Текст книги "Том 38. Полное собрание сочинений. "

Автор книги: Лев Толстой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 55 страниц)

* № 11.

И наука эта всегда свободная, всегда одна нужная людямъ, всегда одинаковая въ своихъ основахъ съ самыхъ древнихъ временъ передавалась отъ поколѣнія къ поколѣнію, просвѣтитъ людей и освободитъ ихъ отъ того зла дѣленія людей на господъ и рабовъ и вытекающей изъ этого дѣленія ненависти вмѣсто любви, отъ которой теперь страдаютъ люди.

* № 12.

Средство это есть присвоеніе тѣмъ или инымъ способомъ трудовъ другихъ людей. Присвоеніе это въ нашемъ мірѣ совершается тремя способами: 1) прямымъ насильственнымъ отнятіемъ произведеній труда людей, т.-е. грабежемъ, этотъ способъ употребляется въ нашемъ мірѣ (преимущественно) правительствами въ большихъ размѣрахъ и разбойниками въ малыхъ; 2) не прямымъ, но косвеннымъ способомъ – владѣніемъ землею и капиталами и 3) тоже способомъ не прямымъ, но косвеннымъ: пріобрѣтеніемъ образованія, при которомъ возможно участвовать или въ грабежѣ правительства или въ отобраніи произведеній труда отъ народа посредствомъ землевладѣнія и капитала.

* № 13.

Трудно предположить даже и то, чтобы люди, живущіе общей жизнью, занятые вопросами истинной науки о томъ, какъ освободиться отъ препятствій, полагаемыхъ доброй жизни государственностью, патріотизмомъ, ложными вѣроученіями, захватомъ земельной собственности, а также и вопросами объ упорядоченіи половой жизни, о воспитаніи и другихъ подобныхъ, пришли бы когда-нибудь къ признанію необходимости наукъ, дающихъ аэропланы, грамофоны, взрывчатыя вещества, скоропечатныя машины, подводныя лодки и т. п.

* № 14.

Для того же, чтобы не поддаваться обману, надо понять, что ученье только тогда настоящее ученье, когда оно не предписывается начальствомъ, чтобы оно было такое, а не такое, и чтобы оно совершалось тогда и тамъ, а главное чтобы за ученье получалась какая либо выгода. Для того чтобъ освободиться отъ обмана, надо понять, что настоящее ученье можетъ быть только тогда, когда оно совершенно свободно.

* № 15.

Средство это, пріобрѣтеніе образованія, дурно и безнравственно уже по одному тому, что выходъ всякаго человѣка изъ среды трудящихся и приготовляющихъ то, что прежде всего нужно для жизни людей, т.-е. пищу, жилище, одежду и др., уменьшая количество этихъ трудящихся, увеличиваетъ ихъ и такъ часто сверхсильный трудъ и вмѣстѣ съ тѣмъ увеличиваетъ число людей, живущихъ на шеѣ трудящихся.

Первая страница черновой рукописи «Ответа польской женщине»

Размер подлинника

ВАРИАНТЫ «ОТВЕТА ПОЛЬСКОЙ ЖЕНЩИНЕ».

* № 1.

Раздѣленіе и угнетеніе Польши всегда возбуждало во мнѣ величайшее негодованіе. Спасеніе отъ него, думаю, есть одно: то, чтобы Поляки перестали себя считать Поляками, а считали бы себя братьями всего человѣчества. И я думаю, что такая мысль и дѣятельность особенно свойственны славянскимъ народамъ и такому народу какъ Поляки, которые перенесли такія тяжелыя испытанія.

Мысль моя состоитъ въ томъ, что избавить польскій народъ отъ eго порабощенія и дать ему свойственное всѣмъ людямъ благо можетъ никакъ не борьба насиліемъ съ насильниками, не покровительство насильническихъ державъ какъ Россія и другія, но вступленіе на тотъ путь истинно христіанской жизни, при которой всѣ люди признаютъ себя братьями и потому свободными. Свободу даетъ только любовь, религіозная любовь. Любовь же только тогда любовь, когда непремѣннымъ условіемъ ея есть неупотребленіе насилія, т.-е. непротивленіе.

* № 2.

Расчлененіе Польши и все то, что совершается въ порабощенныхъ частяхъ ея и въ особенности русскими властями, всегда возбуждало во мнѣ величайшее негодованіе. Но долженъ сказать, что и все, что дѣлалось <и дѣлается теперь> тѣми самыми Костюшками, Словацкими и др., которыхъ вы упоминаете, и ихъ послѣдователями для освобожденія Польши, возбуждаетъ во мнѣ удивленіе передъ явной нецелесообразностью этой дѣятельности, основанной на патріотическомъ паѳосѣ и возбужденіи.

* № 3.

Спасетъ же поляковъ <да и всѣхъ угнетенныхъ людей и всѣ угнетенные народы> признаніе¹³⁷137
  Зачеркнуто: или себя только людьми и братьями всѣхъ людей всего человечества


[Закрыть] закона любви, включающаго непротивленіе тѣмъ, что такое признаніе не допуститъ Поляковъ дѣлать то, что они теперь дѣлаютъ, давать Русскому, Австріискому, Прусскому правительству произведенія своего труда, отбираемыя отъ нихъ въ видѣ податей <прямыхъ и косвенныхъ> и даже участвовать въ этомъ отбираніи и еще менѣе участвовать въ совершаемыхъ противъ нихъ насиліяхъ, поступая въ русское, австрійское, прусское войско.

* № 4.

Только такая не дѣятельность, a воздержаніе отъ всякой противной любви дѣятельности, т.-е. именно непротивленіе злу насиліемъ, только одно такое непротивленіе, освобождая каждаго человѣка отдѣльно, можетъ освободить и порабощенные народы, въ томъ числѣ и польскій. Свободу даетъ людямъ не какое либо то или другое государственное устройство, а только истинное соответствующее времени религіозное понимание жизни. А такое религіозное пониманіе жизни, соотвѣтствующее степени развитія и духовнымъ требованіямъ людей нашего времени, есть только одно: христіанское ученіе любви. Любовь же только тогда любовь, и только тогда производить свойственныя ей благія послѣдствія, когда непремѣннымъ условіемъ ея есть одинаковое любовное отношеніе ко всѣмъ людямъ и не употребленіе насилія ни при какихъ условіяхъ, т.-е. непротивленіе, то самое непротивленіе, которое кажется вамъ, да и очень многимъ, источникомъ всѣхъ теперешнихъ и еще худшихъ будущихъ бѣдствій.

* № 5.

И удивительное дѣло, тотъ самый страхъ передъ непротивленіемъ, который выражаете вы – членъ жестоко порабощеннаго Польскаго народа, да я думаю и всѣ земляки ваши выражаютъ и члены другого безъ сравненія болѣе древняго и чуть не въ 10 разъ болѣе многочисленная, чѣмъ Поляки, и высоко развитого народа, терпящаго еще худшее порабощеніе. Я говорю объ Индусахъ.

* № 6.

Вѣдь порабощены бываютъ милліоны сотнями только потому, что сами эти милліоны, не признающіе закона любви, не допускающаго насилія, посредствомъ обмана вовлекаются въ порабощеніе самихъ себя. Отдѣльные люди, не признающіе закона любви ради личной выгоды, соглашаются совершать, содѣйствовать или хотя быть готовыми къ совершенно насилія надъ своими братьями. Такихъ людей набирается все больше и больше и наконецъ слагается то сложное устройство, въ которомъ живутъ народы и при которомъ всѣ люди участвуютъ въ порабощеніи другъ друга.

Съ древнѣйшихъ временъ существовало и существуетъ среди людей, не знавшихъ закона любви, живущихъ по закону борьбы и насилія и основанное на завоеваніи устройство человѣческихъ обществъ, государствъ, народовъ. Для порабощенія этихъ обществъ, государствъ, народовъ поработителямъ нашего времени не нужно уже завоеваній, какъ это дѣлали Атиллы и Чингисъ ханы, имъ нужно только, не разрушая существующего насильническаго устройства, а напротивъ поддерживая его, занять мѣсто прежнихъ поработителей. Это дѣлалось и дѣлается въ Польшѣ.

* № 7.

въ такихъ условіяхъ порабощенные хотятъ бороться съ поработителями. Хотятъ непремѣнно именно этой безсмысленной борьбы ничѣмъ кромѣ пораженія не могущей кончиться борьбы, только въ такой борьбѣ козявки съ слономъ видятъ возможность спасенія и какъ что то странное нелѣпое ненужное откидываютъ то единственное средство, которое также вѣрно, какъ отворенная дверь освобождаетъ заключенныхъ, несомнѣнно освобождаетъ всѣхъ людей отъ всякаго въ какомъ бы они не находились порабощенія если только они живутъ религiозной жизнью, не допускающей ни прямого насилія, ни какого бы то ни было участія въ немъ. – Такимъ людямъ говорятъ: дайте намъ очень очень небольшую часть произведеній вашего труда или поступите къ намъ на службу или въ наше войска и за это мы обезпечимъ вамъ безопасность вашу и вашей семьи. Не можемъ сдѣлать ни того, ни другого, отвѣтятъ люди, исповѣдующіе свойственный нашему времени и номинально исповѣдуемый людьми нашего времени и христіанскаго міра законъ любви, не можемъ, п[отому] ч[то] исповѣдуя законъ любви мы не можемъ ни сами употреблять насилія противъ ближнихъ, ни участвовать и тѣмъ менѣе содѣйствовать въ совершеніи насилій надъ ближними. А мы знаемъ, что и требуете вы отъ насъ денегъ и насъ самихъ для служенія вашему дѣлу. Дѣло же ваше все основано на насиліи, допускающемъ всѣ самыя ужасныя преступленія включая убійство.

Какъ кажутся великими, значительными, торжественными засѣданія палатъ, свиданія монарховъ, парады войскъ, маневры флота, полеты аэроплановъ и т. п. и какъ малы, незначущи кажутся простыя слова людей, выражающія обязательность для всякаго человѣка закона добра и истины, и какъ въ самомъ дѣлѣ ничтожны первые и какъ неотразимо могущественны вторые.

* № 8.

Средство это такъ просто, такъ естественно, что люди, освободившиеся отъ заблужденiя борьбы насиліемъ съ насиліемъ, не могутъ и употребить его.

Спасенiе въ наше время никакъ не въ томъ, чтобы подъ звуки марсельезы или еще Польска не сгинѣла и т. п. собравъ толпу итти силою уничтожать поработителей и ихъ учрежденія или возстановлять ту или иную прежнюю Индію, Польшу и т. п., а только въ томъ, чтобы всякій человѣкъ, исповѣдуя свойственный душѣ человѣка и ставшій неизбѣжно обязательнымъ для нашего времени законъ любви ко всѣмъ людямъ, на всякое правительственное требованіе, основанное на насиліи и призывающее къ участiю въ немъ, отвѣчалъ какъ не можетъ иначе человѣкъ, исповѣдующій законъ любви, простымъ отказомъ, и не могу и не буду добровольно платить податей, п. ч. знаю, что вы употребляете ихъ на <зло>, на насилія убійства, не могу и никакой службой участвовать въ томъ дѣлѣ зла, которое вы дѣлаете, не могу быть ни тюремщикомъ, ни полицейскимъ, ли палачемъ, ни солдатомъ

[О РУГАТЕЛЬНЫХЪ ПИСЬМАХЪ.]

Въ послѣднее время я все чаще и чаще сталъ получать и получаю возбужденныя, озлобленныя до послѣдней степени противъ меня письма, образцы которыхъ прилагаю:

«Ты уподобился древнимъ гонителямъ церкви Божіей, какъ то: Іудѣ предателю, Деоклитіану, Максимильяну, Ироду, Симону Волхву, Нерону, Галерію, Арію, Юліану Отступнику и въ концѣ концовъ Антихристу. Вы всѣ враги Христа и его церкви, и какъ ихъ постигла за злыя дѣянія страшная участь, такъ и тебя, рабъ лукавый, постигнетъ такая страшная участь, вмѣстѣ будете сидѣть у сатаны на рукахъ, въ тьмѣ кромѣшной и въ огнѣ неугасимомъ... Вѣдь тебя весь низшій классъ людей признаетъ антихристомъ, хорошо ли тебѣ слушать такое названіе? Но что посѣялъ, то и жни... Сколько ослу не пиши, не убѣждай, не говори истины, онъ такъ навѣрное и останется до конца...» Или письмо къ моему сыну, адресованное мнѣ: «Дѣти своего отца, когда вы заставите его молчать? Какъ онъ, подлый, старый лицемѣръ, англiйскій шпiонъ, смѣетъ писать противъ наказаній разбойниковъ? Ахъ, онъ подлый, гнусный кривляка, пустомеля, жидовскій лапсердакъ, англійская кляча! Смотрите, Богъ накажетъ васъ и вашего отца. Попомните! Щадятъ его люди, но не пощадитъ высшее судилище. Издохнетъ онъ, какъ змѣя въ навозѣ...» Или: «Демонъ, злой духъ. Я, когда былъ моложе (нынѣ мнѣ 59 лѣтъ), всегда смотрѣлъ на ваши сочиненія, какъ на злѣйшую мерзость, какъ на демонскую блевотину...

«И философія твоя есть повтореніе чужого Шопенгауера, Огюста Конта и Гартмана. Блядословію твоему нѣтъ конца, чѣмъ старѣе, тѣмъ глупѣе дѣлаешься и злѣе»... Или: «Что ты, безумный мертвецъ, мелешь? «Нельзя молчать!», «Палачи» и все прочее, изданное заграницей. Ахъ, ты подлый лгунъ, лицемѣръ, англійскій прихвостинъ, жидовскій наймитъ! Чтобы тебя сожгли, да убили, желаю тебѣ отъ души, гадкій, старый лгунъ, выдохшійся болтунъ, пустомеля».

«Издохнешь ты, врагъ церкви, и погибнетъ твоя память и тебя ожидаетъ смерть лютая, смерть грѣшнику люта, по глаголу псалмопѣвца, и будешь ты, какъ Iуда и всѣ гонители святой церкви, погибнетъ твоя память съ шумомъ. Пустилъ ты изъ устъ твоихъ богомерзкихъ ученіе на святую церковь, но все это возвратится на твою сѣдую главу, старую, сколько ты лѣтъ прожилъ ― 81, и ума не нажилъ, сынъ ты погибельный, и если бы я былъ дома, я бы тебя давно закопалъ, чтобы ты людей не убивалъ»... И мн. др.

Такихъ писемъ я получаю не менѣе одного въ недѣлю. Не говорю уже о присылаемыхъ мнѣ вырѣзкахъ изъ газетъ, въ которыхъ также выражаются такія же недобрыя чувства. И письма, и статьи эти производить на меня очень тягостное впечатлѣніе. Не говоря ужъ о личномъ непріятномъ чувствѣ быть предметомъ злыхъ чувствъ, я невольно и совершенно искренне сожалѣю о людяхъ, доведенныхъ какими-то странными, сложными, запутанными недоразумѣніями до такого несвойственнаго и самаго мучительнаго состоянія озлобленія противъ человѣка, не сдѣлавшаго имъ ничего дурного и совершенно невиновнаго въ томъ, въ чемъ его обвиняютъ.

Лучше всего объяснить установившееся въ извѣстномъ кругу это относительно меня и моей дѣятельности недоразумѣніе полученное мною третьяго дня письмо отъ человѣка, вѣроятно считающего себя моимъ сторонникомъ. Человѣкъ этотъ пишетъ мнѣ, что онъ увидалъ вышедшую на дняхъ книжечку «Толстой о загробной жизни» и очень возмущенъ тѣмъ, что въ книжечкѣ этой, по его мнѣнію, приписываются мнѣ несвойственныя и чуждыя мнѣ понятія о Богѣ и загробной жизни. Тотъ, кто пишетъ мнѣ, очевидно видитъ въ этой книжечкѣ посягательство на мою главную заслугу, ту, что я отрицаю Бога и загробную жизнь, и совѣтуетъ мнѣ противодѣйствовать этой клеветѣ. Я досталъ книжечку и нашелъ въ ней, дѣйствительно, случайно высказанныя мною довольно неясно и неопредѣленно въ разговорахъ, письмахъ и дневникахъ мысли мои о жизни и смерти и о Богѣ. Очевидно, что тотъ мой корреспондентъ, который предупреждаетъ меня о взведенной на меня клеветѣ, что я вѣрю въ Бога и жизнь вѣчную, знаетъ и одобряетъ меня только въ той мѣрѣ, въ которой онъ, судя по нападкамъ на меня духовенства, признаетъ меня безбожникомъ и атеистомъ. Тотъ же, кто печатаетъ книжечку, вѣроятно, думаетъ защитить меня отъ обвиненій въ безбожничествѣ напечатаніемъ случайно попавшихся ему выписокъ изъ писемъ, дневниковъ, разговоровъ, появлявшихся въ газетахъ. Сущность же моихъ взглядовъ очевидно неизвѣстна и ненужна ни тому, ни другому.

Такъ что явно, что о моей дѣятельности среди большой публики установилось въ послѣднее время очень странное недоразумѣніе. Одни считаютъ меня безбожникомъ и революціонеромъ и одобряютъ за эту мою воображаемую ими заслугу, другіе же, точно также считая меня отъявленнымъ безбожникомъ и революціонеромъ, не только не одобряютъ, но всячески проклинаютъ меня за то, въ чемъ я ни въ какомъ случаѣ не могу быть повиненъ.

И потому мнѣ очень хотѣлось бы просить и тѣхъ и другихъ, почему либо интересующихся мною, прежде чѣмъ судить обо мнѣ, хоть сколько нибудь познакомиться съ тѣми мыслями о Богѣ и о жизни, которыя я, какъ умѣлъ, впродолженіи 30 лѣтъ старался высказывать въ моихъ писаніяхъ. Особенно прошу я объ этомъ тѣхъ людей, которые питаютъ ко мнѣ враждебныя чувства, и не столько для себя прошу ихъ объ этомъ, сколько для нихъ самихъ, потому что и грѣшно и больно ненавидѣть и оскорблять стараго, готовящагося къ смерти человѣка за такія мысли и дѣла, въ которыхъ онъ совершенно невиновенъ.

Какіе бы не были мои недостатки, грѣхи ― я знаю, что я полонъ ихъ, но плохъ я хотя и очень многимъ, но навѣрное уже не тѣмъ, въ чемъ упрекаютъ меня тѣ мои кореспонденты, которые выражаютъ ко мнѣ такія недобрыя чувства. Главный упрекъ ихъ всегда въ томъ, что я не вѣрю въ Бога. Слушая этотъ упрекъ, я не могу не улыбаться. Не могу не улыбаться, потому что больше 30 лѣтъ я ничего другого не дѣлалъ, какъ только старался, какъ умѣлъ, всѣми силами души убѣдить себя и другихъ людей въ томъ, что безъ Бога нѣтъ и не можетъ быть никакой, кромѣ скотской и самой несчастной жизни, и что наша жизнь здѣсь есть только частица проявленія безконечной жизни. Тоже старался показать я и то, что великая истина эта открылась мнѣ черезъ ученіе Христа.

Можно сказать, что я не такъ понимаю Бога и Христа, какъ понимаютъ Бога и Христа тѣ, которые меня осуждаютъ, но говорить, что я безбожникъ, антихристъ, негодяй и т. п., нехорошо, не надо и мучительно для тѣхъ, кто говоритъ это и, говоря это, неизбѣжно испытываетъ очень тяжелое чувство. Нехорошо и не надо этого дѣлать, потому что это прямо противно тому ученію, во имя котораго это дѣлается; мучительно же, потому что ненависть есть одно изъ самыхъ мучительныхъ чувствъ, испытываемыхъ человѣкомъ.

Къ какому бы исповѣданію мы не принадлежали, какому бы Богу не вѣровали, мы всѣ (хотимъ мы этого или не хотимъ) мы всѣ не можемъ не признавать высшаго закона Бога любви и самого Бога не можемъ понимать иначе какъ всемірной любовью.

«Богъ есть любовь и пребывающій въ любви пребываетъ въ Богѣ и Богъ въ немъ». «Кто говоритъ: люблю Бога, а брата своего ненавидитъ, тотъ лжецъ; ибо не любящій брата своего, котораго видитъ, какъ можетъ любить Бога, котораго не видитъ?» (Іоаннъ)

Такъ давайте же, кто бы мы ни были, къ какимъ бы вѣрамъ и партіямъ не принадлежали, не ненавидѣть, а прощать и любить другъ друга.

Мнѣ, доживающему вѣроятно послѣдніе часы жизни, это легко, я не могу даже иначе какъ любить васъ, и тѣмъ больше любить, чѣмъ больше вы страдаете нелюбовью ко мнѣ. Сдѣлайте тоже, постарайтесь сдѣлать тоже. И если я ошибаюсь, вы, не мучая себя злыми чувствами, добрыми увѣщаніями сдѣлаете все, что можно и должно.

«Братія, будемъ любить другъ друга, потому что любовь отъ Бога; и всякій любящій рожденъ отъ Бога и знаетъ Бога. Кто не любитъ, тотъ не позналъ Бога, потому что Богъ есть любовь».

ВАРИАНТЫ СТАТЬИ [О РУГАТЕЛЬНЫХ ПИСЬМАХ].

№ 1.

<Очень нескромно, но не могу не высказать того, что думалось и думается по случаю письма о появившейся книжечкѣ «Толстой о загробной жизни».>

№ 2.

<Удивительно. А это случается со всѣми людьми, взгляды которыхъ выше средняго и вмѣстѣ съ тѣмъ такихъ, которые пріобрѣли извѣстность.>

№ 3.

<Такъ это постоянно случается съ людьми пылкими, каковы, вѣроятно, тѣ корреспонденты, которые пишутъ мнѣ такія недобрыя письма.>

№ 4.

<Такъ что мой корреспондентъ очевидно считаетъ въ моей дѣятельности хорошимъ то, что я считаю величайшимъ заблужденіемъ, отрицаніе Бога и жизни безконечной, тотъ же, кто печатаетъ книжечку о загробной жизни и Богѣ, выставляетъ сущностью моихъ взглядовъ то, что я случайно, далеко не полно и не ясно высказывалъ въ своихъ разговорахъ, письмахъ и дневникахъ.>

[ПО ПОВОДУ СТАТЬИ П. СТРУВЕ.]

Друзья мои, зная, что я не читаю журналовъ, указали мнѣ на статью, отзывъ Г-на Струве о моей статьѣ «Неизбѣжный переворотъ». А такъ какъ мысли, высказанныя мною въ этой статьѣ, кажутся мнѣ очень важными и нужными людямъ и выражаютъ то, чѣмъ я живу, жилъ чуть не полвѣка и буду жить до смерти, то я и прочиталъ отзывъ Г. Струве и, прочтя его, и удивился и, признаюсь, огорчился. Удивился я потому, что разсужденіе Г. Струве не можетъ не представиться явно несправедливымъ для всякаго, кто прочтетъ мою статью хотя бы и въ томъ урѣзанномъ видѣ, въ к[акомъ] она была напечатана въ «Р. В.» Огорчился же я потому, что желаніе, очевидно руководившее Г-омъ Струве и приведшее его къ такому странному и неосновательному выводу, было нехорошее, не доброе, имѣвшее очевидной цѣлью сбить съ толку тѣхъ немногихъ людей, на которыхъ моя статья могла бы произвести хоть отчасти желаемое мною впечатлѣніе.

– А что такое было Толстого въ «Р. В.»?

– «Безконечная перемѣна»¹³⁸138
  Зачеркнуто: Невозможная преграда.


[Закрыть] или что-то въ этомъ родѣ.

– Нѣтъ, это «Неизбѣжный переворотъ». Онъ тамъ опять все свою старую пѣсенку. Но ты прочти въ «Р. М.». Струве прямо носомъ ткнулъ его въ кричащее противорѣчіе.

– Вотъ какъ. А Дубровина то, кажется, заберутъ таки».

И молодой человѣкъ, который можетъ быть прочелъ, подумалъ бы, теперь спокоенъ и можетъ заняться политическими вопросами, соцiализмомъ, вообще наукой и не зачѣмъ читать всякія глупости, которыя пишетъ очевидно выжившій изъ ума старикъ, такъ какъ самъ Струве ясно и прямо показалъ ему, что то, о чемъ онъ думалъ полвѣка, явное, только ему одному по его умственной слабости невидимое противорѣчіе. Это огорчило меня. То же, что Г. Струве видитъ противорѣчіе тамъ, гдѣ никакъ невозможно найти его, и въ доказательство того, что противорѣчіе лѣзетъ въ глаза, говоритъ что-то такое, чего никакъ понять нельзя, и что журналъ печатаетъ эти слова, это удивило меня.

Г. Струве выписываетъ изъ моей статьи заключительныя слова, въ которыхъ говорится, что «истинное благо дается только тому, кто исполняетъ законъ своей жизни. Законъ же этотъ ты знаешь и по разуму, и по ученіямъ всѣхъ мудрецовъ міра, и по влеченію своего сердца», ― пишу я. «Законъ этотъ ― любовь, любовь къ высшему совершенству, къ Богу и ко всему живому, и въ особенности къ подобнымъ тебѣ существамъ ― людямъ. Только пойми это каждый изъ насъ, и онъ тотчасъ же пойметъ и то, что причина страданій и его, и всего міра не въ какихъ либо злыхъ людяхъ, виновныхъ въ томъ злѣ, которое совершается, а только въ одномъ: въ томъ, что живутъ люди въ условіяхъ жизни, сложившихся на насиліи, условіяхъ противныхъ любви, несовмѣстимыхъ съ ней, и что потому причина того зла, отъ котораго мы всѣ страдаемъ, не въ людяхъ, а въ томъ ложномъ устройствѣ жизни на насиліи, которое люди считаютъ необходимымъ.

Выдѣливъ курсивомъ послѣднія строчки, Г-нъ Струве пишетъ слѣдующее: «Въ этомъ противорѣчіи, которое въ нелитераторскомъ изложеніи Толстого само лѣзетъ въ глаза, не прикрытое никакими фразами, заключается основной и роковой вопросъ совершенствованія человѣческой жизни.

«Возражая противъ идеи, что совершенствованіе жизни можетъ быть произведено «внѣшнимъ» ея устроеніемъ, Толстой незамѣтно для самого себя подчиняетъ свою мысль именно этой соблазнительной идеѣ. Я говорю «соблазнительной» не въ смыслѣ «производящей соблазнъ». Идея возможности совершенствованія жизни путемъ ея «внѣшняго» устроенiя соблазнительна въ иномъ смыслѣ: эта идея, если предположить, что она вѣрна, означаетъ, что великій переворотъ замѣны жизни насильнической жизнью мирной, любовной не только возможенъ, но и очень легокъ. Созданіе такого убѣжденія въ легкости коренного преобразованія человѣческой жизни могло бы быть даже признано полезнымъ, если бы оно не было ― и на это указывалъ неутомимо самъ Толстой, въ чемъ его великая заслуга ― неразрывно связано съ выборомъ совершенно негодныхъ «внѣшнихъ» средствъ для осуществленія такого преобразованія».

Прочелъ я это разсужденіе и перечелъ и, несмотря на всѣ усилія, не могъ даже понять, въ чемъ Г-нъ Струве видитъ противорѣчіе. Я говорю, что я говорилъ много и много разъ, что повторялъ нѣсколько разъ и въ этой статьѣ, что причина дурной жизни людей въ нихъ самихъ, и что для того, чтобы людямъ избавиться отъ жизни, основанной на насиліи, и установить жизнь, основанную на любви, имъ надо освободиться отъ всего того, что препятствуетъ руководствоваться свойственнымъ всѣмъ людямъ чувствомъ любви. Препятствуютъ же этому во 1-хъ суевѣрія, во-вторыхъ соблазны, въ З-хъ грѣхи. И потому первое, отъ чего нужно людямъ стараться освободиться, это отъ суевѣрій, какъ религіозныхъ, такъ и научныхъ и государственныхъ, сущность которыхъ состоитъ въ вѣрѣ въ необходимость насилiя.

Почему Г-нъ Струве находитъ, что я считаю этотъ переворотъ очень легкимъ, и почему необходимо ― какъ вѣроятно предполагаеть Г. Струве ― нужно непремѣнно считать этотъ переворотъ не легкимъ, а труднымъ? Я ничего не говорю ни о легкости, ни о трудности, а говорю только, что переворотъ этотъ долженъ начаться въ сознаніи людей и долженъ состоять въ освобожденіи себя, людей, отъ суевѣрія необходимости насилiя.

Всѣ эти разсужденія Г. Струве, усматривающаго противорѣчія тамъ, гдѣ нѣтъ никакого подобія ихъ, очень удивили меня. Огорчила же меня эта очевидная непроницаемость для истины людей подобныхъ Г-ну Струве. Это желаніе видѣть во всемъ какой-то таинственный, неразрѣшимый, роковой вопросъ, и, главное, недоброе чувство къ людямъ, недопускающимъ никакихъ роковыхъ вопросовъ, а мыслящимъ просто и прямо о томъ, о чемъ свойственно мыслить существамъ, одареннымъ разумомъ: о томъ, какъ наилучшимъ образомъ прожить свою жизнь, а для этого какъ освободиться отъ связывающихъ насъ суевѣрій.

Недоразумѣніе и недоброе чувство Г-на Струве объясняется для меня только тѣмъ, что Г-нъ Струве и подобные ему ученые люди воображаютъ себѣ, что они очень хорошо по наукѣ знаютъ, въ чемъ состоитъ роковой, основной вопросъ жизни, и даже съ разныхъ сторонъ обсуждали и обсуждаютъ этотъ вопросъ и спорятъ о немъ и потому никакъ не могутъ безъ чувства нѣкоторой досады смотрѣть на людей, которые, минуя всѣ эти научныя разсужденія, говорятъ, какъ умѣютъ, о томъ, какъ желательно бы было, чтобы жили люди и что бы дѣлали и чего бы не дѣлали.

Il n'y a pas de pires sourds que ceux, qui ne veulent pas entendre.¹³⁹139
  [Самые глухие те, которые не желают слушать.]


[Закрыть]

–