Текст книги "Наука, философия и религия в раннем пифагореизме"

Автор книги: Леонид Жмудь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

В фиасах существовала весьма развитая организационная структура. Управление находилось в руках разнообразных категорий магистратов, сменявшихся через год, культ отправляли специальные жрецы и жрицы, дисциплина, закрепленная в особых νόμοι, поддерживалась штрафами.[235]235
  Foucart. Op.cit., 5 f; Vinogradoff. Op.cit., 124 ff; Osborne R. The Demos and its Division in Classical Athens, O. Murrey, S. Price, ed. The Greek Sity: From Homer to Alexander. Oxford 1990, 272 ff.


[Закрыть] Ничего подобного о пифагорейцах мы не знаем. Члены фиаса группировались, как правило, вокруг сравнительно нового (чужеземного) культа, который не носил еще государственного характера и не был общим для всего полиса.[236]236
  Foucart. Op.cit, 55 ff; Guarducci. Op.cit, 333 ff. При этом, в отличие от пифагорейской аристократии, сами θιασωται были чаще всего людьми скромного происхождения, по крайней мере в архаический период (Foucart. Op.cit, 55).


[Закрыть] Из того, что известно о религиозной жизни пифагорейцев, вывести наличие особого культа невозможно. Наиболее почитаемым божеством у них был Аполлон, но его культ существовал в Кротоне еще до приезда Пифагора и носил общегородской характер.[237]237
  Кротон чеканил монеты с изображением треножника еще около 550 г. (Dunbabin, 245 f, 355 f; Burkert, 113 f). Ср.: Stazio A. Problemi di monetazione di Crotone, ACSMG 23 (1984) 373 f, где предложена несколько более поздняя датировка, около 540-530 гг.


[Закрыть] По словам Алкидаманта (которого цитирует Аристотель), италийцы чтили Пифагора как героя, так же как клазоменцы – Анаксагора (Rhet. 1398 b 14), из чего, впрочем, не следует, что речь шла о специфически пифагорейском культе, вокруг которого объединялось сообщество, как это было позже, например в платоновской школе. У пифагорейцев имелись свои правила, касающиеся погребения (Hdt. 11,81), но можно с определенностью сказать, что само сообщество было создано не для того, чтобы им следовать.

В любом случае у пифагорейского сообщества гораздо больше общего с социально-политической организацией, чем с религиозной сектой, – вопреки стремлению Буркерта доказать обратное.[238]238
  Burkert W. Craft Versus Sect: The Problem of Orphics and Pythagoreans, B. Meyer, ed. Jewish and Christian Self-Definition. V. III. London 1983, 12 ff.


[Закрыть] Среди отмечаемых им характеристик секты некоторые свойственны далеко не только религиозным объединениям, другие не находят подтверждения в источниках, касающихся пифагорейцев. Например, «альтернативный стиль жизни» характерен для философской школы киников, а еще раньше – для Эмпедокла и отчасти Сократа, «регулярные собрания группы» – для политического объединения. «Высокий уровень духовной интеграции, согласие во взглядах и действиях, основанные на авторитете или на священном писании», мало подходят к тому, что мы знаем не только о философии и науке пифагорейцев, но и об их политике и религии. Пифагор, безусловно, стремился к авторитарному правлению, по крайней мере внутри сообщества, но достичь его не сумел. В мятеже, происшедшем еще при его жизни, участвовали и некоторые пифагорейцы: Онат (14 А 15) и Гиппас (18 А 5).

В раннем пифагореизме не было ни священного писания,[239]239
  Попытки реконструировать раннепифагорейский еΙερός λόγος окончились безрезультатно. См.: Theiler. Op.cit., 147 f; Burkert, 219 f.


[Закрыть] ни обычного в таких случаях идеализированного жизнеописания основателя. Разногласия велики даже по поводу основной «догмы» – метемпсихоза и связанного с ним вегетарианства.[240]240
  Подробней об этом см. ниже, 111,2.


[Закрыть] Если средняя комедия смеется над «пифагористами», воздерживавшимися от мясной пищи (DK 58 Е), то Аристоксен (fr. 25) и Гераклид (fr. 40), знакомые с пифагорейцами того же времени, утверждали, что и они, и сам Пифагор ели мясо. Традиция в одном случае говорит о воздержании от всего живого, в другом – от мяса некоторых животных, в третьем – от определенных органов. Пифагорейцы, знакомые Аристоксену, должны были носить чистые белые одежды, «пифагористы» ходили в старых и грязных. Не подтверждаются надежными источниками и «акции против отступников» – ни в одном из текстов классической эпохи об этом нет ни слова.[241]241
  Тимей (FGrHist 566 F 14) пишет о том, что Эмпедокл, уличенный в плагиате, был отстранен от занятий (των λόγων), но и это, скорее всего, анекдот. О легендах, связанных с Гиппасом, см. ниже, IV,2.4.


[Закрыть]

Особо следует рассмотреть вопрос об общности имущества, о которой впервые упоминает Тимей (FGrHist 566 F 13). Приведя пословицу κοινά τά των φίλων, он приписывает ее авторство Пифагору и утверждает, что у пифагорейцев имущество действительно было общим. Пословица эта много раз встречается и до Тимея,[242]242
  Arist. EN. 1168 b 6; Pol. 1263 а 30; Delatte. Vie, 168; Philip, 142 f.


[Закрыть] причем в большинстве случаев ясно, что речь идет вовсе не об общности имущества, а либо о готовности поделиться с другом своим имуществом, либо (в переносном смысле) о единстве интересов. Ни один из авторов того времени не упоминает о подобном установлении пифагорейцев,[243]243
  У Эпикура (D.L. Χ, 11) речь тоже шла о пословице, которую он приписывал Пифагору, а не о реально существовавшем обычае. Правда, в рассказе о двух знаменитых пифагорейских друзьях, Дамоне и Финтие (Iam. VT 233 = Aristox. fr. 31), говорится: συνέζων γαρ οί άνδρες οοτοι χαΐ έχοινώνουν απάντων. Однако в параллельном пассаже у Порфирия (VP 60) мы читаем совсем другое: είναι γάρ αύτοϋ έταϊρον χαΐ χοινωνόν. Поскольку текст выше и ниже совпадает, ясно, что мы имеем дело с редакцией Ямвлиха, ибо у Порфирия не было оснований убирать ссылку на общность имущества, если бы она содержалась в его источнике. Рассказ Аристоксена о том, как один пифагореец спас друга от бедности, поделившись с ним деньгами (Iam. VP 239 = DK 58 D 7), также не подразумевает общности имущества.


[Закрыть] и, что не менее важно, оно вообще не встречается в Греции VI-IV вв.[244]244
  У Аристотеля упоминается о тарентинцах, которые сделали имущество общим для пользования бедными (Pol 1320 b 9), но речь здесь идет, скорее всего, о перераспределении части земли в пользу бедных (Pöhlmann R. von. Geschichte der sozialen Frage und des Sozialismus in der Antiken Welt 3. Aufl. München 1925, 42 f).


[Закрыть] Правда, в IV в. об общности имущества много писали, например Платон и Эфор, но можно только догадываться, что заставило Тимея приписать пифагорейцам реальное воплощение этих утопических взглядов. Не мог ли Тимей, считавший чрезмерную роскошь источником повреждения нравов,[245]245
  FGrHist 56 F 44, 50; von Fritz. Pol, 47; Brown T. S. Timaeus of Tauromenium. Berkeley 1958, 44 ff, 68 f; Talamo. Op.cit


[Закрыть] предположить, что пифагорейцы, которые всегда выступали против излишеств (Aristox. fr. 35, 37-38), практиковали общность имущества как средство против развращающего влияния роскоши? Как бы, впрочем, ни пришел Тимей к этому мнению, никаких фактов, подтверждающих его достоверность, нет.[246]246
  Philip, 142 f. Против общности имущества у пифагорейцев возражали еще Целлер (Zeller, 315 п. 5) и Пёльман (Pöhlmann. Op.cit, 41 ff). См. также: von Fritz. М&А, 8 ff. Майнер (Minar Ε. Pythagorean Communism, ТАРА 75 [1944] 34 ff) никаких иных данных, кроме Тимея, в пользу существования этого обычая не приводит. Буркерт (Burkert. Craft, 15 ff) пытается отстоять некий ослабленный вариант этого установления, но также без особого успеха.


[Закрыть]

В первой половине XX в. господствовало мнение, что Академия и Ликей были организованы как фиасы, посвященные Музам;[247]247
  Эта идея идет от Виламовица (Wilamowitz-Moellendorff U. von. Antigonos von Karistos. Berlin 1881, 279 f).


[Закрыть] сходный взгляд на пифагорейскую школу развивал Буаянсе.[248]248
  Boyance P. Le culte des Muses chez les philosophes grecs. Paris 1937, 233 ff.


[Закрыть] Исследования последних лет показали, что ни Академия, ни Ликей фиасами не были.[249]249
  Lynch. Op.cit, 57 ff, 108 ff; Glucker J. Antiochus and Late Academy. Göttingen 1978, 229 ff; Taran L. Speusippus of Athen. Leiden 1981, 9; Krämer H. J. Die Ältere Akademie, H. Flashar, Hrsg. Die Philosophie der Antike. Bd III. Basel/Stuttgart 1983, 4.


[Закрыть] Что можно в этом плане сказать о пифагорейцах? Согласно Ямвлиху, по совету Пифагора кротонцы построили храм Муз (Iam. VP 50). Дикеарх писал, что Пифагор закончил свои дни в метапонтийском храме Муз (fr. 35). После его смерти жители Кротона назвали улицу, на которой он жил, именем Муз – об этом рассказывает Тимей (FGrHist 566 F 131).[250]250
  Vallet G. Le stenopos des Muses ä Metaponte, Melanges P. Boyance. Rome 1974, 749-759.


[Закрыть] Почитание Муз пифагорейцами, много занимавшимися музыкальной теорией и практикой, вполне естественно, однако ни в одном из свидетельств не говорится, что общество, основанное Пифагором, носило характер фиаса, посвященного Музам.[251]251
  Помимо всего прочего, у нас нет независимых от пифагорейской традиции источников, подтверждающих существование в Кротоне культа или храма Муз (Giannelli G. Culti е miti della Magna Grecia. Firenze 1924, 79, 156). Цицерон (De finib. V,2.4), вопреки ссылке Буаянсе (Boyance. Muses, 235 η. 1), ничего о храме не говорит. Маддоли (Maddoli С. F. I culti di Crotone, ACGSM23 [1984] 338) опирается лишь на материал Ямвлиха.


[Закрыть]

Напротив, уже давно отмечено, что название Πυθαγόρειοι сходно с названиями политических гетерий – Κυλώνειοι, Διώνειοι[252]252
  Zeller, 342 п. 1; Minar, 21; Burkert, 30 п. 8. Правда, уже в конце V в. автор Dissoi logoi пишет об Άναξαγόρειοι χα! Πυθαγόρειοι, воспринимая пифагорейцев как философских последователей Пифагора. Аристоксен назвал свое сочинение Περί Πυθαγόρου χαΐ των γνωρίμων αύτοΰ, но в данном случае γνώριμος ближе к εταίρος или φίλος, чем к μαθητής (ср.: Aristox. fr. 50; Porph. VP 13, 55 = Aristox. fr. 18). См.: Minar, 21 п. 25; De Vogel, 189; Burkert. Craft, 14.


[Закрыть] Само общество у Аристоксена, Дикеарха и Тимея называется εταιρεία, а его члены – εταίροι или φίλοι.[253]253
  Aristox. fr. 18, 43; Dicaear. fr. 34: См. также: Diod. XX,14.4 = Aristox. fr. 31; Plut. De gen. 13.583a; D.L. VIII,39, Porph. VP 9, 27, 29, 30, 54-55 (=Aristox. fr. 18) 57, 60 (=Aristox. fr. 31); Iam. VP 177, 254, 259 (=Аполлоний =Тимей).


[Закрыть] Материал на эту тему, собранный Майнером,[254]254
  Minar, 19 ff; Dunbabin, 361 f.


[Закрыть] вместе со сведениями о политической активности пифагорейцев не оставляют сомнения в том, что их общество воспринималось именно как гетерия.

Гетерия – это тип неформального объединения, которое строилось на личных отношениях его участников, как правило сверстников из аристократической среды, и, в отличие от фиаса, не предполагало существования четкой организационной структуры, должностных лиц или других атрибутов формального объединения. Членов гетерии связывали узы дружбы и товарищества, общность интересов и образа жизни, а не какая-то заранее поставленная цель. Именно поэтому характер деятельности гетерии во многом зависел от конкретных обстоятельств, интересов ее участников и не в последнюю очередь от наличия лидера с ярко выраженными наклонностями. Очень часто круг интересов εταίροι ограничивался устройством совместных пирушек или других видов времяпрепровождения,[255]255
  Calhoun. Op.cit., 24 f; Connor. Op.cit., 26 f. Как показывают сами названия некоторых афинских гетерий (τρίβαλλοι, γελωτοποιοί, χαχοδαιμονιασταί), оно часто было шокирующим для общественной морали (Calhoun. Op.cit., 31).


[Закрыть] организацией социальной помощи сотоварищам и пр. В то же время политику гетерия давала замечательную возможность приобрести поддержку людей, готовых помочь при любых обстоятельствах, и распространить свое влияния за пределы ограниченного круга родственников. Еще в VII в. известный заговор Килона в Афинах был организован именно при поддержке его гетерии (Hdt. V,71).

Если мы принимаем всерьез традицию о Пифагоре как воспитателе и образователе юношества (ήγεμών παιδείας, по словам Платона), то вполне естественно предположить, что именно гетерия (или гетерии) аристократической молодежи была для него одним из основных путей завоевания приверженцев.[256]256
  Аполлоний (Iam. VP 254), материал которого восходит здесь к Тимею (Delatte. Politique, 11 ff; Ciaceri. Op.cit, 101; von Fritz, Pol. 55 ff; Minar, 54; Morrison. Pythagoras, 147 f; Giangiulio. Op.cit., 26 f), упоминает как раз о юношах из лучших семей, которые с возмужанием стали играть ведущую роль в городе, образовав μεγάλη εταιρεία.


[Закрыть] Лишь с возмужанием εταίροι и включением их в политическую жизнь самосский эмигрант мог рассчитывать на реальное политическое влияние в Кротоне. Для этого понадобилось, вероятно, немало времени: не случайно первой политической акцией, с которой связывают имя Пифагора, была война с Сибарисом, случившаяся через 20 лет после его приезда в Кротон.

У нас нет никаких сведений о том, что пифагорейское общество, совершив в Кротоне государственный переворот, заняло место законного правительства, того совета старейшин, о котором упоминал Дикеарх (fr. 34),[257]257
  О политическом устройстве Кротона см.: Giangiulio. Op.cit., 3 ff. Если в Кротоне помимо «совета старейшин» действительно существовало и собрание в 1000 человек, то, учитывая общее число взрослых мужчин, такое правление едва ли можно назвать олигархией.


[Закрыть] Вероятно, члены пифагорейской гетерии входили в состав органов власти Кротона и пользовались там достаточным влиянием, чтобы заставить прислушаться к своему голосу.[258]258
  Эту сторону пифагорейской политики особенно подчеркивал фон Фриц (von Fritz. Pol., 94). См. также: Dunbabin, 361 f; Morrison. Pythagoras, 149.


[Закрыть] Не подтверждается надежными данными и идея о «Кротонской империи», которую якобы создал «пифагорейский союз» и куда входили захваченные Кротоном города Южной Италии.[259]259
  Kahrstedt U. Zur Geschichte Grossgriechenlands im 5. Jahrhundert, Hermes 53 (1918) 180-187; Minar, 36 ff. Ср.: De Vogel, 52 ff.


[Закрыть] Насколько можно судить, ни в одном из этих городов не существовало власти пифагорейских гетерий как таковых. Их влияние на политику осуществлялось, скорее всего, не в форме прямого правления, а путем участия отдельных пифагорейцев в органах власти каждого из полисов.[260]260
  Von Fritz. Pol., 94 f; De Vogel, 189 ff.


[Закрыть]

Разумеется, политическое и экономическое доминирование Кротона в этом регионе облегчало пифагорейским гетериям доступ к власти в других городах, но как реально они были связаны между собой, мы не знаем. Вообще появление «дочерних» политических организаций в разных полисах – вещь уникальная для Греции того времени; деятельность гетерий, как правило, не выходила за пределы одного города (если не иметь в виду случаи изгнания и пр.). Этот факт наводит на мысль, что помимо борьбы за политическое влияние пифагорейских εταίροι из разных городов объединяло и этико-политическое учение, выдвинутое Пифагором.[261]261
  Правда, некоторые полагают, что политическое влияние Пифагора было побочным следствием его учения, принесшего Кротону моральное обновление. Так, например, Гатри склонен думать, что основным мотивом в приобретении власти были не личные амбиции Пифагора, а его стремление к реформации общества согласно собственным моральным принципам (Guthrie I, 175). С этим можно согласиться лишь частично. Авторитет Пифагора как этического реформатора едва ли автоматически повлек за собой политическую власть, если бы он сам ее не добивался. Еще более справедливо это для его последователей.


[Закрыть]

Другой факт, указывающий на то, насколько пластичной формой организации была гетерия и сколь разноплановой могла быть деятельность ее членов, – это занятия наукой и философией, выступающие на передний план у некоторых ранних пифагорейцев. В таком неформального типа сообществе, где многое зависело от личности лидера и характера его влияния на своих товарищей, вполне могло возникнуть терпимое и даже поощрительное отношение к ученым занятиям, образец которых демонстрировал сам Пифагор. Следует, однако, еще раз подчеркнуть, что первоначально эти занятия только косвенно влияли на структуру сообщества,[262]262
  Еще Группе проницательно отмечал, что пифагорейское сообщество имело практический характер, а в теоретической области каждая выдающаяся личность прокладывала свой собственный путь (Gruppe О. Uber die Fragmente des Archytas und der ältesten Pythagoreer. Berlin 1840, 60).


[Закрыть] скорее сама форма гетерии допускала сосуществование в ней людей лишь с частично совпадающими интересами.

После политической катастрофы середины V в. эта форма, как нельзя более подходившая для культивирования тесных дружеских связей, обеспечила выживаемость пифагорейских сообществ, однако теперь на передний план выступают другие интересы. Пифагорейцы из Фив или Флиунта, не говоря уже о киренских или карфагенских пифагорейцах, отмеченных в каталоге, принадлежали к сообществам, в которых политическая деятельность была, как правило, маргинальной, хотя, как показывает пример Архита, едва ли полностью исключенной. Здесь нетрудно увидеть параллель с Академией и Ликеем – занятия политикой также играли в них далеко не последнюю роль,[263]263
  Wörle Α. Die politische Tätigkeit der Schüler Piatons. Darmstadt 1981.


[Закрыть] тем более что соответствующие термины (φίλος, εταίρος, γνώριμος) встречаются применительно к этим школам весьма часто.[264]264
  Ziebarth. Op.cit, 70 f; Sartori. Op.cit, 27; Lynch. Op.cit, 76; Wörle. Op.cit, 7 f.


[Закрыть]

Уже из общих соображений ясно, сколь мало подходят к отмеченным выше характеру и форме пифагорейского сообщества те черты, которые мы встречаем в поздних источниках: тайные и устные учения, обеты молчания и ступени посвящения, мелочная регламентация жизни и незыблемость доктрин. Однако нет необходимости судить a priori: материала вполне достаточно, чтобы детально показать, насколько далек образ религиозной секты от реалий пифагорейской школы.

2.2 Секретность и устные учения

Исходя из естественного предположения о том, что пифагорейцы если и скрывали какие-то свои доктрины, то скорее религиозные, чем научные и философские,[265]265
  Ряд авторов предпочитает говорить о тайности лишь религиозной доктрины пифагореизма: Zeller, 324 п. 1, 329 f; Rey. Jeunesse, 112 f; ZellerMondolfo, 414 п. 2; Burkert, 178 f.


[Закрыть] этот вопрос стоит рассмотреть в обоих планах.

Можно ли извлечь из ранних свидетельств хоть какой-либо намек на тайность религиозного учения Пифагора? Нам представляется, что таких данных нет. Уже его современник Ксенофан высмеивал самую суть его доктрины – метемпсихоз (21 В 7), причем в выражениях, не оставляющих сомнения в том, что она была известна его читателям. В следующем поколении Эмпедокл абсолютно открыто проповедовал метемпсихоз (31 В 136-137). Гераклит, младший современник Пифагора, называет его предводителем лжецов, а Антисфен доносит до нас свидетельство о речах Пифагора в Кротоне – все это опять-таки не согласуется с предполагаемым эзотеризмом.

В середине V в. Геродот писал о греках с берегов Черного моря, связывающих с именем Пифагора учение о бессмертии души (IV,95). Независимо от того, откуда пришла эта традиция – с Самоса или из Италии, – она противоречит предполагаемой тайности учения. Сам Геродот обнаруживает знакомство с обрядностью пифагорейцев, указывая, что у них был запрет на захоронение в шерстяной одежде (11,81). Его современнику Иону Хиосскому также хорошо была известна доктрина Пифагора, и он даже полагал, что тот написал некоторые книги под именем Орфея (36 В 2). Полвека спустя Эпиген приписывал авторство ряда орфических поэм пифагорейцам Керкопсу и Бронтину (15 А 1). Даже если все эти догадки необоснованны (а скорее всего, так оно и есть), они рисуют картину, не похожую на тщательное сокрытие религиозного учения.

Убедительной параллелью здесь служат орфические сообщества, которые еще с VI в. открыто излагали свое учение и в устной, и в письменной форме. К первой половине IV в. в хождении было уже столько орфических поэм, что Платон писал о «куче орфических книг» (Res. 364е). Вполне вероятно, что в орфических культах существовали какие-то тайные обряды ([Eur.] Rhes. 943 ff); можно говорить и о том, что орфики противопоставляли себя всем остальным грекам, не проникнувшимся мудростью Орфея, но никак не о тайности их учения.[266]266
  West. OP, 79.


[Закрыть] Тем меньше у нас оснований приписывать ее пифагорейским доктринам.

Резонно ли при отсутствии ясных свидетельств о тайности религиозного учения пифагорейцев предполагать секретность их научных открытий и философских взглядов, по самой своей природе предназначенных для широкого обнародования? Даже если не останавливаться на внутреннем неправдоподобии «тайной» науки,[267]267
  Ее не было и на Древнем Востоке – в Египте и Вавилоне (Neugebauer. ES, 145 f).


[Закрыть] она несовместима с целым рядом известных нам фактов.

Современник Пифагора Эпихарм пародировал пифагорейскую арифметику в своей комедии (23 В 2), предполагая у публики хотя бы поверхностное знакомство с этим предметом; Гераклит заимствовал открытия пифагорейцев в математике и гармонике; их методику математических доказательств использовали Парменид и Зенон.[268]268
  См. ниже, IV,2.2.


[Закрыть] Кратин высмеивал в Афинах взгляды италийца Гиппона (38 А 2).[269]269
  Об отражении пифагорейских учений в аттической комедии см.: Bellido. Op.cit, 49 ff.


[Закрыть] Демокрит учился у пифагорейцев, и у него нашлось достаточно сведений о Пифагоре, чтобы написать о нем целую книгу (67 А 33). Гиппократ Хиосский и софист Гиппий были хорошо знакомы с математикой пифагорейцев, а авторы Гиппократовского корпуса – с их медициной. Само обилие откликов на учения пифагорейцев еще в V в. заставляет думать о весьма быстром и широком распространении их взглядов. Наконец, о какой тайности может идти речь, если нам известен целый ряд раннепифагорейских сочинений по самым различным отраслям знания?

Если не иметь в виду поздних авторов, охотно писавших о тайности раннего пифагореизма,[270]270
  D.L. VIII,15, 42; Plut. Numa 22; Porph. VP 19, 57-58; Iam. VP 199, 226-227, 246-247 etc. См. также: Zeller, 324 n. 1.


[Закрыть] а обратиться к более надежным источникам, то окажется, что в пользу этого взгляда чаще всего приводят свидетельства Исократа, Аристотеля и Аристоксена.[271]271
  См., например: Casel О. De philosophorum graecorum silentio mystico. Glessen 1919, 30 ff.


[Закрыть] Но Исократ (Bus. 29) ничего не говорит ни о тайности, ни о предполагаемом пифагорейском обете молчания, а лишь о сдержанности в речах.[272]272
  Philip, 146. См. также: Burnet, 95 n. 1; Pitagoricil, 27.


[Закрыть] К его словам есть отличная параллель из Аристоксена: «Пифагорейцы были молчаливы и умели слушать, почитался среди них тот, кто умел выслушать» (DK 58 D 1.4). Кроме того, у Исократа речь идет о пифагорейцах IV в., которых, кажется, еще никто не заподозрил в сокрытии своих доктрин.[273]273
  έτι γαρ καΐ νυν τους προσποιούμενους εκείνου μαθητάς είναι μάλλον σιγώντας θαυμάζουσιν ή τους έπΙ τφ λέγειν μεγίστην δόξαν έχοντας. Автор средней комедии Алексид среди прочих черт «пифагористов» упоминает «голод, грязь, холод, молчание, мрачность, нечистоту» (DK 58 Ε 1). Должны ли мы полагать, что σιωπή в данном случае относится к стремлению не разглашать какие-то тайны? В комедии «Тарентинцы» Кратин описывает, напротив, как пифагорейцы смущают простака своими мудреными речами (58 Ε 3).


[Закрыть]

Слова Аристоксена звучат следующим образом: μή είναι προς πάντας πάντα ρητά (fr. 43). Что означала эта фраза, явствует из названия сочинения, в котором она находилась: Παιδευτικοί νόμοι. В таком контексте ее естественный смысл должен быть примерно следующим: детям (или юношам) не следует говорить то же, что и взрослым.[274]274
  В свете традиции о речах Пифагора, произносившихся отдельно для различных возрастных и половых групп, такое толкование представляется особенно вероятным. У Аристоксена также говорится о различных обязанностях четырех возрастных классов – детей, юношей, мужей и стариков (fr. 35).


[Закрыть] Это вполне разумное мнение, которое Аристоксен почерпнул у пифагорейцев IV в. (дальше во фрагменте упоминается его наставник Ксенофил), не имеет, естественно, никакого отношения к тайности раннепифагорейских учений. Отметим также, что Аристоксен сознательно избегал сообщать о пифагорейцах что-либо выходящее за рамки норм, принятых в его время.

Согласно Ямвлиху, Аристотель писал, что «пифагорейцы διαφυλάττεσθαι έν τοις πάνυ άπορρήτοις некое следующее разделение: к разумным существам они относят бога, человека и подобных Пифагору» (fr. 192). Но как могли современники Аристотеля держать в тайне рассказы о божественном происхождении Пифагора, хорошо известные еще в начале V в.? Аристотель, опиравшийся уже на письменную традицию, приводит в своей книге многие из них: кротонцы называли Пифагора Аполлоном Гиперборейским, одновременно он был в двух разных городах и т.п. (fr. 191). В приведенной Ямвлихом цитате нет ничего, что отличалось бы от подобных рассказов и что следовало бы скрывать. Отсюда следует, что слова о секретности принадлежат самому Ямвлиху, питавшему, подобно многим неопифагорейцам, большую любовь ко всяким απόρρητα. Параллельный материал показывает, что τα έν (πάνυ) άπορρήτοις означало у Ямвлиха просто «среди пифагорейских символов (речений)».[275]275
  Iam. VP: απόρρητα σύμβολα (2), τάς των Πυθαγοριχών συμβόλων χαΐ απορρήτους εννοίας (103), απορρήτων τρόπων χαΐ δια συμβόλων (104), τά των Πυθαγορείων απόρρητα (258), τά κυριώτατα των δογμάτων απόρρητα διεφύλαττον άπαντες αεί (226)! De myst. 6.6: των απορρήτων συμβόλων ή γνώσις. Cp. Porph. VP 57: επιστήμη άρρητος διαφυλαχθεΐσα. См.: Hölk, 12 ff.


[Закрыть]

Вот, собственно, и все, что можно найти об «эзотеричности» пифагореизма у писателей IV в.[276]276
  Относимое раньше к Дикеарху свидетельство о тайности пифагорейских учений (Porph. VP 19) Верли обоснованно исключил из числа его фрагментов. Действительно, трудно приписать ученику Аристотеля утверждение, что в силу тайности учений Пифагора достоверно можно говорить только об одной его доктрине – метемпсихозе. Ведь коллеги Дикеарха – Аристоксен, Евдем, Феофраст, Менон, равно как и сам Аристотель, обладали куда более обширными сведениями о раннепифагорейской науке и философии. Нет никаких оснований полагать, что Дикеарх был лишен доступа к тем источникам, откуда они черпали эти сведения. См. также: Philip, 139 f.


[Закрыть] Показательно, что во всех свидетельствах речь идет не об учениках Пифагора, а о пифагорейцах, живших уже после предполагаемого обнародования Филолаем секретов школы. Ясно и то, почему впоследствии пифагорейская молчаливость превратилась в секретность.[277]277
  Пифагорейская έχεμυθία появляется лишь в поздних текстах. У неопифагорейцев она превращается в silentium mysticum, соединяемое, впрочем, с традицией о Пифагоре как изобретателе риторики и передачей его речей in extenso. Правда, в их оправдание следует отметить, что традиция была здесь противоречивой с самого начала.


[Закрыть] С одной стороны, это должно было объяснить крайнюю скудость сведений об учении Пифагора и его учеников, а с другой – придать достоверность многочисленным псевдопифагорейским трактатам, которые раньше якобы сохранялись в тайне.[278]278
  Burkert, 179 п. 95.


[Закрыть]

Что касается «пифагорейского» обычая молчания, то впервые о нем упоминает лишь Сенека (Episi. 52, 10).[279]279
  Delatte. Vie, 111 f.


[Закрыть] Относить к Тимею упоминание о пятилетнем (!) обете молчания (D.L. VIII, 10) нет никаких оснований.[280]280
  Pace Delatte. Vie, 169 f; Burkert, 179 п. 101. Из расположения материала у Якоби (FGrHist 566 F 13b = D.L. VIII,10) вовсе не следует, что он возводил его к Тимею. В отличие от цитаты verbatim в F 13а, где нет (и не подразумевается) никакого молчания, у Диогена Лаэрция к ссылке на Тимея, касающейся общности имущества, «приклеено», как это часто у него бывает, совершенно не связанное с предшествующими словами упоминание о пятилетнем молчании.


[Закрыть] Хотя Тимей и не слишком надежный свидетель, едва ли бы у него хватило фантазии выдумать вещь, совершенно немыслимую в Греции VI-IV вв. Подробное описание этого обычая (Iam. VP 71-73) восходит к Аполлонию Тианскому,[281]281
  Rohde, 137. Филострат описывает, как ревностно соблюдал Аполлоний пятилетний обет молчания (Vit. Apol. 1,15-16), однако это кажется очень сомнительным. Гораздо вероятней, что Филострату здесь служила источником аполлониева биография Пифагора.


[Закрыть] а через него – к хорошо известному в эллинистической литературе жанру: идеализированным описаниям священных каст у «варварских» народов – египтян, ессеев, брахманов, гимнософистов и др.[282]282
  Festugiere. Vita Pythagorica, 441 ff.


[Закрыть] Но даже у реальных ессеев и ранних христиан не было таких строгостей, которые приписывают Пифагору: пятилетний срок молчания и общий восьмилетний испытательный срок должны были поразить воображение читателя и показать ему явное превосходство старых греческих учителей.

Отвергая мнение о тайности раннепифагорейских учений, мы вместе с тем не беремся утверждать, что любой человек мог абсолютно свободно вступить в пифагорейскую гетерию или присутствовать на ее собраниях. Ни одно политическое сообщество не может обойтись без разумного минимума ограничений, были они, несомненно, и у пифагорейцев. Однако никаких запретов на распространение научных и философских идей у них не было – по крайней мере, надежных свидетельств об этом мы не находим.[283]283
  Против идеи о тайности пифагорейских учений высказывались: Maddalena, 76 η. 21, 81 η. 27; Boas. Op.cit; Casertano G. I Pitagorici e il potere, G. Casertano, ed. I filosofi e il potere nella societa e nella cultura antiche. Napo-li 1988, 20 f. Жигон резонно ограничивает ее политикой (Gigon, 130). Ср.: Brisson L. Usages et functions du secret dans le pythagorisme ancien, P. Dujardin, ed. Le secret. Lyon 1987, 87-101.


[Закрыть]

Расхожее в позднеантичной литературе мнение о книге Филолая как о первой письменной фиксации пифагорейских доктрин тесно связано с их «секретностью» до ее появления (D.L. VIII,15; Iam. VP 199).[284]284
  Верли совершенно напрасно включает в аристоксеновский фрагмент (fr. 43 = D.L. VIII, 15), в котором идет речь о пифагорейском воспитании, предыдущую фразу о тайности учений до Филолая. Со словами Аристоксена она лишь соседствует: цитирование начинается явно после нее, причем Диоген Лаэрций упоминает Аристоксена как раз для того, чтобы его авторитетом подтвердить предшествующее мнение. Кроме того, Аристоксен никак не мог писать о трех книгах Филолая – такое число его сочинений впервые фигурирует в конце III в. (Burkert, 223 f).


[Закрыть] Естественно, что при этом существование раннепифагорейских трактатов игнорировалось: ведь их нельзя было совместить с устностью и тайностью учения до Филолая. Впрочем, и Диоген Лаэрций, и Ямвлих со свойственной всем компиляторам непоследовательностью ссылались на подлинные сочинения Пифагора и его ближайших учеников (D.L. VIII,6-7, 49; Iam. VP 259), которые как раз и были апокрифическими!

Идея об устном характере раннего пифагореизма как, пожалуй, никакая другая противоречит ясным свидетельствам ранней традиции. До нас дошли сведения о содержании книг Алкмеона, Гиппаса, Менестора, двух сочинений Гиппона и о существовании книг других пифагорейцев, например Демокеда (19 А 2) или Акрона (DKI, 283.5). Все они жили до Филолая. Правда, у них нет той философии числа, которую мы находим у Филолая, но почему именно ее следует считать истинно пифагорейской, а все, что с ней не совпадает, – лишь частными мнениями отдельных пифагорейцев? Идеи, развиваемые Филолаем, существовали в пифагореизме и раньше, но они не были ни единственными, ни даже ведущими. Философия пифагорейцев никогда не была унифицированной – это вынужден был отмечать даже Аристотель, который явно стремился, исходя уже из собственных задач систематизатора, привести ее к общему знаменателю.[285]285
  См. ниже, V.I.2.


[Закрыть]

Как известно, у платоников и перипатетиков не было ни общешкольной доктрины, ни тем более сочинений, излагавших таковую.[286]286
  Cherniss Η. The Riddle of the Early Academy. Berkeley 1945, 31 ff, 62 f; Lynch. Op.cit., 76.


[Закрыть] Нет никаких оснований считать, что положение дел в пифагорейской школе было иным. Очевидно, что книга Филолая содержала не «общепифагорейскую» философию (ее никогда и не было), а его собственные взгляды, которые могли совпадать, а могли и не совпадать с идеями других пифагорейцев и самого Пифагора. Например, как астроному Филолаю нельзя отказать в оригинальности, да и многие особенности его философии понятны только в контексте влияния элеатов.

Неудивительно, что и в этом случае мы не найдем в ранней традиции ни слова об устном характере раннего пифагореизма. Даже в III в. Филолая еще не считали первым, кто опубликовал пифагорейское учение. Тимей писал в этой связи не о Филолае, а о плагиате Эмпедокла (которого он считал учеником самого Пифагора), а вслед за ним Платона, повлекшем за собой отстранение их от занятий (FGrHist 566 F 14). У Неанфа история эта получает дальнейшее развитие: «до Филолая и Эмпедокла в учениях принимали участие все пифагорейцы; когда же Эмпедокл опубликовал их в своей поэме, было решено никакого стихотворца к ним не допускать. То же было с Платоном» (FGrHist 84 F 26). Здесь Эмпедокл уже синхронизирован с Филолаем, а плагиат (λογοκλοπία) заменен опубликованием, подразумевающим, что ранее учения были устными и/или тайными. Очевидно, что для успешного, т. е. незамеченного плагиата важно, чтобы украденные идеи были раньше как можно менее известны. Идеально, если они будут одновременно и секретными и устными, но и одного из этих условий вполне достаточно!

Эту цепь выдумок, тесно связанную с идеей о платоновском плагиате, можно приблизительно восстановить следующим образом. Ученик Исократа Феопомп, по всей видимости, первым обвинил Платона в плагиате (FGrHist 115 F 259).[287]287
  Stemplinger E. Das Plagiat in der griechischen Literatur. Berlin 1919, 25 f; Riginos A. S. Platonica. The Anecdots Concerning the Life and Writings of Plato. Leiden 1976, 169 ff; Dörrie Η. Der Piatonismus in der Antike. Bd II; Stuttgart 1990, 12 ff, 236 ff.


[Закрыть] Аристоксен также утверждал, что Платон списал свое «Государство» у Протагора (fr. 67). Обвинял ли он Платона в плагиате у пифагорейцев, сказать трудно: в его фрагментах об этом не упоминается. Во всяком случае, у Тимея об этом уже говорится прямо, а к Платону добавляется более ранний плагиатор – Эмпедокл. В следующем поколении язвительный Тимон Флиунтский, не называя имени Филолая, утверждает, что «Тимей» списан с маленькой книжки, купленной Платоном (fr. 54). И наконец, у Гермиппа, со ссылкой на анонимного предшественника, автором этой книжки называется Филолай и даже указывается ее цена – 40 александрийских мин (fr. 40).

Единственный (!) автор, сообщающий о том, что пифагорейцы приписывали своему учителю собственные открытия, – это, как и следовало ожидать, Ямвлих. До него мы не слышим ни об одном пифагорейце, который бы приписывал свои открытия Пифагору, равно как и вообще о существовании подобной тенденции в этой школе. Те достижения в науке, которые приписываются Пифагор[288]288
  См.: Aristox. fr. 43, 61-68; Wehrli. Com. ad loc; Burkert, 226 n. 40; Thesleff H. On the Problem of the Doric Pseudo-Pythagorica, К. von Fritz, ed. Pseudepigrapha I. Geneve 1971, 76; Dörrie. Platonismus, 246 ff.


[Закрыть], никогда не связываются ни с одним пифагорейцем.[289]289
  Кроме единственного пассажа Прокла (In Eucl., p. 65). См. ниже, IV,1.


[Закрыть] Правда, некоторые астрономические открытия традиция связывает помимо Пифагора с Парменидом и Энопидом,[290]290
  Burkert, 303 f.


[Закрыть] но, во-первых, они не были пифагорейцами, а во-вторых, ясно, что не сами они приписывали свои открытия Пифагору. Этот случай контаминации, столь частой в поздней традиции, следует рассматривать особо.

Начиная с III в. возникает множество трактатов, приписываемых Пифагору и его последователям (прежде всего Архиту), но они не имеют ничего общего с обсуждаемой здесь тенденцией. Псевдопифагорейские трактаты возникли уже после исчезновения самой школы, и следовали они не какой-то особой практике этой школы, а широко распространенной моде того времени. Еще до них платоники и перипатетики, а также медики Гиппократовской шкоды приписывали собственные произведения своим учителям. Лаже у Эпихарма, не создавшего никакой школы, уже в конце V в. появились подложные сочинения (23 А 10).[291]291
  Cassio А. С. Two Studies on Epicharmus and His Influence, HSCP 89 (1985) 43 ff.


[Закрыть] Но главное обстоятельство, еще раз указывающее на разрыв в традиции, заключается в том, что упоминания о научных занятих Пифагора в этих трактатах отсутствуют, равно как и интерес к научным проблемам в целом. У их авторов не было ни собственных открытий, чтобы приписывать их Пифагору, ни даже стремления приписать ему чужие.

Но откуда взялась подобная идея у Ямвлиха? Две главы его книги, в которых об этом говорится (VP 158, 198), явно принадлежат ему самому и не опираются на предшествующую традицию.[292]292
  Rohde, 155 f, 160 f.


[Закрыть] В обоих местах Ямвлих пишет о ходивших в его время псевдопифагорейских сочинениях (τα συγγράματα τά νυνι φερόμενα), большинство из которых приписывалось самому Пифагору. Именно этот факт и навел его на мысль, что пифагорейцы приписывали «почти все» свои открытия Учителю: «ибо очень мало тех, чьи сочинения признаются их собственными» (VP 198)! Ход рассуждений Ямвлиха настолько прозрачен, что остается непонятным, как его выводы могли заворожить несколько поколений ученых. Недостоверность истории, которую рассказывает Ямвлих, подчеркивается еще и тем, что ни до, ни после него об этом не упоминает ни один античный автор.[293]293
  Параллельный пассаж из Прокла (In Tim., p. 14), отмеченный в аппарате Дойбнером (VP, р. 109), является лишь отдаленным парафразом.


[Закрыть] Если внимательно разобраться в традиции о научных достижениях Пифагора, то окажется, что не только ранние пифагорейцы не приписывали ему своих открытий, но и поздние авторы, за редким исключением, не приписывали ему чужих.[294]294
  См. ниже, IV,2.3. Ямвлих (VP 88, 246-247; Comm. math, sc., p. 77) передает несколько легенд о Гиппасе, который, по одной версии, разгласил непосвященным тайны пифагорейской математики, по другой – приписал себе открытие додекаэдра, тогда как на самом деле «все принадлежит тому мужу» (т. е. Пифагору). Хотя само выражение εκείνος άνήρ может быть древним, нет никаких оснований видеть в словах Ямвлиха лозунг пифагорейских математиков V в.; ср.: Burkert, 192 f.


[Закрыть]

Таким образом, есть все основания для того, чтобы, реконструируя раннепифагорейское наследие, выделить в нем ту часть, которая принадлежит именно Пифагору, а не рассматривать πάντα όμοϋ, как это обычно делают, ссылаясь на объективную невозможность такого выделения.

Совсем иначе выглядит картина пифагорейской философии: ее основателю приписываются идеи, которые никак не могли ему принадлежать. Интерпретация его взглядов в духе платонизма восходит еще к IV в., но начало ей положили опять-таки не пифагорейцы, а сами ученики Платона: Спевсипп и Ксенократ.[295]295
  Burkert, 51 ff.


[Закрыть] Аристотель произвольно сближал учение Платона и пифагореизм, а Феофраст прямо приписывал Пифагору чисто платоновские идеи.[296]296
  См. ниже, V,1.2.


[Закрыть] Доксографическая традиция, идущая от Феофраста, путает Пифагора с Филолаем и другими пифагорейцами, чего практически не бывает в традиции историко-научной, восходящей к Евдему.[297]297
  Прокл, приписывая Пифагору открытие пяти правильных многогранников, явно опирался не на Евдема, а на доксографические источники (Aet. 11,6.5 = 44 А 15). См. ниже, IV,2.3.


[Закрыть] Отчасти это объясняется судьбой труда Феофраста, который многократно редактировался, дополнялся и сокращался, чего не было с книгами Евдема, доступными в своей первоначальной форме еще Симпликию.[298]298
  Правда, существовали и компиляции, куда входили некоторые разделы из трудов Евдема. Но если судить, например, по знаменитому каталогу геометров у Прокла (In Euch, p. 64 ff), то серьезных искажений в этой части традиции не произошло.


[Закрыть]