Текст книги "Пуля для бизнес-леди"

Автор книги: Лев Корнешов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

Олег и Алексей сейчас пьянели почти на глазах, они заговорили громко и шумно о каких-то своих делах, кого-то, неизвестного Насте, дружно ругали по-черному, о ком-то отзывались с уважением: «Мощный мужик! За него надо держаться!»

Они уже не очень заботились, налито ли у девушек, и опрокидывая свои рюмки, чокались со звоном. Олег вдруг остановил взгляд на Насте, поднялся:

– Пойдем в бассейн, освежимся.

Как только они вошли в воду, Олег подтолкнул её к стенке, обхватил бедра руками, приподнял и раздвинул её ноги своими ногами. Она почувствовала, что он уже в ней, забилась, стараясь сделать так, чтобы ему было удобно. Но ей ничего не хотелось, словно бы обволокла пустота. Все это длилось несколько беспамятных минут, после которых Олег поцеловал её в губы, но как-то вяло и словно бы нехотя, и пробормотал: «Спасибо, ты отзывчивая девочка». Настя хотела сказать, что ей было неловко, неудобно и противно, но сдержалась – все равно хмельной, не поймет её. Они вернулись к столу и тут же в бассейн пошли Элеонора с Олегом.

Настя вдруг подумала, что весь этот банный «ритуал», как и вся охота, у них расписаны, разлинеены наперед, и, попав в эту круговерть, она будет вертеться в ней, пока не выйдут сроки. И даже то, что произошло в бассейне, было заранее предусмотрено, очевидно, все это происходило на других «охотах», с другими девочками.

Ее не мучили сожаления, что она попала в ситуацию, превратившую её в куколку, в игрушку для забав обладающих деньгами и если не властью, то влиянием мужчин. Эту сторону жизни, которую она увидела, Настя никогда не знала и могла бы не узнать: смазливенькая «вожатка», которую нередко приглашали бы случайные знакомые в кафе-рестораны и требовали бы за это сполна расплату «натурой». А здесь хоть обставлено все с экзотикой, с размахом. «Имей в виду, – сказал ей, когда ехали сюда Олег, – ныне в цене девочки без комплексов». «Но я же не хочу этого! Не хочу!» – эта мысль заставила её вдруг увидеть все вокруг себя таким, каким все и было на самом деле: заваленный объедками стол, полупустые бутылки, крепко выпившие голые мужики, то обнимающиеся, то матерящиеся по причинам, которые ей были непонятны.

Они были заняты сами собой, и к ней подсела Элеонора.

– Давай шлепнем, Настасья. Ты мне нравишься.

Настя выпила и почувствовала, что «поплыла» – все вокруг неё покачивается, двоится.

– Не пила раньше?

– Нет… Рюмку-две вина разве что…

– И с двумя одновременно не спала? – допытывалась Элеонора.

Настя задохнулась от возмущения:

– Да я… Да у меня…

– Всего лишь и было, что первая случайность? И чистенькой себя держишь? Мол, всего-то и было, что первый, а теперь вот – второй? Только не сочиняй сказочки про небесную любовь и прочую чепуху.

– Олег – четвертый, – честно призналась Настя.

– Что же, кое-какой опыт уже накопила, – рассудила Элеонора. – Три – это уже счет.

– Да нет, – смущенно объяснила Настя. – Самый первый, мне было тогда тринадцать, – одну ночь, и сразу сбежал…

– В пионерлагере? – Настя кивнула и Элеонора ехидно прокомментировала: – Что бы делали простые советские девочки, если бы не было пионерских лагерей и пионервожатых… А остальные?

– Мимоходом, без повторения. От злой тоски и одиночества. Сама себя терзала: до чего опустилась. А у тебя?

– Не считала, – рассмеялась Элеонора. – И честно говоря, даже имена всех не упомню. Иногда, как в тумане, вижу лица, а как звать – не помню. Да и ни к чему помнить… А ведь они, – Элеонора кивнула на парней, – ночью меняются… Так было прошлый раз.

– И ты согласилась?

– Потрепыхалась и дала. А что было делать? Как говорят про подобные случаи – расслабься и получи удовольствие.

Элеонора сказала все это с усмешечкой, но глаза у неё были грустные.

Олег и Алексей не прислушивались к ним, вели свой полупьяный разговор, поминая какого-то мужика, который оказался дерьмом и сволочью.

– Олег тогда тоже с кем-то приезжал? На охоту? – поинтересовалась Настя.

– С какой-то комсомольской активисточкой. Так возбудилась, что чуть не на столе выплясывала. Алексей потом только башкой вертел да обзывал её сучкой ненасытной. А рассчитались они с нею не по-мужски – намекнули на какую-то должность.

– Я с двумя не смогу! – до Насти наконец дошел смысл того, что говорила Элеонора. – Лучше в снегу замерзну!

Она действительно готова была выскочить на мороз, во тьму и сугробы, лишь бы избежать того, что казалось ей надругательством не только над нею лично, но и над теми естественными, нормальными отношениями, которые должны существовать между мужчиной и женщиной. Какая уж тут любовь! И все-таки в глубине души у Насти теплилась надежда, что Олег Петрович лучше, чем сейчас ей видится, просто мужик забылся – раскрепостился: охотничья удача, водка, доступность женского тела. Протрезвеет и снова станет самим собой, добрым и внимательным.

– Нет, с двумя не буду! – глухо повторила Настя.

Во взгляде Элеоноры – пьяном, бесшабашном, циничном, – мелькнуло что-то сочувствующее. Она тихо проговорила, чтобы не услышали мужчины:

– Тогда напивайся. Срочно и до беспамятства. С пьяной девкой – какой кому интерес… – Она налила ей стакан водки.

– А ты?

– Что я? Мне они оба наощупь хорошо знакомы. Не убудет…

Настя выпила, давясь водкой и Элеонора тут же налила ей второй стакан… Комната вдруг опрокинулась и сознание у Насти отключилось.

…Больше на охоту она никогда и ни с кем не ездила… А Элеоноре при случае сказала: «Спасибо, что поняла меня и спасла. Тогда, на охоте».

Счастливый билет в будущее

С Нинкой Настя и раньше поддерживала приятельские отношения, а теперь её подругой стала и Элеонора. Они могли по вечерам трепаться по телефону до умопомрачения, поверяя друг другу разные свои «тайны». Все разговоры обычно вертелись вокруг «мужиков». Элеонора работала на телевидении диктором в одной из маленьких познавательных программ и трезво оценивала свои возможности: если бы не Алексей Дмитриевич, её бы давно выперли.

Настя как-то под рюмочку коньяка спросила у Элеоноры, спит ли она с Алексеем сейчас, после охоты. Элеонора спокойно ответила:

– А то… С какой это стати мне ему отказывать, если захочет?

Такой «раскованный» взгляд не очень удивил Настю, она уже давно заметила, что у Элеоноры секс не вызывает божественного трепета.

Элеонора посчитала нужным объяснить младшей подружке:

– Без Алексея мне – каюк. Мои коллеги сотрут меня в порошок и по ветру развеют.

Алексей Дмитриевич Юрьев был человеком влиятельным в журналистском и писательском мире – заместитель главного редактора крупной центральной газеты «Российские новости», автор нескольких книг и сценариев, по которым были сняты документальные и два художественных фильма. Но не в этом была его сила. Алексей мог в своей газете, в которой «курировал» культуру, поддержать ту или другую телепередачу или перьями, то бишь шариковыми ручками своих «орлов» напрочь её уничтожить.

Алексей и Олег были не просто друзьями-приятелями. Настя вскоре поняла, что они связаны каким-то общим делом, о котором никогда не говорили при них, «дамах». Так, мелькнувшие загадочное словечко, интонация, намек на ожидаемое событие…

Однажды, когда Олег, всю ночь ворочавший её со спины на животик и наоборот, крепко уснул, она осторожно извлекла из нагрудного кармашка его пиджака бордовую книжечку-удостоверение. В ней обозначалось, что Олег Петрович Строев является секретарем городского комитета комсомола. Настя посмотрела на спокойно спящего обнаженного Олега, налила себе в рюмку коньяка, пробормотала: «Воспитатель советской молодежи…» Она подняла рюмку и в эту минуту Олег произнес ровным голосом:

– Положи удостоверение на место.

– Ой! – пискнула Настя.

– Вот именно… И никогда больше не шарь по моим карманам. Интересуешься – спроси…

Оставался лишь один доходчивый способ выпросить прощение и Настя им воспользовалась…

Отношения у неё с Олегом сложились ровные и без затей. Иногда он звонил и говорил: «Сегодня встретимся в семь…» И называл место встречи. Приезжал на своей машине очень точно, и они шли в ресторан, где заранее был заказан столик, сидели два-три часа. Потом он вез её на квартиру кого-либо из своих приятелей, которые были в отпусках или в командировках. Элеонора просветила Настю, что надо делать, какие таблетки пить, чтобы «не подзалететь», и она без опасений шла на эти свидания, хорошо понимая, зачем они. Тем более Олег всегда платил, а она, однажды глянув искоса на ресторанный счет, увидела цифру, составляющую её месячную «вожатскую» зарплату.

Олег её приручил и Настя это осознала, охотно ему подчинилась. Он предложил ей другую жизнь, такую, которой она не знала раньше, был к ней неизменно внимательным. Вскоре Настя поняла, что ей нравится находиться «под рукой» у уверенного в себе, самостоятельного мужчины и она с нетерпением ждет его очередного звонка с приглашением на почти семейный ужин, правда в чужой квартире, или в ресторане.

Смущало то, что для таких выходов у неё не было приличной одежды, так как упаковаться было просто не на что. У Олега деньги просить не хотелось, да и стыдно было – вроде как набивается на полное содержание. Выручила Элеонора, с которой она поделилась своими тревогами. Эля открыла сумочку и небрежно протянула пачку денег:

– Возьми. Отдашь, когда разбогатеешь.

– Ты думаешь, это когда-нибудь произойдет?

– Уверена. У тебя больше шансов, чем у меня. Ты моложе, умнее и внешние данные выигрышнее моих. Когда это произойдет, не забудь меня.

– В любом случае – спасибо. За мной и в самом деле не задержится. Когда-нибудь расчитаюсь.

Денег было не так, чтобы и много, но хватило на приобретение парочки вполне современных туалетов, миленького пеньюара, сумочки и прочих аксессуаров.

Когда Настя появилась перед Олегом в обновленном виде, он окинул её критическим взглядом и произнес:

– Вкус есть.

Где она взяла деньги, не стал спрашивать. Он уже давно её предупредил: «На меня можешь надеяться, но в решение своих мелких проблем не вовлекай».

Изредка Настя, Нинка и Элеонора встречались втроем, шли в какое-нибудь кафе на Горького, заказывали кофе и пирожные, обменивались новостями. Это были хорошие вечера, и Настя их ценила, она чувствовала, что стала увереннее в себе. Подруги по раз и навсегда достигнутому уговору избегали случайных знакомств и отшивали бойких молодых людей, норовящих их закадрить. Нинка любила пошутить. Однажды к ним стал липнуть мужичок средних лет. Прилизанный, в клетчатом пиджаке и с шарфиком, обвившем воротник сорочки, он сам себе казался неотразимым.

Мужичок прислал на их столик бутылку «Шампанского», Нинка отправила её обратно, прокомментировав: «Дешевка». Тогда мужичок скользящей походочкой подошел к их столику уже с двумя бутылками:

– Можно к вам присоединиться, милые дамы?

– Можно, – вдруг сказала Нинка. – Тысяча. Деньги вперед…

– С ума сошла! – дернулся мужичок. – Да за такую сумму…

– Вот и шагай! – напутствовала Нинка. К ним уже приближался официант, учуявший инцидент.

Они потом искренне веселились, вспоминая, как перекосило физиономию у залетного кавалера.

– Не разменивайся на мелочи, – учили и Нинка и Элеонора Настю. – Сойти с дистанции легко… Вон сколько их по Москве бродит… «девочек».

Однажды они вот так сидели в кафе и Настя с тоской проговорила:

– Весной уже пахнет… А у меня все неопределенно. Попробую снова в университет поступать.

– Не дергайся, – сказала Элеонора. – За тебя уже обо всем подумали.

– Кто?

– А то не догадываешься?

И в самом деле вскоре ей позвонил Олег, назначил встречу. Но в ресторан не повез, предложил погулять на свежем воздухе, уже наступили теплые весенние вечера.

– Надо поговорить, – сказал Олег. – И без опаски, что услышит ещё кто.

Они медленно шли по Пресненской набережной, лед на Москва-реке уже кололся, уплывали по течению огромные льдины.

– Завтра придешь в горком комсомола, к управляющему делами, – он назвал фамилию и номер кабинета. – Напишешь заявление с просьбой об улучшении жилищных условий. У нас хороший дом сдается, для комсомольских работников. Сделай все, как он велит. Мгновенно собери все справки-бумажки.

– Ух, ты! – задохнулась от восторга Настя. – Это значит…

– Вот именно, – подтвердил Олег.

Это значило, что они не будут больше искать случайные квартирки для встреч, она будет принимать Олега у себя дома. Может быть, однажды он приедет и останется навсегда? Она никогда с ним об этом не говорила, но в глубине души надеялась, что когда-нибудь, когда он сам убедится, что без неё не может…

– Нет, – угадал её тайные мысли Олег. – Так не будет. Вернее, может быть, когда-нибудь… Но не сейчас. Я перехожу на другую работу и мне аморалка ни к чему.

Но этим «когда-нибудь» надежду он ей оставил. Сглотнула неожиданный комочек в горле и выдавила:

– Как ты скажешь.

– Я знал, что ты разумная девочка… Теперь второе. Пора завершать твою карьеру, – он иронично хмыкнул, – пионервожатой, будь готов – всегда готов… На днях тебе позвонит Алексей… Встреться с ним и, советую, прими его предложение.

Настя покорно кивнула:

– Хорошо.

– Наконец, третье. Я знаю, что ты ведешь себя вполне пристойно, как говорится, тебя не припекает, как у некоторых, там, внизу…

– Олег! – возмутилась Настя. – Ты о чем?

– О том, о том… Советую быть осмотрительной в знакомствах и впредь. Если не споткнешься, у тебя все сложится хорошо. Не споткнись! – вдруг потребовал он. – Я на тебя сильно надеюсь.

– Об этом не беспокойся, – тихо сказала Настя. – Я не сексуальная психопатка. С меня достаточно и того, что есть.

– Поверим, но проверим.

И Настя по его тону поняла – проверит, хотя и не понимала, каким образом.

Разговор у них шел полунамеками, и Настя решилась спросить о том, о чем не раз думала:

– Скажи, ты с Элей был… близок?

Олег удивленно на неё глянул:

– Конечно. А ты в этом сомневалась?

– Нет, – призналась Настя, – странно, если бы было иначе.

– Хорошо, что ты это понимаешь.

У неё от его спокойного признания остался неприятный осадок на душе: как, оказывается все просто для него. А, может, и надо именно так жить? Не усложнять?..

Они ещё недолго погуляли и Олег повез её на чью-то временно пустовавшую квартиру. Настя была нежной, ей хотелось, чтобы он запомнил этот вечер. Да и его забота о ней предполагала благодарность. Получить собственную квартиру – о таком она и не мечтала.

Олег оценил её старания.

– Ты одна из лучших женщин, которые у меня были.

– Почему «были»?

– Это я так, к слову.

Но она уже давно убедилась, что к слову Олег никогда ничего не говорит, даже если крепко выпьет. Такое с ним бывало не очень часто, но случалось, и он называл это – «сбросить напряжение».

Квартиру – однокомнатную, уютную, с лоджией, в новом доме она получила быстро и без хлопот. Просто ей позвонил управляющий делами горкома и назвал день и час, когда следует зайти к нему за ордером. Мама онемела от неожиданности и долго молчала. Она никак не могла понять, за что её дочери, обычной пионервожатой, каких в Москве сотни, дали однокомнатную квартиру.

– Один влиятельный человек помог, – честно призналась Настя.

– Ты с ним… Ты его… Он твой?.. – запуталась в словах добрая, наивная мама.

– Мамочка! – поцеловала её в щеку Настя. – Я уже взрослая, ты заметила?

Настя смотрела на маму с грустью. И грусть эта появилась после того, как однажды мама в порыве откровенности призналась ей: «Жизнь моя не удалась». А ведь мечтала о лучшем, когда после десятилетки вырвалась из своей деревни в Москву, таскала кирпичи на стройке и ещё ухитрялась учиться заочно в институте культуры, туда охотно принимали сельских производственниц, надеясь, что они снова вернутся в свои Ивановки да Марьяновки «поднимать культуру». Мама не вернулась, она встретила в Москве свою любовь. А любовь оказалась слабенькой, маломощной, без полета. Настя любила отца, прощала ему слабости, не осудила его даже за бегство к другой женщине, ибо понимала, что это он – от собственной беспомощности, от неумения сотворить для себя и своей семьи лучшую жизнь. И искренне плакала на его недавних похоронах – «пассия» на них не пришла, провожали отца в последний путь она и мама. Настя, глядя на маленькую, сухонькую, быстро состарившуюся маму, пообещала себе, что будет для неё хорошей дочкой, как только станет на ноги, позаботится, чтобы мама хоть под закат жизни ни в чем не нуждалась.

Олег поздравил по телефону с ордером на квартиру. Она сказала, что приглашает его вдвоем отметить такое важное событие, но Олег отговорился:

– Не сейчас, потом…

И сказал непонятное:

– Сейчас мне противопоказано.

– Но почему? – удивилась Настя.

– Долго объяснять. И не по телефону.

Он часто так говорил: «не по телефону». Словно опасался, что их услышит кто-то еще, третий-лишний. Настю забавляла эта игра в конспирацию, она относилась к ней, как к причудам влиятельного человека. А что Олег был из «влиятельных», она не сомневалась. Во всяком случае, он не скупился, когда надо было достать бумажник. И все свои обещания исполнял.

– Тебе на днях позвонит Алексей, – напомнил он, заканчивая разговор. – Сделай так, как он велит.

Алексей действительно позвонил. Он был в творческом отпуске, по его словам, сиднем сидел на даче, заканчивая новую книгу. Отрываться от работы не хотел и предложил Насте приехать к нему, на Сходню.

– У меня работа, – напомнила Настя.

– Приезжай в субботу. Один субботний день пионеры обойдутся без твоей опеки. Будут только счастливы.

Настя согласилась и он подробно рассказал, как ехать и как искать его дачу, заставил даже повторить свои указания, чтобы убедиться, правильно ли она его поняла.

– И ни у кого ничего не расспрашивай. Ты девочка приметная, сразу сообразят, к кому топаешь.

Алексей тоже играл в конспирацию. Дача, как выяснила Настя, была редакционной, и ему не хотелось, чтобы кто-либо пронюхал о её посещении.

Рубленый, по виду не очень новый, дом стоял на краю дачного поселка – вроде был его частью и в то же время отгородился от других домов высоким забором. Калитка была полуоткрыта, и Настя, поколебавшись недолго, толкнула её и по гаревой дорожке пошла к дому. На крылечке стоял Алексей и приглашающе махал ей рукой. Он поцеловал её в щеку, взял из рук сумку:

– Заходи в мои хоромы.

– Погоди, дай осмотреться, – попросила Настя.

Территория была большой и ухоженной. От крыльца в разных направлениях разбегалось несколько дорожек. Уже цвели нарциссы и садовые подснежники, кустарники укрылись зеленью, пионы на ухоженных клумбах выбросили сиренево-светлые, туго свернутые стебли.

– И не подозревала, что ты так любишь копаться в земле, – проговорила Настя. – Вон у тебя какой порядок везде!

– Я? – удивился Алексей. – Это заботы садовника.

Ну, конечно же, у таких влиятельных людей должны быть не только дачи, но и садовники к ним.

В доме было просторно, хорошая добротная мебель, ковры на полах и картины на стенах – репродукции известных картин классиков. Но все было как-то по казенному, словно завозилось сюда по кем-то установленному списку.

– Это старый дачный поселок, – объяснил Алексей, – ещё дореволюционный. Здесь жили богатые врачи, адвокаты, чиновники. В двадцатых годах дачи подарил нашей газете Совнарком. Вон на той, – указал он куда-то за окно, – жил Карл Радек. После его ареста чекисты весь участок изрыли в поисках подпольной типографии и прочих улик.

– Кто такой Радек? – спросила Настя.

– Вот она, нынешняя молодежь! – деланно возмутился Алексей. – Был такой соратник Ильича, считался известным международным деятелем и журналистом. Но, между нами, писал неважно, больше славился своими едкими шуточками в адрес папы Джо…

– Папы Джо?

– Иосифа Виссарионовича… Вот он его и отправил на перевоспитание в лагеря. Там его забили зэки.

Настя зябко передернула плечиками, и Алексей заметил это.

– Впрочем, не будем о печальном. Я закончу страницу, а ты пока накрой на стол. Все необходимое найдешь на кухне, в холодильнике. Осваивай…

– Где накрывать?

– На веранде.

Настя не стала спрашивать, где супруга Алексея. Какое ей было до этого дело, где бы та ни была. Ей понравилась дача, было приятно, что субботний день она проведет здесь, где и не пахнет дымным городом, тренькают синички, и ветви сирени заглядывают в распахнутые окна. Насте было хорошо, хотя она и подумала мельком, что это чужое гнездо, в котором оказалась случайно. «Ничего, когда-нибудь и у меня будет дача не хуже», – утешила она себя.

Алексей в комнате, приспособленной под рабочий кабинет, бодро стучал на машинке.

– Не вижу, чего выпить… Или у тебя сухой закон? – спросила Настя, исследовав содержимое холодильника.

– Пошарь в баре, деревня, – откликнулся Алексей.

И в самом деле – деревня… Но стол накрыла она быстро и умело, Алексей наконец оторвался от машинки и похвалил её.

Она выпила охотно, не жеманясь, ведь Алексей – друг её Олега и ей нечего было опасаться.

После второй рюмки он серьезно сказал:

– Теперь о деле. Потом расслабимся. Я свою рабочую норму на сегодня выполнил, имею полное право.

Настя – вся внимание – ждала, что он ей скажет. От этого – она понимала – будет зависеть все её ближайшая, а, может, и дальнейшая жизнь.

– Не передумала стать журналисткой?

Она кивком подтвердила, что нет, не передумала.

– На факультет журналистики ты не поступишь, там конкурс под небеса, а наше влияние нулевое. Есть другой вариант…

– Какой?

– Наша газета будет рекомендовать тебя в Университет Дружбы народов, ну, тот, который зовут «лумумбарием». Нам выделили одно место, вот ты его и займешь…

– Но я же в вашей газете не работаю, – удивилась Настя, не очень поверив тому, что предложил Алексей.

– В этом ты ошибаешься, – ухмыльнулся Алексей. – Ты числишься у нас внештатным автором, приказ такой я подписал полгода назад. И даже опубликовала четыре заметки…

Он легко поднялся со стула и принес тоненькую папочку с газетными вырезками и справкой о том, что С. Настасьина – это псевдоним Анастасии Игнатьевны Соболевой, внештатного корреспондента. Еще в папке была «Характеристика-рекомендация», в которой говорилось о том, что Анастасия Игнатьевна Соболева талантлива, делу Коммунистической партии предана, успешно совмещает комсомольскую работу с журналистикой. И о том, что она морально устойчива.

Под «Справкой-рекомендацией» стояла подпись помощника по кадрам главного редактора газеты «Российские новости» и дата: 20 апреля 1988 г. Справочка была свеженькой – отстучали её на машинке несколько дней назад.

Настя даже покраснела от смущения, хвалебные слова ожгли её своей беззастенчивостью – они были явно не в её адрес.

– Краснеешь… – удовлетворенно отметил Алексей. – Это хорошо…

– Значит я – морально устойчивая? – решила отшутиться Настя.

– Это предстоит ещё проверить.

Алексей смотрел на неё в упор, но без наглости, просто очень уверенно, и без тени сомнения.

– Конечно, вступительные экзамены придется сдавать, готовься к этому, но спрос с тебя будет не очень большой. Об этом позаботятся…

– Кто?

– Зачем тебе знать?.. В современном мире человека порою губит не только недостаток, но и избыток информации. Все усвоила?

– Да. – Настя быстро сообразила, что у неё появился шанс, как говорила Нинка, сотворить судьбу.

– Тогда смело мы в бой пойдем! – Алексей разлил коньяк, поднял свою рюмку, вежливо спросил:

– Можно пригласить тебя к тосту?

– Валяй! – Настя все-таки немного опьянела.

– Предлагаю выпить за приобщение тебя ко второй древнейшей профессии, – он ухмыльнулся, но сразу же согнал улыбочку с лица. – А если серьезно – выпьем за то, чтобы ты вытащила счастливый билет. Я имею в виду не только экзамены, но и всю твою жизнь.

Сказал это Алексей вполне серьезно, хотя в глазах у него мелькали смешинки. Уж он-то знал, кому и как попадаются счастливые билеты.

А Настя понимала главное: ей заботливо прокладывают дорожку в один из самых престижных университетов, о ней заботится её дорогой Олег. Это он ей вначале устроил, можно сказать, подарил квартиру, а теперь вот прокладывает тропку к заветному диплому. Алексей тоже принимает в ней частие, иначе зачем она здесь, на его даче? Но делает это только потому, что так решил Олег. Но появилась и трезвая мысль: а на что она будет жить? Мама не сможет помогать, у неё пенсия – крохотулечка…

– Чего загрустила? – поймал её настроение Алексей. – О том, как вести себя в университете, мы ещё поговорим.

– Если поступлю.

– А куда денешься? Поступишь. На будущей неделе пойдешь в приемную комиссию и сдашь свои документы товарищу…. – Алексей назвал фамилию. – Он в курсе, скажет тебе, что делать дальше. Запомни фамилию. Я сказал – запомни, – с нажимом повторил он, заметив, что Настя достает из сумочки блокнот и ручку. – Записывать ничего не надо. Давай выпьем…

Настя охотно опрокинула рюмку, ей показалось, что все это снится, но вот же он – Алексей, дача стоит на месте и сирень заглядывает в окна.

– Вот ещё что, – проговорил Алексей. – Пока не звони Олегу, у него очень важное время сейчас, можно сказать, решающее. Поэтому светиться ему не следует…

– Что значит «светиться»? – не поняла Настя.

– Его репутация должна быть чистенькой, как стеклышко.

– А я, значит, её мараю? – возмутилась Настя.

– Не оскорбляйся, девушка, – одернул её Алексей. – Есть условности, которые следует соблюдать. Особенно в партийной среде. У нас, журналистов, более свободный климат, а у них – жестко, особенно для новичков.

– Значит, Олег перешел на партийную работу? – сообразила Настя.

– В ЦК КПСС, – подтвердил Алексей. – Пока инструктором. Но он человек растущий, перспективный.

– А мне – ни звука…

– О таких вещах… подруги узнают последними, – назидательно сказал Алексей. И утешающе добавил: – Ничего, освоится, акклиматизируется, сам позвонит.

Настя надолго задумалась, и Алексей не задавал ей вопросов, давая возможность самой все взвесить и прикинуть. Наконец она сказала:

– Значит, все решено за меня. Мне остается только подчиниться…

Алексей вместо ответа снова налил в рюмки:

– Я хочу поднять этот тост за будущее. У тебя оно начинается именно теперь. И поверь, оно может оказаться для тебя неплохим и… неожиданным. Ты ведь девочка умная и видишь, что в стране происходит.

– А что в ней происходит? – удивилась Настя. – И какое отношение это имеет ко мне?

– Об этом мы ещё поговорим – будет время. А пока обставляй свою квартирку, обживайся в ней, готовься к экзаменам, словом, веди себя скромно и сдержанно. Ты уже переехала?

Настя кивнула: да, она в тот же день, когда получила ордер, перебросила свой небогатый скарб на новую квартиру.

– Значит, тебе не надо звонить маме, что ты задерживаешься за городом…

Алексей весьма недвусмысленно предлагал ей остаться на ночь здесь, на его даче, с ним. У неё ещё был выход – поблагодарить за заботу, за милое застолье, собраться и уйти на электричку. Как приехала, так и отбудет… Она уже хотела встать и распрощаться, но Алексей догадался о её намерениях.

– Сиди, не мельтеши, Настасья.

Он разлил коньяк в рюмки.

– Выпьем, я должен сообщить тебе ещё одну важную вещь.

Настя послушно выпила, она была слишком растеряна, чтобы возражать, сопротивляться, тем более, что Алексей не нахальничал, он разговаривал с ней спокойно, даже чуть равнодушно.

– Я обманул тебя, когда сказал, что Олег Петрович через какое-то время снова объявится. Может быть, и даст о себе знать, точнее, обязательно ещё будет присутствовать в твоей жизни, но прежних отношений у вас уже не будет.

– Это он так велел мне передать? – ошеломленно, не поверив, спросила Настя.

– Да. И попросил меня сообщить, что он очень благодарен за то, что было, но пора подводить черту.

Настя растерянно смотрела на Алексея, с трудом воспринимая его слова. Хорошо хоть понимая её состояние, Алексей произнес их с некоторым участием.

– Но я же люблю его! – почти выкрикнула Настя. – Я люблю его! А он со мной вот так, как с рукавичкой: снял с руки и вышвырнул в окошко?

– Не надо так примитивно, – убеждающе проговорил Алексей. – Жизнь сложнее простых схем. И она, жизнь, о которой ты понятия не имеешь, требует от Олега Петровича поступить именно так, а не иначе.

– Что же это за жизнь такая стервозная, отнимающая у меня моего мужчину?

– Рано пока об этом. А любовь… Тебе сколько лет? Я так считаю – девятнадцать?

– В августе будет девятнадцать, – Насте рано было скрывать свой возраст.

– Вот видишь – всего-то! И любовь ещё впереди, наверное, даже не одна, – с иронией прокомментировал Алексей. И нанес Насте сокрушительный удар:

– Тем более, что и Олегу Петровичу ты досталась не девочкой.

– Так он и этим с тобой поделился? Подлец он, вот кто!

Подлец – этим объяснялось все. Надо же, в отчаянии подумала Настя, как везет ей на одного подлеца, Володю убогонького нарвалась, теперь вот на второго. Но если он подлец, негодяй, сволочь – тогда уже легче, меньше болеть будет, скорее заживет.

– Не осуждай его так строго, – прикрикнул на неё Алексей. – Он занят важным делом, в котором нет места сантиментам. И очень по-доброму относится к тебе, если поручил мне все заботы о голубоглазой, беленькой Настасье.

– Ага! – выкрикнула со злостью Настя. – Сдал приятелю с рук на руки? Как шавку приблудную или обычную давалочку московскую?

Алексей поморщился:

– Грубо, очень грубо, Анастасия. Да, ты не леди, терять с достоинством не умеешь. Шлифовать тебя надо ещё долго.

Второй раз она это услышала – «ты не леди». Первый раз брякнула это Нинка, в лагере, когда её предал Володя. А теперь и этот про то же, и опять – предательство. Ну, ничего, у неё есть чисто женский способ отомстить…

Настя решительно подошла к телефону на тумбочке, набрала номер:

– Мамочка? Я останусь на ночь у подруги на даче. Ты не волнуйся, если позвонишь мне домой, я не отвечу. Со мной все в порядке… Нет, нет, я не нервничаю, это тебе послышалось…

…Настя уехала из Сходни на следующий день, на электричке. Она очень устала, ночь оказалась бессонной, изнурительной. Алексей был неутомим и откровенно гордился этим, вновь и вновь доказывая свою мужскую силу. Она не могла сообразить, почему Алексей, измочаленный, укрытый бисеринками пота, так «старается», снова и снова упрашивая ее: «ну, пожалуйста», пока не спросил: «со мной тебе ведь лучше, чем с Олегом?» Настя изумленно на него посмотрела, ей и в голову не приходило сравнивать их, потому что все было слишком по-разному. «Перестань пошлить», – оборвала Алексея. Он испортил ей настроение, и она спрыгнула с кровати, пошла принять душ.

– Извини, вернись! – крикнул вдогонку Алексей. Но она была неумолимой:

– На сегодня все. Программа выполнена и перевыполнена, я устала.

Близость с ним не взволновала её, похоже, это было нечто вроде обязательного приложения к планам на будущее. И она твердо решила, что не будет его любовницей.