Текст книги "Куколка"

Автор книги: Лесли Пирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 36 страниц)

Бэлль всегда гордилась своей храбростью, но смелым поступком было бы отправиться в полицию в Новом Орлеане и рассказать о том, что с ней произошло и почему. Это было бы намного лучше, чем пытаться стать самой востребованной проституткой и гладить себя по головке за то, что узнала десятки способов заставить мужчину кончить быстрее, чтобы переключиться на следующего беднягу-извращенца, который не может найти себе женщину.

Сколько девичьих жизней разрушил Кент и его приспешники? Сколько матерей и отцов печалятся, потеряв своих дочерей? Если бы она только набралась смелости, возможно, она могла бы кого-нибудь спасти.

Когда Бэлль наплакалась вдоволь, ей пришло в голову, что именно поэтому ее мать была холодна и равнодушна к своей дочери. Девушка понятия не имела, как и почему Энни стала проституткой, а теперь, наверное, так никогда и не узнает об этом. Но сейчас она понимала, что Энни изо всех сил старалась скрыть от нее то, чем занималась. Запреты подниматься наверх после шести, попытки держать ее подальше от девушек, желание приохотить к книгам и газетам – все для того, чтобы Бэлль узнала: мир не ограничивается Севен-Дайлс. Даже позволив Мог стать для дочери второй матерью, Энни проявила благие намерения. Добрая, нежная, любящая Мог была более подходящим примером. Она научила Бэлль различать добро и зло, держаться с достоинством и правильно говорить. Энни надеялась, что ее девочка не повторит судьбу своей матери.

– Я ее подвела, – всхлипывала Бэлль, уткнувшись в матрас, и от этой мысли ей было намного хуже, чем от всех издевательств Паскаля.

Глава тридцатая

Сидя в поезде, Габриэль задумчиво смотрела на адрес, который дала ей Лизетт. Если написать Ною Бейлису, пройдет неделя или даже больше, прежде чем послание достигнет адресата. Слишком долго – придется отправить телеграмму.

Но что она напишет? «Мне нужна помощь, чтобы найти Бэлль!» Не очень удачная фраза, если он уже пытался найти Бэлль и потерпел фиаско. Слова «Бэлль в опасности, немедленно приезжайте!» напугают мать девушки. Впрочем, что бы она ни написала, напугает она близких Бэлль или нет, пройдет еще пара дней, прежде чем Ной доберется до Франции.

Она в любом случае пошлет ему телеграмму, а пока ей нужен человек, желательно мужчина, который знал бы все самые шикарные гостиницы Парижа, в которых постояльцам предлагали девушек. Возможно, она даже сможет узнать, кому принадлежат инициалы на записке, посланной Бэлль.

Были времена, когда Габриэль могла бы назвать десяток таких мужчин, но с тех пор многое изменилось. Она была уверена, что Этьен, о котором упоминала Бэлль, подошел бы на эту роль идеально, но если Лизетт не знает, как его найти, откуда же узнать об этом Габриэль?

То, что именно Лизетт выхаживала Бэлль, возможно, было и не такой уж случайностью, как ей показалось на первый взгляд. В конце концов, Лизетт работала на людей, которые покупали и продавали юных девушек. Габриэль подумала: как только найдется Бэлль, она должна уговорить Лизетт взять Жан-Пьера и бежать из Франции, порвать все связи с этими ужасными людьми.

Совершенно неожиданно, как раз когда поезд, подъезжая к вокзалу, стал замедлять ход и выпускать клубы дыма, Габриэль вспомнила о том, что Марсель, владелец прачечной через два дома от «Мирабо», сам родом из Марселя. По всему было видно, что, прежде чем открыть прачечную, он многое повидал. Габриэль была его постоянной клиенткой, поэтому, если даже он не знает Этьена, он мог бы дать ей хороший совет.

С вокзала Габриэль прямиком пошла на почту и отослала Ною телеграмму. «Свяжитесь со мной. Есть новости о Бэлль», – написала она и указала адрес «Мирабо».

– Красивая черноволосая девушка? – переспросил Марсель, после того как Габриэль объяснила, что беспокоится об исчезновении одной из своих постоялиц. – Да, я видел, как она проходила мимо.

Когда Габриэль стала рассказывать ему, что подозревает – случилось несчастье, Марсель пригласил ее в крошечный кабинет в своей прачечной. Здесь было жарко и душно, но женщина была рада, что может поговорить с ним наедине, поскольку в прачечную то и дело входили и выходили люди.

Марсель был низеньким толстячком. Его рубашка, казалось, вот-вот затрещит по швам. Круглое лоснящееся лицо мужчины блестело от пота, а редеющие волосы и обвисшие усы были сальными.

– Бэлль сказала, что у нее в Марселе есть хороший друг, а поскольку мне известно, откуда вы родом, я надеялась, что вы можете его знать. Его зовут Этьен Каррера.

Глаза Марселя расширились.

– Я знаком с ним, – ответил он таким тоном, который говорил, что к Этьену нужно относиться с осторожностью. – Но откуда ваша юная гостья знает этого человека? У него плохая репутация.

Габриэль как можно более сжато рассказала о похищении Бэлль, о том, как два года назад Этьен отвез ее в Америку.

– Она сказала, что может ему доверять, следовательно, он был добр к ней. Мне не важно, что он за человек, я просто надеюсь, что он сможет помочь мне ее найти.

– Я слышал от своих родных в Марселе, что Этьен потерял во время пожара жену и детей, – задумчиво произнес Марсель. – Года полтора назад по городу ходили слухи. Многие полагали, что это не несчастный случай. Кто-то хотел его наказать.

– Я тоже это слышала. А вы не знаете, где он сейчас?

– Я могу позвонить своему младшему брату и спросить об этом. В детстве они с Этьеном были друзьями. Я знаю, что Пьер был на похоронах его жены и сыновей.

Габриэль положила руку Марселю на плечо.

– Это было бы чрезвычайно любезно с вашей стороны, – искренне сказала она. – Если ваш брат знает, где Этьен, пусть передаст ему, что Бэлль в опасности. Она назвала мне его как друга, которому я могу доверять.

Марсель погладил Габриэль по плечу.

– Я зайду к вам, как только поговорю с Пьером. Вижу, вы очень волнуетесь за эту девушку. Вы полюбили ее?

– Да, – призналась Габриэль, неожиданно осознав, что Бэлль первый человек (исключая, конечно, Анри), который небезразличен ей после смерти Самюэля. – Ей пришлось тяжело. Я бы очень хотела, чтобы она вернулась к родным. Мне кажется, что этому человеку, Этьену, тоже этого хотелось бы.

Марсель кивнул.

– Положитесь на меня.

Миссис Дюма открыла дверь и побледнела, когда увидела посыльного с телеграммой.

– Телеграмма адресована господину Бейлису, – сообщил парнишка.

Женщина тут же испытала облегчение.

– Боюсь, его нет дома, – ответила она. – Но он скоро будет.

Она взяла телеграмму, закрыла входную дверь и с любопытством взглянула на конверт: интересно, что там? Неужели заболел кто-то из его родителей? Или, не дай бог, умер? Миссис Дюма искренне надеялась, что не случилось ничего плохого, потому что очень любила Ноя. К тому же он стал хорошо зарабатывать, когда его взяли в штат газеты «Таймс».

Всего через полчаса миссис Дюма услышала, как поворачивается ключ в дверном замке, и поспешила в прихожую, чтобы удостовериться, что пришел Ной. Так оно и было. Он выглядел озабоченным и немного запыхался – день выдался теплый, и, скорее всего, он шел пешком от Флит-стрит.

– У меня для вас телеграмма, – сообщила миссис Дюма. – Надеюсь, что новости хорошие. Я поставлю чайник, милейший мистер Бейлис.

Ной встревожился, но после того, как прочел телеграмму, улыбнулся.

– Да, новости действительно хорошие. У одного человека в Париже есть вести о Бэлль.

В те времена, когда Ной еще спешил домой в надежде, что его ждет весточка от Лизетт, он вкратце пересказал миссис Дюма историю Бэлль, опустив подробности о том, что она выросла в борделе и ее сделали проституткой. Но его надежда так и не оправдалась, а как только его взяли репортером в «Таймс», он стал дольше задерживаться на работе и постепенно его визиты к Мог, Гарту и Джимми стали редкими.

В прошлый раз, когда Ной нанес визит в паб «Баранья голова», Гарт сказал ему, что они с Мог вскоре собираются пожениться. Они хотели присмотреть себе другой паб, где-нибудь в пригороде, а «Бараньей головой» сейчас фактически управлял Джимми. Он мог бы занять место дяди, если бы захотел.

Джимми вырос сильным, крепким парнем, честным и открытым. Сейчас он уже редко вспоминал Бэлль. Тем не менее Ной знал, что парнишка все еще думает о ней, и, несмотря на то что он пару раз ужинал с молодыми женщинами, было очевидно, что его сердце принадлежит Бэлль.

Мог оставила надежду найти девушку, но изо всех сил пыталась скрыть печать от окружающих. Она прекрасно жила с Гартом и Джимми, целый день что-то пекла, убирала, шила. Однажды она призналась Ною, что в глубине души знает: Бэлль когда-нибудь объявится, и эта мысль поддерживает ее.

Что касается Энни, ее пансион по-прежнему приносил хороший доход, и она купила стоящий рядом дом. Но с Мог они практически не общались.

В декабре прошлого года Ной написал еще одну статью о Бэлль и об остальных пропавших девушках, надеясь, что у кого-нибудь после столь продолжительного времени может появиться новая информация. Работая над статьей, он побеседовал с несколькими матерями, включая Энни, и был поражен тем, что, несмотря на сдержанность и холодность, она скорбит о Бэлль не меньше Мог, просто не может выразить свои чувства словами.

Время от времени до Ноя доходили слухи о Ястребе. В окрестностях Дувра был обнаружен труп юной девушки. Причина смерти – отравление большой дозой успокоительных лекарств. Девушка была родом из деревушки в Норфолке, и в последний раз ее видели на местной ярмарке, она разговаривала с мужчиной, чья внешность совпадала с описанием мистера Кента. Ною удалось взглянуть на материалы дела: на запястьях и лодыжках жертвы были следы от веревок, как будто сначала девушку связали, а после ее смерти веревки сняли. Ной был уверен, что в случившемся виновен Кент. Он собирался переправить ее во Францию, как переправил Бэлль, но когда увидел, что девушка умерла, просто выбросил тело, понадеявшись, что полиция сочтет это несчастным случаем.

Исчезло еще несколько девушек из Суффолка и Норфолка. Многие констебли, с которыми разговаривал Ной, сходились в одном: без Кента здесь не обошлось, просто он совершает преступления на другой территории. Но улик не было. Несколько раз Кента вызывали на допрос, но у него всегда оказывалось железное алиби. Один полицейский признался Ною: если бы нашлась хоть одна из пропавших девушек, которая могла бы дать показания против него, у остальных тоже развязались бы языки.

А сейчас о Бэлль появились новости. Ной знал, что «Таймс» с радостью оплатит расходы на поездку. К тому же можно будет заручиться поддержкой французских коллег. Сердце Ноя забилось от радости, не только оттого, что он увидит, как Бэлль вновь окажется рядом с Энни и Мог, но и потому, что услышит из первых уст историю о торговле людьми. Тогда он сможет написать статью, которую с готовностью напечатает любая газета мира.

Возможно, он также увидится с Лизетт.

Не прошло и часа после того, как была прочитана телеграмма, а Ной уже спешил на вокзал Чаринг-Кросс, чтобы успеть на последний поезд до Дувра. Он хотел остановиться у «Бараньей головы», чтобы поделиться новостями с Мог, но потом передумал – а вдруг все сложится не так, как он надеется. Ной позвонил своему редактору, который, как журналист и ожидал, дал ему свое благословение и пообещал телеграфировать в Париж и попросить сотрудников парижского филиала оказывать ему всяческую поддержку и в случае необходимости предоставить переводчика.

Габриэль накрывала в девять вечера столы, когда в дверь позвонили. Она поспешила открыть. На пороге стоял Марсель.

– Что-нибудь узнали? – спросила она, приглашая его войти.

– Моему брату известно, где сейчас Этьен. Это в нескольких километрах от Марселя, в пригороде. Пьер пообещал съездить туда на велосипеде завтра на рассвете. Он передаст ему ваше послание.

– Храни вас Бог, Марсель! – воскликнула Габриэль и, повинуясь нахлынувшему чувству, наклонилась и поцеловала мужчину в щеку. – Как он думает, Этьен приедет?

– Единственное, что сказал Пьер: Этьен не из тех людей, которые бросают друзей в беде. Но добавил, что после пожара он сам не свой. Нам остается только надеяться.

– Оставайтесь. Выпьете чего-нибудь? – предложила Габриэль.

Впервые за много лет она не искала уединения. Время шло, а она все больше и больше волновалась за Бэлль. Женщина представляла, как ее бездыханное тело выбросили в Сену или оно лежит на темной улице. Даже если Бэлль еще жива, Габриэль страшила мысль о том, что с ней могли сделать. Женщина стояла на коленях перед ликом Девы Марии и молилась о том, чтобы с Бэлль ничего не случилось, но вера ее была недостаточно крепка, чтобы полагаться только на молитвы.

Этьен стоял у двери в деревянный коттедж, в котором жил, и смотрел вслед Пьеру, который на велосипеде удалялся в сторону Марселя по изрезанной рытвинами дороге. Стояло чудесное весеннее утро. На обочинах от теплого солнышка распустились цветы, а птичьи трели немного развеяли его тоску и отчаяние. Было приятно опять повидаться с Пьером (они были так дружны в детстве), и, несмотря на то что потом их пути разошлись, между ними все равно существовала связь.

Этьен хотел и сам умереть после того, как похоронил Елену и сыновей. Он укрылся в этом домике и всю зиму напивался до беспамятства, почти ничего не ел, не мылся, не брился и даже не переодевался. Он покидал свое жилище лишь для того, чтобы пополнить запасы спиртного.

И только в начале марта, когда потеплело, Этьен заметил, что происходит вокруг. Однажды утром он проснулся на своем соломенном матрасе. В окно лился солнечный свет, подчеркивая царящую повсюду грязь: пустые консервные банки, бутылки из-под вина, стол с заплесневелым хлебом, немытую посуду. С тех пор как Этьен переехал в этот домик, он ни разу не вымыл пол, который сейчас был весь покрыт пеплом из камина. Этьен почувствовал ужасный запах. Он не знал, то ли это воняет от него, то ли от упавшей на пол и сгнившей еды. Он понял – пора что-то менять.

Этьен был так слаб, что смог только все рассовать по углам. Он накачал воды из колонки, налил ее в котел, поставил на огонь – и стал задыхаться. У него все болело. Но за бутылкой Этьен не потянулся. В тот вечер, после того как он вымел и сжег мусор, выкупался и постирал свои вещи, он впервые после пожара заснул трезвым.

Постепенно Этьен стал сильнее; за время бесконечных, тяжелых дней, когда он расчищал землю вокруг домика, его мускулы окрепли. Он перестал пить, взялся за починку крыши, наколол дров для камина, сделал новые ставни на окна. Боль постепенно отступала.

Но бывали дни, когда его охватывала ярость. Этьен хотел убедиться в том, что пожар устроили нарочно, чтобы наказать его за то, что он осмелился отказаться работать на Жака. Если бы он знал это наверняка, он убил бы Жака. Но доказательств не было.

Сейчас Этьен должен был ответить самому себе на вопрос: разумно ли с его стороны отправляться в Париж на поиски Бэлль? Он ушел от Жака и почувствовал, что к нему возвращается прежний кураж. Это было похоже на то, как на живой изгороди распускаются зеленые листочки. Но, вернувшись в Париж, он вынужден будет встретиться с головорезами, с которыми порвал.

Тем не менее Этьен представлял себе милое личико Бэлль, в то время, как она выхаживала его, когда его укачало на корабле, слышал ее восторженные возгласы, когда они бродили по Нью-Йорку. Он вспомнил, каким сильным было искушение в ту ночь, когда она оказалась в его постели.

Как часто за эти месяцы Этьен мысленно возвращался к ней, после того как оставил ее в Новом Орлеане! Он надеялся, что его еще раз пошлют в Америку, тогда они с Бэлль смогли бы повидаться, и, глядя на Елену, испытывал жгучее чувство вины, поскольку даже мысли о другой женщине были такими же преступными, как физическая измена.

Одного упоминания о том, что Бэлль назвала его человеком, которому она может доверять, было довольно, чтобы Этьен поспешил ей на помощь. Что ему терять? Все, кого он любил, умерли.

Этьен вернулся в дом. Если он отправится немедленно, то уже к вечеру будет в Париже.

Бэлль разрыдалась, когда каблук от ее обуви со стуком упал на пол. Она несколько часов барабанила по доске, которой было забито окно, изо всех сил пытаясь пробить дыру. На одной туфле каблук отпал, и она продолжала стучать второй, но сейчас отлетел и он, поэтому больше стучать было нечем. Бэлль не продвинулась ни на йоту. Единственное, чего она добилась – сделала небольшую выбоину в дереве. Но по крайне мере, пока она стучала, в ее груди теплилась надежда. А сейчас она растаяла.

От голода Бэлль ослабела, у нее кружилась голова. Она уже не была уверена в том, сколько дней прошло – два или три. Этого добивался Паскаль? Утомить ее настолько, чтобы она не смогла сопротивляться, когда он вернется? Или он оставил ее здесь умирать?

Время от времени Бэлль чувствовала запах еды, он проникал ей в ноздри. Если рядом есть ресторан, почему никто не слышит ни ее криков, ни стука? Она барабанила тогда, когда из дырочки не лился свет, предполагая, что ее быстрее услышат, если на улицах будет не так шумно. Но она не знала, когда заканчивался вечер и наступала ночь, не знала, как долго спала.

Дважды до слуха Бэлль доносилась игра на аккордеоне. В Париже этот звук слышался часто. Когда девушка была свободна, он ее просто очаровывал. Если она слышит аккордеон, почему никто вокруг не слышит ее?

Едва волоча ноги, Бэлль направилась к кровати, наступая на согнутые и сломанные заколки, которыми она безуспешно пыталась открыть замок на двери. Теперь ей нечем было ковырять замок. Бэлль вытащила из лифа рёбра из китового уса, но и они тоже сломались. Она проиграла. А в кувшине осталось воды на два пальца.

С таким же успехом она могла бы просто лечь и умереть. Все было бессмысленно.

Глава тридцать первая

Габриэль сидела за письменным столом в фойе, когда в гостиницу вошел мужчина. Сперва она обратила внимание на его отлично скроенный светло-серый костюм. Ее постояльцы редко дорого одевались и не умели держать себя так, как этот незнакомец. Когда он заговорил, его глубокий голос в сочетании с холодным взглядом голубых глаз на мгновение лишил ее дара речи.

– Я Этьен Каррера, – представился мужчина. – Мне кажется, вы меня ждете.

Габриэль была в состоянии лишь безмолвно шевелить губами.

– Я мечтала о том, что вы приедете, но не смела надеяться на это, – наконец выдавила она, чувствуя себя шестнадцатилетней девчонкой. После секундного колебания она встала и протянула руку. – Я Габриэль Эррисон. Очень рада познакомиться. Угостить вас чашечкой кофе? Или, может, съедите что-нибудь? Вы приехали издалека.

– Пока мы будем беседовать, неплохо было бы выпить кофе, – ответил Этьен.

Габриэль позвонила в колокольчик. Из столовой вышла женщина постарше в белом переднике.

– Джин, принесите, пожалуйста, кофе в гостиную.

Она провела Этьена на лестничную площадку, потом в комнатку, окна которой выходили на задний двор. Яркое послеполуденное солнце заливало скромно обставленную комнату: диван, два кресла, стол со стульями у окна. Габриэль убрала с одного из кресел школьные учебники Анри.

– Это книги моего сына, – объяснила она. – Он должен был делать уроки, а вместо этого куда-то улизнул. Присаживайтесь. Поверить не могу, что вы так быстро сюда добрались, – продолжала женщина, устраиваясь напротив него. – Наверное, вы выехали из Марселя сразу после разговора с Пьером.

Этьен кивнул.

– Я понял, что дело не терпит отлагательств. Расскажите же мне, как долго живет здесь Бэлль? Откуда она приехала?

– Она объявилась после Рождества. Подозреваю, что она прибыла откуда-то с юга, поскольку Лионский вокзал обслуживает именно это направление. Она ничего мне о себе не рассказывала, просто по-английски спросила, есть ли в гостинице свободные номера. Я догадалась, что она от кого-то сбежала – под пальто на ней было вечернее платье. Ни шляпки, ни шарфика, ни перчаток, ни багажа. Позже она поинтересовалась, не знаю ли я какой-нибудь комиссионный магазин, поскольку у нее украли вещи.

В дверь постучали. Вошла Джин с подносом, на котором стояли чашки и кофейник. Габриэль подождала, когда служанка покинет комнату, и вкратце поведала о том, как поняла, чем Бэлль зарабатывает себе на жизнь.

– Обычно, когда я догадываюсь о подобном, я прошу девушек съехать, – призналась она. – Я уверена, вы понимаете, что от таких женщин часто бывают проблемы. Разрешишь одной, и ее примеру тут же последуют ее подружки. Я не хочу превращать свою гостинцу в бордель.

Этьен улыбнулся.

– Почему же тогда вы позволили Бэлль остаться?

– Потому что она настоящая леди: скромная, вежливая, опрятная и очаровательная. Она добрый человек, всегда улыбается, очень отзывчивая. Уверена, вам и самому это известно.

– Это так! Но вы говорили ей что-нибудь о своих догадках?

– Нет. Мне кажется, я боялась ее спугнуть.

Габриэль продолжила рассказ о том, как Бэлль приносили записки, и позже подъезжал экипаж и увозил ее на свидание. Хозяйка гостиницы призналась, что девушка часто отсутствовала всю ночь и возвращалась лишь под утро. Потом Габриэль описала Этьену события последнего вечера перед исчезновением Бэлль.

– По-моему, она была знакома с мужчиной, с которым должна была встретиться. В тот вечер я единственный раз решилась ее предупредить, посоветовала бросить это занятие и вернуться домой в Англию. – Габриэль посмотрела Этьену в глаза. Ее переполняли чувства. Нижняя губа женщины дрожала. – Понимаете, я не понаслышке знаю о том, что может случиться с такой юной девушкой, как она. Возможно, какое-то время все будет складываться хорошо, но рано или поздно она столкнется с по-настоящему опасным человеком. Боюсь, что с Бэлль случилось нечто подобное.

Габриэль показала ему записку, которую обнаружила в комнате девушки. Этьен внимательно ее изучил.

– Месье Лебран… Довольно распространенная фамилия. А почему вы решили, что они были знакомы?

– Бэлль выглядела прекрасной как никогда. Она была взволнована и тщательно готовилась, как будто ожидала встречи в каком-нибудь изысканном месте с человеком, который по-настоящему ей нравился.

– Вам кажется, что он богат?

– Она не стала бы наряжаться, чтобы провести вечер с бедняком.

– Могу я осмотреть ее комнату? – спросил Этьен.

– Разумеется. Я хотела предложить вам в ней остановиться.

– Не думаю, что сегодня мне удастся поспать. – Этьен улыбнулся одними губами. Его глаза при этом оставались холодными. – Нужно начинать поиски. Но я должен осмотреть комнату Бэлль, прежде чем куда-то отправляться. Женские вещи часто многое говорят о своих владелицах.

Габриэль поднялась с ним на следующий этаж, открыла дверь и протянула ему ключ.

– Я дам вам запасной ключ от входной двери, – пообещала она.

Габриэль спустилась по лестнице, а Этьен еще несколько минут стоял неподвижно, оглядываясь вокруг. Он чувствовал пьянящий мускусный запах духов, заметил ряд туфель под шкафом, на столе – щетку для волос, пудру и заколки. На комоде лежали три шляпки. Этьен вспомнил, как входил в каюту, которую они с Бэлль делили, когда плыли в Америку. Тогда его тронули ее аккуратность и женственность.

Перед его внутренним взором возникла картина: Бэлль сворачивается калачиком на своей койке, читает книгу, потом рассеянно вертит локон, смотрит на него и улыбается.

Этьен отогнал видения и вернулся в настоящее. Он открыл ящики, осмотрел содержимое шкафа. Одежда его впечатлила – несмотря на то что она была куплена в магазине подержанных вещей, она оказалась очень стильной и отличного качества. За прошедшие два года Бэлль явно воспитала в себе утонченный вкус.

Потом Этьен пересек комнату и взглянул на блокнот, лежавший у кровати. Когда он увидел нарисованные в нем шляпки, то был необычайно тронут. Бэлль поделилась с ним своей мечтой – открыть шляпный магазинчик. Этьен прочел подписи под эскизами. Оказалось, что она научилась делать эти шляпки. Этьен сомневался, что два года назад она владела такими знаниями.

Он начал обыскивать комнату. Логика подсказывала ему: если Бэлль копила деньги на то, чтобы вернуться в Англию, она ни за что не стала бы рисковать и брать их в тот вечер с собой.

Сначала он вытащил все ящики и проверил днища. Ничего не обнаружив, Этьен приподнял матрас и ощупал его. Просунул руку за изголовье кровати. Перевернул вверх ногами туалетный столик. Идеи иссякли. Этьен остановился и еще раз осмотрелся. Он засунул руку в дымоход, но обнаружил там только сажу. Потом Этьен заметил в шкафу еще один ящик. В самом ящике ничего не обнаружилось. Этьен вытащил его, перевернул, затем засунул руку в нишу, где находился ящик, и нащупал небольшую коробочку.

Он достал ее, открыл крышку. Внутри лежала толстая пачка денег. Этьен быстро пересчитал их – больше тысячи франков.

Он закрыл крышку, положил коробочку туда, где обнаружил, засунул ящик назад и поднялся с коленей. Сумма была значительной, что доказывало: клиенты Бэлль были очень обеспеченными людьми. Габриэль утверждала, что ее постоялица отправлялась на встречи не чаще четырех раз в неделю. Этьен был изумлен тем, сколько Бэлль удалось накопить – большинство проституток спустили бы деньги на одежду и украшения. Париж кружил людям головы. Красивой девушке могло показаться, что весь мир у ее ног, и она вела бы себя соответственно. Но Бэлль остановилась в дешевой гостинице, покупала подержанные вещи, рисовала шляпки и, несомненно, когда оставалась одна, мечтала о том, что вернется домой к родным и откроет шляпный магазинчик. Этьен был глубоко тронут и решил перевернуть весь Париж вверх дном, чтобы найти Бэлль.

Кто же этот месье Лебран, к которому она отправилась на свидание?

Этьен запер дверь и спустился вниз. Он как раз повернул на последний лестничный пролет к гостиной Габриэль, как в дверь постучали. Хозяйка поспешила открыть.

На пороге стоял высокий стройный мужчина. Увидев Габриэль, он снял шляпу.

– Bonsoir. Je suis Noah Bayliss[30]30
  Добрый вечер. Я Ной Бейлис (фр.).


[Закрыть], – чопорно представился он с английским акцентом.

Этьен торопливо сбежал вниз. Габриэль рассказала ему о том, что послала телеграмму этому англичанину, но так и не объяснила, кто он такой.

– Я говорю по-английски, – произнесла Габриэль таким тоном, каким говорят большинство французов с англичанами, коверкающими их язык.

Она повернулась к Этьену и быстро по-французски объяснила, что Ной – друг семьи Бэлль. За минувшие два года он несколько раз приезжал в Париж, пытаясь найти девушку. Потом она представила мужчин друг другу и сказала, что Бэлль назвала Этьена человеком, которому она доверяет.

Этьен подошел ближе и пожал Ною руку.

– Мы очень рады, что вы приехали. Мы поможем вам, чем сможем.

Ной был сбит с толку.

– Что вы имеет в виду? В телеграмме сказано, что есть новости о Бэлль. Где она?

Тут вмешалась Габриэль. Она рассказала, как Бэлль жила здесь, в гостинице, но исчезла. Женщина объяснила, что не хотела никого пугать телеграммой, но надеется на помощь Ноя и благодарна ему за то, что он так быстро откликнулся.

Ной с растерянным выражением лица повернулся к Этьену.

– Простите, я не понимаю. А вы здесь при чем?

– Это Этьен отвез Бэлль в Америку, – сказала Габриэль.

Ной сверкнул глазами.

– В таком случае я искренне удивлен, что у вас хватило духу здесь объявиться. Вы хотя бы представляете, что пришлось пережить ее родным и друзьям?

– Я понимаю, кем выгляжу в ваших глазах, – произнес Этьен. – Единственное, что я могу сказать в свою защиту: у меня не было выбора. Мне приказали ее увезти, а люди, которые за этим стоят, в случае отказа обязательно отыгрываются на близких. Но могу вас заверить, что я оставлял Бэлль в Новом Орлеане с тяжелым сердцем. К тому моменту я уже проникся к ней симпатией. Похоже, она чувствовала ко мне то же самое, поскольку назвала Габриэль мое имя.

Ной схватился за голову. Он явно не мог понять, что происходит.

– Объясните мне подробнее, – попросил он.

– Габриэль вам все объяснит. – Этьен понял, что Ной не знает, чем Бэлль занималась во Франции, и не хотел быть гонцом, приносящим плохие вести. – Сейчас мне необходимо кое-что разузнать, а вы, должно быть, устали с дороги. Почему бы вам не остановиться у Габриэль? Она все вам расскажет. Вы будете знать все, что знаю я, и завтра утром мы на свежую голову все обсудим.

– Отличный план, – согласилась Габриэль. – У меня есть для вас свободный номер, Ной. Но сперва позвольте вас напоить и накормить.

Этьен нанял фиакр и отправился на Елисейские поля. Он решил, что Бэлль подумала: богатые дельцы будут искать себе гостинцу в этом районе, поскольку он находится в центре города. Записка, полученная девушкой, лежала у него в кармане. У Этьена созрел план.

Когда он вышел из экипажа и расплатился с извозчиком, ему пришло в голову, что задача, которую он себе поставил, окажется сложнее, чем он представлял вначале. Несколько лет назад Этьен был в этом районе, и, похоже, с тех пор отелей здесь стало намного больше. Он понятия не имел, какие из них сейчас самые модные. В прошлом, когда Этьен грабил гостиничные номера, забирая у богачей деньги и драгоценности, выбор отелей ограничивался десятком, не больше. Но ко Всемирной выставке 1900 года было возведено множество зданий и наведен лоск – насколько он помнил, к этому событию приурочили открытие Лионского вокзала и был пущен первый городской трамвай.

Этьен быстро проходил мимо гостиниц, заглядывая в каждую и отмечая качество одежды и багажа выходящих из экипажей и колясок людей. Он не собирался тратить время на гостиницы, где останавливались туристы; прежде всего его интересовали элитные, респектабельные, дорогие места. Сначала Этьен зашел в «Елисейскую», которая отвечала этим критериям. Благородные лавры росли в горшках по обе стороны от двойных дверей из красного дерева с блестящими медными ручками. Двери открывал швейцар в зеленой с золотом ливрее.

Этьен по белому мраморному полу направился к стойке и улыбнулся честному на вид портье в очках в роговой оправе.

– Вы не могли бы назвать мне имя вашего консьержа? Мой коллега сказал, что оставил у него для меня пакет, но я не уверен, что обратился в нужную гостиницу, – произнес он.

– У нас два консьержа, – ответил портье. – Месье Фламбер и месье Аннили. Сейчас дежурит Фламбер. Вероятно, он сможет вам помочь, даже если вы обратились не в ту гостиницу. – Он указал на стойку консьержа в противоположном углу фойе, где пара постояльцев беседовала с мужчиной.

Имена консьержей не соответствовали указанным в записке инициалам. Этьен спросил, не останавливался ли в их гостинице месье Лебран. Портье сверился со списком постояльцев и ответил, что человек с такой фамилией у них не значится.

Этьен попросил назвать ему еще несколько хороших гостиниц, где он мог бы навести справки. Портье ответил без запинки. Некоторые находились поблизости, другие чуть дальше, но портье любезно отметил их на карте города и дал Этьену номера телефонов.