Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 74. Письма 1903 г."
Автор книги: Лев Толстой
Жанр:
Классическая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)
* 336. В. М. Грикуровой.
1903 г. Декабря 11. Я. П.
Вопрос, кот[орый] вы мне делаете, очень важен. Мне несколько [раз] приходилось отвечать на него, как я умел. Вчера только я отвечал моему приятелю на этот же вопрос. Позволяю себе послать вам копию места того письма, кот[орое] касается этого вопроса.1 Очень рад буду, если мои мысли вам пригодятся.
Лев Толстой.
11 дек. 1903.
Печатается по копировальной книге № 6, л. 7.
Ответ на письмо Веры Михайловны Грикуровой (Тифлис) от 28 ноября 1903 г. о религиозном воспитании детей.
1 Письмо к М. С. Дудченко. См. № 335.
337. H. Н. Гусеву.
1903 г. Декабря 11. Я. П.
Получил ваше письмо, дорогой Ник[олай] Ник[олаевич], и хочется хоть несколькими словами откликнуться. Хорошо или дурно вы поступили, зависит от того, насколько побуждение было божеское или человеческое. Во всяком случае, это меня трогает, пугает и умиляет. Помоги вам бог поступать только по его требованиям, тогда он с вами. А когда он с нами, всё хорошо.
Любящий вас Л. Толстой.
11 дек. 1903.
Впервые опубликовано в книге H. Н. Гусева «Два года с Л. Н. Толстым», М. 1912, стр. 15—16.
В письме от 30 ноября – 3 декабря 1903 г. H. Н. Гусев писал о своем отказе от военной службы. См. т. 75.
* 338. К. А. Михайлову.
1903 г. Декабря 11. Я. П.
Милый Конст[антин] Анемпод[истович],
Понимаю ваше горе и всей душой сочувствую вам. Как это и ни кажется странным, когда находишься в середине горя, чтобы это горе могло быть на благо, а это так. Стоит только повторить всем существом слова молитвы: «Да будет воля твоя», и если и останется горе, исчезнет всякое беспокойство о будущем. Не могу ли я чем-нибудь послужить вам. Дайте мне, пожалуйста, эту радость.
Не унывайте, милый друг. Знаю вашу нежную чувствительность, не могу не жалеть вас, но знаю, что в вашей душе горе не оставит горечи и не будет бесплодно, а будет вам во благо.
Прощайте, братски целую вас.
Лев Толстой.
11 дек. 1903.
Ответ на письмо от 9 декабря 1903 г., в котором Михайлов писал о своем тяжелом душевном состоянии в связи с болезнью сестры.
* 339. Эйльмеру Мооду (Aylmer Maude).
1903 г. Декабря 11. Я. П.
Благодарю вас, любезный друг Моод, за присылку книги Essays.1 Издана очень хорошо. А Асархадона2 я почему-то не получил. Всего хорошего.
Л. Толстой.
11 дек. 1903.
Печатается по фотокопии с автографа.
1 Перевод Эйльмера Моода: Leo Tolstoy, «Essays and Letters». Translated by Aylmer Maude, London, Grant Richards [Лев Толстой, «Статьи и письма». Перевод Эйльмера Моода, Лондон, Грент Ричардс], 1903.
2 «Essarhaddon and other Tales». (См. прим. к письму № 217.) Книга сохранилась в яснополянской библиотеке.
340. М. Л. Оболенской.
1903 г. Декабря 11. Я. П.
У нас суета, пропасть народа, ездят нa выборы,1 возвращаются, рассказывают: Сухотины, Сергеенко с сыном,2 вчера уехал Мит[аша] Об[оленский],3 Стахович4 и т. д. Грамофон прекрасный5 и суета. Но не в том дело. Я скучаю о вас, о пироговских,6 ничего не знаю про вас. Письмецо твое получил и не одобрил.7 Ведь дело не в том, хочешь или не хочешь ты видеть благо в том, что ты считаешь горем, а в том, что оно так есть. И сердиться на бога нельзя. Можно отрицать бога, и это самое ты и делаешь, предполагая, что oн (всё равно он или оно)8, или та сила, к[оторая] произвела всё и, властвуя над всеми, могла произвести всё, но не сумела устроить это хорошо. Разве не ясно, что это близорукость и самоуверенность, признающая свою близорукость или то, что представляется тебе вследствие твоей близорукости, несомненной истиной? Что дядя Сережа? Что ты? Я здоров и физически и духовно не совсем плох. Хоть бы скорее снег и ты. Толмачева9 возвращается к мужу. Андр[юша] в Крыму, но будет в Туле для передачи имения.10 Целую тебя, Лизу, Колю.
Л. Т.
Первая часть письма печатается по автографу, вторая ― по копировальной книге № 6, л. 8 (местонахождение этой части автографа неизвестно). Впервые опубликовано по копии в «Современных записках» 1926, XXVII, стр. 277―278. Датируется по пометке в копировальной книге, где письмо отпечатано среди писем от 11 декабря.
1 Земские выборы в Туле.
2 Петр Алексеевич Сергеенко, писатель, и его сын, Алексей Петрович Сергеенко. См. тт. 68 и 77.
3 Дмитрий Дмитриевич Оболенский.
4 Михаил Александрович Стахович.
5 Граммофон привозил в Ясную Поляну П. А. Сергеенко. В организации этого участвовал В. В. Стасов. См. ТС, стр. 331.
6 С. Н. Толстой и его семья.
7 Письмо М. Л. Оболенской неизвестно.
8 Далее печатается по копировальной книге.
9 Александра Герасимовна Толмачева, жена отставного генерал-майора Владимира Афанасьевича Толмачева. Близость с ней А. Л. Толстого была причиной его разрыва с семьей.
10 А. Л. Толстой приезжал в Ясную Поляну 20 декабря. Имение Таптыково он должен был передать О. К. Толстой.
341. А. И. Селевину.
1903 г. Декабря 11. Я. П.
11 декабря 1903.
Милостивый государь
Александр Иванович,
Вы бы очень обязали меня, если бы прислали мне для просмотра прежде напечатания их мои письма к Фейнерману.1
Я не помню их содержания и потому, только прочтя их, могу ответить, желательно мне или нет их печатание.2
С совершенным уважением Л. Толстой.
Печатается по копировальной книге № 6, л. 10. Впервые опубликовано в газете «Одесские новости» 1904, № 6202 от 22 января.
Александр Иванович Селевин (ум.1910) ― нотариус в г. Елисаветграде.
1 В письме от 1 декабря 1903 г. Селевин просил разрешения на опубликование отдельной книгой двадцати писем Толстого к Исааку Борисовичу Файнерману (Тенеромо).
2 По получении ответа Толстого Файнерман сам стал публиковать письма Толстого в «Елисаветградских новостях», начиная с № 1 от 14 ноября 1903 г. Об этом инциденте см. указанный выше номер «Одесских новостей» и «Новое время» 1904, № 10020 от 26 января. Об И. Б. Файнермане см. т. 63, стр. 412—413.
* 342. О. Ф. Новокшонову.
1903 г. Декабря 13. Я. П.
Посылаю вам, любезные старички, 200 долларов (сколько выйдет на рубли, не знаю). Деньги эти прислал Петр Васильевич.1 Надеюсь, что вам этих денег достанет. Дай бог вам успеха. Пожалуйста, известите меня о том, что с вами будет.
Любящий вас
Лев Толстой.
13 дек. 1903.
Печатается по копировальной книге № 6, л. 11.
1 П. В. Веригин. См. письмо № 284.
* 343. В. И. Ермохину.
1903 г. Декабря 18. Я. П.
Нынче получил известие, что статья ваша1 не принята в журнал «Вопросы философии».2 Я надеюсь и постараюсь поместить ее. Благодарю вас за сведения, кот[орые] вы сообщили мне. Мысли ваши, выраженные в последнем письме вашем, я вполне разделяю.3 Не могу удержаться, чтобы не сказать вам того, что, мож[ет] быть, вам будет неприятно, но что считаю своим долгом сказать вам, а именно то, что, как вы пишете, вы пьете вино и находите это если не необходимым, то полезным в тех условиях, в к[оторых] вы находитесь, что это очень огорчает меня. Я думаю, что употребление нами [вина] и именно в ваших условиях и с вашими большими умственными силами особенно вредно и что вам надо употребить всю вашу силу воли на то, чтобы освободиться от этой вредной привычки.
Простите за непрошенный совет и верьте чувству моей истинной симпатии и уважения.
Лев Толстой.
18 дек. 1903.
Печатается по копировальной книге № 6, лл. 20—21. Приписка к письму T. Л. Сухотиной от 14 декабря.
В ответ на предыдущее письмо Толстого (см. № 308) В. И. Ермохин при письме от 30 ноября 1903 г. прислал автобиографию и свой очерк «О любви».
1 «Природа и нравственность». См. письмо № 308.
2 Об этом известил Толстого П. А. Буланже в письме от 16 декабря 1903 г.
3 Мысли эти изложены в автобиографии, при письме не сохранившейся.
* 344. С. Н. Толстому.
1903 г. Декабря 18. Я. П.
Давно не писал тебе и от тебя не имел прямых известий. Напиши или вели Верочке написать, как твое здоровье и как идет ваша жизнь?
Пишу теперь, главное, п[отому], ч[то] на днях был у нас Цуриков1 и рассказывал про своего тестя Кашкина.2 Ты, верно, помнишь его. Он б[ыл] разжалован по делу Петрашевского. Теперь он моих лет, если не твоих, служит председателем суда в Калуге, и ему в нынешнем году Крюков3 сделал операцию, снял катаракт с одного глаза, и он теперь читает и пишет.
Вся операция продолжалась недолго и почти без боли, и после операции он только неделю посидел с закрытым[и] глаз[ами] или в темноте, не помню. Так вот мне это хотелось написать тебе. Я совершенно здоров. У нас Сухотины, и всё бы порядочно, кабы не нелепое сумашествие Андр[ея], кот[орый] всех мучает и, в конце концов, сам хуже всех будет наказан.
Прощай пока. Мар[ье] Мих[айловне], Верочке кланяюсь.
Л. Т.
Датируется по расположению письма в копировальной книге № 6, лл. 18—19, где оно отпечатано среди писем от 18 декабря 1903 г.
1 Александр Александрович Цуриков (1849―1908), помещик Орловской губ., знакомый семьи Толстых. См. т. 67.
2 Николай Сергеевич Кашкин (1829―1914), петрашевец, с 1870 г. по 1908 г. служил по судебному ведомству. Личный знакомый Толстого с 1850-х гг. См. т. 67.
3 Адриан Александрович Крюков (1849―1908), окулист, профессор Московского университета.
345. В. Г. Черткову от 18 декабря.
* 346. М. А. Таубе.
1903 г. Декабря 18-19. Я. П.
Дорогой Михаил Александрович,
Извините, что так долго не отвечал вам. Я сегодня получил вашу статью1 и сегодня же прочел ее и пишу вам. Статья в новом виде очень хороша, и я, прочитывая ее, испытал то же, как и в первый раз, чувство полного удовлетворения и сознание духовного приобретения.
Мне жаль, что вы исключили рассуждения о международн[ом] праве в древности и в особенности о католической идее мира. В особенности последнее было очень интересно и своей противоположностью с субъективным христианским отношением к вопросу оттеняло это отношение.
Еще мне показалось, что когда вы указываете на проявление до христианства идеи мира в еврействе, буддизме и у стоиков, вы упускаете проявление этой идеи в очень определенно и сильно выраженной форме у китайцев, у Конфуция и Лаотзе.
Одно меня огорчило при чтении этой прекрасной статьи, эта мысль о том, что она не пройдет через нашу цензуру. Друзья мои будут стараться провести ее и будут пользоваться вашим разрешением смягчать и выпускать с вашего согласия места, кот[орые] могут вызвать запрещение. Для того же, чтобы статья была напечатана и внесла бы тот свет, кот[орый] она должна внести в сознание людей, я бы предложил следующее: напечатать ее за границей по-русски или по-английски, если не найдется издателя для русского издания.
Что вы об этом думаете?
В ожидании вашего ответа с истинным уважением остаюсь готовый к услугам
Лев Толстой.
18 дек. 1903.
Перечел вашу статью и хочется сделать еще следующие замечания. По-моему, ваша оценка и буддизма и стоицизма неверна или, скорее, не полна. Буддизм так же, как и стоицизм, учит тому, что истинная сущность человека не в его теле, несвободном и потому страдающем, а в его духовном сознании, не подлежащем никакому стеснению и потому никакому страданию. Первый ставит целью освобождение от страданий, второй – благо личности.2 И потому аскетизм не есть цель или идеал буддизма. Суждение же проф[ессора] о стоицизме совершенно неверно. Проф[ессор], очевидно, ставит главной задачей человечества существование международного права, которого он состоит профессором, а не благо человечества.
Стоицизм действительно разрушает те камни, из которых составлено здание теперешнего мира, но разрушение это, если и вредно для существования международного права, как оно теперь понимается, но несомненно благодетельно для человечества, разрушая то, что разъединяет его.
Учения буддизма и стоицизма, как и еврейских пророков, в особенности то, что известно под именем Исаии, а также и китайские учения Конфуция, Лаотзе и мало известного Ми-Ти, все возникшие почти одновременно, около 6-го века до рож[дества] Христ[ова], все одинаково признают сущностью человека его духовную природу, и в этом их величайшая заслуга. Отличаются же они от христианства, явившегося после них, тем, что они останавливаются на признании духовности человека, видя в этом признании спасение и благо личности. Христианство же делает дальнейший вывод. Выходя из признания людьми своей духовности, по христианскому выражению, признания в себе сына божия, оно провозглашает возможность и необходимость установления на земле царства божия, т. е. всеобщего блага, включающего в себя понятие всеобщего мира.
Значительность содержания вашей статьи вызвала во мне эти замечания, за которые прошу простить меня, если они вам покажутся неуместными.
Я так дурно написал эту приписку, что попросил переписать ее.
Ваш Л. Толстой.
19 декабря 1903 г.
Перепечатывается из книги М. А. Таубе «Вечный мир или вечная война?», изд. «Детинец», Берлин, 1922, где письмо воспроизведено факсимильно. Дополнение внесено из копировальной книги № 6, л. 13. Письмо от 18 декабря написано собственноручно, приписка от 19 декабря написана и датирована рукой Ю. И. Игумновой, заключительная фраза письма и подпись собственноручные. Отрывок впервые опубликован без указания даты и фамилии адресата в «Свободном слове» 1904, 11, столб. 23—24.
Ответ на письмо М. А. Таубе от 8 ноября 1903 г.
1 Толстой получил статью М. А. Таубе (см. письмо № 289, прим. 1) из редакции «Посредника», куда она посылалась для просмотра.
2 Следующие три фразы в публикации Таубе отсутствуют. Восстановлены по копировальной книге, куда внесен черновик, написанный рукой Ю. И. Игумновой и собственноручно исправленный.
Статья Таубе напечатана в изд. «Посредник» («Для интеллигентных читателей») под названием «Христианство и международный мир», М. 1905.
347. В. И. Владимирову.
1903 г. Декабря 22. Я. П.
Священнику Василию Владимирову.
Я не помню ваших прежних писем,1 но последнее, полученное мною нынче письмо ваше, такое доброе, любовное и искреннее, тронуло меня, и мне хочется ответить вам хотя бы только для того, чтобы показать, что я ценю ваше доброе чувство ко мне. Исполнить ваше желание для меня так же невозможно, как находиться в двух местах в одно и то же время, или заснуть, когда не хочешь спать, или перестать думать тотчас же о той мысли, которая пришла в голову. Мне это, т. е. возвращение к догматическому православию или христианству, вообще невозможно, не п[отому], чтобы я не верил в него, а потому именно, что я верил в него и, хотя сам и не служил литургию, испытывал те самые чувства умиления, кот[орые] вы описываете. Сойдя на твердый берег с той утлой лодочки, на кот[орой] я еле-еле держался над водой, я никак не могу сознательно вернуться на эту лодочку. Главное же то, что я испытываю полное, совершенное спокойствие и в жизни и в смерти в той вере, кот[орую] не то, что исповедую, а к которой неизбежно был приведен и жизнью, и разумом, и преданием (не преданием одного вероучения, а преданием всего человечества), и потому не имею ни надобности, ни права искать чего-нибудь еще более твердого и прочного, чем то, что мне дано не моим рассуждением, а самим богом, а тем более не могу вернуться к тем верованиям, которые оставил по сознанию их непрочности. Ведь если бы я веровал во что-нибудь выдуманное мною, я бы понимал увещания о том, чтобы я не верил своим выдумкам, а признал бы то, что признано и признается всем миром. Но ведь я именно верю в то, во что верит весь мир и верите вы, – верю в бога-отца, пославшего меня в мир для того, чтобы я исполнял его волю. А веря в это и зная, что бог есть любовь, что я от него исшел и к нему пойду, я не только ничего не боюсь ни в жизни, ни в смерти, но мне не нужно никаких других верований. Мне некуда их поместить, и я невольно смотрю на все прибавочные к этой вере верования как на оскорбление бога, на признак недоверия к нему. Если бы меня, нищего, никуда негодного бродягу, принял бы к себе добрый хозяин и обещал бы кормить и содержать, только бы я не нарушал порядков его дома, неужели я бы стал стараться обеспечить свое существование посторонними, кроме исполнения воли хозяина, средствами? Разве не ясно бы было, что человек, поступающий так, не верит хозяину и желает найти способы жить, не исполняя его воли.
Так думаю и чувствую теперь и я.
Верю в бога, по воле которого я живу и умру, и стараюсь, по указанию великого учителя жизни Христа, исполнять волю пославшаго меня. Знаю, что бог есть любовь, и потому верю, что кроме добра мне от него ни в этой, ни в будущей ЖИЗНИ ничего быть не может. Стараюсь же исполнять его волю (к[оторая] в том, чтобы мы любили друг друга и делали другому то, что хотим, чтобы нам делали), не из страха, а п[отому], ч[то] чем больше я исполняю его волю, тем мне, моей душе, лучше. Для того же, чтобы как можно больше исполнять его волю, – не забывать, не ослабевать, – стараюсь постоянно помнить его, молиться ежечасно и кроме того общаться с лучшими, святыми людьми мира живыми и в особенности умершими, в их писаниях.
Так что, как вы видите, я в духовном смысле так удовлетворен, что мне некуда поместить те верования (не говоря уже о том, что я когда-то разделял их), кот[орые] вы и многие добрые люди предлагают мне. Я нахожусь в духовном смысле в том же положении пешехода-путешественника, у к[оторого] есть всё, что только ему может понадобиться, даже с избытком, а ему предлагают еще предметы, к[оторые] он несомненно по опыту знает, что они не нужны ему.
Я не позволяю себе, да и не считаю нужным обсуждать или осуждать вашу веру, чувствуя, во-первых, то, что если жестоко и недобро осуждать поступки, характер, даже наружность человека, то тем более жестоко, недобро осуждать самое драгоценное для человека, его святая святых, его веру; во-вторых п[отому], ч[то] знаю, что вера человека складывается в его душе сложными, тайными, внутренними путями и может измениться не по желанию людей, а по воле бога. Я только на ваше доброе письмо, за которое благодарю вас, высказал вам основы моей веры и причины невозможности для меня исповедания той веры, которой вы держитесь.
От души желаю, чтобы эта ваша вера дала вам радостное руководство в жизни и спокойствие в час смерти.
Лев Толстой.
22 дек. 1903.
Печатается по копировальной книге № 6, лл. 24—27. Впервые опубликовано без указания даты и фамилии адресата в «Свободном слове» 1904, 10, столб. 23—24; в периодическом издании «Голос Толстого и Единение» 1920, 1 (13), стр. 4—5, напечатано с полной датой, под заглавием: «Священнику В.».
Ответ на письмо священника с. Сукманка Тамбовской губ. Василия Ивановича Владимирова (ум. 1922) от 16 декабря 1903 г.
1 Первые два письма Владимирова неизвестны.
* 348. А. А. Толстой.
1903 г. Декабря 22. Я. П.
Милый, добрый, старый друг Alexandrine,
Таня Кузминская написала мне, спасибо ей, о вас, о вашей болезни, что вы очень слабы и, по нашим человеческим суждениям, как будто близки к смерти. Я тоже был совсем близок, а вот еще не умер и иногда жалею об этом – так хорошо мне было умирать – удастся ли так другой раз? – а иногда рад, п[отому] ч[то] думаю, что наша старческая жизнь не только не бесполезна, как думают часто, а, напротив, самая значительная по тому влиянию, к[оторое] могут оказывать на других старые люди. Вы, с вашим горячим религиозным чувством и золотым сердцем, вероятно, испытали и испытываете то просветление, которое дает болезнь, и не только вероятно, но наверное теперь и еще больше, чем прежде, разливаете вокруг себя доброту и любовь. Пишу это письмо только затем, чтобы сказать вам, как часто я в моих отношениях с вами чувствовал эту вашу доброту и любовь и, чувствуя ее, сам становился лучше. Еще хочется мне сказать вам, что вы напрасно думаете – если думаете – что мы с вами разъединены верою. Вера моя и ваша и всех добрых людей (простите за нескромность, что причисляю себя к ним) одна и та же: вера в бога-отца, пославшего нас в мир, чтобы делать его волю. Воля же его в том, чтобы мы любили друг друга и поступали с другими, как хотим, чтобы они поступали с нами. То же, что я плохо исполнял его волю и теперь еще плохо исполняю ее, не пугает меня, т[ак] к[ак] я знаю, что бог есть любовь и он знает, что я старался, особенно последнее время, исполнять его волю и не из страха наказания, а п[отому], ч[то] мне всегда тем лучше было жить, чем больше я делал его волю. И я уверен, что вы точно так же верите. Если же я не верю некоторым частностям, в к[оторые] вы верите, то я думаю, что в виду самого важного, что соединяет нас, это не важно и не может разъединить нас.
Помню, когда я был очень близок к смерти, и мысль отказывалась работать, и я старался выразить мое отношение к предстоящему переходу из этой жизни в другую, я находил только одну мысль, чувство, одно обращение к богу; я говорил себе: От тебя исшел и к тебе иду. И это выражало всё, что я чувствовал, и успокаивало, радовало меня. Я уверен, что вы то же чувствуете, и это чувство опять соединяет нас.
Если вам прочтут это мое письмо, скажите, чтобы мне написали два слова о том, как вы себя чувствуете и хорошо ли вам.
Прощайте пока, милый друг, верьте моей искренней любви к вам и благодарности за всё то доброе, что вы мне дали во время нашей полувековой дружбы.
Лев Толстой.
22 дек.
Печатается по копировальной книге № 6, лл. 22—23.
1 Т. А. Кузминская писала Толстому 1 декабря 1903 г.
В ответном письме от 27—29 декабря 1903 г. А. А. Толстая писала: «Милый, так давно любимый Лев, ваше нежное, дружеское письмо было мне тем более отрадно, что я почувствовала в нем ту самую, самую искреннюю нотку, которая всегда звучала между нами в дни нашей молодости. Мне тоже были приятны ваши ободрительные слова, в которых мы сошлись на мысли, что и в глубокой старости можно быть полезным другим».
21 марта 1904 г. А. А. Толстая скончалась.
