул ее. Невеста обернулась, но лицо ее было закрыто черной вуалью. Уго спустился к ней и подошел вплотную, всматриваясь в лицо, но, как ни старался разглядеть любимые черты, облик Айне ускользал от него. Он протянул руку, чтобы поднять вуаль, но Айне остановила его и отстранилась. Образ ее стал стремительно меняться, пока не обрел черты девы в белом одеянии.

– В полночь! – рассмеялась она, бросив ему в лицо венок из морских астр. – Я же сказала – в полночь!

В ту же секунду дева растворилась в неизвестно откуда взявшемся тумане, а пруд превратился в озеро, которое подбиралось к поместью Айне. Оно на глазах росло, расширялось и углублялось… Уго увидел, как вода подступает к его ногам. Он сделал пару шагов назад, потерял равновесие и упал. Вода накрыла его с головой.

В этот момент он проснулся. Задыхаясь, Уго вытер рукавом ночной сорочки покрытый испариной лоб, встал с кровати и открыл окно, глубоко вдыхая холодный влажный воздух. На востоке появилась белая полоса. Светало.

Уго умылся, переоделся и спустился в холл, где тут же заказал у хозяина чашку крепкого кофе. Хотелось курить, но он побоялся пропахнуть дымом: Айне не выносила запах табака. К тому же она знала, что курил Уго, только когда его что-то беспокоило, а рассказывать о вчерашнем происшествии и своем ночном кошмаре он ей не собирался. Завтракали они обычно вместе, поэтому, как только солнце разогнало утренний туман, молодой плантатор направился в усадьбу «Белая лилия».

Айне встретила его холодно. Когда он вошел, она пудрила свое и без того бледное лицо, глядясь в старинное зеркало, обрамленное в бронзу, и даже не обернулась в ответ на его приветствие.

– Полагаю, нам больше не обязательно завтракать вместе, – произнесла она, глядя на его отражение в зеркале.

– И тебе доброе утро, – невозмутимо ответил Уго, уже привыкший к капризам невесты.

Айне резко развернулась.

– Доброе?! – воскликнула она, хлопнув бледной ладошкой по туалетному столику. – Ах доброе! Да как ты посмел прийти в мой дом после того, что сделал?!

– Дорогая, неужели ты все еще злишься из-за вчерашнего разговора? – улыбнулся Уго. – Давай обсудим этот вопрос позже. Я ужасно спал сегодня…

– Ужасно спал! – нервно рассмеялась Айне.

Уго нахмурился. Айне никогда не вела себя так дерзко, ни с ним, ни с кем-либо другим.

– Ничего не понимаю… Я будто в чем-то провинился перед тобой. Объяснись, пожалуйста.

Айне встала, одернула юбку и расправила ткань на затянутой в корсет талии.

– Знаешь, – она подошла очень близко к Уго и вгляделась в его темные глаза, – когда я сказала, чтобы ты искал новую невесту, я не думала, что ты поступишь именно так! Я сказала это… сгоряча! Но ты… ты… я все знаю, Уго. Тебя все видели!

Уго мягко рассмеялся и обнял невесту.

– Так вот в чем дело!

– Ах, ты еще и смеешься?! – вспыхнула Айне и оттолкнула его от себя. – Не смей ко мне прикасаться! Как представлю тебя с этой ведьмой Сибилл! Это омерзительно!

Айне вся дрожала от гнева. Уго заметил это и посерьезнел.

– Позволь, я все тебе расскажу, – примирительно произнес он, – присядь. Присядь, пожалуйста.

– Выслушайте его, госпожа, – посоветовала экономка.

Все это время она была рядом, чтобы подать свежие платки или нюхательную соль, если хозяйке опять станет дурно.

Айне раскашлялась. Проклятый бронхит донимал ее особенно сильно в моменты душевного волнения. Служанка подала госпоже платок. Шурша юбками, Айне присела в кресло и отвернулась к окну. Уго занял кресло напротив.

– Я никогда не видел такого танца, – начал он, – две девушки успели выбрать жениха, а эта, как ты ее назвала… Сибилл? Она не успела. Не хватало мужчин для круга. Я просто хотел ей помочь, понимаешь? Она была расстроена, и я решил, что кто-то из тех, кхм… – Уго деликатно кашлянул, – из тех мужчин – ее возлюбленный. Я был уверен, что она выберет кого-то из них…

– Почему? – повернувшись, перебила его Айне. – Почему ты был в этом так уверен? С чего это вдруг?

– Не волнуйтесь, госпожа, – хлопотала экономка, – вам это вредно.

Айне отмахнулась от служанки нетерпеливым жестом.

– Все из-за торговки, – пожал плечами Уго. – Она сказала, что юноши и девушки договариваются заранее, а ритуал нужен, чтобы строгие отцы не смогли помешать свадьбе. Мне стало жаль эту девушку, и только. Я не искал новую невесту, ведь у меня есть ты. Если бы я знал, как сильно ранит тебя это происшествие, то не пошел бы в тот клятый круг.

– Почему же тогда не рассказал мне?

– Ты так набросилась на меня с порога, что я просто не успел, – соврал Уго. – И если честно, не думал, что ты придашь этому столько значения.

– Она назначила тебе встречу?

– Да.

– Ты пойдешь?

– Да, я должен объясниться.

Нижняя губа Айне задрожала.

– Не ходи! Не ходи к ней.

– Это вопрос чести, дорогая. Я не могу не прийти. Расскажу ей о помолвке и о том, как вообще оказался участником всей этой глупости.

Уго встал с кресла и подошел к невесте. Присев рядом, он взял ее за руки.

– Мы поговорим, и я вернусь. Все будет хорошо.

– Уго, она ведьма, – серьезно сказала Айне, – из года в год никто, кроме убогих и пьяниц, не участвует с ней в «Лебедушке» именно потому, что она ведьма.

– Дорогая, ну какие ведьмы? – рассмеялся Уго. – Это все старухины сказки.

– Нет-нет, ты ошибаешься! Все в деревне опасаются ее. Думаешь, просто так? Она наводит порчу на посевы, губит скот и даже людей. Лишь те, кому нечего терять, идут к ней в надежде на ее благосклонность. Однажды она выбрала Лебедя среди этих несчастных и… сжила со свету!

– Раз она такая зловредная, что же ее до сих пор не изгнали или не отдали под суд? – невозмутимо спросил Уго и шепотом добавил: – Почему не убили, в конце концов?

– Она обещала проклясть каждого, кто ее обидит. Это долгая история. Просто не ходи к ней.

– Чего именно ты боишься?

Айне потупила взор и всхлипнула:

– Я боюсь, что случится что-то ужасное.

– Сколько раз враги призывали несчастья на мою голову! – улыбнулся плантатор. – Если бы проклятия действительно работали, я бы не сидел сейчас рядом с тобой.