Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 25"

Автор книги: Лев Толстой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 74 страниц)

В тех же целях смягчения тона зачеркнута фраза из гл. XIII:

Чиновники, землевладѣльцы, торговцы, заводчики, кабачники, деревенскіе ростовщики обираютъ у сельскихъ жителей ихъ богатства для того, чтобы пользоваться ими.

Вместо нее читаем:

Богатства сельскихъ производителей переходятъ въ руки торговцевъ, землевладѣльцевъ, чиновниковъ, фабрикантовъ, и люди, получившіе эти богатства, хотятъ пользоваться ими.

Зачеркнут далее в гл. XIII и следующий абзац:

И въ самомъ дѣлѣ, если вдуматься только въ цѣль жизни тѣхъ людей, которые приходятъ кормиться въ городъ, и въ тѣ условія, въ которыя они становятся въ городѣ, то удивляешься только тому, какъ среди нихъ есть еще люди, тяжелымъ трудомъ добывающіе себѣ хлѣбъ, какъ Петръ и Семенъ, съ которыми я пилилъ дрова на Сетуни, какъ тѣ сапожники, щеточники, токари, столяры, которыхъ я видѣлъ въ Ржановскомъ домѣ, которые такимъ тяжелымъ трудомъ добываютъ такъ мало и могли бы, точно такъ же какъ тѣ мужики, которые просили у меня денегъ на пилу, нищенствомъ, или какъ барышники, или какъ мужики, болѣе легкими способами добывать себѣ не меньше. Надо только вдуматься въ то, что происходить вокругъ этихъ людей, надо понять весь ужасъ для нихъ той безумной оргіи, которая не переставая происходить на ихъ глазахъ въ городахъ, какъ Москва или Петербургъ или Парижъ, чтобы удивляться ихъ добродѣтелямъ.

18. Корректура «Русской мысли» на 23 гранках, хранящаяся в ГТМ. Начало:«Вспоминаю всѣ сотни и тысячи людей городскихъ». Конец:«что я былъ удивленъ ея молодостью». Первые двенадцать гранок представляют собой новую корректуру текста, набранного на десяти последних гранках предыдущей корректуры. Так как текст этих десяти гранок (большая часть главы XIII, главы XIV, XV, начало XVI) подвергся особенно радикальным исправлениям и к нему добавлено много нового текста, то, прежде чем верстать, пришлось, очевидно, дать еще одну корректуру в гранках. Начиная с 13 гранки – набор недобранного текста рукописи, описанной под № 16. Однако гранки сохранились не все. Часть набранного текста на гранке 19 вырезана (см. ниже). Пронумерованы гранки неправильно. Главы XVIII и XX переставлены в обратном порядке по сравнению с тем, как они расположены были в рукописях, описанных под №№ 15 и 16. Как первые 12 гранок, так и остальные, заключают в себе очень много поправок рукой Толстого и перестановок абзацев внутри отдельных глав. Поправки в большинстве случаев сводятся к добавлению отдельных подробностей, часто занимающих несколько строк, к стилистическим исправлениям, к привнесению отмеченных уже при описании предыдущей корректуры отдельных деталей и штрихов, увеличивающих образные средства речи. Так, в двадцатой главе, описывающей встречу с проституткой, напечатанное в корректуре: «Она достала папироску» исправлено на: «Она достала согнутую папироску»; «слюнявыя губы» – на «слюнявыя, опущенныя въ углахъ губы»; «тѣло худое и слабое» – на «тѣло ширококостое и слабое»; «перхала всю ночь» – на «перхала всю ночь, какъ овца»; «Городовой пришелъ» – на «Городовой съ пистолетомъ пришелъ».

Из зачеркнутого отметим наиболее существенное.

В гл. XIII вычеркнуто следующее место:

бѣдные люди никогда не смотрятъ на это равнодушно: роскошь эта всегда представляется имъ чѣмъ то неестественнымъ, ужаснымъ, возмутительнымъ, и они никогда не перестанутъ осуждать и ненавидѣть ее. Они видятъ магазины, пассажи, Фульда, театръ, трактиры и знаютъ, что люди покупаютъ здѣсь, знаютъ, какъ швыряются здѣсь тѣ деньги, которыя добыть для нужды они едва могутъ, и не считаютъ это хорошимъ.

В гл. XVII зачеркнут включенный сюда ряд фраз, начиная со слов: «Но разъ я увидалъ то, что есть, я уже не могъ такъ прищурить глаза, чтобы перестать видѣть это», – до конца абзаца (см. описание рукописи № 15).

Как указано было выше, при описании рукописи № 16, в корректуре уничтожено несколько абзацев, которыми заканчиваются рукописи, описанные под №№ 15 и 16 (начиная со слов «Ты добрый человек...»): часть текста вырезана, другая часть, занимавшая, видимо, отдельную гранку, устранена путем исключения из корректуры этой гранки.

Перестановки абзацев сделаны в главах XIV и XVII.

С первых тридцати гранок корректуры, описанной под № 17, и с продолжения ее – корректуры, описанной под № 18, была сделана новая корректура, опять в гранках (59 гранок, хранящихся в ГТМ). Правка – типографского корректора, надписавшего на первой гранке: «Исправив, верстать и затем представить в редакцию сверстанные экземпляры в пяти экземплярах. А. П.» Гранки эти заключают в себе полностью текст двадцати глав, предназначавшийся для «Русской мысли». Выправлены исключительно типографские ошибки, вкравшиеся при наборе.

19. Две сверстанные корректуры «Русской мысли», хранящиеся в ГТМ и восходящие непосредственно к только что упомянутым 59 гранкам, одновременно оттиснутые, с пагинацией (от 201—282), разбитые на 20 глав. В одной корректуре не хватает страниц 249 и 250 и с 253 по 262, в другой пропуск со страницы 249 по 280.

Первый оттиск правлен почти исключительно рукой Толстого. В нем свыше тридцати вставок на полях, от одного слова до нескольких строк. Отметим из них лишь две, сделанные с чисто художественными намерениями: Фраза: «Городовой... съ какой то книжкой стоялъ въ сѣняхъ у окна и дожидался» исправлена так: «Городовой..., сидя въ сѣняхъ на подоконникѣ, глядѣлъ уныло въ какую то записную книжку». «Он дрожалъ» исправлено на «Он только жалобно улыбался и дрожалъ». В главе XIX зачеркнуты два и в главе XX три заключительных абзаца.

Во втором оттиске на первых двух печатных листах рукой, очевидно, типографского корректора воспроизведены все исправления, сделанные Толстым в первом оттиске. На третьем листе следов корректуры почти нет: всего три мелких поправки корректора и на последней странице этого листа поправки рукой Толстого, частью воспроизводящие точно поправки первого оттиска, частью вносящие новые. Далее – большой пропуск страниц. Сохранилась лишь последняя, на которой первые два из трех зачеркнутых абзацев восстановлены, но переставлены один на место другого. Последний – третий абзац – и здесь зачеркнут. При описании лица покойницы эпитет «важное» заменен другим – «удивленное». Вслед затем – следующее добавление рукой Толстого, тут же зачеркнутое, кроме двух последних предложений:

Мнѣ по крайней [мѣрѣ] казалось, что она удивлялась на то, что вотъ тѣ люди, которые только ругали и гоняли ее, пока она была жива, чувствовала и страдала, теперь собрали по двугривенному ей на гробъ и на саванъ и разыскали ея брата въ пальто съ барашковымъ воротникомъ, который, пока она жива, не приходилъ къ ней, и даже чужой дьячекъ пришелъ и читаетъ, и я, чужой господинъ, пришелъ и соболѣзнуетъ теперь надъ ея тѣломъ, не тогда, когда ей было нужно, а тогда, когда ей ничего не нужно. Выраженіе ея удивленія было то же самое, которое я видѣлъ на лицѣ 15-лѣтней проститутки, когда я спросилъ ее, есть ли у нея мать, то же, которое было на лицахъ, глядѣвшихъ черезъ перегородку, то же, которое было на лицахъ оборванцевъ изъ Ляпинскаго дома, когда имъ показалось, что я жалѣю ихъ.

И въ самомъ дѣлѣ, есть чему удивляться. Люди, считающіе себя образованными

20. Отпечатанные листы статьи для январского номера «Русской мысли» 1885 г., хранящиеся в ГТМ и восходящие ко второму оттиску описанной выше корректуры. Сохранились полностью (страницы 202—262) в составе пятнадцати глав. XV глава оканчивается словами: «Так что же делать? На этот вопрос, если кому-нибудь нужен еще ответ на него, я отвечу подробно, если Бог позволит, в следующем нумере». Вслед зa этим – имя и фамилия автора. Таким образом в январской книжке журнала предполагалось напечатать лишь первые пятнадцать глав статьи.

21. Автограф ГТМ на 9 листах в 4°, написан на двух согнутых пополам полулистах обыкновенной писчей бумаги и пяти четвертушках такой же бумаги, без нумерации. Рукопись написана очень неразборчиво, с массой помарок и вставок на полях и среди текста; страницы 4, 17 и 18 чистые. Начало:«Только тотъ хитрый обманъ». Конец:«Или къ корыту зa мытье рубашекъ». В основном текст соответствует второй половине главы XXIV окончательного печатного текста «Так что же нам делать?» В начале рукописи рукой Толстого для обозначения главы проставлена цыфра не то XVIII, не то XXIII, вернее – первая. Рукопись начинается несколькими абзацами, в печатные издания не вошедшими (см. вариант № 4). ³⁴³ 343
  Впервые вариант этот опубликован в издании «Л. Н. Толстой. Неизданные тексты», стр. 323—324.


[Закрыть]

После упоминания о том, что автор живет среди фабрик, изготовляющих предметы, нужные для балов, идет текст, в печатных изданиях отсутствующий:

Я знаю хорошо одну фабрику – это маленькую чулочную фабрику. Она выходитъ одной стороной на Оболенскій переулокъ. Оболенскій переулокъ пустынный, особенно вечеромъ, и я часто хожу по немъ и смотрю въ незавѣшенныя окна на рабочихъ во время ихъ работы. Я вижу эти однообразныя, сосредоточенныя лица на одномъ и томъ же дѣлѣ, эти однообразныя, быстро двигающіяся, какъ машина, пальцы и эти однообразно унылыя лица и вижу ихъ такими всегда, всегда одинаковыми, точно какъ строенія. Я иногда мѣсяцы не хожу, иногда уѣзжаю въ деревню, возвращаюсь, прихожу къ окну – и опять тѣ же лица и тѣ же выраженія, тѣ же движенія. Дѣвочка въ послѣднемъ окнѣ выросла съ тѣхъ поръ, все стоя на томъ же мѣстѣ и дѣлая тѣ же быстрыя, однообразныя движения своими костлявыми пальцами. Одинъ мастеръ во 2-мъ окнѣ очень пожелтѣлъ и похудѣлъ все на томъ же мѣстѣ и за тѣми же занятіями. То же самое вѣдь на всѣхъ другихъ фабрикахъ, гдѣ тысячи, 10 тысячъ, 100 тысячъ такихъ же людей.

После описания времяпрепровождения рабочих, выпущенных на улицу после работы и предающихся разгулу и разврату, следует такое замечание, в печатном тексте выпущенное:

Что бы я сдѣлалъ, когда мнѣ было 20 лѣтъ и когда бы меня держали всю жизнь за станкомъ и выпустили бы на праздникъ съ 10 рублями въ карманѣ, и трактирами съ органами, и дѣвками, и извощиками, готовыми свезти, куда хочу, на каждомъ перекрестке?

Сказав о беспечности едущих на бал и не хотящих знать о том, какая связь между этим балом и теми рабочими, которые ходят по улице пьяными после утомительной работы для изготовления предметов, нужных для бала, Толстой продолжает (это место выпущено в окончательном печатном тексте):

Но мало того, что они не хотятъ знать того, кто и какъ сдѣлалъ имъ ихъ бархаты, вѣера, конфеты, они не видятъ и того, что сотни людей не спали въ эту ночь, отправляя ихъ господъ и дожидаясь ихъ, и сотни кучеровъ, многіе старики, сидѣли въ эту ночь до 7-го часа на козлахъ, махая то той, то другой рукой и удерживая прозябшихъ лошадей (морозъ доходилъ до 25 градусовъ), <поглядывая въ освѣщенныя окна, прислушиваясь къ слабымъ звукамъ музыки и желая только однаго, чтобы у «нашей» заболѣло что-нибудь и чтобы надо было свезти ее домой и самому отогрѣться въ кучерской, а не простудиться на смерть.>

Далее на полях следующая вставка, тут же зачеркнутая:

При этомъ надо помнить, что всѣ тѣ люди на фабрикахъ, которые готовили всѣ предметы, нужные для бала, и вся та прислуга – кучера и другіе, которые служили участникамъ бала, – это все счастливцы, побѣдившіе въ борьбѣ за существованіе, что рядомъ съ этими счастливцами есть въ той же Москвѣ десятки тысячъ людей, вытѣсненные этими счастливцами, – не получившіе мѣстъ на фабрикахъ и въ прислугу и въ эту самую ночь съ пустымъ желудкомъ валяющіеся въ ночлежныхъ домахъ, и нѣкоторые умирали, какъ прачка.

Несколько ниже – на протяжении почти целой страницы, захватывая поля, речь идет всё о том же – о вопиющем контрасте между тем, что делается на балах, и тем, что происходит в это время на улице – среди прислуги, дожидающейся своих господ, и бедного, не имеющего пристанища люда. Всё это зачеркнуто.

Немного отступя, следует абзац, частью выпущенный в печатном тексте, частью в измененном виде перенесенный сначала в главу XXII рукописной редакции (см. ниже), а затем в главу XXV окончательного печатного текста:

Мы живемъ такъ, какъ будто нѣтъ никакой связи между умирающей прачкой, 14-лѣтней проституткой, замерзшимъ отставнымъ солдатомъ и нашей жизнью, а между тѣмъ связь эта должна бы рѣзать намъ глаза. Мы можемъ сказать: «Но не мы лично защемили хвостъ въ лещетку», но отрицать того, что не будь защемленнаго хвоста, не было бы нашего веселья, мы не имѣемъ никакого права. Мы не видимъ, какая связь между прачкой и нашей роскошью, но это не отъ того, что нѣтъ этой связи, но отъ того, что мы поставили передъ собой ширмы, чтобы не видѣть. Если бы не было ширмъ, мы бы видѣли то, чего нельзя не видѣть.

<Какія же это ширмы?>

Ниже читаем в рукописи еще два абзаца, в печатном тексте отсутствующие:

[1] Если еще были бы какія-нибудь отговорки для того, чтобы заставить всѣхъ этихъ людей нести этотъ постылый и тяжелый трудъ. А то никакихъ. Весь трудъ этотъ понесенъ людьми въ нуждѣ для того, чтобы онѣ, безстыдно оголенныя, могли, обнявшись съ молодцами, кружиться по комнатѣ.

[2] Я привелъ свое воспоминаніе о балѣ именно потому, что въ этомъ безобразномъ явленіи бала, болѣе уродливомъ въ наше время, чѣмъ циркъ съ мучениками во времена Августовъ, поразительнѣе этотъ обманъ, представляющій покупку и наемъ, т. е. употребленіе для себя денегъ, какъ что то самое естественное и безвредное.

Рукопись заканчивается примером драки собак (см. гл. XXIV окончательного текста), после которого следует еще такое заключение:

Вѣдь бархатъ и папироски дѣлаютъ, во-первыхъ, отъ того, что ты съ другими ихъ любишь, а во-вторыхъ, отъ того, что ты съ другими своимъ пріобрѣтеніемъ тѣхъ денегъ, на которыя ты покупаешь, привелъ съ другими людей на фабрику, или за папироски, или къ корыту за мытье рубашекъ.

Что касается стилистических и более мелких фактических отличий текста рукописи от окончательного печатного текста, то они встречаются не так уж часто и существенного интереса не представляют. Следует лишь отметить, что в тексте рукописи эпизод с набивкой папирос двумя женщинами, рассказанный в конце главы XXIV окончательного печатного текста, происходит не в комнате «одного знакомого», а в комнате сына Толстого.

22. Рукопись ГТМ на 12 нумерованных по четвертушкам листах в 4° (нумерация от 283 до 293 включительно), состоящая из пяти несшитых полулистов обыкновенной писчей бумаги, согнутых пополам, и двух четвертушек. Три страницы чистые и не нумерованы. Написана с обеих сторон рукой С. А. Толстой, с поправками Толстого. Мы имеем тут дело лишь с остатком большой рукописи, которая, судя по типографским пометам, была в наборе. Начало:«Я прошелъ мимо покойницы». Конец:«своимъ заработкомъ» для больной». На основании целого ряда текстуальных совпадений нужно думать, что с этой рукописи набирались самостоятельные отрывки из «Так что же нам делать?», напечатанные в «Русском богатстве» за 1885 г. под заглавием: «Жизнь в городе», «Из воспоминаний о переписи» и «Деревня и город». Уцелевшая часть рукописи заключает в себе частично текст, легший в основу статьи «Жизнь в городе». Текст рукописи не вполне совпадает с печатным текстом (последний между прочим значительно сокращен). Очевидно, в авторской правке корректур, до нас не дошедших, сделаны были Толстым соответствующие изменения. В самом начале рукопись воспроизводит исправленную Толстым последнюю страницу второго оттиска сверстанной корректуры, описанной под № 19, от слов «Я прошелъ мимо покойницы въ уголъ хозяйки и разспросилъ ее обо всемъ». Далее воспроизводится незачеркнутый конец приписки Толстого к этой странице корректуры и продолжение этой приписки, в корректуре не уместившееся, написанное, видимо, на отдельном утерянном листке. Вся эта приписка рукой Толстого зачеркнута. Воспроизводим ее:

И въ самомъ дѣлѣ, есть чему удивляться. Люди, считающіе себя образованными, гуманными, либеральными, люди добрые, люди, называющіе себя христіанами, уморили добрую, молодую женщину тѣмъ, что заставляли ее, чахоточную, мыть рубашки, и всѣ отшатнулись отъ нея въ то время, когда она страдала душой и тѣломъ, когда она отчаивалась въ Богѣ и умерла въ лужѣ; и вотъ, когда она уже въ гробу, люди эти пришли – братъ ея съ барашковымъ воротникомъ, дьячекъ съ книжкой, хозяйка, давшая деньги на гробъ, и я, только когда она уже умерла, услышавши про это. И мы всѣ теперь, когда она уже не чувствуетъ и не страдаетъ, стоимъ и соболѣзнуемъ или притворяемся, что соболѣзнуемъ.

Далее – точная копия автографа, описанного под № 21. Поправки в рукописи, сделанные Толстым, в большинстве случаев носят стилистический характер. Механически зачеркнут последний, заключительный абзац («Вѣдь бархатъ и папироски дѣлаютъ оттого»...), так что рукопись заканчивается словами «Ужъ начали, попортили, такъ отчего же и мнѣ не попользоваться?» (ср. соответствующее место в гл. XXIV окончательного печатного текста). Но две поправки Толстого здесь были результатом вмешательства переписчицы – С. А. Толстой. Против того места, где говорится о сборах семьи Толстого на бал, о бесплодности внушить домашним свой взгляд на бал как на безнравственное явление, о том, наконец, что при таких сборах Толстой уходил из дому, чтобы не видать домашних «в развратных одеждах» (см. последний абзац варианта № 4, извлеченного из рукописи № 21), – на полях рукой С. А. Толстой написано: «К делу не идет, видна злоба и само-оправдание-хвальство. Можно бы публично не браниться». В результате Толстой зачеркивает «мои домашніе ѣхали на балъ» и вместо этого пишет: «Въ Москвѣ былъ балъ». Зачеркивает и всё продолжение абзаца, ничем его не заменяя.

Далее – по рукописи, с которой делала копию Софья Андреевна, эпизод с набивкой папирос, как указано было выше, происходил в комнате сына. В этой рукописи читалось так:

Сейчасъ я оторвался отъ своего писанья и сошелъ внизъ. Проходя около комнаты сына, я увидалъ двухъ женщинъ за столомъ.

Далее следует описание процесса набивки папирос, сопровождаемое укорами по адресу того, кто нанимал женщин для этой работы. Переписав это место, Софья Андреевна на полях приписала: «Сережа просит сейчас, нельзя ли его личность не выставлять». Толстой заменяет сына знакомым и в соответствии с этим слегка перефразирует абзац.

Против того места, где Толстой говорит о том, как «пять или шесть человѣкъ старыхъ, почтенныхъ, часто хворыхъ, лакеевъ и горничныхъ, не спали и хлопотали» из-за своей госпожи, – на полях Софья Андреевна приписала: «а чаще мертвецки пьяных». Но на эту реплику Толстой никак не реагировал.

В середине рукописи перед словами: «Можетъ быть, очень весело на балахъ» рукой Толстого для обозначения главы поставлена цыфра XXI.

23. Автограф ГТМ на 3 листах в 4°, исписанных с обеих сторон. Содержит в себе текст, соответствующий XXV главе окончательной редакции. Конец его утрачен. Из сохранившихся трех листов два представляют собой вставки. Для обозначения главы поставлена цыфра XXII. Начало:«Мы говоримъ, что не мы это сдѣлали». Конец:«потому что я знаю, что онъ».

24. Рукопись БЛ на 56 листах, из которых 54 in F°, 2 (вставка-автограф) – в 40°. Исписана с обеих сторон. Последний лист чистый. Первые 24 листа – литографированный текст (почерк неизвестный). Всё остальное, за исключением вставки-автографа к листу 55, исписано рукой А. П. Иванова. Вслед за заголовком «Такъ что же намъ дѣлать?» и эпиграфами из Евангелия начало:«Я всю жизнь прожилъ не въ городѣ». Конец:«Деньги же всѣ». Текст содержит в себе первые семнадцать глав и часть восемнадцатой. Рукопись, обрывающаяся на начале фразы, представляет собой копию соответствующей части первого оттиска корректуры № 19. В тексте первых шестнадцати глав (лл. 11—46) исправлений рукой Толстого нет вовсе; в главе XVI (л. 46 об.) их всего два. Но в главах XVII и XVIII (с листа 47) их уже очень большое количество; в ряде случаев целые абзацы зачеркнуты и вместо них написаны новые.

25. Рукопись ГТМ – на 47 листах в 4°, написанная в большей своей части рукою А. П. Иванова и в меньшей рукою другого переписчика, с исправлениями, перечеркиваниями и вставками среди текста, на полях и на отдельной четвертушке рукой Толстого. Внешний состав рукописи: 15 четвертушек писчей бумаги, из которых первые девять с обрезанным по буквам левым краем, + тетрадь, сшитая из пяти полулистов такой же бумаги, согнутых пополам, с четвертушкой, вставленной в тетрадь, и с вырезанной на ²/ ₃левой стороной последней четвертушки + 2 четвертушки + сшитая из четырех полулистов, согнутых пополам, тетрадь, в которую вложены четыре четвертушки и три полулиста согнутой пополам бумаги. Все страницы, кроме трех, исписаны. Последние восемь страниц – чистые. Начало:«отъ земли, хлѣба, та помогла нищему». Конец:Мы старательно сами заводимъ это». Рукопись, за исключением последних чистых страниц, нумерована по четвертушкам. Нумерация – от 68 до 105. Недостающие первые 67 четвертушек вошли в состав рукописи № 70. Текст глав XVI и XVII – копия соответствующего текста рукописи № 24. Из главы XVII извлекаем вариант № 5. Четвертушки 73 недостает. Ряд цыфр дублирован (напр. 79, ⁷⁹/ ₂, и т. д.).

Рукопись начинается с середины фразы, заключающей собой главу XVI в редакции «Русской мысли». После абзаца, начинающегося со слов: «Человѣкъ продаетъ произведенія своего труда прежняго» – идет большая вставка, во всех печатных текстах отсутствующая (см. вариант № 6). В дальнейшем, исключая небольшие стилистические варианты, текст рукописи совпадает с текстом «Русской мысли». Сверх этого в рукописи добавлено:

Источникъ же этаго рабства есть насиліе – насиліе правительства, взыскивающее силой деньги съ своихъ подданныхъ. Гдѣ будетъ насиліе, возведенное въ законъ, тамъ будетъ и рабство, т. е. поѣданіе однаго человѣка другимъ, будетъ жестокость однихъ людей и страданіе другихъ. Будетъ ли насиліе выражаться тѣмъ, что будутъ наѣзжать князья съ дружиной и побивать женъ и дѣтей и спускать на дымъ селенія, или въ томъ, что будутъ собиратели дани разъѣзжать съ плетьми по селамъ, или господа съ рабами или министерство внутреннихъ дѣлъ будетъ собирать деньги черезъ губернаторовъ и становыхъ, – покуда будетъ насиліе, въ послѣдней инстанціи поддерживаемое штыками, будетъ все то же самое, будутъ жестоки богатые и задавлены бѣдные, и не будетъ распредѣленія богатства между людьми, а богатство будетъ все уходить къ насильникамъ. Сколько дыръ ни сдѣлай на днѣ ведра и въ какомъ мѣстѣ ихъ ни сдѣлай и сколько ихъ ни заткни, если останется хоть одна дыра, вся вода утечетъ. Дыра въ ведрѣ теперь есть деньги, собираемыя правительствомъ, имъ же чеканенныя и печатанный и огражденныя штыками, как священное право.

Главы XVIII и XIX рукописи представляют собой точное воспроизведение первого оттиска сверстанной корректуры «Русской мысли», описанной под № 19, с правками, сделанными в ней рукой Толстого. В этих главах исправлений рукой Толстого вовсе нет. Глава XX воспроизводит в точности текст главы XX указанной сверстанной корректуры вместе с поправками Толстого, заключает в себе новые его исправления и имеет продолжение, отсутствующее в корректуре «Русской мысли», но присутствующее во всех других печатных изданиях сочинения. Это продолжение, судя по характеру текста нашей рукописи, восходит к исправленной, частью сокращенной, частью дополненной (в конце) Толстым копии рукописи, описанной у нас под № 22. В описываемой рукописи глава эта обозначена цыфрой XX, которая зачеркнута и заменена цыфрой XIX, написанной, так же как и первая, рукой переписчика, но не чернилами, а карандашом. Над цыфрой рукой Толстого написано слово «Сцены», затем зачеркнутое, и далее «Жизнь въ христіанскомъ городѣ. Тексты 1-й и послѣдній». Это заглавие также зачеркнуто карандашом. Над текстом, начинающимся словами: «Можетъ быть, очень весело на балахъ», поставлена цыфра XXI, но она также зачеркнута карандашом и никакой другой не заменена.

Поправки части текста, списанного с корректуры, вызваны почти исключительно стремлением к большей художественной выразительности и оживлению описания, а также к большей психологичнисти.

Особенно характерны следующие

Вместо «Она достала согнутую папироску и спичку» – «Она держала въ одной рукѣ согнувшуюся дугой папироску, другой – сѣрнички». Вместо «опущенныя въ углахъ губы, тѣло ширококостое и слабое» – «опущенныя въ углахъ губы и выбившаяся изъ-подъ платка короткая прядь сухихъ волосъ. Талія длинная и плоская и короткія руки и ноги». Вместо «и пошла внизъ» – «и, перекачиваясь, пошла внизъ». Вместо «Городовой съ пистолетомъ пришелъ» – «Городовой съ саблей и пистолетомъ на красномъ шнурѣ пришелъ». Фразу «Я пошелъ домой» Толстой распространяет следующим образом: «Я завернулъ въ калитку и вошелъ въ домъ и спросилъ, вернулись ли мои дочери? Мнѣ сказали, что онѣ были на вечерѣ, очень веселились, вернулись и уже спятъ». Говоря о больной прачке, Толстой первоначально написал: «но въ послѣднее время ее не взлюбили зa то, что она перхала всю ночь, какъ овца». Так как о прачке речь идет здесь от лица самого Толстого, то образное выражение «перхала, какъ овца», ему, естественно, показалось грубым и обидным по отношению к несчастной женщине, и он заменяет его словами «кашляла». Но образ перхающей овцы не исчез вовсе и появляется вновь в применении к той же прачке, когда ее болезнь передается уже в восприятии восьмидесятилетней старухи, ее соседки. И к фразе: «Старуха... поѣдомъ ѣла ее» добавлено «за то, что она спать не даетъ и всю ночь перхаетъ, какъ овца».

Начиная со слов: «Въ тотъ день, какъ я записывалъ это, въ Москвѣ былъ большой балъ», рукопись, как указано было выше, воспроизводит недошедшую до нас исправленную Толстым копию рукописи, описанной под № 22. За немногими несущественными исключениями, в описываемой части рукописи мы имеем, после новых поправок Толстого, почти полное и буквальное совпадение с окончательным печатным текстом, как он дан в главе XXIV. На листе 96—97 сплошь рукой Толстого написано окончание главы, отсутствующее в рукописи, описанной под № 22. Вслед за словами: «Ужъ начали, попортили, такъ отчего же не попользоваться?» до конца главы – автограф Толстого, начинающийся словами: «Ну что же будетъ, если я буду носить грязную рубашку и дѣлать самъ себѣ папироски?» и кончающийся словами: «и гордиться моимъ участіемъ въ нихъ». Текст на листе 96 зачеркнут и вместе с автографом Толстого переписан заново на четвертушках, обозначенных цыфрами 97 и 98.

В конце главы той же рукой, которая писала рукопись, в скобках написано: «Следует гл. XXII». Эта ссылка зачеркнута синим карандашом, но вслед за этим, действительно, идет глава, обозначенная цыфрой XXII, написанная, кроме одной вставной четвертушки, иным почерком, чем тот, каким написана первая часть рукописи. (Вставная четвертушка написана рукой А. П. Иванова). Текст главы XXII написан на несшитых полулистах, согнутых пополам, рукой не Иванова, а другого, неизвестного переписчика. Эти листы вставлены в сшитую тетрадку, заключающую в себе текст предыдущей главы. Таким образом мы имеем дело с рукописью, скомпанованной из двух частей в два приема. Органическая связь обеих частей рукописи устанавливается однако непрерывностью нумерации четвертушек, проходящей через обе части рукописи. Это копия автографа, описанного под № 23, с авторскими поправками, сокращениями и дополнениями между строк и на полях. По своему содержанию текст этой последней части рукописи, как указано выше, соответствует тексту главы XXV окончательной печатной редакции, но в ряде подробностей и эпизодов сильно от него разнится. Первые две с половиной приблизительно страницы с теми поправками, какие внесены Толстым, почти буквально соответствуют началу главы XXV окончательного печатного текста, если не считать следующего места, в рукописи однако зачеркнутого:

Очень, очень много новыхъ поселеній богачей по деревнямъ сдѣлалось послѣ освобожденія, и совсѣмъ на новыхъ мѣстахъ, гдѣ не было прежде усадебъ, и поселенія эти всѣ сдѣланы съ особенною новою роскошью, не бывавшей прежде.

Существенные отличия от печатного текста начинаются там, где речь заходит о двух семействах – дворянском и чиновничьем, приезжающих на лето в деревню, и где жизнь этих семейств и их времяпрепровождение сопоставляются с жизнью и работой крестьян. В печатном тексте говорится вообще – к примеру – о двух абстрактных барских семействах: «Вот живет в деревне образованное дворянское или чиновничье семейство» и т. д. В рукописи же речь идет о семействе самого Толстого и о знакомом с его семьей чиновничьем семействе: «Прошлого года нас жило в деревне два образованные и, смело скажу относительно большинства, честные – дворянское и чиновничье семейства». И далее употребляются такие выражения, как «наше житье», «вокруг нас», «мы затеяли», «мы приходили», «я спросил» и т. д. Один мужик-работник назван по имени (Григорий); по фамилии назван ямщик (Камушкин), привозящий гостей в деревню из Тулы. Одним словом, ясно дается понять, что место действия – Ясная поляна, точнее – усадьба Толстого.

Кроме того, в рукописи находим несколько вариантов, в печатном тексте отсутствующих. Первый наиболее обширный выделяем (см. вариант № 7). После абзаца, где говорится об окончании полевых работ до следующего утра, в рукописи идет следующий, отсутствующий в печатном тексте, абзац:

Въ этотъ же вечеръ, возвращаясь домой, я встрѣтилъ сына моей кормилицы. Мужикъ лѣтъ 40, одинокій, съ малыми дѣтьми, и достаточный относительно другихъ. Онъ шелъ босикомъ [ 1 неразобр.] нескороженной пашни. Онъ только спуталъ лошадей и пустилъ ихъ въ болото. Мы разговорились. Я сталъ хвалить ему крестьянское житье. Но онъ былъ не въ духѣ. «Самое каторжное житье – сказалъ онъ. – Хуже ужъ нѣтъ. Бьешься, бьешься, никакъ не ухватишь всѣхъ дѣловъ. Мальчикъ малъ. Цѣлый день работаешь, и поужинать некогда. Вѣрите ли – другой годъ плетень не могу доплесть. Все руки не доходятъ». Слова его имѣли для меня значеніе, потому что я знаю, что онъ трудолюбивый мужикъ и не пьющій. «Посмотришь на людей, какъ у васъ на барскомъ дворѣ живутъ. Вотъ жизнь. И какого они Бога молили».

Оканчивается рукопись следующим абзацем:

Ихъ человѣкъ 15 здоровыхъ мущинъ и женщинъ, и человѣкъ 30 здоровенныхъ работниковъ и работницъ работаютъ на нихъ. И это происходить тамъ, гдѣ каждый часъ, каждый мальчикъ дорогъ. Это уже не потому, что фабрики и города заведены. Это ужъ они заводятъ. Никакой нѣтъ фабрики сажать и поливать цвѣты, а мы сами оторвали мужика отъ покоса и заставили его это дѣлать. Никакой нѣтъ фабрики ѣсть съ утра до вечера, играть въ карты и венгерскіе танцы, и кормить людей, которые не работаютъ, и содержать лошадей, собакъ для забавы, а мы сами оторвали эту ѣду себѣ и лошадямъ отъ работающихъ лошадей и людей. Стало быть, нечего намъ ссылаться на то, что такъ заведено. Мы старательно сами заводимъ это. ³⁴⁴ 344
  Co всей этой главы, как она читается в данной рукописи, снята была на пишущей машинке копия, напечатанная на одной стороне четырех развернутых листов писчей бумаги. Копия хранится в ГТМ (AЧ). На ней рукой В. Г. Черткова сделана следующая карандашная пометка: «Изь этихъ листовъ просятъ ничего не выписывать, такъ какъ они черновые и войдутъ въ статью «Какова моя жизнь» въ измѣненномъ видѣ».


[Закрыть]