Текст книги "Реабилитация (ЛП)"
Автор книги: Лидия Кальвано
Соавторы: Эстель Хант
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)
вплоть до тех, что расположены в пенисе. Представлял, как под благотворным воздействием
джина набух член, и что перед ним на коленях стояла Лорен. Она забирала полупустую
бутылку из его руки, и выливала остальное на утолщенный член и яйца, а затем наклонялась, чтобы вылизать каждую разлитую каплю, пытая Джей Кея до смерти, не давая кончить.
Пока он ласкал это видение одновременного блаженства и проклятия, обезболивающее постепенно стало успокаивать боли, втягивая его в забытьё, которое
внезапно превратилось в тяжелый сон без сновидений.
Наступил день, когда он пришёл в сознание. Тремор несколько уменьшился, как и
тошнота, сменившаяся раздражающим ощущением кислотного спазма в желудке. Головная
боль ещё оставалась сильной, но терпимой, похожая скорее на плотный свинцовый туман, чем на гвоздь, который прошедшей ночью пронзал его мозговые оболочки.
Возможно, худшее уже позади, но Даниэля охватило сомнение, и он пошёл на кухню, чтобы проверить, была ли бутылка полной или в бессознательном состоянии он выпил из
неё. Шкаф был закрыт, а джин в целости. Мужчина с облегчением выдохнул. Первый раунд
остался за ним.
Даниэль позволил себе долгий холодный душ, заставивший почувствовать
необходимость срочно закинуть что-то в желудок. По привычке взглянув на отражение
своего голого торса, его мысли перешли от отросшей щетины к тому, что он спрятал в
электрической бритве. Мысль пронзила с быстротой молнии. Он чувствовал себя словно
лошадь, пойманная в лассо, и как робот подошёл к чемодану, стал дико его обыскивать, пульс
стучал со скоростью в тысячу ударов, а желание вдохнуть дорожку, держало его, как
натянутый до предела лук.
Он яростно открыл отделение, где спрятал пакетики, с облегчением вздохнул, увидев
их. В защищенной целлофаном прозрачности он мог дотронуться до порошка, погладить, даже приблизить к ноздрям, не боясь, что, хотя бы одно зерно проникнет в него. Разве это не
та же самая игра, в которую он играл с Лорен? Приближаясь, позволяя расти желанию, даже
обманывая себя, что оно скоро исполнится, а затем удаляться с разочарованием, но ещё
больше властвуя над собой.
При мысли о девушке, о её слезах, невинности, он покачал головой. С девственницей
игру вёл он. Однако с белым порошком он был на стороне раба. Именно наркотики
доставляли его туда, куда хотели, а не наоборот. Это внезапное осознание сильно разозлило
Даниэля, и он с силой удержал себя, чтобы не выбросить пакетики в канализацию.
«Я не боюсь тебя, сейчас я – тот, кто контролирует тебя».
Он пошёл на кухню, чтобы успокоить ощущение кислоты в желудке, но долгое время
раздумывал перед провизией, чтобы понять, что он сможет проглотить, не рискуя
немедленно вернуть всё назад. Наконец определился: ломтик хлеба, намазанный арахисовым
маслом.
Знакомый вкус дал утешение. Даниэль поглощал хлеб очень маленькими укусами, чтобы не поддаваться чувству тошноты, которое продолжало его охватывать. Каждый
кусочек он пережёвывал в течение долгого времени и проглатывал с глотком молока.
Никакой спешки, никаких встреч, никаких звонков по мобильному телефону, нарочно
оставленном выключенным, никаких вопросов или ожидаемых ответов. Больше не было
алиби или оправданий.
Он должен был выяснить, мёртв ли он, как все говорили или думали. И понять, что
делать, в том или ином случае.
«Жизнь – это бродячая тень, бедного актёра, который суетится и тратит время
на сцене, и кроме этого ничего о ней не знает. Это история, рассказанная идиотом, полная
шума и ярости, ничего незначащая».
Из ниоткуда в памяти воскресли шаги Макбета, которого они с такой страстью
декламировали в этих стенах. Никогда не верить в успех, никогда не обманывать себя.
Никогда не поддаваться на уловку, которую ставят перед нами наши собственные желания.
Никогда не позволять амбициям отнимать у нас наши слабости.
«Мы были молоды и чисты. При каждом вдохе с нами говорило искусство, соблазняло
нас, использовало наши самые глубокие ресурсы, а мы уступали как неопытные любовники в
руках проницательной примадонны. И как же я потом поступил? Я пытался избежать
пустоты, тревог, ожидания, страха старения, беспокойства оттого, что разонравлюсь
публике. Я пробовал заполнить пустоту сексом, алкоголем, наркотиками, работой, окружающими меня льстецами. Избегая боли, я потерял свой голос, талант, себя самого.
Искусство бросило меня с презрением. Но я смогу вернуть его, откажусь от роскоши и
уверенности, позволю сомнениям разорвать себя на куски, признаю ошибки, старость. Буду
молить снова стать любимым.
Лорен...»
Имя девушки наполнило его нежностью. У него ещё оставалось что-то хорошее для
завершения, когда вернётся.
Даниэль вышел на веранду шале и устроился напротив леса, который отбрасывал
муаровую полутень, защищая от прямого полуденного солнца. Мужчина задавался вопросом, как же давно он не мог позволить себе роскошь ничего не делать, не выполнять никаких
задач. Даниэль опустошил разум, как научился делать в театральной школе перед важным
спектаклем. Оставил мысли бродить бесцельно, прищурил глаза, расслабил мышцы.
Словно во сне до него донёсся шум автомобиля. Услышал, как тот невдалеке
остановился, хлопнула дверь и приближающиеся решительные шаги. Он не открыл глаза, чтобы не расстраиваться из-за очередной галлюцинации. Они могли произойти ещё в течение
многих дней.
– Даниэль, ты там? Тебе хорошо?
Голос опять принадлежал Бетт. Он решил не отвечать, если только не лёгким кивком, его веки оставались опущены. Возможно, она сразу исчезнет, как прошлой ночью.
– Я решила заглянуть и посмотреть, как ты устроился. И принесла тебе горячий обед.
На этот раз Джей Кей не сдвинулся, оставляя на границе сознания назойливое
прерывание его медитации.
Его сотрясла жесткая пощёчина, заставив широко раскрыть глаза.
– Твою мать, ты жив? Ты напугал меня до чёртиков. Так рано, а ты уже перебрал?
Перед ним стояла сегодняшняя Бетт: светлые волосы уложены в дерзкое каре, элегантные брюки и лёгкий пуловер, голос с хрипотцой от единственного порока – курения.
– Если ты галлюцинация, уходи, я думаю.
Вторая пощёчина (ещё более сильная), убедила его, что эта версия подруги перед ним
не плод воображения.
Продолжая испытывать неверие, Даниэль встал и крепко обнял её.
– Это действительно ты, я не могу поверить, как приятно тебя видеть! Ты
действительно проделала весь этот путь, только чтобы навестить меня?
Он прикоснулся к губам Бетт мягким поцелуем, от которого она не сбежала.
– Какой ты идиот, ты меня напугал... твои обычные театральные шутки!
– Извини, я не играл, это... со мной происходит странное, мозг меня обманывает...
Она отклонилась, не отпуская объятий, посмотрела на него с обеспокоенным
выражением.
– Как давно это происходит? Ты разговаривал с доктором?
– Нет, о чём ты говоришь... Это из-за того, что пытаюсь обойтись без всего того
дерьма, от которого кайфовал, и немного не в фазе...
– Слыша такие рассуждения, я начинаю волноваться ещё больше, ты уверен, что не
нужен доктор?
Даниэль от души рассмеялся, поднял её на руки и покружился.
– Никогда не чувствовал себя лучше, поверь мне! Разве ты не упомянула про горячий
обед?
Тушеное мясо с овощами было таким же вкусным, каким он помнил, хотя Даниэлю
удалось проглотить только пару кусочков, его тело продолжало стараться избавиться от ядов.
Бетт опьянила его бесполезной болтовнёй, как умела делать только она. Её рассказы о
последних юридических шоу сопровождались сверкающим и выразительным взглядом.
После обеда они сидели на ступеньках, ведущих к зелёной лужайке, и курили в
молчании, глядя между верхушками двух деревьев на дольку озера. Именно она нарушила
тишину, зажав его ладонь между своих, чтобы поцеловать.
– Я скучаю по тебе, ты знаешь? Я скучаю по тому парню.
Даниэль грустно улыбнулся и, обхватив её одной рукой за плечи, притянул к себе.
– Ты хочешь сказать, что не доверяешь мне? И я никогда не смогу излечится от моих
пристрастий?
Бетт вздохнула у него на груди.
– Не достаточно просто запереться в хижине. Ты уже много лет нюхаешь и пьёшь, а
Бог знает что ещё. Ты должен лечь в специализированный центр и…
Но Даниэль не дал ей договорить, он резко откинулся и скрестил на груди руки, словно для того, чтобы отгородиться от неё и от тех слов, которые с их неудобной правдой
вызывали больше боли, чем он пережил за предыдущую ночь.
– То есть ты не веришь в меня, – постановил он, даже не взглянув на Бетт.
– Ты, как всегда – обычный мачо. У всех нас есть зависимости, от которых нелегко
освободиться. У меня никотин.
Даниэль повернулся к Бетт, приподняв бровь, чтобы подчеркнуть абсурдность её слов.
– Кокаин и алкоголь опережают никотин десять к одному.
Бетт фыркнула и откинула прядь волос, упавшую на лоб.
– Хорошо, я пыталась поколотить тебя. Ты знаешь, что я хочу тебе сказать, нет
ничего плохого в том, чтобы просить о помощи, – подчеркнула она, закуривая две сигареты
и одну протягивая ему.
– Мне не нужна помощь. Я пережил ужасную ночь, уже три дня не прикасаюсь к
кокаину и больше сорока восьми часов не пью. Я справлюсь, Бетт. – Он улыбнулся ей, взял
за руку и прикоснулся звонким поцелуем. – Вот увидишь, ты будешь мной гордиться.
Она улыбнулась ему в ответ, заразившись хорошим настроением.
– Я всегда гордилась тобой.
Вдали от суеты Лос-Анджелеса дни проходили лениво, но пришло время вернуться в
своё окружение, с новыми силами и новыми приоритетами. Сражения пока не закончились, но обновлённый Даниэль был готов к борьбе.
Он снова собрал чемоданы, удивляясь тому, что в итоге использовал гораздо меньше
вещей, чем привёз с собой. Размышлял – как мало нам необходимо на самом деле.
Нетронутые пакетики с кокаином он опустошил в канализацию, смеясь при мысли о
том, как отреагируют рыбы в озере и, следовательно, рыбаки и их жёны, которые будут их
готовить. Бутылку джина он оставил в кладовой, пожелав ей удачи со следующими гостями
шале.
Перед отъездом он с благодарностью огляделся вокруг, чтобы навсегда запомнить
каждую деталь этого замечательного отдыха.
Даниэль сел в машину и без спешки отправился в путь.
Бальзам, который Бетт пролила на его сердце, всё ещё наполнял его безмятежностью и
надеждой на будущее.
Глава 13
Дни после встречи в мотеле, Лорен проводила словно завёрнутая в кокон. Она
чувствовала лёгкость, и всё больше осознавала своё тело, внимательно к нему
прислушиваясь. То, что игнорировала долгие годы, теперь стало властно выходить на
поверхность. Девушка чаще смотрелась в зеркало, пытаясь уловить, что видел он, касалась
себя, чтобы почувствовать, что ласкал он.
Он, он, он. Безликий мужчина с голосом способным её подчинить, расплавить внутри, пробудить в ней тёмные желания. Закрыв глаза, она нежно проводила по изгибам тела, в
тщетной надежде воскресить в воображении то безумное возбуждение, в которое её
погружали эти встречи. Но её прикосновение не имело ничего общего с тем нежным
касанием и твёрдой одержимостью, которые похищали Лорен в направлении новых и
гипнотических эмоций.
Лорен поразили те резкие и презрительные слова, которые мужчина адресовал ей, едва
они остались одни в номере мотеля. В темноте слова казались угрожающими, как шальные
пули. Она не понимала, почему он озверел, чем вызвано внезапное изменение поведения по
сравнению с предыдущей встречей, характеризуемой мягкостью и терпением. Мужчина
дёрнул её за волосы, заставил встать перед ним на колени, унизил, а потом снова изменил
своё отношение.
Перемена произошла внезапно, но была настолько мощной, что Лорен почувствовала, как она распространяется по воздуху, подобно волнам энергии. Он спешно освободил её от
стягивающей причёски, раздел и вымыл ей лицо. Он вновь поклонялся ей и доставлял
удовольствие. Но даже на этот раз оставил нетронутой, хотя она умирала от желания отдаться
ему полностью. Своей фантазией Лорен придумала ему лицо и тело; глубокий
баритональный голос идеально сочетался с человеком, которого видела в своих снах с
открытыми глазами. Отпустить себя получилось не сложно, и принимать его поцелуи снова
было легко, потому что в воображении она помнила это особое лицо.
На работе Лорен всё делала как робот. С потерянным взглядом и сердцем, ускоряющим ритм от одной лишь мысли о смелом языке, который проникал в запретные
места. Она выполняла свои обязанности лишь благодаря привычке; погруженная в
воспоминания, девушка бродила по закусочной с ошеломлённым взглядом. На постоянные
вопросы Гонсало и Бет отвечала односложно, и вызывала у них обеспокоенность таким
изменением.
– Если бы не знал тебя достаточно, то сказал бы, ты влюблена – предположил
коллега во время обеденного перерыва.
Лорен подняла глаза, чтобы встретить скорбный взгляд Гонсало. Она поняла слишком
поздно, что парень не видел в ней больше друга. Лорен корила себя, возможно, розыгрыши и
шутки, которые они постоянно друг другу дарили, зажгли в нём надежду, которую она не
могла осуществить.
– Я волнуюсь за своего брата, вот и всё, – ответила она, уставившись на тарелку, где
лежали остатки салата. Это, правда, Кларка должны госпитализировать через три дня, и если
всё пройдёт, как предполагают врачи, то спустя три или четыре недели он вернётся домой с
уверенностью, что сможет жить нормальной жизнью.
– Ну же, дорогая, вот увидишь, всё будет хорошо! – Бет сжала ей руку приободряя.
– Доктор тоже нас заверяла. Кларк молодой, сильный, других заболеваний не имеет, не принимает наркотики. – Лорен фыркнула, закатывая глаза. – Факт остаётся фактом: врачи вскроют ему грудь, и только Бог знает что сделают.
Гонсало сел рядом с Лорен и, подражая Бет, постарался её утешить как мог. Он обнял
девушку за плечи так сильно, что Лорен сбил запах парня, который ещё несколько недель
назад казался приятным, но теперь, по сравнению с его запахом, вызывал у неё раздражение.
Сопротивляясь искушению отодвинуться, она быстро повернулась, чтобы поблагодарить
Гонсало.
– Спасибо, ваша поддержка очень важна для меня.
Гонсало неохотно снял руку и вскоре вернулся к своим обязанностям.
Лорен с нетерпением ждала, когда брат окажется вне опасности. Ожидание её
истощало: ей хотелось ускорить время, чтобы оставить операцию позади, но иногда она
хотела остановить его, опасаясь, что это будут последние дни, которые они проводят вместе.
Несмотря на заверения, проценты и благоприятную статистику, именно её Кларк
подвергнется операции, единственный член семьи, человек, с которым она делила прошлое и
настоящее и с которым хотела жить в будущем.
Вернувшись домой, Лорен застала брата спящим на диване, перед беззвучным
телевизором, по которому транслировалась программа о продаже приборов – чудесных и
делающих всё по дому. Выключив телевизор, она улыбнулась и пошла переодеваться в свою
комнату.
– Привет, старшая сестра!
До неё долетел сонный, но весёлый голос, пока она снимала потёртые джинсы.
«Нужно обновить гардероб», – подумала Лорен, бросая на пол свою одежду и натягивая
безразмерную футболку брата.
– Как ты себя чувствуешь? – принялась расспрашивать, едва вернулась в гостиную.
Кларк уверенно поднял вверх большой палец, но всё же не смог полностью скрыть
беспокойство по поводу того, что его ожидало.
– Хорошо, я не могу дождаться, когда избавлюсь от этой фигни. – Он облокотился о
подлокотник и постарался придать себе дерзкое выражение.
– Да, конечно. Как же иначе, – ответила Лорен, вытягивая торчащую из шва нитку.
– Не води меня за нос. Если беспокоишься или боишься, тебе не нужно держать всё внутри.
Я здесь ради тебя.
Вздохнув, Лорен несколько раз сильнее втянула воздух, обнюхивая и оглядываясь
вокруг.
– Какой необычный парфюм, ты чувствуешь? – Лорен выглядела как собака, осматривая маленькую комнату. Кларк несколько раз потёр ладонью по голове, избегая
смотреть ей в глаза.
– Э-э, заходила твоя подруга Аида, чтобы посмотреть всё ли у меня в порядке. Ну, знаешь, короче говоря, из-за операции.
Лорен холодно посмотрела на него, пока её горло и живот обвивала ревность.
– Кларк… – она не могла произнести что-либо ещё. Все упрёки застряли у неё в
устах.
– Она хороший друг, Лу.
Лорен покачала головой.
– Ей двадцать восемь, она старше тебя на десять лет. Ты думаешь, из этого выйдет
что-нибудь хорошее?
Брат фыркнул.
– Ничего, это просто секс, в чём проблема?
От удивления Лорен чуть не упала с дивана.
Она уставилась на него, словно не узнавала, изучая белокурые кудри, глаза цвета льда, резкие и мужественные черты лица. Куда делся мальчик, который всегда держался за её ноги?
Кто постоянно её искал, и так боялся мира, что не ступал без неё ни шагу?
– Ты её трахнул? На этом диване? – Лорен не сумела контролировать тон голоса, и
её ошеломлённые вопросы сквозь трещины наполнило отвращение.
– Пожалуйста, не делай трагедии.
Лорен вскочила, указывая на него пальцем.
– Ты ненормальный, вот ты кто. Через несколько дней тебя должны оперировать.
Здоровый образ жизни и абсолютный покой, помнишь, что сказала доктор?
– Конечно, я помню! Но что, если случится худшее? Это хирургическое
вмешательство, и оно имеет свои риски. На пороге появилась Аида и успокоила меня. Она
дала мне кое-что приятное для раздумий, пока буду прикован к больничной койке. Хватит
быть такой суровой!
В последнем предложении слышалась ненависть и какое-то обвинение, как будто она
душила его, по крайней мере, так это услышала Лорен.
Изо всех сил стараясь сдержать слёзы, она повернулась к брату спиной и направилась
на кухню, где принялась готовить чай.
– Окей. Извини, больше не вмешиваюсь в твою жизнь.
Налила в чайник воды, пока злость смешивалась с обидой, угрожая её задушить.
Двойная работа, лишения, чтобы отправить его в школу, наконец, решение продать своё тело, чтобы дать ему возможность сделать операцию, – все жертвы, с которыми она столкнулась, были готовы выскользнуть из её уст в ответ на его неблагодарность. Но вот сильные
загорелые руки брата обняли её, и Лорен опустила голову, освобождая слёзы, которые
потекли по щекам.
– Прости меня, Лу. Я осел.
Кларк поцеловал сестру в макушку. Они так и стояли некоторое время, созерцая
кипящую воду.
– Ты можешь делать что хочешь, Кларк. Но знай – Аида не обычная женщина, она
старше нас, более опытная... – Лорен не знала, как ему сказать, или правильно ли вообще
сообщать брату о настоящей работе Аиды.
– Мне всё равно, кто она и чем занимается. Мы провели вместе пару часов, и, скорее
всего, я никогда её больше не увижу, – успокоил он сестру.
Лорен горько засмеялась.
– Боже, но как ты можешь трахаться, ни о чём не беспокоясь?
Кларк засмеялся и выпустил её из объятий.
– Лу, мне восемнадцать, я красивый, и женщины падают к моим ногам!
– А также ты скромный, – поддразнила она его, опуская пакетики чая в кипяток, а
затем села на диван, где к ней присоединился брат.
– Ты меня ненавидишь? – спросил он обеспокоено.
– Конечно, нет, дурачок. Но я всегда буду смотреть на тебя глазами матери.
Они замолчали, при упоминании женщины, которая родила их, а затем бросила.
– Ты помнишь её? – нерешительно и тихо спросил Кларк.
– Очень нечётко, мне было всего пять лет, когда она ушла.
– Ты когда-нибудь думаешь о ней? – продолжил допрос Кларк, и Лорен позволила
ему это делать.
– Иногда. Интересно, где она, жива ли, помнит ли о нас? – Она упрямо посмотрела
в пол. – Я пытаюсь понять, почему она ушла, почему не забрала нас у него.
Отец был темой, которую они избегали большую часть времени, но сегодня казалось
невозможным избежать прошлого.
– Потому что ей было наплевать на своих детей, – коротко отрезал Кларк с
дрожащими от гнева ноздрями.
– Джон всегда повторял, – она была просто эгоисткой и шлюхой, которая зацепила
его сексом, а затем убежала с другим.
– Не упоминай его. – Из голоса парня сочилось страдание. – Не упоминай нашего
отца.
– Малыш… – Лорен ласково погладила его светлую шевелюру. – И всё же, ты так
похож на него.
Кларк иронично выгнул бровь.
– Вот это удача, а?
Они оба расхохотались и долго не могли успокоиться. Это был очищающий смех, которому они не противились, а использовали, чтобы удалить нервозность моментов, пропитанных меланхоличными воспоминаниями и плохими предчувствиями.
Лорен встала и вернулась через несколько минут с чашками чая.
– По крайней мере, того стоило? Я имею в виду с Аидой.
Кларк посмотрел на неё с озорством.
– Ты на самом деле хочешь знать?
Лорен вскинула руку.
– Окей, забудь и притворись, что я ни о чём тебя не спрашивала.
В Кларке проснулся чертёнок и мысленно он уже приготовил ответный аргумент.
– Почему ты одна, Лу?
Лорен подула на напиток, не торопясь с ответом.
– Потому что я была всегда слишком занята. Приёмные семьи, школа, которую
ненавидела, поиск работы. Выжить.
– Всё для меня? – допытывался он, как будто боялся ответа.
– Для нас, я делала это для тебя и меня. Чтобы быть вместе, потому что мы семья, и
семьи делают это, они помогают друг другу.
Кларк посмотрел на неё с серьёзностью, граничащей с состраданием.
– Из-за меня ты жила наполовину, – вдумчиво размышлял он, с оттенком сожаления
в голосе.
Лорен шутливо шлёпнула брата по голове.
– Не говори глупости! Ты тоже делал свою часть. Никто не виноват, если мы
небогаты, и нам нужно разбиваться в лепёшку, чтобы выжить.
– Как мы будем выплачивать взносы за страховку?
Этот вопрос Кларк задавал не в первый раз, и Лорен всегда уклонялась от ответа.
– Не думай об этом сейчас, хорошо? Сумма небольшая, и мы можем себе это
позволить. Ты мне доверяешь?
Лорен ожидала почувствовать вину за свою ложь, но в итоге ничего подобного не
произошло. Потому что ложь была во благо Кларка, как и предполагала Лорен, он жаждал
верить всему, что она рассказывала.
Они долго обнимали друг друга, и, в конце концов, несмотря на обещание не плакать, прежде чем Кларка увезли, Лорен разрыдалась. Он же, наоборот, ни на миг не терял своей
улыбки, держал её приклеенной к лицу, пока за каталкой, перевозившей его в операционную, не закрылись двери. Когда Кларк исчез из поля зрения, Лорен опустилась на стул и
выпустила пар, несмотря на взгляды людей, которые смотрели на неё с огромным
сочувствием.
– Твой парень? – спросила заботливая незнакомка.
Лорен попыталась успокоиться, шмыгнула носом, вытирая слёзы, провела ладонями
по щекам, и наскребла необходимое для ответа спокойствие. У неё продолжал дрожать голос, но она не возражала против того, чтобы её считали слабой или плаксой.
– Нет, мэм. Он мой брат.
Женщина похлопала её по спине.
– Не волнуйся, это отличная больница.
Как будто такое заявление может иметь какое-либо вероятное отношение к жизни
Кларка! Она заглядывала в интернет, чтобы найти обнадёживающую информацию, но
единственное, что привлекло её внимание, были трагические новости: статистика смертей и
послеоперационных осложнений. Доктор Коулман неоднократно их успокаивала, особенно
Лорен, которая из двоих волновалась больше. Но в чём вина, если Кларк был ей как сын?
Она обещала защитить его и верила в эту клятву. Не имело значения насколько высоким стал
парень, а его сила превышала её в десять раз. Кларк навсегда останется слабым и
истощённым мальчиком, которого она обнимала в полицейской машине, мальчиком, ради
которого она пожертвовала ногой.
Дама завалила Лорен бесполезной болтовнёй, но в конце концов ушла, оставив её в
покое.
Комната, где родственники ждали новостей, была большой, хорошо освещенной и
оснащена автоматами с закусками и напитками. Больница на самом деле старалась изо всех
сил сделать ожидание более терпимым. Правда, ожидание лишило Лорен голода и сна.
Джонатан, на просьбу о выходном в день операции Кларка ответил немедленным
увольнением. Лорен долго обнимала Бет и Гонсало с обещанием, что они встретятся снова, хотя все трое знали, – это обещание выполнено не будет.
В телефонном разговоре двумя днями раньше Аида успокоила её и сказала, что на
этой неделе Лорен может считать себя свободной от работы в кейтеринговой компании.
Разговор начался неуклюже. Лорен уже знала, что произошло между Аидой и Кларком, и, наперекор себе изменила к ней отношение. С одной стороны, она ненавидела её за то, что та
касалась брата руками, запачканными сотнями других мужчин и женщин. С другой стороны, была ей благодарна за время и утешение, которые женщина посвятила брату и которые он, учитывая многочисленные «таланты» Аиды, безусловно, оценил.
– Сладенькая, есть что-нибудь, что ты хочешь мне сказать? – У Аиды было слишком
развита интуиция, чтобы пропустить нюансы в голосе девушки.
Чтобы не быть услышанной, Лорен закрылась в ванной и сообщила, что всё знает. В
этом всё прятался упрёк, который у собеседницы вызвал смех.
– Ну же, Лорен, твой брат – мужчина! Чёрт, он практически прыгнул на меня!
От этой информации Лорен потеряла дар речи.
– Инициативу на себя взял он?
Аида вздохнула.
– Послушай, Кларк взрослый, несмотря на то, что ему всего восемнадцать. Я зашла
пожелать ему ни пуха ни пера, а он… Ну, он взял ситуацию в свои руки. Он знает чего хочет, и знает, как это взять. Поверь мне, если я говорю тебе, что он будет выдающимся мужчиной.
И потом у него есть...
Но Лорен не стала её слушать, отрывая телефон от уха.
И вот теперь она сидела в этой комнате, ожидая, когда вернут её любовь.
Время тянулось медленно, позволяя Лорен думать о несчастьях прошлых, настоящих, и о своём таинственном любовнике. Она улыбнулась про себя, в конце концов это совсем не
стало несчастьем. Он был мужчиной сложным (в этом она уже была уверена), измученный и
с садистской жилкой. Он плохо с ней обращался и наслаждался этим, по крайней мере, пока
не пришел в себя. Интересно, кто его обидел и как.
«Кое-кто повёл себя плохо со мной».
Эти слова вновь возникли из прошлого, заставляя почувствовать сострадание, вызванное её врождённым духом крестоносца. Она бы защитила его, будь у неё шанс, но
Лорен даже не знала, кто он такой. Она задавалась вопросом, где в данный момент он был, и
правда, что они встретятся снова. Теперь она мечтала об их встречах, и хотела их с пугающей
интенсивностью. Можно ли страстно желать мечту? Он был ничем иным. Если бы мужчина
когда-нибудь позволил ей взглянуть на него, эти фантазии наверняка разбились бы, как
зеркало, которое ускользает из рук и разлетается на тысячу острых осколков.
Лорен схватила бульварный журнал, чтобы попытаться подумать о чём-то другом. Она
любила эти издания, пролистывала их в поисках лиц, с которыми встречалась на вечеринках, где подавала напитки и закуски, и где герои сплетен переставали носить публичные маски и
раскрывали истинную сущность.
Лениво просматривая и останавливаясь на некоторых новостях, Лорен задавалась
вопросом, был ли также и он на этих глянцевых страницах. Она замерла, когда наткнулась на
фотографию в полный разворот, которая вызвала у Лорен глубокий интерес. Улыбчивый и
расслабленный Джо Кинг в элегантном смокинге, на торжестве вместе с красивой Хейзел
Роуз. Они оба вызывали зависть – привлекательные, счастливые. Воспоминание о нём, мастурбирующем, глядя на это эфирное существо, содомизированное толстяком, наслоилось
на изображение в журнале, и Лорен увидела в этом различии ещё одно зеркало, которое
упало на пол, разрушая миф. Но на этот раз она была счастлива и не удосужилась спросить
себя, почему.
Она быстро закрыла журнал и встала, чтобы размять ноги; приблизилась к телевизору, настроенному на NBC. Как по волшебному совпадению в репортаже появилась фигура Джо
Кинга, заставляя быстрее биться её сердце; его движения в записи производили совершенно
другие впечатления. Лорен увеличила громкость, установленную по умолчанию в
разрешенных настройках больницы; это не побеспокоит других людей, так как
максимальный звук всегда оставался на уровне шепота. Выражение его лица – серьёзное и
сокрушённое – резко контрастировало с только что прочитанным на бумаге. Он говорил
отстранённо, не глядя ни на камеру, ни на репортера.
Лорен встала на цыпочки, чтобы лучше слышать, впитывая слова, которые он
произносил на микрофон и которые доносились до неё приглушённо и прерывисто. Она
проклинала безграничную заботу, которую наблюдала в больницах и отелях, чтобы не
мешать гостям, и попыталась сконцентрироваться, чтобы перехватить из сказанного как
можно больше.
«Конец истории… дружеские отношения… Я всегда буду любить её…»
Идиллия с Хейзел Роуз подошла к концу: они расстались, и теперь он рассказывал об
этом миру. Но Лорен беспокоило не содержание заявления, а голос, который внезапно
прозвучал в её воспоминаниях: глубокий, хриплый и волнующий, тот самый, что оскорблял и
ласкал её, сопровождал в глубины своих собственных желаний. Тот самый, который назвал её
« хромоножкой».
Она поняла, – это истина, которую знала всегда или на которую надеялась, с момента
их первой встречи тет-а-тет. Теперь утверждения Аиды о том, что он молод и привлекателен, а многие женщины подарили бы то, что она продала по высокой цене, приобрели другое
значение. Вспомнила ужин в доме агента с боссами, и поняла – там скрывался обман. Джей
Кей умел маскировать свой голос, как любой актёр, ведь обучался этому для своей работы.
Так он вёл себя на ужине, но у него не было причин делать это во время вечеринки в его
доме, когда они встретились впервые. Вот почему под повязкой голос ей казался знакомым.
Неправда, что он не знал её, и она была обычной девственницей. Он заметил её. Запомнил.
Он её выбрал.
Эти откровения имели эпохальное значение и потрясли Лорен до такой степени, что
она даже не смогла понять, что испытывала. Защищаясь, разум закрылся, отвечая отказом на
такую лавину эмоций. Одна вещь за раз, она никогда не сможет справиться со всем этим
вместе. Сначала операция Кларка. Об остальном она подумает позже. Пауза. Тайм-аут.
В кармане завибрировал сотовый телефон, возвращая Лорен на планету Земля, и она
ответила очередному другу Кларка, который спрашивал об операции. Брат не хотел, чтобы
кроме неё кто-то ещё находился в больнице. Но десятки людей донимали её каждые
несколько минут, чтобы узнать новости. Кларк был таким солнечным, обаятельным и
полным жизни, что вызывал флирт и дружбу, как магнит притягивает металлы. «Чёрт возьми, какие они были разные!» – подумала она, с грустной улыбкой глядя в стекло автомата.
Время текло медленно. Прошло восемь часов с тех пор, как она попрощалась с
Кларком в семь утра. Никто не приходил её предупредить, а она не знала к кому обращаться
за информацией, и едва беспокойство достигло, казалось, неуправляемого уровня, с
горделивой улыбкой появилась доктор Коулман. Лорен почти свалилась на пол пока вставала, чтобы пойти навстречу.
– Мой брат?
– Всё прошло хорошо. Как только переведём его в отделение интенсивной терапии, сможете с ним увидеться на несколько минут.
