Текст книги "Невеста по объявлению (СИ)"

Автор книги: Лесана Мун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Глава 5

К счастью, малыши хоть и бурно реагируют, но все-таки обходится без истерик и воплей «Все пропало!». Кстати, бабуля вообще ведет себя так, словно ничего не произошло.

– Вы знали? – спрашиваю, осененная внезапной догадкой.

– Я, конечно, слегка не в себе, деточка, – отвечает пожилая леди. – Но не настолько, чтобы не замечать вполне очевидные вещи. Ваш отец никогда не был подлецом, не спеши его клеймить. Он был типичным представителем аристократии, никогда не знавшим настоящую цену монетам и друзьям. Слишком слабохарактерный и добрый, он жил одним днем. Верил многим, а потому часто был обманут. Брат твоей матери рассказал ему о возможности получить большие средства. Ваш отец думал о том, что нужно готовить приданое дочерям, да и имение неплохо было бы реставрировать. В общем, он руководствовался добрыми помыслами, но полез в недоброе дело.

– Мошенники? – спрашиваю.

– Да. Он не только не заработал ничего, но остался должен огромную сумму. И тогда пошел в банк. Остальное ты знаешь. Пока была жива ваша мама, он еще хоть как-то старался все решить, но когда ее не стало, жизнь для него утратила смысл.

– Печально. И вдвойне печально, что решать эти все проблемы теперь придется нам.

– Ты сильная, справишься, – беспечно отмахивается от моих слов бабуля. – А я пойду потороплю малышей. Будет не очень хорошо, если нас станут, как собак, выгонять из нашего же дома. Лучше быть готовыми заранее. И гордо уйти.

– Госпожа? – ко мне подходит служаночка, которую я уже видела вчера. Та самая, с пирожками. – Я слышала, что говорили. Не ругайтесь, госпожа, но я тоже уже собрала вещи, нашла хорошую работу.

– Да чего уж там, – отвечаю. – Думаю, даже лучше будет, если ты отсюда уйдешь. Новые хозяева не показались мне приятными людьми. Особенно в отношении молодых девушек, если ты понимаешь, о чем я.

– Понимаю, – кивает служанка и протягивает мне клочок бумаги. – Это адрес приюта. Он не у нас в городке, а ближе к югу, но там вам действительно смогут помочь. Приютят, работу найдут. Не сердитесь, госпожа, но вам теперь без работы нельзя.

– Да я и сама это понимаю. Спасибо, что помогаешь, – беру у девушки бумажку.

– После болезни вы изменились, госпожа. На лучшее изменились. Раньше вы бы раскричались.

– А толку кричать? Тут думать надо и действовать, а не бегать безголовой курицей и кудахтать.

– Пусть вас берегут светлые силы, – желает девушка.

Мы с ней прощаемся на теплой ноте, малыши с вещами спускаются вниз. Вижу, что у обоих глаза красные и опухшие. Бедные мои. Но слез не показывают, пытаются выглядеть сильными и решительными. Мне аж самой захотелось заплакать, до того жаль их стало. Для взрослого уходить в неизвестность из родного дома – острая боль, а для ребенка – это конец всего его мира.

Поддавшись чувствам, подхожу к малышам, присаживаюсь и обнимаю их. На секунду они оба отвечают объятиями, но потом Рован пытается вырваться.

– Я не ребенок уже, я – мужчина. И… и…это нехорошо, что женщина меня утешает.

– Я никого не утешаю, – отвечаю. – Это МНЕ сейчас надо. Это ты нас с Аникой утешаешь.

И тогда Рован успокаивается и обнимает меня крепче, прижимаясь дрожащим тельцем. Такая волна гордости и любви во мне поднимается – словами не передать. Совершенно чужие дети, но внезапно я чувствую – они мои. И я все для них сделаю!

– И куда мы теперь? – чуть позже спрашивает Аника.

– Мне наша служанка дала адрес одного приюта, сказала, что хороший и там нам помогут. Не знаю, насколько это правда, но нам бы зиму перезимовать, а там уе будем что-то лучшее искать. Как считаете, одну зиму потерпим в приюте, если будем все вместе?

– А нас точно не разлучат? – спрашивает Рован.

– Точно, – отвечаю уверено, хотя уверенности той не чувствую ни грамма, но детям сейчас взрослый, бегающий в панике, совершенно не нужен. У них земля из-под ног уходит, моя задача их стабилизировать и укрепить, а не раскачать еще больше.

Бабуля приносит нам всем завтрак – нехитрые бутерброды с сыром и чай.

– Это все, что я нашла на кухне, – сообщает нам. – Поесть нужно обязательно, даже если не хочется.

Ну вот, а говорят, что она не в себе. Между тем, здравости ее мышления многие не сумасшедшие могут только позавидовать.

Мы все дружно, в рядок усаживаемся и нехотя, через силу едим. Молча. А потом я вспоминаю о шкатулке.

– Так, ребятки, будьте тут, с бабушкой, а я сейчас вернусь.

Быстренько выхожу в холл, где стоят наши сумки и чемоданы, достаю тяжелую шкатулку и пытаюсь ее открыть. Но что бы я ни делала, у меня не получается. Я так увлекаюсь, почти до испарины терзая шкатулку, намереваясь даже идти на кухню за молотком, когда позади меня раздается голос:

– Деточка, там кнопочка есть особая.

Бабушка подходит и просто нажимает какой-то скрытый механизм. Шкатулка щелкает у меня в руках и приоткрывается.

– Это специально, чтобы воры открыть не смогли, – поясняет мне пожилая леди.

Я киваю и распахиваю шкатулку, готовая увидеть что угодно, но не то, что открывается моему взору.

– Что? Не поняла? Как? Где?

Я принимаюсь вертеть шкатулку, отодвигать обивку, не в силах поверить, что она пуста. Потом резко поворачиваюсь к бабушке, та стоит рядом совершенно спокойная, чем вынуждает меня задать вполне резонный вопрос:

– Вы знали, что там ничего нет?

– Знала, – кивает.

Чувствую, что мне не хватает воздуха. Какая-то совершенно глупая волна паники накрывает меня по самую шею. Я так надеялась на эти чертовы драгоценности, я так верила, я… Едрид-Мадрид!!

Со злостью отшвыриваю от себя пустую коробку, присаживаюсь, сжимая голову руками. Что теперь делать, как быть?

– Почему вы раньше не сказали, что там пусто? – спрашиваю у бабули, не особо надеясь на внятный ответ.

– А ты разве не знала? – отвечает мне вопросом на вопрос.

Поднимаю голову, встречаюсь с глазами пожилой леди. Они выглядят какими-то растерянными и словно мутноватыми.

– Наверное, забыла, – отвечаю.

– Ты же сама забрала все драгоценности и понесла их куда-то. Как раз накануне своей болезни, – добивает меня бабуля.

– Ясно… знать бы еще, зачем я это сделала…

Пожилая леди только разводит руками. Оно и понятно. Ей-то откуда знать. Громкий стук в дверь заставляет меня дернуться.

– Уже время? – спрашиваю.

– Еще целый час, но кто знает этих новых владельцев, – пожимает плечами бабуля.

Сжав зубы, распахиваю входную дверь настежь, готовая отстаивать наш последний час в доме до последнего. Но на крыльце стоит пожилой, кругленький дедуля. Он испуганно отскакивает от распахнувшейся двери, а потом, приподняв шляпу, здоровается:

– Ой, доброго дня, леди.

– Доброго? – смотрю на пришедшего, жду, что будет дальше.

– Я тут работаю на почте и вчера пришло письмо для вас, я решил его самолично привезти вам сегодня, потому что слышал, что вы собираетесь уезжать.

– Ну, не то, чтобы мы собирались уезжать, но да, покинем дом.

– Прошу вас, – почтальон протягивает мне конверт, запечатанный восковой печатью. – Ответ будет?

– Не знаю, для начала мне нужно его прочесть. Пройдите пока что в дом, пожалуйста, на улице не лето.

– О, да, вы правы, леди. Совершенно не лето, – посмеиваясь в седые усы, отвечает почтальон, заходя в дом и закрывая дверь. – В этом году обещают много снега. Возможно, даже бури. Будем молить светлые силы, чтобы не допустили такого. Я вот помню, шестьдесят лет назад…

– Простите, я отлучусь ненадолго, прочитаю письмо и вернусь, – перебиваю разговорчивого почтальона. Поговорить о погоде – это конечно отличное дело, но не тогда, когда через час вас придут выселять из дома.

Оставив почтальона на попечении бабули, отхожу к окну и вскрываю конверт. На секунду мне кажется, что я не знаю грамоты, но через мгновение, крючковатая вязь становится понятной и я могу прочесть послание.

Оказывается, у нас есть дядя. Не тот, случайно, который подставил отца? В общем, родственничек, прослышав, что у нас все плохо, предлагает приехать к нему. Обещает ни в чем не ущемлять, всячески помогать и так далее, заливается соловьем на полтора листа.

Но я как-то не верю во внезапно проснувшиеся родственные чувства, впрочем… если уж в приюте нам совсем будет невмоготу, то можно будет рассмотреть и вариант приезда к дяде. Также в конверте, кроме письма, я обнаруживаю билеты на поезд. На сегодня.

Возвращаюсь к семье и вижу, что почтальон еще не уехал.

– Скажите, почтенный, вы не могли бы сделать нам одолжение и довести нас всех, включая вещи, до вокзала?

– Конечно, – улыбается добрый дедуля. – Мне как раз по пути, грузите вещи.

Мы всей дружной компанией быстро загружаем то, что можем потом унести. И, вроде, управляемся быстро, но до приезда новых владельцев не успеваем. Встречаемся с ними на крыльце.

– Надо же, успели, – нагло усмехается дородный мужик, на руке которого висит, старательно надувая губки девушка гораздо моложе его. – Только сильно не спишите, я вон пригласил стража, чтобы он осмотрел ваши вещи и вас, мало ли, что вы там по карманам нагребли.

– Мы взяли только то, что принадлежит нам, – отвечаю. – И я не позволю обыскивать наши вещи просто потому, что вам так захотелось.

– Что ты слишком бойкая и наглая, как для недавно чуть не помершей! – новый владелец имения скидывает руку своей спутницы и наступает на меня.

– Приходится, иначе каждый норовит сожрать, – отвечаю, кивая своей семье, чтобы они садились в экипаж, потому что, судя по тому, как наливается краской рожа дородного, успокаиваться и дать нам добром уехать, он не собирается.

– Страж! Ты слышишь! Быстро осмотри экипаж, наверняка эта мелкая гадина выгребла все столовое серебро!

Страж, которого привез новый владелец имения, меланхолично осматривает нашу повозку, но подходить к ней не спешит.

– Ладно! Тогда я сам! И начну с этой девки!

И тянет ко мне руки. Вообще ненормальный? Похоть что ли обуяла, или жадность? Позади него стоит его спутница, широко открыв в удивлении глаза и рот, причем, это еще вопрос – что шире.

– Только троньте меня! – возражаю и отхожу поближе к экипажу.

– Ану иди сюда, сказал! – свекольнорожий владелец имения кидается ко мне, широко расставив лапы.

Ладно, сам напросился! Дожидаюсь, пока он подбегает максимально близко и быстро отступаю, не забыв сделать мужчине подножку. Поскольку, разбежался он неслабо, то и остановится не успевает. Несется на всех парах прямо в дерево.

– Ай!

Вся немалая тушка владельца имения влетает в ствол дерева, приложившись с такой силой, что снег, осевший на ветках, высыпается на мужчину. Весь, до последней снежинки, вызвав у страдальца визгливый вой. Ну а на случай, если ему и этого мало, сверху, прямо на голову, на манер шляпы, падает вчерашний дуршлаг.

Дзынь! Ор. Брань.

– Ну вы же хотели получить кухонную посуду? Получайте!

И с ехидным смешком запрыгиваю в экипаж. Положение у нас, прямо скажем, не завидное, но даже в нем есть место маленьким радостям.

Глава 6

– Дарьяна, а куда мы едем? – спрашивает Аника спустя полчаса трясучки в экипаже.

– На железнодорожный вокзал, – отвечаю. – Я планирую спросить в кассе, можно ли поменять билеты, которые нам прислал дядя, на другие.

– На какие? – спрашивает с любопытством Рован.

– На те, которые довезут нас в город, где приют, – объясняю свой план.

– Думаешь, в приюте нам будет лучше, чем у дяди? – с удивлением спрашивает девочка.

– Не знаю. Но что я точно знаю, так это то, что дядя наверняка будет считать себя вправе распоряжаться нашими судьбами. А мне бы не хотелось жить, подобно кукле на веревочке, которой управляет каждый желающий.

– Мне бы тоже так не хотелось, – подумав, соглашается Аника.

– Вот и хорошо. Значит, мы на правильном пути, – говорю с улыбкой, а про себя добавляю, – во всяком случае, я на это надеюсь.

Вчерашний мокрый снег за ночь замерз, превратившись в рытвины и колдобины на дороге, поэтому даже в экипаже на санях ехать совершенно не удобно. Нас иногда дергает из стороны в сторону и частенько потряхивает.

А потому, когда мы приезжаем на вокзал, я едва могу бороться с тошнотой, настолько меня укачало. Пока почтальон и дети выгружают наши баулы, я старательно и глубоко вдыхаю холодный зимний воздух.

Видя, что мне нехорошо, почтальон останавливает носильщика с тачкой и, не взирая на мои возражения, они в четыре руки быстро закидывают вещи на тележку.

– Я заплатил ему за то, чтобы он довез вас до самого вагона и помог загрузиться в купе, так что не волнуйтесь, – говорит мне тихонько добрый дедушка.

– Спасибо вам большое, – отвечаю. – Вы нам очень помогли.

– Леди негоже попадать в подобные испытания, для их нежных душ и тел – это слишком тяжело, – отвечает с улыбкой почтальон. – Мне жаль, что вы остались без мужчины-защитника и для меня было честью – заменить вам его, ибо вы и ваша бабушка – очень достойные дамы.

– Еще раз благодарю. От всего сердца.

Душевно прощаемся с почтальоном, и он уходит. Мы же едем в здание вокзала. Высокое, двухэтажное, из камня и дерева, оно впечатляет. Внутри помещения ненамного, но все же теплее, поэтому мы находим укромное место в дальнем углу и лавку, решив побыть здесь. Пока дети с бабушкой и носильщиком болтают на разные отвлеченные темы, я спешно иду в кассу.

Но успеваю сделать всего пару шагов, когда меня хватает сухонькая ручка.

– Вот, возьми, – бабуля незаметно передает мне какой-то предмет в белом носовом платке.

– Что это? – спрашиваю удивленно.

– Моя брошь. И не вздумай возражать! Кассирша может и не поменять тебе билеты, а вот если ты дашь взятку – она будет любезнее.

– Почему не поменяет? Это же ее работа.

– Много причин придумает. Поздно обратилась и всякое такое. Бери! Не спорь, я лучше знаю.

Бабуля силой вкладывает мне в ладонь брошь и почти пихает в спину, чтобы шла вперед. Пожав плечами, иду к кассам. Долго выбираю к кому обратиться, чтобы не нарваться на очередное неприятное происшествие. Наконец, вижу в окошке молоденькую, бледненькую девушку. И обращаюсь к ней с просьбой поменять билеты.

Кассирша долго рассматривает предоставленные документы, потом выдает:

– Вы сможете доплатить? Я обменяю вам билеты, но это самые дешевые места, общий женский вагон. А туда, куда вы хотите – по цене дороже.

Ха! Дядя – молодец, не поскупился. Билеты в общий вагон. Просто класс! Дешевле, наверное, только в тамбуре. Но вот беда, женщинам и детям не продают. Все-таки правильно я делаю, что не к нему еду.

– У меня нет денег, – говорю, но тут же торопливо добавляю, – но есть брошь. Быть может, она вам настолько понравится, что вы сжалитесь и оформите мне билеты без доплаты?

Кассирша уже открывает рот, чтобы отказать, но я аккуратненько пропихиваю сквозь узкое отверстие в стекле платочек. Он раскрывается, щедро демонстрируя филигранно выполненную камею.

– Ах! – выдыхает девушка, не в силах отвести взгляд.

И я облегченно перевожу дыхание. Получу билеты!

С билетами в руках возвращаюсь к детям. Вагон нам опять дали общий, но хотя бы не на свободных местах ехать будем, а на своих личных, все вместе.

– Получилось поменять? – спрашивает Аника.

– Получилось, – киваю. – Поедем в Грентвиль.

– Тут прохладно, леди, – говорит носильщик – простой парень с румянцем во всю щеку и косой саженью в плечах. – Вам бы с детьми зайти в платный зал ожидания. Ваш поезд будет нескоро, ближе к ночи, а сегодня обещали похолодание.

– Спасибо вам за заботу, – отвечаю вполне искренне, – увы, у нас нет денег на платный зал ожидания. Но это ничего, мы тут в уголочке побудем, тут не дует. Обнимемся все вместе, чтобы теплее было. Кто хочет обниматься?

Дети тут же отзываются, прыгая вокруг меня, бабуля, кажется, задремала, сидя на лавке.

– Ну это не дело, – возражает носильщик и тут же говорит, – будьте здесь, я сейчас вернусь.

И уходит, оставив нас со своей тележкой, груженной вещами. Пожав плечами, принимаюсь развлекать детей, придумывая им разные игры. Пока дети заняты, им будет легче переносить ожидание. Носильщик возвращается, когда мы уставшие уселись на лавку и принялись по очереди называть все слова на «А».

– Пойдемте, – говорит, взявшись за тележку.

– Куда? – спрашиваю.

Мужчины в этом мире пока что показывали себя не лучшим образом, не считая почтальона, так что я не готова вот так сломя голову бежать за незнакомцем.

– Я договорился с начальником вокзала, вам разрешили побыть в платном зале ожидания.

– Подождите, – все равно не спешу идти. – С чего такая милость? Я же сказала, у нас нет денег, чтобы мы могли заплатить.

– Да, я понял. Но это нехорошо, когда женщины и дети мерзнут. Так быть не должно. Пойдемте.

И, не дожидаясь нас, носильщик идет вперед. Несколько секунд подумав, решаю все-таки воспользоваться предложением. Мы быстренько бежим вслед неожиданному благодетелю, я придерживаю бабулю под руку, чтобы она не поскользнулась на гладком каменном полу, отполированному множеством ног.

– Ах! – выдает Аника, когда мы заходим в зал ожидания.

– Да-а-а, – протяжно выдыхает пожилая леди и тут же устремляется к мягким креслам в дальнем углу. Нырнув в одно из них, как в облако, бабуля с блаженной улыбкой закрывает глаза и уже через мгновение оглашает зал богатырским храпом.

На этот звук оборачивается сидящая недалеко блондинка, демонстративно отодвигается и поджимает губы, поправляя один чемодан из огромной кучи его собратьев.

– Спасибо, – говорю носильщику.

– Да не за что, леди, – отмахивается мужчина, но я вижу, что он как-то исподтишка поглядывает на часы, стоящие возле стены.

– Вы куда-то опаздываете? – спрашиваю.

– Что? Нет. То есть да. – Мужчина смущенно теребит шапку в руках.

– Я могу вам чем-то помочь?

– Я… мне неудобно вас просить…

– Ой, ну что вы? После того, как вы нам помогли, я у вас в долгу. Говорите.

– У моей дочки сегодня день рождения. Я хотел уйти пораньше, купить ей куклу, о которой она всегда мечтала. Но я не могу бросить вас, так что придется ждать поезд. Я думал, вы на более раннем поедете…

– Скажите, а мы можем сами пользоваться вашей тележкой, а потом куда-то ее поставить? Чтобы вы завтра ее нашли?

– Правда? – лицо мужчины разглаживается, а в глазах появляется надежда. – Вы сделаете это?

– А почему нет, мне не сложно, – пожимаю плечами.

– Ох, вы даже не представляете, насколько вы меня выручили.

– Представляю, – улыбаюсь, – вы так же мне помогли буквально несколько минут назад.

Мы еще какое-то время рассыпаемся друг перед другом в любезностях, а потом носильщик уходит, но перед этим к нему подбегает Аника и что-то сует в руки. Мужчина стоит ко мне спиной, но я вижу, когда девочка уходит, он поднимает руку и вытирает лицо. Слезы?

– Что ты ему дала? – спрашиваю у младшей сестренки.

– Свою куклу. Я слышала, как он говорил о дочери. Думаю, его денег хватило бы только на тканевую игрушку. А моя – фарфоровая. В шелковом платье.

– Зачем ты отдала ее? – спрашиваю, потому что слышу в голосе ребенка слезы.

– Я уже взрослая, не играю с ней. А игрушки тогда счастливы, когда с ними играют. Моя Виола заслужила быть счастливой.

Повинуясь чувствам, обнимаю Анику, поглаживая ее спинку.

– Я так тобой горжусь, ты бы знала, – говорю ей.

Иногда и взрослым важно услышать эти слова, а уж детям – так и подавно. Чувствую, как детская спина под моими пальцами расслабляется, а ребенок прижимается ко мне сильнее.

– Я уже сказала, что поеду! Чего вам всем еще от меня надо?!

Громкие возмущенные крики заставляют меня поднять голову и посмотреть, кто там вопит. Оказалось – та самая блондинка, которую недавно так побеспокоил храп бабули. Перед ней навытяжку стоит мужчина, судя по форме одежды и поведению, слуга. Взрослый такой мужчина, убеленный сединами. А эта блондинка орет на него при всех.

– Уходи! Видеть тебя не желаю! Ни тебя, ни отца! Пусть даже не вздумает показываться на вокзале!

Слуга кланяется и уходит, а девушка внезапно прячет лицо в ладонях и заходится в рыданиях. Ничего себе, трагедия тут разыгрывается. Надо бы узнать, что происходит. Может, ей помощь нужна?

Набираю в стакан воды, стоящей в зале ожидания в кувшинах, и подхожу к девушке. Надеюсь, я не пожалею о своем поступке.

– Попейте воды, станет легче, – говорю.

Блондинка поднимает голову и секунду смотрит заплаканными глазами так, что мне кажется, сейчас швырнет этим стаканом в меня. Но вместо этого, она выхватывает из моих пальцев посуду и сделав большой глоток, внезапно выпаливает:

– Я не стану его невестой! Ни за что! Я Эвана люблю! А не этого…

И швыряет в мою сторону газету. С интересом разглядываю ее и вижу что-то вроде портрета мужчины. Широкоплечий, черные волосы небрежно взлохмачены, темные глаза горят. Хмурый и какой-то… опасный, что ли. А внизу объявление.

«Требуется невеста. Молодая, до двадцати лет. Не обремененная прошлыми связями, помолвками и родственниками. Знатного происхождения, знакомая с тонкостями этикета, привлекательная, но в меру. Готовая приехать в столицу на весь сезон зимних празднеств. Обещаю много развлечений, интересное общение и, возможно, свадьбу в конце сезона. Герцог Ридели».

Особенно меня умилило это его обещание «возможно, свадьбы».