Текст книги "Сумасшедший дом (ЛП)"
Автор книги: Лили Вайт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
– Возможно любить кого-то и в то же время ненавидеть, Док?
Он на долгое мгновение затих. После того, как он рассмотрел вопрос, то, наконец, ответил,
– Это не в моей компетенции, Алекс. Я не могу ответить на этот вопрос.
Он тяжело выдохнул, прежде чем поднял бровь и потёр подбородок, задумавшись. Глядя на меня, он спросил,
– Были ли вы злы, когда в первый раз увидели тень?
– Да. А что?
Он улыбнулся.
– Да так, не важно. Пожалуйста, продолжайте.
Голос Джереми куда-то уплыл, когда исчез его образ, унеся его воздушным потоком, вызванным потолочным вентилятором над моей головой. Время снова возобновилось, и я услышала хор мужского смеха, разразившегося из коридора, ведущего в спальню.
У меня сразу начало покалывать кожу, особенно когда я услышала, как Бобби сказал кому-то заткнуться. Он был не один, и я молилась, чтобы тот, кто пришёл в дом, ушёл из него. Быстро схватив свою одежду с пола, я использовала её, чтобы прикрыть своё тело в тот же момент, когда в комнату открылась дверь.
– Эй, детка. У нас небольшая компания.
– Кто там? ― я начала надевать одежду, но Бобби пересёк пространство между нами в два больших шага и схватил её, чтобы я не смогла одеться.
– Эрик и Дэниел решили заскочить. Они ждут в гостиной, но я сказал им, что это займёт некоторое время. ― поиграв бровями, он выдернул у меня одежду. Попытавшись вернуть её обратно, я разозлилась, когда он вырвал её из моих рук. ― Почему сейчас ты стала такой? Ты возбудила меня и тебе нужно что-то с этим сделать.
Мои глаза уставились в дверной проём, и я задалась вопросом, были ли его друзья в гостиной, как сказал он, или подслушивали за дверью.
– Мы можем сделать это позже, Бобби.
– Нет... ― его голос стал суровым. ― ...Не можем.
– Бобби, я не хочу заниматься сексом, пока там твои друзья!
Он поместил свой палец на мои губы, когда прижал своё тело к моему. Я растаяла от тепла, несмотря на то, что кипела от гнева. Его тело было идеальным, мягким и твёрдым во всех нужных местах. Я не могла устоять от наслаждения, чувствуя его тело, прижатое к моему.
– Кто сказал, что у нас будет секс? ― подмигнув мне, он ухмыльнулся, ― Минет будет в самый раз.
Прежде, чем я смогла возразить, он надавил на мои плечи руками, пока у меня не осталось выбора, кроме как упасть на колени. Роскошный ковёр под ними оказался мягким, но материал всё равно царапал кожу.
Он медленно расстегнул штаны, выпуская свой твёрдый член наружу, и кончик упёрся в мои закрытые губы.
Мы смотрели друг на друга в течение нескольких секунд, прежде чем я сдалась и выполнила указание. Это было лучше, чем секс. Если отсасывать ему означало, что я могу одеться прежде, чем его тупые друзья придут в комнату, то это того стоило.
Высунув язык, чтобы подразнить головку его члена, я наблюдала, как его глаза закрылись и уголки его губ сморщились в предвкушении большего.
В конечном счёте я шире открыла рот и подразнила губами стороны головки, пока водила своим языком по всему члену, пробуя первую каплю густого солёного предэякулята. Он шумно выдохнул, запустив пальцы в мои волосы и толкаясь бёдрами вперёд, не в состоянии выдержать заданный мной медленный темп.
– Твою мать, Алекс, быстрее.
Не знаю, почему меня вдруг задели его слова. Я хотела поторопиться, чтобы успеть закончить до того, как его друзей охватит любопытство или нетерпение. Но его напоминание о том, что это не более, чем половой акт, что для него это не значит ничего больше, чем способ получить оргазм, резануло сильнее, чем должно было.
Открыв рот шире, я вобрала в себя столько его длины, сколько смогла, закашлявшись, когда он засунул его ещё глубже, наплевав на то, что от этого я задыхалась. Я попыталась расслабиться, чтобы удержаться от рвотных позывов, потому что мой рвотный рефлекс вынуждал еду покинуть желудок.
Он застонал, двигаясь взад-вперёд, его пальцы вырвали немного волос с головы.
– Бл*дь. ― он не мог сдерживать себя, и я была благодарна тому, что он так быстро кончил. У меня болела челюсть от быстрых движений и от того, что она была так широко открыта. Когда вкус его освобождения заполнил мой рот, я проглотила его только потому, что не хотела подавиться им, когда сделаю вдох. Он вытащил член, улыбаясь, когда засовывал его в свои штаны. Повернувшись к двери, он уже было открыл её, когда сказал,
– Одевайся и выходи. Сегодня у нас будет вечеринка.
Мне не понравился его высокомерный тон, но, как только он вышел из комнаты, меня затопило облегчение. Тяжело выдохнув, я надела одежду и присела на кровать. Я слышала, как Бобби и его друзья смеются в гостиной, и задумалась, не поделился ли он с ними тем, что я только что сделала. Это не имело значения. Я была уверена, что если бы стены мужской раздевалки в старшей школе могли говорить, я бы узнала разного рода вещи о моей сексуальной жизни.
– Детка! Ты выходишь или как? ― прокричал Бобби из гостиной, и я смирилась с тем, что мне надо было выйти, чтобы узнать, какие у нас планы на эту ночь. Я должна была собрать свои вещи и уйти сразу же, как только Бобби показал две бутылки виски. ― Посмотри, что принесли парни!
– Здорово. ― пробормотала я без особого энтузиазма. Плюхнувшись на диван, я подняла глаза и увидела, что Бобби смотрит на меня грозным взглядом.
– Ну, раз уж ты почётный гость, я налью тебе первой. ― его слова были словно соль на открытой ране. По сути, они были безобидны; но я понимала, что обжигающие раны, которые он нанёс мне в прошедший час, в какой-то мере не заживут.
Наблюдая за ним, пересекающим комнату уверенной походкой, я съёжилась, когда поняла, что он достал большой стакан из кухонного шкафа, вместо стандартной рюмки. Наполнив его до краёв, он подошёл ко мне и поставил его на кофейный столик.
– Пей.
– Я не хочу. У меня болит живот. Сначала я должна что-нибудь съесть...
– Перестань быть такой чертовски чопорной, Алекс, и выпей виски. ― Прервав мои жалобы, он скрестил руки на груди и взглянул на Дэниела и Эрика в качестве поддержки. Вскоре все трое толкнули меня к той точке, где я, наконец, взяла стакан и сделала глоток, только чтобы заткнуть их.
Жидкость обожгла мне горло. Я закашлялась, когда проглотила её, и они засмеялись, увидев мои выступившие на глазах слёзы. После того, как они были удовлетворены тем, что я выпила жидкий огонь, который они мне дали, все трое отправились на кухню, чтобы пополнить свои стаканы.
После трёх высокий бокалов я еле стояла на ногах, но достаточно, чтобы сделать дела в ванной комнате. Мне не было плохо, просто мой мочевой пузырь молил меня о помощи.
Когда я, спотыкаясь, возвращалась в комнату, то была слишком пьяна, чтобы распознать тот факт, что в комнате стояла гробовая тишина. Как только я свернула за угол, и передо мной показалась комната, я застыла. Мои глаза расширились в медленном замешательстве, и в этот момент в моей голове прояснилось достаточно, чтобы я могла понять ситуацию и точно распознать то, что я видела.
– Я говорил тебе, что у меня для тебя сюрприз.
Они стояли в центре гостиной, каждый был полностью обнажён. Их подтянутые и загорелые тела были примером юношеского совершенства, но ни один из них не был сформирован так, как взрослый мужчина. Каждый из них, когда я смогла остановить изображение в голове на достаточное время, чтобы разглядеть, был красив.
После того, как я подняла челюсть с пола, понимание настигло меня, как мчащийся автобус. Покачав головой в немом протесте, я двинулась, чтобы сделать осторожный шаг назад, но споткнулась об ногу и сильно ударилась об стену. Выдавив неуверенный смешок, я молила, чтобы они всего лишь забавлялись, когда спросила,
– Какого чёрта вы трое делаете?
Бобби соблазнительно улыбнулся. Дэниел и Эрик лишь ухмыльнулись по обе стороны от него, радуясь чему-то, что они запланировали.
– Мы... ― показал он на них ― ...собираемся подарить тебе лучшую ночь в твоей жизни.
С трудом сглотнув, я спокойно отметила,
– Ночь и так уже замечательная. Вам троим следует одеться и прекратить валять дурака.
Бобби снова улыбнулся, но на этот раз в улыбке был намёк на злобу, что заставило моё тело содрогнуться от страха.
– Я так не думаю. Уверен, будет хорошая ночка. Но, как и любая другая, когда мои друзья собираются вместе. Мы хотим, чтобы эта ночь была лучше, чем те.
Медленно продвигаясь по стене, я и не надеялась, что смогу убежать от них. Я была слишком пьяна, чтобы попытаться сбежать, и даже маленький сдвиг заставлял их двигаться в моём направлении. Как только я оказалась в передней части коридора, я отступала шаг за шагом, в то время, как они наступали. На глаза навернулись слёзы и, наконец, вырвались на свободу, стекая по моим щекам, когда Бобби схватил меня.
Я умоляюще взглянула ему в лицо,
– Пожалуйста, я не хочу ничем с ними заниматься.
Он успокаивал меня, положив палец на мои губы, пока я не утихла, а затем просунул кончик в мой рот.
– Ты ничем не будешь с ними заниматься. ― Его другая рука провела по моему телу и расположилась на моей груди. Массируя её кончиком пальца, он прошептал, ― Но они будут.
Высунув кончик пальца меж моих губ, он закрыл мне рукой рот, предотвращая мои крики и вопли. Я инстинктивно пнула его ногу, но мои движения были замедленными и жалкими от количества алкоголя в организме. Через несколько секунд он толкнул меня через коридор в спальню. Я снова ввалилась в комнату, отступая так далеко, как могла, наблюдая, как они вошли внутрь и закрыли за собой дверь.
Комната начала кружиться, и я не была уверена, был ли этому причиной алкоголь или мой собственный страх, заставляющий меня качаться на месте. Бобби рассмеялся.
– Слегка под кайфом, Алекс? ― он шагнул вперёд, но, к счастью, Дэниел и Эрик остались у двери. ― Не волнуйся, детка. У тебя хреновая память. Всё, что здесь сегодня произойдёт, останется здесь. Ты не вспомнишь этого, и мы добавили кое-что в твой последний напиток, чтобы в этом убедиться.
Комната сильнее закружилась, и я потеряла равновесие. Бобби поймал меня прежде, чем я упала на пол, но затем воспользовался моей вялостью, чтобы швырнуть через маленькое пространство на свою кровать. Моё лицо было вдавлено в матрас, прежде чем я смогла сказать «нет», и я почувствовала, как с меня слетела юбка, а трусики стянули к лодыжкам. Я пыталась вертеться, чтобы заставить его отпустить меня, но он среагировал, потянув мои руки за спину и держа их вместе одной рукой.
Другой он начал дразнить меня между ног.
– Ох, твою мать, девочка. Тебе, должно быть, это нравится. Ты уже мокрая.
Мне нравилось это, с Бобби. Мне всегда это нравилось... но только не тогда, когда у нас был зрители. Эта мысль заставила меня сжаться вокруг его пальцев, но не по той причине, по которой он думал.
– Ох, чёрт, да, детка, ты увлеклась этим.
Время так забавно текло. Когда меня стало глубже засасывать в кроличью яму, наполненную алкоголем, в который они что-то добавили, и всплеском эмоций, который появился ввиду происходящего, слова стали размытыми, а время дёргалось с одной минуты на другую, а я не могла понять, что происходит. Моё тело знало, что происходит, и оно ответило за меня Бобби так же, как отвечало всегда. В одно мгновение он сорвал одежду с моей кожи и погрузился в меня.
Его член двигался со всей силой, которую только может приложить опьянённый человек. Его бёдра небрежно вращались, и в это же время его дружки расхохотались где-то на заднем плане, скорее всего, поглаживая свои члены, пока смотрели на то, как он овладевает тем, чем хотел.
Я должна была кричать, борясь за освобождение всеми своими силами. Но я слишком ослабла, чтобы беспокоиться об этом. В моей голове была такая путаница, что я могла сосредоточиться лишь на том, чтобы не уснуть и осознавать, где нахожусь. С моим телом была другая история: оно было наполнено жгучей страстью, чувством, от которого я не могла удержаться, когда телом овладевал Бобби. Я была слишком пьяна, чтобы достигнуть кульминации, но всё же наслаждалась ощущением его внутри меня.
Однако, это удовольствие длилось недолго. В одно мгновение его уже нет позади меня, а уже в следующее другой член прижимается ко мне. Руки сжали мои бёдра с потребностью доминировать и овладевать мной. Моё тело швырнуло туда-обратно от силы его ударов. В конечном итоге руки расположились где-то между моей грудью и матрасом, затем нашли мою грудь и сжали её до такой степени, что мне стало больно. Мне не понравилось это, не понравилась боль, пришедшая от прикосновения человека.
Я услышала смех и хлопки ладоней, громкие крики, будто бы зрители подбадривали спортсмена на его пути к тому, чтобы забить победный гол. Когда этот игрок закончил, на его место пришёл третий. Каким-то образом я смогла вспомнить, что происходит, смогла мыслить достаточно ясно, чтобы попытаться дать отпор.
Ничего не вышло.
Как только я перевернулась на другую сторону, чтобы попытаться воспрепятствовать Эрику сделать то же, что Бобби и Дэниел, я почувствовала две пары рук, удерживающих меня на кровати, а другая пара раздвинула мои ноги, чтобы предоставить Эрику доступ. В этот раз я закричала, открыв глаза и увидев Бобби и Дэниела, смотрящих на меня, смеющихся и призывающих Эрика продолжать.
Как раз в то самое время, когда я уже подумала, что уже ничего не может быть хуже, что как только они закончат, достигнув кульминации, то отпустят меня, я узнала, что ужасно ошиблась, сделав такое предположение.
Как только моё тело снова перевернули на другую сторону, я почувствовала, как мои руки связали над головой и привязали к чему-то тяжёлому. Мой зад был выставлен на полное обозрение, и Бобби подошёл сзади, схватив меня за бёдра.
– Чувак, не думаю, что нам стоит это делать, ― возразил Дэниел.
– Заткнись, ублюдок! Она не вспомнит об этой херне, а если всё-таки спросит, то я отвечу ей, что она сама этого захотела. ― Рассмеявшись от своего ответа, Бобби проверил мою «готовность», засунув палец в мой зад. Я подскочила от этого ощущения и завертелась так, что смогла бы попытаться сбежать от него. Однако со связанными руками мне было некуда бежать.
В этот момент время замедлилось, мой страх достиг такой точки, что я надолго затаила дыхание, а моё тело грозилось упасть в обморок от всплеска химических веществ и гормонов, прокладывающих себе путь по моим венам. Мимо проносились всплески моментов, и внезапно я перестала понимать, что происходит, пока не появился ОН.
В обилие происходящего возникали только простые и краткие фрагменты. Бобби пропал, Эрик и Дэниел кричали и вопили, дверь, открывшаяся с хлопком, и звуки быстро и тяжело топающих ног по всему дому. Мои руки освободились от оков, и я смогла перевернуться и сесть, свернувшись в комок на верхней части матраса.
Я не могла перестать трястись, мои мышцы умоляли о помощи, но были не способны избавиться от разрушающего страха, парализовавшего меня.
И затем моё лицо оказалось в его руках ― руках мужчины в капюшоне, мужчины, которого я не смогла увидеть, но поняла, что это именно он был в парке. Он осмотрел меня, оттянув мои веки, чтобы что-то проверить, но я не знала что. Удовлетворившись тому, что он обнаружил, он надавил на мои плечи и убрал волосы с лица, когда моя голова коснулась подушки.
– Тебе больно?
Его слова перемешались между собой, но я смогла понять достаточно, чтобы ответить, кивнув головой. Я не боялась его, хотя должна была. Я не была в достаточно ясном уме, чтобы понять, что за незнакомец стоит надо мной, я не могла опознать его или назвать его имя... Так или иначе, его присутствие успокаивало меня, а когда он провёл рукой по моему лицу, то не хотела закрывать глаза, чтобы не потерять его.
К тому времени, как я проснулась на следующее утро, он уже ушёл, а его заменили двое полицейских в форме.
– Проснитесь, Алекс. Я знаю, что там произошло.
Вот он: глубокий, громоподобный голос, мягкий и соблазнительный с намёком на южный шарм. Образы вокруг меня исчезли, и я открыла глаза, в очередной раз увидев совершенно другое лицо, смотрящее на меня сверху.
Глава 14
«Безумны танцующие в глазах тех, кто не слышит музыку».
― Фридрих Ницше
― Мне по**й!! Дай мне мои чёртовы лекарства, стерва!
Зайдя в комнату для отдыха, я сразу заметила, что почти все пациенты, кто не был накачан до такой степени, что пускал на себя слюни, собрались в дальний угол комнаты. Каждый из них неподвижно стоял и молчал, когда они смотрели, как Лесли кричала на медсестру Лизу через всю комнату.
– Лесли, ― в голосе Лизы проскользнуло небольшое предупреждение. ― Ты уже получила все лекарства, которые тебе прописали...
– Это полная херня! Кто-то взял мои грёбанные обезболивающие таблетки, и я хочу их вернуть! Так как вы не верите в то, что со мной сделали эти уроды, вы можете, по крайней мере, дать мне чёртовы лекарства, чтобы заглушить боль!
Лесли рванула вперёд, но Мишель поймала её, обернув руки вокруг талии сестры, изо всех сил стараясь успокоить своего близнеца. Лесли начала сильнее вырываться, когда Мишель удерживала её, и я увидела, как Лиза незаметно вытянула руку, чтобы нажать на кнопку тревоги на столе. Зная, что Джо и Эмерсон сейчас ворвутся через двустворчатые двери, я отошла от входа, а затем почти побежала, дабы установить дистанцию между собой и входом в комнату.
– Лесли, успокойся! ― прокричала Лиза, но девушка пропустила слова медсестры мимо ушей.
Отведя назад локоть, Лесли попала Мишель в живот, тем самым освободив себя от сдерживания своим близнецом.
– Успокоиться? Ты хочешь, чтобы я, бл*дь, успокоилась? Ты позволяешь этим кускам дерьма, этим поганым мудакам насиловать нас каждую грёбанную ночь, и ты хочешь, чтобы Я успокоилась? Нахер их! Нахер это место! Нахер каждого грёбанного человека здесь, кто не предпринял никаких мер по поводу насилия «подстилок», в которых мы превратились!
Передняя дверь со стуком открылась, я повернулась и увидела, как Эмерсон и Джо бросились через всю комнату. Они были вооружены типичным оружием этого места: смирительной рубашкой и шприцами, наполненными наркотическими препаратами, которые уложат девушку за считанные секунды, если она не успокоится. Выражения их лиц напугали меня. Вместо беспокойства о буйном пациенте, на их лицах была улыбка, и они излучали восторг, несмотря на хаос в комнате.
Быстро настигнув Лесли, они не колебались, сделав выпад вперёд, несмотря на то, что Мишель пришла в себя, заблокировав доступ к своему близнецу. Шагнув вперёд, я хотела вмешаться, как-то помочь, но в результате стояла, как беспомощный свидетель постепенно появляющегося бунта.
Уже через несколько секунд все пациенты в комнате кричали или танцевали, нагнетая негативную и бурную энергию в воздухе. Даже пациентов, ранее истекающих слюнями, это пробудило достаточно, чтобы они подняли свои головы и посмотрели на происходящее в комнате.
Мишель закричала, снова обратив моё внимание на эту группу. Я увидела, как Джо и Эмерсон пытаются силой пробить себе путь на ту сторону, чтобы добраться до Лесли. Каждая женщина позади них отпихивала девушку от санитаров, выскакивая на их пути, чтобы заблокировать доступ, используя собственные тела в качестве щитов.
– Что собираешься делать, Джо? ― прокричала Салли, когда рванула вперёд, схватив его за вытянутую руку. ― Ты не можешь подвергнуть разряду тока нас всех!
Качая головой, я молча умоляла женщин остановиться. Они считали, что у них есть достаточно силы, чтобы удерживать санитаров, что благодаря их количеству они смогут одолеть Джо и Эмерсона, но я знала, каким-то образом я просто знала, что это плохо кончится для каждого, кто не подчинился.
Вопреки моему прекрасному заключению, я ринулась в бой. Барьер, состоящий из гневных пациентов, бросался в направлении Эмерсона и Джо каждый раз, когда у них хватало смелости, чтобы приблизиться к группе, защищающей Лесли. Дикие выражения лиц женщин указывали на то, что они стояли на неровной психологической почве, и я не могла не задаться вопросом, не были ли здешние сотрудники столь же сумасшедшими, как большинство из нас, пытаясь сразиться в битве, обречённой на неудачу.
– Оставьте её в покое! ― закричала Мишель, слова её заглушила громкость её же крика.
Через несколько секунд группу женщин окружили сотрудники, которые хоть и не позволяли группе двигаться, но также отказывались приближаться к ней. Встрянув между двумя группами, я подняла руки в знак капитуляции.
– Леди, пожалуйста, для всех это плохо закончится, пожалуйста, успокойтесь.
Я не смогла прокричать достаточно громко, чтобы меня услышали все пациенты, вовлечённые в это, но пятеро, стоявшие впереди группы, расслышали меня и угомонились. По очереди они пытались успокоить пациентов, стоявших позади них, а эти люди успокаивали тех, кто находился в задней части толпы. Как только их гневные голоса замолчали, я обратила внимание на персонал и задумалась, смогу ли я каким-то образом заставить их уйти.
Должно быть, Лиза позвала в комнату подкрепление. Мы были полностью окружены, каждый сотрудник размахивал усмиряющими средствами, смирительными рубашками и шприцами, готовый сразиться и устранить любого, кто посмеет к нему приблизиться. Я изучала их лица, ища одного или двух дружелюбных человек, с которыми я могла бы договориться, но ни Терри, ни Джереми и в помине не было.
– Леди, мы не хотим, чтобы кто-нибудь пострадал... ― спокойно произнесла медсестра Лиза, пытаясь не провоцировать группу сумасшедших, которые подумывали о том, чтобы ринуться вперёд. ― Отдайте нам Лесли, и мы позволим остальным продолжить заниматься тем, чем они занималась, прежде чем произошло это недоразумение.
Я вздрогнула от безумия её требования. Ни в коем случае эти пациенты не отдадут Лесли, а Мишель тем более не отдаст.
Джо и Эмерсон шагнули вперёд, когда никто не отреагировал на то, что сказала Лиза, и позади меня снова возникли недовольные бормотания. Невзирая на собственный страх, я двинулась в сторону двух мужчин.
Прежде, чем я успела возразить, одна из огромных створок двойной двери открылась, и в комнату отдыха вошёл Джереми. Моему облегчению не было предела.
По какой-то причине, подходя к двум группам, он занял место рядом со мной и обратил внимание на сотрудников.
– Вы закончили?
Первым возразил Джо.
– Доктор Хатчинсон, мы должны вырвать Лесли из рук других пациентов, у неё был срыв...
– Будь я на твоём месте, я бы вернулся на то место, на которое тебя сегодня назначили. Мне бы очень не хотелось наказывать любого, кто не подчиняется моим приказам. ― Я впервые услышала холодный гнев в голосе Джереми и, уловив скрытую угрозу в его словах, надеялась, что это будет последним разом.
Поначалу, персонал медленно отступал, в конце концов, сдавшись, все вернулись к назначенным на сегодня обязанностям. Как только Джереми убедился, что потасовка закончилась, он повернулся ко мне и спросил,
– Вы не пострадали?
Мне едва хватило времени, чтобы повернуться к нему до того, как моё тело ослабло, сознание потемнело, и я почувствовала, как внезапно меня настиг тоннель, полностью охватив меня, прежде чем меня поглотила тьма.
...
– Мисс Саттон?
Приподнявшись на кровати, я распознала под собой мягкий матрас и поняла, что вернулась в комнату для терапии, вернулась в специальное место, спроектированное так, чтобы походить на то, что я видела на фотографии.
– Какого хрена? ― произнесла вслух. Повернувшись, я увидела растерянное выражение Джереми.
– Вы в порядке? ― подойдя, он проверил мой пульс, прежде чем использовать другую руку, чтобы вытащить ручку-фонарик из своего кармана. Проверив мои глаза, он оказался доволен тем, что обнаружил, и быстро засунул фонарик обратно, в карман белого халата.
– Как я оказалась здесь?
– Извините? ― озабоченный взгляд на его лице не облегчил моё замешательство.
Оглядев комнату, я вобрала в себя все главные детали, которые я запомнила, прежде чем впасть в какой-то сон, в который он меня ввёл.
– Только что я была в комнате отдыха. Женщины боролись с персоналом...
– Алекс...
Голос Джереми обратил моё внимание на него, и я быстро заморгала, когда его образ исказился на долю секунды, прежде чем обратно перешёл в одного цельного человека.
– Где, вы думаете, вы только что были?
Стряхнув чувство паутины в голове, я сразу занервничала насчёт ответа. Единожды взглянув на Джереми, я поняла, что он не позволит мне проигнорировать заданный вопрос.
– Я была в комнате отдыха. Лесли кричала о своих лекарствах... и о Джо.
Выражение лица Джереми перешло от лёгкого беспокойства к тревоге.
– Я только что вытащил вас из вашего воспоминания об Бобби Аррингтоне. Вы не покидали эту комнату.
– Бобби кто? ― имя было знакомым, и я не сразу вспомнила, где слышала его раньше. ― Ох. Парень на снимке.
Его брови поднялись над оправой очков.
– Ты ничего не помнишь о Бобби, да? ― его голос звучал загадочно, лишённый каких-либо эмоций, но в то же время был намек на неверие и беспокойство.
Разочарование разожгло огонь внутри меня. Я ничего не понимала. Я только что была в комнате отдыха. Уверена в этом. Но мне сказали, что я вообще не вставала с этой кровати.
– Что я помню? Что я вам говорила?
Он ответил не сразу, и мой кулак сжал одну из подушек.
– Что, чёрт возьми, происходит? ― прокричала я вопрос, в то же время, швырнув подушку, и попыталась встать с кровати. Я больше не хотела тут лежать, не хотела больше тут оставаться, когда мне говорили, что всё, что я знала и не знала, было заблуждением.
– Пока не вставайте...
Но было уже поздно, а его предупреждение осталось неуслышанным. Как только мои ноги коснулись пола, моё тело рухнуло на ковёр. Боль прострелила мои бёдра, а зубы чувствовались так, будто разломались, из-за удара челюстью об пол. Джереми обогнул кровать и опустился на колени передо мной, чтобы проверить мою голову на наличие повреждений.
После нескольких секунд тишины он, наконец, спросил,
– Вам больно?
Эти слова... эти грёбанные слова повторяясь в моей голове, вызвали вспышку картинок. Перемешанные и размытые, они распались на части и ускользнули из моей хватки. Медленно выдохнув, я перевернулась на спину. Как только я увидела его лицо, я вспомнила.
– Парень в капюшоне. Он спросил меня, в порядке ли я, больно ли мне.
– Так. ― Подтянув меня с пола, Джереми удерживал меня, пока не усадил перед собой. ― Что ещё вы помните?
Я мысленно вернулась в прошлое. Такое чувство, будто, плавая в густой грязи, мои руки пытались схватиться за недосягаемые воспоминания. Картинки просто мелькали, но двигались так быстро, что мне пришлось поднапрячься, чтобы понять их смысл.
– Вы спросили, больно ли мне. В комнате отдыха вы спросили меня о том же, и я очнулась здесь.
Волнение, которое я видела в его глазах, угасло, в очередной раз, сменившись давней тревогой.
– Нет, мисс Саттон. Я никогда не спрашивал вас об этом. До недавнего времени.
– Спрашивали! ― снова закричала я, но отшатнулась, когда он полез в карман халата. Предположив, что он вытащит шприц, чтобы успокоить меня, я попыталась отодвинуться, но моё тело чувствовалось вялым и дезориентированным.
– Что за хрень со мной творится? ― я не могла сдержать слёз, не могла сдержать страх и страдание, ставшие моими постоянными спутниками в этом месте. Это один кошмар, перетекающий в другой, один паззл, который всегда будет потерянным кусочком, соединяющим всё происходящее в точке, где я бы всё выяснила.
– Вы всё ещё под влиянием препарата, который я дал вам для терапии. Его действие будет длиться ещё полчаса, но вы, по крайней мере, сможете за это время восстановить координацию и силы, чтобы покинуть эту комнату. А до тех пор... ― обернув свои руки вокруг моей талии, Джереми поднял меня обратно на кровать и поддерживал, пока я не почувствовала, что самостоятельно могу удерживать равновесие на краю. ― ... вы останетесь здесь, чтобы рассказать мне, что вы помните и не помните.
– Как это вообще возможно? Как я могу не помнить то, что, предполагается, произошло, но помнить то, что, по-вашему, вообще не происходило?
Он присел рядом со мной, и до меня донёсся землистый, мужественный аромат его одеколона. Даже не задумываясь, я наклонилась к нему, позволяя его телу поддерживать меня. Тепло и электрические разряды, распространившиеся между нашими телами, вызвали пульсацию по всей моей коже. Когда я коснулась его, я думала, что он отодвинется. Вместо этого, он обнял меня, удерживая и крепко держа у своего бока.
Тишина повисла между нами, прежде чем он нарушил это успокаивающее одеяло своими соображениями.
– Разум ― это машина, Алекс. Его сложность равняется его простоте. Повредишь одну область и сможешь забрать у человека способность ходить или говорить. Повредишь другую и заберёшь способность думать или чувствовать. Одно небольшое повреждение в одной области может вызвать безмерные осложнения, в то время как серьёзное повреждение в другой области может привести к незначительным изменениям. Бывали случаи, когда железнодорожный «костыль» пробивал лобную долю человека, и, хотя из-за несчастного случая у него появились изменения в характере, прошло время, и он вновь обрёл всё, что утратил. Бывали случаи, когда одна половина человеческого мозга была удалена, а другая половина заново «переучивалась» и восполняла потери. И всё же, есть и другие случаи, когда лишь незначительное химическое вмешательство или небольшая степень повреждения искалечили людей до такой степени, что они не знали собственных имён или где они находились. В отличие от машин, которых можно откалибровать и обучить, построить и разрушить, от машин, которые схожи по своим функциям и строению, вследствие чего подвергаются дублированию, человеческий мозг индивидуален для каждого человека. Мы дошли до того этапа, где можем разбираться в компонентах мозга, лечить какие-то нарушения с распространёнными и предполагаемыми последствиями, но ещё не ушли так далеко, что сможем назвать или определить, в какой части это нарушение и что послужило этому причиной.
– Так, значит, я безнадёжна?
Он рассмеялся, и звук был словно успокаивающий бальзам от моего гнева. Его руки крепче сжали меня, и я вздохнула, с облегчением не только оперевшись на него, но и предоставив ему груз моих мыслей и эмоций.
– Когда я проходил практику в другом учреждении, я лечил женщину, очень похожую на вас. У неё был настолько тяжёлый случай антероградной амнезии, что на следующий день она не могла вспомнить происходящее в предыдущий день. Она уже была в учреждении несколько лет до того, как я начал стажироваться, и главный психиатр сообщил мне, что хотя она не могла помнить имена или лица сотрудников или других пациентов, она могла помнить распорядок дня. Она просыпалась каждое утро и знала, что нужно ждать у двери медсестру, которая сопроводит её на завтрак. Она знала, что после еды пойдёт к окошку выдачи лекарств, а затем в главную комнату для встреч. Она достаточно различала дни, чтобы понимать, когда идти на групповую терапию, а когда на физиотерапию. Но если бы вы попросили её определить что-то, что не было связано с распорядком дня, если бы вы расспросили детали того, с кем и чем она имела дело изо дня в день, она бы не смогла ответить.
