Текст книги "Сумасшедший дом (ЛП)"
Автор книги: Лили Вайт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
Я была в его власти, и в этот момент чувствовала себя просто замечательно. Наши тела дышали в унисон, моя голова находилась на его плече. Проложив цепочку поцелуев по моей щеке, он усмехнулся, когда пот от наших тел скользнул между нами. Прошли минуты или часы, а мы всё сидели так же.
После того, как его тело успокоилось, он передвинул меня, чтобы выскользнуть из меня. Он крепко обнял меня, обернув руки вокруг моего живота, и уткнулся мне в шею, дыханием охлаждая мою кожу.
Я почувствовала сонливость в его надёжных объятиях, мои веки всё тяжелели, пока я и вовсе больше не смогла открыть глаза.
Должно быть, это был сон, в котором он пообещал защищать меня и служить убежищем от кошмара моей жизни.
Его слова освободили меня от страха, поджидающего меня с новым днём.
Глава 20
«Заключённый ― это не только тот, кто совершил преступление,
но и тот, кто цепляется за совершённое, проживая его снова и снова.»
― Генри Миллер.
― Доброе утро, Алекс. Я здесь, чтобы помочь тебе принять ванну, затем мы пойдём за твоими лекарствами и вместе позавтракаем. Ты хорошо спала?
С трудом разлепив глаза, я сморгнула дымку сна и увидела Терри, стоящую надо мной. Она была похожа на ангела на фоне голубой комнаты, где я проснулась.
– И тебе привет.
– Я всё гадала, проспишь ли ты весь день или, наконец, вернёшься к жизни. ― Она улыбнулась, и от этого на её щеках появился румянец, а глаза замерцали юмором и добротой. То, что кто-то, как Терри, смог оказаться в столь ужасном месте как это, было за пределами моего воображения. Она была такой медсестрой, которая работала в детской больнице, которая обволакивала их материнской любовью и читала им истории, пока их маленькие глазки не уставали, и они не проваливались в блаженный сон.
– Доктора Хатчинсона вызвали насчёт нового пациента, и он попросил меня присмотреть за тобой утром, пока он не сможет вернуться и продолжить твой сеанс терапии с прошлого вечера.
Я засмеялась на её объяснение и вспомнила, что за терапию он провёл. Моё тело всё ещё болело в том месте, где был его член, и я ухмыльнулась, думая о сладкой боли, которую он оставил после себя, и о том, как страдала без него. Приняв сидячее положение, я скинула ноги с матраса и встала, ухватившись за плечо Терри, чтобы прийти в равновесие.
– Эй, красавица. Не знаю, что с твоим равновесием этим утром, но тебе нужно быть осторожней после всего, что случилось за прошедшие несколько дней. ― У неё был нежный смех, и я улыбнулась, услышав его.
Как только я твёрдо встала на ноги, она взглянула на меня с сочувствующим выражением лица.
– Прости, что прошу тебя повернуться. К сожалению, из-за безобразия, произошедшего с Эмерсоном, мы обязаны всячески сдерживать тебя, пока ты ходишь по зданию. Я не думаю, что ты сможешь навредить кому-то из нас, но существует такая политика. Уверена, ты всё понимаешь.
Надев на меня толстую парусину, она потянула за ремни, чтобы зафиксировать мои руки вокруг живота.
– А мы не можем использовать вчерашние цепи, Терри? Они были намного удобнее, чем эта рубашка.
– Прости, милая, но я нигде не могу их найти. Доктор Хатчинсон клялся, что оставил их в комнате после того, как снял их вчера, но я везде посмотрела и не нашла их. ― Она цокнула языком и добавила, ― Думаю, это к лучшему, что они пропали, я отдала ключ доктору Хатчинсону прошлой ночью, и он так и не вернул мне его. Он такой глупец, всегда спешит в это место, чтобы заботится о людях. Клянусь, такое чувство, будто он никогда не уходит домой. Он так предан своим пациентам. Нам повезло с ним.
Я рассмеялась.
– Да, думаю так и есть.
Она в последний раз затянула ремень и полностью облачила меня в стягивающую одежду.
– Пора идти.
Я шла по коридорам, и взгляд каждого человека, пациента или сотрудника был устремлен на меня. За несколько дней я превратилась в циркового уродца, в чёрную вдову, убивающую мужчин, независимо от того, любовники они или нет. Улыбнувшись, я подняла подбородок. Воспоминание о Джереми дало мне силу держать мою голову поднятой, а плечи расправленными. Свет в этой дыре всё ещё мигал; я же, в свою очередь, получала нахмуренные лица от сотрудников, желающих мне навредить, но мне было наплевать. Больше ничего не имело значения, не тогда, когда кто-то, как Джереми, был на моей стороне.
Не было ничего, что бы смогло сбить меня с ног или встать на моём пути; ничего, из-за чего бы я, сгорбившись, забилась в угол, пока кошмары заполняли мой разум, делая меня уязвимой к издевательствам, ставшими второй натурой этого места.
После того, как я быстро помылась, на меня снова надели ограничители, и повели по коридорам к окошку выдачи лекарств, возле которого я резко остановилась. Инстинкт настиг меня, несмотря на моё хорошее настроение, и я отказалась приближаться к окошку, в котором Джо раздавал пациентам ежедневные дозы наркотиков. Салли, Лесли и Мишель стояли в стороне, глотая содержимое своих маленьких белых кружек, а потом высовывали языки для медсестёр, чтобы показать, что они полностью проглотили их ежедневный яд.
Они увидели меня, сощурив глаза, когда что-то, надеюсь, не слишком очевидное, заметили во мне. Наверное, это была моя изменившаяся аура или поведение, однако Лесли подмигнула так, будто раскрыла мой маленький секрет, и подтолкнула Мишель локтём, заставив её повернуть голову в мою сторону. Девушки засмеялись и, прежде чем пойти в комнату отдыха, подмигнули, но я знала, что там они загонят меня в угол, как только им представится возможность.
– Что это, Джо? Думаю, ты опять что-то напутал с дозировкой. Нет никаких оснований для того, чтобы Алекс принимала такое количество седативных. Покажи мне список прописанных лекарств. ― Терри указала рукой на окошко, требуя от Джо список.
Усмехнувшись, он передал небольшой листок бумаги и сказал,
– Предписания доктора. Сегодня утром он увеличил дозировку для уверенности в том, что никто больше не закончит так, как одна из жертв этой сучки.
– Джо! Мы не говорим так о пациентах. Как ты смеешь? ― несмотря на её хрупкость и тонкие черты лица, меня удивило то, с какой лёгкостью она произнесла это громовым голосом.
Теперь я поняла, как эта женщина сумела сохранить рассудок в таком месте, как это. На самом деле она была властной, а её доброта была всего лишь маскировкой и отражением того, насколько сильна она была внутри.
Взглянув на листок бумаги, она раздражённо выдохнула, передала его обратно Джо и кивнула мне, чтобы я проглотила лекарства. Быстрым взглядом, посмотрев в кружку, которую она держала у моего рта, я заколебалась, удивившись тому, что вместо одного вида успокоительного там оказалось три.
Моими мыслями овладело смятение, я не могла понять, почему Джереми хотел сдерживать меня как физически, так и под воздействием наркотиков после всего, что произошло между нами.
– До дна, сучка.
– Джо! ― продолжила Терри ругать его, но он только засмеялся, не обращая внимания на её гнев, поскольку он, по его мнению, был в выигрышном положении. Если я останусь одна, то буду неспособна защититься от персонала из-за смирительной рубашки и таблеток.
Сжав под рубашкой руки в кулаки, я проглотила лекарство, прежде чем высунуть язык, чтобы позволить Терри удостовериться, что они попали в мой желудок.
– Умница. ― Она погладила меня по плечу, прежде чем бросить на Джо уничтожающий взгляд. ― Я обязательно осведомлю доктора Хатчинсона о твоём поведении.
Джо рассмеялся.
– Вперёд. Не уверен, что ему есть до этого дело.
Крепко схватив меня за руку, она подтолкнула меня к длинному коридору, моё сердце всё глубже уходило в пятки с каждым пройденным шагом.
Что произошло прошлой ночью? Что такого знает Джо, чего не знаю я?
Двери комнаты отдыха замаячили на горизонте, а энергия в моей походке угасала с каждым шагом, вытекая из моего тела и уходя в пол, как только я прошла через дверной проём, все положительные чувства остались позади.
Здесь была всё та же самая картина, как всегда, за исключением Эрин и Доун ― их отсутствие напомнило мне об отсутствии ещё одного из моих друзей. Терри осталась за стойкой медсестёр, когда я прошла вперёд к столу пациентов, где осталось всего лишь четыре моих друга.
Вопрос сорвался с моих губ, прежде чем кто-либо имел возможность спросить меня о произошедшем в коридоре.
– Где Элейн?
После того, как они обменялись робкими взглядами, Салли решила заговорить.
– У неё была скверная ночка. ― Это всё, что мне нужно было знать.
– Она кому-нибудь жаловалась?
Джулиана покачала головой, а вместе с ней дико затряслись и её косички.
– Не единого слова. Она поколотила Джо своей книгой. ― Она задумалась над тем, что сказала, склонив голову набок, прежде чем рассмеяться и добавить, ― Ну, думаю, что она-то была со словами, да? Смекаете? Книга? Слова?
Мы все уставились на неё, а Мишель и Лесли не смогли сдержать собственного смеха на её шутку. Я не нашла её смешной, но поняла, что любая ситуация может сойти за комичную, если ты невменяемый.
Присев рядом, я положила голову на стол, но отодвинулась, когда почувствовала, как Салли гладит своей рукой по моему плечу.
– Где ты была прошлой ночью? Мы волновались, потому что не видели, как они возвращали тебя в изолятор, и тебя не было в других отделениях. Я звала тебя, но ты не отвечала, и я... я заволновалась.
Чувствуя себя виноватой за то, что отодвинулась от неё, я подтолкнула её плечом, робко улыбаясь в знак извинения.
– Прости меня. Просто сегодня я какая-то дёрганая.
– Судя по выражению твоего лица, я могла бы поклясться, что ты трахалась. ― Лесли выпустила облако дыма, глядя на Мишель и ухмыляясь.
После того, как Мишель сделала затяжку своей сигареты, она выпустила своё облако дыма, наблюдая, как оно смешивается с тем, что выпустила её близняшка.
– Ага. Доктор Хатчинсон ещё жив? Или ты тоже его прикончила?
– Какой стыд, ― прокомментировала Лесли. ― У него была отличная задница, которой можно было любоваться, когда он был поблизости. Но она смотрелась бы лучше, если бы он бежал по полю, пока я целилась в него.
Близняшки рассмеялись, прежде чем Джулиана добавила певучим голосом,
– Он не мёртв. Он встречается с новой пациенткой. Она тоже красотка. Красивее, чем ты. ― Показав пальцем в мою сторону, она рассмеялась, и, как обычно, я была поражена детским голосом, исходящим от взрослой женщины.
Её слова задели меня, но я покачала головой, отказываясь верить им. Отмахнувшись от мысли, что прошлая ночь ничего не значила, я вспомнила, что имею дело с женщинами гораздо более невменяемыми, чем я.
– Я уверена, что он просто осматривает её записи и назначает, какие лекарства она будет принимать.
– Я уверена, что он будет осматривать нечто большее, чем просто её записи. ― Близняшки прыснули от смеха, но утихли, когда увидели вспышку боли в моих глаза.
– Ох, дорогая... ― Лесли шагнула вперёд и обернула руку вокруг моего плеча. ― Мы просто забавляемся. А если серьёзно, где ты была прошлой ночью?
– На терапии. После всего, что случилось с Эмерсоном, доктор Хатчинсон подумал, что было бы лучше, если бы я находилась отдельно ото всех, включая персонал.
Мишель посмотрела на меня в недоумении.
– Так для этого и существуют изоляторы. Я не вижу смысла в твоей истории.
Ударившись об стену, открылись двери в комнату отдыха, обратив наше внимание к передней части огромного пространства.
Прогуливающейся походкой зашла медсестра Лиза, катя в кресле-коляске Элейн. Мы смотрели, как наш друг проезжает мимо, приближаясь к окну. У неё было пустое выражение лица, а на висках остались следы от электричества, проведённого через её тело.
Каждый человек стоял неподвижно и тихо, когда они проезжали, а мои глаза не могли не заметить слюни, стекающие по подбородку Элейн. Это зрелище не было тем, что особенно ранило меня. Её руки были прижаты к коленям, а книги нигде не было видно, вот что уязвило меня больше всего.
Лиза остановила кресло перед огромным зарешеченным окном. Когда она шла обратно к передней части комнаты, то посмотрела на меня и ухмыльнулась.
Остановившись на своём пути, она метнула взгляд в мою сторону и подошла, говоря таким приглушённым голосом, что никто не мог услышать её,
– Похоже, у тебя появилась замена. Пока мы говорим, доктор Хатчинсон там с ней. Что мы будем делать с тобой, когда он обратно передаст заботу о тебе в наши руки? Будь осторожна насчёт того, кого ты будешь бесить, Алекс.
– Алекс. Нам пора идти. Твой брат пришёл снова увидеться с тобой. ― Крикнула Терри через всю комнату, но я не отвела взгляда от сучки, которая пристально смотрела на меня.
Не знаю, то ли это адреналин от страха, то ли внезапный всплеск бурного гнева, но что-то промчалось по моей крови, увеличивая и прогоняя дозу лекарств через мой организм. Я оступилась на месте, покачиваясь на ногах, которые были уже не в состоянии удерживать вес моего тела. Лиза улыбнулась, очевидно осознавая эффект успокоительных внутри меня. Без единого слова она повернулась и пошла к передней части комнаты.
Лесли и Мишель подошли сзади как раз перед тем, как словить меня, спасая от падения. Усадив меня в кресло, они заняли места рядом со мной, в то же время Салли и Джулиана встали за ними, окружив меня со всех сторон.
Подтолкнув меня локтём, Мишель спросила:
– Ты в порядке?
Я кивнула головой, но слезы, стекающей по моей щеке, было достаточно, чтобы дать им понять, что я не в порядке.
Я была далеко не в порядке.
Глава 21
«Жизнь ― лишь соревнование за становление преступником, а не жертвой».
― Бертран Расселл.
― Бл*дь. Ты издеваешься надо мной, Алекс?!
Даин вскочил из-за стола сразу же, как только я вошла в комнату. Подняв руку, он указал Терри на смирительную рубашку, неуверенный, должен ли он пойти навстречу или остаться стоять на месте. Терри стояла за мной, помогая мне присесть на стул, так как я ещё нетвёрдо стояла на ногах.
– Мне очень жаль, мистер Саттон, но такова политика заведения: ваша сестра должна быть ограничена в движениях. И вы также не должны физически контактировать с ней некоторое время. ― Мило улыбнувшись, Терри продолжила, ― Надеюсь, что всё изменится, как только прекратится эта бессмыслица.
Усадив меня на место, она прикрепила мою рубашку к стулу и помахала на прощание, когда покидала комнату.
– Чёрт, малыш. ― Боль отразилась на его лице, а я наблюдала, как он изо всех сил пытался держать эмоции под контролем. С трудом сглотнув, он посмотрел на меня и улыбнулся. ― Прости за то, как я вчера повёл себя. Я не хотел напугать тебя или расстроить... Особенно после всего, что произошло.
– Со мной всё в порядке, Даин. ― Дрожь в моём голосе выдала мою ложь. Я надеялась, что он не заметил этого, потому что лекарства уже смазывали мои слова.
– Да. Разумеется. ― С трудом выдавил он. Я узнала этот взгляд. Даин напряжённо размышлял о многих вещах, ни одну из которых он не хотел обсуждать со мной. Наконец, приняв решение, он по привычке потянулся за моей рукой и нахмурился, когда понял, что они были зафиксированы вокруг моего живота смирительной рубашкой.
– Я знаю, что не должен говорить с тобой об этом, но я пытаюсь помочь тебе, и у меня не так уж много времени до того, как появится этот доктор-мудак. ― Сказал он приглушённым тоном.
Я молчала, зная, что всё, сказанное мной, отвлечёт его, и мы потратим то небольшое количество времени, что было нам отведено. Я была всё ещё зла и обижена на то, что услышала несколько минут назад. Желудок скрутило от волнения и знания того, что Джереми скоро прибудет в эту комнату.
– Думаю, Джей преследовал тебя, Алекс. Полагаю, он и является тем самым мужчиной, которого ты никак не можешь забыть. Я не могу доказать это, но всё сходится. По его мнению, ты ― та причина, по которой он попал в тюрьму; в том, что его семья переехала и обеднела, тоже твоя вина.
– В чём моя вина?
Тяжело вздохнув, он признался:
– Я нашёл документальный след. После того, как Джей был осуждён за растление и изнасилование...
Я вздрогнула от этого слова, и он выругался себе под нос. Он не намеревался напугать меня или причинить боль своим признанием.
Начав говорить медленнее, чтобы донести до меня сказанное мягким голосом, он продолжил,
– После ареста Джея мама и папа подали в суд на его родителей. Он был несовершеннолетним, а его родители несли ответственность за совершённые им преступления. Наша семья сделала целое состояние в ходе иска, состояние, которое сейчас находится на целевом счёте, который ты получишь, когда тебе исполнится двадцать пять. Поэтому его семья и живёт в бедноте. Я уверен, этого достаточно, чтобы довести до удручения любого.
Кивнув, я поняла, о чём он говорил. Но я так и не могла понять, зачем Джею продолжать преследовать меня. Он был здесь не для того, чтобы причинить мне боль. Из того, что мне сказали, и того, что я могла вспомнить, он, наоборот, защищал меня.
– Я знаю, что его семья переехала обратно. Я уже говорил тебе об этом. И хоть мне и удалось выследить их, я не смог выследить Джея. Алекс, я думаю, он сменил личность, чтобы бесследно исчезнуть. Думаю, он и есть тот сталкер, которого ты помнишь.
– К чему ты ведёшь?
Даже если этот парень и преследует меня, я всё равно не могла понять, как эта информация поможет мне. В словах Даина был смысл, но всё же для меня это было напрасным трудом, ведь это не поможет мне выбраться из этой психушки.
– Потому что если он следил за тобой, то ты не совершала этих убийств. ― Он ожидал, что это что-то прояснит, а когда выражение моего лица не изменилось, он расстроился, наконец, выпалив, ― Если ты не убивала этих мужчин, тогда ты невиновна. Они должны выпустить тебя отсюда!
– Вы намеренно закладываете идеи в голову моего пациента, мистер Саттон? И если да, то с какой целью?
Голос Джереми прокатился через всю комнату, источая злость, готовую прорваться через его слова. Даин сердито посмотрел на Джереми, взбешённый тем, что нас прервали, и тем, что никто не заметил, как вошёл Джереми. Как долго он стоял у двери, слушая наш разговор?
– Вопреки Вашей теории о загадочном сталкере, Мистер Саттон, я не понимаю, как это поможет Алекс.
Встав из-за стола, Даин подошёл к Джереми. Я обернулась и увидела, что Джереми надменно улыбался, подзадоривая Даина подойти ближе. Должно быть, Даин прочитал то же самое по выражению его лица.
Отступив, он сел на прежнее место, тем самым предотвратив возможность быть выгнанным из психушки во второй раз.
– Я пытаюсь раскрыть преступления, которые поместили мою сестру в это заведение. Если она невиновна...
– Это, конечно же, замечательно. Однако я считаю, что существуют наиболее подходящие способы раскрытия преступления, чем оказание влияния на психически неуравновешенную девушку, которая, возможно, удерживает или же не хочет вспомнить информацию, нужную нам, в воспоминаниях, которые она заблокировала в результате травмирующих событий.
– Что? ― Даин обменялся взглядами с Джереми и со мной, прежде чем продолжил, ― У неё амнезия.
Джереми улыбнулся.
– Казалось бы, это обычный диагноз для закрытия дела. Однако, в отличие от других докторов, мистер Саттон, я действительно заинтересован в помощи Вашей сестре, а не в присвоении ей ярлыка для того, чтобы начать заниматься другим пациентом.
Джереми пересёк комнату грациозными, но мощными шагами, остановился в конце стола и объяснил,
– Я рассказал Вам вчера о моей теории того, что у Алекс нечто большее, чем просто амнезия. Думаю, мы имеем дело с подавленными воспоминаниями, как результатом травмы, и возможными заблуждениями в результате повреждения головного мозга в автокатастрофе. Если я смогу доказать эти теории, то есть вероятность, что я смогу помочь Вашей сестре восстановиться. Однако если Вы продолжите снабжать её информацией, то, как я должен поверить в то, что её воспоминания на терапии реальны? Я должен докладывать в суд о её состоянии. Помимо этого, я также должен сообщать о любой информации, которую ей могут навязать в её воспоминаниях.
Я откинулась на кресле, видя двух мужчин, уставившихся друг на друга. С первой секунды, как я услышала голос Джереми, гнев, разливающийся в моём животе, рос с каждым сказанным им словом и каждым шагом, который он делал навстречу мне. Мне стало интересно, где в эту минуту была его новая пациентка и почему его встреча с ней затянулась на целое утро.
Во мне проснулась ревность в образе зеленоглазого зверя, и я отказалась поднимать на него взгляд, несмотря на то, что я чувствовала, когда он смотрел на меня.
Я не посмотрю на него… не смогу,… потому что не уверена, что не задам вопросы, гремящие в моей голове.
– Сегодня Вы здесь для одной цели, мистер Саттон, и я благодарен Вам за то, что продолжаете следовать нашему соглашению, несмотря на вчерашнее недоразумение между нами. ― Постучав по папке, находившейся на краю стола, Джереми дал понять, что я чего-то не знаю.
Даин прочистил горло и продолжил смотреть на Джереми, прежде чем сменил выражение лица на спокойное и вновь посмотрел на меня. Едва контролируя голос, он сказал,
– Я должен показать тебе некоторые фотографии, малыш. Ненавижу делать это, но...
– Но они необходимы, чтобы, наконец, разгадать эту загадку. ― Джереми закончил за Даином предложение и положил руку на моё плечо. Прикосновение разожгло в моём сердце боль от предательства и отверженности. Я вздрогнула, и они оба заметили это. Даин, вскинув брови на мою реакцию, начал переводить взгляд с Джереми на меня. В итоге он потянулся к папке и толкнул её через весь стол так, чтобы я могла увидеть её содержимое.
Я чувствовала, как Джереми смотрел на меня, но упорно боролась с обратным. Если я увижу какой-то знак, что мои догадки были правдой, то просто расплачусь, и Даин поймёт, что между мной и Джереми что-то произошло. Он не может узнать об этом. Ему будет слишком больно, потому что он будет думать, что я подвергалась насилию в месте, где он не мог защитить меня.
Со щелчком открыв папку, он показал фотографию, которую я сразу же узнала. На меня смотрело собственное изображение, в который раз беззаботно улыбающееся. Рядом со мной стоял мальчик, я знаю, что выросла с ним, но зрелый образ никак не граничил с ребёнком, которого я помнила.
– Боже... ― от эмоций у меня задрожал голос, и начали подступать слёзы. Я не могла поверить, что забыла его имя, но сейчас, смотря на него... Моя нижняя губа задрожала, и рыдания вырвались наружу. ― Пожалуйста, скажите мне, что он не умер. Не СиДжей...
Даин вздохнул, отчасти с облегчением от того, что я узнала его, и отчасти с огорчением, что это причинило мне боль.
Сев рядом с моим братом, Джереми посмотрел на меня с другого конца стола. Я всё ещё отказывалась взглянуть на него и удерживала глаза на фотографии.
– СиДжей, как ты его называешь, это Чейз Джон Уоллес. Согласно отчётам полиции, он стал известен под этим именем, когда был подростком. Также, согласно отчётам полиции, ты вступила с ним в интимные отношения через несколько месяцев после смерти Бобби Аррингтона.
– Нет... ― душевная боль от одного этого слова стала ощутимой во всей комнате. Даин нахмурился в ответ на мою реакцию, немного подождал, а затем перевернул фотографию и достал ещё одну из-под низа.
Слёзы никак не останавливались. Пробившись наружу из моих глаз, они текли по моим щекам и падали каплями на стол, будто из крана. Всё тело затрясло от гнева, страха и горькой печали. Эта фотография не была насильственного характера, как в случае с Бобби, но тело СиДжея, превратившееся в труп на полу... я просто не могла смотреть на это.
Закрыв глаза, я отвернулась и попросила,
– Пожалуйста, закройте папку. Пожалуйста. Я больше не хочу это видеть.
– Ты помнишь его, Алекс? ― Тихо проговорил Джереми, стараясь не вкладывать в голос эмоции, чтобы и дальше не травмировать меня.
– Да. ― Сказала я отрывисто в ответ, с трудом скрывая презрение, которое чувствовала к нему. ― Он был моим другом в начальной школе, но я потеряла с ним связь на протяжении многих лет. Когда я начала учиться в старших классах, он не был одним из популярных детишек, он не был...
– Он не входил в окружение Бобби Аррингтона, верно? ― Закончил Даин за меня.
Я заставила себя немного улыбнуться, чтобы поблагодарить его за эти слова.
– Возможно? Я не знаю. Я немногое помню о том времени и едва что-либо о Бобби.
– Хорошо. Я не вижу необходимости и дальше использовать фотографии. Я надеялся на воспоминания о событиях. Теперь, когда мы добились этого, думаю, мы можем приступить к сегодняшней терапии.
Впервые я была благодарна смирительной рубашке. Она дала мне возможность сжаться в комок, а языку моего тела не быть таким заметным, как неоновая вывеска, горящая на протяжении долгого времени, потому что последнее, чего я хотела, ― чтобы Джереми накачал меня лекарствами. Я скрыла свою дёрганность и, по крайней мере, знала, что Даин мог уйти отсюда, не чувствуя при этом беспомощность по отношению ко мне.
Даин встал из-за стола и сгрёб папку в руки. Я удерживала на нём взгляд, глядя на него с надеждой, что он поддержит меня в этой ситуации, где я чувствовала себя одинокой.
– Я могу её обнять, доктор? Я понимаю требования данной политики, где это запрещается, но она ничего не сможет сделать в этой рубашке, а мне просто нужно почувствовать её в своих объятиях.
Джереми тоже встал со стула, обошёл стол и отцепил меня.
– Не вижу проблемы в быстрых объятиях. Прошу прощения, что Терри не позволила Вам поздороваться с сестрой. Она просто следовала протоколу.
– Всё это по понятным причинам. ― Крайне неохотно ответил Даин. По тону его голоса я могла сказать, что он не имел в виду то, что сказал.
Обойдя Джереми, Даин обнял меня, окутав своими тёплыми, утешительными объятиями, и прижался лбом к моему.
– Не волнуйся, малыш. Кем бы ни был этот урод, преследующий тебя, я найду его. И когда я сделаю это, я лично выведу тебя из этого грёбаного учреждения.
Быстро поцеловав меня в лоб, он выпустил меня из объятий. Я была всё ещё слаба от увеличенной дозы седативных, которые приняла этим утром, поэтому Джереми схватил меня за руку, чтобы не дать мне упасть. Моя небольшая попытка вырваться из его хватки не осталась незамеченной, и Джереми посмотрел на меня, изучая выражение моего лица, прежде чем переключить внимание на Даина.
– Спасибо за Вашу сегодняшнюю помощь, мистер Саттон. Если я узнаю что-то новое, я дам Вам знать.
Даин посмотрел на меня, молча спрашивая, была ли я в порядке. Не желая обременять его моим страхом и болью, я выдавила улыбку и кивнула в знак согласия. Он улыбнулся в ответ и быстро вышел из комнаты.
Джереми ничего не сказал после того, как Даин ушёл.
Выведя меня из комнаты, он закрыл за нами дверь и повёл по коридорам. Я знала, что он ведёт меня в комнату для терапии и снова заплакала. Вид этой комнаты, того места, где я занималась любовью с мужчиной, которому, я думала, могла доверять, уничтожил бы меня.
Я не думаю, что в моей жизни осталось хоть что-то, что помогло бы мне собрать воедино осколки моего разбитого сердца.
Глава 22
«Творческий ум забавляется с любимыми игрушками.»
― Карл Юнг.
Дверь в комнату для терапии захлопнулась за нами, и я подпрыгнула от этого громкого звука, зная, что он отразил настроение Джереми. Нормальный человек наоборот сделал бы так, чтобы не испугать меня, а он, в свою очередь, хлопнул дверью, что я подпрыгнула на месте.
– Что с тобой происходит, Алекс? ― его мрачный и глубокий голос выражал разочарование; дрожь в его голосе выдавала потерю контроля над эмоциями, которых он придерживался с того самого момента, как я оттолкнула его в комнате для посетителей.
– Я не хочу здесь находиться.
– На терапии? ― он взглянул на меня, подняв брови.
– Здесь. В этой комнате... с тобой.
Подойдя ближе, он потянулся ко мне, но я резко дёрнулась и потеряла равновесие, упав и ударившись задницей о пол. Он посмотрел на меня сверху одновременно с беспокойством и гневом на лице.
Джереми встал передо мной на колени и больше не предпринимал попыток прикоснуться ко мне.
– Что не так? Ты на что-то злишься? Ты... бл*ть, ты злишься за вчерашнее? Я думал... ― он встал и немного прошёлся рядом со мной. ― Я говорил тебе, что не хочу делать этого. Я знал, что это чертовски неправильно...
– Да не имею я ничего против вчерашнего дня! ― мой голос перешёл на крик.
Раздражение просочилось в мои мысли, позволяя боли и ярости, которые я сдерживала в себе, хлынуть потоком и овладеть моими действиями.
– Я проснулась этим утром счастливой от того, что на этот раз хоть кто-то на моей стороне. Я была счастлива, что ТЫ на моей стороне, но потом я узнала, что ты трахаешь новую пациентку, и теперь не хочу иметь с тобой ничего общего!
Округлив глаза, Джереми поражённо замолчал на моё обвинение. Несколько раз попытавшись связать мысль, он, наконец, выпалил:
– Какого чёрта ты несёшь? ― он был в бешенстве, в результате своего неверия и гнева он окончательно потерял контроль над своей профессиональной и невозмутимой манерой общения, которую всегда использовал.
Схватившись за смирительную рубашку, Джереми поднял меня с пола и потащил к круглому столу, стоящему посреди комнаты. Подняв, он усадил меня на деревянную поверхность, удерживая в таком положении, чтобы установить зрительный контакт.
–Я хочу, чтобы ты рассказала мне всё с самого начала. Почему ты считаешь, что я занимаюсь сексом с другой пациенткой? Ты действительно такого невысокого мнения обо мне, что считаешь, будто я пользуюсь не только тобой, но и другими пациентками? Прошлая ночь кое-что значила для меня. Ты кое-что значишь для меня.
Его слова сбили меня с толку, покачнув тот фундамент, который я выстроила на обвинениях других пациентов и персонала.
–Чёрт побери, Алекс. Я знал, что не должен был позволять этому случиться. Знал, что мне следовало подождать до того дня, как ты покинешь это место. Я не желаю тебе плохого. Тебе не место с этими людьми. Ты слишком красива, слишком особенна для этого места.
У меня задрожали губы, а глаза зажгли непролитые слёзы. Я хотела поверить ему, хотела поверить в то, что каждое его слово было правдой. Я была так счастлива, когда проснулась, была так рада найти кого-то такого прекрасного, как он, в таком мрачном, как полночь, месте.
Ночной кошмар был неумолим, он тянул меня всё глубже и глубже в ловушку из удушающей паутины, построенной на лжи, обмане... но, правда? Возможно ли, что правда всё-таки существовала в этом месте, и она не угасла и не разрушилась под влиянием неистового потока коллективного маразма?
– Прошу, Алекс, я не прикоснусь к тебе снова, если только ты не захочешь этого. Я буду ждать твоего выздоровления. Я починю тебя. Но, пожалуйста, не думай, что у меня есть кто-то, кроме тебя.
