Текст книги "На страже Пустоты (СИ)"
Автор книги: Лилия Белая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)
– А кто сказал, что мне не понравится? – поймал он уже обрывок связного разговора, входя нее.
– Пошляк, – простонала Ева и закусила губу, выгибаясь и чувствуя, как внутри будто лопается пружина, и обжигающее тепло растекается по венам, ускоряя сердце. La petite mort, как говорят французы, но, пожалуй, и правда, она не ощущала себя никогда более живой.
Сквозь неглубокий утренний сон пробивались странные вибрирующе-скрипучие звуки, отдаленно напоминающие счетчик Гейгера в работе. Ева проснулась окончательно, привстала и обернулась. На соседней подушке сидел огромный черный котище и с удовольствием месил лапками наволочку, оглушительно скрипуче мурча. Котище был пушист, прекрасен, усат и зеленоглаз. Ева потерла глаза, стирая остатки сна, но кот никуда не исчез, продолжая довольно щуриться на нее.
– Надеюсь, ты не Марк, иначе мы тут застрянем надолго, – пробормотала Ева. – Машину я водить не умею.
Кот хрипло мяукнул и встал с подушки потягиваясь. Девушка протянула к нему руку, животное любопытно принюхалось, и Ева не удержалась, чтобы не ткнуть легонько пальчиком черный резной носик. В тот же миг котище клубами черного призрачного тумана рассеялся в воздухе. Девушка вздрогнула и отпрянула. Но с кровати не свалилась, что можно считать хорошим прогрессом в общении с местными обитателями.
Придя в себя, Ева встала, поправила кровать, заглянула в ванную, и переоделась в джинсы и свитшот. Кот и прочие обитатели за это время больше не показывались. Ободренная, девушка спустилась в гостиную, где Марк задумчиво чах над круглым столом, разложив перед собой очередные жуткие папки.
– Я кота видела, – светским тоном сообщила гостья, подходя ближе.
– Живого? – проницательно уточнил некромант.
Ева пожала плечами, с интересом заглядывая в разложенные бумаги.
– От прикосновения он растворился в воздухе.
– Одна улыбка осталась?
– Ничего не осталось. Только подушка смятая. Твоя. Но я бы уже даже улыбке не удивилась. Здесь все чудливее и странноватее. И бабуля твоя вылитая Королева Червей. Голову с плеч!
– Это она могла, да. Так, как кот выглядел?
Ева осторожно отсоединила от одной из бумаг фотографию и повернулась с ней к посмеивающемуся магу, сравнивая. На снимке был изображен темноволосый мужчина, очень похожий на Марка, только худее, изможденнее, под глазами явно залегали глубокие тени.
– Черноволосый, зеленоглазый, морда наглая.
Марк прикусил губу:
– Кот или мой отец?
– Кот, конечно.
– Черноволосый? – уточнил маг, откровенно подтрунивая. Ева покраснела, закрывая лицо рукой.
– Я оговорилась… Извини, пожалуйста.
– Да я знаю, – сжалился насмешник. – Это бабушкин кот. Но, в принципе, описание подходит к обоим.
– Больше всего оно подходит к тебе, – ворчливо возразила девушка, обратно прикалывая фотографию к листу бумаги. – Как успехи?
Легкое настроение Марка мгновенно улетучилось, сменившись какой-то отупляющей усталостью и недовольством. Он с неприязнью посмотрел на бумаги.
– Никого они не поймали. Все протоколы допросов – бредни фанатиков. Я уверен, большинство из них даже портал в Пустоту открыть не могли. Все эксперименты, которые там проводились, больше напоминают кружок юных сатанистов. Полностью разделяю все решения магического суда по этим молодчикам, но практического толка – ноль.
– А твой отец?
Чернорецкий покосился на фотографию:
– Его никто не упоминал в показаниях. Значит, он работал независимо, или пойманная группа не знала о нем, как бывает с организаторами.
– А ты сам как считаешь?
– Я считаю, что он работал отдельно, потому что никто из моей семьи не вписался бы в такую чушь. В том смысле, что в тех действиях, которые здесь описываются, нет элементарных понятий об использовании энергии. Весь мой род – некроманты, и многие знания хранятся исключительно внутри семьи. Если бы мой отец участвовал в этом, почерк был бы узнаваем. По крайней мере, для меня.
Ева потянулась к папке с фотографией. Она была совсем тоненькая по сравнению с остальными. Здесь не было долгих допросов, только куча отчетов и экспертиз, заключений. Еще бы. Убит при задержании. Подпись на рапортах и отчетах была знакомой.
– Твоя мама вела дело? – шокировано уставилась она на мага.
– Это очень сложная ситуация. Она и спровоцировала задержание.
Ева покачала головой, немного выбитая из колеи подобным поворотом событий. С сомнением почитала написанное.
– А его не могли подставить?
– Не могу сказать, он работал над чем-то, я нашел обрывки его исследований, и они касались Пустоты. Я просто не уверен, что он работал не один.
– А то, что происходит сейчас… На что это похоже? На то, чем занимались все эти маги, или на то, чем мог бы заниматься твой отец?
Вопрос оказался хорошим. Заставлял задуматься. С минуту Марк помолчал, так и этак переворачивая уже известные ему сведения.
– Знаешь… По тому, как все крутится вокруг Пустоты, похоже на бредни этих фанатиков, но по тому, как все обставлено с магической точки зрения… Больше похоже на нашу магию.
– На вашу, в смысле, на Чернорецких, или вообще? – Ева наконец отложила папку обратно.
– На Чернорецких… – протянул маг.
– Может, злобные дальние родственники?
– Исключено, я последний из рода, – легко отмел идею Марк и внимательно к ней повернулся, привлеченный необычными эмоциями. – Тебе неловко. Почему?
– Я глупые вопросы задаю, наверное.
Марк качнул головой:
– Задавай. Они позволяют мне сразу вычеркивать глупые ответы.
– А можно вообще бестактный?
– Я заинтригован.
Ева помялась, но все же решилась:
– А почему ты видишь различие магии твоего отца и этих магов по описанию ритуалов, а твоя мать не увидела и подшила в одно расследование?
– Потому что Агата так и не приняла мою мать в семью, да и отец старался этого избежать. Я уже говорил, что у каждой семьи магов есть свои традиции. И Камилла не Чернорецкая, она не знает всех нюансов, только общие сведения о некромантии.
– А другие семьи потомственных некромантов?
– Эти могут. Их и рассмотрим в первую очередь, – Марк вздохнул и начал собирать папки обратно в пакет.
Что ж, отсутствие результата – тоже результат. По крайней мере, он точно знает, что кому-то понравилась идея недоучек, и он усовершенствовал исполнение. Это уже не дилетанты, это некроманты из Комитета. Только кто там настолько наглый, чтобы и некромантию практиковать и работать на благо магов и немагов? Чернорецкий не сдержался от нервного смешка, от которого Ева на него странно покосилась. Да он бы себя первым и заподозрил. Идея Белова с его отстранением уже не казалась настолько высосанной из пальца. Впрочем, всех сотрудников он не знает. Но черных семей в городе не так много, легко вычислить, кто при этом работает на Комитет. И имеем доступ или близкие знакомства с лабораторией.
Ева стояла рядом, аккуратно закрывала и подавала папки. Когда она потянулась к делу Константина, Марк остановил ее. В этой истории не все было чисто и прозрачно. И стоило еще раз пересмотреть и оценить свежим взглядом. Камилла не хотела отдавать эти материалы, не видя в них ничего, кроме болезненных воспоминаний, но сейчас он был очень рад, что переломил ее решение. Девушка понятливо закрыла другую папку и протянула магу.
– Позавтракаешь и займемся твоими способностями?
– А экскурсия?
– Вечером. Начнем с верхних комнат и закончим кабинетом. Где просидим до глубокой ночи, перебирая бумаги отца, – непреклонно застращал некромант. – Будешь хорошо себя вести, отпущу пораньше.
– А если плохо?
Чернорецкий задумался, что бы такого страшного придумать, чтобы точно проняло, и сурово сдвинул брови:
– Бабушке пожалуюсь!
Ева расхохоталась и в отличнейшем настроении повернулась к кухне. День обещал быть прекрасным.
На смену коротким заморозкам пришла оттепель, снег отяжелел, отсырел. И прекрасно лип к рукам. Но вот на магию не отзывался совершенно. Ни растопить, ни заморозить, ни скатать шар в воздухе. За два часа все, что Еве удалось уяснить – может, она и обладает магией, но не рождена ею управлять; снежки катать легче руками; маг хитрый и отбивает их щитом на подлете.
– Все, я сдаюсь, – Ева с шумом выдохнула и с размаху села в сугроб. Из мокрого снега вышло отличное кресло.
Девушка раскраснелась, и теперь обмахивалась ладошкой, любуясь строгим и красивым пейзажем вокруг. Многовековые сосны тесно обступали дом, как суровое и молчаливое войско. Снег лежал словно вата, белый, стерильный, на вид мягкий, как пуховое одеяло. На бесконечном белом полотнище черточками темнели напавшие иголки. Красиво, тихо, умиротворенно. Летом здесь наверняка потрясающе. Увидеть бы летом, да не судьба.
– Да ладно, ты ведь не думала, что за два часа станешь магистром магии? – Марк подошел поближе и протянул ей руку. – Не сиди на снегу.
– У меня вообще ничего не получается, – Ева нехотя вложила руку в его ладонь, и маг легко, одним рывком, вытянул ее из обжитого сугроба.
– Не придумывай. Ты просто слишком пытаешься это осмыслить. С эмпатией, например, ты освоилась прекрасно и сразу. В моих чувствах копаешься, как в своих.
– Ты мне льстишь.
– Нет, ободряю, – он обнял ее за плечи. – Идем, я покажу тебе нечто удивительное. Думаю, погода сейчас в самый раз.
Через заснеженный лес, по едва различимой тропинке, они вышли к береговой линии. Близость воды и дикие сырые ветра не давали сугробам здесь задержаться, снег лишь густо припорошил обледенелый берег. Солоноватые волны шумели, разбиваясь о лед. И громко шуршали большими притопленными шарами из льда, похожими на доисторические яйца. Их были сотни. Подчиняясь силе неутомимой темной воды, они с пеной накатывали на кромку берега и отступали, на миг показываясь явственнее.
– Это потрясающе…
– Соленая вода замерзает иначе, чем пресная, и при определенных погодных условиях, ломает начавшее схватываться коркой ледяное сало и обкатывает до таких вот ледяных шаров.
– Очень необычно…
– Когда я был маленьким, отец наврал мне, что это икра снежного человека.
Ева рассмеялась:
– Так вот, откуда твое дурное воспитание!
– Это не воспитание, – притворно обиделся маг, – это фамильная черта!
Ева сдалась, Марка не переспоришь. Лишь с улыбкой повернулась к воде. Она стояла на ветру и смотрела на это удивительное чудо природы. Хотелось запомнить его навсегда. Ветер трепал волосы, заставлял промерзать насквозь, мех не спасал, а джинсы набрали влаги и еще сильнее холодили. Но уйти не позволяла та умиротворенность и красота, что царила здесь. В серых акварельных небесах, в живых ледяных волнах, в пронзительном белом холоде.
– Идем, – Марк повернулся к тропинке, ведущей к дому. – Скучная бумажная работа не ждет. А пневмония – коварна и внезапна, мне доктор сказал. А из уст патологоанатома это звучит внушительнее, чем из уст терапевта.
Некромант взял девушку за замерзшую руку и повел в теплый дом, скрывающийся в высоких соснах.
Только оказавшись в сухом тепле, Ева осознала, насколько промерзла. Ее знобило, крупная дрожь проходила по телу. Она встряхнула шубу, освобождая белый мех от лишней влаги, повесила на спинку стула подсушиться и снова резко передернула плечами. Посмотрев на это безобразие, маг покачал головой.
– Сходи в ванну, отогрейся, лязганье твоих зубов меня пугает.
Ева обернулась и специально щелкнула зубами погромче и пострашнее. Впечатления уже не произвело. Перспектива простуды была страшнее.
– Мне нужно просто переодеться и выпить чаю.
– Разумеется. Но для начала погреться в ванне. Иди.
– Да я с детства не болела.
– Вот и не стоит начинать.
Ева сузила глаза. Марк изогнул бровь. Пришлось подчиниться, мысль была здравой. Все еще замерзая изнутри, Ева поднялась в спальню и взяла мягкое полотенце из комода. А вот с переодеванием возникла заминка. Одеваться в шорты и футболку не хотелось, пришлось выбрать шорты и свитер. Посмеявшись над своим комплектом, девушка прошла в ванную комнату. Белый, с тонким голубым рисунком кафель, местами растрескавшийся от времени, окружил ее, на стенах зажглись желтые теплые лампы.
Сквозь широкое полукруглое окно, находившееся прямо над белой ванной с потемневшими латунными ножками, сумрачно и темно смотрел лес, хороший вид, когда лежишь в согревающей воде. Там уже совсем вечерело, небо приобрело синевато-серы оттенок. Ева оставила полотенце и сухую одежду на стуле, стоявшем рядом, и начала набирать ванну. Из желтоватого крана вода лилась чистая, прозрачная, никакого «чая», видимо, магия теперь работала на полную мощность. От воды шло соблазнительное тепло. Быстро раздевшись, Ева закрепила резинкой волосы повыше и забралась в белую чашу.
Удобно устроившись, она блаженно застонала от обжигающего прикосновения теплой воды к покрасневший коже. Когда ванна наполнилась, девушка закрыла вентили и с удовольствием уложила голову на край чаши. Прекрасно. С краешка крана капала вода, звук умиротворяюще и гулко отдавался в просторной кафельной комнате.
Мерный тихий звук шажков заставил Еву отвлечься от упоенного созерцания звука капель и открыть глаза. Мимо, вдоль гладкого края ванны, проплыл загнутый кончик пушистого кошачьего хвоста. Черного. А значит, где-то на полу снова был утренний кот. Девушка подавила желание взять двумя пальчиками провокационную кошачью собственность, чтобы он снова не растворился туманом, и села в ванне, заглядывая за край. Котище, заметив внимание к своей персоне, развернулся, хрипло мяукнул и вытянулся, заглядывая в чашу и принюхиваясь.
Ева с любопытством рассматривала кота. Зверюга была знатная, так и хотелось погладить. Увы.
– Его зовут Шаттен. Ну, или по-простому, Шади.
В дверях стоял Марк.
– Ты что тут делаешь?
– Чай тебе принес, – он невозмутимо указал на широкую чашку в своей руке.
– Я могла и подождать, – сказала Ева и к своему стыду почувствовала, как хочется пить.
– Извини. Я просто опять забыл, что с рассвета до заката ты превращаешься в ханжу. Стоило, наверное, подождать еще часик, пока окончательно не стемнеет, – голос, несмотря на тон беседы отдавал усталостью.
Ева попыталась прожечь в нахале дыру взглядом, не преуспела и протянула руку:
– Давай сюда свой чай.
Маг охотно подошел ближе, подвинул ее вещи и сел на край стула. Чашка перекочевала в ладони Евы, сидящей к нему спиной. Кот, который при звуке голоса хозяина стриганул ушами и потревоженно ушел обнюхивать ванную, вернулся и запрыгнул на скользкий край. Каким бы призрачным котище не был, а балансировал и выглядел как настоящий. Любопытная мордочка с чутким носом приблизилась к водной поверхности и принюхалась.
– Шаттен, значит, – протянула Ева, отпивая теплый чай с медом и глядя на кота. Осторожно подавшись назад, она облокотилась спиной на бортик. – Очень иронично.
– Что ты имеешь в виду? – Марк задумчиво провел пальцем по выступающим позвонкам ее шеи, заставляя снова вздрогнуть, уже не от холода.
– То, что он стал тенью.
– Да, иронично, – согласился маг, но мысли его были не здесь.
– Маарк? – Позвала девушка, возвращая его с небес на землю.
– М?
Маг перевел взгляд на нее, потом на кота. Шади, удерживая равновесие и балансируя хвостом, наклонялся совсем близко над водой и… шумно лакал ее, по поверхности аж расходились маленькие встревоженные волны.
– Хм, это интересно, – Марк наклонился вперед, присматриваясь.
– То есть, мне не почудилось, что ваш призрачный кот пьет воду?
– Нет, воду он не пьет.
– Что же он тогда делает?
– Может, решил рассмотреть тебя получше? – Шепотом предположил парень, и Ева безжалостно брызнула на него водой. Маг рассмеялся и выпрямился на стуле. – Он воздействует на воду, а не пьет ее.
Кот с хозяином не был согласен, и сидел, облизывая усищи. Когда это наскучило, Шади тяжело спрыгнул на кафельный пол и растворился от удара туманным облаком.
– Так, все, – Ева сунула в руки магу свою ополовиненную чашку, – я выхожу. И ты выходи.
Некромант с тяжелым вздохом покорился судьбе и вышел из ванной, давая ей спокойно одеться.
Встретились они через несколько минут, на площадке возле лестницы. Марк стоял с чашкой, опираясь локтями на темные перила и глядя вниз. Что за мрачные мысли сейчас снедали его, оставалось загадкой, от мага не чувствовалось никаких эмоций, будто он опять их скрывал. Впрочем, видимо, так оно и было. При ее приближении, некромант улыбнулся и подал чашку. Ева забрала и заглянула в нее, чая поубавилось.
– Что-то маловато.
– Испарился, пока подогревал.
Ева заглянула в честные глаза собеседника, понимая, что врет и не краснеет. И промолчала.
– Идем? – Чернорецкий оттолкнулся от перил и подошел к ближайшей двери, открывая ее. – Это бывшая комната моего отца.
Заинтригованная, Ева подошла к порогу и заглянула внутрь. Спальня оказалась просторной, но мрачноватой и немного захламленной. Здесь тоже была старомодная обстановка, но, если Марк стремился к минимализму, здесь было слишком много всего. На столах, секретере и полках стояли и лежали в хаосе книги. На стенах висели какие-то картины с охотничьими мотивами. На широкой кровати с еще сохранившимся навесом под балдахин, лежали пара костюмов, на кресло с высокой спинкой был небрежно накинут плед. На письменном столе валялись выцветшие от времени бумаги, прижатые лакированной черепушкой. От стен тянуло безнадегой и одиночеством.
Ева отхлебнула все еще теплый чай и привалилась плечом к дверной раме:
– Сюда бы Галю…
– Действительно. А я не подумал и тебя привез…
Просмотрев еще несколько комнат, настолько нежилых, что казалось, будто время в них остановилось, Марк привел ее в комнату бывшей хозяйки дома. Точнее, бывших хозяев, потому что, несмотря на то, что спальню наполняли вещи Агаты, мебель и обстановка говорили о том, что она была супружеской.
Уже познакомившись с Агатой, Ева ожидала увидеть что-то темное и мрачное, когда Марк открывал двери, но комната оказалась довольно уютной. Здесь царил порядок, вещи аккуратно разложены по своим местам. Массивная кровать, тоже с рамой под балдахин, была тщательно заправлена шелковым стеганым покрывалом малинового цвета. Судя по характерно смятому кружку посередине, здесь недавно спал Шаттен. Все полки и лакированные поверхности были уставлены фотографиями. На туалетном столике с зеркалом стоял в хрустальной вазе букет свежих белых роз, рядом выстроились пузырьки с духами, пудреница, серебристая расческа, несколько шпилек. Красивая комната. И печальная, пропитанная чужими воспоминаниями. Ева тонко улавливала это ощущение вместе с привкусом легких цветочных духов в воздухе.
– Могу я пройти?
– Можешь, – благосклонно кивнул головой маг, оставаясь на пороге.
Ева неторопливо прошла по комнате и остановилась у высокого комода, рассматривая фотографии. Довольно жизнерадостные и светлые, но сплошь старые, дореволюционные и годов двадцатых. Женщина на качелях, пара в саду, пикник на заливе. Дальше, рядом с зеркалом, было несколько фотографий «помоложе», пятидесятых-шестидесятых, изображавших совершенно другую пару, потом ребенка, юношу… Отвлекшись от фотокарточек, Ева прикоснулась к букету роз и удивленно обернулась.
– Настоящие?
– Их сохраняет магия, – непринужденно пояснил Чернорецкий. – Последний букет, который подарил Агате муж. У них была вполне милая традиция – консервировать магией каждый букет до тех пор, пока он не подарит следующий.
– Это действительно мило, – Ева наклонилась над букетом, цветы до сих пор источали сладкий аромат. – Но неужели каждый?
– Каждый, – подтвердил Марк. И помедлив, добавил: – Они ведь не знали, какой из них может оказаться последним.
– Звучит очень грустно.
– Так и есть.
Ева снова пробежалась взглядом по фотографиям. Самой крупной из них была свадебная фотография. Темноволосая молодая Агата с молодым женихом-франтом с тонкими усиками.
– Это твой романтичный дед?
Марк проследил за ее взглядом.
– Да. Александр.
– И что случилось? – Ева не могла отвести глаз от красивой молодой пары. Фотографий с ним на полках было мало, и вывод напрашивался сам собой.
– Агата сильно заболела, шансов выжить почти не было, и он повесился, – нехотя ответил Марк.
– Но она же выжила. Может, стоило подождать…
– Потому и выжила, – бесцветно произнес маг.
Ева посмотрела на него и почувствовала, что краснеет. За поднятую тему было неловко. Кто знает, на какие ритуалы и жертвы некроманты способны ради жизни тех, кого любят. Букет теперь казался едва ли не святыней.
– Извини.
– Не стоит извиняться, всех их стоит вспоминать время от времени.
– Подожди, а какой это год? – Решила она сменить тему, тем более, что по фотографиям кое-что не сходилось.
– Двадцатый.
– Тысяча девятьсот двадцатый? – шокированно переспросила Ева. Подозрения подтверждались. – Во сколько же лет она родила твоего отца?! Или это он припозднился?
Чернорецкий хмыкнул:
– Агата была моей прабабушкой. Их с Александром сын, Виктор, погиб вместе с женой в шестидесятых, и папу вырастила бабушка, как собственного сына.
Вот, чьи фотографии пятидесятых годов стояли на зеркале!
– Кошмар какой. В твоих историях все умирают. Настоящий некромант…
– Люди вообще смертны, Ева.
– Но не настолько же! – девушка сокрушенно покачала головой с сожалением глядя на фотографии. – Может, над вами проклятие какое-нибудь?
Марк не удержался от нервного смешка, но быстро взял себя в руки.
– Плох тот некромант, которого хоть раз не прокляли.
– А вы, видимо, некроманты очень хорошие.
– Ну… Скромность, конечно, украшает, но только в отсутствии других украшений. Так что да, что есть, то есть.
Нескромный парень приглашающе протянул ей ладонь, уводя из комнаты и плотно закрывая дверь. Как будто вместе с ней мог закрыть и воспоминания, которые пропитали не только комнату, но и весь дом. В чем Чернорецкий дал возможность убедиться лично, экскурсия продолжилась и закончилась, как он и обещал, в кабинете.
Оценив фронт работ, Ева присвистнула. Марк частично собрал кучи из бумаг, блокнотов и черновиков в стопки и коробки, и теперь вместо хаотичных завалов их ждали завалы организованные. Но бумаги все равно были везде – на столе и на полу рядом с ним.
– Отлично, и что мы ищем?
– Сам точно не знаю, – обнадежил маг, ставя тарелку с бутербродами на самый краешек стола, больше на нем места не нашлось, и новую чашку с чаем он подал ей в руки. – Мой отец многими исследованиями занимался, и по истории магии и по применению. Сейчас у нас в приоритете слова «Пустота», «Кровь», «Смерть»… Хотя, нет, не подойдет. Здесь других исследований и не найдешь…
Ева меланхолично выпила чаю и вздохнула. Все-таки с наследием Марку повезло гораздо меньше, чем с наследственностью.
– Хм… Знаешь… Как все-таки хорошо иметь обычную, не наделенную никакими магическими способностями, семью… Прямо, душа радуется.
Чернорецкий неловко помолчал, созерцая вместе с ней кипы бумаг, а потом повернулся со странной, почти смущенной улыбкой.
– Даже не знаю, как тебе и сказать…
– Что сказать?
Марк потер переносицу и усмехнулся:
– Вообще-то… Магия только по крови передается. У магов и в смешанных семьях могут появиться дети без способностей, и даже со временем род может утратить магию от смешения с немагами, но наоборот не происходит никогда. Так что, ты или первая в истории, или от тебя что-то скрывают. И по принципу бритвы Оккама…
– Слыша стук копыт, ты представляешь лошадь, а не зебру, – мрачновато закончила Ева пример задачки про очевидное.
От открывшейся перспективы девушка крепко задумалась. Магу, конечно, виднее, как магами становятся, но вот… Семья-то коварно создавала образ совершенно обыкновенной, ни в чем подозрительном не замеченной. Решить, что кто-то из них втайне использует магию – полнейший бред. Простые, обычные люди: сестра, с упоением занимающаяся семьей и детьми; мама, вечно переживающая, что будет выглядеть на свой возраст; папа, пропадающий на работе и под ужин рассеянно слушающий пересказ последних новостей от мамы; бабушка с дедушкой, переехавшие загород и спонсирующие всех родственников вареньями и соленьями, каждый раз по новому рецепту. Милые, хорошие, приземленные. Нет, они и разжигание огня голыми руками – нонсенс. Представить за подобным занятием можно только бабушку со стороны отца, интеллигентную и тоненькую Божену. Пекущую к ее приходу пирог с грушами, обожающую поэзию серебряного века и слушать пластинки, а по субботам – обязательно театр. Мысль, что она может что-то знать о магии, казалась смехотворной. Настолько, что Ева и рассмеялась.
– Нет, это невозможно. Твоя мама сказала, что проявление способностей могла спровоцировать встреча с Пустым.
– Проявление, но не появление, – подчеркнул Чернорецкий, опускаясь на ковер перед одной из коробок с бумагами. – Так что, тебе стоит вспомнить как можно больше имен твоих прямых кровных родственников, чтобы поискать в архивах.
Ева аккуратно уселась по-турецки возле соседней коробки, поставив чашку рядом, прямо на ковер. Верхние листы были зачириканы ручкой, девушка приподняла их на просвет, чтобы посмотреть, что там было написано. Ничего интересного, просто число, время и место.
– Ну, я в своем семейном древе разбираюсь хуже, чем ты в своем, – она отложила листок на пол и взяла следующий. – Но можно спросить. Для начала у бабушки Божены, у нее архив фотографий тоже еще дореволюционный, и она обожает о нем рассказывать. Попробуешь ее грушевый пирог.
– А просто позвонить никак? – Марк листал какую-то тетрадку.
– Ты что, ей девяносто лет. Она смертельно обидится, если я позвоню и не приеду в гости. Тем более, если начну расспрашивать и не заинтересуюсь альбомами.
– Тогда позвони ей, и завтра можно съездить.
Девушка улыбнулась:
– Надеюсь, моя бабушка произведет на тебя такое же неизгладимое впечатление, как твоя на меня.
Чернорецкий изогнул бровь:
– Такое же?
– Неизгладимое! – Сделала ударение Ева, но коварности в глазах не поубавилось. – Пирог чудесен.
– Хм… – лаконично ответил некромант, возвращаясь к просмотру тетрадки.
Несколько часов спустя, большинство коробок было рассортировано по четырем большим по принципу: мусор, упоминание Пустоты, проклятия и исследования. Ева сидела на полу, спиной к письменному столу, и листала бумаги в кожаной папке. За прошедшее время, она много нового и интересного узнала о семье Марка. Например, то, что его отец часто путешествовал, собирая для исследования народные суеверия, рецепты зелий, делал множество заметок по проклятиям и способам их применения и снятия и совершенно не умел хранить бумаги. Ну, или выкидывать… Как он сам в них разбирался, история умалчивала. Одно объяснение – маг. Заскучав и устав, Ева вдруг наткнулась в своей коробке на настоящее сокровище.
– Маарк? – Позвала она, наклоняя к себе коробку, чтобы раньше времени парень не увидел.
– Мм?
Некромант поднял голову, продолжая вчитываться в какой-то мелкий текст. Наверняка, очередное проклятие. К ним он проявлял интерес не меньший, чем почивший отец. Благо, этого добра здесь хватало.
– Я нашла нечто важное, – тревожно сказала Ева, стараясь не смеяться. И с серьезным лицом подняла листок, все еще не показывая.
– Я же эмпат, Ева, я чувствую подвох. Тебе стоит еще потренироваться меня обмануть, – улыбнулся над ее попытками Марк и выхватил бумажку у уже откровенно смеющейся помощницы. На белом листе цветными карандашами был криво и старательно нарисован мальчик на метле. – О! Самое главное разочарование детства! Ты не представляешь, как тяжело объяснить ребенку мага, что сова не прилетит, а на метле далеко не улетишь. Хотя, нет, с последним бабушка быстро справилась.
Девушка расслабленно откинулась на резное дерево стола, уложив руки на колени:
– Что-то мне подсказывает, что это увлекательная история!
– Еще бы! – Чернорецкий отвлекся от перекладывания бумажек. – Мне было десять, и отец, увидев рисунок, подговорил меня попросить бабушку показать, как она летает на метле. Когда первый шок у Агаты прошел, она наглядно показала мне, как мой отец умеет летать… от метлы.
Ева расхохоталась, живо представив эту картину.
– А он был еще тот шутник!
– Да уж. Он просто хотел, чтобы у меня было веселое и полноценное детство, а Агата пыталась призвать его к порядку. В общем, в тот день я узнал так много новых слов от бабушки, что мой мир уже никогда не стал прежним. Думаю, и для отца тоже.
– Похоже, в вашем воспитании она не преуспела?
– Только ей об этом не говори, – заговорщицки попросил Марк. – Нас было больше, у нее не было шансов.
– И каково это, узнать, что сова, в отличие от люлей, не прилетит? Моим-то разочарованием было, что Деда Мороза не существует.
Марк пожал плечами:
– Дед Мороз, кстати, существует. Даже в Комитете на учете сверхъестественных существ стоит. Видимо, ты просто плохо себя вела.
Ева прищурилась, но маг казался подозрительным не больше обычного.
– Серьезно?
– Абсолютно… – Честно кивнул парень. И добавил со смешком: – Нет.
Ева потянулась и шлепнула его по колену:
– Ты мерзкий врун!
– Купилась, как ребенок! – Самодовольно похвастался маг, заслужив еще одну попытку рукоприкладства, но на этот раз безуспешного – успел увернуться. – И опять плохо себя ведешь!
– Просто тебе нельзя давать спуску.
Легкая передышка только дала осознать, насколько она уже устала. И проголодалась. Ева обернулась и потянулась за последним бутербродом. А забрав его с тарелки, с хрустом выпрямила затекшую спину, запрокидывая голову, разминая мышцы и суставы.
– Ты меня пугаешь.
– Ну, а чего ты хотел? Молодая была уже не молода… – Ева поморщилась и потерла поясницу. А откусив кусок бутерброда, расправила плечи, и в позвонках опять что-то хрустнуло. – Совсем не молода.
– А хорошо сохранилась.
– Это только с виду. А так все болит, ничто не помогает…
Девушка с удовольствием потянулась руками вверх, снова что-то выхрустывая.
– Подбросить в пансион для престарелых?
– Не, рановато. Я же еще не научилась играть ни в одну карточную игру и вязать не умею. Я не найду там себе компанию, и другие старушки будут меня обижать и смеяться надо мной.
– Ничего. Научишь их играть в настольные игры, – любезно подсказал Марк, протягивая лист в стопку с мусором, и Ева поняла, что не она одна при этих словах вспомнила тесный лифт с кучей соседей.
Девушка перехватила бумажку одной рукой, сжала и бросила скомканной в мага. А затем опять легла спиной на экран стола.
– Хорошо, – покладисто переложил ее все-таки в мусор, некромант. – Оставайся тут. Здесь смеяться над тобой и обижать буду только я.
Угроза, может, и подействовала бы. Если бы не расслабленно-благодушное настроение мага, которое читалось без малейшего труда. Девушка пожевала бутерброд, покачала ногой в розовом тапке и вздохнула.
– Я уже говорила, что ты невыносим?
– Нет. До этого момента ты прекрасно меня выносила.
– Все, и больше не могу! – Пафосно заявила Ева, встала, отряхнула руки от крошек бутерброда и ушла из кабинета.
