Текст книги "Чужие ветры. Копье черного принца"

Автор книги: Лев Прозоровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

Симгай, очевидно, продрог, потому что вскоре, перестав декламировать, вернулся в дом, закрыв за собой дверь. Время ползло удивительно медленно. Сердце Генки оглушительно стучало, как маятник стенных часов, висящих в пустом зале: «тук-тук, тук-тук»…

Генке стало страшно. Он поднялся, вышел на улицу и, чтобы подбодрить себя, потихонечку замурлыкал любимую песенку про храброго рыцаря:

 
– Не боялся рыцарь стужи,
Мрак ему был нипочем, —
Подтянув штаны потуже,
Он размахивал мечом.
 
 
Он скользил неслышной тенью,
Незаметный, словно дым.
И любые привиденья
Расступались перед ним.
 

Так, напевая, Генка прошел мимо ворот один раз, второй… Все было тихо. Янка куда-то пропал. Начав уже всерьез беспокоиться о судьбе друга, Генка опять вошел в ворота.

В ту же секунду на улице послышались чьи-то быстро приближающиеся шаги. Генка выглянул из ворот – и обомлел.

Прямо на него шел Рыжий. Витька Тарасюк!

Временами Витька останавливался и глядел на номера домов. С каждым шагом он подходил все ближе.

Генка немедленно спрятался. Рыжий поровнялся с воротами… Уже было слышно, как он бормочет вполголоса:

– Врешь, ворюга! От меня не уйдешь. Я тебя на чистую воду выведу. Я вам всем докажу, как меня в милицию забирать!..

Теперь Рыжий топтался на месте. Генка услышал, как он, остановившись, сказал удовлетворенно:

– Здесь!

Еще одна-две минуты, и Рыжий войдет во двор, натолкнется там на Янку, и тогда трудно представить, какая страшная история может из этого получиться. Конечно, оба они сначала будут удивлены, а потом начнут драться. Симгай услышит шум, выйдет, и все пропало.

Что оставалось делать Генке?

Что?!

Выйти и сказать Рыжему, чтобы он не шлялся, где его не просят?.. Так он и послушает! Не ваша, скажет, улица, – где хочу, там и хожу… Неужели он за ними следит?.. Надо этого сыщика хорошенько припугнуть, чтобы у него язык отнялся от страха… Но чем его припугнуть?

И Генку вдруг осенило. Он расправил свой пододеяльник, закутался в него с головой и, выставив руки перед собой, медленно вышел из ворот, навстречу ничего не подозревавшему Витьке.

– У-у-у! – выл Генка замогильным голосом. – Гив ми хим… Дайте мне его!..

Витька увидел, что на него из ворот двигается привидение, в ужасе взвизгнул, повернулся и что было силы помчался по тихой заснеженной улице.

– Так тебе и надо, рыжий шпион! – удовлетворенно сказал Генка, откидывая пододеяльник на плечи. – Будешь знать, как за нами подглядывать.

Теперь Генка был окончательно убежден, что Рыжий выследил их с Янкой и шпионил за каждым шагом.

Минут через пять после панического бегства Витьки Тарасюка в глубине двора темным пятном возник Янка. Он несся по снегу, как борзая. Генка шел навстречу.

– Сюда! Я здесь!

Простыня была завязана вокруг Янкиной шеи. Сзади она спускалась до самых пят, как рыцарская епанча, и волочилась по земле. Путаясь в этой епанче, Янка добежал до ворот. За воротами над улицей качалась маленькая лампочка. При ее свете Генка увидел, что его друг чрезвычайно возбужден.

– Во-первых, ты почему нарушил наш уговор? В случае тревоги надо было свистеть, а ты заорал благим матом.

– Это не я, это Рыжий!

И Генка быстро поведал другу о встрече с Рыжим. Янка возмутился, но ненадолго. Эффект от новой неожиданной встречи с Рыжим померк в сравнении с тем, что пришлось пережить самому Янке.

– Эх, Генка, а Симгая ты видел? – захлебывающимся от волнения голосом спросил Янка.

– Видел… И очень удивился. – Генке не хотелось признаться, что он лежал в снегу и дрожал от страха. – Этот тип вышел босиком и читал Шекспира.

– Что там Шекспир… – пренебрежительно отмахнувшись, продолжал Янка. – Если бы ты видел то, что пришлось увидеть мне!

– А что?

– Симгай брился, вот что!

– Подумаешь, невидаль!.. Все бреются… А вот Шекспира наизусть читать…

– Да погоди ты! – недовольно перебил Янка. – Пристал с этим Шекспиром… Ты послушай: Симгай брился, а усы лежали на столе!

При этом известии Генка секунды на три потерял дар речи. Он несколько раз глотнул воздуху, как рыба, вытащенная из воды, и наконец спросил, заикаясь от волнения:

– К-как… на стол-ле?

– Очень просто… Слушай, как все было! Я по-пластунски подполз к самому Симгаевскому окошку. Заглянул туда. Симгай в одних подштаниках расхаживал по комнате и о чем-то разговаривал сам с собой, потому что было видно, как он разевает рот. Бутылка с водкой стояла на столе. Я сначала не понял, что Симгай пьяный. Вдруг вижу, он берет бутылку, делает несколько глотков, поворачивается и идет к двери. Когда он открыл дверь и появился на пороге, я сразу – нырк в снег и накрылся простыней… Только маленькую щелочку оставил, чтобы наблюдать… Симгай стоял от меня шагах в четырех…

– Ну, это я знаю, – перебил Генка, – можешь не рассказывать.

– Погоди, – остановил его Янка. – Он читал стихи, а я трясся от страха. Когда он упомянул насчет смерти, я подумал, что он заметил меня. Сейчас, думаю, дочитает до конца, а потом и укокошит. Но Симгай перестал читать и вернулся в хибарку. Я опять подполз к окошку и осторожно заглянул в него. Симгай достал бритву, кисточку, мыло, поставил на стол зеркало, налил в кружку воды из чайника и приготовился бриться…

– Скажи, а бритва у него безопасная? – вдруг полюбопытствовал Генка.

– Конечно. А то какая же! Неужели он в пьяном виде опасной будет бриться!.. Но ты не перебивай… Приготовился он, значит, бриться; собирается намыливаться… И вот тут я вижу: перед тем как намылить лицо, Симгай аккуратно отклеивает свои пышные усы, преспокойно кладет их на стол и только тогда продолжает свое дело. Тут я уже больше вытерпеть не мог и – бегом сюда.

– Вот это номер! – пробормотал пораженный Генка. – Что же нам теперь делать?

– Не знаю… Это уж ты соображай… Я только докладываю, как все было.

– Слушай, Янка! А тебе это не померещилось?

– Ну, вот! Что я, ненормальный, что ли?

Глава десятая
ГОСПОДИН ВЕРХОВНЫЙ МАГИСТР

Когда друзья рассказали о своей разведке Сергею Петровичу, тот в первый момент даже не поверил им.

– А вы ничего не напутали? – с недоверием спросил он.

– Честное пионерское, ничего! – пылко заверил Янка. – Я своими глазами видел, как Симгай отклеивал усы.

– А я своими ушами слышал, как он читал Шекспира, – добавил Генка.

– М-да… Сразу два таких любопытных штриха… Фальшивые усы и чтение Шекспира наизусть…

– И не просто Шекспир, а слова Черного принца! – подчеркнул Генка.

– М-да, – еще раз сказал Сергей Петрович, – пожалуй, прав был инженер Индриксон: иногда игра может обернуться серьезным делом… Теперь я в полной мере начинаю ценить справедливость этих слов.

Если даже Симгай и не виновен в пропаже наконечника, то сам по себе этот субъект довольно любопытный. Понаблюдать за ним хорошенько, и может, пожалуй, открыться история поважнее, чем пропажа музейного экспоната.

– А не заявить ли в милицию? – нерешительно предложил Янка.

– Ну вот еще! – запротестовал Генка. – Разве мы сами не сумеем распутать?

– Дело не в этом, ребята, – сказал Сергей Петрович. – Прежде всего, у нас нет никаких оснований для того, чтобы обращаться в милицию… Что можно поставить в вину Симгаю? Что он знает Шекспира наизусть? Честь ему и хвала за это!.. Что носит приклеенные усы? Это его личное дело… Да! Но одно можно считать твердо установленным: к инженеру приходил именно он.

– И про копье спрашивал он, – добавил Генка.

– И украл, выходит, он, – резюмировал Янка.

– Выходит, так. Но с какой целью?.. Вот что, – вы, я вижу, примчались сюда прямо из школы?

– Да! – дружно гаркнули рыцари Красного Галстука.

– Отправляйтесь домой! Свидание здесь у меня, завтра, в это же время… Впереди – сутки. Для энергичных людей этого вполне достаточно, чтобы наметить план действий в соответствии с новой обстановкой.

– А что делать с Рыжим? Он сегодня на уроке слегка заикался.

– Пока этого для нас достаточно… От репрессий предлагаю воздержаться.

– Есть!

Лихо повернувшись, друзья умчались. Их распирала гордость. Особенно Янку. Ведь это он раскрыл секрет Симгая!

Оставшись один, Сергей Петрович принялся напряженно размышлять. Он и ребят-то отправил домой потому только, чтобы поскорее остаться наедине со своими мыслями. Итак, у инженера был несомненно Симгай. Любопытное сопоставление: Симгай поступил на работу в музей вскоре после того, как таинственный незнакомец побывал у инженера. История, начатая как забавная игра, как средство отвлечь Янку от грустных мыслей, теперь по-настоящему начала интересовать молодого ученого.

Наконечник копья Черного принца исчезал на короткое время, потом нашелся. Значит, сам по себе он похитителю не нужен. Любопытно, очень любопытно!..

Этот предмет достался инженеру Индриксону «по наследству» от какого-то эсэсовца. Факт, на который следует обратить особенное внимание.

А что если в наконечнике скрыт ключ к чему-то другому? Получив ключ, Симгай перестал интересоваться копьем и даже уволился с работы, потому что в музее больше он ничего не искал.

Прежде всего могло быть, что наконечник служил каким-то паролем. Показав его, предъявитель получал доступ в определенную среду, к притаившимся врагам, которые, к сожалению, еще остались в Риге… Нет, экспонат слишком увесист, чтобы служить «удостоверением личности»! Тогда остается предположить, что на самом металлическом предмете имеются какие-нибудь тайные знаки. Надо проверить.

Уцепившись за эту версию, Сергей Петрович пошел на выставку рыцарских времен. Сдернул с копья наконечник и, взяв его с собой, заперся в кабинете.

Кабинет заведующего отделом средневековья напоминал редакцию латиноамериканской прогрессивной газеты после налета полиции. На полу, под стулом и по углам комнаты лежали горки исписанной бумаги, стол был завален репродукциями и таблицами, заключенными в сломанные рамки. На столе торчала темно-серая бинокулярная лупа, напоминающая военную стереотрубу. Рядом лежал толстый черный том павленковского энциклопедического словаря. Со стены на весь этот хаос укоризненно смотрел строгий герцог Альба. На нем был бархатный берет с пером, пышный воротник обнимал шею. Герцог сердито сжимал тонкие губы, как бы собираясь сказать: «Дали бы мне возможность, я бы в вашем музее быстро навел порядочек! Жаль, что меня задержали в Нидерландах».

Под портретом сурового герцога была прибита полка, до отказа заваленная книгами.

Сергей Петрович отлично разбирался во всей этой странной для постороннего глаза обстановке. Рукописи, лежавшие на полу, были черновыми набросками его научных трудов; таблицы и репродукции в сломанных рамках сюда принесли, чтобы передать мастеру для починки; лупа часто бывала нужна для исследования старинных документов.

Не обращая внимания на сурового герцога Альбу, Сергей Петрович пододвинул к столу мягкий музейный стул, очистил на столе местечко, передвинул туда бинокулярную лупу, уселся, поднес к глазам наконечник копья и принялся его внимательно рассматривать, поворачивая и так и этак.

Наконечник копья Черного принца был довольно длинным, широким и тяжелым. По форме он напоминал большой и грубый охотничий нож, только вместо ручки у него был раструб, в который вгонялось древко копья.

Сталь наконечника была вороненой – темная с синеватым отливом. В эпоху, когда жил Черный принц, вороненые доспехи и оружие мог иметь лишь очень богатый рыцарь. В Англии секрет воронения стали, то есть образования на ее поверхности темного слоя окислов, был известен только очень немногим мастерам.

С обеих сторон наконечника, сантиметрах в полутора от края, вился причудливый, инкрустированный золотом орнамент. Рисунок состоял из цветочков, крестиков, листьев, искусно переплетенных между собой. Сергей Петрович попытался разобраться в рисунке – нельзя ли прочесть что-либо? Но прочесть ничего было нельзя, ни один завиток даже отдаленно не напоминал букву.

Вглядываясь в поле, свободное от орнамента, Сергей Петрович заметил какие-то маленькие царапины, нанесенные в определенной, как ему показалось, последовательности. Дрожа от нетерпения, он сунул наконечник под объективы бинокулярной лупы и приник к ней.

Царапины, увеличенные в двадцать раз (лупа была двадцатикратной), действительно оказались буквами.

Это были немецкие буквы.

Сергей Петрович плохо знал немецкий язык, но тем не менее смысл первых трех слов он сумел понять. Этими словами были: «Herr Hochmagister schlaft…» – «Господин верховный магистр спит…»

Сергей Петрович трясущейся от волнения рукой отставил лупу, вытер сразу проступивший па лбу пот, поднялся и, потирая руки от возбуждения, взял с полки немецко-русский словарь. После этого он снова вернулся к столу и, заглядывая то в лупу, то в словарь, минут через пятнадцать расшифровал фразу, выцарапанную на черном металле:

«Господин верховный магистр спит в трех метрах на юго-запад от правой колонны храма».

Сергей Петрович перевернул наконечник на другую сторону, надеясь прочитать еще что-нибудь, что помогло бы ему разобраться в смысле этой фразы. Но на другой стороне наконечника никаких надписей не было. Вороненый слой нигде не был тронут, если не считать нескольких случайных царапин.

– Что же это может означать? – спросил сам себя шепотом молодой ученый, усиленно растирая правой рукой лоб и кусая губы. – Что за верховный магистр? У какого храма он спит? Неужели за этой бессмысленной надписью гонялся Симгай, если только похитителем наконечника был действительно он?..

Приступая к осмотру наконечника, Сергей Петрович готовился ко всяким неожиданностям. Но только не к такой! Непонятная надпись внесла еще большую путаницу. Теперь голова окончательно пошла кругом.

Все смешалось в кучу: магистр, Симгай с его усами, Черный принц, иностранный художник, Рыжий… Одним новый сюрприз сослужил пользу: стало ясно, что дело это и вправду значительно серьезней, чем казалось вначале.

По какому пути следовало теперь продолжать поиски? Не выпускать из виду Симгая – это первое! Он увольняется? Пусть. Так даже лучше. Со стороны удобнее будет наблюдать.

Сергей Петрович записал на листке бумаги прочитанную фразу, сунул листок в карман, взял наконечник и отнес его на место, в зал.

Если б только знать, что это за храм, возле которого спит «господин верховный магистр»! Спит, это скорее всего покоится, похоронен. Ученый стал перебирать в памяти все места захоронений в городе, все могилы исторических лиц. В одном здешнем лютеранском соборе, насчитывающем пять веков, похоронен его первый настоятель. Но могила находится внутри, этот факт ни для кого не является тайной. У кого из местных храмов имеются колонны по фасаду? А кто сказал по фасаду? Почему по фасаду, а не внутри?

В городе было много храмов. Как музейный работник, Сергей Петрович знал их все. Колонны были почти в каждом. Но вскрывать пол, ломать плиты никто не позволит. А вдруг все это – мистификация, розыгрыш? Вдруг окажется, что надпись фиктивная, сочиненная каким-нибудь любителем подурачиться?

Но тут снова всплыла тревожащая мысль: в свое время копьем Черного принца владел немец. И надпись насчет магистра, спящего возле храма, сделана по-немецки. Что это? Случайное совпадение или прямая связь? Проще всего думать, что эсэсовец и является автором этой надписи. Проще всего? Но это не значит – вернее всего! Тут есть несколько несообразностей, если не сказать больше.

Во-первых, если эту надпись делал современный немец-фашист, то по-своему он должен быть логичным до конца, не впутывать сюда никаких древних магистров. И наоборот, – если в тайну впутаны персонажи из рыцарских времен, естественнее всего было для полной конспирации сделать надпись по-латыни.

Во-вторых, кому нужна эта надпись? Если самому ее автору, то он мог прекрасно обойтись без этого: не так трудно запомнить, в каком месте спит уважаемый магистр… Если же фраза о спящем магистре должна была служить руководством для кого-то, кто будет жить после эсэсовца, то это противоречило всему тому, что Сергей Петрович знал о гитлеровцах. Не в их правилах было оставлять что-либо «по наследству». Уходя, они все ломали, взрывали, превращали в пепел.

Правда, исключения могли быть допущены в двух случаях. Первый случай – если таинственный магистр действительно существует и является предком кичливого немца. Тогда потомку имело смысл заботиться о нем.

И второй – если это не магистр, а допустим… тайный склад оружия. А что? И в самом деле! Последняя версия наиболее вероятна.

Но тогда, – кто Симгай? Тогда эта личность становится зловещей, и все дело приобретает не только серьезный, но и опасный характер… Надо теперь еще внимательнее следить за каждым шагом ребят – как бы они не допустили оплошности. Любая оплошность может окончиться трагически, если спящий магистр является тайным складом оружия.

Сергей Петрович очень плохо спал в эту ночь. Ему приснился сухой, горбоносый магистр ордена крестоносцев, провожающий свою паству в поход. В толпе рыцарей, облаченных в белые балахоны, с длинными черными крестами на спине и на груди, стоял Сергей Петрович в обычном своем костюме, в очках и старой фетровой шляпе. Отыскав его взглядом, магистр ордена растолкал рыцарей, подошел к нему и каким-то противным, нутряным голосом прокаркал:

– Не трогай меня в моем храме!

Сергей Петрович проснулся и до утра ворочался, не в силах заснуть.

В первую половину дня он несколько раз ловил себя на том, что с нетерпением ждет прихода ребят. «Но зачем?» – тут же спрашивал он. Чем ребята могут быть полезными, когда он сам не в состоянии ни в чем разобраться!

Янка и Генка примчались сразу после уроков.

Симгай уже не работал. Вместо него на лестнице стоял высокий незнакомый старик. После того как Янка сказал, что у него тут служит мать, старик согласился пропустить Янку, но Генку, когда тот хотел прошмыгнуть, решительно задержал. Пришлось Янке бежать к Сергею Петровичу, звать его на выручку.

Когда, наконец, все трое оказались в кабинете заведующего отделом средневековья, Сергей Петрович плотно притворил дверь, медленными торжественными шагами подошел к мальчикам, вынул из кармана записку и протянул ее Генке.

– Прочти-ка вот это.

Генка быстро пробежал записку взглядом и ничего не понял.

– Что это такое? – спросил он.

– Попробуй догадаться. Прочти еще раз вслух.

– Господин… верховный магистр… спит в трех метрах на юго-запад… от правой колонны храма… – с перерывами прочитал Генка.

– Теперь понял?

– Нет, – смущенно ответил Генка.

– И я ничего не понял, – сказал Янка. – Вы уж не мучайте нас, Сергей Петрович, скажите, что это такое?

– Эти слова были выцарапаны на наконечнике копья Черного принца, – торжественно произнес Сергей Петрович и отступил на шаг, явно любуясь произведенным эффектом.

Друзья были потрясены.

– Выцарапаны… на наконечнике? – воскликнул Генка.

– Да, причем по-немецки.

– Вот это да-а! – протянул изумленный Янка.

Генка в третий раз прочитал записку и в раздумье почесал затылок.

– Здорово!

Менее эрудированный Янка показал свою серость, наивно спросив:

– А кто такой верховный магистр?

– Глава рыцарей-духовников, – охотно ответил Генка.

– Ого! Значит, он умер?

– Конечно! Не может же он спать столько лет!

Слушая высказывания юных друзей, Сергей Петрович в первую минуту решил было поделиться с ними своим предположением, что спящий магистр в действительности является не магистром, а тайным складом оружия, оставленным немцами. Но, подумав немного, он отказался от этой мысли. Зачем вносить в умы ребят лишнюю сумятицу? Кроме того, не будучи подтвержденным, предположение насчет тайного склада оружия походило на безответственную болтовню, на выдумку, вроде тех, что сочиняют кумушки в очередях.

«Если мое предположение хоть в какой-то степени подтвердится, тогда скажу, – решил Сергей Петрович. – А пока послушаем, что думают по этому поводу сами юные историки».

– А что если этот самый верховный магистр приходится Симгаю дедушкой и тот его разыскивает, чтобы похоронить с почестями? – предположил Янка.

– Сам ты бабушка! – огрызнулся Генка. – Станет Симгай бесплатно возиться с покойниками! Скорее всего на магистре были золотые вещи – Симгай хочет их достать и пропить.

Сергей Петрович, дав Генке выговориться, предложил:

– Для того чтобы разгадать тайну, у нас имеется один-единственный путь – наблюдать за Симгаем. Он чем-нибудь непременно выдаст себя… Но это при условии, если мы примем версию, что наконечник брал именно Симгай.

– А кто же еще? – воскликнул Янка.

– Неизвестно… Мало ли кто.

– Только уж, конечно, не Рыжий.

Все трое разошлись, так ничего и не придумав. Не был даже разработан точный план наблюдений за Симгаем. Каждый день ездить к нему за город невозможно, Янке и так угрожала двойка. И маскировочное одеяние теперь достать труднее – мать нашла среди чистого белья мокрую перепачканную простыню и стала с тех пор все белье запирать под замок. Генка оказался хитрее. Он положил папин пододеяльник на прежнее место. Если появится какое-нибудь подозрение, будут винить прачку.

Прошла неделя. Новостей никаких не было. Симгай исчез, затерялся среди сотен тысяч жителей большого приморского города.

Приближался Новый год. В школе выставляли отметки за четверть. Янка изо всех сил старался исправить тройку. Ему это удалось, но какой ценой! Пришлось на время выкинуть из головы Симгая вместе с его тайной.

Генка, хотя и был скован «домашними обстоятельствами», один раз все-таки съездил за город. Подошел к воротам дома пятнадцать, заглянул во двор. В окнах Симгаевской хибарки горел свет. Значит, все в порядке. Никуда не уехал!

Случилось так, что первым после этого довольно длительного перерыва повстречал Симгая Сергей Петрович.

Старая часть Риги одной стороной выходила к каналу, служившему в давнишние времена целям обороны, другой же стороной была обращена к Даугаве. Когда гитлеровцы отступали из Риги, они задержались за рекой и артиллерийским огнем разрушили много зданий в Старом городе. И теперь еще здесь попадались большие пустыри и участки, обнесенные высокими заборами. За ними шло строительство новых домов.

Сергей Петрович по делам службы ездил на заречную сторону. День был теплый и солнечный. Даже странный для декабря. Сергей Петрович обратно решил идти пешком. Перешел через мост, миновал полосу заборов, пересек квадратный пустырь и вышел на маленькую улочку. Здесь на углу находился комиссионный магазин, который нравился Сергею Петровичу больше всех остальных комиссионных магазинов города. Молодой историк дал ему диккенсовское название «Лавка древностей». И действительно, в этой лавке продавалось много интересных старинных вещей: севрские фарфоровые статуэтки, изящные гобелены с пастушками, играющими на свирелях, массивные кабинетные подсвечники, на которых еще остался давнишний стеарин, оленьи головы с ветвистыми рогами…

Основными поставщицами этих предметов были смешные сморщенные старушки, носившие одежду давно забытых фасонов. Они тихо двигались по магазину, шелестя длинными юбками, и беззвучно шевелили губами. Посетительницы с оглядкой вытаскивали из-под стареньких салопов диковинные безделушки и робко ставили их на прилавок. А потом безделушки месяцами пылились в тусклой магазинной витрине. Их никто не брал.

И вот у дверей этой «Лавки древностей» Сергей Петрович увидел Симгая.

На нем было все то же потрепанное пальтишко, перешитое из немецкой шинели, все те же ужасные башмаки, но зато на голове красовалась малиновая поношенная фуражка с медной надписью «Экспресс». Пышноусый Симгай стоял у края тротуара, прислонившись к двухколесной вместительной тележке с бортиками.

– А-а, здравствуйте, товарищ Сирмгайле! – обрадованно сказал Сергей Петрович. Он и в самом деле обрадовался, что Симгай наконец нашелся.

– Здравствуйте, Сергей Петрович, – почтительно приподняв фуражку, ответил Симгай.

– Устроились в артель? – кивком показывая на тележку, спросил ученый.

– Да. Видите, даже стоянку свою имею. Возле «комиссионки».

– Ну и как?

– На жизнь хватает. А мне много и не надо. Только бы выпить и закусить! – Симгай хрипло захохотал и подмигнул.

Сергей Петрович почувствовал себя неловко и улыбнулся. «Такое глупое лицо у такого хитрого человека!» – подумал он.

Через несколько минут, уже в музее, он опять вспомнил об этой встрече. Перед глазами продолжало маячить лицо Симгая, опухшее, глуповатое, без малейшего намека на то, что принято называть интеллектом.

«А что если, несмотря на множество кажущихся вполне обоснованными подозрений, мы все-таки ошиблись? Что если мы гоняемся за Симгаем зря? Коли у него шрам на верхней губе, он может носить фальшивые усы, чтобы скрыть свой физический недостаток. Уход с работы сразу после того, как наконечник нашелся, может быть тоже совершенно случайным совпадением.

В мировой следственной практике известно немало случаев, когда пятно подозрения падало на невинного человека только из-за нелепого стечения обстоятельств, а виновный находился в тени, ибо против него не было никаких улик… Может быть, мы и здесь имеем дело с подобным случаем? Ведь даже простым глазом видно, что Симгай – грубый, невежественный человек, единственное развлечение которого – рюмка…

М-да… А если он невежественный, то как же Шекспир? Кто декламировал Шекспира? Нет, Симгая надо держать под наблюдением, если это удастся… Но в то же время не лишне проверить – нет ли тут кого-либо другого?»

В тот же день Сергей Петрович рассказал Генке и Янке о встрече с Симгаем.

– Надо уточнить, не наврал ли он насчет стоянки, – тут же предложил Генка.

– Очень просто, мог и наврать, – согласился Янка.

– Ну, а что, если даже не наврал? – спросил Сергей Петрович. – Нам-то разве легче? Все равно мы ничего не знаем.

– А я сегодня все утро об одной штуке думал, – робко заикнулся Янка.

– Ну и каковы результаты? – не совсем доверяя мыслительным способностям друга, спросил Генка.

– Ведь копье состоит не из одного только наконечника. У него еще и посередке есть такая штука…

– Чашка, – поправил Генка.

– Вот именно, чашка… А вдруг и на ней что-нибудь написано?

– Эх ты, мыслитель! – усмехнулся Генка. – Тогда бы эту чашку тоже украли, а то ее никто не трогал.

– Нет, Генка, ты не прав, – вмешался Сергей Петрович. – Во-первых, чашку с древка снять очень трудно, а целиком копье не утащишь – это тебе не наконечник, который сунул за пазуху и пошел. А во-вторых, в поисках истины мы не должны пренебрегать ни единой, даже самой маленькой возможностью найти эту истину… Пошли в зал.

– Ну разве что только ради поисков истины, – неохотно согласился Генка. В душе он завидовал Янке, что тот первый догадался насчет чашки.

Шагая по гулким музейным залам, Генка продолжал брюзжать:

– А если даже и написано, все равно никто не смог бы прочесть, – тут все время люди ходят, и Янкина мать на страже стоит.

– Помолчи, идти осталось совсем немного… Сейчас проверим, – сказал Сергей Петрович. Они приблизились к нише, которая за эти дни уже всем успела порядком надоесть. Конечно, Янка подлетел первым, зыркнул быстрым глазом на чашку и радостно завопил:

– Ура! Тут что-то написано!

На вороненой стальной чашке, предохраняющей во время боя руку рыцаря от встречного удара, был нанесен такой же золотой инкрустированный узор, что и на наконечнике. Над узором была выбита надпись. Сергей Петрович солидно кашлянул, поправил очки, наклонился к копью, но через минуту выпрямился.

– Ничего таинственного. Самая обыкновенная фраза по-латыни. Такие надписи на рыцарских доспехах не редкость.

– А что же все-таки там написано? – полюбопытствовал Янка, не сдаваясь.

– Здесь написано: «Петр-ключарь поможет мне в бою».

– Ключарь? – не понял Янка.

– Ключарь – это у кого ключи хранятся… Вроде кладовщика, – начал было объяснять Генка, но сразу запнулся. – Только не знаю, как он поможет в бою? Ключами, что ли, начнет драться?

– Петр-ключарь – это святой, у которого, по преданию, находятся ключи от рая, – улыбнувшись замешательству Генки, пояснил Сергей Петрович. – Владелец копья вверил свою судьбу ему… Нет, эта надпись ничего нам не даст.

Но ученый Генка устремил глаза в потолок, отыскивая там ответ на какую-то свою мысль. Потом тупо посмотрел на Сергея Петровича, прерывисто дыша, – он всегда прерывисто дышал, когда волновался.

– Вы сказали, святой Петр?

– Да.

– А где вы встретили Симгая?

– На Амбарной улице, возле комиссионного.

– Но ведь там… совсем рядом, – собор святого Петра!..

– Ты хочешь сказать… – начал догадываться Сергей Петрович.

– Я хочу сказать, что этот самый магистр скорей всего похоронен возле храма святого Петра!

– Идея! – воскликнул Сергей Петрович. – Величайшие умы человечества сильны прежде всего тем, что они выдвигали смелые предположения. И ты, Генка…

– Почему он? – обиделся Янка. – Кто сообразил насчет чашки? Это я – величайший ум человечества!

– Не будем спорить, – примирительно сказал Генка.

– Правильно, – одобрил Сергей Петрович. – Наша задача – проверить новое предположение… Кроме того… кроме того… постойте, но ведь это же совершеннейшая нелепость – устраивать в таком месте свою стоянку.

– Какую стоянку? О чем это вы? – немедленно заинтересовались друзья.

– Дело в том, что, как мне сказал Симгай, ом имеет постоянную стоянку возле комиссионного магазина. А в этом комиссионном магазине…

– Ну что?.. Говорите скорей! – взмолился Генка, который уже дрожал от нетерпения.

– … в этом комиссионном магазине совсем не продают крупных вещей, таких, чтобы их везти домой на тележке… Это – магазин антикварных мелочей.

– Значит, Симгай там стоит потому, что хочет быть поближе к собору, – заключил Янка со всей определенностью, на которую был способен.

Шаткое Генкино предположение обрело каркас. Генка не поверил в такое счастье.

– Не может быть!.. Вы не ошибаетесь? – радостно пролепетал он.

– Нет. Я знаю совершенно точно. Это моя любимая «Лавка древностей».