355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Лев Толстой » Том 38. Полное собрание сочинений. » Текст книги (страница 24)
Том 38. Полное собрание сочинений.
  • Текст добавлен: 21 октября 2016, 23:23

Текст книги "Том 38. Полное собрание сочинений. "


Автор книги: Лев Толстой



сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 55 страниц)

ВАРИАНТЫ «ПИСЬМА РЕВОЛЮЦIОНЕРУ».
* № 1.

Возражать на это положеніе совершенно излишне, такъ какъ та мысль, которую вы называете истиной, во 1-хъ не истина, а совершенная фантазія, а во 2-хъ никакъ не можетъ даже какъ фантазія войти въ голову всѣхъ людей.

* № 2.

Умъ человѣческій придумываетъ абсолютную монархію, монархію конституционную, республику демократическую, но до сихъ поръ всѣ эти придуманныя человѣческимъ умомъ формы общежитія не удовлетворяют людей и продолжаютъ быть средствами угнетенія и развращенія большинства меньшинствомъ. Такъ это происходитъ вездѣ и въ Персіи и въ Турцiи и въ Англіи и Германіи, и Франціи и Америкѣ, вездѣ5454
  Зачеркнуто: одно и тоже. (Доказывать это примѣрами было бы слишкомъ длинно. Совѣтовалъ бы вамъ прочесть по этому предмету прекрасныя двѣ книги Лозинскаго: 1. Итоги парламентаризма и 2. Что же такое наша интеллегенція).


[Закрыть]
существуетъ устройство не то, которое придумываютъ люди, а то, которое устанавливается той партіей, которая заставляетъ силою народъ принять предлагаемое, скорѣе предписываемое ему устройство.

* № 3.

Только повальнымъ суевѣріемъ, болѣе нелѣпымъ чѣмъ церковное суевѣріе <Богородицы, причастія и т. п.>, пpo которое написаны горы книгъ богословскихъ о томъ, чего нѣтъ и не можетъ быть, можно объяснить то удивительное суевѣріе, при которомъ горы книгъ написаны и пишатся разными Марксами, Жоресами, Каутскими и др. о томъ, какъ надо устроить общество людей, не перестающее и не могущее перестать насиловать другъ друга, но при которомъ никому не приходитъ въ голову казалось бы естественно долженствующій прежде всего притти вопросъ о томъ, какъ имъ согласить всѣхъ людей (что очевидно невозможно, потому что каждый считаетъ одного себя въ истинѣ) или уничтожить насиліе.

* № 4.

И потому ясно, что уничтожиться насиліе можетъ только при неучастіи ни въ какомъ насиліи.

А достигнуто это можетъ быть только однимъ средствомъ: тѣмъ, чтобы люди считали извѣстныя нравственныя требованія выше всѣхъ другихъ выгодъ, соображеній личныхъ или общихъ, и чтобы такимъ требованіемъ было давно уже сознанное человѣчествомъ признаніе того, что, не говоря уже о томъ, что всѣ люди связаны естественнымъ влеченіемъ другъ къ другу, ни одинъ человѣкъ не можетъ, не имѣетъ право лишить жизни своего ближняго – убивать. Насиліе же всегда включаетъ въ себя при противленіи насиловаемаго убійство.

Для того чтобы не было насилія, нужно только то, чтобы всѣ люди признали то, что нельзя, не должно убивать ближняго или дѣлать то, что можетъ привести къ убійству. Казалось бы легко и просто это. Казалось бы люди уже давно знаютъ, что нельзя, не должно убивать, а между тѣмъ это самое продолжаетъ дѣлаться и дѣлаться въ ужасныхъ размѣрахъ.

Отчего это? А оттого, что у людей нѣтъ религіи. Только религія можетъ заставить людей, всегда при всѣхъ возможныхъ условіяхъ, не дѣлать того, что они считаютъ дурнымъ. Вы спрашиваете меня, что я разумѣю подъ религіей. Хотя я это много и много разъ излагалъ въ моихъ писаніяхъ, повторю здѣсь то, что я разумѣю подъ словомъ «религія». Религія есть установленное человѣкомъ свое духовное отношеніе ко всему внѣ его существующему и вытекающее изъ этого установленнаго отношенія руководство поведенія – поступковъ, распадающихся на два рѣзко, рѣзко противуположныхъ рода: на поступки добрые, хорошіе, долженствующіе всегда при всѣхъ условіяхъ быть исполняемыми, и на поступки злые, дурные, никогда не долженствующіе быть совершаемыми.

Если у человѣка нѣтъ другого, установленнаго ко всему внѣ его существующему другого отношенія, какъ то, что все матерьяльно существующее и не имѣетъ никакой связи ясно, что вытекающее изъ этого отношенія руководство поведенія состоитъ въ томъ, чтобы пользоваться какъ можно большимъ для себя благомъ, то такой человѣкъ будетъ употреблять насиліе и убійство, когда найдетъ это для себя выгоднымъ. Человѣкъ же, признающій свое духовное отношеніе къ всему внѣ его существа, неизбѣжно изъ этого отношенія выводитъ руководство поведенія, требующаго отъ него всегда безъ малѣйшаго исключенія исполненіе требованія своего религіознаго сознания, не могущаго допустить насилія надъ своимъ ближнимъ и нераздѣльнаго съ насиліемъ убійства.

* № 5.

Пожалуйста не подумайте, что я высказанные вами <взгляды,> мысли объясняю суевѣріемъ съ тѣмъ чтобы непріятно уколоть васъ. Я <называю основанія вашихъ мыслей суевѣріемъ,> дѣлаю это только потому, что не могу иначе объяснить высказываніе такихъ странныхъ мыслей, какъ тѣ, которыя вы высказываете, такимъ <очевидно>5555
  Зачеркнуто: очень


[Закрыть]
умнымъ и5656
  Зач.: горячимъ


[Закрыть]
искренно желающимъ добра человѣкомъ, какимъ вы являетесь въ вашемъ письмѣ. И суевѣріе это не ваше одно, а свойственно всѣмъ такъ называемымъ научнымъ теоретикамъ, экономистамъ и политикамъ.

* № 6.

А какъ только дѣло въ насиліи, то такъ не можетъ быть рѣчи о разумномъ, справедливомъ устройствѣ. И потому люди, не одержимые суевѣріемъ <монархическимъ, республиканскимъ, соціалистическимъ, анархическимъ> устроенія впередъ жизни человѣческихъ обществъ, не могутъ не видѣть того, что препятствіе освобожденію рабочаго народа отъ порабощенія никакъ не въ теоріи будущаго устройства общества людей, а въ настоящихъ условіяхъ жизни людей, производящихъ то удивительное явленіе, что большинство народа по волѣ меньшинства насилуетъ само себя, приводя себя въ подчиненное и угнетенное состояніе.

* № 7.

Вы спрашиваете меня, что я разумѣю подъ религіей: Подъ религіей я разумѣю установленное человѣкомъ свое духовное отношеніе ко всему внѣ его существующему и выведенное изъ этого установленнаго отношенія руководство поведенія – поступковъ. Человѣкъ нерелигіозный, не установившiй никакого отношенія ко всему внѣшнему міру кромѣ того, что все существующее существуетъ для его блага (эгоизмъ), никогда не будетъ въ силахъ воздержаться отъ насилія, когда оно ему выгодно. И потому для людей безъ религіи нѣтъ выхода изъ теперешняго бѣдственнаго положенія. Выходъ этотъ возможенъ только для людей религіозныхъ, признающихъ какъ въ себѣ, такъ и во всѣхъ другихъ людяхъ божественное начало, влекущее ихъ ко взаимной любви и потому ни въ какомъ случаѣ не допускающее употребленія насилія противъ себѣ подобнаго, какъ бы выгодно оно для него ни было и какъ бы невыгодно не было воздержаніе отъ него.

* № 8.

Обыкновенно говорятъ, что хорошо бы было, если бы всѣ вдругъ перестали насиловать и стали руководиться любовью, но когда это только единицы, то они только пострадаютъ и не измѣнятъ ничего. Говорятъ это люди, не знающіе или не понимающіе значенія религіи. Сущность религіознаго сознанія и дѣятельности состоитъ главное въ томъ, что религіозный человѣкъ (исполняя требованія своей души) поступаетъ такъ или иначе и воздерживается отъ того или иного поступка не потому, что онъ расчитываетъ на выгодныя или невыгодныя для себя или для другихъ послѣдствія отъ своего поступка или воздержанія, но потому, что онъ иначе поступить не можетъ, хотя бы поступокъ его или воздержаніе отъ него угрожали ему всякими бѣдствіями.

* № 9.

Невольно вспоминаются не болѣе безосновательныя и столь, же вредныя богословскія суевѣрія: о сотвореніи въ 6 дней міра, о тріединомъ Богѣ, о безсѣменномъ зачатіи Богородицы и т. п. суевѣрія.

* № 10.

Мысль эта, что эгоизмъ можетъ быть средствомъ правильнаго устроенія общежитія, лежитъ въ основѣ всѣхъ и ученыхъ и популярныхъ разсужденій соціалистовъ и революціонеровъ нашего времени.

* № 11.

И на этихъ то трехъ <догматахъ,> <суевѣріяхъ,> положеніяхъ: первомъ о томъ, что эгоизмъ можетъ быть средствомъ правилънаго устройства общества <т. е. что помимо воли людей существуютъ историческіе, экономическіе законы, по которымъ. устрояется общество>, – второмъ томъ, что одинъ человѣкъ или небольшая кучка людей можетъ впередъ определять ту форму жизни, въ которую имѣетъ сложиться общество людей, и третьемъ (самомъ вредномъ суевѣріи) о томъ, что это придуманное отдельными людьми устройство общества можетъ и даже должно вводиться насиліемъ.

* № 12.

Соотвѣтственная же нашему времени религія есть признаніе человѣкомъ себя и всѣхъ людей проявленіемъ высшаго духовнаго начала, предъявляющаго къ каждому человѣку, независимыя отъ тѣлесной, личной, эгоистической жизни, требованія. Требованія эти выражаются для религіознаго человѣка въ уваженіи къ каждому человѣку и въ стремленіи къ единенію со всѣми людьми любовью. Только такой человѣкъ, такъ понимающій свою жизнь, будетъ всегда при всѣхъ возможныхъ условіяхъ признавать извѣстные поступки для себя обязательными и тѣмъ болѣе обязательнымъ для себя, при какихъ бы то ни было условіяхъ, воздержаніе отъ поступковъ, противныхъ его жизнепониманію, его вѣрованію, къ которымъ прежде всего принадлежитъ насиліе человѣка надъ человѣкомъ, могущее вездѣ при сопротнвленіи насилуемаго привести къ убійству.

* № 13.

Посылаю вамъ нѣсколько книгъ, которыя могутъ содѣйствовать разъясненію моей мысли.

Братски привѣтствую васъ.

НОМЕРЪ ГАЗЕТЫ.

Было время, когда мой взглядъ на жизнь представлялся мнѣ самому чѣмъ-то исключительнымъ и мнѣ странно и страшно было выражать его, такъ онъ былъ несогласенъ со всѣмъ окружающимъ. Но въ послѣднее время я испытываю совершенно обратное: мнѣ странно и дико уже не мое пониманіе жизни, а то царствующее среди всего (страшно сказать) человѣчества устройство жизни, противоположное и разуму, и чувству, и самымъ простымъ матеріальнымъ выгодамъ, удобствамъ всѣхъ людей.

Впродолженіе десятковъ лѣтъ, съ разныхъ сторонъ пытался я выражать это противорѣчіе, эту безмысленность существующей жизни и, несмотря на очевидную тщету этихъ усилій, не могу не продолжать дѣлать то же самое.

Вчера, при чтеніи газеты, эта безсмысленность нашей жизни особенно ярко и живо поразила меня.

Въ первой статьѣ газеты говорится о томъ, что нѣсколько людей, называющихъ себя Австрійскимъ правительствомъ, желаютъ присоединить къ тому, что они называютъ Австрійской имперіей, нѣсколько милліоновъ людей; другія же, тоже неболшія количества людей, называющія себя – одни сербскимъ, другіе – турецкимъ, третьи – болгарскимъ правительствомъ, не желаютъ этого. И вотъ какъ тѣ нѣсколько людей, которые желаютъ этого присоединенія, такъ и тѣ, которые не желаютъ этого, хотятъ для того, чтобы разрѣшить несогласіе, заставить нѣсколько сотъ тысячъ людей разныхъ народностей итти убивать другъ друга, или, какъ предлагаютъ нѣкоторые, вмѣсто этого однимъ получить, а другимъ заплатить нѣсколько милліоновъ рублей, собранныхъ съ людей, живущихъ на земляхъ, называемыхъ Австріей, Сербіей, Болгаріей и Турціей. Небольшое же количество людей, называющихъ себя русскимъ правительствомъ, заявляетъ при этомъ, что они тоже пошлютъ десятки, а можетъ быть и сотни тысячъ людей убивать людей, повинующихся людямъ, называющимъ себя австрійскимъ или турецкимъ правительствами, если эти правительства не согласятся на предлагаемое русскимъ правительствомъ распредѣленіе земель.

Все это на французскомъ языкѣ въ самыхъ утонченныхъ формахъ, безъ упоминанія о тѣхъ приготовленіяхъ къ убійству, на которыхъ все это основано, передается черезъ посланниковъ отъ одного правительства къ другому, и печатается въ тысячахъ газетъ, и читается милліонами людей, находящими все это вполнѣ естественнымъ.

Такъ, въ газетѣ, которую я читаю, также, какъ и въ тысячахъ другихъ, съ серьезнѣйшимъ видомъ пишется о томъ, «какъ обновляемой Турціи легко мнится, «что полная жизни «и прогресса Болгарія, не перестававшая смотрѣтъ въ сторону «Македоніи, можетъ угрожать цѣлости и безопасности евро«пейскихъ владѣній оттомановъ», и о томъ, что «слѣдуетъ по«этому привѣтствовать циркулярную депешу русскаго министра «правителъствамъ всѣхъ великихъ державъ, въ которой имъ «предлагается сдѣлать по общему уговору, какъ въ Софіи, такъ «и въ Константинополѣ представленія въ томъ смыслѣ, что, «относясь сочувственно ко всякимъ комбинаціямъ, могущимъ «привести къ соглашенію между спорящими сторонами, дер«жавы считаютъ, однако, необходимымъ устранить изъ пере«говоровъ вопросъ объ измѣненіи границы, какъ угрожающий «неблагопріятно отразиться на общемъ положеніи дѣлъ». И т. д. и т. д. все въ томъ же духѣ, т.-е. въ полной увѣренности, что все то, что рѣшатъ между собой нѣсколько недобрыхъ людей, называемыхъ дипломатами и правительствами, о томъ, кому распоряжаться какимъ народомъ, кому кого убивать, что все это также точно и совершится, какъ рѣшатъ эти нѣсколько недобрыхъ людей.

Казалось бы ясно, что милліоны людей, т.-е. существъ, одаренныхъ разумомъ и нравственнымъ чувствомъ, не могутъ, не зная, зачѣмъ и для чего, съ готовностью на величайшія лишенія всего дорогого людямъ, итти убивать тѣхъ неизвѣстныхъ имъ людей, которыхъ велятъ имъ убивать недобрые люди, называемые правительствомъ, и что поэтому никакъ нельзя расчитывать на то, что все то, что рѣшатъ правительства съ своими дипломатами, такъ точно и совершится. Неудивительное дѣло: никто ни на минуту не сомнѣвается, что все, предрѣшенное этими людьми, такъ же вѣрно совершится, какъ и то, что если человѣкъ пошлетъ деньги въ мясную лавку для покупки говядины, то онъ навѣрно получитъ за свои деньги нужную ему говядину. И какъ для покупающего говядину вопросъ только въ томъ, сколько и какого сорта ему нужна говядина и сколько надо послать денегъ, такъ и для всѣхъ разсуждающихъ въ министерствахъ и газетахъ о присоединеніи Босніи и Герцеговины вопросъ только въ томъ, сколько людей надо приготовить къ убійству или уже послать убивать другъ друга и какихъ именно людей и въ какихъ соединеніяхъ.

Такова поразившая меня первая статья. Читаю вторую статью подъ заглавіемъ: «Работа и историческая преемственность».

Въ первой статьѣ шла рѣчь о распоряженіяхъ международныхъ, о томъ, какъ разныя правительства заставляютъ вслѣдствіе несогласія между собой повинующихся имъ людей убивать другъ друга для какихъ то чуждыхъ убивающимъ и убиваемымъ людямъ цѣлей; въ этой же статьѣ идетъ рѣчь уже не объ отношеніяхъ между собой разныхъ правительствъ, а объ отношеніяхъ нѣсколькихъ людей, тѣхъ, которые считаютъ себя въ настоящее время русскимъ правительствомъ и распоряжаются жизнью десятковъ милліоновъ, и тѣхъ тоже нѣсколькихъ людей, которые желали бы быть правительствомъ, и поэтому считаютъ всѣ распоряженія существующаго правительства нехорошими.

Такъ правительство, защищая себя, говоритъ, что «в настоя«щее время понятно только одно дѣленіе людей на группы: «тѣ, кто напрягаетъ свои усилія въ пользу роста и развитія «русской государственности, и тѣ, кто борется противъ ея «основъ». Авторъ же статьи газеты, возражая противъ этого, говоритъ, что «для того, чтобы можно было дѣйствовать въ «пользу роста и развитія русской государственности, надобно, «чтобы тѣмъ, кто иначе понимаетъ развитіе и ростъ русской «государственности, была бы дана та же свобода дѣйствовать, «какъ и та, которой обладаетъ партія правительственная, и «что этого нѣтъ, т.-е. что люди, иначе понимающіе ростъ госу«дарственности, стѣснены въ своей дѣятельности, и т. д.

И – опять удивительное дѣло – и тѣ люди, которые считаютъ себя въ правѣ распоряжаться милліонами, и тѣ, которые хотятъ быть и надѣются, при своей не перестающей борьбѣ, стать на мѣсто первыхъ, также увѣрены въ томъ, что они могутъ распоряжаться жизнью десятковъ милліоновъ народа, какъ мы увѣрены въ томъ, что каждый день взойдетъ солнце. И споры и разсужденія идутъ только о томъ, какъ велѣть жить всѣмъ этимъ милліонамъ, а что жить они будутъ по предписаннымъ имъ законамъ нѣсколькими людьми, называемыми правительствомъ, въ этомъ никто не сомнѣвается. И еще болѣе удивительно то, что и въ самомъ дѣлѣ милліоны людей, т.-е. разумныхъ, нравствеиныхъ существъ, живущихъ своимъ трудомъ, и потому не только не нуждающихся ни въ чьей помощи, но и содержащіе своимъ трудомъ много тысячъ праздныхъ людей, рабски подчиняются волѣ этихъ спорящяхъ между собой праздныхъ людей, руководимыхъ самыми мелкими, дурными страстями, но только не тѣмъ, что они всегда лицемѣрно выставляютъ своей главной цѣлью: благомъ народа.

За этой статьей идетъ третья длинная статья «Конституціонный бюджетъ», въ которой разсуждается о томъ, сколько у каждаго человѣка, трудящагося для себя и своей семьи, слѣдуетъ ежегодно отнимать произведеній его труда, отдавая ихъ въ распоряженіе людей, называемыхъ правительствомъ. Казалось бы, очевидно то, что такъ какъ работаюіцимъ милліонамъ нѣтъ никакой не только надобности, но и повода отдавать произведенія своего труда людямъ, до сихъ поръ всегда употреблявшимъ эти деньги на самыя дурныя и безнравственныя дѣла: на изготовленіе орудій убійства, на тюрьмы, крѣпости, поставку водки, на развращеніе народа посредствомъ солда[тства] или ложной вѣры, то казалось бы, очевидно, что и не будетъ никакого бюджета, и нечего разсуждать о томъ, какъ собирать и употреблять его. Такъ казалось бы, а между тѣмъ правительственные люди, и тѣ, которые хотятъ быть правительствомъ, съ полной увѣренностыю въ томъ, что деньги эти будутъ въ ихъ рукахъ, разсуждаютъ о томъ, какъ побольше собрать ихъ и какъ распредѣлить ихъ между собой. И – удивительное дѣло – деньги эти собираются и распредѣляются; нуждающіеся же въ самомъ необходимомъ, часто голодные, трудящіеся люди отдаютъ свои сбереженія празднымъ, безумно-роскошествующимъ людямъ.

Слѣдуюіцая статья – «Вопросъ о государственныхъ преступленіяхъ на Московскомъ съѣздѣ криминалистовъ». Въ этой статьѣ описывается то, какъ собравшіеся въ Москвѣ люди разсуждали о томъ, по какимъ статьямъ можно лишать свободы, грабить (штрафы), мучить, убивать людей и по какимъ этого нельзя дѣлать; какъ лучше примѣнять эти статьи и т. п. Сначала представляется удивительнымъ, для чего эти люди, очевидно, несогласные съ правительствомъ и противные ему, не высказываютъ прямо того, что само собой представляется всякому неодуренному человѣку: что не говоря уже о христіанствѣ, которое будто бы мы исповѣдуемъ, съ какой бы то ни было самой низкой нравственной точки зрѣнія совершенно ясно, что никакой человѣкъ, во имя какихъ бы то ни было соображеній, не имѣетъ права и не долженъ ни грабить, ни мучить, ни лишать свободы, ни жизни другихъ людей. И потому, казалось бы, ясно, что собравшіеся люди, враждебные правительству, должны бы были прямо сказать то, что само собой разумѣется для всякаго неодуреннаго человѣка: то, что одинъ человѣкъ не можетъ насиловать другого, не можетъ потому, что если допустить, что могутъ быть такія соображенія, по которымъ одни люди могутъ насиловать другихъ, то всегда – какъ это и было и есть – найдутся такія соображенія, по которымъ другіе люди могутъ и будутъ употреблять насиліе и противъ тѣхъ, которые ихъ насиловали.

Но собравшіеся ученые люди не дѣлаютъ этого, а старательно приводятъ хитроумныя соображенія о томъ, какія «ужасныя послѣдствія происходятъ отъ отступленій по дѣламъ о политическихъ преступленіяхъ отъ общаго порядка судопроизводства»; о «необходимости изученія государственныхъ преступленій съ социологической точки зрѣнія»; о томъ, какъ «основная проблема все болѣе и болѣе развивалась на собраніи группы и все болѣе и болѣе становилась ясной невозможность ограничиться какими либо краткими тезисами по такому сложному вопросу».

И опять тоже удивленіе и недоумѣніе: почему то правительство, которое теперь дѣйствуетъ, или то, которое составится изъ тѣхъ людей, которые спорятъ съ нимъ въ надеждѣ самимъ стать правительствомъ, почему эти люди такъ несомнѣнно увѣрены, что тотъ народъ, который не знаетъ и знать не хочетъ эти всѣ 120, 117, и т. п. статьи, но, къ счастью, еще знаетъ другія статьи о томъ, что не надо дѣлать другому, чего не хочешь себѣ, что лучше простить не семь, а семью семь разъ, чѣмъ мстить, – почему народъ этотъ подчинится ихъ статьямъ, 120-й, 117-й и еще какой нибудь, и будетъ изъ повиновенія этимъ статьямъ совершать самъ надъ собою тѣ преступленiя всѣхъ законовъ – божескихъ и человѣческихъ, которыя предписываются ему. И что удивительнѣе всего это то, что народъ не только подчиняется всѣмъ этимъ статьямъ, но и въ положеніи солдатъ, стражниковъ, присяжныхъ, тюремщиковъ, палачей совершаетъ самъ надъ собой всѣ эти, противныя его совѣсти и исповѣдуемому имъ, признаваемому божескимъ, закону, преступленія.

Слѣдующая, пятая статья заключаетъ въ себѣ свѣдѣнія о томъ, какъ человѣкъ, называющійся русскимъ императоромъ, выразилъ желаніе о томъ, чтобы умершій, жившій въ Кронштадтѣ, добрый старичекъ былъ признанъ святымъ человѣкомъ, и какъ синодъ, т.-е. собраніе людей, которые вполнѣ увѣрены, что они имѣютъ право и возможность предписывать милліонамъ народа ту вѣру, которую они должны исповѣдывать, рѣшилъ всенародно праздновать годовщину смерти этого старичка съ тѣмъ, чтобы сдѣлать изъ трупа этого старичка предмет. народнаго поклоненія. Еще понятно, хотя и съ большимъ усиліемъ, – то, что люди могутъ быть такъ обмануты, чтобъ вѣрить, что они не столько люди, сколько подданные извѣстнаго государства, и во имя идола государства отступать отъ своихъ человѣческихъ обязанностей, какъ это дѣлается при принужденіи людей къ участію въ солдатствѣ и войнахъ. Можно понять и то, какъ люди могутъ быть доведены до того, чтобы отдавать на завѣдомо дурныя дѣла свои сбереженія, какъ это дѣлается при отбираніи податей. Какъ ни странно, но можно понять даже и то, какъ долгое и усиленное воспитаніе дурного чувства мести можетъ довести людей до того, что они подчиняются требованіямъ совершенія всякаго рода насилій, даже убійствъ надъ братьями, подъ предлогомъ наказанія. Но, казалось бы, невозможно уже заставить людей 20 вѣка, знающихъ Евангеліе, понимать превратно назначеніе своей жизни, вѣрить въ необходимость и благотворность идолопоклонническаго поклоненія неодушевленнымъ предметамъ.

Казалось бы, в этомъ то уже не могутъ люди-христіане подчиниться волѣ другихъ людей. А между тѣмъ, удивительное дѣло, для огромнаго большинства народа это непрестанно совершается, и человѣкъ, считающій себя царемъ, и всѣ его помощники, и тѣ самые лицемѣрные или заблудшіе люди, которые называютъ себя Синодомъ, Святѣйішимъ Синодомъ, вполнѣ увѣрены въ томъ, что всѣ ихъ распоряженія о празднованіи умершаго старичка, какъ святого, – будутъ также приняты всѣмъ народомъ, какъ были приняты всѣ ихъ прежніе обманы, ихъ мощи, иконы, чудеса.

И – удивительное дѣло – вмѣсто того, чтобы милліонамъ народа съ отвращеніемъ отнестись къ такимъ распоряженіямъ, они спокойно принимаются, освящаются древностью преданія и замѣняютъ для людей спасительныя истины извѣстнаго имъ христіанства и губятъ ихъ жизнь, отдавая ее и во всѣхъ другихъ отношеніяхъ во власть обманывающихъ.

Да, какъ ни ужасны всѣ тѣ обманы, подъ гнетомъ которыхъ страдаетъ человѣчество, этотъ наименѣе замѣчаемый людьми обманъ вѣры ужаснѣе всѣхъ. Ужасенъ онъ потому, что на этомъ обманѣ зиждутся всѣ другіе обманы, и всѣ вытекающія изъ нихъ бѣдствія.

Если спросишь себя: зачѣмъ люди разумные, добрые, по требованію чуждыхъ имъ людей идутъ въ войска, надѣваютъ мундиры, учатся убивать и идутъ убивать чуждыхъ имъ людей, хотя знаютъ, что человѣкъ долженъ не убивать, а любить всѣхъ людей. Зачѣмъ они отдаютъ чуждымъ людямъ, завѣдомо на дурныя дѣла свои сбереженія, когда считаютъ, что никто не имѣетъ права брать чужое. Зачѣмъ они идутъ въ суды и требуютъ наказаній и подчиняются наказаніямъ, зная, что никто не можетъ судить другого, и что человѣку свойственно не наказывать, а прощать брата? Зачѣмъ въ самомъ важномъ для души дѣлѣ: въ признаніи того, что свято, т.-е. высшее добро, и что не свято, т.-е. что зло, люди подчиняются требованіямъ чуждыхъ имъ людей?

На всѣ эти вопросы есть только одинъ отвѣтъ: все это только отъ того, что люди вѣрятъ, вѣрятъ не въ тотъ духовный законъ, который проповѣданъ и Христомъ, и всѣми величайшими людьми міра и который вложенъ въ сердце каждаго человѣка, a вѣрятъ или въ тотъ законъ, которому учатъ ихъ обманщики религіозные, какъ бы они ни называли себя, синодами, папами, архіереями, пасторами, консисторіями, или также вѣрятъ въ тѣ мнимые законы, которымъ учатъ ихъ – какъ бы они ни называли себя: академіями, университетами, профессорами – обманщики научные, не признающіе ничего вѣчнаго духовнаго, а одну временную тѣлесную жизнь.

Да, если властители людей, какъ въ Австріи, такъ и въ Россіи, Сербіи, Турціи, Болгаріи, безъ малѣйшаго сомнѣнія и колебанія расчитываютъ на то, что всѣ эти милліоны людей безпрекословно исполнятъ все то, что отъ нихъ потребуется, и отдадутъ свои сбереженія и сами пойдутъ убивать, кого имъ велятъ, и будутъ запирать, казнить людей по волѣ властвующихъ, и будутъ считать истиной то, что имъ предпишутъ въ синодахъ, консисторіяхъ, академіяхъ и университетахъ, то происходитъ это только отъ того, что люди эти потеряли сознаніе своего духовнаго «я», сознаніе своего человѣческаго достоинства. Вѣдь стоитъ только людямъ вспомнить о томъ, кто они, и перестать вѣрить обманщикамъ, съ дѣтства, а потомъ и въ полномъ возрастѣ, внушающимъ ложныя ученія церкви, науки, государства, отечества, а признать за единую несомнѣнную истину, вложенное въ сердце каждаго человѣка, сознаніе добра и зла, просто и ясно выраженное во всѣхъ великихъ ученіяхъ и съ особенной ясностью въ христіанствѣ, и тотчасъ же сами собой прекратятся всѣ тѣ бѣдствія, отъ которыхъ такъ страдаютъ теперь люди нашего времени и на которыя такъ безпомощно жалуются. Страданія эти становятся слишкомъ велики и обманы слишкомъ явны для того, чтобы могло продолжаться то ужасное положеніе, въ которомъ живутъ теперь люди. Люди все больше и больше опоминаются, пробуждаются отъ жизни, похожей на безумное сновидѣніе, къ простой разумной дѣйствительности, и начавшееся пробужденіе это не можетъ не совершиться.

22 Февраля 1909 г.

Ясная Поляна.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю