Текст книги "Сумасшедший дом (ЛП)"
Автор книги: Лили Вайт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
– Как такое вообще возможно?
Мы одновременно повернулись друг к другу. Наши лица были так близко, что я могла почувствовать его дыхание с каждым произносимым им словом. Возможно, это из-за того, что мы были так близко друг к другу, или же, возможно, он почувствовал то же электрическое напряжение, которое чувствовала я, но он понизил голос, говоря интимным шёпотом, когда пояснил,
– Это я и надеюсь выяснить.
Мои глаза проследили линии его губ, когда он говорил, и впервые я заметила тень щетины, покрывающей его щёки. Протянув руку, я провела пальцами по этой щетине и отпрянула, когда хватило лишь одного только прикосновения, чтобы вызвать порыв безрассудного тепла по моему телу.
Он изучал меня, но не попытался отодвинуться. Его глаза слишком внимательно смотрели. Я не смогла выдержать его взгляд. Отведя глаза в сторону, я почувствовала, как краска заливает мои щёки, почувствовала, как внутри меня что-то разгорается ― смесь желания и страха.
– Я не боюсь вас, Алекс. Не боюсь, даже с учётом того, за что вас осудили.
Это была прошептанная исповедь, слова, связанные друг с другом, выражающие мнение и душевное состояние. Хотя слова и имели смысл в последовательности, в которой они были расставлены, я не поняла переданное ими душевное состояние и мнение.
– Почему вы должны бояться?
Он покачал головой, возвращаясь в реальность, как только я договорила. Джереми выпустил из своего захвата и полностью отодвинулся от меня. К тому времени, как я осознала свою ошибку за сказанные слова, он ещё больше отдалился. Он вернулся к беспристрастному психиатру, изучающему свой объект.
Я неподвижно сидела и пыталась придать смысл тому, что чувствовала, что я должна чувствовать, но по большей части тому, что чувствовал он, когда смотрел на меня из-за своих очков в проволочной оправе.
– Я хотел бы поговорить с вами о сегодняшнем сеансе, когда препарат выветрится. ― Нотка грубости проскользнула в его мрачном и резком голосе, но там, также, присутствовала нотка чего-то сексуального. Между нами было такое плотное напряжение, что оно было вполне ощутимо.
Встав, он сказал:
– Я позову Терри, чтобы она отвела вас обратно в комнату, вам нужно поспать. Потом вы пойдёте на групповую терапию с доктором Али, а затем, скорее всего, останетесь в комнате отдыха на весь оставшийся вечер.
Он пересёк помещение и нажал на кнопку в стене, которую я не замечала ранее. Прозвучали какие-то помехи, и голос Терри раздался на всю комнату.
– Доктор Хатчинсон. Чем могу быть полезна?
– Сегодняшняя терапия с мисс Саттон завершилась. Я был бы признателен, если бы вы могли сопровождать её всю остальную часть дня.
– Да, сэр. Я скоро буду.
Он не торопился поворачиваться ко мне, предпочитая вместо этого стоять, прижавшись лбом к стене, до сих пор сжимая в руке свою ручку, которой всегда предан, и блокнот. Когда он, наконец, повернулся лицом ко мне, на нем была «маска», не выдающая какие-либо эмоции, которые он испытывал.
Перед тем, как Терри вошла в комнату, я озвучила единственную просьбу, о которой думала, прежде чем вернуться к основной массе населения психушки:
– Эй, Док? Вы, случайно, не сможете сегодня вечером устроить для меня ночь не в одиночестве?
Глава 15
«Все по-настоящему плохое начинается с невинного.»
― Эрнест Хемингуэй
― Пошевеливайся, Алекс. Ты уже и так опоздала на групповую терапию. Доктор Али ненавидит, когда люди опаздывают. ― медсестра Лиза стояла у двери в мою комнату, отмечая что-то в своей папке-планшет, даже не потрудившись взглянуть на меня, когда говорила.
Она была красивой женщиной с длинными каштановыми волосами, которые закрепляла в низкий пучок у основания головы. Она красилась, но макияж выглядел естественным. Я почувствовала мурашки по телу от странного укола ревности, когда задумалась, кем был тот, на кого она надеялась произвести впечатление.
Поднявшись с матраса, я заметила, что совсем нетвёрдо стою на ногах. Я поместила руку на стену, осторожно опираясь на неё, и приподняла ногу, чтобы проскользнуть ей в одну из тапочек, которые в лечебнице предоставляли пациентам. Как только я достаточно восстановила равновесие, чтобы надеть оба тапочка, я поплелась туда, где меня ждала Лиза.
Выйдя в коридор, она достаточно долго придерживала для меня открытую дверь, чтобы я поравнялась с ней, и позволила ей захлопнуться за нами, затем Лиза повела меня на групповую терапию.
Напряжённая тишина душила меня, поэтому я невзначай завела разговор, только чтобы слышать что-то помимо наших шагов в коридоре.
– Немного поздновато для групповой терапии, не считаешь?
Она посмотрела на меня краем глаза.
– Это учреждение работает двадцать четыре часа в сутки, Алекс. Мы же должны что-то делать, чтобы чем-то вас, дам, занять.
Когда я не ответила, она засмеялась.
– Что смешного?
– Хмм? ― посмотрела она на меня, изображая невинность. ― Просто подумала, что ты задала интересный вопрос.
Свет над нашими головами гудел и мигал. Я уже привыкла к постоянному мигающему освещению в этих коридорах.
Я пожала плечами и переключила внимание на коридоры впереди нас.
– Я просто завела разговор, чтобы не молчать.
– Ну конечно. ― сказала она едким голосом. ― Али сказала мне, что у тебя слабость к мужскому персоналу в этом месте. Надеялась снова встретиться с доктором Хатчинсоном?
– Что? ― я взглянула в её сторону. ― Нет. У меня сегодня уже было две терапии. Зачем же мне снова с ним встречаться? Уверена, он занят другими пациентами.
Она выразила своё презрительное отношение.
– Ага. Конечно.
Изменившийся тон её голоса подействовал на мои нервы.
– Что это значит?
– Да ничего такого. Просто он проводит с тобой много времени и отказывается от лечения других пациентов. Он отдал их второму психиатру в отделении. Он утверждает, что это даст другому доктору некий опыт, но я начинаю задумываться, не является ли его интерес больше, чем просто... врачебным.
Гнев вспыхнул во мне, раздразнив мой позвоночник и превратив его в стальную жестокость.
– Какого хрена это значит?
Она усмехнулась, выражение лица медсестры было едва различимо из-за её нежелания смотреть в мою сторону.
– На твоём месте я бы не стала мне грубить, Алекс. Я могу с лёгкостью вколоть тебе дозу лекарств и привязать к каталке. ― её злобный смех был похож на гавканье. ― Я даже оставлю тебя в коридоре, чтобы это увидели все пациенты.
– Стерва. ― это была не самая лучшая моя реплика, но, учитывая её угрозы, я больше ничего не смогла сказать. Это место было способом напомнить людям, что они на дне иерархии психически больных людей.
Она снова засмеялась, очевидно не задетая моей язвительной репликой.
– Ненавидь меня сколько хочешь, Алекс. Это не изменит того факта, что ты шлюха...и убийца. ― её последние слова, словно лезвие бритвы. Они глубоко резанули, но не потому, что были правдой.
Так и не ответив ей, я замедлилась, чтобы пройти несколько шагов позади неё и пожелав, чтобы Джереми рассказал мне о том, что он узнал на прошлом сеансе. Даже в моих видениях я не смогла увидеть, что, якобы, произошло в том доме. Не было никаких воспоминаний о Бобби, ничего, что могло бы озарить меня как, например, достоверные факты произошедшего. Когда я закрывала глаза, всё, что я видела, ― мужчину в капюшоне.
Кто он такой? Почему он был единственным, кого я могу вспомнить? Я не знала. Даже объяснения Джереми касательно сложности мозга и воспоминаний, которые он содержал, не могли успокоить меня в те моменты, когда я не могла вспомнить ничего, кроме затенённой фигуры без имени или лица.
– Мы пришли. ― она положила руку на дверную ручку, но не нажала на неё, чтобы открыть дверь. Когда она оглянулась на меня, что-то жестокое промелькнуло в её глазах. ― Я слышала, сегодня ты будешь спать в обычной палате. Я буду на дежурстве, и как только услышу звук первого крика, переведу твою задницу обратно в уединённую комнату. Я не собираюсь мириться с твоими проблемами. Мне нравится, когда моё отделение пребывает в тишине.
– К чему ты клонишь, Лиза?
– Я клоню к тому, что если из твоего рта вылетит хоть один маленький писк, я скажу Джо, лично сопроводить тебя в уединённую комнату. ― она усмехнулась и меня будто ударили под дых. Приподняв бровь, она добавила, ― Ох, Алекс, что случилось? Я думала, он тебе нравится. По крайней мере, так мне сказала Али.
Ещё раз быстро улыбнувшись, она распахнула дверь и втолкнула меня в комнату.
– Она имела ввиду меня! Это правда! Я ― персонаж её книги, и она НЕПРАВИЛЬНО описала его! Я просто сообщила ей, где она напортачила. Любой автор хотел бы знать, что бы их персонаж на самом деле сказал или сделал бы в ситуации, о которой они написали! Это всё, что я сделала, а теперь посмотри на меня! Я застряла в этом месте с тобой! ― Завывала Элейн со своего места, отчаянным голосом умоляя доктора Али поверить в её бред.
Вокруг неё на белых пластиковых стульях сидели Лесли и Мишель, Салли, Доун и Джулианна, каждая тихо посмеивалась на тем, как Элейн клялась, что книга её любимого автора была написана о ней.
– Я знаю её. Клянусь. То, что произошло между нами, было просто недоразумением. Она не слушала меня на публике, поэтому я отвезла её в то место, где бы она послушала...
– И тебе пришлось сломать ей руки для какой-то цели, верно? ― доктор Али задала вопрос без каких-либо эмоций в голосе, когда рассматривала свои ногти. Отсутствие интереса на её лице без сомнения выражало тот факт, что ей было наплевать на оправдание Элейн.
Элейн ответила робким голосом,
– Это была случайность.
Тихо стоя у двери, я не хотела двигаться и привлекать к себе внимание, но как только Лиза позволила хлопнуть тяжёлой дверной перегородке, все глаза устремились на меня.
– Алекс. Как здорово, что ты присоединилась к нам. Сеанс начался пять минут назад. ― она не предприняла никакой попытки сдержать презрение, проявившееся в её голосе.
Пробежавшись рукой по моим спутанным волосам, я выдавила жалкое оправдание.
– Я спала...
– С кем на этот раз? ― ухмыльнулась она.
Моё тело вытянулось в струну, и я приложила максимум усилий, чтобы не прошагать через комнату и не сбить эту тупую усмешку с её лица.
– Сама с собой, ― проворчала я.
– Я так и думала. Присядь, прежде чем на тебя свалится кучка психов в этой комнате, которые скачут вокруг, думая, что никто не должен следовать правилам.
Все женщины посмотрели на неё, каждая их рука скрутилась в гневный кулак. Сейчас было много возможностей ударить её. Нам бы как раз хватило достаточно времени, чтобы нанести ей ущерб, прежде чем звонок оповестит сотрудников о том, чтобы заполнить комнату седативными и ограничительными средствами. Но каждый из нас понимал, что наше наказание будет гораздо хуже, чем любой ущерб, который бы мы могли причинить стерве, сидящей впереди.
Усевшись на стул рядом с Джулианной, я скривила лицо, когда она предложила мне одну из её виноградин. Она просто пожала плечами и засунула её в свой рот, позволяя соку выливаться и стекать по её подбородку, когда она надкусила виноград.
– Ладно, дамы, думаю, мы все устали слушать об авторе Элейн. Почему бы нам не начать с кого-то другого? ― её глаза встретились с моими. ― Алекс. Начнём с тебя. Расскажи нам о своих проблемах.
По моей коже поползли мурашки от звука её голоса.
– Мне нечего рассказать.
Она склонила голову набок и чересчур преувеличила выражение «надутые губки» на своём лице.
– Нет? Совсем ничего? Я знаю, о чём хочу услышать. О том, как ты трахаешь каждого мужчину в этом здании. Доктора, санитара...для тебя, кажется, это не имеет значения, да? Я уверена, что смогла бы вытащить уборщика из мужского туалета, покрытого мочой и дерьмом, а ты бы с удовольствием облизала всю его одежду, просто чтобы получить шанс заполучить маленький член внутрь своего тела, не так ли? Давай поговорим о том, почему ты такая шлюха.
Я сжалась в комок, а моё лицо начало пылать от гневного смущения. В этом месте я ни с кем не спала, но неважно, как громко я кричала о своей невинности, она всё равно никогда не поверила бы мне. Другие пациенты выглядели сочувствующими моему положению, каждый по разу посмотрел на меня ободряющим взглядом, прежде чем снова повернуться лицом к доктору Али.
– Мне нравятся члены, когда они прибиты к моей стене. Это считается, доктор? ― заговорила Доун, невинно улыбаясь Али, прежде чем повернуться и подмигнуть мне. Она сделала всё, чтобы помочь, и я кивнула ей, благодаря за вмешательство.
Али бросила на меня злобный взгляд. Смягчив выражение своего лицо до скучного и переключив внимание на Доун, она сказала,
– Ты ― больная сука. Они должны были расстрелять твою задницу, а не скидывать тебя сюда, чтобы я имела с тобой дело.
Доун улыбнулась.
– И я прослежу за тем, чтобы приколоть твои сиськи к стене в тот день, когда выйду отсюда.
Али фыркнула.
– Удачи.
– А можно я вырву её глаза? ― спросила Джулианна.
Лесли и Мишель фыркнули, прежде чем отодвинуть свои стулья подальше от Джулианны. Доун засмеялась и ответила,
– Конечно, детка. Я даже подержу эту стерву для тебя.
Лицо Али вспыхнуло красным от гнева. Встав со стула, она пересекла комнату с кошачьей грацией. Нажав тонким пальцем на кнопку вызова, она открыла свои полные губы и сказала,
– Джо. В моей комнате неконтролируемый пациент. Не мог бы ты, пожалуйста, помочь?
Все пациенты замолкли.
Али взглянула в нашу сторону, прежде чем снова нажала на кнопку.
– И захвати с собой Эмерсона. Думаю, этот особенный пациент нуждается в уроке хороших манер.
Я должна была что-то сделать. Доун заговорила из-за меня.
У Джо и Эмерсона не заняло много времени, чтобы пройти плавной походкой через эти двери, и в момент истинного безумия я рванула со стула, чтобы остановить их наступление.
Эмерсон схватил меня первым, притянув ближе к своей груди с тошнотворным смехом, звенящим в моих ушах.
– Ох, посмотрите. Эта пациентка под защитой ведёт себя, как маленькая грёбанная сучка. Всё слишком плохо, доктор Хатчинсон не здесь, чтобы решить, что делать. В этот раз я подчиняюсь ведущему врачу.
Он осмотрел комнату.
– Доктор Али. Что я должен делать с мисс Саттон?
Бросив взгляд в сторону пациентов, я не винила их за то, что они застыли от страха. Единственной, кто встала со своего стула, была Доун, и я знала, что она это сделала потому, что считала себя виноватой за то, что спровоцировала это. Схватив свой пластиковый стул, она подняла его над головой и дико закричала, что выглядела так, будто она ступила в зону боевых действий.
Стул не принёс никакой пользы, кроме того, что взбесил Джо. Тем не менее, Доун схватила его словно бейсбольную биту, намереваясь вступить в бой.
– Доун! Остановись! ― закричала я, прежде чем Эмерсон смог закрыть мне рот своей мерзкой рукой, заставляя меня замолчать.
В других женщинах всё больше росло беспокойство, каждая ёрзала на своём стуле, зная, что они должны что-то сделать, но никто не был готов рискнуть из-за того, что с ними случится, если они вмешаются.
Атакованный не более, чем лёгким пластиком, Джо, только ещё больше рассердился на эту выходку. Без какого-либо оружия под рукой, Доун быстро оказалась в удушающем захвате, склонившись перед Джо в такой позиции, что заставила всех пациентов дрожать от страха.
Доктор Али же просто поаплодировала.
– Хорошая работа, парни. Думаю, этих обеих женщин нужно обуздать на некоторое время, чтобы преподать им урок. Не согласны?
Джо и Эмерсон засмеялись, быстро зашевелившись, чтобы вытащить нас из комнаты. Я не успевала переставлять ноги и была не в силах противостоять этому чудовищу, что удерживал меня. Я боролась за дыхание с учащённым сердцебиением, несмотря на сокрушительную силу его рук вокруг моей груди. Доказательство его возбуждения прижалось к моему заду, ещё глубже погрузив меня в животный страх того, что он сделает со мной. Али усмехнулась, удовольствие от наблюдения за моим мучением было чётко отражено на ее лице.
Меня разлучили с Доун, таща по пустым коридорам, как только мы покинули комнату. Лампы мигали над моей головой, а я хваталась за дверные косяки и любые препятствия, когда мы проходили мимо. Эмерсону не понадобилось никаких усилий, чтобы оттащить меня от всего, за что я могла зацепиться. Он бросил меня на каталку на боковой стороне коридора и связал кожаными наручниками, а я всё это время боролась, чтобы не дать ему обхватить ремешками мои руки и ноги.
Это было бесполезно. Он был силён, как бык, и им полностью завладела садистская радость. Мои мышцы болели от борьбы, а прилив крови гремел в голове. Не было никого, кто бы мог или хотел мне помочь.
С точки зрения человека, который не понимает того, что пациенты переносили по ночам, я могла выглядеть, как сумасшедшая, какой они меня и считали, в этот момент. Я кричала, пока не охрипла, скрежетала зубами, надеясь побороть эту лакированную кожу на коже и помешать ему привязать меня. Моё тело металось, а каталка стонала и вопила от яростных движений. Ни одно слово не покинуло мои губы, только неразборчивое мычание и отрывистые звуки страха, наполненные отчаянием. Я была животным, сражающемся за свободу, и женщиной, борющейся за свою жизнь.
Схватив мою руку с такой силой, с которой, могу поклясться, кости могли бы из-за давления превратиться в обломок, Эмерсон ругнулся, удерживая меня на тонком матрасе каталки, и в то же время следя за тем, чтобы его тело было достаточно далеко от моего рта и ног, чтобы я не покалечила его. Лампы мигали над нами в такт моему бьющемуся сердцу. Моё лёгкие горели с каждым вынужденным вдохом.
– Не дёргайся, сумасшедшая ты сука!
Решив, что одной только физической силы недостаточно, чтобы сдерживать меня, Эмерсон полез в карман, чтобы достать шприц, наполненный прозрачным транквилизатором. Мои глаза широко распахнулись, и я приложила все силы, чтобы повернуть себя набок, воспользовавшись тем, что он освободил моё тело от своей хватки. Каталка накренилась, а металл завизжал, когда она рухнула на холодный линолеум, опрокинув меня на твёрдую поверхность и освободив от того, во что меня заключил Эмерсон.
Я вскочила на ноги с адреналином, струящемся по моим венам, игнорируя тупую боль в бедре, которое я ударила о безжалостный пол. Эмерсон зарычал, бросившись к каталке, чтобы добраться до меня, но я слишком быстро отреагировала, внезапно почувствовав себя озверевшей и дикой, что было необходимо, чтобы отстраниться от каждого инстинкта, повелевающего мной.
Устремившись по длинному коридору, мои босые ноги шлёпали по полу, а лёгкие горели от моих криков о помощи.
Там никого не было. Ни единой души, которая могла бы помочь или же засвидетельствовать то, что со мной происходило.
Ботинки Эмерсона стучали позади меня громкими и сердитыми шагами. С каждым шагом он становился всё ближе, его длинные ноги быстро преодолевали пространство между нами. Я свернула за угол в зону, которую не узнала, не заботясь о том, куда иду или что я буду делать, когда окажусь там.
Мне нужно было сбежать.
Я не позволю насиловать себя.
Мысль обрушилась на мою голову, осознание того, что я была здесь раньше. Едкий вкус страха заполнил мой рот, а моё тело сотрясалось сильной и болезненной дрожью. Но я продолжала двигаться, продолжала бежать по длинному, извилистому коридору, пока не оказалась в том месте, которое показалось мне свободным и пустым.
Свет снова мигнул, извещая меня о тупике, к которому я приближалась. Мои руки бросались на дверные ручки, обнаруживая, что каждая блокировала и пресекала мой дальнейший путь. Я повернулась, и теперь была загнана в угол оскалившимся мужчиной, чья улыбка говорила мне о том, что он расплатится со мной, разрушая меня и причиняя боль, за мою попытку сбежать.
Больше не гонясь за мной, он перешёл на спокойный шаг, удерживая в одной руке шприц, а вторую напряг и был готов схватить меня, если попытаюсь убежать от него. Я слышала стук своего сердца против моей грудной клетки, каждое мигание ламп надо мной отражали его шаги. С одной стороны, от меня была запертая дверь, а с другой куча инструментов и разное оборудование, используемое для ремонта разрушенных стен коридора.
У меня не было выбора, кроме как защитить себя. Бежать было некуда, не было и человека, кто смог бы услышать мои крики. Мои руки сомкнулись вокруг холодного металла тяжёлого гаечного ключа, и я подняла его, угрожая мужчине, который уверенно шёл ко мне.
Мигнула лампа.
Ботинки простучали по полу.
Моя голова закружилась от страха, ужаса...растерянности.
А затем появился ОН.
Он. Мужчина в капюшоне. Сначала мрачная фигура стояла в конце коридора, но потом рванула вперёд со скоростью, которую было невозможно отследить глазами.
Повсюду была кровь. Красные следы, отмеченные на полу, смазанные отпечатки ладоней вдоль окон, дверей и стен. Брызги, покрывавшие потолок и мою одежду. Крики и звуки хруста, падения шприца и мучительных всхлипов.
Я была окружена хаосом, моё сердце грозилось сломать кости и вырваться, разорвав грудную клетку.
А затем...
Я погрузилась во тьму.
Глава 16
«В любви всегда есть какое-то безумство, но в безумстве всегда есть благоразумие.»
– Фридрих Ницше
Четыре зелёных глаза смотрели на меня.
Карие глаза широко распахнулись.
Одну виноградину с кожицей заталкивали мне в рот.
Четыре головы уставились на меня, и я подскочила, когда моё зрение сфокусировалось.
– Ты в порядке?
Салли заговорила первой, протянув руку, чтобы убрать волосы с моего лица. Я пыталась пошевелиться, пыталась передвинуться из этого неудобного положения, но мои руки были закреплены вокруг тела, а ноги прикованы так, что не подвигать.
– Нет смысла двигаться, дорогуша. Ты в смирительной рубашке. Будь я тобой, перестала бы бороться с этим, – сочувственно посоветовала Мишель.
Вдали я услышала крики женщины. Я не понимала, что она говорит ввиду её несвязной и неразборчивой речи, но в её голосе, без сомнения, присутствовало гнетущее её страдание.
Все четыре лица отвернулись и нахмурились.
Джулианна вновь обратила внимание на меня, улыбаясь на голос кричащей женщины. Повернув свою голову к голосу, она предупредила,
– Я бы избегала женщину в таком затруднительном положении. Говорят, она слышит голоса. Я же говорю, что она самая чокнутая из нас всех.
Лесли толкнула её локтём, а Джулианна отреагировала, показав ей язык.
– Перестань пытаться напугать её, маленькая Джули. У неё и так серьёзная проблема.
–Что? – это был первый раз, когда я попыталась заговорить, мне было трудно произнести слова из-за хлопка, заполнившего мой рот. – Какая проблема?
Мишель засмеялась.
– Тяжело говорить, когда накачана лекарствами, да?
Салли, наконец, вспомнила обо мне и улыбнулась.
– Ты убила Эмерсона. Не просто убила, а расплющила его голову. Буквально. Мозги и кровь повсюду. Это было впечатляюще!
У меня начала кружиться голова, картинки появлялись и исчезали... восемь женщин, а затем четыре. Моргнув, я взглянула на них, пытаясь осмыслить всё, что они мне говорили.
– Я... что? Я никого не убивала, – слова смазались между собой, голова перекатывалась туда-сюда по моим плечам. Я не знаю, послужило ли этому кружащаяся комната или моя каталка.
Салли открыла рот, чтобы ответить, но её вдруг прервали все девушки, внезапно оказавшиеся раздражёнными.
– Дерьмо. Мы должны идти. Поговорим позже, малыш.
Они исчезли. Я закрыла глаза, ища в моих мыслях хоть какую-нибудь подсказку, что произошло или почему я здесь.
– Мисс Саттон?
Соблазнительный и мягкий голос ворвался в мои мысли. Джереми, человек, который был красивым и умным, но отстранённым и холодным. Моё сердце затрепетало, в голове запульсировало чувство желания, и я больше не могла игнорировать жар, пламенем распространяющийся по мне, когда он находился рядом. Наш последний сеанс закончился его руками, обёрнутыми вокруг меня. Прошептанные исповеди эхом отдавались в моей памяти. Но это не мог быть он. Он бы не подошёл для этого, ведь он был слишком хорош, чтобы находиться в этом кошмаре.
– Алекс. Открой глаза.
Это была иллюзия – не что иное, как сон. Если бы я не сжимала глаза, то могла бы вообразить эти глаза цвета сапфира, контур его сильной челюсти или как его тёмно-коричневые волосы обрамляли лицо. Сжав их ещё крепче, я представила, что находилась под стерильным медицинским халатом, который он всегда носил, и рассмеялась, когда подумала о маленьких зарисовках, которые он всегда чиркал в блокнот, ставший его постоянным спутником.
Всего лишь сон.
Просто иллюзия.
А затем лёгкое и тёплое призрачное прикосновение к моей щеке, будто реальный человек на самом деле провёл пальцем по моей коже.
– Алекс!
Я открыла глаза и пыталась сморгнуть искажённое изображение. Он троился. Вот как я поняла, что он не настоящий. Его не может быть три. Только один.
Он выругался себе под нос, проверив ручкой-фонариком мои глаза. Не знаю, почему он разозлился, но это не имело значения, потому что в действительности его здесь не было.
– Мисс Саттон, вы знаете, где находитесь? Вы знаете, кто я?
– Т-ты не настоящий, – засмеялась я, звук получился искажённым и низким из-за хлопка, всё ещё находящегося в моем рту. Я попыталась выплюнуть его, чтобы снова сказать ему, что он не настоящий, но всё, что мне принесли мои усилия, – только слюни, стекающие по моему подбородку.
Он повернулся к кому-то, кто стоял в стороне. Я тоже попыталась повернуть голову, но она просто перекатывалась во всех направлениях по моим плечам.
– Сколько вы вкололи ей транквилизатора? – сказал он сердито, но он не мог сказать этого. Его здесь не было.
– Столько, сколько потребовалось, чтобы заставить её перестать нападать на людей, приближающихся к телу Эмерсона. Джо был занят другими пациентами, а мне с Лизой потребовалось несколько попыток, чтобы подкрасться к ней. Она была дикой, доктор Хатчинсон – абсолютно вне себя. Всё грёбанное отделение видело, что она сделала, прежде чем кто-либо успел получить контроль над другими пациентами, – она шутила, но шутка не удалась.
Женщина ступила в поле моего зрения. Блондинка с рогами, некогда незаметными для меня ранее. Али. Стерва. Женщина, позволившая Эмерсону забрать меня. Она тёрлась об Джереми, мурлыча ему в ухо и уткнувшись в его шею, одетая в ажурные чулки под короткой белой юбкой и накрашенная ярко-красной помадой. Он никак не реагировал на это, что и послужило доказательством того, что его здесь не было.
– Я собираюсь забрать её в комнату для терапии. Если она будет заточена в этой комнате, то не сможет выбраться из чего бы то ни было.
Али фыркнула.
– Тебе, должно быть, нравится рисковать своей жизнью, Джереми. Она только что убила...
– Мы не знаем, что произошло в том коридоре! – прогремел его голос на всю комнату, и я подскочила с того места, где находилась, испугавшаяся звука, который вообще не должен был тут присутствовать. Если бы его здесь не было, он бы не смог кричать, а если бы он не смог кричать, то я бы ничего не испугалась. Он повернулся к ней, его лицо переменилось на ядовитую злобу, которую я даже представить не могла в мужчине, как он.
– Во-первых, почему она была с Эмерсоном, доктор? Она должна была быть на сеансе с тобой! Я доверил тебе заботу о моём пациенте!
– Не моя вина, что она напала на меня, Джереми. Смотри. – Она протянула ему руку, но я не смогла увидеть, что она показывала. – Она и Доун напали на меня без всякой причины. Мне повезло, что Эмерсон и Джо были рядом и услышали борьбу. Кто знает, что бы со мной случилось. Я бы могла закончить, как Эмерсон.
Её голос приобрёл такой умоляющий тембр, который использовали дети, когда их ставили в угол. Если бы я смотрела прямо на неё, то уверена, увидела бы надувшуюся и дрожащую нижнюю губу, которой она умоляла его поверить ей.
– Мы обсудим это на завтрашнем собрании. Я хочу полный отчёт от каждого человека, вовлечённого в это. Ты поняла меня?
Она кивнула головой, и Джереми исчез как раз перед тем, как моя каталка передвинулась и выехала из маленькой комнаты. Я не ходила. Я парила. Лампы мигали над моей головой, а также мелькающие картинки людей, расступающихся передо мной. Все пациенты и медсёстры смотрели на меня и, скорее всего, удивлялись, как я могу перемещаться по коридорам, не двигая ногами. Я тоже удивлялась, но у меня не было времени, чтобы остановиться перед каким-нибудь человеком и задать ему этот вопрос.
Те, кого я знала, улыбались и махали, когда я проходила. Я попыталась помахать в ответ, но мои руки были привязаны к телу.
Дверь открылась и закрылась. Там были комнаты, много комнат: чёрная, белая, красная, зелёная и та, что скрывалась за занавесками, та, где я представила, что он прикасается ко мне, где я позволила себе поверить, что он утешит меня.
Я бы хотела, чтобы это было реальностью. Я никогда большего не желала.
Я перестала двигаться, и он снова появился, наклонившись, чтобы посмотреть на меня, снова светя ручкой-фонариком в мои глаза и протянув руку, чтобы что-то проверить на моей шее. Я потерлась щекой о его руку, наслаждаясь ненастоящим теплом.
– Александра... – прошептал он моё имя, окутав каждое слово соблазном и похотью. – ... Что ты сделала на этот раз, моя красавица?
Я не понимала, о чём он говорит – да и мне было наплевать. Его здесь не было. Его здесь не существовало. Только он был здесь – мужчина в капюшоне – кем бы он ни был.
Джереми снова исчез, но я почувствовала, как что-то надавило на мои плечи и подняло их до тех пор, пока я не приняла сгорбленное состояние. Спустя несколько дёргающих движений мои руки освободились от толстой парусины, покрывавшей меня. Когда Джереми вновь появился, он приподнял меня так, чтобы я села прямо, и потянулся к моему телу.
Я подскочила, не давая ему прикоснуться ко мне, слишком боясь того, что если я не почувствую его руки, то иллюзия навсегда исчезнет.
– Не бойся, Алекс. Я только сниму с тебя рубашку. – Он посмотрел на меня из-за своих очков в проволочной оправе. – Тебе нужно прилечь и, выспавшись, избавиться от лекарств, которые они тебе дали.
Никаких лекарств. Я не была под их воздействием. Я была потеряна.
Всё было так просто.
Я затаила дыхание, когда он снова протянул руку ко мне, и слёзы полились из моих глаз, когда я почувствовала, как с меня стянули тяжёлую ткань. Но я бы не смогла почувствовать его, потому что он не был реальным.
Он не мог быть реальным.
В кошмарах не могут существовать добрые люди.
Я снова запарила, что-то сильное удерживало меня, моё тело прижалось к стальному теплу, такому твёрдому, но в то же время мягкому, что я успокоилась. Меня окружили безопасностью и заблуждением.
Упав сверху на чёрную кровать, я проскользнула под простынь подо мной, поскольку искала тепло и комфорт, из которых меня освободили и поместили на матрас. Послышался звук визжащего друг о друга металла, и комнату накрыла чёрная как смоль полночь.
