Текст книги "Реабилитация (ЛП)"

Автор книги: Лидия Кальвано

Соавторы: Эстель Хант
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

до вечера. – Она засмеялась над ошарашенным выражением лица Лорен. – Откуда я знаю?

Ты думаешь, Даниэль отрезал себя от мира, как и ты? Нет, моя дорогая девственница. Он

продолжает мне звонить и всё рассказывает.

– Я тебе не верю. – Лорен ощутила дыру в груди и возненавидела себя за

поселившуюся в глазах боль.

Аида, слишком задетая за живое, шла до конца, не проявляя ни капли милосердия.

– Ты вообразила себе, что важна для него? Ну, это не так. Он видит в тебе новинку; ты лишь оказалась в нужном месте в нужное время. Ты не являешься частью его мира

эксцессов, он использует тебя, как и всех остальных. И чем раньше ты поймёшь, тем скорее

сможешь защитить себя. Я знаю, что вы занимаетесь сексом постоянно – это единственный

способ, который он знает, чтобы не думать обо всех остальных соблазнах. Трахаться с тобой

менее вредно, чем нюхать кокаин или выпить стакан виски. – Она глубоко вздохнула. —

Лорен, не влюбляйся, ты для него ничто, и когда ему надоест, он без особого труда помашет

тебе рукой.

Лорен отвела взгляд, у неё мучительно сжалось горло от осознания правдивости слов.

Анализ Аиды был беспощадным, но вероятным. Что до того, чтобы не влюбляться…

возможно, было уже слишком поздно.

– Мне жаль, Лорен, – голос Аиды прозвучал мягче. – Я чувствую себя виноватой, за то, что поставила тебя в такую ситуацию. Тебе двадцать лет и нет никакого опыта с

мужчинами. Я затащила тебя худшим из способов в мир, о котором ты никогда не должна

была знать.

Лорен проглотила пустоту, прежде чем ответить:

– Ты теперь сожалеешь обо всём, что мне наговорила? – спросила она жестким

голосом.

– А ты сожалеешь, что плохо со мной обращалась только потому, что я переживаю о

твоём брате?

Лорен так устала от всей ситуации, что не смогла оценить слова, которые собиралась

произнести, раскрывающие всю её уязвимость.

– Аида, у меня есть только Кларк. Я защищаю его столько, сколько помню себя.

– Я не причиню ему боль – мягко заверила Аида.

– Что ты в нём нашла? У него нет денег, он не знаменит!

– Он благоухает молодостью и невинностью – аромат, который, как мне казалось, я

забыла.

Хотя и не хотела этого, Лорен пожалела Аиду, но Кларк всегда шёл впереди всех.

– Что, если он в тебя влюбится?

Аида внимательно на неё посмотрела.

– Ох, Лорен, ты влюбилась в Джей Кея, верно?

Лорен стала спешно отнекиваться, глядя вокруг, лишь бы не в лицо Аиды. Она

почувствовала, как вспыхнули щёки, и проклинала свою застенчивость.

– Эй девочка, ты понимаешь, что ты для него ничто? – Аида строго взяла её за

плечи. – Рано или поздно это добровольное изгнание закончится. Ему придётся вернуться к

своей жизни, к актёрскому мастерству, к выходу в свет, к интервью. Он снова будет окружен

женщинами, готовыми на всё, чтобы доставить ему удовольствие. Может снова начать пить и

принимать наркотики.

Лорен знала, что всё это правда, и происходящее сейчас – это не более чем чудесные

кавычки, но кто сказал, что они не могут быть вместе и потом? Аида словно прочитала её

мысли и продолжила:

– Позже он забудет о тебе, отдалит каким-то образом, возможно, найдет тебе работу.

Но ты станешь частью его прошлого, как и все те, кто был до тебя. Если он когда-нибудь и

привяжется к женщине, она будет кем-то из его мира. Ты понимаешь, Лорен?

У неё в горле завязался узел.

– Как ты это делаешь, Аида? Ложишься в постель с мужчиной ничего к нему не

испытывая.

Аида сжала челюсти и уставилась в одну далёкую точку.

– Милочка, я выросла в однокомнатной квартире с семью братьями и отцом, который

меня насиловал, а мать отворачивала голову в другую сторону. Для меня влюбиться в кого-то

– невозможно.

– Аида…

Внезапно все свои проблемы показались Лорен незначительными по сравнению с

прошлым Аиды.

– Теперь не говори, что уважаешь меня или благословляешь меня с Кларком. – Она

шутливо похлопала Лорен по щеке. – Уверена, и твоё прошлое было не самым счастливым.

Лорен внимательно рассматривала тротуар, по которому водила ногой. – Да, уж.

– То, что я сказала ранее – серьёзно. Постарайся не влюбиться в него, Лорен.

Её сердце окутала грусть.

– Боюсь, уже слишком поздно.

– Если хочешь, я вытащу тебя из этой ситуации. Я знаю, кто мог бы заменить тебя.

Сама идея больше не видеть Даниэля или что её место может занять другая женщина, привела Лорен в ужас.

– Нет! – ответила она с восклицанием.

– Лорен подумай об этом. Чем дольше ты ждёшь, тем больнее будет потом.

– Я буду в порядке – заверила Лорен с небольшой убежденностью.

Ей вспомнился утренний телефонный разговор.

«Ты уникальна, Бетт. На самом деле, я не знаю, что бы без тебя делал».

– Кто такая Бетт? – неожиданно спросила она, надеясь, что Аида сможет ей помочь.

– Я знаю многих Бетт.

– Существует Бетт, которую знаешь ты и Даниэль?

Аида задумалась над вопросом.

– Не знаю, что и ответить на такое. Не можешь сказать мне другие подробности?

Слова, которые последовали, причинили Лорен такую же боль, как и утром.

– Она незаменима для него.

Аида резко подняла брови.

– Не знаю, как тебе помочь. Я знаю только часть его жизни, Джей Кей всегда

тщательно скрывал свою семью и ближайших друзей.

Лорен уныло кивнула.

– Окей.

Аида удивила её, крепко обняв.

– Будет нужно, позвони мне.

– Хорошо.

Когда они расстались, им обоим было ясно, – Лорен никогда не расстанется с

Даниэлем по собственной воле.

Лорен вернулась к лимузину, но вместо того, чтобы направиться в Санта-Монику, машина поехала обратно в центр города.

– Куда мы едем? – спросила она водителя, склонившись над перегородкой.

– Приказ босса, – загадочно ответил мужчина.

Через десять минут они остановились напротив салона красоты, который она

посещала перед их второй встречей.

– Вы должны войти и назвать своё имя. Персонал получил указания.

Лорен вышла из машины, желая позвонить Даниэлю и получить объяснения, но

подумав, решила согласиться с любым, принятым им решением.

Её баловали процедурами и массажем со странными и экзотическими названиями. И в

отличие от предыдущего раза, по окончании, Лорен привели в комнату, где её ждали стилист

и косметолог.

– Я Кевин, а это Морин.

Любой мог бы легко ошибиться, посчитав этого мужчину слишком большим и

грубым, чтобы являться фанатиком женской красоты. С бритым черепом и мускулистыми

руками, покрытыми татуировками, он выглядел как один из тех байкеров, которые гоняют по

шоссе 66. Морин, напротив, была маленькой и хрупкой. Блестящие кудри обрамляли её лицо

с тяжёлым макияжем семидесятых.

– У тебя есть идеи? – спросил баритоном Кевин.

– Я даже не знала, что сегодня приеду сюда.

Оба обменялись быстрыми взглядами, прежде чем взять дело в свои руки.

Вкратце: они перевернули её вверх дном.

Оставив прежнюю длину, ей отградуировали волосы и нанесли придающий сияние

хайлайтер, подчёркивая их лоск.

– Твои волосы такие мягкие, никогда не красила? – спросила изумлённая Морин, ощупывая локон.

Женщина долго изучала лицо Лорен, прежде чем использовать крем, пудру и кисти. В

итоге конечный результат сопровождали довольные комментарии и прилив

профессиональной гордости.

Когда Лорен дали возможность полюбоваться собой в зеркало, от удивления она

широко раскрыла рот, потому что экзотическая красота, смотрящая на неё в отражении, не

могла принадлежать ей.

– Вы сотворили чудо … – прошептала в удивлении, поворачивая голову и изучая

себя со всех сторон.

– Спасибо, дорогуша. Это наша работа. А теперь платье, – объявил Кевин, хлопая в

ладоши, как будто наступило Рождество, и он собирался открыть подарки.

– Какое платье?

Ей никто не ответил, но Лорен заставили расположиться в другой комнате.

– Вот и ты, сладенькая, – приветствовала её женщина средних лет, с очень

короткими волосами цвета соли и перца и впечатляющим количеством булавок, воткнутых в

жилет бирюзового цвета.

– За нас двоих, – бросила вызов в воздух и, не спрашивая разрешения раздела Лорен

в рекордные сроки.

Когда Лорен садилась обратно в лимузин, она изо всех сил пыталась сдержать слезы, которые разрушили бы работу Морин. Как она могла отпустить Даниэля по собственному

желанию, если он делал её такой счастливой? Лорен понимала, что пряталось за посещением

салона красоты: состоявшийся несколько дней назад разговор. Даниэль превратил его в

исполняющую мечты киноиндустрию, и продемонстрировал силу денег и то, чего можно с

ними добиться. Лорен расправила ладонями атлас платья, красный цвет которого напоминал

ей яблоко Белоснежки. « Красный Валентино», – заговорщицким тоном порекомендовала

швея, надевая на неё наряд. Ощущение ткани на коже, то, как чувственно она оборачивала

тело, подчеркивая тонкость талии и изящную структуру костей – делало его идеальным

платьем.

Она никогда не забудет ни этот день, ни этот подарок и его значение.

Когда Лорен приехал на виллу, её снова охватила застенчивость. Даниэль привык к

красивым и уверенным в себе женщинам. Аида тому пример. Что он подумает, увидев её в

этой новой одежде? Испытает к ней сострадание? Или она всё равно понравиться ему?

Достаточно, чтобы оставить с ним навсегда? Шофер открыл дверь и протянул руку, чтобы

помочь ей выбраться. При иных обстоятельствах не шло бы и речи, чтобы Лорен одела такие

каблуки, но другой, подходящей для этого наряда обуви не оказалось. Она смирилась с

дискомфортом в колене, хотя и не знала, где они собираются провести вечер. По всей

вероятности, никакие публичные мероприятия не планировались: он проходил детоксикацию

от наркотиков и своего круга и ясно выразился, что не хочет давать пищу репортёрам.

– Сюда, мисс.

Горничная проводила её на другую сторону виллы во внутренний сад. Когда Лорен

достигла пункта назначения, она резко остановилась. Сердце совершило двойной прыжок, а

затем погрузилось в желудок. Вся застенчивость и неуверенность, которые усиливались с

каждым, приближающим к нему шагом, исчезли, уступив место грубому плотскому

восхищению.

Даниэль выглядел идеально и великолепно: в смокинге, подчёркивающем его

худощавое телосложение, и в безупречной рубашке, выделяющей цвет лица. А его

выражение стоило каждого укола боли, который испытывала Лорен, пока шла на этих

невозможных каблуках.

– Боже, Лорен, ты выглядишь роскошно.

Она не знала, что ответить, её щёки горели от стыда и ощущения своей

неполноценности. Был ли Даниэль настолько талантливым актером, чтобы притвориться в

своём восхищении? Или на самом деле находил её красивой? Он направился к ней

медленными шагами, и когда оказался совсем рядом, его лицо отражало восхищение, которое

не могло быть неискренним.

– Ты видела себя в зеркале? Смотрела внимательно?

Его лицо задрожало и стало расплывчатым.

– Спасибо, – просто ответила она, не найдя других слов, чтобы выразить

переплетение эмоций, которые сжимали внутри и грозили выплеснуться слезами.

– Спасибо тебе, маленькая девственница, за то, что осталась со мной.

Лорен с трудом сглотнула, прежде чем обнять его и прижаться головой к груди.

– Я бы не хотела оказаться где-нибудь ещё ни сейчас, ни когда-либо.

В момент волнения Лорен произнесла эти слова импульсивно, и только позже, когда

вспоминала эти мгновения, осознала, что он не ответил. Но даже тогда она не понимала, как

интерпретировать это молчание – как снисходительность к её признанию или как способ

избежать ответа.

Сад был украшен цветами, свисающими с ветвей деревьев кристаллами и фонарями, которые отбрасывали на них романтический мерцающий свет. Даниэль сидел рядом, всё

время держа Лорен за руку, пока кормил её и целовал в шею. Ласки, только вначале

невинные, к окончанию ужина превратились в сладкие мучения. Лорен не смогла бы потом

вспомнить, что они ели, а в момент ужина она не могла ощутить вкус деликатесов, приготовленных для них известным шеф-поваром.

Единственные ощущения исходили от кожи и губ. Даниэль атаковал её губы грубыми

поцелуями, его пальцы танцевали по впадине между грудью, следовали вниз, чтобы

коснуться талии, а затем схватить округлость бёдер. К десерту подошли задыхаясь, как после

пробежки. Они едва попробовали клафути, как Даниэль поднял Лорен и отнёс в спальню, пинком захлопнув дверь.

Они раздевались с дрожащими пальцами. Обнажаясь, разгорячённая кожа требовала

мягкого прикосновения языка. В спешных объятиях руки кричали о владении, и когда

Даниэль в неё проник, Лорен понимала с абсолютной уверенностью – она будет его

навсегда, что бы ни случилось на следующий день.

Глава 20

Даниэль созерцал спящее лицо Лорен; внезапно испытываемое им до этого момента

блаженство сменилось чувством дискомфорта. Дрожащими пальцами он ласкал ей прядь

волос, которую потом благоговейно положил на маленькую округлую грудь, идеальную, как

и всё в ней. Рано или поздно он всё испортит.

В этом Даниэль был убеждён с той же уверенностью, с какой знал, что через

несколько минут он встанет, начнёт курить одну сигарету за другой и будет ходить взад и

вперёд по террасе, подавляя тягу к алкоголю, наркотикам и необузданному сексу, которые на

заднем плане ощущал всегда.

Единственными известными ему способами сдерживать эти всепоглощающие

потребности были: изнурять себя в тренажёрном зале или трахать Лорен в каждом углу

особняка, в моменты, когда сдаться хотелось больше всего.

Даниэль был наивен, полагая, что может использовать девушку для замены бутылки, кокаина и оргий. Хотя он и смог сломать обычные шаблоны, но не сумел заменить их более

функциональными и прочными. В одиночку Лорен не могла соперничать с их

разрушительной силой. Бетт была права, возможно, ему нужно серьезно задуматься о

реабилитации. В конце концов он уже продвинулся на шаг вперёд, учитывая, что много дней

оставался трезвым и не прикасался к наркотикам. Что касается секса, то секс с Лорен не имел

ничего общего с тем, к чему он привык: отчаянной гонке за удовольствиями, которых в

последние месяцы становилось всё сложнее достигать, только если не с помощью более и

более экстремальных практик. Но то, что делало секс с Лорен особенным, также превращало

его в бесполезный паллиатив. Часто, когда Даниэль погружался между её бёдрами, он думал

об обнажённых и неизвестных телах, которые угождали ему, пока отсасывала дежурная

шлюха, или когда его связывал и хлестал Мастер, а Аида, наклонившись вперёд, приветствовала его внутри себя.

Наблюдая, как член становится твёрдым благодаря этим воспоминаниям, он встал, чтобы удалиться от сонного ангела. Он использовал её в своих целях, даже не зная, принесёт

ли это хоть какую-то пользу. Идея расстаться с Лорен напугала его по причине, которую

Даниэль не понимал, но всё же давал себе отчёт – их отношения должны закончиться. Он

был слишком стар и развращён для такого наивного и чистого существа.

Дело уже и так зашло слишком далеко.

Даниэль попробовал прикурить дрожащими руками; у него получилось только после

трёх попыток. В несколько затяжек выкурил сигарету и сразу же приготовил ещё одну. Он

сел в кресло, голый и потный; прохладный ночной воздух лизнул его кожу, как женская

ласка. Мужчина закрыл глаза и запрокинул голову, его живот судорожно сжался от

потребности в капле виски. В памяти воскрес скользящий по горлу ароматный и острый

вкус, то, как жидкость попадает в желудок, и там воспламенятся. Даниэль начал обливаться

потом, который стекал вдоль спины, собирался под коленями и безжалостно его окутывал, словно ледяная пелена.

Джей Кей думал, что оставил худшее позади, а худшее не заканчивалось никогда.

С тех пор как он отказался от вредных привычек, секс приобрел новые черты, как и с

едой – он начал лучше ощущать вкус, но вместо того, чтобы приносить ему облегчение, он

заставил его желать того, что раньше пресыщало.

Даниэль провёл рукой по груди, и в голове, словно петарды сразу взорвались

воспоминания. То, что раньше ему наскучило, теперь призывало к себе, как чарующая песня

сирены. Он раздвинул бёдра и представил: Лорен и Аида стоят на коленях у его ног, голые, со

связанными за спиной руками, и ждут приказов.

Джей Кей схватил твёрдый член и начал медленно массировать, порождая дрожь

удовольствия, которая начиналась от мошонки и как легкий электрический разряд, распространялась до головки. Он продолжил фантазировать о том, как Аида и Лорен сидят у

него между ног и работают своими ртами: облизывают его, как шлюхи, ёрзая бёдрами в

поисках облегчения. Затем сценарий изменился: Даниэль заставил себя удалить из своих

испорченных мыслей Лорен и вспомнил оргию, организованную в доме одного актёра, когда

он и модель нижнего белья вместе трахнули руководителя звукозаписывающей компании.

Пятидесятилетняя дамочка прославилась своим ненасытным аппетитом, чему представила

убедительные доказательства, принимая обоих. Даниэль помнил, как его член обтягивала её

тугая задница и ощущение трения о член другого, вставленного ей в киску.

С этими мыслями он быстрее задвигал рукой, усиливая разряды удовольствия. Запах

возбуждения и воспоминания о криках удовольствия той женщины отправили его к оргазму

словно в бреду, не делая различий между прошлым и настоящим. Он открыл глаза и

уставился на чёрное небо, на пустую террасу и вернулся обратно в реальность. Даниэль

чувствовал себя измотанным и потерянным, как будто только что проиграл нокаутом на

боксёрском матче.

С большим усилием он встал и вернулся в комнату.

Лорен спала там, где он её и оставил. С невинным лицом одну руку она спрятала в

длинные тёмные волосы. Даниэль посмотрел на обмякший член, на стекающую с живота

сперму, и испытал к себе отвращение.

На следующее утро он провёл три часа в тренажерном зале, истощая тело, которое

заявляло о нужде со свирепостью убийцы. Он дважды трахнул Лорен, прежде чем решил

оставить её в покое и выплеснуть своё беспокойство другими способами, заперев себя в

спортзале.

После быстрого холодного душа он стал снова её искать и нашёл в саду. Лорен лежала

на диване и читала книгу. Даниэль остановился у рамы французского окна, и, прежде чем

сделать следующий шаг вперёд, прислониться боком к стене, чтобы незаметно за нею

понаблюдать.

Длинные волосы окутывали девушку подобно тёмному облаку, отражая полуденный

свет, а профиль выделялся на фоне зелени сада. Полузакрытый рот едва шевелился, как будто

она повторяла особенно понравившийся ей отрывок. Маленькие тонкие ладони лежали на

коленях рядом с книгой, лаская контуры с той чувственностью, которой, как ей казалось, она

не обладала. Сквозь тонкую ткань белого платья угадывались очертания упругой груди с

маленькими заострёнными вершинами. Он купил тело девушки, но её чистота осталась

нетронутой.

Даниэль почувствовал себя трусом, потому что удерживал Лорен рядом, не имея ни

малейшего представления о том, что будет с ней делать, когда вернётся к прежней жизни. К

настоящему времени французы должны были принять решение, в любом случае он будет

участвовать в других проектах, если продюсерская компания решит дать ему ещё один шанс.

Он по-прежнему оставался одним из самых высокооплачиваемых актёров Голливуда, даже если в последнее время слава о его личной жизни, казалось, затмила его

профессиональную.

Лорен заметила, что за ней наблюдают, она повернулась и улыбнулась ему, слегка

покраснев. В присутствии Даниэля она начинала чувствовать себя всё менее и менее

смущённой, но, несмотря на абсурдное количество секса, продолжала испытывать волнение

каждый раз, глядя на него. Она никогда не станет похожей на женщин, которых он знал, и

сохранит на протяжении всей жизни тот след конфиденциальности и наивности, который

делал её такой уникальной и усиливал таинственность.

Даниэль засунул руки в карманы и направился к Лорен с желанием обнять, чтобы

защитить от сидевшего внутри него зверя, который даже сейчас нацелился на свою жертву, обнажая клыки, чтобы пожрать. Сел рядом с Лорен, взял у неё из рук книгу, и прочитав

заголовок, отложил, поедая глазами едва прикрытое платьем стройное тело.

– Что такого захватывающего на этих страницах? – спросил, глядя на тёмные

ареолы, проступавшие сквозь ткань.

Лорен рассмеялась мелодичным каскадом звуков, подействовавших на него

бальзамом.

– Будь честным: тебе всё равно!

– Нет, – заверил её с лёгким поцелуем.

Даниэль пересадил Лорен к себе на колени, но, когда перемещал, она сморщилась от

боли.

– Где болит? – спросил он, огорчённый тем, что его излишества причинили ей вред.

– Ничего, колено. Такое случается, если я слишком долго остаюсь в одном и том же

положении.

– Физиотерапия может вылечить?

Она пожала плечами.

– На какой-то момент да, а потом всё возвращается к прежнему состоянию. Не

волнуйся, я правда привыкла.

Даниэль положил руку на травмированную ногу, и стал поглаживать круговыми

движениями.

– Лорен, что тогда случилось?

Она быстро отвернулась.

– Я уже говорила тебе, я упала и...

– Правду, – строго прервал он, не переставая к ней прикасаться.

Лорен набралась храбрости и глубоко вздохнула.

– Мне было восемь. Я жила с отцом и Кларком в Милуоки.

– Ты из Висконсина?

– Точно.

– Продолжай.

Он перекинул массу её волос через плечо, и пока Лорен говорила, играл с кончиками.

– Мой отец был алкоголиком.

Из той робости, с какой она произносила эти слова, Даниэль понял, как Лорен боится

его оскорбить. Он погладил её щёку, заставляя повернуться к нему.

– Я хочу знать всё, Лорен. Не бойся рассказывать.

Она сжала губы, прежде чем продолжить.

– Мы жили в двухкомнатной квартире на окраине, в убогом месте. Социальные

службы регулярно нас навещали, чтобы убедиться, что мы с Кларком ходим в школу, но на

самом деле им было на нас наплевать. Они заполняли анкету, подписывали и прощались до

следующей встречи. Мой отец время от времени работал, и то немногое, что зарабатывал, тратил на выпивку.

– А где тогда была твоя мать?

Лорен провела рукой по волосам, и они рассыпались по спине.

– За несколько лет до случившегося она ушла.

– И оставила вас с ним одних?

Даниэль был ошарашен и погрузился в волну возмущения, представляя Лорен

маленькой и беззащитной во власти мужчины, зависимого от алкоголя.

– Мы не первые и не последние, кого бросает мать.

– Продолжай.

– Однажды вечером отец вернулся домой. Не знаю, сколько он выпил, я никогда не

видела его в таком состоянии. Кларк спрятался за мной, он безумно боялся нашего отца. Я

тоже его боялась, но брата должна была защитить. Это сейчас Кларк высокий и сильный, а

тогда был маленьким и хлипким. Так вот, когда отец вошёл, то начал кричать, оскорбляя нас, Кларк заплакал, чем разозлил его ещё сильнее.

Лорен остановилась, чтобы сглотнуть, а Даниэль обнял её, заставляя положить голову

ему на грудь. Он испытывал огромную боль за то, что ей пришлось пережить в прошлом, и

восхищался силой, с которой она смогла преодолеть это.

– Отец подошёл к брату и сказал, что сделает из него мужчину при помощи кулаков.

Брату удалось сбежать к открытой двери. Я побежала за ним, как и отец. Он собирался

наброситься на Кларка, но я помешала...

Лорен прервалась, и Даниэль закончил за неё:

– Он столкнул с лестницы тебя.

Они долго молчали.

– Да, мне посчастливилось не сломать себе шею. Некоторые соседи вышли из

квартир и, заметив случившееся, отвезли меня в больницу. Отец остался дома, чтобы

пережить похмелье, а Кларк переночевал у соседей. Врачам я сказала, что упала во время

игры. У них не было никаких причин не верить, поскольку других синяков, кроме синяков от

падения, я не имела.

– Разве твой отец вас... не бил? – Даниэль боялся задавать эти вопросы, но всё же

должен был знать.

– Конечно, он нас избивал, но, когда всё случилось признаки тех побоев, успели

исчезнуть.

– Бля. – Он не нашёл другого ответа на это признание. Рядом с Лорен Даниэль

чувствовал себя жалким человеком, слабым перед её силой.

– Кларк не знает. – Голос Лорен прогремел у него в груди.

– Чего он не знает?

– Что я упала, чтобы защитить его.

Даниэль закрыл глаза, крепче прижимая Лорен.

– Он ничего не знает о твоих жертвах, ради спасения его жизни?

Лорен выпрямилась и серьезно посмотрела на него.

– Если бы знал, он никогда бы себе не простил. А потом… – она замолчала, её

взгляд потерялся в пространстве.

– И что потом? – Уточнил он, вглядываясь в неё

– У меня есть воспоминание. Я не уверена, сон это или реальность, – пробормотала

она.

– Хочешь поговорить об этом? – Осторожно спросил Даниэль.

– Оно ужасно. Я вижу, как отец душит мою мать, её лицо становится красным, а

глаза вылезают из орбит. И ничего больше, затмение.

Как будто очнувшись после сеанса гипноза, взгляд у Лорен стал осознанным и снова

сосредоточился на Даниэле.

– Человеческий разум – это неизведанный лабиринт. Возможно, ты исказила эпизод

насилия. Скрыть убийство – не шутка, сколько лет прошло?

Лорен кивнула без уверенности.

– Около пятнадцати.

– Конечно, твоя мать нашла убежище в другом месте и начала новую жизнь вдали от

мужчины, который её избивал. – Даниэль попытался осторожно её успокоить, не зная, какой

из двух вариантов для девушки более разрушителен.

– Оставив детей в руках монстра? – подчеркнула Лорен.

Даниэль впитал звучавшую в её голосе боль. Он схватил её руку и прижал к своей

щеке. Закрыв глаза, мужчина насыщался её теплом.

– Лорен, я ничем не отличаюсь от твоего отца.

– Неправда. Ты никогда не причинял мне боль.

Грустно улыбаясь, он поцеловал её ладонь.

– Я делал это. Помнишь встречу в мотеле?

– Ты тогда остановился.

– Я никогда не говорил тебе, почему так себя вёл.

Лорен смотрела на него, ожидая ответа.

– Я думал… думал, ты хотела меня обмануть и ничем не отличаешься от Аиды или

всех людей, которые меня окружают, желая только брать.

– Тебя можно понять.

Скривив губы в горькой улыбке, Даниэль покачал головой.

– Ты перестанешь защищать меня?

– Я не могу без этого. Сам по себе ты не сможешь увидеть хорошее в себе.

«Я нехороший, я чудовище, которое сожрет тебя, позволь я ему. Затащит тебя в мой

ад, и ты будешь слишком слабой, чтобы сбежать».

Даниэль заставил Лорен положить голову ему на плечо, и какое-то время они сидели

неподвижно, пока их нежно ласкал морской бриз.

Он должен отпустить её, позволить вернуться к своей жизни; помочь ей вначале, а

затем повернуться к ней спиной и уйти так быстро, как только сможет. Он, как разъедающая

кислота, уничтожающий град, а Лорен – слишком нежный цветок, чтобы выдержать его

ярость.

И всё же несмотря на то, что Даниэль осознавал их различие и вред, который мог ей

причинить, он не мог с ней расстаться. Лорен удерживала под его ногами твёрдую почву, гарантируя эфемерное душевное равновесие, и принимала внутри себя, словно получала

огромный подарок.

– Твоя семья знает, что... что ты нездоров? – Вопрос застал его врасплох.

В другой ситуации Даниэль рассмеялся бы над этими словами – «ты нездоров» – это

преуменьшение века.

– Нет, они не осведомлены о ситуации. Кроме того, пару лет назад мы разъехались.

Сейчас родители живут в Майами, круглый год загорают и хвастаются сыном-актёром.

Лорен изучала его, нахмурив брови.

– Вы поссорились?

– Нет, но я всегда был занят на съёмках или продвижении фильмов, а они

претендовали жить рядом со мной. – Он сделал насмешливую гримасу, адресованную, возможно, больше самому себе. – Поэтому я купил виллу во Флориде и позаботился о том, чтобы они не путались под ногами.

Насколько эгоистичным он был по отношению к своим родителям? Неужели и правда

думал, что дом и солнце в течение двенадцати месяцев в году компенсируют отсутствие их

единственного сына?

– Ты по ним скучаешь, правда?

Хорошая, очень милая Лорен, смотрела на него широко открытыми глазами, способными осветить самые тёмные уголки его души подобно огромным софитам.

– Иногда да. Но я думаю, оттолкнуть их стало правильным решением, по крайней

мере они избежали возможности увидеть, кем я стал.

– Но теперь тебе лучше, ты бросил пить и ведёшь здоровый образ жизни! – Лорен

так высокопарно произнесла эти слова, что расторгала его.

Какой извращенный инстинкт мог бы её опровергнуть! Сносить карточный домик, созданный ею для защиты от реальности, разбило бы ей сердце. Лорен заменила его образом

мужчины, который пил минеральную воду и ел здоровую пищу, того кто изнурял себя в

тренажерном зале и нежно занимался с ней любовью, выслушивал истории из прошлого и

признавался в своих недостатках. Как много сил ему придавало осознание того, что кто-то

видел его таким! Он не разочарует её, и больше не будет показывать Лорен свою тёмную

сторону.

Не тех демонов, мучивших его видениями потных и дрожащих тел, янтарных рек

алкоголя или длинных белых полосок искусственного удовольствия. Возможно, он никогда

не будет спасён, но эти дни с ней станут равносильны долгому вдоху свежего воздуха, прежде чем он погрузится вновь в мутные воды, которые никогда не переставали его

сотрясать. Только Лорен не должна быть свидетельницей его рецидива.

Она обняла его тонкими руками, но ни свежий запах её волос, ни слепая уверенность

в том, что Даниэль в завязке, не смогли рассеять туман мрачного беспокойства, сгущавшегося

вокруг него.

Жажда секса начинала преобладать над любым другим аппетитом. Возможно потому, что утолять её можно было немедленно, или потому, что в маразме его пристрастий секс

казался наименее вредным.

Взгляд Даниэля сосредоточился на Лорен, на нежном прикосновении её руки к его

груди, но в томлении, которое он ощущал в животе и распространяющегося по всему телу, как огонь в сухой траве, не было ничего нежного и спокойного. Собственнической лаской он

пробежал по её спине вниз, пока не схватился за круглую ягодицу. Лорен застыла, даже

перестала дышать, напряжённая и настороженная. Даниэль зажал в кулак ткань и потянул

вверх, обнажая ей живот, а затем и грудь без бюстгальтера.

– Нас могут увидеть! – воскликнула встревоженно, оглядываясь в поисках слуг.

– Им платят за то, чтобы они не видели, – резко прервал он, зайдя уже слишком

далеко, чтобы остановиться.

Протестуя, Лорен стала извиваться, её взгляд метался, оглядывая сад. Сопротивление

девушки воспламенило Даниэля: одним движением он опрокинул Лорен на траву, снял с неё

платье, вырвав его из рук, которые в последний раз пытались удержать единственный барьер

скромности.

Раб своих пристрастий, он набросился на её грудь, застонав на кожу сосков, твёрдых, как камушки. В его разуме произошло замыкание, внезапно отключая сознание и всё вокруг

Даниэля (даже женщина, которая лежала под ним), перестало существовать. Его охватил

совершенно другой сценарий. Он разделся, с яростью разбрасывая одежду по траве и

опустив веки на запретные мысли. Больше не существовало ни солнца, согревающего его

кожу, ни пения птиц на деревьях. Он находился в тёмной комнате, где пахло потом и половой

секрецией, и там он был не один. Пока он двигался вниз по тугому животу Лорен, его