Текст книги "Течению наперекор"

Автор книги: Лев Остерман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 41 страниц)

19 октября 202 года близ селения Зама происходит знаменитое сражение между двумя великими полководцами. Впервые военное счастье изменяет Ганнибалу. Его армия терпит сокрушительное поражение. Ветераны сопротивлялись упорно, но были истреблены полностью. Карфаген запросил мира. Были выработаны его условия – не слишком тяжелые для побежденных. Карфаген обязан был выдать свой военный флот, слонов, сто человек заложников и уплатить контрибуцию в десять тысяч талантов с рассрочкой на 50 лет.

Теодор Моммзен в своей «Истории Рима» так оценивает эти условия: «...политическая мудрость двух великих противников сказалась как в готовности Ганнибала преклониться перед необходимостью, так и в мудром отказе Сципиона от чрезмерных и постыдных выгод, которые он мог извлечь из победы. Разве этот великодушный и дальновидный человек не должен был сам себе задать вопрос: какая польза была бы для его отечества, если бы после совершенного уничтожения политического могущества Карфагена было разрушено это старинное средоточие торговли и земледелия и кощунственно ниспровергнут один из главных столпов тогдашней цивилизации?»

Римляне освободились наконец от 16-летнего страха, который не оставлял их все время, что Ганнибал находился в Италии. Легко понять восторг, который единодушно выражало население Рима, встречая Сципиона в великолепном триумфе, отмечавшем окончательную победу над Карфагеном. К имени Публия Корнелия Сципиона было добавлено почетное наименование Африканский...

Я намерен здесь же продолжить до конца биографию Сципиона Африканского, поскольку ее конец будет для нас особенно интересен в плане понимания истинно римского характера. Для этого придется сделать прыжок во времени длительностью еще в 12 лет.

Во II веке до н. э. начинается экспансия Рима на Восток. Вначале как будто с самой благой целью. Македонский царь Филипп V и сирийский Антиох III в связи со смертью египетского царя Птоломея Филопатора сговариваются поделить между собой сам Египет, его владения на малоазиатском побережье и островах Эгейского моря, а также Грецию. Афиняне обращаются к римлянам за защитой. Рим всегда считал Афины своей как бы прародиной. Он объявляет войну Македонии. Пока длится эта война, Антиох в 196 году переправляется с войском через Геллеспонт (Дарданеллы) и захватывает один за другим города Фракии (нынешняя Болгария), а затем в 192 году вторгается в Грецию. Годом позже римский консул Глабрион изгоняет сирийцев из Греции и Фракии. Македонская война заканчивается победой римлян. Теперь они намереваются наказать и Антиоха. В 190 году сенат поручает сделать это новоизбранному консулу Луцию Корнелию Сципиону, родному брату Сципиона Африканского. Тот, находившийся некоторое время не у дел, решает выступить в поход вместе с братом в скромном качестве его легата, то есть помощника. Братья с войском проходят через Македонию, благополучно переплывают Геллеспонт и направляются к Сардам – столице Антиоха. Сирийский царь готов без боя отдать римлянам все захваченное им в Европе и любые греческие города на малоазиатском побережье. Луций требует уступить всю Малую Азию и полностью возместить все военные издержки римлян...

Главная надежда царского посольства не в уступках. Антиох понимает, что хотя номинально римским войском командует Луций Сципион, решающее слово принадлежит Публию. И надо же! – счастливый случай. Сын победителя Ганнибала попадает в плен к сирийцам. Посол уполномочен приватно сообщить Публию Сципиону, что царь намерен возвратить ему сына и с ним прислать щедрые дары. Но надеется, что великий римлянин «с пониманием», как мы бы сказали ныне, отнесется к его мирным предложениям. Тит Ливий приводит следующий ответ Публия:

«...Из щедро предложенных мне царских даров приму самый лучший – сына. Царь почувствует ту признательность, которую я испытываю за великий дар, поднесенный мне, но только если он согласен принять частную благодарность за частное благодеяние. Но как государственный муж я ничего от него не приму и не дам ничего. Все, что я мог бы ему сейчас подарить, это добрый совет, ступай и передай ему мои слова: пусть он откажется от войны и соглашается на любые условия мира».

Уязвленный высокомерием римлян, Антиох решает дать им генеральное сражение. К тому же стало известно, что Публий Сципион заболел и не может следовать за войском. Царь все же счел нелишним заручиться благодарностью Публия и отослал к нему сына. На что – по свидетельству Ливия – тот ответил:

«Передайте царю, что я благодарю его, но отплатить пока могу только советом: пусть не выводит войско для битвы, пока не услышит, что я возвратился в лагерь».

По-видимому, он надеется убедить Антиоха согласиться на предложенные римлянами условия мира и тем избежать разгрома его войска. Царь не последовал этому совету. Сражение состоялось. Оно было тяжелым, шло с переменным успехом, но римская подготовка, организация и дисциплина в конце концов решили его исход. Армия царя потерпела сокрушительное поражение. Условия мира, предложенные римлянами, были приняты. Рим прочно укрепился в Азии. Новый командующий принял от Луция остававшееся там войско. Братья Сципионы возвратились на родину.

Во все времена существовали мерзавцы, добивавшиеся популярности тем, что обливали грязью имена, а иной раз даже «обличавшие» преступления людей, ни в чем не повинных, но знаменитых и уже пожилых, сошедших с авансцены общественной жизни. В 187 году, когда Сципиону Африканскому было уже 48 лет (в античные времена это возраст пожилого человека), два народных трибуна привлекают его к суду, обвиняя во взяточничестве, а также в неуважении к званию консула и всего римского государства. Первое обвинение базировалось на том, что царь Антиох вернул ему сына без выкупа. Второе – на том, что для своего брата, консула, он был не легатом, а диктатором, единолично решавшим все вопросы. А жителей Азии старался убедить в том, что ему принадлежит вся власть в Римском государстве.

Одни римляне негодовали и возмущались самим фактом привлечения к суду спасителя Рима. Но другие говорили, что возможность судить даже самых могущественных, как ничто другое, содействует свободе и равенству граждан. В первый день суда огромная толпа провожала Публия на форум. Тит Ливий описывает то, что произошло потом:

«Речи продлились до ночи, и день суда был отложен. Когда он настал, трибуны с рассветом расселись на рострах. Обвиняемый, вызванный в суд, с большой толпой друзей и клиентов прошел посередине собрания и подошел к рострам. В наступившей тишине он сказал: «Народные трибуны и вы, квириты! Нынче годовщина того дня, когда я счастливо и благополучно в открытом бою сразился в Африке с Ганнибалом и карфагенянами. А потому было бы справедливо оставить на сегодня все тяжбы и ссоры. Я отсюда сейчас же иду на Капитолий поклониться Юпитеру Всеблагому и Величайшему, Юноне, Минерве и прочим богам. И возблагодарю их за то, что они мне в тот день и многократно в других случаях давали разум и силы достойно служить государству.

И вы, квириты, те, кому это не в тягость, пойдите со мной и молите богов, чтобы и впредь были у вас вожди, подобные мне...

От ростров он отправился на Капитолий. Вслед за Сципионом отвернулось от обвинителей и пошло за ним все собрание, так что наконец даже писцы и посыльные оставили трибунов. Сципион, сопровождаемый римским народом, обошел все храмы не только на Капитолии, но и по всему Городу.

Великолепный тот день воссиял для Сципиона последним. Предвидя в будущем силу зависти и борьбу с трибунами, он, когда суд был надолго отсрочен, удалился в свое литернеское имение с твердым намерением в суд не являться. Слишком гордый – и от природы, и от привычки к большим успехам – он знал, что не сможет мириться с положением подсудимого и смиренно выслушивать судей...»

В Риме он больше не появлялся и через четыре года умер, одинокий в своем очень скромном имении. Вот что написал по этому поводу своему другу Сенека более чем через двести лет после изложенных выше событий:

«Сенека приветствует Луцилия!

Я пишу тебе из усадьбы Сципиона Африканского, почтив его маны и алтарь, который, сдается мне, и есть могила великого человека. Я убеждаю себя, что душа его вернулась на небо, откуда снизошла, и не за то, что он предводительствовал многолюдным войском, а за его необычайную скромность и верность долгу, которые, я считаю, больше заслуживали восхищения в те дни, когда он покинул родину, нежели когда защищал ее. Или Сципион, или свобода должны были уйти из Рима. И он сказал: «Я ничего не хочу менять ни в законах, ни в установлениях; пусть все граждане будут равноправны. Пользуйся моим благодеянием без меня, родина! Если я стал больше, чем тебе полезно, я ухожу!»

Как мне не восхищаться этим величием души, с которым он удалился в добровольное изгнание, избавив отчизну от бремени? Ведь дело дошло до того, что либо Сципион ущемил бы свободу, либо свобода – волю Сципиона. И то, и другое было бы нечестием – и он уступил место законам, а сам уединился в Литерне...»

***

Какие еще здесь уместны комментарии? Человек такого достоинства, мужества, такой преданности Риму (который он не представлял себе иначе как Сенатской Республикой) и такого уважения к законам, бесспорно, должен был служить объектом восхищения и подражания для бесчисленных поколений римлян...

Следующий персонаж моей иллюстративной выборки, конечно же, Гай Юлий Цезарь. Он из старинного патрицианского рода Юлиев. Родился в 101 году. Отец умер, когда Гаю было 16 лет. Сестра отца была замужем за знаменитым полководцем Гаем Марием, выходцем из батраков. Яростным противником Мария был другой великий полководец и диктатор 82 года Сулла. Жесточайшими преследованиями он уничтожил почти всех сторонников Мария. Затем обновил и пополнил сенат своими клевретами. Вернул ему все отнятые ранее привилегии и власть в Риме. После чего добровольно сложил с себя пожизненные диктаторские полномочия и вскоре умер.

Здесь он упоминается только для того, чтобы пояснить, почему для Юлия Цезаря были закрыты все «нормальные» пути гражданской и военной карьеры. Родственник Мария не мог рассчитывать на необходимую поддержку со стороны укомплектованного Суллой сената. Его честолюбие могло опереться только на завоевание благосклонности Народного собрания. Цезарь был хорошо образованным молодым человеком. В 25 лет он на три года уезжает на остров Родос. Берет уроки ораторского искусства, с глубоким интересом изучает историю Греции. Особенно восхищается Периклом. Тем не менее он достаточно трезв и практичен. Понимает, что любовь римской толпы надо завоевывать подарками, пышными зрелищами и раздачей денег. А денег-то как раз и нет. В 17 лет он женился на дочери Цинны, еще одного кровного врага Суллы. После прихода к власти диктатор приказал юному Цезарю развестись, но тот не подчинился и был за это лишен отцовского наследства. Тем не менее без всякой рекомендации сената или кого-нибудь из прославленных римлян, никому не известного молодого человека Народное собрание в 68 году избирает квестором. Секрет этого успеха нетрудно понять. На практически неимущем Цезаре висит колоссальный долг в 8 миллионов денариев. Деньги потрачены на ремонт Аппиевой дороги, смотрителем которой он был назначен (каждый римлянин по многу раз проходит по этой дороге), но в большей своей части – на подкуп, угощения и развлечения римского плебса. Тайна долга в Риме соблюдается строго. Юлий беспрепятственно уезжает в Испанию в качестве квестора при ее наместнике...

Здесь я должен прервать едва начатое повествование о Цезаре, чтобы откровенно сообщить читателю о некотором «вольном» приеме, который был мною использовали при написании второй половины книги. Он заключается в эпизодическом предложении наряду с документированными материалами некоторых фантазий или, говоря деликатным научным языком, «реконструкций» размышлений, диалогов исторических персонажей, даже небольших сцен с их участием. В конце концов, древние историки тоже не располагали стенограммами речей своих героев, а следовательно, их «реконструировали». Я старался, чтобы мои реконструкции (или, если угодно, фантазии) были всегда основаны либо на документах, либо на каких-нибудь косвенных свидетельствах древних авторов, либо на знании последующих фактов биографий действующих лиц.

Документальные основания для реконструкции нижеследующих размышлений Юлия Цезаря довольно скудны. У Светония есть упоминание о не дошедшем до нас письме Цицерона к некоему Аксию, где он замечает, что Цезарь помышлял о царской власти в ту пору, когда был еще только эдилом (а на эту должность он будет выбран через год после возвращения из Испании). Есть еще в основном совпадающие свидетельства Плутарха и Светония о том, как однажды в Испании Цезарь, вспомнив об Александре Македонском, с грустью говорил друзьям, что в его возрасте Александр уже покорил весь мир, а он, Цезарь, до сих пор еще не совершил ничего замечательного.

Зато мне хорошо известны как из сочинений древних историков, так и из сохранившихся записок самого Цезаря факты его последующей жизни. Поэтому я решаюсь переписать сюда представленную в книге на суд читателя реконструкцию мыслей Цезаря, стоящих за вырвавшимся у него горьким замечанием.

На пути в Испанию Цезарь непременно проплывал мимо крепости Новый Карфаген. Он, конечно же, подумал, что именно здесь начиналась блистательная военная биография одного из самых великих полководцев прошлого века, Публия Корнелия Сципиона Африканского...

Когда Публий вел своих солдат через обмелевшую лагуну на штурм городской стены, ему было всего двадцать шесть лет. Горько думать, что ему, Цезарю, уже тридцать три, а за его плечами нет ничего, если не считать пустякового венка под Метиленой. Когда Сципиону было тридцать три... Юпитер Великий и Всеблагой! Это же в 202 году. Он уже разбил Ганнибала в битве при Заме! Консул римского народа, Сципион был уже удостоен величайшего триумфа. А он, Цезарь, всего лишь квестор в покорной римской провинции... У Сципиона впереди еще победа над Антиохом... Потом этот постыдный суд... Как он ответил тем жалким трибунам! Их имена справедливо забыты. Впрочем, они были лишь орудиями в руках сената, который боялся Сципиона. Великий Сципион!.. Затем он навсегда покинул Рим. Не готов был подчиняться власти сената, но и не захотел властвовать сам. А ведь мог бы! Воины были преданы ему безоглядно. А народ – боготворил! Как они все пошли за ним на Капитолий, покинув жалкое судилище! С дозволения великих богов Сципион мог бы стать новым царем в Риме... Но для него Республика была неприкосновенна! Он сказал тогда: «Если я стал больше, чем тебе полезно, родина, я ухожу». Замечательные слова! Поступил бы я так же на его месте? Не знаю. А сейчас? Ушел бы Сципион из Рима сейчас? Нет, наверное, нет!.. Тогда была великая Республика, великий сенат. На его скамьях в те времена сидели: Фабий Максим. Тит Фламинин, Марк Катон, Эмилиий Павел, потом Сципион Эмилиан, Лелий и другие им подобные мужи. Затем Сулла и дядя Марий. Но с них начались междоусобицы. Республика стала больна, а теперь и вовсе умирает. Не Сулла ее погубил, а сенат. Его падение началось еще со времени войны с Югуртой. Сейчас не любят вспоминать те скандальные разоблачения подкупа сенаторов, бездействия и измены полководцев. Покойная тетя рассказывала об этом позоре. Не любят вспоминать, потому что нынешние сенаторы такие же бездельники и взяточники. Думают только о наживе, о выгодном наместничестве, о своих дворцах и виллах. А народные трибуны беспомощны или продажны. Народные собрания в Риме, после того как государство так разрослось, бессмыслица. Большая часть сходящегося на них народа – это римская чернь, толпа, которую может увлечь на что угодно каждый ловкий демагог. Разве могут они решать судьбу Рима и множества народов, зависящих теперь от него? Нет! Плебс не способен, а сенат не желает спасти Республику. Она обречена! И Сципион сегодня не ушел бы. Он бы взял власть в свои сильные и чистые руки. Важна ведь не оболочка республики, не учреждения – важна ее суть. Верность традициям, честь и достоинство римлян, их могущество, их преданность Риму – все это утрачено и почти забыто. Но при твердом и достойном правлении может воспрянуть вновь.

Такое правление, конечно, не должно быть советом или собранием. В огромном государстве, в сегодняшнем опасном положении на его границах, ни самый лучший сенат, ни самое превосходное Народное собрание не могут быстро принимать решения, которых требует новое время. Любое собрание, когда дело доходит до принятия важных государственных решений, либо увязает в спорах, либо оказывается во власти страстей и общего ослепления. И нельзя голосованием решать вопросы, требующие подлинного знания дела. А ежегодная смена консулов? Какая нелепица – каждый год заново учиться руководить государством! Ведь учиться можно только на практике, решая каждодневные проблемы. И не год, не два, а много лет. Значит, нужен один достойный правитель! Его достоинство, умение и право управлять пусть будут хоть ежегодно подтверждаться решением народа, которому он отчитается в своих действиях. В этом отношении закон пусть будет непреложен и строг. Но пока доверие не утрачено, менять правителя не следует. Сенат? А что сенат? Пусть советует правителю, как это было при царях. Пусть следит за сохранением традиций, пресекает пороки и злоупотребления магистратов. Пусть будет высшим судом чести подобно афинскому ареопагу. Да, вот в Афинах Перикл был именно таким, неизменно пользовавшимся доверием народа правителем! Целых пятнадцать лет, до самой своей смерти. И разве личный пример правителя, который у всех на виду, не наилучшее средство воспитания граждан? Пока Перикл был жив, афиняне были достойны Перикла. Конечно, то была крошечная республика. Так что из этого? Для огромного государства единовластие еще более необходимо – важнее знания и опыт, сложнее задачи, быстрее их надо решать, энергично, без споров и колебаний действовать. А достоинство и весь нравственный облик правителя пусть будут примером для подражания его помощникам и наместникам во всех отдаленных уголках государства. Личное достоинство и честь должны быть отличительными чертами большинства граждан государства. Тогда честь и достоинство правителя станут обязательными условиями подтверждения народом его полномочий. Или выбора нового на его место. Нет, сейчас Сципион не ушел бы! И он, Цезарь, если бы у него было такое войско и его так же обожал народ, он не ушел бы, а взял власть и возродил величие Рима. Я знаю, что сумел бы это сделать! Да, а пока... пока я всего лишь квестор в покоренной Испании. И хотя народ в Риме ко мне расположен, силы у меня нет никакой – одни долги...»

Однако Юлий Цезарь не принадлежал к породе людей, которых сожаления о неудачно складывающейся жизни заставляют опустить руки. Наоборот! Он возвращается из Испании, полный решимости продолжить рискованную игру. Выдвигает свою кандидатуру на следующую государственную должность. Благодаря проявленной ранее щедрости и обходительности его избирают эдилом на 65 год. Это уже авантюра! Согласно традиции, в обязанность эдилов, помимо заботы о порядке и городском хозяйстве, входит организация угощений и праздников для народа. Причем исключительно за свой счет. Успех этих празднеств определяет популярность устроителя и его шансы на дальнейшее продвижение по ступеням государственной службы. Состязаясь со своими предшественниками, эдилы от года к году увеличивают пышность зрелищ и угощений, а значит, и свои расходы. Цезарь понимает, что без блестящего эдилата не быть ему претором. А денег нет! Восемь миллионов долга! Пока что эта общая сумма известна только ему. Но если она заметно возрастет, кто-нибудь из старых кредиторов потребует возврата долга. За ним последуют и остальные – дело кончится судом. Однако другого пути нет. Надо занимать еще денег, занимать много! Чтобы благодаря неслыханному размаху игр, представлений и обедов для народа как можно скорее пройти в преторы и, опередив кредиторов, получить в управление доходную провинцию. Это позволит расплатиться с наиболее нетерпеливыми и двинуться дальше – к консульству. Слава богам, чем выше положение, тем лучше кредит! Тот, кто, рискуя, остановится на полпути – проиграет. Цезарь умеет рисковать!

Отмечая двадцатилетие со дня смерти своего отца, он выводит на арену цирка триста двадцать пар гладиаторов, все убранство которых – латы, щиты и даже оружие – изготовлено из серебра. Такое еще не приходило в голову никому. Зато и народ, по свидетельству Плутарха, «...стал настолько расположен к нему, что каждый выискивал новые должности и почести, которыми можно было вознаградить Цезаря».

В 63 году умер Верховный понтифик (жрец) Метелл. В борьбу за избрание на этот почетный и влиятельный пост вступили два известных сенатора. Цезарь имеет дерзость в Народном собрании выставить свою кандидатуру и получает значительное большинство голосов. Это, естественно, повлияло на настроение кредиторов. Тем не менее надо спешить: сумма долга выросла до чудовищной величины в двадцать пять миллионов денариев. Сразу после избрания Верховным понтификом Цезарь выдвигает свою кандидатуру в преторы на 62 год. Успешно проходит и на эту должность. По окончании претуры получает назначение в хорошо знакомую и расположенную к нему Испанию. Отбытие туда едва не сорвалось. Некоторые из кредиторов потребовали возврата ссуды. Спасла дружба Цезаря с Крассом. Самый богатый человек в Риме предоставил наиболее агрессивным заимодавцам гарантию в общей сложности на пять миллионов денариев. Тучи, собравшиеся над головой Цезаря, рассеялись...

В конце того же 62 года в Рим с Востока возвращается с войском человек, который мог бы немедленно осуществить то, о чем Цезарь только мечтает, взять безраздельную власть в Риме. Это Помпей Великий (так его назвал еще Сулла). Он на пять лет старше Цезаря, но уже прославленный полководец, удостоенный триумфа. Недавно он по поручению сената очистил море от пиратов, а затем наголову разбил войско грозного понтийского царя Митридата. Преследуя его, дошел до столицы Армении Артаксаты. Царь Тигран вышел ему навстречу и сдался на милость Помпея. Преследуя дальше Митридата, тот прошел страну альбанцев (нынешний Азербайджан), прошел страну иберов (Грузия), подавив их сопротивление, вышел на восточный берег Понта, в Колхиду. Митридат бежал в Приазовье. Туда Помпей уже не пошел, но завершил начатое Лукуллом покорение территории нынешней Турции, образовав две новые провинции Рима – Вифинию и Понт. Потом спустился в Сирию. Оставался там в течение года. Основал сорок городов – центров эллинской цивилизации. Дошел до независимой в то время Иудеи. Силой решил спор между двумя ее кандидатами в первосвященники в пользу одного из них – Гиркана. Назначил его этнархом – правителем, но не царем. А саму Иудею объявил частью римской провинции Сирия. Улаживая споры между городами Азии, завоевал там славу человека справедливого и милосердного.

Популярность Помпея в римском народе – легендарная! Закаленное в трудных кавказских походах (и отменно за них вознагражденное) войско предано ему беззаветно. Только чеканной монеты, серебряных и золотых сосудов он везет с собой на 120 миллионов денариев.

Но Помпею и в голову не приходит посягнуть на власть в государстве. Для этого у него не хватает фантазии. Его мировоззрение традиционно, а законопослушание привычно с ранних лет. Он честолюбив и даже очень... но в рамках римской республиканской традиции. Сейчас он мог бы, как некогда Сулла, двинуть свои войска с юга Италии на Рим. Кое-кто в сенате этого серьезно опасается. Но опасения эти напрасны. Сразу после высадки в Брундизии Помпей благодарит воинов за верную службу и приказывает им разойтись по домам до того момента, когда он призовет их в Рим для участия в триумфе. В своей речи он, конечно же, обещает добиться у сената наделения своих ветеранов землей.

«После того как войско таким образом разошлось и все узнали об этом, – пишет с почтительным изумлением Плутарх, – случилось нечто совершенно неожиданное. Жители городов видели, как Помпей Великий без оружия, в сопровождении небольшой свиты возвращается, как будто из обычного путешествия. И вот из любви к нему они толпами устремлялись навстречу и провожали его до самого Рима, так что он шел во главе большей силы, чем та, которую он только что распустил. Если бы он задумал совершить государственный переворот, для этого ему вовсе не нужно было войско».

Но подобного замысла у Помпея нет, и провожающие мирно возвращаются в свои города и селения. Сенат же, напуганный его успехами, принимает Помпея весьма холодно. Триумф его откладывается на целый год, а ходатайство о наделении землей ветеранов не получает поддержки. Свободных земель в Италии почти нет. Помпей предлагает покупать земли для ветеранов в течение ближайших пяти лет за счет доходов от завоеванных им провинций. Но лидеры «демократов» из верхушки сословия всадников торопятся откупить у государства сбор контрибуций и налогов, которыми обложены азиатские провинции. Положение Помпея становится все более шатким. Сенат его явно игнорирует.

В то же самое время становится затруднительным и положение Красса. Поспешив противостоять попытке обратить доходы из Азии на покупку земель для ветеранов, всадники согласились на слишком высокую цену откупа налогов из новообретенных провинций. Это делает сомнительной прибыльность заключенной сделки. Их лидер Красс должен поставить в сенате вопрос о пересмотре условий откупа. Но понимает, что шансы на успех у него ничтожны. В таком безрезультатном противостоянии Помпея и Красса сенату проходит еще полгода.

И вот в июне 60 года из Испании возвращается Цезарь. Он разбогател, хотя никто его не может упрекнуть во взяточничестве или вымогательстве. То ли он завладел богатыми трофеями при покорении двух испанских племен, остававшихся свободными; то ли состоятельные испанцы, оценив его таланты, «спонсируют», как бы сказали нынче, его будущую карьеру. Так или иначе, но он расплатился с большей частью своих кредиторов и может направить свои усилия к заветной цели – стать консулом.

Оценив ситуацию, Цезарь начинает крупную интригу с участием двух обиженных сенатом, но потенциально могущественных людей – Помпея и Красса. Им он предлагает поддержать его избрание в консулы на 59 год, благо, многие ветераны Помпея после триумфа еще остаются в городе, а необходимые для избирательной кампании деньги может предложить Красс. За это он обещает им, отодвинув сенат, добиться у Народного собрания удовлетворения их запросов. Все так и происходит. Цезарь избран консулом. Вносит соответствующие предложения в сенат. Получив отказ, выходит на форум к народу. Стоя рядом с Помпеем и Крассом, просит помочь против тех, кто препятствует принятию справедливых законов. Созванное им Народное собрание принимает решение о предоставлении ветеранам земли из Кампанского поля, незаконно захваченного сенаторами и их близкими, а для всадников снижает цену откупа на треть. Позднее Народное собрание, опять-таки при поддержке Красса и Помпея, назначает Цезаря (после окончания срока консульства) наместником Рима в Цизальпинскую Галлию и Иллирию сроком на пять лет. С правом набора трех легионов. Сенаторы, в надежде погубить Цезаря, добавляют к наместничеству еще и Нарбоннскую Галлию, где очень неспокойно. И еще один легион. Но это как раз то, что нужно Цезарю. Он наберет за свой счет еще легионы и распространит военные действия на всю Галлию. Сплотит в сражениях мощное войско и завоюет его преданность. Богатые трофеи обеспечат его средствами, необходимыми как для восстановления симпатий народа, так и для подкупа обнищавших аристократов и всадников. После этого он сможет начать атаку на сенат. В апреле 58 года Цезарь отбывает в Галлию. Перед отъездом он предусмотрительно женит Помпея на своей дочери Юлии, а сам женится на Кальпурнии – дочери консула 58 года Луция Кальпурния Пизона.

Здесь нет места для того, чтобы описывать военные успехи Цезаря в Галлии. Там он заслуженно приобретает славу великого полководца. Однако война в Галлии затягивается – главным образом потому, что Цезарь все расширяет сферу своей агрессии. Зиму он, как правило, проводит в Цизальпинской Галлии, то есть на севере Италии. Внимательно следит с помощью своих агентов за тем, что происходит в Риме. Замечает, в частности, некоторое сближение Помпея с сенатом. В голодный год тому даны чрезвычайные полномочия по добыванию хлеба в провинциях и союзных государствах.

Ввиду этого в апреле 56 года Цезарь организует встречу всех трех участников «первого триумвирата» в городе Лука – там же, в Цизальпинской Галлии. Его интрига продолжается, так сказать, в обращенном виде. Цезарь обещает прислать своих солдат в отпуск во время Народного собрания по выбору консулов на 55 год и обеспечить таким образом избрание Помпея и Красса. С тем еще, чтобы им было сразу назначено наместничество, тоже на пять лет, Помпею – в Испанию, а Крассу – в Сирию. Они же, став консулами, должны добиться продления его, Цезаря, наместничества в Галлии еще на пять лет с правом содержания за счет казны десяти легионов. Кроме того, Цезарю должна быть предоставлена возможность заочно участвовать в выборах консула на 48 год. Соглашение состоялось. Его условия выполняются. Помпей и Красс избраны консулами. Наместничество Цезаря продлено. Галльская война продолжается. Цезарь одерживает одну победу за другой.

Это уже сильно не нравится Помпею. До недавних пор он считал Цезаря мальчишкой, а себя – лучшим, несравненным полководцем Рима. Теперь он, Помпей, не у дел, а его тесть присылает одну победную реляцию за другой. Самолюбие Помпея уязвлено. По окончании консульства Красс уезжает на Восток, начинает войну с парфянами и погибает. Помпей отсылает набранное им войско в Испанию, а сам задерживается в Риме. Во-первых, он не хочет расставаться с Юлией, которую горячо полюбил (взаимно), а во-вторых, не хочет упускать из виду Цезаря. На беду летом 54 года Юлия умирает родами вместе с ребенком. Ниточка, связывавшая Помпея с Цезарем, рвется.

Сенат тоже встревожен ходом войны в Галлии. Цезарь давно расширил без согласия на то сената сферу военных действий против варваров. Сенаторам вполне ясен его замысел. Они со страхом думают о его возвращении в Италию во главе могучей, преданной ему армии. Против Цезаря плетется заговор. Срок его продленного наместничества оканчивается 1 марта 49 года. Сенат намерен заставить Цезаря распустить войско и вернуться в Рим сразу после окончания срока. Тогда его можно будет отдать под суд за превышение полномочий в Галлии, прежде чем его снова выберут в консулы и он будет неприкосновенен.