Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 74. Письма 1903 г."
Автор книги: Лев Толстой
Жанр:
Классическая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 30 страниц)
9. В. Г. Черткову от 11 января.
10. П. А. Буланже.
1903 г. Января 13. Я. П.
Вчера был очень слаб и не успел написать вам, дорогой Павел Александрович. На вопросы, обращенные ко мне об отношении богатства к христианству, имею ответить следующее: не говоря об евангельском учении, богатство просто само по себе, по здравому смыслу, не совместимо с вполне доброю жизнью. Об этом, мне кажется, я довольно обстоятельно высказался в статье «Так что же нам делать?». Деньги, лежащие у меня в кармане, в сундуке, в банке, суть несомненно исполнительные листы на тех, у кого их нет – на бедных, а держать у себя эти исполнительные листы с тем, чтобы при случае воспользоваться ими, или только, сознавая свою власть, угрожать ими, не есть доброе, а злое дело. Так это без отношения к евангелию, по отношению же к евангелию всё учение, весь дух его говорит о том, что человек не должен заботиться о завтрашнем дне, не должен собирать сокровища на земле, не должен поступать как богач, засыпавший полные житницы, должен быть скорее Лазарем, чем богачом притчи, что блаженны нищие, что горе богатым, что нельзя служить богу и мамоне, что просящему дай и не требуй назад, и многое другое. Так это выясняется из общего духа учения, в разговоре же с богатым юношей истина эта выражена так точно и несомненно, что, казалось бы, не может быть перетолкована. Сказано: «если хочешь быть совершен, раздай всё имение и тогда приходи ко мне». Лжетолкователи, как за последнюю свою надежду оправдания богатых, хватаются за выражение: «если хочешь быть совершен», но слова «если хочешь быть совершен», значат: «если хочешь быть моим учеником, так как всё учение в том, чтобы быть совершенным, как отец небесный». Другая же попытка оправдания, основанная на словах «невозможное людям возможно богу», точно так же не основательна, так как слова эти никак не доказывают того, что бог может сделать то, что и богатый человек спасется, но только то, что кажущаяся невозможной отдача человеком своего состояния делается возможной, когда в душе этого человека проснется живущий в нем бог.
Слова же 21-го стиха о том, что богатому невозможно войти в царство божие, окончательно и бесповоротно объясняют основную мысль всей беседы.
Мне очень совестно писать такие труизмы и доказывать то, что для всякого искренно-религиозного человека, верующего или всё равно не верующего в боговдохновенность евангелия, не подлежит ни малейшему сомнению.
Вот всё, что я имел сказать на обращенный через вас ко мне вопрос.
Лев Толстой.
13 января
1903.
Печатается по копировальной книге № 5, лл. 94—95, подлинник написан и датирован рукой X. Н. Абрикосова, подпись собственноручная. Опубликовано почти полностью, без указания даты, как письмо к Джону Рокфеллеру (якобы в ответ на его обращение), в октябре 1907 г., в нескольких столичных газетах («Речь», «Русское слово» и др.).
По поводу опубликованного в печати телеграфного ответа Толстого Стеду (см. письмо № 2) Буланже от имени корреспондента газеты «Daily News» в письме от 9 января 1903 г. просил Толстого подробнее развить свою мысль.
11. Полю Гиацинту Луазону (Paul-Hyacinthe Loyson).
1903 г. Января 16. Я. П.
16 Janvier 1903.
Iasnaya Poliana.
Cher Monsieur,
J’ai reçu votre lettre, ainsi que votre article que j’ai lu avec grande attention.
Je regrette de ne pouvoir vous dire que le jugement que vous portez sur mes écrits soit parfaitement juste.
Vous me comblez d’éloges et en même temps vous me reprochez des lacunes singulières dans mes raisonnements et même l’absence d’une base.
Tous mes critiques, et c’est avec regret que je dois dire, – vous n’y faites pas exception, – me reprochent mes attaques ou bien contre les églises, ou bien contre la science, ou l’art et surtout contre toute espèce de violence employée par les gouvernements. Et les uns qualifient cela tout simplement de bêtise ou de folie, les autres – d’inconséquence ou d’extravagance.
On me donne toute espèce de titre flatteurs: de génie, de réformateur, de grand homme, etc. et en même temps on ne m’accorde pas le plus simple bon sens, celui de voir que les églises, la science, l’art, les gouvernements sont des choses indispensables pour les société dans leur état actuel.
Cette étrange contradiction provient de ce que mes critiques ne veulent pas pour me juger quitter leur point de vue et se mettre au mien qui est cependant bien simple.
Je ne suis ni un réformateur, ni un philosophe, ni encore moins un apôtre. Je ne suis qu’un homme qui, après avoir vécu une très mauvaise vie, a compris que la véritable vie ne consiste que dans l’accomplissеment de la volonté de Celui qui m’a mis dans ce monde et qui, après avoir trouvé dans les Evangiles les principes do la vraie vie, a abandonné la vie illusoire et n’a vécu et ne vit que d’après ces principes.
De ce point de vue il est clair que quand je combats les églises, les gouvernements, la science, l’art, – ce n’est pas pour le plaisir de combattre, ni à cause de ce que je ne comprends pas l’importance qu’y attachent les hommes, mais uniquement parce que, trouvant ces choses le plus souvent contraires à l’accomplissement de la volonté de Dieu qui est l’établissement du royaume de Dieu sur la terre, je ne puis ne pas les rejetter.
Pour ceux qui ne jugent les choses qu’objectivement, d’après les observations et les raisonnements, l’existence des églises, de la science, de l’art, surtout des gouvernements doit leur paraître indispensable et même inévitable. Mais pour celui qui comme moi connait la certitude intérieure, dérivée de la conscience religieuse, tous ces raisonnements et toutes ces observations n’ont pas le moindre poids quand elles sont en contradiction avec la certitude de la conscience religieuse.
Je ne suis ni réformateur, ni philosophe, ni apôtre, – mais le moindre des mérites que je puis m’attribuer et que je m’attribue, – c’est d’être logique et conséquent.
Les reproches qu’on me fait en envisageant mes idées du point de vue objectif, c’est-à-dire de leur application à la vie du monde, ressemblent aux reproches qu’on aurait faits à un agriculteur qui, ayant labouré et ensemencé son blé sur un endroit où il y avait des arbrisseaux, de l’herbe, des fleurs et de jolis sentiers, n’aurait pris garde à toutes ces choses. Ces reproches sont justes du point de vue de ceux qui aiment les arbres, la verdure, les fleurs, les jolis sentiers, – mais ils sont tout à fait faux du point de vue de l’agriculteur qui laboure et ensemence son champ pour se nourrir.
L’agriculteur est parfaitement conséquent et logique et ne peut pas ne pas l’être, parce qu’en faisant ce qu’il fait, il le fait en vue d’un but bien précis et clair, – celui de nourrir son corps. Ne faisant pas ce qu’il fait, il s’exposerait à mourir de faim.
De même pour moi. Je ne puis ne pas être conséquent et logique, parce qu’en faisant ce que je fais, je poursuis un but précis et clair, – celui de me nourrir spirituellement. Ne faisant pas ce que je fais, je m’exposerais à mourir spirituellement.
Léon Tolstoy.
16 января 1903.
Ясная Поляна.
Милостивый государь,
Я получил ваше письмо, так же как и вашу статью, которую прочел с большим вниманием.
Я сожалею, что не могу вам сказать, чтобы суждение наше о моих писаниях было бы вполне правильно. Вы осыпаете меня восхвалениями и в то же время упрекаете в странных пробелах в моих рассуждениях и даже в отсутствии какой-либо основы.
Все мои критики, с сожалением должен сказать, что вы не составляете исключения, упрекают меня за мои нападки либо против церкви, либо против науки или искусства и в особенности против всякого рода насилия, применяемого правительствами. Одни называют это просто глупостью или безумием, другие – непоследовательностью и эксцентричностью.
Мне дают всякого рода лестные эпитеты: гения, реформатора, великого человека и т. д. и в то же время не признают за мной самого простого здравого смысла, чтобы видеть, что церкви, наука и искусство, правительства необходимы для общества в его современном состоянии.
Это странное противоречие проистекает из того, что мои критики не хотят, при суждении обо мне, отказаться от своей точки зрения и стать на мою, которая, однако, чрезвычайно проста.
Я не реформатор, не философ, еще менее того апостол. Я только человек, который, прожив очень дурную жизнь, понял, что истинная жизнь заключается лишь в исполнении воли того, кто послал меня в этот мир и который, найдя в евангелии основы истинной жизни, отбросил призрачную жизнь и стал жить и может жить лишь согласно этим основам.
С этой точки зрения ясно, что, когда я нападаю на церковь, правительства, науку, искусство, то делаю это не из удовольствия нападать и не потому, чтобы я не понимал значения, которое им придают люди, но единственно потому, что, находя их большей частью противными исполнению воли бога, состоящей в установлении царства божия на земле, я не могу их откинуть.
Для тех, кто только объективно судит о вещах, на основании наблюдений и рассуждений, для тех существование церквей, науки, искусства и особенно правительства должно казаться необходимым и даже неизбежным. Но для того, кто, как я, познал внутреннюю уверенность, вытекающую из религиозного сознания, все эти рассуждения и все эти наблюдения не имеют ни малейшего веса, когда они стоят в противоречии с уверенностью религиозного сознания.
Я не реформатор, не философ, не апостол, но самое меньшее из достоинств, которое я могу себе приписать и приписываю, это – логичность и последовательность.
Упреки, которые мне делают, рассматривая мои идеи с объективной точки зрения, т. е. со стороны их применимости к мирской жизни, подобны упрекам, которые сделали бы земледельцу, вспахавшему и засеявшему зерном местность, за неосторожное отношение к прежде покрывавшим ее кустарникам, траве, цветам и красивым дорожкам. Эти упреки справедливы с точки зрения тех, кто любит деревья, зелень, цветы и красивые дорожки, но упреки эти совершенно ошибочны с точки зрения земледельца, который обрабатывает и засеивает свое поле для того, чтобы себя прокормить.
Земледелец вполне последователен и логичен и не может не быть таковым, потому что, делая то, что он делает, он это делает, имея в виду определенную и ясную цель – насытить свое тело. Не делая того, что он делает, он обрекал бы себя на голодную смерть.
Так же и со мной. Я не могу не быть последовательным и логичным, так как, делая то, что я делаю, я преследую определенную и ясную цель – питаться духовно. Не делая того, что я делаю, я обрекал бы себя на духовную смерть.
Л. Толстой.
Печатается по копировальной книге N° 5, лл. 102—105. Подлинник. написан и датирован рукой М. Л. Оболенской, подпись собственноручная. Впервые опубликовано в Б, IV, стр. 75—76. В ГМТ хранятся три черновика, написанные рукой М. Л. Оболенской. Во втором имеются значительные исправления Толстого.
Поль Гиацинт Луазон (р. 1873) – французский поэт и публицист. В яснополянской библиотеке сохранились некоторые из его драматических (произведении, а также оттиск из журнала с его статьей «L’investiture de Tolstoï» [«Влияние Толстого»].
При письме от 9 января н. ст. 1903 г. Луазон прислал драму «L’Evangile du Sang», Paris, 1900, и упомянутую выше статью.
12. Г. А. Русанову.
1903 г. Января 16. Я. П.
16.1.03 г.
Дорогой Гаврила Андреевич, сейчас получил ваше письмо с описанием всех тех физических страданий, которые вы так хорошо и мужественно переносите. Вы тоскуете о том, что вы лишены возможности работать; я последние шесть недель находился в том же положении и благодаря случайности – просьбе Бирюкова дать ему о себе биографические сведения – я напал на занятие, которое не только приятно, но и в высшей степени полезно наполнило мое время. Занятие это – восстановление в своей памяти всего пережитого с детства и до сего времени, восстановление как можно более правдивое, ничего не скрывающее и освещенное тем светом нравственных требований, которыми живешь теперь. Чем больше копаешься в прошедшем, тем больше и больше вспоминается.1
Вот это-то занятие я и предлагаю вам: в более трудные периоды – вспоминать, а когда более сил – диктовать эти воспоминания. Правдивое описание, как исповедь своей жизни всякого человека, а в особенности человека, просвещенного христианским светом, представляет величайший интерес и должно принести людям большую пользу. Я хочу сделать это для себя и советую вам сделать то же. Я всё еще слаб, но мне становится лучше и лучше. Братски целую вас и Антонину Алексеевну.2
Ваш Лев Толстой.
Написано и датировано рукой H. Л. Оболенского, подпись собственноручная. Впервые опубликовано в «Вестнике Европы» 1915, IV, стр. 9—10.
Ответ на письмо Русанова от 5—10 января 1903 г.
1 О «Воспоминаниях» см. т. 34.
2 Антонина Алексеевна Русанова, жена Г. А. Русанова.
* 13. H. K. Муравьеву.
1903 г. Января 18. Я. П.
Прошу известить результат дела Агеева.1
Толстой.
Телеграмма. Печатается и датируется по копии.
Николай Константинович Муравьев (1870—1936) – московский адвокат и прогрессивный общественный деятель. Толстой неоднократно направлял к нему лиц, нуждавшихся в юридической помощи.
1 Афанасий Николаевич Агеев. См. т. 73. Н. К. Муравьев из-за болезни участия в защите Агеева не принимал.
* 14. П. К. Мысовскому.
1903 г. Января 21. Я. П.
Ответ мой на ваш вопрос следующий: зла объективного нет. То, что мы называем злом, есть непонятое и недоступное нашему пониманию добро.
Лев Толстой.
Датируется по расположению письма в копировальной книге (№ 5, л. 101).
Павел Кириллович Мысовский (р. 1869) – московский присяжный поверенный.
Ответ на письмо П. К. Мысовского от 16 января 1903 г.
15. И. Ф. Наживину.
1903 г. Января 21. Я. П.
Я всё eщe очень слаб, любезный Ив[ан] Фед[орович], но все-таки хочется написать вам хоть несколько слов на ваше письмо. Замысел ваш мне кажется почти неосуществим. Боюсь, что вы потратите много сил без внутреннего удовольствия. Не отговариваю вас, но только указываю на трудность. Работая над этой задачей, вы сами увидите всю трудность ее осуществления. И работа эта во всяком случае будет вам полезна.
Я послал вам тот портрет, кот[орый] нашелся у меня.1
Прощайте. Всего хорошего.
Лев Толстой.
21 янв. 1903.
Печатается по рукописной копии, находящейся в копировальной книге № 5, л. 107. Впервые опубликовано в книге Наживина «Из жизни Л. Н. Толстого», М. 1911, стр. 129.
В письме от 14 января н. ст. 1903 г. (почт. шт.) И. Ф. Наживин подробно сообщал о своей давнишней мечте написать большой исторический роман «Иисус». См. письмо № 297.
1 См. т. 73, письмо № 401.
16. В. В. Розанову.
1903 г. Января 21. Я. П.
21 янв. 1903 г.
Милостивый государь Василий Васильевич,
Очень сожалею, что не могу воспользоваться случаем познакомиться теперь же с вами и с вашей женой,1 я настолько еще слаб после болезни, что, как видите, и не пишу своей рукой и слишком устаю от всякого напряжения. Если я буду поправляться, хотя и медленно, как теперь, и вы останетесь в том же намерении, и вам будет возможно исполнить его, я напишу вам.
С совершенным уважением остаюсь готовый к услугам
Лев Толстой.
Подлинник написан рукой И. Л. Оболенского, подпись собственноручная. Впервые опубликовано в «Летописях Государственного Литературного музея», кн. 2, М. 1938, стр. 224.
Василий Васильевич Розанов (1856—1919) – реакционный критик, философ, публицист, сотрудник «Нового времени», автор нескольких статей о Толстом. С Толстым виделся один раз, в 1903 г. Толстой резко отрицательно относился к Розанову. В письме к Н. Н. Страхову от 13 июля 1893 г. он писал о статьях Розанова: «Обо всем слегка, выспренно, необдуманно, фальшиво возбужденно и с самодовольством ретроградно. Очень гадко» (т. 66, стр. 367).
В письме от 16 января 1903 г. (почт. шт.) Розанов просил разрешения приехать в Ясную Поляну вместе с женой.
1 Варвара Дмитриевна Розанова (ум. 1923).
* 17. Артуру Син-Джону (Arthur St. John).
1903 г. Января 21. Я. П.
21 January 1903.
Дорогой St. John, I received your letter with the very interesting one of Edw[ard] Blyden, which I am sending you back.1 «The Midland Herald»2 reaches me from time to time. Now that I know that you are taking a part in it, I will read it with more attention than I did before. I am very glad to know that you are working in the same [lines] as before and that you are married and happy.
I have been ill and am still very week and therefore do not write myself.
Your affectionate friend Leo Tolstoy.
21 января 1903.
Дорогой Син-Джон,
Я получил ваше письмо со вложением очень интересного письма Эд[уарда] Блайдена, которое возвращаю.1 «The Midland Herald»2 время от времени доходит до меня. Теперь, узнав, что вы в нем участвуете, я буду читать его с большим вниманием, нежели раньше. Мне очень приятно слышать, что вы работаете в прежнем направлении и что вы женаты и счастливы.
Я был болен и всё еще очень слаб, поэтому пишу не сам.
Любящий вас друг Лев Толстой.
Печатается по копировальной книге № 5, л. 99. Подлинник написан и датирован рукой переписчика, подпись собственноручная.
Об Артуре Син-Джоне см. т. 68.
Ответ на письмо Артура Син-Джона от 16 января н. ст. 1903 г.
1 Син-Джон прислал письмо-корреспонденцию из Африки от негра, д-ра Эдуарда Блайдена. Письмо Блайдена просил вернуть.
2 Небольшая провинциальная еженедельная газета, издававшаяся Син-Джоном. В газете помещались статьи в духе мировоззрения Толстого и отрывки из его произведений.
* 18. Л. Л. Толстому.
1903 г. Января 21. Я. П.
21 янв. 1903.
Спасибо, милый Лева, за доброе письмо. Мне оно б[ыло] приятно. Как в отношениях с людьми надо стараться замечать и видеть только хорошее, сближающее, так и в наших душевных настроениях надо останавливаться на наших добрых к людям, сближающих с ними чувствах1 и пользоваться ими, а перескакивать, не раздувая их, наши недобрые чувства. Ты это самое и сделал, и спасибо. Письмо Доры тоже было мне приятно по содержанию.2 И как хорошо она пишет по-русски. Целую ее и детей, надеюсь, что ей продолжает быть лучше. Я поправляюсь, но всё еще очень слаб.
Прощай пока.
Любящий тебя отец Л. Т.
Ответ на письмо Л. Л. Толстого от 14 января 1903 г., в котором он старался уверить отца в своем изменившемся отношении к нему. «Если когда-нибудь чувствовал к тебе недоброе, то это давно прошло, как ты знаешь, и никогда не проснется во мне больше ни в каких случаях и заменилось одним только хорошим», – писал он. Об отношениях Толстого с сыном Львом см. тт. 66 и 73.
1 В подлиннике: чувствами
2 Письмо Д. Ф. Толстой от 7 января 1903 г., написанное в ответ на письмо Толстого к ней от 4—5? января (см. письмо № 1).
* 19. Исааку Функу (Isaak Funk).
1903 г. Января 21. Я. П.
21 January 1903.
Dear Sir,
I received your book «The Next Step in Evolution» and have read it with great pleasure. The idea of joining thе scientific truth of evolution with the religious one of the second advent is very good and rich in application. Thank you heartily for sending me the book.
Yours truly Leo Tolstoy.
P. S. I do not write myself, because I have been ill and am still very weak.
21 января 1903.
Милостивый государь,
Я получил вашу книгу «Следующая ступень в эволюции» и прочел ее с большим удовольствием. Мысль о согласовании научной теории об эволюции с религиозной идеей о втором пришествии очень хороша и широко применима. Сердечно благодарю вас за присылку книги.
Искренно ваш Лев Толстой.
P. S. Я не пишу сам, потому что был болен и все еще очень слаб.
Печатается по копировальной книге № 5, л. 100. Подлинник написан рукой переписчика, подпись собственноручная.
Исаак Кауфман-Функ (1839—1912) – американский издатель, в течение нескольких лот бывший пастором.
При письме от 9 января н. ст. 1903 г. Функ прислал свою книгу «The Next Step in Evolution. The Present step», New-York and London, 1902.
20—21. В. Г. Черткову от 21 января (два письма).
* 22. Томасу Ферису (Thomas Н. Ferris).
1903 г. Января 21—25? Я. П.
Dear Mr. Ferris,
When I wrote to you, that I did not wish to discuss your religious views, because no good results could come out of it, I thought very carefully over the matter. Your letter and your question confirm me in this resolution. I can not answer your question, because I can not understand it, though I see, that for you it has a very clear meaning. And therefore you see that our discussion would be quite vain. You say that my refusal to see you again is a sign of my want of love. My love to you can manifest itself only in repeating my advice and hearty wish that you should free your good and religious soul from the strange ideas that mar it, which as they say in a Russian popular asying: spoil by a spoonful of tar a barrel of honey.
So once more repeating my conviction of the needlessness of our interview, I wish you and your friend1 a good journey home.
Yours truly Leo Tolstoy.
Уважаемый г. Ферис,
Когда я вам писал, что не желаю обсуждать ваши религиозные воззрения, потому что это ни к чему хорошему не привело бы, я делал это вполне обдуманно. Ваше письмо и ваш вопрос утверждают меня в этом решении.1 Я не могу ответить на ваш вопрос, потому что не могу его понять, хотя вижу, что для вас он имеет очень ясное значение. Ясно, что наше обсуждение было бы совершенно бесполезно. Вы говорите, что мой отказ вас снова повидать есть признак недостатка во мне любви. Любовь моя к вам может выразиться лишь в повторении моего совета и сердечного пожелания, чтобы вы очистили вашу хорошую и религиозную душу от всех затемняющих ее странных идей, о которых говорится в русской пословице: ложка дегтя портит бочку меда.
Итак, еще раз повторяя, что я уверен в бесполезности нашего свидания, желаю вам и вашему другу2 счастливого возвращения домой.
Искренно ваш Лев Толстой.
Печатается по копировальной книге № 5, лл. 109—110. Подлинник написан рукой М. Л. Оболенской, подпись собственноручная. Датируется по расположению письма в копировальной книге и по письму Фериса из Москвы от 19 января, на которое отвечает Толстой.
1 Ферис пытался убедить Толстого, что с нравственной точки зрения чудеса допустимы и необходимы.
2 Берти Роу. См. письмо № 8.
