355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Лев Толстой » Том 38. Полное собрание сочинений. » Текст книги (страница 35)
Том 38. Полное собрание сочинений.
  • Текст добавлен: 21 октября 2016, 23:23

Текст книги "Том 38. Полное собрание сочинений. "


Автор книги: Лев Толстой



сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 55 страниц)

О БЕЗУМIИ.

Ce sont des imbéciles. Un imbécile est

avant tout un homme qu’on ne comprend

pas. 427427
  [Это – безумцы. Безумец – это прежде всего человек, которого не понимают.]


[Закрыть]


I.

Вотъ уже много мѣсяцовъ, особенно въ послѣднее время, что я получаю не менѣе 2, 3 ежедневно (нынче было три) писемъ, въ которыхъ молодые люди, молодыя дѣвушки пишутъ мнѣ о томъ, что они рѣшили покончить съ собой, но почему-то обращаются ко мнѣ въ надеждѣ, что я избавлю ихъ отъ этого какимъ-то моимъ совѣтомъ. Письма эти бываютъ трехъ различныхъ характеровъ. Первый самый обыкновенный: Сельская учительница ради служенія народу желаетъ бросить свои занятія <(она, молъ, не достаточно образована для просвѣщенія народа)> и итти на курсы. И желаніе ея такъ сильно и такъ благородно, какъ она думаетъ, что она рѣшила покончить съ собою, если желаніе это не будетъ исполнено. Или восторженный юноша, готовый покончить съ собой, если ему не помогутъ развить свои, какъ онъ чувствуетъ, могучія силы. Или изобрѣтатель, желающій осчастливить человѣчество, или поэтъ, чувствующій свою геніальность, или дѣвица, желающая умереть или поступить на курсы, или женщина, влюбленная въ чужого мужа, или мужчина, влюбленный въ замужнюю женщину. Письма различныя по полу, возрасту, положенію, но во всѣхъ ихъ одна черта, общая всѣмъ этимъ людямъ. Черта эта – слѣпой, грубый эгоизмъ,428428
  Зачеркнуто: и безпредѣльное самодовольство.


[Закрыть]
не видящій ничего, кромѣ своей персоны. «Повсюду несправедливость, жестокость, обманы, ложь, подлость, развратъ, всѣ люди дурны кромѣ меня, и потому естественный выводъ, что такъ какъ моя душа слишкомъ возвышенна для этого порочнаго міра или порочный міръ слишкомъ гадокъ для моей возвышенной души, то я не могу больше оставаться въ немъ».

Таковъ первый разрядъ писемъ. Второй разрядъ это письма людей, желающихъ служить народу и не находящихъ способа приложенiя своихъ, очевидно, предполагаемыхъ великихъ силъ. – Человѣкъ такъ благороденъ, такъ возвышенъ, что не можетъ жить для себя, а желаетъ посвятить свою жизнь на служеніе другимъ, но или не можетъ этого дѣлать, люди мѣшаютъ ему, или самъ не можетъ почему-то отдаваться этому самоотверженному служенію.

Человѣка не было никогда. Вдругъ онъ появился и видитъ вокругъ себя весь міръ Божій, солнце, небо, деревья, цвѣты, животные, люди такіе же, какъ онъ, которые любятъ и которыхъ онъ можетъ любить, и сознаетъ самъ себя съ своими способностями разума и любви, которыя онъ можетъ довести до высшаго совершенства. Все это дано ему откуда-то какъ-то, задаромъ, хотя онъ ничѣмъ не могъ заслужить этого, и вѣроятно для чего-нибудь, но онъ и не думаетъ задавать себѣ этихъ вопросовъ.

Его никогда, никогда не было. И вдругъ онъ сознаетъ себя живущимъ, видитъ весь міръ со всѣми его радостями: солнцемъ, природой, растеніями, животными, людьми такими же, какъ онъ самъ, привлекающими его къ себѣ, обѣщающими радость взаимной любви, видитъ возможность такого блага, выше котораго онъ ничего не можетъ себѣ представить, а онъ говоритъ:

«Все это нехорошо, и мнѣ не нужно всего этого. Я хочу совсѣмъ другого, гораздо болѣе важнаго. Я хочу, чтобы у меня было столько же денегъ, какъ и у Ивана Иваныча, или хочу, чтобы Марья Петровна любила меня, а не Семена Иваныча, или чтобъ Семенъ Иванычъ любилъ только меня одну, а никого другого; я хочу, чтобы я могъ или могла выучиться разнымъ наукамъ и за это получить такую бумагу, вслѣдствіе которой могъ или могла бы ради служенія народу сѣсть ему на шею. Или, что самое обыкновенное среди такъ называемой интелигентной молодежи, хочу, чтобы я могъ устроить ту республику, которую мы съ Тихоновымъ и Мишинымъ такъ хорошо обдумали въ нашей фракціи.

«Но этого нѣтъ. А потому весь міръ никуда не годится и долженъ быть уничтоженъ. А такъ какъ я не могу уничтожить міръ, то уничтожу себя. На это есть нашатырный спиртъ, есть вагоны, бѣгающіе по рельсамъ, есть третьи этажи, есть револьверы. Не хочу жить. Оставайтесь одни безъ меня. Нате вамъ».

И это не шутка, а ужасная, страшная правда.

Человѣкъ ищетъ блага (если онъ живетъ, то ищетъ благо – жизнь есть только стремленіе къ благу). Человѣкъ ищетъ блага, благо возможно для человѣка только въ жизни, и вотъ человѣкъ, окруженный благомъ, для полученія котораго ему нужно только протянуть руку, и даже не протягивать руку, а только не отталкивать того блага, которое даромъ дается ему, и вотъ человѣкъ этотъ вмѣсто того, чтобы брать это благо, не только не беретъ его, но уходитъ изъ тѣхъ условий, въ которыхъ только онъ и могъ получить это благо. Все равно, какъ если бы человѣкъ, томимый жаждой, зная, что вода есть только въ рѣкѣ, для того чтобы утолить свою жажду, уходилъ бы отъ того мѣста, въ которомъ одномъ онъ можетъ получить то, къ чему стремится.

II.

Иногда спрашиваютъ: имѣетъ ли человѣкъ право убить себя? Слово право тутъ неумѣстно. Право только для живыхъ. А какъ только человѣкъ убилъ себя, онъ внѣ разсужденій о правѣ. И потому вопросъ можетъ быть только въ томъ: можетъ ли человѣкъ убить себя. А что это онъ можетъ, это мы видимъ на дѣлѣ, видимъ, какъ люди не переставая въ разныхъ видахъ пользуются этой возможностью, убивая себя иногда понемножку, развратомъ, водкой, табакомъ, опіумомъ, иногда, какъ на войнѣ, на дуэляхъ, подвергая себя большой вѣроятности смерти, иногда же сразу, какъ самоубійцы. Возможность эта убить себя, какъ я думаю, дана человѣку, какъ спасательный клапанъ. При этой возможности человѣкъ не имѣетъ права (вотъ тутъ умѣстно выраженіе: имѣть право) говорить, что ему невыносимо жить. Невыносимо жить – такъ убей себя, ты можешь это сдѣлать, и некому будетъ говорить о невыносимости жизни. Вопросъ, стало быть, не о правѣ человѣка убивать себя, а только о томъ, разумно ли и нравственно ли (разумное и нравственное всегда совпадаютъ) дѣлать это? И отвѣтъ всегда былъ и есть одинъ: что это и неразумно и безнравственно.

Неразумно, во-первыхъ, потому что такъ какъ жизнь внѣ времени и пространства и потому не можетъ быть уничтожена смертью тѣла, то, прекращая проявленіе жизни въ этомъ мірѣ, убивающій себя человѣкъ не можетъ знать, будетъ ли ея проявленіе въ другомъ мірѣ болѣе ему пріятно, а во-вторыхъ неразумно, потому что, прекращая жизнь въ этомъ мірѣ, человѣкъ лишаетъ себя возможности извѣдать и пріобрѣсти для своего я все то, что оно могло извѣдать и пріобрѣсти въ этомъ мірѣ. Кромѣ того, и главное, это неразумно, потому что, прекращая свою жизнь въ этомъ мірѣ изъ-за того, что она ему кажется непріятной, человѣкъ показываетъ этимъ то, что онъ имѣетъ превратное понятіе о назначеніи своей жизни, предполагая, что назначеніе ея есть его удовольствіе, а не служеніе тому дѣлу, которое совершается всею жизнью міра. Этимъ же самоубійство и безнравственно: человѣку дана жизнь только подъ условіемъ его служенія жизни міра, а онъ, воспользовавшись жизнью настолько, насколько она казалась ему пріятной, отказывается отъ служенія ею міру, какъ скоро она стала казаться ему непріятной. А стала казаться она ему непріятной только потому, что онъ не полагалъ благо своей жизни въ томъ, въ чемъ оно дѣйствительно заключается, a въ томъ, въ чемъ не только нѣтъ, и не можеть быть блага. Убиваютъ себя люди почти всегда по двумъ причинамъ: или потому что жизнь не даетъ человѣку того счастія, какого онъ для себя желаетъ, или потому что человѣку кажется, что жизнь его безцѣльна, и онъ не можетъ служить міру – служить міру въ той формѣ, которую онъ избралъ себѣ. Но и то и другое происходитъ отъ ложнаго представленія о назначеніи жизни.

Въ Оптиной пустыни въ продолженіе болѣе 30 лѣтъ лежалъ на полу разбитый параличемъ монахъ, владѣвшій только лѣвой рукой. Доктора говорили, что онъ долженъ былъ сильно страдать, но онъ не только не жаловался на свое положеніе, но постоянно, крестясь, глядя на иконы, улыбаясь, очевидно, искренно выражалъ свою благодарность Богу и радость за ту искру жизни, которая теплилась въ немъ. Десятки тысячъ посѣтителей бывали у него, и трудно представить себѣ все то добро, которое распространилось въ мірѣ отъ этого, лишеннаго всякой возможности дѣятельности, человека.

Пока есть жизнь въ человѣкѣ, онъ всегда можетъ и имѣть истинное благо и давать его другимъ людямъ. Можетъ имѣть это благо, потому что, совершенствуясь въ любви, не можетъ не испытывать того высшаго блага, которое свойственно человеку, положившему въ этомъ совершенствованіи цѣль своей жизни, и вмѣстѣ съ тѣмъ не можетъ не содѣйствовать благу людей, заражая ихъ тѣмъ свойствомъ любви, которое одно даетъ истинное благо людямъ.

III.

Вѣдь неизбежно одно изъ двухъ: или человѣкъ сознаетъ себя въ неразрывной зависимости отъ какого-то неизвѣстнаго ему, не вещественнаго, но несомненно существующаго начала и видитъ смыслъ своей жизни въ исполненіи закона этого начала, или, напротивъ, признаетъ себя одного началомъ всего и не знаетъ никакого другого закона, кромѣ своихъ желаній. А такъ какъ желаній этихъ можетъ быть безчисленное количество и самыхъ разнообразныхъ, и самыхъ неисполнимыхъ, и вообще исполненіе желаній, зависящихъ отъ внѣшняго міра, не во власти человека, то ясно, что для человѣка, такъ понимающаго жизнь, жизнь, въ которой не исполняются его желанія, не представляетъ никакого смысла и цѣнности и потому должна быть уничтожена.

Да, удивительно то одурѣніе, въ которомъ въ наше время находятся люди нашего христіанскаго міра, и одурѣніе это съ каждымъ годомъ, съ каждымъ днемъ становится все больше и больше, какъ это и не можетъ быть иначе, потому что одурѣніе это непрестанно производится съ двухъ противуположныхъ концовъ, приводя людей къ однимъ и тѣмъ же ужаснымъ послѣдствіямъ. Съ одной стороны, одуpѣнiе это производится тѣмъ, что называется церковью, съ другой стороны тѣмъ, что называется наукой.

Одурѣніе, совершаемое церквами, какъ католической, греко-россійской, такъ и всѣхъ разныхъ наименованій протестантскими, всѣмъ и извѣстно и понятно. Оно состоитъ въ томъ, что подъ именемъ истинной христіанской вѣры старательно и упорно внушается нѣчто столь несовместимое съ міровоззрѣніемъ самыхъ мало просвѣіценныхъ людей нашего времени, какъ, напримѣръ, твореніе въ 6 дней, Троица, искупленіе, воскресеніе, таинства и мн. др., что большинство людей, какъ такъ называемыхъ просвѣщенныхъ классовъ, такъ и людей рабочаго народа, не въ силахъ будучи выдѣлить религіозную истину отъ примѣшанной къ ней лжи, перестаютъ вѣрить въ какую бы то ни было религію и остаются въ самомъ несвойственномъ людямъ состояніи, безъ всякой религіи, т. е. всякаго объясненія смысла и назначенія жизни и внутренняго руководства въ ней.

Таково дѣло церкви. Ученіе же, называемое наукой, додѣлываетъ то, чего не успѣла сдѣлать до конца церковь. Ученіе это заключается въ томъ, что законъ жизни человѣческой можетъ и долженъ быть выведенъ изъ законовъ, наблюдаемыхъ. нами въ мірѣ природы. И что такъ какъ въ этомъ, наблюдаемомъ нами мірѣ внѣшней природы происходитъ борьба существъ за свое существованіе, происходятъ измѣненія видовъ, движеніе и прогрессъ, то въ этомъ самомъ и законъ жизни людей, т. е. въ сущности то, что то самое, что дѣлаютъ люди, какъ животныя существа, то и должно дѣлаться ими.

Такъ что среди всего христіанскаго міра не только не существуетъ никакого разумнаго, религіознаго, т.-е. свойственнаго разумному существу человѣку пониманія жизни, но существуетъ и царствуетъ пониманіе жизни, совершенно исключающее возможность какого бы то ни было свойственнаго человѣку, какъ разумному существу, пониманія. Этимъ только и можно объяснить то кажущееся сначала непонятнымъ существованіе и даже возрожденіе въ наше время разныхъ квази-христіанскихъ, дикихъ для нашего времени вѣрованій: католической, лютеранской, баптистской и кромѣ того разных теософическихъ, спиритическихъ и другихъ странныхъ квази-религіозныхъ ученій. Одни люди съ чуткимъ самосознаніемъ чуютъ нелѣпость. и внутреннее противорѣчіе царствующаго пониманія жизни – эволюціи, прогресса, т. е. признаніе хорошимъ и должнымъ всего того, что дѣлается всѣми и,429429
  Зачеркнуто: faute de mieux [за неимением лучшего]


[Закрыть]
не имѣя ничего другого, хватаются за самыя странныя, но все таки отвѣчающія на высшія требованія души, суевѣрія, другіе же, большинство людей, раздѣляя общую всѣмъ безумнымъ черту упорства и непоколебимости въ своемъ заблужденіи, становятся все болѣе и болѣе недоступными какимъ либо разумнымъ доводамъ и все болѣе и болѣе самоувѣренными и самодовольными.

IV.

Кромѣ, какъ я говорилъ уже, ежедневно получаемыхъ писемъ и обращеній ко мнѣ съ угрозами самоубійства, я получаю тоже въ недѣлю не менѣе десяти писемъ отъ молодыхъ, а иногда и отъ немолодыхъ людей, мужчинъ и женщинъ, съ удивительно однообразнымъ вопросомъ: Какой смыслъ жизни? Зачѣмь жить? Вопросы эти бываютъ иногда поразительны своей наивностью и нелѣпостью: спрашивающіе обыкновенно, прочтя нѣсколько самыхъ новѣйшихъ сочиненій, преимущественно художественныхъ, и не найдя въ нихъ объясненій смысла жизни, большей частью, напротивъ, найдя въ нихъ отрицаніе какого-нибудь смысла жизни, вполнѣ увѣрены, что такого смысла и нѣтъ никакого, и что не признавать никакого смысла въ жизни очень мило и показываетъ высшую современную культурность. Такъ на дняхъ я получилъ книжку, озаглавленную «О смыслѣ жизни». Въ книжкѣ этой авторъ отъискиваетъ смыслъ жизни въ сочиненіяхъ Сологуба, Андреева и Шестова. Не забываетъ воспользоваться при этомъ для объясненія смысла жизни и сочиненіями Чехова и другими, столь же компетентными въ вопросѣ о смыслѣ жизни. Точно не было ни Браминизма, ни Будды, ни Соломона, ни Марка Аврелія, ни Сократа, Платона, ни Христа, ни Руссо, ни Канта, ни Шопенгауера и др. Точно все человѣчество до Сологуба, Л. Андреева, Шестова и Льва Толстого жило не имѣя никакого понятія о смыслѣ жизни, который вотъ-вотъ будетъ разъясненъ людямъ Шестовыми, Андреевыми, Сологубами, Толстыми. То же самое и въ письмахъ. Въ получаемыхъ мною письмахъ за вопросомъ о томъ, въ чемъ смыслъ жизни, уже чувствуется рѣшенный отвѣтъ, что смысла этого нѣтъ и не можетъ быть. Спрашивается, напримѣръ, – подлинное письмо – кому вѣрить, Христу изъ Евангелія или Санину изъ романа Арцыбашева; и очевидно, что сочувствіе автора письма на сторонѣ Санина. Въ такихъ письмахъ большей частью рисующійся авторъ выражаетъ свой отвѣтъ на задаваемый имъ вопросъ о смыслѣ жизни. Отвѣтъ этотъ всегда тотъ, что смысла въ жизни нѣтъ, для настоящихъ образованныхъ людей нѣтъ и не можетъ быть никакого, а есть эволюція, совершающаяся по открытымъ наукою законамъ, въ наше время совершенно уже устранившая старыя, отсталыя понятія о душѣ, Богѣ и тому подобныхъ суевѣріяхъ о назначеніи человѣка и его нравственныхъ обязанностяхъ. И высказывается все это съ безпредѣльной самоувѣренностью исамодовольствомъ.

«Все это старое, отжившее. А намъ нужно новое опредѣленіе смысла жизни, новое такое, которое сходилось бы съ Дарвинизмомъ, Ничшеанствомъ, съ самымъ новымъ пониманіемъ жизни. Намъ нужно придумать такое новенькое объясненіе смысла жизни, при которомъ основашемъ всего признавались бы одни законы вещества, изслѣдуемые въ безконечномъ пространствѣ и времени». Въ родѣ того, какъ если бы люди считали, что нужно придумать такую новую геометрію, при которой признавалось бы равенство угловъ треугольника не двумъ, а тремъ прямымъ, или что-нибудь подобное. И эти люди всячески стараются придумать такую новенькую геометрію. И вотъ лучшіе изъ молодежи – несчастные, колеблясь между самодовольствомъ знанія всей болтовни Дарвиновъ, Геккелей, Марксовъ, разныхъ Метерлинковъ, Кнутовъ Гамсуновъ, Вейнингеровъ, Ничше и т. п., почитаемыхъ ими великими мудрецами, и смутнымъ сознаніемъ безсмысленности на основаніи этихъ ученій пониманія жизни, всетаки ищутъ, и разумѣется тщетно, объясненія смысла жизни и все больше и больше, какъ это и не можетъ быть иначе, приходятъ въ отчаяніе, и самые горячіе неуравновѣшенные изъ нихъ кончаютъ самоубійствомъ. По книгѣ Крозе «Der Selbstmord im 19-n Jahrhundert» число самоубійствъ въ одной Европѣ, съ недостающими свѣдѣніями о Россіи и другихъ некультурныхъ странахъ Европы, было въ 19 столѣтіи 1,300,000 и число это постоянно увеличивалось и увеличивается. И это, очевидно, не можетъ быть иначе.

Трудно людямъ нашего міра не только понять причину бѣдственнаго своего положенія, но и сознать самую бѣдственность этого положенія, главное вслѣдствіе того главнаго бѣдствія нашего времени, которое называется прогрессомъ и проявляется лихорадочной тревогой, торопливостью, напряженіемъ труда, направленнаго на совершенно не нужное или очевидно вредное, постояннымъ опьянѣніемъ себя все новыми и новыми затѣями, поглощающими все время, и, главное, безграничнымъ самодовольствомъ. Дирижабли, подводныя лодки, дреднауты, 50-этажные дома, парламенты, театры, безпроволочные телеграфы, конгрессы міра, милліонныя арміи, флоты, профессора всякихъ школъ, милліарды книгъ, газетъ, разсужденій, рѣчей, изслѣдованій. И люди въ такой лихорадочной суетѣ, торопливости, тревогѣ, въ такомъ напряженіи труда, направленнаго всегда на совершенно не нужное, даже явно вредное, и въ такомъ при этомъ непрестанномъ восхищеніе отъ самихъ себя, что не только не видятъ, не хотятъ, не могутъ видѣть своего безумія, гордятся имъ, ожидаютъ отъ него всякихъ великихъ благъ и въ ожиданіи этихъ великихъ благъ все больше и. больше опьяняютъ себя все новыми и новыми затѣями, имѣющими одну цѣль – забыться, и все дальше и дальше завязаютъ въ безвыходныхъ и политическихъ и экономическихъ, и научныхъ, и эстетическихъ, и этическихъ неразрѣшимыхъ противорѣчіяхъ.

Мы такъ устроили, или скорѣе разстроили свою жизнь, что намъ нужно безчисленное количество самыхъ странныхъ и никому не нужныхъ вещей, и нѣтъ мѣста тому одному, что нужно, не можетъ не быть нужно всякому человѣку.

Религiя! Ахъ, это совсѣмъ не нужно намъ въ наше просвещенное время, когда мы знаемъ ироисхожденіе человека, земли, когда мы говоримъ глупости и гадости съ одного конца міра на другой, когда мы скоро будемъ летать, какъ птицы небесныя.

V.

Да, ужасны и въ особенности жалки эти тысячи ежедневно совершаемыхъ самоубійствъ, но еще жалчѣе люди еще живые, но находящiеся въ томъ же душевномъ состояніи, готовящіеся къ тому же, къ самоубійству сразу или къ той безсмысленной и несчастной жизни, которую не могутъ не вести люди, находящіеся въ томъ же извращенномъ душевномъ состояніи. И въ такомъ положеніи находится въ наше время огромное большинство народа всего нашего мнимо-христіанскаго міра.

Чешскій извѣстный писатель Масарикъ въ своей прекрасной книгѣ «Самоубійство какъ общественное явленіе современной цивилпзаціи», приходитъ къ совершенно справедливому заключенiю, что причины самоубийства среди христіанскихъ народовъ въ отсутствіи религіи. Къ сожалѣнію, выводъ, къ которому онъ приходитъ въ книгѣ, написанной 30 лѣтъ тому назадъ, далеко не полный и неопредѣленный. Если причина увеличивающагося числа самоубійствъ отсутствіе религіи, то спасеніе въ усвоеніи религіи. Какой же? Хотя онъ и говоритъ о томъ, что такой религіей, по его мненію или скорее чувству, должно быть христіанство, «gesäubert vom Pfaffengeschmiere», т.-е. очищенное отъ пачкотни церковности; хотя онъ и предполагает, что такой религіей можетъ быть одна изъ христіанскихъ сектъ, онъ не определяетъ, какая именно и въ чемъ именно должна быть та религія, которая можетъ удовлетворить требованіямъ нашего времени. Въ этомъ мненіи все та же неопределенность, все та же робость, все то же, въ сущности, неверіе ни во что, которое составляетъ главное бедствіе нашего времени. Какъ же можно ждать какой-то имеющей появиться религіи? Да я-то что же, не я одинъ, а всѣ милліарды живущихъ людей? Мы-то всѣ такъ и погибнемъ безъ пониманія смысла нашей жизни, живя скверной, животной, преступной жизнью, утешаясь темъ, что для потомковъ нашихъ сложится та новая религія, которая удовлетворить ихъ требованіямъ? Ошибка такихъ разсужденій все то же научное извращеніе мыслей, при которомъ самыя простыя явленія жизни разсматриваются какъ что-то внешнее, подлежащее изследованію и изученію. Религія – не для ученыхъ людей, а для всякаго живого человека – есть не предметъ изследованія, а есть необходимое, неизбежное условіе жизни – религія для души человека то же, что воздухъ или пища для тела. Нельзя дожидаться того, что случится среди будущих поколеній для удовлетворенія дыханія или желудка. Также нельзя дожидаться и будущей религіи, а самому продолжать жить съ голодной душою. Пока есть животныя, есть и воздухъ для ихъ дыханія, и пища для поддержанія ихъ жизни; пока есть люди, есть и всегда было религiозное пониманiе жизни, дающее возможность жить человеческой, а не скотской жизнью. И такая религія, какъ всегда была, отвечая степени умственнаго и нравственнаго развитія, такъ есть и теперь, отвѣчая степени развитія людей нашего времени. Религія эта есть, мы всѣ знаемъ ее, если мы только не хотимъ скрывать отъ себя требованій ея, тѣхъ требованій, которыя кажутся намъ до невозможности чрезмерными, потому что прямо противуположны всему устройству нашей жизни и обличаютъ всѣ привычныя преступленія и пороки нашей жизни. Такая религія всегда была и есть: она есть и въ Ведахъ, и въ Конфуціанствѣ, и въ таосизмѣ, и въ ученіи римскихъ и греческихъ мудрецовъ, и въ христіанствѣ, и въ магометанстве, и въ бегаизмѣ, и въ ученіяхъ Руссо, Паскаля, Канта, Шопенгауэра, Эмерсона, Рескина, Ламене и многихъ и многихъ другихъ, и главное въ сердцѣ и разумѣ каждаго человѣка нашего времени. Религія эта очень легко можетъ быть опредѣлена. Положенія ея суть тѣ, которыя одни и тѣ же во всѣхъ религіозно-нравственныхъ ученіяхъ міра, до ихъ извращенія, и всѣ они очень ясны, коротки и одинаково понятны безграмотному рабочему, ребенку и ученому старцу. Всѣ они въ одномъ – какъ сказано не однимъ Христомъ, но всѣми величайшими учителями міра – въ томъ, чтобы, сознавая въ себѣ божественное начало и признавая его во всѣхъ людяхъ, любить всѣхъ и не дѣлать ни одному человѣку того, чего не хочешь себѣ. Въ этомъ всегда была и есть одна общая всѣмъ людямъ религія. Правда, есть еще метафизическая сторона, обосновывающая эти требованія любви, но метафизическія положенія эти, естественно-одинаково понимаемыя всѣми, никогда не поддавались выраженію словомъ. Не поддаются и теперь. И чѣмъ осторожнѣе будутъ люди въ попыткахъ выраженій ихъ, тѣмъ менѣе можетъ встрѣтиться препятствій для общаго, одинаковаго для всего человѣчества пониманія религіозной истины. Такъ что главная причина бѣдственности нашей жизни – отсутствіе религіи, происходитъ никакъ не отъ того, что не «выдумана» еще та новая религія, которая свойственна нашему «просвѣщенному» времени – такая религия всегда была и есть и въ наше время, а только отъ того, что жизнь наша такъ безнравственна и неразумна, что намъ нельзя признать эту единую общую всѣмъ людямъ, вѣчную и не могущую быть неизвестной намъ, религію.

Главная причина бѣдственности жизни человѣчества нашего времени въ томъ, что мы переживаемъ тотъ неизбежный переходъ отъ одного возраста къ следующему, который переживаютъ и отдельные люди, и цѣлые народы, переходя отъ одного міросозерцанія и строя жизни къ другому, новому, болѣе разумному, болѣе соответствующему степени развитія человѣчества и болѣе совершенному, переживаетъ въ наше время и все человѣчество.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю