Текст книги "Романтика. Вампиры (антология 2012)"
Автор книги: Лилит Сэйнткроу (Сент-Кроу)
Соавторы: Алексис Морган,Нэнси Холдер,Карен Ченс,Кимберли Рей,Аманда Эшли,Дина Джеймс,Кэти Кламп,Триша Телеп,Рэйчел Винсент,Кэтлин Кирнан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)
Амброуз со всего размаха хлопнул ладонью по столу:
– Мадам! Мне все же придетсязаставить вас отнестись к данному следствию с должным уважением! Вопрос о том, какие отношения связывали в прошлом заключенного и Канцлера Слоун, никакого отношения к делу, для разбирательства которого вас сюда пригласили, не имеет. А вот незаконный арест, наложенный на имущество заключенного, имеет, и даже очень.
– Наложение ареста вполне законно. Имело место нарушение условий контракта! – Петра бросила в сторону Джослин уничтожающий взгляд. – Обвиняемый расторг нашу помолвку! Своими действиями он причинил мне массу страданий и вверг меня в огромные расходы!
Амброуза нельзя было купить на это.
– Расторжение помолвки не такая уж редкость среди вампиров. А принимая во внимание, что по крайней мере одну свою помолвку вы в прошлом расторгли сами, мне трудно поверить, что для вас все это более чем просто небольшое неудобство.
Джослин решила, что теперь самое время подлить масла в огонь:
– Я уверена: ваше мнение о том, что Рафферти расторг помолвку из-за нашей с ним дружбы, не имеет к делу никакого отношения.
– Дружбы! Мы обе знаем, что это гораздо больше чем Дружба! – Хорошенькое личико Петры изменилось, искаженное гневом. – Вы, Канцлеры, считаете себя превыше остальных, но на самом деле вы в лучшем случае полукровки! Имея таких благородных предков, как у Рафферти, и якшаться с тебе подобными! Да его надо казнить только за это!
Вообще-то, Рафферти намеревался спокойно дожидаться в соседней комнате, пока его вызовут, но сидеть и слушать, как оскорбляют Джослин, он не мог. Неторопливым, уверенным шагом он вошел в приемную и, не обращая внимания на свою бывшую невесту, встал между двумя женщинами.
Как они и предполагали, Петра тотчас же на него набросилась:
– Почему это он расхаживает здесь на свободе? Я думала, его уже казнили!
– Ты хочешь сказать: надеялась, что меня уже казнили! – Он почтительно кивнул в сторону Амброуза. – Прошу простить меня, уважаемые Канцлеры, за то, что вмешиваюсь, не дождавшись приглашения. Хочу также извиниться за манеры Петры, если в ее случае вообще можно говорить о каких-либо манерах… – Он бросил быстрый взгляд в ее сторону. Еще немного колкостей – и она непременно сорвется, наговорив много лишнего. – Надеюсь, я не прервал вас на чем-то важном…
Джослин улыбнулась:
– Совсем нет. Я полагаю, мы как раз подошли к тому, чтобы признать арест, наложенный на ваше имущество, не имеющим юридических оснований. В связи с этим все деньги после предусмотренных закономотчислений должны будут перейти вашему наследнику.
– Хорошо. Для меня большое облегчение услышать это. Я бы совсем не хотел, чтобы женщина, которая хитростью подвела меня под статью об убийстве, после моей смерти завладела моим имуществом. Надеюсь, тратя мои деньги, ты будешь с благодарностью вспоминать обо мне, Джослин!
В ожидании взрыва он затаил дыхание. Ждать пришлось недолго. Петра от ярости завизжала и, обнажив клыки, бросилась на Рафферти:
– Мне просто надо было убить тебя самой, ублюдок! И это еще не поздно сделать!
Потребовались совместные усилия Амброуза и Джослин, чтобы оттащить от него разъяренную вампиршу. Как бы Рафферти к ней ни относился, он все же не желал становиться ее убийцей.
Как только Петру усмирили, Амброуз вызвал охрану:
– Вам будут предъявлены обвинения как в убийстве человека, так и в покушении на мистера ОʼДея. Начиная с этого момента все ваши банковские активы считаются замороженными, до тех пор пока не будут покрыты все судебные издержки по данному делу, а также не будет взыскана назначенная судом компенсация за те неудобства, которые мистер ОʼДей претерпел от ваших действий.
Петра все еще посылала им проклятия, когда охранники силой выводили ее из приемной. Казалось, это будет длиться вечно. Наконец Амброуз обратил свое внимание на Джослин и Рафферти:
– Вы оба играли сегодня в очень опасную игру. Если б она умела держать язык за зубами, вы сейчас были бы на обратном пути в камеру, где приговор немедленно привели бы в исполнение.
– Это был шанс, и мы должны были попробовать!
Джослин выглядела необычно бледной. Было очевидно, что напряжение последних нескольких дней сказалось на ней самым серьезным образом.
– К концу недели я жду вас с заявлением об отставке, Канцлер Слоун!
Рафферти огрызнулся:
– Но она…
– Ни слова больше! – Амброуз одним быстрым взглядом окинул их обоих. – Канцлеры должны оставаться нейтральными. Вы оба знаете это не хуже меня. Оглядываясь назад, я понимаю теперь истинную причину, почему она оставила свой пост Арбитра. Это все из-за ее чувств к тебе. А то, как ты бросился ее защищать, лишь подтверждает это предположение. Мое последнее поручение вам как Канцлеру, Слоун, будет подготовить необходимые бумаги для реабилитации мистера ОʼДея после следственной ошибки, которая по отношению к нему была допущена. Я бы и сам сделал это, но мне придется заняться составлением обвинений против его бывшей невесты.
Рафферти попробовал было отыскать в себе хоть сколько-нибудь жалости по отношению к Петре, но не смог.
– Если вам нужны мои показания…
– Я дам вам знать, когда у меня будет время для всестороннего рассмотрения этого дела.
Джослин взяла Рафферти за руку и обратилась к своему начальнику:
– Благодарю вас за помощь, Канцлер. Должна заявить для протокола, что, хотя Петра, как это ни прискорбно, виновна во множестве ужасных вещей, она все же имела некоторые основания быть недовольной моими отношениями с Рафферти.
– Я приму это к сведению. – Амброуз собрал со стола все документы по делу. – Теперь я должен идти. У вас двоих, как я понимаю, есть свои планы.
– Так и есть, сэр. – На прощание Рафферти уважительно протянул руку чиновнику, который был заметно старше его. – Не возражаете, если мы пришлем вам официальное приглашение на нашу свадьбу?
Пожимая протянутую ему руку, Амброуз улыбнулся, пожалуй впервые за все это время:
– Непременно пришлите!
Когда старший Канцлер вышел, Рафферти, видя, как, поджав губы и хитро прищурясь, смотрит на него Джослин, сразу сообразил, что они еще не обсуждали этот вопрос и, пожалуй, он взял на себя слишком много, публично заявив об их намерении связать себя узами брака.
– Так вот относительно свадьбы… – начала она.
– Мне следовало бы обсудить это сначала с тобой…
– Да, следовало бы! Но если ты все же хочешь знать мое мнение – я согласна! Вместе с тем есть одна вещь, которую тебе не мешало бы обо мне знать.
По веселым искоркам в ее глазах он понял, что все будет хорошо.
– И что же это?
Она ухватила его за ворот куртки и притянула к себе:
– Мне не нравится, когда между помолвкой и свадьбой проходит слишком много времени!
Долгий поцелуй последовал сразу за ее словами.
Перевод Д. Голубева
Лилит Сэйнткроу
Возвращение домой
Таких неприятностей не всегда удается избежать даже магу, выращенному демоном.
Одной рукой Лиана Спокарелли вцепилась в ручку двери, а другой – в ножны катаны.
– Какого черта тебе здесь нужно?
У порога стоял нихтврен – высокий и обманчиво хрупкий мужчина, с копной грязных белокурых волос и лицом киношного ангела. Руки он небрежно сунул в карманы льняных брюк. Аура нежданного гостя представляла собой густой и восхитительно-грешный дымок бесцветной энергии сверхъестественного существа, но без приятных пряных ноток, которые с детства врезались ей в память.
– Рад снова тебя видеть, cherie [6]6
Дорогая (фр.).
[Закрыть], – тихим голосом приветствовал ее Тьенс. Его безупречно белый костюм, как всегда, был изрядно помят. – Можно войти?
– Нет, нельзя. – Лиана отпустила ручку двери. – Сходи лучше присосись к каким-нибудь девственницам или еще к кому, а меня оставь в покое.
Позади него ночь дышала ароматным дождем и холодным металлом с примесью радиоактивной влажности, характерной для Священного Города.
Дом… А она вон куда забралась, так далеко от любого дома, который могла бы назвать своим. Над головой, будто светляки, плясали огоньки воздухолетов.
– La Belle Morte, ta mere [7]7
Прекрасная Смерть, твоя матушка ( фр.).
[Закрыть]говорила, что мне не стоит к тебе приходить.
Что ж, неудивительно! Коль скоро она сама не может оставить меня в покое, тебе советует не видеться со мной.
У Лианы зарделись щеки, под воздействием распространявшейся от него энергии покалывало татуировку – тройное кольцо. Нихтврены – мастера ночной охоты, которые стоят на вершине сверхъестественной пищевой цепочки, конечно, если не считать демонов. Демоны – всегда исключение.
Лиана расслабила руку, и та свободно повисла рядом с мечом.
– Как там Джаф? – Смешно спрашивать о благополучии падшего демона.
– Mʼsieu в порядке. Он тоже не советовал мне приходить. Сказал, что в лучшем случае ты едва ли мне обрадуешься. – Улыбка изогнула тонкие губы Тьенса.
Глаза у него что две газопламенные голубые дыры, сверкающие в ночи. Единственная лампочка у входа была совсем тусклой: яркий свет раздражает глаза и мешает хорошо видеть в темноте. К тому же Лиана приехала сюда не для того, чтобы заниматься освещением.
– В данном случае я бы не стала употреблять оборот «едва ли», Тьенс. Скорее подойдет «вовсе нет». Повторяю: какого черта тебе здесь нужно?
– Мне нужна твоя помощь, petite sorciere [8]8
Маленькая чародейка ( фр.).
[Закрыть]. – Улыбка исчезла так же быстро, как появилась, и перед ней снова знакомый Тьенс из детских воспоминаний. С первого взгляда такой доступный и нестареющий, объект тягостной и пылкой любви школьницы и причина разбитого сердца, с которым она с тех пор никому не позволяла так обращаться. – Мне нужно кое-кого убить.
Она вся похолодела.
– Я не наемный убийца, Тьенс. Лучше обратись к Данте, она наверняка тебе поможет. Спокойной ночи.
Она сделала шаг назад, закрывая дверь, и нисколько не удивилась, когда Тьенс поднял изящную руку. Словно наткнувшись на кирпичную стену, тяжелая железная дверь тут же застопорилась.
– Ей нельзя вмешиваться, и Mʼsieu тоже. Мне нужна твоя помощь, Лиана.
– Уходи. – Она сделала два шага назад и поняла, что допустила ошибку, но он уже был в коридоре. – Я тебя не приглашала.
– Разве ты когда-нибудь закрывала у меня перед носом дверь и оставляла мерзнуть на холодном пороге?
Если он хотел обратить это в шутку, должен был бы понимать, что не преуспеет. Все вокруг замерло, и Лиана осознавала, что любой другой псион на ее месте ужасно занервничал бы, окажись в его прихожей нихтврен.
– Я думала, что вы, маньяки-кровопийцы, не можете шагнуть через порог без приглашения, – заявила она настолько ледяным тоном, насколько позволяло бешено стучащее сердце. Развернулась на босых пятках и направилась в кухню.
У нее аж пальцы зудели, так хотелось сжать рукоять меча, но под кухонным столом был спрятан плазменный пистолет, который в этом случае будет более эффективен. Лиана инстинктивно и по привычке сразу хваталась за меч. Что неудивительно, ведь она выросла в доме, где катана считалась аналогией поединка, чести и наказания. Обычно Данте так обходилась с возникавшей у нее на пути проблемой: рассекала ее надвое.
И вроде бы это правильно, считала Лиана.
– Лиана, – еще раз попытал счастья Тьенс. – Мне… так жаль. Я не хотел причинить тебе боль.
Но все-таки причинил.
Жестоко и вместе с тем ужасно нечестно. Он просто легко и доброжелательно отверг ее из-за того, что она была очень юна и к тому же человек. Всего лишь человек, пусть и обученный сражаться маг.
Боже, как мне хотелось быть кем-то другим! Хоть секс-ведьмой, все лучше.
– Закрой-ка за собой дверь, Тьенс. И будь добр оказаться по другую сторону от нее.
– Я попросил у тебя помощи, petite.Я в отчаянии. – Он даже говорил так, словно это правда. Обычно такой мелодичный голос срывался. – Если хочешь, я готов тебя умолять.
Лиана закрыла глаза, протянула правую руку и коснулась стены, которая загудела у нее под пальцами. Защиты дома работали без сбоев, как будто через них только что не прошел нихтврен. Конечно, он знал ее работу, и, если честно, его вовсе не хотелось оставлять за дверью, ведь так?
– Тебе нужна не я. – В горле у Лианы пересохло, и слова карканьем рвались наружу. – Ты ищешь убийцу.
Прежде чем заговорить, он вздохнул – смех, да и только, ведь нихтврены не дышат! Они нарочно так делают, когда стремятся втянуть во что-то нужного человека. Лиана покачала головой.
Зажатый в левой руке меч издавал сквозь ножны слабое гудение: высокий и тонкий звук – ответ металла на ее страдания.
Это твоя честь, Лиана. Никогда ее не роняй!
– Не утруждайся, незачем опять мне лгать, Тьенс. – Ей даже самой показалось, что слова прозвучали как-то странно. – Просто закрой чертову дверь. Пойду приготовлю чай. – Она осторожно шагнула. Похоже, конечности отлично ей повинуются. – Когда будешь готов, приходи на кухню. Расскажешь, кого нужно убить.
– Завтра в полночь она прибудет на личном транспорте. Николай вмешиваться не может, ведь я не его вассал. – Тьенс смотрел в голубую чашку с чаем каркаде: напиток был красным, как бледная кровь, терпким и вяжущим, а потому нихтврен мог выпить его и не мучиться жестокими спазмами желудка. Но все же он не пил, а просто вдыхал аромат и смотрел на Лиану невозможно голубыми глазами.
– Ну а Джаф? Разве он не может заставить ее отвалить?
– У него… много других забот.
Вечная история. Полным-полно таких забот, что нам, жалким смертным, даже не снились. Он занят тем, как бы не дать Данте разгрызть клеть или собственные запястья, удержать Священный Город от Десятины, совладать с требованиями Гегемонии. Дела, дела, дела…
– Помощь тебе в его график не вписывается?
– Я не просил, Лиана. У Mʼsieu нынче довольно проблем. – Он нахмурился, для пущего эффекта задействовав каждую черту лица.
– Так зачем тебе убивать эту Амелию? – Лиана постучала по столу обкусанными ногтями.
Здесь слишком холодно. Окончив учебу, она сразу же сбежала на юг и никогда не оглядывалась на прошлое.
Правильно. Никогда не оглядывалась назад. Поэтому я сейчас здесь.
Он устремил на нее взгляд отчаянно голубых глаз, в которых мелькнула тень, но она даже не удосужилась ее назвать.
– Она – мой создатель и явится, чтобы меня подчинить. Или причинить неприятности Mʼsieu. Так или иначе, с ней нужно покончить. К кому мне еще обратиться, если не к тебе?
Несправедливо. Ужасно несправедливо.Лиана сжала пальцы, к горлу подступил комок.
– Она – твой создатель, значит, ты не можешь ее атаковать. Каким же образом я смогу…
– Я могу ее отвлечь, сопротивляясь приказам. Я стар, я тоже Мастер, petite. Я буду ее отвлекать, а ты обезглавишь и освободишь меня. Легко, правда?
– Ничто никогда не бывает легким, – пробормотала Лиана.
Я говорю совсем как Данте. Впрочем, так и должно быть, ведь она меня вырастила.
– Как, черт возьми, могу я убить нихтврена? Я – смертная, Тьенс! Ты до хрипоты не уставал мне напоминать об этом.
– Просто отдели ее голову от тела. Не так и сложно. – Он задумался, словно собираясь что-то добавить.
Лиана вздохнула и откинула голову назад, чтобы ослабить сковавшее шею напряжение. Потом сказала:
– Ты хочешь, чтобы я с риском для жизни обезглавила твоего Мастера. Зачем мне это?
– Я могу довериться только тебе. – Он не смотрел на нее широко распахнутыми влажными и невинными глазами, но то, как он опустил взгляд в кружку, было еще хуже. Лиана вот-вот ожидала услышать всплеск. – Если бы на то была твоя воля, ты бы стерла мое сердце в порошок, и я не виню тебя за это. Но предательство… Нет! Это не в твоем характере.
На твоем месте я бы не была так в этом уверена…
– Сейчас уходи, Тьенс. Возвращайся завтра на закате, и я дам тебе ответ.
– Не сейчас?
– Однажды ты велел мне подождать. Теперь подождешь ты. – Она смотрела на свою солнечно-желтую кружку, которая стояла на поцарапанной и щербатой столешнице. – Хочу задать тебе один вопрос. Как ты меня нашел?
– Если я должен ждать ответа, то и тебе придется. – Тьенс поднялся с табурета и молча стоял на потертом линолеуме.
Лиана жила в настоящей развалюхе и вдруг ужасно устыдилась этого. Зато дыра стоила совсем недорого, и она понадеялась, что возвращение домой, к истокам, пройдет незамеченным.
Похоже на то, что я просчиталась, да?
– Отлично. Не забудь закрыть за собой дверь.
Лиана прислушивалась к звукам в коридоре. Специально для нее он шагал нарочито громко. С закрытыми глазами она отчетливо видела его ауру – строгое, восхитительное свечение ночного хищника с привкусом зла. Эти существа словно машины, созданные для обольщения и могущества. Кровопийцы! На миг в ушах загудело: тело инстинктивно отвечало на близость враждебного, опасного существа. Так, почуяв волка, дрожит овечка.
Входная дверь отворилась и закрылась. Когда аура нихтврена рассекла одним нежным ударом защиту вокруг дома, она срезонировала – тщательно налаженная, но не настолько сильная, чтобы, подобно неоновой вывеске, громогласно заявлять: «Я здесь, приходите, поглядите!» И вот он исчез, растворился под покровом окутавшей Священный Город ночи. После того как Тьенс исполнил трюк для отвода глаз, которым славятся нихтврены, в воздухе повисло лишь слабое мерцание.
Лиана раскрыла глаза и опустила взгляд. Левой рукой она обхватила ножны с катаной, а правую так сильно сжала в кулак, что обкусанные ногти впились в ладонь. В электрическом свете вспыхнул перстень в виде трех переплетенных колец серебристого металла с темным самоцветом, из глубины которого пробивался единственный тонкий зеленый луч, который померк, когда Лиана медленно и глубоко вдохнула и выдохнула, чтобы избавиться от напряжения. Как учила Данни.
Это твой лучший друг,говорила приемная мать своим удивительным благозвучным голосом. Используй дыхание, ибо оно полностью подчиняется тебе. В отличие от всего прочего – сердца, сновидений или пряных ноток в ауре, которые делают тебя магом, а не шаманом или некромантом. В отличие от случайного генетического сбоя, благодаря которому ты превращаешься в объект ненависти нормалов и постоянных стычек с полицией Гегемонии.
Лиана взяла правой рукой горячую голубую кружку и, обжигая пальцы, поднесла ее к губам, на миг прижалась к краю, там, где могли бы оказаться его губы, если бы он соизволил сделать хотя бы глоток.
Можно бросить кружку на пол. Швырнуть в окно. Только потом придется убирать.
Она соскользнула с табурета, подошла к раковине и выплеснула содержимое. Размокший чайный пакетик сгустком крови плюхнулся в мойку. Лиана разжала пальцы и выпустила кружку, тут же пожалев, что не бросила ее и не разбила.
Потом сняла трубку громоздкого старомодного видеотелефона, висящего на стене. Набрала номер, который пылающими цифрами горел у нее в памяти. Вот бы он ответил…
Послышались два гудка, щелчок и тишина. То ли он слушал молча, то ли автоответчик включился. Кто знает?
– Это я, – сказала она в черную трубку, глядя на видеоэкран, где горела надпись: «Видеосигнал отключен». – Я дома. Ты мне нужен.
И отключилась, прежде чем он – если, конечно, у видеофона был он – смог ответить.
Защитный экран небоскреба в центре города на Седьмой был настолько мощным, что почти стал видимым. Он клубился ленивым водоворотом черно-алмазного пламени демонической магии, взаимодействующим с потоками энергии окружающей среды. У входа имелась клавиатура коммутационной панели, слот для кредиток и сканер радужной оболочки глаза, но не успела она приложить палец с кольцом к коммутатору, как защитный экран изменился, туго натянулся, весь во внимании, и расширился на несколько футов. Покалывало плечи и кожу головы. Не успела она ввести свой персональный код, как дверь скользнула в сторону.
Лиана вошла и оказалась в лифте. Приступ клаустрофобии на миг сжал горло, но она быстро подавила его. Чесалась голова.
Ни за что не стану переодеваться или мыться перед встречей с ней!
Она не меняла одежды с тех пор, как два дня назад приехала сюда на грузовом воздухолете.
Мешковина и пепел, кому-то не нравится?
Пока скоростной лифт набирал высоту, у Лианы несколько раз заложило уши, несмотря на то что он был герметичный. Снаружи небоскреб выглядел таким изящным и тонким, что совсем забывалось, насколько внушительным было здание на самом деле и что говорила эта конструкция.
Священный Город входил в число тех немногих городов, которых не коснулась первая Десятина, когда отверзлись Врата Ада и оттуда выплеснулось безумие. В ту же ночь и в течение последующей недели умерла двадцатая часть населения Гегемонии: исчадия ада охотились в свое удовольствие или просто толкали нормалов к самоубийству, сводили с ума. Одни маги умирали, пытаясь загнать их обратно, другие гибли, пытаясь защитить войско Гегемонии или же просто оказавшись не в том месте и не в то время. С Союзом Пучкина дела обстояли того хуже: там хаос раздулся до глобальных масштабов, но вдруг иссяк по непонятным причинам. Целых семь лет все было благополучно… Пока Врата Ада не отверзлись во второй раз.
Лиане тогда было девятнадцать лет, и она помнила, как к ее матери пришли посланцы Гегемонии.
Город от Десятины не пострадал. Почему?
И Данте ответила: вам лучше знать, высокомерные вы болваны! Заходите и спросите его о том, зачем пришли.
Лифт звякнул и остановился, снова звякнул, и двери раскрылись. Ее поглотил знакомый холл – белый пол, белые стены, сдержанная гравюра Берскарди над белым эмалированным столиком в стиле неодекора. Голова чесалась, спутанные длинные черные волосы торчали в разные стороны, к тому же Лиана не сомневалась, что одежда на ней не первой свежести. Сойдет разве что походная рубаха из антибактериального микроволокна да джинсы с заплатами из кожи. Тихонько поскрипывала нескользящая подошва ботинок, им вторило слабое эхо. В конце холла открылась дверь.
Из нее лился серо-дождливый зимний свет и отблесками ложился на деревянный пол. В огромном и похожем на пещеру зале для спарринга одна стена была зеркальной, другая – из окрашенного пуленепробиваемого стекла. Вдоль зеркальной стены тянулся балетный станок, отполированный руками танцоров и воском. Спиной к двери там стояла стройная женщина в свободном одеянии из черного шелка, с длинными волнистыми темными волосами. В глаза бросался золотистый тон кожи ее рук.
Данте Валентайн повернулась и посмотрела на свою приемную дочь. Все та же проницательная, ранящая и умная осмотрительность в темных, подернутых влагой глазах. Знакомые высокие скулы и свежие соблазнительные уста, изогнувшиеся в суровой полуулыбке. То же ловкое изящество плеч. Левая рука сжимает что-то длинное и изогнутое. Изумруд на щеке Данте приветливо полыхнул зеленым лучом поверх татуировки – крылатым кадуцеем, скользящим под кожей. Предательски ответила татуировка Лианы – чернильный шип с вживленным в плоть бриллиантовым подножием. Перстень сжался, и в глубине самоцвета закружил зеленый водоворот. Потом он успокоился и стал безжизненно-темным.
Они разглядывали друг друга, и Лиана почувствовала себя бесформенной и раздутой, словно капля химически активной краски в невесомости.
Ты – вылитая мать,всякий раз повторяла Данте. Она была очень хороша.
Каждый раз Лиану передергивало. Уж очень мерзко быть копией мертвой женщины с аккуратной улыбочкой и темными волосами, которую она не могла вспомнить даже по голоснимкам. Ей хотелось быть такой же прекрасной, как приемная мать, – самая известная некромантка в мире. Та, которая вырастила Лиану, чей демон играл с ней в долгие часы смутного детства.
Как всегда, у Лианы первой сдали нервы.
– Возвращение блудной дочери, – бросила она с вызовом и внутренне отшатнулась, когда плечи Данте дрогнули, будто она сжалась под ударом.
– Я не ждала тебя. Даже не знала, что ты в городе.
– Ночной вор.
Спроси, что я здесь делаю. Рассердись, черт возьми! Скажи хоть что-нибудь!
– Ты… – Данте умолкла. Что с тобой? У тебя все хорошо?Она никогда так не спросит. – Ты надолго приехала? Я…
– Пробуду здесь совсем немного. – Теперь, когда меня разыскал Тьенс. —Просто зашла поздороваться. И повидаться с Джафом.
Опять то же едва уловимое движение, будто слова ранили ее плоть мечом.
– И только? – За этими двумя словами теснилось множество других вопросов: Ты простила меня? Если нет, то как долго будешь меня ненавидеть?
Это были вопросы без ответов.
– Не совсем. Полагаю, он в офисе? Я же знаю, он там. Координирует защиту и пытается удержать этот город на плаву. Может, еще занимается организацией лагерей беженцев.
– Да. – Данте чуть склонила изящную голову, а когда сделала один-единственный шаг вперед, шелк зашелестел.
Брюки свободного покроя и рубашка со стоячим воротником в китайском стиле, местами укрепленная вставками, а не джинсы и походная рубаха, которые надела бы она сама, намереваясь выйти из небоскреба.
– Я беспокоилась о тебе, Лиа.
В неподвижном сером воздухе поползли новые невысказанные слова: Я должна тебя защищать. Я обещала твоей матери.
Посреди скандала Лиана, в которой бушевала юность, швырнула ей ответ: Мне нет дела до того, что ты ей обещала! Я – не она!
– Ко мне приходил Тьенс, – сказала она. И услышала, как ее голос дрогнул, и ненавидела себя за это. – Не говори Джафу, но для него я покопаюсь в грязном белье. Яблоко от яблони недалеко падает, верно?
Данте вздохнула:
– Если ты хотела поспарринговаться, пришла бы немного позже. Ты же знаешь, до полудня я не готова убивать.
У Лианы сжалось сердце.
– Прости, что разочаровала.
– Sekhmet saʼes.– На сей раз брани недоставало обычной резкости. – Что мне делать, Лиа? Чего ты хочешь? Крови?
Как будто ты можешь ради меня истечь кровью. В тот же миг, как ты порежешься, появится Джаф, и мне в довершение всего придется иметь дело с написанным на его лице разочарованием. Сохрани меня Исида!
– Я просто зашла поздороваться. Имею на это право?
– Ведь ты сама сбежала. – Некромантка неожиданно сделала поспешное движение, слишком быстрое и непохожее на дрожь. – Могу ли я предложить сходить пообедать? Тот ресторанчик с отменной лапшой на улице Жердей все еще работает. Или можем просто прогуляться. Даже…
– Даже поспарринговаться? Ты просто хочешь подольше задержать меня здесь, верно? – Чтобы послушать, как я хнычу. Я пообещала себе, что этому не бывать. – Сейчас я гораздо лучше, чем раньше.
– Я слышала об этом. – Плечи Данте расслабились. – Зачем ты на самом деле пришла, Лиа?
Хотела бы я знать.
– Просто хотела поздороваться, мама. – Умышленно выделенное слово – и Данте превратилась в изваяние из жидкого золота. Каждый дюйм ее тела напрягся и пришел в боеготовность: уступать она не намерена. Только глаза… Притаившаяся в них боль – утешение и отрава. – Я, пожалуй, пойду. Передай привет Джафу.
– Возвращайся скорее, – прошептала Данте. Ее аура, сотканная из коронных ярких вспышек магии некроманта, окруженных черным алмазным огнем демона, потемнела и стала мягче от боли. – Пожалуйста, Лиа…
– Быть может. Когда рак на горе свистнет. – И Лиана пошла прочь. Ну вот. Миссия выполнена. Теперь можно идти.
Но, как всегда, последнее слово осталось за Данте.
– Я тебя люблю. – Нежные слова были шершавыми от смертного гнева и настолько хриплыми, что артачились и просто не желали лететь по воздуху. – И всегда буду любить.
Лиана прошла через холл и села в лифт, только после этого стала рыться в карманах свободной рукой.
Что ж, все прошло неплохо. Я повидалась с ней. Теперь я вольна снова исчезнуть. Через час можно будет добраться на чем-нибудь до Анджелес-Тиюан и быть там к вечеру.
Но горячие слезы, ручьями текущие по щекам, говорили совсем о другом.
Пришлось снять дешевую комнату в гостинице на окраине Танка. Когда Лиана, дочиста отмывшись и наконец-то перестав чесаться, мокрая, вышла из душа, даже не очень удивилась, обнаружив его в своем номере. Он сидел на кровати, положив руки на колени. Опустилась ночь и давила на занавешенное окно рябью выстрелов и криков из-за угла. Несмотря на то что удалось изобрести лекарство от самого страшного наркотика этого столетия, люди все равно пристрастились к «Хлормену-13» и стреляли друг в друга и в невинных прохожих, попавших под горячую руку. Пагубное влияние старого города, подпитываемое наркоманией, проникало во внешний мир, хотя уже не так быстро, как двадцать лет назад.
В тусклом желтом свете прикроватного светильника глаза Тьенса ярко горели.
– Прелестно!
Да пошел ты!Лиана бросила полотенце на кучу грязной одежды, взяла чистую рубашку и натянула на себя. Комната почти не отапливалась, и она дрожала от холода. Подергивались длинные тонкие шрамы на ягодицах и на боку; Тьенс порывисто вздохнул. Ну надо же. Я его удивила.
– Что это?
Лиана вздохнула, застегнула рубашку, натянула трусики и джинсы. Кожаные заплатки потемнели от химчистки. Она плюхнулась на расшатанный стул и натянула носки, зашнуровала ботинки и завязала двойным узлом.
– Совсем как демон.
Который очень рисковал.
Больше, чем ты можешь себе представить.
Стена между адом и миром так истончилась, что обученному демоном магу ничего не стоило ее разрушить. Но проблема в том, что она едва ли сможет контролировать то, что выберется оттуда. Для истончения стены она использовала имя демона, которого побаивался новый Князь Тьмы… или желал покарать.
– Mʼsieu… – начал Тьенс.
– Не смей даже заикаться Джафу. Если хочешь, чтобы я тебе помогла, не смей сплетничать обо мне. У него достаточно забот, и вообще это не его дело. Ясно?
– Я не могу… – Горло нихтврена дернулось, когда он судорожно сглотнул, и в груди Лианы зажегся злобный лучик удовлетворения.
– Если ты смог сохранить в секрете то, что чуть было не случилось между нами, то и о кусочке содранной кожи помолчишь. – Она причесала черные волосы пальцами и быстрыми движениями начала заплетать косу. – А теперь займемся делом. Каков из себя твой нихтврен? Не хотелось бы по ошибке убить кого-то другого.
– Это особь женского пола. Брюнетка. Очень молода. – Когда Лиана завязала косу, он нервно дернулся. – Я буду ее встречать, и ее рабы…
– Сколько их?
Проклятие, раньше ты даже не упоминал о рабах!
– Не знаю. Мне известно только, что она приезжает, а потом… Да поможет мне бог!
Час от часу не легче!
– Ничего больше не хочешь мне сказать, Тьенс?
Будь сейчас на моем месте мать, она задала бы тебе жару. Но я – это я, причем я даже не знаю, зачем делаю это.
Сердце в груди превратилось в раскаленный шар. Ложь! Я знаю зачем. Потому что, когда я покончу с этим, мы будем квиты и я смогу уехать.
Он медленно встал, и Лиана потупилась. Левая рука метнулась к катане, которая стояла прислоненная к столику с тонкими ножками, – его и мебелью-то можно было назвать с большой натяжкой. Подтянула меч поближе.
В сгустившемся воздухе повисло напряжение. Тьенс остановился всего в двух футах от нее.
Это твоя честь, Лиа. Никогда ее не роняй!Голос Данте звучал у нее в ушах с тех самых пор, когда десятилетняя Лиана впервые взяла в руки меч. Тогда она поняла, что она – всего лишь человек.
