Текст книги "Невеста по объявлению (СИ)"

Автор книги: Лесана Мун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Глава 18-2

Дойти до герцогской опочивальни не успеваю. На половине дороги меня прерывает стук в дверь.

– Кто там? – спрашиваю удивленно, не спеша открывать.

– Ужин для графини Бошан, – доносится с другой стороны двери.

– Я ничего не заказывала, – отвечаю. В связи с последними происками недругов, стала немного подозрительной.

– Герцог приказал принести. Сказал, вы пропустили ужин.

Все-таки открываю дверь. Передо мной стоит совсем молоденький слуга с копной рыжих волос и веснушками на все лицо в ливрее оттенков императорского дворца, глядя на меня не менее испуганными глазами, чем я на него.

– Вот, – показывает на столик, – тут легкая закуска из морепродуктов, тушенный картофель с белыми грибами и трюфельным маслом. Утиная грудка в соусе…. Соусе…

Слуга краснеет, потом бледнеет, начинает быстро моргать. Чувство, что сейчас заплачет.

– Благодарю вас, – говорю поспешно и отхожу в сторону, – завозите ужин. Все выглядит очень аппетитно.

Парень громко выдыхает, опять краснеет и спешно, едва не запутавшись в собственных ногах, завозит столик на колесиках в гостиную. Останавливается возле стола, собираясь его сервировать, но я останавливаю слугу.

– Не нужно. Я люблю сама это делать.

Улыбаюсь дружелюбно и провожаю до двери.

– Я потом приду, заберу, – уже на пороге говорит паренек, снова забавно залившись краской.

– Хорошо. Спасибо, – на минутку задумываюсь, будет ли это корректно, но потом все-таки решаюсь. – Скажите, вы давно служите во дворце? Ваша семья, наверняка гордится вами. Это хорошая должность.

Парень становится уже почти свекольного цвета, но превозмогает себя и отвечает:

– Нет… я недавно. Да, великая честь. Родители пожилые очень. И три сестры. Я единственный кормилец.

– А зовут вас как?

– Мэнни Монтегю, Ваша Светлость.

– Ну что ж, еще раз благодарю вас, Мэнни. И удачи вам в вашей нелегкой службе.

Паренек отвешивает мне крайне неуклюжий поклон, едва не стукнувшись локтем о притолоку двери и выбегает, словно за ним гонятся злые собаки. Бедняга, перенервничал. Вспомнились мои первые дни в школе. Точно так же себя вела, тени собственной боялась. Старшие коллеги все, как один, уведомили, что данная профессия не для меня, лучше поискать что-то попроще. Ну а я – ничего, справилась. Но сколько ревела в подушку от бессилия – не сосчитать.

Закрывшись, возвращаюсь к ужину. Только выставив тарелки на стол, понимаю, что ужасно проголодалась. В душе теплом отзывается мысль, что Вейн обо мне позаботился, причем, сделал это ненавязчиво и так, словно это само собой разумеется. Что вдвойне приятнее.

И закуску, и основное блюдо съедаю в момент. Немного выдыхаю уже на чае с кусочком пирога. Если герцог себя и дальше так будет вести, я того и глядя – влюблюсь. Шучу, конечно, но как известно, в каждой шутке есть доля правды. Задумчиво поглядываю в окно.

Ночь. Круглая, почти земная луна. От нашей отличается только размерами. Крупнее гораздо, кажется, что ближе. Вздохнув, складываю всю грязную посуду и выставляю вместе со столиком за дверь. Проверяю, спят ли дети. Благо, бабушка за ними сегодня просто чудесно присмотрела. Покормила, заняла чем-то интересным. Я почти не слышала младшеньких.

Дети спят, как ангелочки. А вот бабуля что-то крутится и бубнит себе под нос.

– Бабушка? – зову ее, она не отзывается.

Немного постояв возле ее кровати и убедившись, что бабушка все же спит, выхожу из комнаты, плотно прикрыв дверь. И иду туда, куда намеревалась почти час назад.

Кстати, уже прошел час, а герцога все нет. Дуэли длятся дольше? Пока размышляю, машинально почесываю запястье. Не сразу обращаю внимание на досадный зуд. Не пойму… аллергия на какой-то продукт?

Опускаю голову вниз и недоуменно рассматриваю собственное запястье. Это что вообще такое?!

Глава 19

Помнится, тут была та самая фальшивая метка, за которой я наблюдала, замечая, как она день ото дня становится все светлее и светлее. Буквально вечером, перед балом, я закрыла ее остатки кружевной лентой по совету бабули, хотя там особо и закрывать было нечего. Остались только какие-то общие полоски. На что пожилая леди мне ответила, что знающие люди все равно распознают, поэтому лучше спрятать.

И я послушалась, ведь бабуля в этом мире прожила всю жизнь, знает порядки и, невзирая на ее легкую сумасбродинку частенько подкидывает мне дельные советы.

Так вот… возвращаясь к метке. Которая еще вечером была едва заметна. Сейчас кожа на запястье в этом месте как-то странно вспухла и покраснела. Зудит, как укус комара или аллергия. Руки сами тянутся, чтобы ее почесать, едва сдерживаюсь. Приходится даже подкатить рукава халата, потому что они при движении колышутся туда-сюда, задевая вспухшую кожу и вызывая жуткое раздражение. Блин! Сейчас бы у бабушки спросить, жаль она спит. Придется ждать утра.

Проходит еще час. А герцога все нет. Мне кажется, я немного задремала, сидя в кресле, потому что негромкий, но четкий стук двери заставляет меня подскочить с бешено колотящимся сердцем. Пришел?

Сажусь, чинно сложив ручки на коленях и жду. Минута, две, три. Не поняла? Где Вейн? Нетерпеливо ерзаю в кресле и снова замираю. И еще жду. На пятой минуте терпение мое истощается, и я тихонечко, на цыпочках подхожу к двери, приоткрываю ее немного, чтобы выглянуть в гостиную, которая расположена между нашими комнатами.

Ожидаю чего угодно, но не того, что в комнате никого нет! Распахиваю дверь и уже основательно осматриваюсь. Что происходит? Мне приснилось, что кто-то зашел? А что если… тут мое сердце замирает, а воздух как-то резко заканчивается. А что если это не вошел кто-то, а вышел?? Дети!!

Стремглав бегу в спальню и с облегчением громко выдыхаю, когда вижу две головы, мирно спящие на подушках. Поправляю у Рована одеяло, почти съехавшее на пол. Убираю с лица волосы у Аники, забывшей на ночь заплести косу. Вроде, все в порядке.

Поворачиваюсь к кровати, где спит бабушка и…

– Бабуля?!

Да ё-моё! Куда ее понесло на ночь глядя?! И теперь уже становится понятно, что звук закрывшейся двери мне не приснился. Как есть, в халате, выбегаю в коридор. Во дворце на ночь светильники не гасят, но очень приглушают. В коридоре светло только возле дверей комнат, остальные участки находятся в тени.

Итак, логически, куда могла уйти бабуля? Справа от нас центральная лестница с коврами, канделябрами, статуями и слугами, которые даже ночью не спят. Что-то носят, вытирают, убирают. Думаю, если бы там прошлась бабуля в одной ночной рубашке, ее бы заметили. А раз с той стороны тихо, делаю вывод, пожилая дама подалась в более интересные места. Осталось только понять, куда?

Поворачиваюсь влево и быстро иду по коридору. В этом крыле только наши комнаты заняты, остальные – закрыты. Светильники горят очень слабо, я едва не падаю, споткнувшись о складку на ковре, но продолжаю путь. И… нахожу винтовую лестницу. Вот на что угодно готова поспорить, бабуля именно туда и пошла! И чего ей не спится?

Ответом мне служит свет яркой круглой луны. Лунатичка, что ли? Помнится, дети что-то такое упоминали, но я забыла. Все! Теперь буду бабушку привязывать к кровати. Пусть себе ходит сколько угодно, но по комнате!

Бегу вверх по ступеням, очень надеясь, что не сверну себе шею в полутьме. Стоит только оступиться и лететь мне вниз на много-много этажей. К самому верху добегаю запыхавшись. Тут только одна комната и дверь открыта!

Осторожно и тихо захожу внутрь. Передо мной что-то вроде кабинета. Давно заброшенного, судя по пыли на предметах мебели. В комнате пахнет сыростью и книгами. Я бы, может, еще что рассмотрела, да только в ужасе вижу открытое панорамное окно, а на подоконнике стоит моя бабуля, восторженно глядя на луну.

– Бабушка, – зову ее очень тихо, сжимая моментально вспотевшие руки в кулаки. – Бабулечка, иди ко мне.

– Какая красота, – говорит пожилая леди, поворачивая ко мне голову с совершенно пустыми глазами, в которых нет ни одной мысли. – Этот мир так прекрасен.

– Да, прекрасен. Мы с тобой обязательно на него полюбуемся, только, пожалуйста, иди ко мне.

Говорю и медленно подхожу к худенькой фигуре на подоконнике.

– Эх, Дарья, – вздыхает лунатичка, – сколько всего в жизни упущено, да? Ты и здесь будешь так же жить? Выводов никаких не сделала?

– Бабуля? – я от удивления даже останавливаюсь, но быстро прихожу в себя и возобновляю движение вперед.

– Такие короткие жизни. Такие яркие. А на что вы их тратите? На всякую ерунду!

И бабуля делает шаг. Я успеваю только в последний момент схватить ее за шиворот ночной рубашки.

– Какая красота, – восторженно говорит бабушка, повиснув на высоте тридцати, а может, и сорока метров.Если у меня получится ее спасти, я ее убью!

Глава 19-1

– О, боже-боже-боже, – повторяю снова и снова, понимая, что даже такую худенькую старушку я просто не в состоянии вытянуть. Нет сил для этого. И мускулов в нужных местах нет.

А уж когда я понимаю, что вместо того, чтобы вытащить бабулю, из-за ее тяжести сама сползаю по подоконнику в окно, мне становится совсем страшно. И что делать? Я не могу ее бросить. Но и умереть тоже не могу! На кого останутся дети? О, боже! Нельзя заставлять делать подобный выбор! Это несправедливо!

Я пытаюсь перехватить бабушку, чуть сильнее, чем нужно дергаюсь, и понимаю, что вылезла из окна по пояс, а мои ноги не стоят больше на полу, они болтаются параллельно полу.

– Я буду лететь, как птица, Дарья, – хохочет сумасшедшая бабка. – Знаешь ли ты, что иногда можно летать и без крыльев?

Раздается треск ткани в моих руках.

– Бабушка, пожалуйста, не дергайся! Дай мне руку, слышишь! Дай руку.

Пожилая графиня, вроде бы, наконец-то меня услышала. Она тянет руку вверх, я еще немного вытягиваюсь вперед, чтобы точно дотянуться, чтобы….

Треск ткани, мой резкий рывок, я хватаю тонкое бабусино запястье и одновременно с этим слышу еще один треск, а потом внезапно… выскальзываю в окно. Мой вопль ужаса разносится очень далеко. И мне есть чего кричать. Вцепившись одной рукой в раму, другой держу бабулю, повиснув вместе с ней за окном.

Дикая боль в растянутых мышцах, ужас от совершенно тупейшей ситуации. Как? КАК я могла так глупо попасть?

– Отпусти меня, Дарья, – говорит бабушка, глядя на меня снизу вверх. – Сама спасешься. А я уже и так много прожила.

– Нет! Нет!

– Зря только рискуешь. Детей сиротами оставишь.

Умом я понимаю, что она права, но сердцу так больно, что почти невозможно терпеть.

– Нет!

– Глупая, – сказано как-то немного грустно. Но очень ласково.

– Дарьяна!!

Я не сразу понимаю, откуда этот крик.

– Вейн?

– Дарьяна, бросай бабушку! – кричит и он тоже, стоя где-то внизу.

– Нет! Нет! Я не могу-у-у-у! – я рыдаю совершенно без слез. От ужаса, от безысходности.

– Бросай, говорю! Я поймаю!

– Что? – непонимающе хлопаю глазами.

– Правда, он очень вовремя? – бабушка подмигивает, а потом внезапно разжимает свою руку и просто выскальзывает из моих пальцев, полетев вниз.

– Нет!! Нет!

Я так кричу, что никого не слышу. Со мной впервые в жизни случается истерика. Думала, я не способна на такое. Но, видимо, нервная система Дарьяны более уязвимая, чем моя родная.

Неизвестно, сколько бы я так кричала и чем бы это все закончилось, учитывая, что я просто себе не контролировала в тот момент. Хотя… кого я обманываю… известно, чем бы закончилось. НО… в самый пик истерики я внезапно ощущая знакомую прохладу. Она сначала окутывает мое тело снаружи, а потом каким-то образом пробирается внутрь, осушая слезы и усмиряя сердечную боль.

Место отчаяния и горя занимает какое-то отстраненное спокойствие. И именно в таком состоянии я снова слышу голос Вейна.

– Дарьяна, отпускай руки и падай. Я тебя поймаю.

Отрицательно качаю головой. Никто не сможет поймать человека, падающего с тридцатиметровой высоты. Это невозможно.

– Ты мне доверяешь?

С трудом, но шепчу:

– Да.

– Тогда просто лети.

И я отпускаю руки.

Глава 19-2

У меня едва не стало сердце, пока я летела. Казалось, время замерло. Тяжелое тело, а воздух вокруг – легкий. И это чувствуется, как никогда остро. Я уже готовлюсь к тому, что вот-вот ударюсь об землю, когда знакомый холод обхватывает мое тело, заворачивая в кокон, и резко замедляет падение. Теперь я просто планирую над землей. Медленно и плавно.

И так же аккуратно опускаюсь прямо в протянутые руки герцога. Проскальзываю сверху вниз вдоль всего мужского тела, удивительным образом не получив парашют в виде поднятого вверх подола халата.

А потом я делаю нечто странное даже для меня. Обхватываю шею Вейна руками, а талию – ногами. И прижимаюсь похлеще любого клеща.

– Кхм… Дарьяна… уже все хорошо, я держу тебя, – жених переходит на ты, говорит очень спокойным голосом и так же успокаивающе и размеренно поглаживает одной рукой по спине, другой поддерживая под попу. – Ты уже можешь стать на землю.

Я молчу и только очень сильно отрицательно качаю головой. Нет-нет-нет. Мне нужно что-то, за что можно держаться. Что-то твердое, что можно пощупать, что не воздух! И герцог подходит идеально.

– Она очень боится высоты, – сообщает бабуля откуда-то сбоку.

Я на нее сильно злюсь, но сейчас просто не в состоянии даже повернуть к ней голову, чтобы что-то сказать. Прижимаюсь лицом к мужской шее, утыкаюсь носом в высокий воротник пальто. Только сейчас понимаю, что на улице холодно, я с голыми ногами и в халате.

Видимо, герцог тоже это понимает, потому что внезапно отмирает, подхватывает меня уже двумя руками, что-то говорит бабушке, и быстрым шагом идет в сторону входа во дворец.

А я цепляюсь за мужчину, как обезьяна за дерево. И он несет меня так, словно я ничего не вешу. Перепрыгивает через ступени, даже не запыхавшись, заходит со мной в наши апартаменты. И поворачивает к себе в спальню.

– Мне нужно снять пальто, – говорит.

Я киваю, но ни рук, ни ног не расслабляю. Не знаю, о чем думаю… В ушах все еще свистит ветер при падении с высоты, а перед глазами – стремительно приближающаяся земля. Поэтому внезапное прикосновение к моей груди мужской руки воспринимается как ушат холодной воды.

Я вздрагиваю и поднимаю голову, тут же встретив очень-очень близко черный взгляд знакомых глаз.

– Мне нужно снять пальто, – повторяет Вейн и, видимо заметив, что я не понимаю, как это связано с тем фактом, что он лапал мою грудь, объясняет. – Чтобы снять пальто мне надо расстегнуть пуговицы.

И только тогда до меня доходит, что это он не на мою девичью честь покушался, а пытался снять верхнюю одежду. Странное чувство. Смесь облегчения и обиды.

И снова касания костяшками пальцев моей груди. А мы все так же смотрим глаза в глаза. Молодая девушка, может, и не заметила бы, но я – не она. Не одну меня волнуют случайные прикосновения. Герцог напряжен, я это отчетливо ощущаю всем телом. Движения излишне медленные, словно хочет продлить эти вороватые касания.

Мужские пальцы расстегивают пуговицы, костяшки касаются то моей правой груди, то левой. Словно не могут решить, какая же более приятная на ощупь. Желваки играют на лице Вейна. Он так сильно сжал зубы, что мне кажется, я слышу их скрип.

Пальцы спускаются ниже, куда-то в район моего живота. Теперь уже моя очередь сжать зубы. А когда его рука расстегивает пуговицу и намеревается спуститься еще ниже, я говорю:

– Ты можешь просто сбросить его на пол?

Вейн молча кивает, делает движение плечами, за которые я все так же крепко держусь руками, и пальто медленно ползет вниз, а потом падает на ковер. Тогда мужчина переступает через него, делает два шага и садится в глубокое кресло, все еще не пытаясь скинуть невесту-клеща.

– Ты же понимаешь, что уже все закончилось и ты в безопасности? – спрашивает шепотом.

– Понимаю. Умом.

Отвечаю и тут же чувствую, как меня опять начинает знобить.

– Извини… я что-то сегодня не в себе, – пытаюсь как-то реабилитироваться в глазах молчащего герцога.

– Ты просто невероятная, – внезапно отвечает Вейн.

Я немного отодвигаюсь, чтобы заглянуть ему в глаза. Вижу в его огромных зрачках свое отражение.

– Ты шутишь? – спрашиваю недоверчиво.

– Разве я улыбаюсь?

– Нет.

– Значит, говорю серьезно.

Я открываю рот, чтобы поблагодарить, но вместо этого из него вылетает:

– Поцелуй меня.

Глава 20

Герцога, в отличии от меня упрашивать не приходится. Но это какой-то не такой поцелуй, как я себе думала. Мужские губы нежные и… деликатные. Больше успокаивают, чем возбуждают. И действуют на меня отрезвляюще.

– Мне… – отодвигаюсь, обхватываю себя руками за плечи, отхожу на несколько шагов, и никто меня не удерживает, – мне неловко. Я не знаю, что на меня нашло. Извини…

– Ты сегодня много извиняешься, – говорит Вейн. – И совершенно зря. Ты сейчас не в том состоянии, чтобы трезво соображать. А я не хочу пользоваться твоей слабостью. Мне будет неприятно, если завтра ты проснешься и пожалеешь обо всем, что сегодня произошло. Я бы хотел, чтобы ты поняла: никто тебя не осуждает и ни в чем не винит. У всех иногда бывают непростые дни. Пойдем, я провожу тебя в комнату, ты валишься с ног.

Мы идем в мою спальню. Я ложусь в постель, укрываюсь, все это под пристальным взглядом герцога. Когда он поправляет мне подушку я внезапно говорю:

– Я боюсь высоты.

Вейн замирает, глядя мне в глаза своим черным взглядом.

– Я знаю.

– Этот давний страх. Когда я была подростком, мы гуляли целой компанией. Мальчики, девочки – все вместе. Родители всегда заняты, а дети предоставлены сами себе. В те времена у меня была подруга. Из неблагополучной семьи. Она чувствовала себя лишней в нашей компании, поэтому всегда что-то доказывала себе и нам всякими, не самыми безопасными способами, – я замолкаю, погрузившись в очень давние воспоминания.

– Если не хочешь, не рассказывай дальше, – говорит Вейн.

– Нет, я хочу. Чаще всего мы играли на заброшенной стройке. На верхних этажах. Я уже не помню, кому из нас пришла в голову мысль, что будет весело залезть на крышу и посидеть там. Конечно, простыми посиделками мы не ограничились. Начали играть, бегать. Вера поскользнулась. Я несколько раз ей говорила, чтобы она отошла от края, но подруга не слушала меня, смеялась. Она съехала вниз и вот так же, как бабушка висела, держась на руках. Я, правда, пыталась ее удержать, пока остальные разбежались. Столько ужаса было в ее глазах. И этот крик, когда она падала. Сегодня я все это пережила вновь.

– Хочешь, я побуду с тобой, пока ты уснешь?

Вейн задает этот вопрос так просто, что я на минутку даже замираю, подумав, что ослышалась.

– Ты останешься? – переспрашиваю, глупо хлопая ресницами.

– Да, если хочешь.

– Хочу. Побудь немного.

Закрываю глаза. Потом вспоминаю, что вообще-то герцог сегодня участвовал в дуэли. Хочу открыть глаза, но понимаю, что уже не могу. Устала. Поэтому просто спрашиваю:

– Ты не рассказал, как прошла дуэль. Как все было?

– Предсказуемо. И в то же время неожиданно. Не волнуйся, барон надолго запомнит нашу встречу, но, думаю, завтра император будет не просто недоволен. Вполне возможно, что в ярости. Сможешь это пережить?

– После сегодняшнего? – спрашиваю, так и не открыв глаза и уже почти засыпая. – Запросто!

– Я так и думал, – сказано с явным одобрением.

В резко наступившей тишине я погружаюсь в сон, как в теплые воды моря: медленно, плавно, слегка покачиваясь на волнах. И, скорее всего, мне это уже приснилось, но я слышу:

– Ты потрясающая девушка, Дарьяна Бошан. Мне повезло, что именно ты откликнулась на объявление.

Глава 20-1

Выспаться мне не дают. Утром крайне бесцеремонно в спальню заходит горничная.

– Доброе утро, леди, – и распахивает во всю ширь шторы.

– Захара?! – накрываюсь одеялом с головой. – Что за солдатские побудки?

– Я прошу прощения, госпожа, но только что пришел личный слуга Его Величества с требованием срочно собраться вам и Его Светлости, дабы предстать пред очами императора. Увы, но времени у нас очень мало, если вы не ходите, чтобы пришли стражи и выволокли вас в ночной рубашке и простоволосую.

Сажусь на кровати, смотрю внимательно на Захару.

– А что, и так может быть?

– Поговаривают, что император в крайне дурном настроении. Я бы не рисковала.

– Ясно. Тогда принеси мне что-нибудь быстро перекусить, хоть пару печенек и чай, а я – в ванную.

– Леди Бошан… – пытается возражать горничная.

– Захара, – останавливаю ее, – я очень ценю твое мнение, но сейчас делай, как я говорю, будь добра.

И горничная подчиняется. Я же стараюсь максимально быстро принять водные процедуры, чтобы выглядеть хоть немного менее помятой. Хотя… зеркало в ванной показывает мне свежую юную кожу и сияющие глаза. Да уж, тот случай, когда выглядишь на восемнадцать, а чувствуешь себя на восемьдесят. Словно на меня опять свалился тот сейф.

Когда я выхожу, в спальне меня ждут чай и кусок пирога. Захария отчитывается о детях и бабуле, которые тоже уже встали и скоро будут завтракать. Мне хочется с ним повидаться, то горничная сильно возражает, ведь мы и так рискуем опоздать.

По моей просьбе, Захария делает мне строгий пучок, без всяких игривых локонов и макияжа. Никакой краски и украшений. Простота и скромность. Наверняка мою персону будут очень пристально рассматривать, учитывая, почему нас зовут к императору. И мой внешний вид может как сыграть нам с герцогом на руку, так и против нас.

Платье, пошитое портнихами, великолепно. Если вчерашнее, бальное – открытое и привлекающее внимание, то сегодняшнее – пепельно-розовое – изысканное в простоте кроя и продуманных мелких деталях. Десятки малюсеньких, обшитых тканью пуговичек идут от строгого, стоячего воротника вниз, до самой талии. Ниже, до пола эти пуговички вроде как расстегнуты, ткань расходится в разные стороны, являя нежнейшее кружево, одного оттенка с основной тканью. Так же и на рукавах. От локтя идет расширение, в котором играет пеной кружево ручной работы.

Великолепный контраст между строгим верхом и легким, летящим низом. Плотной, словно накрахмаленной основной тканью и воздушным тонким кружевом на подоле и рукавах.

– Вы сегодня чудесно выглядите, – говорит Захария, подтверждая то, что я вижу в зеркале.

Киваю горничной и выхожу в гостиную, в то же мгновение из своей комнаты показывается и герцог, в привычном черном костюме, в этот раз оттененном стального цвета рубашкой и уголком носового платка в кармане камзола.  Вейн замирает в дверном проеме. Всего на секунду. Потом глаза его привычно вспыхивают, дважды меняя цвет: сначала из синего на черный, а потом возвращаются в исходный цвет. Обращаю внимание, что сегодня герцог кажется бледноватым, возможно, виной тому бессонная ночь, или яркий дневной свет, падающий из окна под странным углом.

Мой жених закрывает дверь в свою спальню и подходит ко мне.

– Как спалось, Дарьяна? – спрашивает.

А я стою, моргаю ресницами, только теперь вспомнив, ЧТО я молола ему ночью про стройку и подругу. Блин! Идиотка! Выдала себя с потрохами! Всматриваюсь в красивое мужское лицо, пытаясь понять, что меня ожидает в качестве расплаты за очередное вранье. И привычно натыкаюсь на совершенно отсутствующую мимику. Ладно… быть может, он не все понял, или невнимательно слушал. Мужчины ведь часто пропускают мимо ушей женскую болтовню…

– Неплохо спалось, – отвечаю. – Только мало.

– Ничего, сейчас император начнет читать нотации, отоспитесь, – герцог улыбается уголком рта и подставляет локоть. – Пойдемте, придворные, наверняка уже заждались спектакля.