355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Лев Толстой » Том 38. Полное собрание сочинений. » Текст книги (страница 36)
Том 38. Полное собрание сочинений.
  • Текст добавлен: 21 октября 2016, 23:23

Текст книги "Том 38. Полное собрание сочинений. "


Автор книги: Лев Толстой



сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 55 страниц)

VI.

Было время, когда мой взглядъ на безуміе нашей жизни представлялся мнѣ такимъ исключительнымъ, что мнѣ странно и страшно было выражать его, такъ онъ былъ нссогласенъ съ той непоколебимой самоуверенностью всего огромнаго большинства людей, живущихъ этой безумной жизнью, но въ послѣднее время я сталъ испытывать совершенно обратное: мнѣ странно и страшно становится не высказать этого моего взгляда. Такъ для меня стало очевидно, что большинство человѣчества, въ особенности христіанскаго міра, живетъ въ наше время жизнью прямо противуположной и разуму, и чувству, и самымъ очевиднымъ выгодамъ, удобствамъ всѣхъ людей – находится въ состояние вѣроятно, временнаго, но полнаго сумасшествія, безумія.

Несколько мѣсяцевъ тому назадъ я, чего уже давно не делалъ, взялъ газету и прочелъ ее, и все, что я прочелъ, было такъ странно мне, что я съ трудомъ могъ поверить тому, что действительно совершалось все то, что тамъ было описывано. Прочелъ я тамъ следующее: (Выписываю то, что записалъ тогда):

Дѣло идетъ о присоединеніи Босніи и Герцеговины.

Въ первой статье газеты самымъ серьезнымъ тономъ пишется о томъ, что несколько людей, называющихъ себя австрійскимъ правительствомъ, желаютъ присоединить къ тому, что они называютъ австрійской имперіей, несколько милліоновъ людей, другія же, тоже небольшія количества людей, называющіе себя одни – Сербскимъ, другіе – Турецкимъ, третьи – Болгарскимъ правительствомъ, не желаютъ этого. И что какъ тѣ несколько людей, которые желаютъ этого присоединенія, такъ и тѣ, которые не желаютъ этого, хотятъ, для того чтобы разрешить несогласіе, заставить несколько сотъ тысячъ людей разныхъ народностей итти убивать другъ друга или, какъ предлагаютъ некоторые, вместо этого однимъ получить, а другимъ заплатить несколько милліоновъ рублей, собранныхъ съ людей, живущихъ на земляхъ, называемыхъ Австріей, Сербіей, Болгаріей и Турціей. Небольшое же количество людей, называющихъ себя русскимъ правительствомъ, заявляетъ при этомъ, что они тоже пошлютъ десятки, а можетъ быть и сотни тысячъ людей убивать людей, повинующихся людямъ, называющимъ себя австрійскимъ или турецкимъ правительствами, если эти правительства не согласятся на предлагаемое русскимъ правительствомъ распределеніе земель.

Все это на французскомъ языке, въ самыхъ утонченныхъ формахъ, безъ упоминанія о тѣхъ приготовленіяхъ къ убiйству, на которыхъ все это основано, передастся черезъ посланниковъ отъ одного правительства другому и печатается въ тысячахъ газетъ и читается милліонами людей, находящими все ото вполнѣ естественнымъ.

Казалось бы ясно, что милліоны людей, т. е. существъ, одаренныхъ разумомъ и нравственнымъ чувствомъ, не могутъ, не зная зачѣмъ и для чего, съ готовностью на величайшія лишенія всего дорогого людямъ, итти убивать тѣхъ неизвѣстныхъ имъ людей, которыхъ велятъ имъ убивать какіе-то неизвѣстные имъ люди, называемые правительствомъ, и что поэтому никакъ нельзя разсчитывать на то, что все то, что рѣшатъ правительства съ своими дипломатами, такъ точно и совершится. Но – удивительное дѣло: никто ни на минуту не сомнѣвается, что все предрѣшенное правительствами такъ же вѣрно совершится, какъ и то, что если человѣкъ пошлетъ деньги въ мясную лавку для покупки говядины, то онъ иавѣрно получитъ за свои деньги нужную ему говядину. И какъ для покупающаго говядину вопросъ только въ томъ, сколько и какого сорта ему нужна говядина и сколько надо послать денегъ, такъ и для всѣхъ разсуждающихъ въ министерствахъ и газетахъ о присоединенiи Босніи и Герцеговины вопросъ только въ томъ, сколько людей надо приготовить къ убійству или уже послать убивать другъ друга и какихъ именно людей и въ какихъ соединеніяхъ.

Такова поразившая меня первая статья. Читаю вторую статью подъ заглавіемъ «Работа и историческая преемственность».

Въ первой статьѣ шла рѣчь о распоряженіяхъ международныхъ, о томъ, какъ разныя правительства заставляютъ вслѣдствіе несогласія между собой повинующихся имъ людей убивать другъ друга для какихъ-то чуждыхъ убивающимъ и убиваемымъ людямъ цѣлей; въ этой же статьѣ идетъ рѣчь уже не объ отношеніяхъ между собой разныхъ правительствъ, а объ отношеніяхъ нѣсколькихъ людей, тѣхъ, которые считаютъ себя въ настоящее время русскимъ правительствомъ и распоряжаются жизнью десятковъ милліоновъ, и тѣхъ, тоже нѣсколькихъ людей, которые желали бы быть правительствомъ и поэтому считаютъ всѣ распоряженія существующаго правительства нехорошими.

Такъ, правительство, защищая себя, говоритъ, что «в настоящее время понятно только одно дѣленіе людей на группы: тѣ, кто напрягаетъ свои усилія въ пользу роста и развитія русской государственности, и тѣ, кто борется противъ ея основъ». Авторъ же статьи газеты, возражая противъ этого, говоритъ, что для того, чтобы можно было дѣйствовать въ пользу роста и развитія русской государственности, надобно, чтобы тѣмъ, кто иначе понимаетъ развитіе и ростъ русской государственности, была бы дана та же свобода дѣйствовать, какъ и та, которой обладаетъ партія правительственная, и что этого нѣтъ, т.-е. что люди, иначе понимающіе ростъ государственности, стѣснены въ своей дѣятельности и т. д.

И опять – удивительное дѣло – и тѣ люди, которые считаютъ себя въ правѣ распоряжаться милліонами, и тѣ, которые хотятъ быть и надеются при своей неперестающей борьбѣ стать на мѣсто первыхъ, такъ же уверены въ томъ, что они могутъ распоряжаться жизнью десятковъ миллiонов народа, какъ мы увѣрены въ томъ, что каждый день взойдетъ солнце. И споры и разсужденія идутъ только о томъ, какъ велѣть жить всѣмъ этимъ милліонамъ, а что жить они будутъ по предписаннымъ имъ законамъ несколькими людьми, называемыми правительствомь, въ этомъ никто не сомнѣвается. И еще болѣе удивительно то, что и въ самомъ дѣлѣ милліоны людей, т. е. разумныхъ, нравственныхъ существъ, живущихъ своимъ трудомъ и потому не только не нуждающихся ни въ чьей помощи, но и содержащихъ своимъ трудомъ много тысячъ праздныхъ людей, рабски подчиняются волѣ этихъ спорящихъ между собой праздныхъ людей, руководимыхъ самыми мелкими, дурными страстями, но только не тѣмъ, что они всегда лицемѣрно выставляютъ своей главной цѣлью: благомъ народа.

За этой статьей идетъ третья длинная статья «Конституціонный бюджетъ», въ которой разсуждается о томъ, сколько у каждаго человека, трудящагося для себя и своей семьи, слѣдуетъ ежегодно отнимать произведеній его труда, отдавая ихъ въ распоряжение людей, называемыхъ правительствомъ. Казалось бы очевидно то, что такъ какъ работеющимъ милліонамъ нѣтъ никакой не только надобности, но и повода отдавать произведенія своего труда людямъ, до сихъ поръ всегда употреблявшимъ эти деньги на самыя дурныя и безнравственныя дѣла, на изготовленіе орудій убійства, на тюрьмы, крѣпости, поставку водки, на развращеніе народа посредствомъ солдатства или ложной вѣры, то казалось бы очевидно, что и не будетъ никакого бюджета и нечего разсуждать о томъ, какъ собиреть и употреблять его. Такъ казалось бы, а между тѣмъ правительственные люди и тѣ, которые хотятъ быть правительствомъ, съ полной уверенностью въ томъ, что деньги эти будутъ въ ихъ рукахъ, разсуждаютъ о томъ, какъ побольше собрать ихъ и какъ распредѣлить ихъ между собою. И – удивительное дѣло – деньги эти собираются и распределяются: нуждающiеся въ самомъ необходимомъ, часто голодные трудящіеся люди отдаютъ свои сбереженія празднымъ, безумно роскошествующимъ людямъ.

Следующая статья – «Вопросъ о государственныхъ преступленіяхъ на Московскомъ съѣздѣ криминалистовъ». Въ этой статье описывается то, какъ собравшіеся въ Москве люди разсуждали о томъ, по какимъ статьямъ можно лишать свободы, грабить (штрафы), мучать, убивать людей и по какимъ этого нельзя делать, какъ лучше применять эти статьи и т. п. Сначала представляется удивительнымъ, для чего эти люди, очевидно несогласные съ правительствомъ и противные ему, не высказываютъ прямо того, что само собой представляется всякому здраво мыслящему человѣку, что, не говоря ужъ о христіанствѣ, которое будто бы мы исповѣдуемъ, съ какой бы то ни было самой низкой нравственной точки зрѣнія совершенно ясно, что никакой человѣкъ, во имя какихъ бы то ни было соображеній, не имѣетъ права и не долженъ ни грабить, ни мучать, ни лишать свободы, ни жизни другихъ. И потому казалось бы ясно, что собравшіеся люди, враждебные правительству, должны бы были прямо сказать то, что само собой разумѣется для всякаго здраво мыслящаго человѣка: то, что одинъ человѣкъ не можетъ насиловать другого, не можетъ потому, что если допуститъ, что могутъ быть такія соображенія, по которымъ одни люди могутъ насиловать другихъ, то всегда – какъ это и было и есть – найдутся такія соображенія, по которымъ другіе люди могутъ и будутъ употреблять насиліе и противъ тѣхъ, которые ихъ насиловали. Но собравшіеся «ученые» люди не дѣлаютъ этого, а старательно приводятъ хитроумныя соображенiя о томъ, какія «ужасныя послѣдствія происходятъ отъ отступленій по дѣламъ о политическихъ преступленіяхъ отъ общаго порядка судопроизводства», о «необходимости изученія государственныхъ преступленшй съ соціологической точки зрѣнія», о томъ, какъ «основная проблема все болѣе и болѣе развивалась на собраніи группы и все болѣе и болѣе становилась ясной невозможность ограничиться какими-либо краткими тезисами по такому сложному вопросу».

И опять то же удивленіе и недоумѣніе: почему то правительство, которое теперь дѣйствуетъ, или то, которое составится изъ тѣхъ людей, которые спорятъ съ нимъ въ надеждѣ самимъ стать правительствомъ, почему эти люди такъ несомнѣнно уверены, что тотъ народъ, который не знаетъ и знать не хочетъ всѣ эти 120, 117 и т. п. статьи, но, къ счастью, еще знаетъ другія статьи о томъ, что не надо дѣлать другому, чего не хочешь себѣ, что лучше простить не семь, а семью семь разъ, чѣмъ мстить, – почему народъ этотъ подчинится ихъ статьямъ, 120-й, 117-й и еще какой-нибудь, и будетъ изъ повиновенія этимъ статьямъ совершать самъ надъ собой тѣ преступленія всѣхъ законовъ божескихъ и человѣческихъ, которыя предписываются ему? И что удивительнѣе всего, это то, что народъ не только подчиняется всѣмъ этимъ статьямъ, но и въ положеніи солдатъ, стражниковъ, присяжныхъ, тюремщиковъ, палачей совершаетъ самъ надъ собой всѣ эти, противныя его совѣсти и исповѣдуемому имъ, признаваемому божескимъ закону, преступленія.

Слѣдующая, пятая статья заключаетъ въ себѣ свѣдѣнія о томъ, какъ человѣкъ, называющійся русскимъ императоромъ, выразилъ желаніе о томъ, чтобы умершій, жившій въ Кронштатѣ, добрый старичокъ былъ признанъ святымъ человѣкомъ, и какъ синодъ, т. е. собраніе людей, которые вполнѣ увѣрены, что они имѣютъ право и возможность предписывать милліонамъ народа ту вѣру, которую они должны исповѣдовать, рѣшилъ всенародно праздновать годовщину смерти этого старичка, съ тѣмъ чтобы сдѣлать изъ трупа этого старичка предметъ народнаго поклоненія. Еще понятно – хотя и съ большимъ усиліемъ – то, что люди могутъ быть такъ обмануты, чтобы вѣрить, что они не столько люди, сколько подданные извѣстнаго государства, и во имя идола государства отступать отъ своихъ человѣческихъ обязанностей, какъ ото дѣлается при принужденіи людей къ участію въ солдатствѣ и войнахъ. Можно понять и то, какъ люди могутъ быть доведены до того, чтобы отдавать на завѣдомо дурныя дѣла свои сбереженія, какъ это дѣлается при отбираніи податей. Какъ ни странно, но можно понять даже и то, какъ долгое и усиленное воспитаніе дурного чувства мести можетъ довести людей до того, что они подчиняются требованіямъ совершенія всякаго рода насилій, даже убійствъ надъ братьями, подъ предлогомъ наказанія. Но, казалось бы, невозможно уже заставить людей 20 вѣка, знающихъ евангеліе, понимать превратно назначеніе своей жизни, вѣрить въ необходимость и благотворность идолопоклонническаго поклоненія неодушевленнымъ предметамъ.

Казалось бы, въ этомъ-то уже не могутъ люди христіане подчиниться волѣ другихъ людей, а между тѣмъ – удивительное дѣло – для огромнаго большинства народа это непрестанно совершается, и человѣкъ, считающій себя царемъ, и всѣ его помощники, и тѣ самые лицемѣрные или заблудшіе люди, которые называютъ себя синодомъ, святѣйшимъ синодомъ, вполнѣ увѣрены въ томъ, что всѣ ихъ распоряженія о празднованіи умершего старичка какъ святого, – будутъ также приняты всѣмъ народомъ, какъ были приняты всѣ ихъ прежніе обманы, ихъ мощи, иконы, чудеса.

И – удивительное дѣло – вмѣсто того, чтобы милліонамъ народа съ отвращеніемъ отнестись къ такимъ распоряженіямъ, они спокойно принимаются, освящаются древностью преданія и замѣняютъ для людей спасительныя истины извѣстнаго имъ христіанства и губятъ ихъ жизнь, отдавая ее и во всѣхъ другихъ отношеніяхъ во власть обманывающихъ.

Да, какъ ни ужасны всѣ тѣ обманы, подъ гнетомъ которыхъ страдаетъ человѣчество, этотъ наименѣе замѣчаемый людьми обманъ вѣры ужаснѣе всѣхъ. Ужасенъ онъ, потому что на этомъ обманѣ зиждутся всѣ другіе обманы и всѣ вытекающія изъ нихъ бѣдствія.

Если спросишь себя, зачѣмъ люди разумные, добрые по требованію чуждыхъ имъ людей идутъ въ войско, надѣваютъ мундиры, учатся убивать и идутъ убивать чуждыхъ имъ людей, хотя и знаютъ, что человѣкъ долженъ не убивать, а любить всѣхъ людей? Зачѣмъ они отдаютъ чуждымъ людямъ завѣдомо на дурныя дѣла свои сбереженія, когда считаютъ, что никто не имѣетъ права брать чужого? Зачѣмъ они идутъ въ суды и требуютъ наказаній и подчиняются наказаніямъ, зная, что никто но можетъ судить другого, и что человѣку свойственно не наказывать, а прощать брата? Зачѣмъ въ самомъ важномъ для души дѣлѣ: въ признаніи того, что свято, т. е. высшее добро, и что не свято, т. е. что зло, люди подчиняются требованіямъ чуждыхъ имъ людей?

VII.

На всѣ эти вопросы есть и можетъ быть только одинъ отвѣтъ, тотъ, что люди, поступающіе такъ, какъ тѣ, которые предписываютъ эти дѣла, а также и тѣ, которые исполняютъ ихъ, находятся въ состояніи безумія: не въ какомъ-нибудь переносномъ или преувеличенномъ смыслѣ, а въ самомъ прямомъ, опредѣленномъ смыслѣ этого слова: т.-е. руководствуются въ своей жизни не общимъ всѣмъ людямъ разумомъ и его проявленіями, выраженными въ ученіяхъ величайшихъ мудрецовъ жизни, а руководствуются тѣми случайными, явно антиразумными положеніями, которыя въ данное время усвоены большинствомъ людей, не руководящихся разумомъ и не признающихъ его положеній для себя обязательными. Какъ несправедлива мысль, высказанная Паскалемъ, о томъ, что если бы наши сновидѣнія были бы такъ же послѣдовательны, какъ и событія дѣйствительности, жизни, мы бы не могли бы отличить сновидѣнія отъ дѣйствительности, такъ же несправедлива была бы и мысль о томъ, что если бы неразумная дѣятельность признавалась всѣми разумной, то мы бы не могли различить неразумную дѣятельность отъ разумной.

Несправедлива и та и другая мысль, потому что кромѣ непослѣдовательности въ сновидѣніяхъ и кромѣ не всеобщности признанія неразумной дѣятельности, люди всегда обладаютъ однимъ главнымъ признакомъ различенія истинной жизни отъ подобія ея. Признакомъ этимъ всегда было и всегда будетъ высшее свойство человѣческой души – самосознаніе, то свойство, изъ котораго вытекаетъ нравственное чувство и нравственное усиліе. И потому и сонъ, и безуміе, какъ бы ни были послѣдовательны сновидѣнія, и какъ бы всеобще не было безуміе, всегда могутъ быть отличены людьми отъ дѣйствительной жизни тѣмъ, что и въ снахъ, и въ безуміи отсутствуетъ нравственное усиліе. Хотя бы и случилось то, чтобы сновидѣнія многихъ ночей были бы такъ же послѣдовательны, какъ событія дѣйствительной жизни, случилось бы и то, что случилось теперь съ людьми нашего «кулътурнаго» міра, что огромное большинство людей находятся въ полномъ безуміи, люди всетаки благодаря своему самосознанію и вытекающему изъ него нравственному чувству и возможности нравственнаго усилія, всегда могутъ видѣть, не могутъ не видѣть того, что сонъ есть сонъ и что безумная жизнь есть жизнь безумная. И какъ во снѣ бываетъ, что мы видимъ себя совершающими величайшія гадости и знаемъ, что дѣлаемъ гадости, но не можемъ остановиться и спасаемся отъ этого положенія только вызовами самосознанія и потому пробужденія, такъ и въ нашей теперешней безумной жизни, если мы чувствуемъ, что дѣлаемъ ужасныя гадости и не можемъ перестать, то спасеніе отъ этого только самосознаніе и пробужденіе отъ безумной къ разумной жизни.

Пускай въ сновидѣніяхъ будетъ полнѣйшая послѣдовательность и пускай безуміе будетъ обще всѣмъ людямъ, здоровый человѣкъ всегда можетъ отличить сонъ отъ дѣйствительности и безумную жизнь отъ разумной. Здоровый человѣкъ всегда отличаетъ сонъ отъ дѣйствительности и безуміе отъ разумнаго состояния, потому что какъ во снѣ, такъ и въ безуміи отсутствуетъ самосознаніе и вытекающее изъ самосознанія нравственное чувство и послѣдствіе нравственнаго чувства, нравственное усиліе. Такъ что если бы и случилось то, чтобы сны слагались въ самую строгую опредѣленную послѣдовательность и всѣ люди были одержимы однимъ и тѣмъ же безуміемъ, здоровый человѣкъ всегда все-таки могъ бы отличить сны отъ дѣйствительности и безуміе отъ разумной жизни по одному тому, что какъ во снѣ, такъ и въ безуміи люди не сознаютъ себя и потому бываютъ не въ силахъ дѣлать нравственныя усилія. Отъ этого-то и происходитъ то, что какъ во снѣ мы часто видимъ себя дѣлающими гадость, но не можемъ остановиться, такъ же и въ состояніи раздѣляемаго всѣми безумія мы часто зная, что дѣлаемъ дурное, продолжаемъ все-таки дѣлать то, что дѣлаютъ всѣ окружающіе насъ.

Разница между этими двумя состояніями только въ томъ, что то, что предполагается Паскалемъ – именно та послѣдовательность въ сновидѣніяхъ, это самое вполнѣ случилось теперь, когда безуміе охватило всѣхъ или огромное большинство людей нашего міра. Мы живемъ безумной, противной самымъ простымъ и первымъ требованіямъ здраваго смысла, жизнью, но такъ какъ этой жизнью живутъ всѣ или огромное большинство, мы не видимъ уже различія между безумной и разумной жизнью и свою безумную жизнь признаемъ разумной.

И какъ для того, чтобы избавиться во снѣ отъ ужаса къ тому, что происходитъ съ нами, и, главное, къ тому, что мы сами дѣлаемъ, надо сознать себя, понять, что это сонъ и тогда проснуться, такъ и для того, чтобы избавиться отъ того ужаса, среди котораго мы живемъ и въ которомъ участвуемъ, надо сознать себя и вызвать въ себѣ то нравственное чувство и нравственное усиліе, которое свойственно разумному существу, человѣку.

VIII.

То же, что мы живемъ безумной, вполнѣ безумной, сумасшедшей жизнью, это не слова, не сравненіе, не преувеличеніе, а самое простое утвержденіе тога, что есть. – На-дняхъ мнѣ случилось посѣтить два огромныхъ учрежденія душевно больныхъ, и впечатлѣніе, которое я вьнесъ, было то, что я видѣлъ учрежденія, устроенныя душевно больными одной общей, повальной формы сумасшествія, для больныхъ разнообразными, не подходящими подъ общую повальную форму, формами сумасшествія. Всѣ эти разнообразныя формы сумасшествія подраздѣляются тѣми, которые одержимы одной повальной формой сумасшествія, на множество разныхъ классовъ, отдѣловъ и видовъ. Есть классификація Гюислена, Целлера, Гразингера, Крафтъ-Эбинга, Мореля, Мейнерта, Люша, Маньяна, Крепеллина, Морзелли, Клустона, Хакъ-Тьюка, Корсакова, Игнатьева и мн. мн. др. Всѣ они несогласны и даже противорѣчатъ. У каждаго психіатра есть свои всякіе психонейрозы, маніи, паранойи и разные везаніи и кататоническіе и др., и Psychopathia degenerativa и всякія другія. Вообще, какъ говоритъ одинъ ученый авторъ, для большинства психозовъ не найдено еще патогномоничнаго и анатомопатологическаго субстрата (sic), и потому дѣленія точнаго нельзя дѣлать. Тѣ же, какія существуютъ дѣленія, могутъ быть нужны только для того, чтобы студенты, заучивая ихъ и отвѣчая на экзаменѣ тѣ самыя слова, которыя они слышатъ отъ профессоровъ, получили бы дипломы, а потомъ благодаря дипломамъ мѣста съ жалованьемъ, превосходящимъ въ 20, 30, 50 разъ жалованье работника, дѣлающаго несомнѣнно нужную всѣмъ людямъ работу. Такъ что въ сущности есть только одно ясное и понятное дѣленіе душевно больныхъ, то, по которому они распредѣляютъ больныхъ въ больницахъ, и опредѣляется то или другое обращеніе съ ними. Дѣленіе это такое:

1) Безпокойные. (Прежде они назывались буйными).

2) Полубезпокойные,

3) Спокойные и

4) Испытуемые.

И это самое дѣленіе вполнѣ точно относится ко всему огромному количеству людей, одержимыхъ безуміемъ такъ называемой культуры нашего времени.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю