Текст книги "Невеста по объявлению (СИ)"

Автор книги: Лесана Мун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Глава 26-2

Увы, сразу выйти к детям у меня не получается. Едва выхожу в гостиную, раздается стук. Открываю, на пороге стоит слуга, а рядом – княгиня, знакомая Вейна, та самая, которая пришла нас знакомить с Сайей.

– Ой, милая герцогиня, надеюсь, я не помешала? Позволишь зайти? Я обещаю, что надолго тебя не задержу, – Франсуаза подносит руку к губам и с видом заговорщицы продолжает. – Я принесла свежие сплетни, думаю, тебе стоит их знать, потому что они касаются непосредственно вас с моим дорогим Вейном.

–  Да, заходите. Прошу прощения, что заставила вас ждать в дверях, но я…

– Ничего-ничего, я все понимаю, – княгиня заходит, потеснив сначала слугу, потом меня, – брачная церемония, потом ночь. Это ты меня прости, что вот так пришла без приглашения. Но я подумала, что нам неплохо бы узнать друг друга получше, ведь ты теперь принадлежишь к семье Ридели, а Вейн мне почти как сын. Мы с его матерью были лучшими подругами. И, честно говоря, я последнее время уже начала волноваться о нашем дорогом герцоге. Но теперь вижу, что напрасно трепала себе нервы.

Слуга заходит следом за княгиней. Выставляет на столик чай, пирожные и, церемонно поклонившись, выходит, плотно закрыв за собой дверь. Княгиня усаживается в кресло, с удовольствием вытягивая ноги и продолжая болтать.

– Ты не поухаживаешь за мной, милая? Я сегодня слегка не в форме. Не знаю, то ли погода, то ли выпила вчера лишнего, – Франсуаза хихикает, – но ноги просто как две деревянные колодки. Еле двигаются и не гнутся ни в одном суставе.

Я наливаю чай нам обеим и тоже усаживаюсь в кресло.

– Ох и взбудоражили вы всех, милая, – улыбается княгиня. – Всю ночь знать перемывала косточки то герцогу, то тебе. Какие только дикие версии не выдвигались. И что ты беременна от другого, а герцог тебя пожалел и приютил. И что ты какая-то дальняя родственница Вейна и между вами ничего нет. И что ты охотница за богатством, а герцога околдовала.

– Действительно, дикие версии. А почему никто не предполагает, что мы могли просто полюбить друг друга?

Княгиня бросает на меня быстрый, но очень острый взгляд.

– Наверное потому, что в случае с Вейном это просто глупо.

– Почему? – спрашиваю, делая глоток чая и не спуская глаз с Франсуазы.

– Миленькая, так ведь все знают, что твоему супругу к его родовой магии досталась еще и магия крови – темная, сводящая с ума мерзость. Вейн долго с ней борется, но силы его на исходе. Она пожирает его изнутри, требуя выхода. Но как только он хоть один раз ее использует – назад дороги не будет. Магия вырвется из-под контроля и тогда сам Вейн станет ходячей угрозой нашей империи, подлежащей уничтожению. Надо быть очень недальновидной, чтобы влюбится в герцога Ридели. Я его люблю, как мать, но даже я понимаю, что любые отношения с ним обречены. Вейну нельзя терять контроль. А любовь… она как раз бесконтрольна.

– Ясно, – говорю, глубоко задумавшись над словами княгини. Получается, что я – недальновидная глупая гусыня, потому что вопреки всем доводам рассудка, кажется, влюбилась в Вейна по самые уши.

Глава 27

– Ох, я же еще не все тебе рассказала! – восклицает княгиня, когда мы уже заканчиваем чаепитие, и я все чаще посматриваю на часы.

– Есть еще что-то? – делаю вид, что мне интересно. Почти час сплетен о разных вельможах, большинство из которых я даже не знаю – почти усыпили меня.

– Да! Самое важное, ради чего, собственно, я и приходила. Боги! Что-то память у меня стала, как дырявое решето. Барона Ле Грана, того самого, который был уличен в клевете на тебя и отправлен в ссылку, сегодня утром видели в приемной императора. Это прямое непослушание. Тут или барон вымолит себе прощение, или получит наказание еще более жесткое, чем было.

– Зачем он так рискует? – восклицаю. – Взял бы семью, да уехал. Все живы, здоровы – это главное.

– Миленькая, для тебя, может, это и главное. А я вот себе с трудом представляю, что бы я делала, окажись без титула и состояния, не приведи боги к такому. В горничные бы пошла? Или гувернантки? Смешно. Это хуже, чем смерть, скажу тебе. Ты молодая еще, не понимаешь, что для знатного вельможи вдруг в один момент стать нищим – это конец жизни. Конец всего.

Пожимаю плечами. Ну да, куда уж мне – простой учительнице из рабоче-крестьянской семьи понять тонкую душевную организацию аристократов. К сожалению, или к счастью, но ничего, кроме неприятия у меня вот такие белоручки не вызывают.

– И еще…

О, боже, еще что-то?!

– Сегодня с утра Сайю, графиню Хотторн куда-то водили по приказу императора. Поговаривают, что к лекарям. И не к каким-нибудь, а к тем, что видят нити жизни. И они подтвердили, что Сайя беременна.

На долю секунды сердце у меня замирает.

– Но ты не волнуйся, Дарьяна. Я уверена, что наш дорогой герцог тут совершенно не при чем. Просто пока что, на таких ранних сроках, трудно сказать, что за дитя носит графиня. Но сомневаюсь, что от Вейна. Его магия блокирует все живое, он просто не способен… – княгиня умолкает, внимательно смотрит на меня и через паузу продолжает, – зачать дитя. Прости, если для тебя это новость. Но уж лучше я скажу по-доброму, чем кто-то из недругов наврет тебе с три короба и извратит все.

– Это все сплетни? – спрашиваю, не в силах уже выносить данный визит вежливости.

– Да, все. Надеюсь, я тебя не расстроила. Я не хотела.

– Нет, не расстроили, не волнуйтесь, – отвечаю, открывая входную дверь и давая понять, что посещение окончено.

– Вот и хорошо. Я всем говорю, что ты очень благоразумная девушка, это редкая нынче черта. Увидимся за ужином.

Наконец-то княгиня уходит, я же иду к детям. В комнате выясняю, что они пошли гулять. Возвращаюсь, одеваюсь потеплее и тоже выхожу на улицу. Сегодняшний зимний день наполнен светом. Солнце ярко сияет на безоблачном голубом небе, рассыпая вокруг искрящиеся блики. Снег, словно покрывало из миллионов бриллиантов, лежит на земле, сверкая и переливаясь под лучами солнца так, что даже глазам больно. Морозный воздух бодрит и освежает, наполняя легкие чистотой. Деревья, покрытые инеем, стоят неподвижно. Их ветви, украшенные белыми кристаллами, выглядят особенно красиво на фоне ярко-голубого неба.

Я вдыхаю поглубже пахнущий чистотой воздух и иду туда, откуда слышны детские голоса, в одном из которых я узнаю Рована.

– Это нечестно, – доносится до меня еще до того, как я вижу детей. – Почему им можно кататься, а нам – нет?

– У них есть санки, – отвечает моему брату незнакомый девичий голосок. – А у нас нету. К тому же, на той горе могут играть только дети знати.

– Мы тоже знатные, – сердито отвечает Аника.

– Видимо, недостаточно, чтобы они взяли вас к себе, – язвит неизвестная мне девочка.

– Аника, – это говорит Рован, – я тоже хочу кататься. Почему нам нельзя?

– Перестань! Ты уже не маленький, чтобы ныть, – обрывает сестра. 0 Подумаешь, какие-то санки. Вот пойдем лучше снеговика лепить.

– Не хочу! Я кататься хочу! – капризничает Рован.

Я же аккуратненько выглядываю из-за угла, чтобы разведать обстановку. Вижу невысокую гору, с которой съезжают, смеясь и крича дети, судя по богатой одежде, знатные. А чуть поодаль стоят Рован, Аника и с ними рядом еще с десяток ребятни попроще. Все с одинаковой завистью провожают каждого съехавшего вниз барчука.

Нет, ну так не годится! Зимние развлечения – они для всех. Краем глаза замечаю уже знакомую рыжеватую голову. Мэнни Монтегю, кажется. Вот он мне и поможет!

Глава 27-1

– Мэнни! – подбегаю к парнишке, который от испуга резко оглядывается.

– Ох, леди… то есть Ваша Светлость… простите… вы что-то хотели?

– Мэнни, скажи, пожалуйста, а во дворце больше нет никаких саней? Чтобы вот как у знатных детей? Или, может, попроще? А то ведь одни катаются, веселятся, а другие – только смотрят. Не дело это.

– К сожалению, нет. В том смысле, что, может, двое-трое найдутся, которые используют на кухне для перевозки продуктов. Но, думаю, они в ужасном состоянии. Грязные и могут быть опасны, если ребятишки соберутся кататься с горки.

– Ясно… – подумав, решаю спросить еще кое-что. – Скажи, а на кухне есть большие подносы? Может, уже не новые. Но чтобы широкие и с ручками. Хотя бы десяток.

– Кхм… – парень сосредоточенно думает, а потом его глаза загораются радостью, – да! Есть! Я только недавно ходил за служакой, а она чистила серебро, и я видел в дальнем углу кладовой целую кучу старых подносов, уже не пригодных для того, чтобы подавать еду почтенным вельможам.

– Отлично! Мы можем… одолжить их на время?

– Для чего? – Мэнни хлопает глазами.

– Для того, чтобы кататься с горки, – отвечаю, улыбаясь.

– Да. Я сейчас принесу, если…

– Если что? – спрашиваю.

– Если позволите и мне покататься, – отвечает немного стесняясь.

Вот тут я уже не могу сдержать смех.

– Конечно! Только давай быстрее, пока не потемнело.

– Минуту. Я одной ногой тут, другой – там!

И действительно, в течении всего нескольких минут Мэнни приносит нам больше десятка подносов. Больших, удобных. Чтобы убедиться, что они точно подходят для спуска, взбираюсь на гору, усаживаюсь на поднос. Надо сказать, что сделать это в платье с кринолином и плаще – очень нелегкое дело, но я справляюсь с помощью все того же Мэнни.

– Дарьяна! – кричит мне снизу Аника, которая какое-то время на меня дулась, но теперь, видимо, забыла об этом. – Ты уверена, что это безопасно?

– Сейчас и увидим! – отвечаю ей и киваю Мэнни, который толкает меня в спину.

Поднос сначала едет медленно, я уже думаю, что затея была неудачной, как вдруг, постепенно, он начинает набирать скорость. Внизу вопят в восторге дети, а я пролетаю мимо них, обдав снегом из-под ног, которыми пытаюсь тормозить свои «санки».

– Урааа!! – вопят малыши, разбирая подносы и тут же, без паузы, карабкаясь на горку.

– Мэнни! Подталкивай их аккуратненько! – кричу рыжику, тот понятливо кивает и посылает ко мне вниз первого ребенка.

Так по очереди они все и спускаются. Наши крики и смех привлекают тех детей, которые катались на санках. Они сначала недоуменно смотрят на нас, но через время заражаются общим весельем и тоже хохочут, но на своей половине.

Мимо меня проносится вопящая бабуля, где-то отхватившая себе санки. Мне остается только быстро отскочить, пока она меня не сбила и проследить, чтобы не влетела в дерево. Впрочем, все проходит очень даже удачно.

– Я тоже так хочу, – раздается рядом со мной, и знакомые мужские руки обхватывают меня в кольцо.

– Вдвоем мы не поместимся на подносе, – отвечаю, вздрагивая и поёживаясь от ощущения горячих губ слишком близко к кончику моего уха.

– А мы на санках. У бабушки одолжим. Сто лет не катался, а сейчас как-то вдруг захотелось. Поехали?

Поворачиваюсь, всматриваясь в лицо мужа. Его глаза непривычно ярко сияют, а губы улыбаются. И вообще он выглядит как… как мальчишка. Молодым и озорным.

– А поехали! – отвечаю, заражаясь от него этой детской радостью.

Мы экспроприируем у бабули санки, вдвоем карабкаемся на горку. Я сажусь первой, Вейн – позади меня, крепко обхватив руками мою талию. А когда герцог чуть меняет положение тела, и мы с ним соприкасаемся некоторыми интимными местами, мне становится весело, но уже совсем не по-детски. Хихикнув, спрашиваю:

– Готов?

– С тобой – куда угодно, – отвечает.

Мэнни подпихивает наши сани, и мы стремительно несемся вниз. Снег летит в лицо, кажется, я визжу от восторга, Вейн хохочет. Как-то совершенно внезапно перед нами появляется дерево, мы одновременно резко наклоняемся и вываливаемся из санок в снег.

Я все еще смеюсь, когда внезапно на мои губы обрушивается горячий рот мужа. Забыв обо всем, я целуюсь как в последний раз. Жадно, до кислородного голодания. Ловлю губами мужские губы, пью его дыхание, чувствуя какое-то почти опьянение. Это просто поцелуй. Без передачи магии. Возможно, потому так приятно. А, может, и не потому.

– Дарьяна! Долго вы будете валяться в снегу?

Обиженный голос Аники возвращает меня в реальность. С удивлением замечаю, что ворот моего платья расстегнут, а шея горит от поцелуев Вейна. Когда только успели? А рядом, очень-очень близко, закрывая собой все небо, черные глаза мужа.

Глава 27-2

– Мы немного увлеклись, да? – улыбается глазами Вейн.

– Совсем капельку, – отвечаю.

Муж быстро принимает вертикальное положение и помогает мне подняться.

– Я вижу, вам уже надоело играть, значить, приступим к учебе, – сообщает герцог Ровану и Анике.

– О, нет! – брат тут же делает несчастное лицо, а вот сестра, на удивление, выглядит довольной.

Мы собираем всех детей, конфискуем подносы, отдаем их Мэнни. Можно, конечно, было бы оставить ребятню еще покататься, но мне не хотелось, чтобы они играли без присмотра. Мало ли. Все-таки при катании с горки частенько бывают травмы. И хорошо, если просто шишки. Я затеяла эти катания, я же их и завершила, заверив детей, что завтра мы продолжим игры, но после обеда.

Всем составом возвращаемся в апартаменты. Мы с бабушкой сначала наблюдаем, как Вейн объясняет детям основы магии, но быстро сообразив, что они на меня сильно отвлекаются, принимаем волевое решение, уйти в спальню.

В комнате, расположившись на диванчике, хрустим орешками в меду и неторопливо болтаем. Сначала о природе и погоде. Потом о катании с горки. А потом бабушка, как бы между прочим, замечает:

– Что-то герцог наш растаял совсем.

– В каком смысле? – переспрашиваю у нее.

– В самом прямом. Чуть ни пылинки с тебя сдувает. И глаз оторвать не может, когда ты этого не видишь. Он был возле горки с самого начала, наблюдал. Но ты, наверняка его не видела.

– Не видела, – подтверждаю немного растеряно.

– А он, между прочим, чуть ли не светился, когда ты придумала эту свою затею с подносами, – бабуля громко шамкает, перегоняя орешки от одной щеки к другой.

– Надо же, – говорю, задумавшись, а потом неожиданно даже для себя, выдаю. – Я тоже заметила, что он как-то внезапно изменился в своем отношении ко мне.

– Ой, – бабуля бросает на меня ироничный взгляд, – так ли внезапно? Мне кажется, искра между вами проскочила с первого взгляда.

– Как бы там ни было, но герцог всегда придерживался нейтралитета, а вот после ритуала стал… ну не знаю… вести себя как настоящий муж. Не поддельный. Я понимаю, руны истинности и все такое… он мог подумать….

– Ой, не городи огород, Дарья! – перебивает меня пожилая графиня. – Ты, возможно, жизнь ему спасла, рискуя собой.

– Я просто отдала долг. Он тоже меня спас!

– Отдавать долги – это мужское качество, не лезь туда, ты – девушка. У тебя другие роли и функции.

– Да знаю я! Не думаю, что именно это стало причиной такого изменения в поведении герцога. Он мог стать мягче, не знаю… добрее. А он стал более кхм… игривый. Словно он вдруг решил, что я ему симпатична… или внезапно перестал скрывать сей факт.

– Больше склоняюсь ко второму варианту, – вставляет бабуля.

– Я тоже, если честно. И тогда у меня появляется вопрос. Почему именно сейчас? Что произошло?

– Может, ты стала вести себя по-другому? Или что-то сказала, что дало ему надежду?

– Нет, не помню такого.

Мы какое-то время сидим молча, а потом я говор:

– Он поменял свое отношения после ритуала. Вернее, после нашего разговора здесь, в спальне.

– О чем вы говорили?

– Да так… о всяком. В основном, я задавала вопросы, а он – отвечал.

– Что ты спрашивала?

– О нашем ритуале. Зачем он соврал. И почему кубок стал легче… – перечисляю темы.

– Что? – бабушка, до этого полулежавшая, внезапно садится и смотрит на меня. – Что там про кубок?

– Ну вот этот, из которого пьют. При первом ритуале он был ужасно тяжелый. И его содержимое оставляло желать лучшего.

– А при втором?

– Кубок был легкий, словно хрустальный. И та жидкость, которую мы пили, почти вкусная стала…

Я хочу еще что-то добавить, но меня перебивает бабушкин хохот. Она смеется громко и заливисто, откинув голову. Я же сижу в недоумении. Это у нее очередной приступ и стоит ждать какой-то дикой выходки? Или же просто решила повеселиться?

Отсмеявшись, утерев слезы платком, потом трубно в него высморкавшись – и все это под моими внимательным взглядом, бабуля наконец-то заговаривает:

– Ох, Дарьяна, насмешила ты меня. Ну что же, поздравляю, мы теперь знаем причину, почему герцог так повеселел.

– Может и мне скажешь?

– Кубок и жидкость – это показатели чувств пары. Если проходят обряд не по любви, все так, как было у тебя в первую церемонию. Тяжесть, горечь, ощущение тошноты. Союзы придумались богами не ради наживы и всяких дипломатических дел. А ради любви. Когда же любишь – кубок легкий и жидкость в нем – сладкая и ароматная. Рассказав герцогу о своих ощущениях, ты, можно сказать, призналась ему в любви.

– Ох ты… неувязочка вышла, – сижу с вылупленными в удивлении глазами, глядя в стену перед собой. – А с другой стороны…

Глава 28

Я еще обдумываю, как теперь быть со своими неосторожными словами, когда бабуля уходит, сообщив, что хочет подремать, потому что устала. Еще бы. Я видела, как она резво бегала на горку и съезжала вниз. Некоторые дети медленнее шевелили ногами, чем она.

Решив, что сделанного не воротишь, стоит поговорить с Вейном. И если… он чувствует то же, что и я, возможно, нам стоит-таки консумировать наш союз. Но теперь уже не потому, что так надо, а потому, что хотим. Едва подумала о герцоге, как он сам, легок на помине, является и усаживается рядом со мной в кресло.

– Как прошел урок? – спрашиваю у него, видя, что он слегка озадачен.

– Все было очень неплохо до определенного момента, – отвечает.

– Эм… Можно чуть больше подробностей?

Вейн поднимает на меня пустой взгляд, словно не совсем понял мой вопрос, потом несколько раз моргает и отвечает:

– Извини, задумался. Магия Рована хоть и нестабильна, в силу того что взаимодействуют две противоположные стихии, но поддается тренировкам. Уверен, через два-три года мальчик легко справится с любой поставленной задачей. Думаю, ему будет не лишним поступить в военную академию. Там он отточит свои умения, научится дисциплине и порядку, что очень важно, когда ты управляешь такой сложной магией.

– Да, я понимаю. И подумаю на этот счет, – киваю.

– А вот с Аникой… – Вейн замолкает.

– Что с сестрой?

– У нее необычная магия.

– В хорошем смысле необычная? – пытаюсь хоть что-то понять.

– В общем смысле – необычная. Дай мне минутку, я попытаюсь сформулировать более точно, – отвечает Вейн, хмуря брови.

Я замолкаю и слежу за выражением его лица. Это раньше мне казалось, что оно всегда одинаково спокойное, сейчас вижу, что была неправа. По тому, насколько сильно вертикальная морщинка прорезает лоб Вейна, можно судить о серьезности происходящего по десятибалльной шкале. И вот сейчас герцог хмурится на целую восьмерочку. Это пугает.

– У Аники очень необычная магия. Она ее скрывала, а потом Рован попросил меня показать что-то из магии крови, ну я немного снял уже привычную личину, продемонстрировал себя, так сказать. Они впечатлились, тогда Аника и призналась, что ее магия отличается от привычной стихийной, распространенной в империи. Ты не знала?

– Нет, – качаю головой. – Она мне ничего не говорила.

– Не расстраивайся. Твоя сестра и сама не знала, что владеет поглощением, пока не встретилась со мной.

– Кхм… извини, чем владеет?

– Поглощением. Это специфический термин, характеризующий магов, которые не имеют своей магии, но способны, пусть и ненадолго, поглощать и усваивать чужую магию. Думаю, у вас это семейное.

И смотрит на меня очень внимательно. Чего-то ждет?

– Я не понимаю, о чем ты, – говорю.

– О том, что в вечер церемонии ты забрала у меня переизбыток моей магии и не просто пропустила через себя, как это происходит с пустышками, к которым я тебя причислял, а преобразовала и переработала, оставив часть себе. То же самое делает Аника, только в куда меньшем объеме.

Кажется, я нашла того самого, одаренного ребенка, ради которого меня сюда прислали…

– Вы обе – небывалый случай в нашей империи. До недавнего времени никто и понятия не имел, что такое возможно, – говорит Вейн с воодушевлением.  – Вы – огромный шанс для магов крови, который мы ждали но, будем честны, даже не надеялись получить.

– И что ты будешь делать? Сдашь нас с Аникой императору? – спрашиваю с опасением.

Глава 28-1

– Ты настолько мне не доверяешь? – Вейн задает встречный вопрос.

– Здесь дело не в доверии. В том смысле, что я могу доверить тебе СВОЮ жизнь. Но речь ведь не обо мне.

– Если я поклянусь никогда не причинять вреда твоей семье, ты поверишь? – спрашивает, напряженно вглядываясь в мое лицо.

– Поверю, – отвечаю сразу же.

– Тогда я клянусь. И на счет ваших с Аникой способностей… неплохо бы понять, откуда они у вас. Были ли у вас в роду подобные случаи.

– Думаю, это бабуля может рассказать, я поговорю с ней и потом тебе все перескажу, если ты не против.

– Я не против, – Вейн снова взлохмачивает волосы. Видно, что он взволнован.

– Ты сказал, что мы шанс для магов крови. Что ты имел в виду? – спрашиваю, решив что сейчас самое время для откровенности.

– Как я уже говорил, мы не можем использовать свою силу. Но если магию не использовать, она собирается в теле и вредит ему. Сначала на магическом уровне, а потом и на физическом. Маги крови иногда женятся, чтобы иметь рядом с собой постоянно пустой сосуд, куда можно «сливать» то, что уже не усваивается собственным организмом.

– Ты для этого искал невесту?

– И да, и нет. К сожалению, я сейчас уже нахожусь на таком уровне концентрации магии, что помочь мне не сможет никто, – отвечает Вейн совершенно будничным, ровным тоном.

– Покажи мне, – говорю, не отводя взгляд, чтобы видел, что я серьезно.

– Что показать? – приподнимает брови.

– Ты сказал, что магия вредит на физическом уровне. Покажи.

– Кхм… ты уверена?

Надо же. Неужто невозмутимый и очень скрытный герцог испугался?

– Абсолютно, – даже киваю для пущей убедительности. – Только прошу от тебя честности. Покажи, как есть. Без приукрашиваний.

Вейн какое-то время на меня смотрит, словно размышляя, стоит ли выполнить мою просьбу, а потом встает. В одно неуловимое движение, которое еще так недавно очень меня бесило, а сейчас вызывает что-то вроде восхищения.

А дальше… муж снимает камзол, вешает его на спинку стула. Расстегивает пуговицы рубашки, медленно, глядя мне в глаза. Дарья Александровна во мне требует включить музыку, Дарьяна же заливается краской, но глаза не опускает. Еще бы – пропустим такое шоу!

Вейн неторопливо снимает рубашку, небрежно бросает ее на камзол и остается передо мной голый до пояса. Я все это уже видела, но все равно не могу сдержаться и бегло прохожу взглядом по широким плечам, по гладкой коже груди, по кубикам пресса. Останавливаюсь на пряжке ремня.

Вейн хрипло выдыхает, я вздрагиваю и поднимаю взгляд на лицо мужа. Его глаза горят уже знакомым мне темным пламенем. Два бездонных провала вместо глаз. Черные омуты. Затягивающие зыбучие пески.

Засмотревшись в них, я не сразу замечаю, как кожа на теле Вейна меняется. Еще секунду назад обычная, с несколькими уже знакомыми мне рунами, она вдруг начинает покрываться дополнительными рисунками. Это выглядит жутковато: из чистой кожи внезапно проступают черные руны.

Теперь почти вся грудь мужа покрыта чем-то вроде татуировок. Даже от шеи, за ушами и на виски выходят руны. Глаза Вейна пугают. В них сплошная тьма. И все бы ничего, но такое ощущение, что она живая и о чем-то со мной разговаривает.

– Испугалась? – спрашивает муж.

Я не узнаю его голос. Он стал более грубым и хриплым.

– Нет, – отвечаю и делаю шаг в его сторону. – Ты, конечно, выглядишь очень… экзотично, но не настолько, чтобы меня напугать.

Что-то вроде хриплого смешка срывается с губ Вейна, тоже немного изменившихся.

– У тебя там клыки? – спрашиваю, глядя на рот мужа.

– Угу, – отвечает, смыкая губы сильнее.

– Покажи, – требую и делаю еще шаг. Теперь мы стоим на расстоянии вытянутой руки друг от друга.

– Ты… – хмыкает и чуть улыбается, не показывая зубов, – самая необычная девушка из всех, что я знаю.

– Очень даже верю, – делаю еще шаг. Мы теперь стоим очень близко, почти касаемся телами. – Покажи.

И поскольку Вейн не спешит исполнять мое требование, сама протягиваю руку и чуть сдвигаю его верхнюю губу, покрывшись гусиной кожей от простого касания ко рту. Ага. Клыки. Красивые. Белые, острые. Сексуальные.

Кладу ладошку на горячую грудь мужа. Ровно там, где сильно и быстро бьется его сердце. А потом говорю:

– Мне нравится.