Текст книги "Куколка"

Автор книги: Лесли Пирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 36 страниц)

Глава тридцать вторая

Бэлль приблизилась к окну и подняла с пола сломанную шпильку, которой продолжала расширять крошечную дырочку в доске. Долго стоять она не могла – слишком ослабла, к тому же у нее кружилась голова, но ей все же удалось расковырять дырочку – теперь в нее можно было просунуть мизинец. Бэлль по-прежнему видела мало: только черепичные крыши метрах в двадцати-тридцати от нее. Но когда в окно заглядывало солнышко, по комнате скользил лучик света. Бэлль лежала на кровати, смотрела, как в солнечном свете танцуют пылинки, и представляла, что это феи.

Мог всегда заставляла ее молиться. Уже давно Бэлль не обращалась к Господу. Но в последние дни она много молилась, обещая Всевышнему, что больше не будет грешить, если Он пошлет человека ей на помощь.

Сейчас ее мучил не только голод. У Бэлль закончилась вода, и с каждым часом она становилась все слабее. Помимо коротких промежутков, во время которых она пыталась расширить дыру, она лежала на кровати и собиралась с силами. Девушка хотела, чтобы ее мысли текли медленнее, поскольку ей мучительно больно было вспоминать события двух минувших лет. В большинстве неудач она винила именно себя.

Бэлль часто вспоминала маму, Джимми и Мог. Особенно Мог. Девушка представляла, как она возится в кухне, лепит пироги, выжимает мокрое белье в прачечной. Иногда Бэлль видела сон, в котором Мог сжимала ее в объятиях, как делала, когда Бэлль была еще совсем маленькой, и секунду-другую ей казалось, что Мог рядом.

О Паскале девушка старалась не думать – не хотела гадать, как он намерен с ней поступить. Она не могла поверить, что человек может намеренно оставить другого человека умирать от жажды и голода. Она уверяла себя в том, что Паскаль, должно быть, заболел либо с ним что-то произошло, и это событие помешало ему вернуться. Бэлль уже потеряла счет времени, и когда забывалась сном, не знала, как долго спала. Но ей казалось, что она сидит здесь уже несколько недель, а не дней.

Шпилька выпала у нее из рук. Девушка была слишком слаба, чтобы поднять ее. Она с трудом доволокла ноги до кровати. Интересно, как умирают от голода? Просто теряют сознание и перестают что-либо ощущать? Бэлль надеялась, что все происходит именно так.

Этьен внимательно выслушал рассказ Ноя о его беседе с Филиппом Лебраном.

– Пошли в «Ритц», побеседуем с этим Паскалем, – предложил Ной.

– Я бы с радостью пошел туда и выбил из него правду, – мрачно ответил Этьен, когда они шагали по улице. – Но мы не знаем, действует ли он в одиночку. Нужно побольше о нем разузнать: где он живет, с кем общается, когда работает, где бывает после работы. Но я согласен с вами: нам стоит пойти туда и осмотреться на месте.

Ной начал испытывать к Этьену симпатию. Ему нравилась решительная, бескомпромиссная позиция этого человека и интриговало его яркое прошлое. Этьен был не хвастлив и, когда речь заходила о Бэлль, становился печален. От одного его присутствия Ной чувствовал прилив смелости. Он расхрабрился настолько, что решил признаться в своих чувствах к Лизеттт. Ной спросил у Этьена, есть ли у них будущее.

– Я не знаком с ней лично и знаю об этой женщине исключительно со слов Бэлль, – ответил ему Этьен. – Похоже, она хороший человек. Но если хотите знать мое мнение, как только мы найдем Бэлль, вы должны вернуться в Англию и найти себе девушку своего круга. С ней вы будете гораздо счастливее.

Не эти слова ожидал услышать Ной.

– Но я намерен разоблачить торговцев «живым товаром»! – горячо воскликнул он. – Моя первоочередная задача – найти Бэлль, но я собираюсь написать статью в газету, чтобы остановить тех, кто за этим стоит. Чтобы они понесли заслуженное наказание.

– Похвальное желание, я с вами. Только не питайте иллюзий, что сможете положить этому конец. На проституции зарабатывают огромные деньги. Люди, которые платят за юных девушек, обычно наделены властью – это судьи, адвокаты, политики и так далее. Пока кто-то будет вожделеть юное тело, всегда найдется тот, кто будет удовлетворять эти желания. И не поддавайтесь искушению жениться на бывшей проститутке; ее никогда не примет общество. В итоге вы сами пожалеете о содеянном.

– Жестокие слова! – заметил Ной. – Неужели вы намекаете на то, что Бэлль тоже навсегда останется изгоем?

Этьен поджал губы.

– Почти наверняка. Она так раздавлена случившимся, что никогда не захочет иметь семью, детей. Ни одна женщина не в силах пережить то, что выпало на ее долю, и остаться прежней. Вы говорите, что Джимми любит ее, но одной любви часто бывает недостаточно.

Этьен подозвал экипаж, давая понять, что разговор окончен.

– Может, мне войти и попытаться вызвать Паскаля на откровенность? – предложил Ной, когда извозчик высадил их рядом с Вандомской площадью. – Мне неплохо удается роль простачка-англичанина, оказавшегося за границей.

Этьен улыбнулся. Он видел, что Ной обиделся на него за то, что он сказал о Лизетт, но не мог не восхититься его легким нравом – молодой человек вскоре перестал на него сердиться.

– Отличный план. Спросите у Паскаля, где можно посмотреть канкан, поинтересуйтесь девушками. Намекните, что ищете компанию. Я останусь снаружи; позже я прослежу за ним, поэтому не хочу, чтобы он меня узнал.

Этьен пересек площадь и сел на скамейку – ждать Ноя. В голове у него роились обрывки мыслей. Ему казалось, что он может сложить цельную картину, но не хватало еще одного важного фрагмента. Этьен ничего не знал ни о личной жизни Паскаля, ни о том, где он живет. Почему владелец похоронного бюро оставил прибыльный бизнес и стал консьержем?

Этьен то и дело поглядывал на отель, пытаясь догадаться, какая связь между этими событиями. Он заметил, как из отеля вышла пара и села в фиакр. Вдоль тротуара стояло еще четыре экипажа, они ждали своей очереди.

– Есть! Нужно найти извозчика, который вез в тот вечер Бэлль, – пробормотал Этьен себе под нос.

Он понимал, что эта задача не из простых, но попробовать стоило. Шансы на то, что извозчики постоянно подрабатывают здесь, у гостиницы, довольно велики.

Ноя не было минут тридцать. Наконец он вышел, заметил Этьена и поспешил к нему.

– Этот Паскаль – настоящая змея, – признался англичанин. – Я немного понаблюдал за ним, и хотя не понял, о чем шла речь, дважды заметил, как он получил, по всей видимости, взятку. Тем не менее Паскаль отлично изъясняется по-английски; когда настал мой черед, он достал буклеты об увеселительных заведениях, но заметил, что на сегодняшний вечер все билеты уже проданы. Однако он знает человека, который может достать мне билеты, правда, «чуть дороже»! Когда я поинтересовался у него насчет девушек, Паскаль насторожился. Он ответил, что знает человека, который мог бы мне помочь. У меня сложилось впечатление, что он ждет какого-то сигнала.

– Паскаль спросил, где вы остановились?

– Нет, но в тот момент меня осенило: я сказал, что прибыл в Париж на похороны тетушки, и признался, что совершенно не знаю, с чего начать и где найти гробовщика. В мгновение ока он написал мне имя. Вот оно.

Ной передал бумажку Этьену.

– «Арно Гарроу, директор похоронного бюро», – прочел Этьен вслух. – Улица Кастин, рядом с Монмартром. Интересно, это то самое бюро, где раньше работал Паскаль?

– Мне показалось очень странным, что консьержу известен адрес похоронного бюро, – произнес Ной. – Неужели у него в городе повсюду свои люди?

– Позже мы это узнаем, – пообещал Этьен и стал излагать свой план. Нужно найти извозчика, которому заплатили за то, чтобы он отвез молодую женщину от гостиницы «Мирабо», расположенной на улице Сан-Винсан-де-Поль, во вторник, одиннадцатого апреля. – Давайте побеседуем с ними, а потом наймем экипаж, который отвезет нас на улицу Кастин.

Ной ждал, пока Этьен на прощание перекинется с извозчиком парой слов. Он не понимал, о чем шла речь, но предположил, что Этьен просит поспрашивать у других извозчиков о девушке, которую отвезли на Монмартр одиннадцатого апреля. И просил, если такой человек найдется, направить его к Габриэль. За любую информацию Этьен обещал вознаграждение.

– А если слух о том, что мы разыскиваем Бэлль, дойдет до Паскаля? – спросил Ной, когда извозчик щелкнул кнутом и лошадь тронулась.

– Пришлось рискнуть. Нам нужна информация.

Похоронное бюро Арно Гарроу выглядело убого: небольшое здание, декорированное пыльными вощеными цветами на выгоревшей фиолетовой атласной ткани, которой были завешены окна. Мужчины удивленно переглянулись.

– Вряд ли это помещение можно сравнить с «Ритцем», – усмехнулся Ной.

– Лучше я побеседую с Арно, – сказал Этьен. – Сомневаюсь, что он говорит по-английски. Скажу, кто рекомендовал мне это бюро, и посмотрю на его реакцию. Скорее всего, Паскаль его близкий друг или родственник. А вы продолжайте изображать простачка-англичанина.

Когда они вошли в похоронное бюро, из глубины помещения вышел худой человек с темными засаленными волосами, начесанными на огромную лысину. Рукава его рубашки были закатаны. На Арно был темно-зеленый фартук с прилипшими к нему опилками. Ной спросил, говорит ли он по-английски, и Арно покачал головой. Тут в разговор вступил Этьен, и Ной в потоке французской речи услышал имя Паскаля.

Гробовщик кивнул и завел речь о Паскале. Потом Этьен представил Ноя под вымышленным именем – Джон Маршал – и продолжил говорить от его имени. Беседа длилась минут пять. Потом Этьен пожал Арно руку, повернулся к Ною и сказал, что им нужно прийти завтра утром и обо всем договориться, после того как они обсудят детали с другими членами семьи.

Ной тоже на прощанье пожал руку гробовщику, и они с Этьеном покинули бюро.

– Паскаль – его шурин, – сообщил Этьен, как только они вышли на улицу. – Мне кажется, они все еще партнеры, потому что Гарроу заикнулся о том, что владеет бюро не один, а потом прикусил язык. По-моему, Паскаль думает, что поднялся по социальной лестнице, и не хочет, чтобы кто-нибудь знал, что он по-прежнему связан с сомнительным похоронным бюро, расположенным в глухой улочке.

– Ничего удивительного! Будь я совладельцем подобного места, я бы тоже не хотел, чтобы кто-нибудь об этом знал!

– Держу пари, он неплохо там зарабатывает. Туда обращаются бедняки, а они склонны гордиться тем, что тратят последние деньги на то, чтобы устроить своим близким достойные проводы в мир иной.

Ной знал, что это правда. Когда он работал в страховой компании, он часто наблюдал, как бедняки тратят на пышные похороны гораздо больше денег, чем могут себе позволить. Его всегда это поражало.

– Вы не узнали, где живет Паскаль?

– Где-то неподалеку. Я между делом спросил Гарроу, часто ли они видятся с Паскалем, а он ответил, что иногда он заходит к нему, когда возвращается с работы. Но мне показалось, что в его голосе прозвучала горечь. Видимо, он считает, что Паскаль не выполняет свою часть работы. Потом Арно перешел к тому, что у него отличный выбор великолепных гробов и он может нам хорошо уступить.

Мужчины пообедали в небольшом кафе. Они сошлись на том, что на самом деле не очень-то продвинулись в своем расследовании. Ной сказал, что заглянет в «Ле Пети журналь», куда ему посоветовали обратиться сотрудники из «Таймс».

– Я поговорю с редактором. Он уже знает в общих чертах, зачем я здесь. Спрошу его, не помнит ли он каких-либо историй, в которых бы упоминались имена Паскаля или Гарроу. Может быть, мои коллеги пороются в старых подшивках. Они должны быть заинтересованы в сотрудничестве, если хотят получить пикантные подробности.

– Отличный план! – одобрил Этьен. – Только не упоминайте моего имени! Я вернусь в «Ритц», дождусь ухода Паскаля и прослежу за ним.

– Он сказал, что дежурит до восьми, когда я спрашивал его о билетах, – вспомнил Ной. – Могу я к вам присоединиться?

Этьен покачал головой.

– Это нежелательно. Паскаль знает вас в лицо. Ждите меня в «Мирабо».

– А если вам понадобится помощь? – встревожился Ной. – И я не буду знать, где вы.

Этьен пристально взглянул на него.

– Бóльшую часть своей сознательной жизни я провел, выслеживая головорезов и грабителей. Я знаю, чего от них можно ожидать, и сумею справиться с задачей. Но Паскаль – темная лошадка, нам неизвестно, кто за ним стоит и как он отреагирует, если загнать его в угол.

– Вот еще одна причина, по которой я должен пойти с вами, – сказал Ной.

– Нет, не хочу подвергать вас риску. Вы единственный человек, обладающий связями, который может упрятать торговцев детьми за решетку. Если я сегодня вечером не вернусь, идите прямо в жандармерию и расскажите все, что нам известно.

– Но…

Этьен положил руку Ною на плечо, решительно прервав его возражения.

– Не хочу быть виновным в том, что подверг вашу жизнь опасности. Ступайте в «Ле Пети журналь» и узнайте все, что можно. Предоставьте мне делать то, что я умею.

В тот же вечер в половине восьмого Этьен занял выжидательную позицию на улице Габон, неподалеку от черного хода гостиницы «Ритц», чтобы видеть всех, кто выходит из здания. Чуть раньше он заглянул в гостиницу – справиться о стоимости номеров – и украдкой взглянул на стойку консьержа, чтобы запомнить Паскаля в лицо.

Сейчас, когда Этьен ждал появления этого человека, внутренний голос советовал ему затянуть негодяя в глухой переулок, приставить нож к горлу и спросить, где находится Бэлль. Но Этьен понимал, что это не выход.

С одной стороны, Паскаль может ничего не знать и к исчезновению Бэлль могут быть причастны совершенно другие люди, а поскольку имя Этьена было отлично известно жандармам, он мог сам оказаться за решеткой, и тогда Бэлль будет потеряна навсегда.

Целый день Этьен потратил на расспросы извозчиков и старых приятелей, которые могли что-то знать о Паскале. Затем познакомился с Филиппом Лебраном, заглянув по адресу, который ресторатор дал утром Ною. Этьену Лебран понравился, он почувствовал, что этот человек прошел тернистый путь. В нем не было снобизма, и он с готовностью согласился связаться с Паскалем и заставить его устроить очередное свидание с Бэлль. Уходя, Этьен пообещал, что, если не возникнет никаких непредвиденных ситуаций, они встретятся позже, этим же вечером, в ресторане Лебрана на площади Пигаль, чтобы обсудить дальнейшие действия.

Но сейчас оставалось только ждать.

В начале девятого из двери черного хода выпорхнула стайка женщин. Этьен решил, что это горничные. За ними вышли двое мужчин, наверное, официанты. И уже когда Этьен начал подозревать, что Паскаль воспользовался главным входом, из двери вышел консьерж.

Он сменил свою роскошную ливрею на темный костюм. Паскаль задержался у двери, чтобы выкурить сигарету. Сердце Этьена забилось часто-часто. Все в этом человеке – худое лицо, аккуратно подстриженные усики, бородка клинышком и набриолиненные волосы – напоминало ему похожих на ласок людей, с которыми он встречался в прошлом. Этьен знал, что, если добудет доказательства того, что именно этот мужчина похитил Бэлль, он разорвет его на части – сначала оторвет руки, потом ноги, а потом и голову.

Паскаль выбросил окурок, наступил на него и направился к бульвару Капуцинов. Шел он быстро. Создавалось впечатление, что он хочет успеть на автобус.

Этьен держался на приличном расстоянии, а когда увидел, что Паскаль присоединился к людям на остановке, подозвал экипаж и велел извозчику ждать, пока не появится автобус, а затем приказал следовать за ним.

Стоял превосходный, теплый вечер. На улицах царило оживленное движение, и были моменты, когда Этьен боялся, что из-за повозок и экипажей они потеряют автобус. Но когда они подъехали к Северному вокзалу, он увидел, как Паскаль выходит из автобуса. На мгновение Этьену показалось, что Паскаль собирается сесть в поезд. Этьен выругался – в поезде следить за ним будет сложнее, но, расплатившись с извозчиком, увидел, что консьерж шагает по бульвару Мажента в сторону похоронного бюро Гарроу.

Однако до похоронного бюро Паскаль не дошел, а свернул налево на боковую улочку и затем направо. Этьен держался метрах в двадцати позади него. К счастью, на улице было довольно многолюдно и Паскаль не заметил, что за ним следят. Они оказались на узкой улочке, застроенной высокими многоквартирными домами. Паскаль дошел почти до конца улицы и внезапно скрылся в одном из зданий.

Этьен выждал пару секунд, а потом вошел в вестибюль. Он ничем не отличался от вестибюлей тысячи многоквартирных домов в Париже – такой же мрачный, с запахом готовящейся пищи, кафельным полом, грязными стенами и винтовой лестницей, поднимающейся на шестой этаж. Под лестницей стояла пара велосипедов.

В вестибюле висело двенадцать почтовых ящиков. Фамилия Паскаль значилась на четвертом – доказательство того, что он здесь живет. Этьен предположил, что на каждом этаже располагается по две квартиры. Паскаль жил на втором.

Несколько разочарованный, Этьен записал на клочке бумаги адрес и положил его в бумажник. Он ожидал, что консьерж живет в более престижном месте, поскольку он неплохо зарабатывал на Бэлль.

Этьен подождал на улице часов до девяти. Поскольку Паскаль не появился, скорее всего, ночевать он собирался дома. Этьен свернул за угол, решив направиться в ресторан Филиппа, заплатил еще одному извозчику и велел заехать за Ноем, – чтобы вечер не пропал даром.

Филипп Лебран тепло приветствовал Этьена в «Цыпленке» – традиционном французском ресторане, длинном и узком, битком набитом посетителями. Филипп провел его к столику, который зарезервировал, и был рад услышать, что вскоре к ним присоединится Ной.

– Вам удалось связаться с Паскалем? Вы попросили его устроить вам свидание с Бэлль? – поинтересовался Этьен, как только они устроились за столиком.

– Удалось. Он показался мне скрытным, – хмыкнул Филипп. – Я хочу сказать, больше, чем обычно. Как я и ожидал, Паскаль ответил, что свяжется с Бэлль. Потом я упомянул, что не знаю, как ему это удастся, поскольку я звонил ей в гостиницу и хозяйка ответила, что Бэлль уже несколько дней там не появлялась.

– И что он сделал?

– Он явно был потрясен. Паскаль поинтересовался, откуда я знаю, где живет Бэлль. Я ответил, что после нашей последней встречи проводил ее домой.

– И… – поторопил его Этьен.

Филипп захихикал.

– Он был сражен наповал. Но я не знаю, что его поразило больше – то ли моя осведомленность, то ли мое отношение к Бэлль – не как к проститутке, а как к даме. Может быть, он испугался, что его как посредника могут исключить из этой цепочки, раз мужчины провожают девушек домой.

– И что?

– Ну… что бы он там ни думал, он разозлился и заявил: «Вы же знаете этих девушек! Может быть, она встретила мужчину и сбежала с ним». Я возразил: странно, что Бэлль ничего с собой не прихватила, и сказал, что подумываю обратиться в жандармерию – а вдруг совершено преступление. Это сработало – Паскаль повысил голос, его глаза заблестели. Он сказал, что пострадает моя репутация. Я заметил на это, что скорее пострадает его репутация, ведь мне придется рассказать жандармам, как мы познакомились.

Лебран замолчал, налил им с Этьеном бордо, полюбовался игрой света в бокале, понюхал вино, а потом сделал глоток.

– С этими словами я развернулся и ушел. Хотя лучше бы он оставался в неведении относительно моих планов.

Этьен уже жалел, что покинул свой пост у дома Паскаля. Если Филипп спугнул консьержа, тот, вероятно, поспешит предупредить своих сообщников о том, что им грозят неприятности.

Глава тридцать третья

Бэлль не могла думать ни о чем, кроме жажды. Каждый раз, закрывая глаза, она видела, как из крана бежит вода, представляла, как складывает руки ковшиком, наклоняется вперед и жадно пьет. Она пыталась переключиться на мысли о Мог, но в ее воспоминаниях Мог всегда представала с чайником в руках и наливала в чашку чай.

Шум внизу на лестнице испугал девушку. Она села и прислушалась, уверенная в том, что у нее слуховые галлюцинации. Но внизу действительно кто-то был. Бэлль вскочила с постели и, мгновенно оказавшись у двери и забыв о жажде, стала кричать и колотить кулаками в дверь.

Затем она остановилась, прислушалась и услышала шаги – кто-то поднимался по лестнице. Бэлль заметила под дверью полоску света – включили электричество.

– Помогите мне! – крикнула девушка. – Я здесь!

– Я знаю, что ты там, – ответил голос Паскаля. – Отойди от двери. Я принес тебе еду и воду.

Бэлль вздохнула с облегчением и, повинуясь порыву, отступила от двери, придерживая на груди разорванный лиф. Она слышала, как в замке повернулся ключ, потом дверь медленно открылась. Такой долгожданный свет залил комнату. Бэлль зажмурилась. Паскаль держал в руке кувшин. На плече у него висела сумка. В другой руке он сжимал нож.

– Не бойся, – успокоил Паскаль Бэлль и потянулся к выключателю. – Я пущу его в ход, только если ты ослушаешься.

Взгляд девушки был прикован к кувшину – жажда оказалась сильнее страха.

– Где ты был? – выдохнула она. – Почему так долго не приходил?

Паскаль протянул ей кувшин и быстро запер за собой дверь. Бэлль поднесла кувшин к губам и стала жадно пить. Еще никогда вода не казалась ей такой вкусной.

– Надеюсь, ты уже смирилась с мыслью о том, что будешь мила со мной, – сказал Паскаль.

Утолив жажду, Бэлль поставила кувшин на умывальник.

– Я сделаю все, что ты скажешь, но больше не запирай меня так надолго, – попросила она.

– Поешь, – велел он, протягивая ей сумку.

Бэлль схватила ее. Внутри оказался ломоть хлеба с сыром. Хлеб был черствым, а сыр очень твердым, но это не имело значения. Бэлль откусывала большие куски и так быстро проглатывала их, что даже не чувствовала вкуса.

Паскаль стоял и наблюдал за ней. Бэлль пару раз поднимала на него глаза, а он в ответ лишь усмехался.

– Спасибо, – сказала она, как только проглотила последнюю крошку. – Я думала, ты никогда больше не придешь.

– Мне пришлось научить тебя уважать меня, – с угрозой в голосе произнес Паскаль. – Но я уверен, теперь, когда ты знаешь, что я могу с тобой сделать, все будет по-другому.

Когда Бэлль утолила жажду и голод, к ней вернулась способность рассуждать.

– Чего ты от меня хочешь?

– Твоей любви, – ответил Паскаль.

Сердце Бэлль упало. Она взглянула в его глаза и в них вместо холодного равнодушия, которое поразило ее при первой встрече, увидела такое же безумие, какое плескалось в глазах Фальдо в тот день, когда он умер. Она не очень хорошо поступила с Фальдо, несмотря на то что испытывала к нему симпатию. К Паскалю же Бэлль испытывала только отвращение, и от одной мысли о том, что он опять будет прикасаться к ней, по ее телу пробежали мурашки.

– Понадобится время и терпение, чтобы зародилась любовь, – осторожно начала девушка, не на минуту не забывая о том, что у Паскаля в руке нож. Он был сантиметров пятнадцать длиной, с тонким лезвием, но казался необычайно острым. – Запирать меня без еды и воды – не лучший способ вызвать расположение.

– В таком случае я удовольствуюсь фальшивой любовью, которую ты демонстрируешь своим клиентам, – произнес Паскаль, похотливо облизывая губы и не сводя с нее глаз.

Бэлль была так занята едой и утолением жажды, что совершенно забыла о своем порванном платье и обнаженной груди. По спине у нее пробежал холодок. Она попыталась прикрыться.

– Не стоит прятать грудь, – сказал Паскаль. – Мне нравится на нее смотреть. Я знаю, какой страстной ты бываешь со своими клиентами. Многие из них мне об этом рассказывали.

Одного его елейного голоса, не говоря уже о том, что он говорил, было достаточно, чтобы внутри у Бэлль похолодело. Она не сможет снова переспать с ним, она этого не выдержит.

– Но ты же не захочешь меня такой, – сказала Бэлль, в ужасе пятясь от него. – Я грязная. Позволь мне сперва помыться и переодеться.

– Мне плевать на чистоту, – заявил Паскаль и двинулся к ней, протягивая руку, чтобы коснуться груди. – Грязь не позволит мне забыть о том, что ты шлюха. Кроме того, после того как я последний раз отымел тебя, на тебе остался мой запах. Мне это нравится.

К горлу Бэлль подступила тошнота. Ей всегда легко было флиртовать с клиентами, и льстивые речи часто действовали на них успокаивающе, даже если сами клиенты Бэлль не нравились. Но Паскаль был настолько омерзителен, что девушка и не пыталась произнести искусно отрепетированную ложь, даже сейчас, когда она знала, что от этого зависит ее жизнь.

– Раздевайся, – приказал он, когда она промолчала. – Снимай все. Я хочу видеть тебя голой.

Бэлль чувствовала себя так же, как с первым насильником у мадам Сондхайм: ее охватил холодный ужас. Но Паскаль продолжал размахивать ножом, и чутье подсказывало девушке, что он не колеблясь им воспользуется.

Она неохотно стала снимать одежду. Порванное платье легко соскользнуло на пол. Бэлль развязала нижнюю юбку, и она тоже упала. Девушка осталась в одной рубашке. Несколько дней назад Паскаль сорвал с нее панталоны, и они остались внизу, а чулки она сняла вскоре после того, как ее заперли в этой комнате. Бэлль не могла решиться снять рубашку, хотя и она тоже была разорвана и мало что скрывала.

– Рубашку тоже снимай, – велел Паскаль. Он шагнул вперед, поднес нож к бретельке и двумя быстрыми движениями перерезал сначала одну, потом вторую. Рубашка упала на пол. – На кровать, – приказал он и, продолжая держать в одной руке нож, снял пиджак, отшвырнул его в сторону, стянул с плеч подтяжки и стал расстегивать брюки.

Бэлль ничего не оставалось, как подчиниться.

Брюки Паскаля были спущены, рубашка доходила до тощих коленей, а черные носки держались на подвязках. Он взял член в руку и начал его поглаживать, глядя прямо на нее. Но поскольку Паскаль продолжал сжимать в свободной руке нож, Бэлль знала, что избежать того, что он задумал с ней сделать, не удастся, поэтому она должна как можно скорее положить конец этому мучению.

– Подойди сюда и позволь погладить мне. – Бэлль постаралась, чтобы в ее голосе прозвучал соблазн, но сама слышала в нем отчаяние и отвращение и была уверена, что Паскаль тоже это слышит.

– Раздвинь ноги. Покажи мне свои прелести, – приказал он, нагнулся и коснулся кончиком ножа ее волос на лобке.

На глаза Бэлль навернулись слезы. Одна из девушек Марты рассказывала об их товарке из другого публичного дома, которой клиент вспорол брюхо. Бэлль боялась, что Паскаль намерен сделать с ней то же самое.

Она чувствовала, что придется потакать его похотливой фантазии, поэтому развела ноги в стороны, чтобы он смог ее рассмотреть.

– Лебрану ты тоже это показывала? – спросил Паскаль. – Поэтому он захотел еще раз с тобой встретиться?

Вопрос поставил Бэлль в тупик. Неужели Филипп на самом деле еще раз искал встречи с ней и Паскаль ее приревновал?

– Не помню, – ответила она со слезами в голосе.

– А я помню. Ему так понравилось с тобой трахаться, что он приехал искать тебя в твою гостиницу.

Эти слова удивили Бэлль еще больше. Она не говорила Филиппу, где живет.

– Я сказал ему, что ты уехала с мужчиной. Ему это не понравилось. Богатые влиятельные господа – такие, как он, – привыкли иметь все, что пожелают. Но теперь ты моя. Ты больше не будешь принадлежать никому другому. Я оставлю на тебе свою метку, чтобы ты об этом не забывала.

Он поднес нож к ее животу и проткнул кожу. Бэлль опустила глаза и увидела тоненькую красную полоску крови, протянувшуюся от лобка до пупка. Внезапно комната закружилась у нее перед глазами и наступила темнота.

– Бессмысленно туда спешить, – спокойно сказал Филипп. – Если Паскаль ушел, вы только зря потратите время. Если бы он запаниковал, он бы сразу бросился к сообщникам, возвращаясь с работы домой.

– Наверное, вы правы, – сказал Этьен и позволил Филиппу налить второй бокал вина.

Затем он поднял глаза и увидел входящего в ресторан Ноя. Журналист широко улыбался, пробираясь между столиками.

Ной отодвинул стул и сел.

– У меня есть новости, – сообщил он.

Он стал оживленно рассказывать о том, что ему удалось узнать за этот день в «Ле Пети журналь», но ни Этьен, ни Филипп не понимали ни слова. Ной говорил очень быстро, жонглируя именами не известных им людей, ссылаясь на газетную статью и не упоминая, о чем именно эта статья.

– Мы совершенно ничего не понимаем. Успокойтесь и расскажите, что вы узнали, – с упреком в голосе произнес Этьен и налил ему бокал вина.

Ной густо покраснел.

– Простите, я изнывал от ожидания в «Мирабо». Мне так хотелось рассказать вам о том, что я выяснил. – И он залпом выпил бокал вина.

– Понимаете, мне мало что удалось узнать, пока я не упомянул о том, что раньше Паскаль владел похоронным бюро и, возможно, до сих пор является партнером Гарроу, – уже медленнее заговорил Ной. – Потом один человек неожиданно вспомнил историю о двух гробовщиках, которых арестовали за уличную драку. Он сказал, что тогда всем это событие показалось забавным – никто не ожидал, что трезвые гробовщики могут подраться.

– Это были они, Паскаль и Гарроу? – спросил Этьен.

– Да, редактору пришлось просмотреть подшивку, чтобы сверить имена. Это оказались именно они. Драка произошла три года назад. Их предупредили и отпустили, но один из журналистов провел расследование, поскольку ему было очень любопытно, из-за чего возникла ссора. Оказалось, причиной всему была пожилая дама, которая умерла и оставила Паскалю дом. Выяснилось, что Гарроу вспылил потому, что это он ухаживал за старушкой, навещал ее, помогал ей по хозяйству, а его жена стирала ей белье. Паскаль же только изредка заглядывал к ней с букетом цветов. Гарроу обвинил Паскаля в том, что тот заставил старушку изменить завещание в его пользу, и настаивал, чтобы партнер по бизнесу продал дом и поделился с ним деньгами.

– Но он этого не сделал? – предположил Филипп.

– Нет, он решительно отказался. Именно поэтому Паскаль оставил ритуальные услуги и пошел работать в «Ритц» – из-за возникшей между ними неприязни.

– И где же находится этот дом? – спросил Этьен.

– На Монмартре. – Ной передал Этьену клочок бумаги с адресом. – Теперь мы знаем, где живет Паскаль. Если бы моему партнеру таким путем достался дом и он бы в него переехал, оставив меня одного разбираться с делами, мне кажется, я был бы чертовски зол на него.

– Но он там не живет, – нахмурился Этьен. – Я проследил за ним сегодня до самого дома. Он живет в многоквартирном доме на бульваре Мажента.

Ной, казалось, был сбит с толку.

– Правда? Но я попросил проверить, до сих пор ли этот дом принадлежит Паскалю – и получил подтверждение. Почему же тогда он там не живет?

Филипп взял листок бумаги и взглянул на адрес.

– Я знаю эту улицу. Она очень длинная, на ней стоят относительно новые дома. Вероятно, Паскаль сдает его внаем.

Этьен вскочил с места.

– Я сейчас же съезжу туда.

– Но я только собирался заказать нам ужин, – сказал Филипп, неодобрительно глядя на Этьена. – Может быть, подождем до завтра?