Текст книги "Наука, философия и религия в раннем пифагореизме"

Автор книги: Леонид Жмудь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

Часть II
ПИФАГОРЕЙСКОЕ СООБЩЕСТВО

Глава 1
Каталог Аристоксена и хронология пифагорейцев

Кто такие пифагорейцы, по каким критериям их можно отличить от представителей других направлений? Вопрос этот, как правило, открыто не ставится, а в качестве рабочего метода молчаливо используется доктринальный критерий: пифагореец – это тот, кто говорит о Числе. Соответственно всех остальных, например Алкмеона, Менестора или Гиппона, либо относят к «парапифаго-рейцам», либо вообще не рассматривают в рамках пифагореизма. Между тем мы сталкиваемся здесь с очевидной petitio principii: то, что само нуждается в доказательстве, берется в качестве исходной посылки. Впрочем, и независимо от этого, доктринальный критерий не является ни универсальным, ни наиболее убедительным. Платониками и перипатетиками считают не только и даже не столько тех, кто признавал существование Идей, перводвигателя или четырех типов причин, а тех, кого наши источники называют учениками (последователями) Платона и Аристотеля. Очевидно, что и вопрос о том, кого можно считать пифагорейцем, следует решать, исходя из достоверных источников, а не из приверженности к числовой философии.

Именно этот критерий взял за основу Дильс в своем издании фрагментов досократиков. Наиболее важным (хотя и не единственным) источником, на который он опирался, был известный каталог пифагорейцев, содержащийся у Ямвлиха (VP 267) и восходящий, как полагал Дильс, к Аристоксену.[184]184
  Diels Η. Antike Technik. Leipzig 1924, 23. Впервые это предположил Роде (Rohde, 171).


[Закрыть] Впоследствии идея об авторстве Аристоксена была поддержана М. Тимпанаро Карди-ни, а Буркерт выдвинул в ее пользу несколько дополнительных аргументов.[185]185
  Pitagorici III, 38 f; Burkert, 105 n. 40.


[Закрыть] К приводимым им соображениям можно прибавить еще некоторые. Очевидно, что каталог составлен не Ямвлихом: в его сочинениях встречаются еще 18 имен пифагорейцев, которых нет в каталоге.[186]186
  Brown H. A. Philosophorum Pythagoreorum collectionis specimen (Diss.). Chicago 1941, IV-VIII.


[Закрыть] Все лица в каталоге, хронологию которых можно установить, относятся к периоду до Аристоксена, т. е. к VI– середине IV в. Вместе с тем каталог независим от псевдопифагорейской литературы: в нем отсутствуют имена около 18 «пифагорейских» писателей, фигурирующих в собрании Теслефа.

Происхождение ряда пифагорейцев, указанное в каталоге, отличается от других источников, но совпадает с тем, которое дает Аристоксен. Показательно и распределение по городам: наибольшее количество имен (43) названо из Тарента, родины Аристоксена, а из двух других центров пифагореизма, Кротона и Мета-понта, соответственно 29 и 38 имен. Из 218 имен каталога нам известно по другим источникам 56. Хронологически они распределяются следующим образом: VI в. и начало V в. – 21,[187]187
  Харонд, Залевк, Абарис, Тимаред, Аристократ, Фитий, Гелиаконт, Силл, Онат, Алкмеон, Милон, Метон, Бронтин, Пармиск, Орестад, Гиппас, Ксенон (см.: DK I, 447.4), Леонт, Алкимах, Лейнарх, Батилл.


[Закрыть] V в. – II,[188]188
  Парменид, Эмпедокл, Иккос, Менестор, Мелисс, Феодор, Гиппон, Филолай, Лисид, Архипп, Астил.


[Закрыть] IV в. – 24.[189]189
  Экфант, Тимей, Еврит, Архит, Ликон, Эхекрат, Клиний, Фимарид, Окелл, Опсим, Ламон, Финтий, Лиокл, Полимнаст, Фантон, Прор, Меланипп (ср. DK I, 479.26), Ксенофил, Сим, Фриних, Навсифой, Мильтиад, Полемарх, Зопир.


[Закрыть] Это также хорошо согласуется с авторством Аристоксена, который, естественно, лучше знал пифагорейцев своего времени и вместе с тем, работая над биографией Пифагора, должен был интересоваться его окружением, т. е. рубежом VI-V вв.

Общее количество имен и сам принцип построения каталога (по месту рождения) показывают, что Аристоксен кроме устной традиции должен был опираться на какие-то документальные источники. Это подтверждается и тем, что около двух третей имен каталога встречается только в нем. Но и из 56 пифагорейцев, упоминаемых за пределами каталога, более половины остаются только именами: мы либо ничего о них не знаем, либо знаем несколько малозначащих эпизодов. Далеко не все из них имеют какое-либо отношение к науке и философии.[190]190
  Странным образом в Dictionnaire des philosophes antiques, ed. R. Coulet. Paris 1989, внесены все пифагорейцы из каталога, даже Абарис, да еще и отмечены V в.


[Закрыть] Некоторые связаны с политикой и законодательством, другие, например Дамон и Финтий, выступают героями устной пифагорейской традиции. Включены ли сюда те, кто придерживался лишь религиозного учения Пифагора и вел жизнь, полную строгого воздержания, сказать трудно, поскольку об этих людях почти ничего не известно.[191]191
  Среди «пифагористов», высмеиваемых средней комедией за аскетический образ жизни, лишь одного, да и то с натяжкой, можно отождествить с лицом, упомянутым в каталоге (DK I, 448.2 и 479.26).


[Закрыть] Можно лишь полагать, что они были мало интересны Аристоксену и той группе пифагорейских ученых, к которой восходят его сведения.

Хотя Аристоксен и использовал документальные источники, едва ли он обладал исчерпывающей информацией или четким критерием – кого можно, а кого нельзя считать пифагорейцем. Соответственно, не следует полагать, что все эти 218 человек – «истинные» пифагорейцы и что за пределами их круга не осталось ни одного представителя данной школы. Как отмечала Тимпанаро Кардини, каталог является ценным свидетельством о тех, кто в него включен, но недостаточным, чтобы отрицать пифагореизм тех, о ком он молчит, если об этом имеются другие (добавим – надежные) источники.[192]192
  Pitagorici III, 39.


[Закрыть]

В каталог не включены пифагорейцы Демокед, Каллифонт, Аминий, Керкопс; в нем нет Амикла, но есть его друг Клиний, хотя Аристоксен упоминает их обоих (fr. 131). Здесь нет учеников Филолая – Симмия и Кебета, фигурирующих в платоновском «Федоне»; нет Полиарха, упоминаемого в аристоксеновой биографии Архита (fr. 50); есть Экфант, но отсутствует его земляк и современник Гикет, упоминаемый Феофрастом (50 А 1). С другой стороны, мы встречаем здесь не только Парменида и Эмпедокла, действительно учившихся у пифагорейцев, но и Мелисса, тогда как Зенон не назван. Нет Демокрита, учившегося у пифагорейцев (68 А 1.38), и Эпихарма, близкого к ним (D.L. VIII,78; Iam. VP 226), зато есть италийские законодатели Харонд и Залевк[193]193
  См.: Delatte. Politique, 177 f; Ciaceri. Op.cit., 33 f, 38 f, 48 ff. Они фигурируют и во fr. 43 Аристоксена, что еще раз доказывает его авторство.


[Закрыть] и даже легендарный Абарис.

Из приведенных выше фактов следует: 1) каталог далеко не полон и не всегда точен (что, конечно, нельзя связывать с одним только Аристоксеном), тем не менее он является важнейшим источником для определения принадлежности к пифагорейской школе, разумеется, при отсутствии серьезных противоречащих свидетельств; 2) он составлен отнюдь не на доктринальной основе, иначе бы он не включал имена Парменида, Мелисса или Эмпедокла; 3) судя по всему, большинство пифагорейцев рубежа VI-V вв., упомянутых здесь, имело отношение скорее к политической деятельности сообщества, чем к науке или философии, хотя некоторые могли заниматься и тем и другим.[194]194
  См. выше, 1,2 сн. 1.


[Закрыть] После разгрома пифагорейских гетерий около 450 г. эта пропорция должна была измениться: пифагорейцев второй половины V-IV вв. связывала уже не политическая деятельность, а последовательное учительство и ученичество. Такая связь подразумевает восприятие и развитие идей, выдвинутых ранними пифагорейцами, и/или образа жизни, созданного Пифагором, но не делает все это обязательным.[195]195
  Здесь стоит отметить, что характер пассажа, в котором Платон упоминает о пифагорейском образе жизни (Res. 600а), исключает возможность видеть в нем только или даже по преимуществу аскетический ритуализм.


[Закрыть] Помимо принадлежности к пифагорейским гетериям, продолжавшим существовать и после середины V в., сама включенность в эту традицию, по-видимому, накладывала на человека весьма отчетливый отпечаток, позволявший считать его пифагорейцем.

* * *

Фрагментарный характер источников, относящихся к раннепифагорейской науке и философии, далеко не всегда позволяет определить последовательность развития идей, исходя только из них самих. Обращение к независимой биографической традиции, как бы скудны ни были подчас ее сведения, служит важным подспорьем при решении хронологических вопросов.[196]196
  Нижеследующий список, за некоторыми исключениями, соответствует собранию Дильса. Однако у Дильса среди пифагорейцев V в. упоминаются также Петрон (DK 16), Парон (DK 26) и Ксуф (DK 33). О Петроне мы знаем только из одной цитаты Гипписа из Регия в передаче Фания из Эреса. Время жизни Гипписа неизвестно (Фаний жил во второй половине IV в. до н.э.), и очень вероятно, что это свидетельство представляет собой фальшивку (Pearson. Op.cit., 8 ff; Kerschensteiner J. Kosmos: Quellenkritische Untersuchengen zu den Vorsokratikern. München 1962, 209 f). Ср., впрочем: Huxley G. Petronian Numbers, GRBS 9 (1968) 55-57. Парон, как убедительно показал Буркерт, вообще появился в результате ошибки Аристотеля, принявшего причастие ΠΑΡΩΝ за имя собственное (Burkert, 170). Ксуф известен лишь по одному упоминанию Аристотеля, в комментарии к которому Симпликий называет его пифагорейцем. Проверить это указание невозможно. Поскольку в каталоге Аристоксена эти три человека отсутствуют, рассматривать их в качестве пифагорейцев нет оснований.


[Закрыть]

Бронтин. В поздних источниках его называют тестем или зятем Пифагора. Ему, как и другому старшему пифагорейцу, Керкопсу, приписывают авторство некоторых орфических поэм (17 А 4). Его упоминает в своем посвящении Алкмеон (24 В 1). По всей вероятности, он был ровесником Пифагора, может быть, несколько старше его.

Демокед. По сообщению Геродота (111,125, 129, 130-137), он был врачом у Поликрата, убитого около 522 г., а затем у персидского царя Дария, от которого сумел сбежать и вернуться в родной Кротон (ок. 518 г.). Во время службы у Поликрата ему должно было быть не менее 35 лет, т. е. родился он не позже 560 г. По прибытии в Кротон он женился на дочери пифагорейца Милона (Hdt. 111,137), который в 540 г. был победителем на Олимпийских играх в юношеском забеге и, соответственно, должен был родиться около 558 г. Демокед не упомянут в каталоге, но некоторые поздние источники относят его к числу пифагорейцев (18 А 5, 19 А 2с), а Гермипп называет учеником Пифагора и его отца, врача Каллифонта (FHG III, fr. 21 = 19 А 2).

Алкмеон. Диоген Лаэрций пишет, что он слушал самого Пифагора (VIII,83).[197]197
  О пифагореизме Алкмеона см. также: SVF 1,149 (Посидоний ); Iam. VP 104, 267; Philop. In de an., p. 88.11.


[Закрыть] Согласно Аристотелю, «Алкмеон был <молод>, когда Пифагор был стариком» (Met. 986 а 30). Этих слов нет в одной из рукописных традиций (А b) и у комментатора «Метафизики» Александра, но они есть в другой традиции (EJ) и у более позднего комментатора Асклепия (In Met., p. 39.21). Вахтлер, подробно разбиравший этот вопрос, показал, что эти слова не могут быть неопифагорейской интерполяцией и принадлежат Аристотелю.[198]198
  Wachtier. Op.cit. 3 ff; Pitagoricil, 125; Guthrie I, 342 f; Dörrie H. Alkmaion, RE Suppl. 12 (1970) 23.


[Закрыть] Росс, видевший здесь все-таки интерполяцию, тем не менее соглашался, что такая хронология Алкмеона соответствует реальной.[199]199
  Aristotle's Metaphysics. W. D. Ross, ed. V. I. Oxford 1958, com. ad loc; К RS, 338 η. 1; Dörrie. Alkmaion, 22. Литературу, посвященную хронологии Алкмеона, см.: Triebel-Schubert Ch. Der Begriff der Isonomie bei Alkmaion, но 66 (1984) 40-50.


[Закрыть] Решающим аргументом, однако, являются не слова Аристотеля, а начало книги самого Алкмеона (24 В 1), содержащее обращение к трем пифагорейцам, один из которых, Бронтин, известен как современник Пифагора. Можно полагать, что Алкмеон родился не позже 530 г., а его книга появилась не позднее 490 г., когда еще мог быть жив Бронтин.[200]200
  Olivieri. Op.cit, 114.


[Закрыть]

Принадлежность Алкмеона к пифагорейской школе неоднократно оспаривали[201]201
  Ciaceri. Op.cit, 73 f; Heidel. Pythagoreans, 3 f; Vlastos. Isonomia, 344 ff; Guthrie I, 341; Longrigg J. Philosophy and Medicine: Some Early Interactions, HSCP 67 (1963) 167 ff; Pazzini A. Alcmeone da Crotone. Roma 1963, 9; Lloyd G. E. R. Alcmaeon and the Early History of Dissection, Sudhoffs Archiv 59 (1975) 125 ff (со сводкой предшествующих мнений); Thivel A. L'Astronomie d'Alcmeon, L'Astronomie dans Vantiquite classique. Paris 1979, 59-72. См. также: Burkert, 289 η. 57 ff.


[Закрыть] в основном из-за отсутствия у него числовой философии (в соединении с явным интересом к естествознанию) и оригинальности его как мыслителя. Что касается первого, то нетипичность такого сочетания легко опровергнуть, ибо среди пифагорейцев V в. нам известно больше врачей и естествоиспытателей, чем математиков.[202]202
  См. ниже, IV,5.1.


[Закрыть] Оригинальность Алкмеона как ученого невозможно отрицать, но если исходить из реального материала, а не из предполагаемой «общепифагорейской» доктрины, то его взгляды не больше отличались от Пифагора, чем у любого из пифагорейцев. Вместе с тем он не создал ни собственной школы, как Парменид, ни оригинального философского учения, как Эмпедокл. И если традиция единодушно считает его пифагорейцем, у нас нет оснований сомневаться в этом. То, что Аристотель не называет его пифагорейцем и отличает его взгляды от группы более поздних пифагорейцев (Met. 986 а 28),[203]203
  На этом основывал свой вывод Вахтлер (Wachtier. Op.cit., 88 ff).


[Закрыть] ничего не значит: различия во взглядах в пифагорейской школе были весьма велики, а Аристотель, собственно, никого не называл пифагорейцем.[204]204
  См. ниже, V,1.2.


[Закрыть]

Гиппас. Хронология Гиппаса вызывает больше всего споров. Многие хотели бы отнести его к середине[205]205
  Von Fritz. Pol., 61 f; Burkert, 206 f, 456 (ок. 460 г.).


[Закрыть] или даже ко второй половине V в.,[206]206
  Knorr, 51 η. 7; Classen С. J. Ansätze. Beiträge zum Verständnis der frühgrie-chischen Philosophie. Amsterdam 1986, 153.


[Закрыть] основываясь, впрочем, не на биографических данных, а на предполагаемой невозможности открытия иррациональности в начале V в. Что же говорят биографические сведения?

1) Гиппократ Хиосский (род. ок. 475 г.) и Феодор из Кирены (род. ок. 475/470), согласно Ямвлиху (VP 88), жили после Гиппаса; эти сведения предположительно восходят к Евдему (ср. fr. 133).

2) Гиппаса упоминают вместе с Ласом из Гермионы, жившим во второй половине VI в., как людей, производивших акустические опыты (18 А 13).

3) Вся доксографическая традиция, говоря о том, что у Гиппаса и Гераклита было одно и то же начало (огонь), всегда ставит Гиппаса перед Гераклитом (18 А 7, 8, 9). Здесь далеко не обязательна хронологическая последовательность, но если бы имелись сведения о том, что Гиппас жил после Гераклита, его непременно сделали бы учеником более знаменитого философа. На деле же у Суды говорится обратное: Гераклит слушал Ксенофана и Гиппаса (18 А 1а).

4) Ямвлих упоминает Гиппаса среди участников заговора Килона (18 А 5). Здесь же говорится о том, что против Гиппаса выступили Демокед и другие пифагорейцы. Отзвук соперничества с Пифагором слышен и в том, что поздняя (и недостоверная) традиция делает его главой «математиков», противопоставлявших себя «акусматикам», которые, по их словам, происходили от Пифагора (18 А 2). Этот же мотив заметен и в том, что Гиппас еще при жизни Пифагора якобы написал некий Μυστικός λόγος для его очернения (18 А 3). Вообще Гиппас в пифагорейской традиции обрисован в мрачных тонах, и это связано, разумеется, не с его предполагаемой выдачей секретов школы, а с вполне реальным соперничеством с Пифагором.

5) Согласно псевдопифагорейскому письму Телавга (одного из сыновей Пифагора), Эмпедокл учился у Гиппаса и Бронтина (D.L. VIII,56). Письмо это, разумеется, подложно, но оно существовало уже в III в. (его упоминает Неанф) и могло опираться на вполне достоверную хронологию.

Каждого из этих свидетельств было бы недостаточно, чтобы однозначно отнести время жизни Гиппаса к концу VI-началу V в., но их совокупность, при отсутствии противоречащих свидетельств, делает этот вывод вполне обоснованным.

Аминий. Учитель Парменида, родившегося около 515 г. (28 AI).

Иккос. Из слов Платона следует, что Иккос был старше Геродика из Селимбрии, родившегося около 490 г. (Prot. 316d = 25 AI). По словам Стефана Византийского, в 476 г. Иккос был олимпиоником в пентатлоне (25 А 2).[207]207
  См.: Jüthner J. Philostratos über Gymnastik. Leipzig 1909, 8 f.


[Закрыть] Родился он, скорее всего, не позже 500 г.

Менестор. Биографических данных о Менесторе почти нет. Феофраст, с одной стороны, помещает его среди ot παλαιοί των φυσιολόγων (32 Α 7), а с другой – говорит, что он присоединился (συνεκολούθηκε) к мнению Эмпедокла. Отсюда Дильс заключал, что он не мог быть старше Эмпедокла.[208]208
  OKI, 375 not. См. также: Stier H. Menestor, RE 15 (1931) 653-655; Kranz W. Empedokles. Zürich 1949, 52.


[Закрыть] В таком случае дату рождения Менестора можно отнести к 480-м гг.: Эмпедокл родился около 490 г., но его поэма появилась довольно рано (31 А 6), так что ее мог использовать и человек ненамного младше Эмпедокла и даже его ровесник. Вместе с тем историки греческой ботаники считают Менестора предшественником Эмпедокла,[209]209
  Capelle W. Zur Geschichte der griechischen Botanik, Philologus 69 (1906) 286; Schmid-Stählin, 773; Hoppe B. Biologie. Wissenschaft von der belebten Materie von der Antike zur Neuzeit. Wiesbaden 1976, 140. Зенн относил акме Менестора к 450 г. (Senn G. Die Entwicklung der biologischen Forschungsmethode in der Antike. Aarau 1933, 29).


[Закрыть] и в его хронологии остается еще много спорного. Не означает ли его происхождение из Сибариса, что он родился до 510 г., когда Сибарис был разрушен (хотя и не окончательно стерт с лица земли, как часто предполагали)? Значит ли συνεκολούθηκε у Феофраста непременно хронологическую, а не, скажем, логическую последовательность? Была ли Феофрасту действительно известна сравнительная хронология Менестора и Эмпедокла, или он, как это часто бывает, полагал, что сходство взглядов объясняется влиянием более знаменитого и талантливого автора, а не наоборот? Между тем, анализируя сходство учений Менестора и Эмпедокла,[210]210
  См. ниже, IV.5.2.


[Закрыть] можно прийти скорее к противоположному выводу, хотя и он остается в области предположений.

Акрон. Современник и, вероятно, ровесник Эмпедокла. Хотя в каталоге он не указан, Аристоксен называет его в числе ученых-пифагорейцев (fr. 22).[211]211
  См.: Crönert W. Colotes und Menedemos. Leipzig 1906, 132; Wehrli. Com. ad loc. Ср.: Dorandi T. La rassegna dei filosofi di Filodemo, RAAN 55 (1989) 42 f.


[Закрыть] Акрону принадлежала книга «О диете здоровых» (DKI, 283.5), что очень близко по тематике к пифагорейской медицине. Его отец Ксенон, также известный врач (D.L. VIII,65), вероятно, идентичен пифагорейцу Ксенону из Локр, упомянутому в каталоге (DKI, 447.4).

Гиппон. Комедиограф Кратин высмеивал Гиппона в своей комедии «Всевидящие» (38 А 2), поставленной около 435-431 г.[212]212
  Pieters J. Cratinus. Leiden 1946, 164; Bellido A. M. Atenos у el pitagorismo. Salamanca 1972, 19.


[Закрыть] Если к этому времени имя Гиппона было уже известно в Афинах, ему должно было быть по меньшей мере 40 лет. Гиппон, явно вслед за Менестором, первым греческим ботаником, писал о растениях (31 А 19). По всей видимости, он родился между 480 и 470 гг.

Поскольку Аристоксен называл его родиной Самос (fr. 21), Гиппона многие относили к ионийской школе.[213]213
  Zeller, 254 f; Burnet. GP, 100; Maddalena, 161 n. 1; Pitagorici III, 366 f (компромиссный вариант).


[Закрыть] Это, конечно, недоразумение – хотя бы потому, что сам Аристоксен считал его пифагорейцем: в его каталоге значится именно Гиппон с Самоса. Аристоксен часто путал место рождения, но даже если в данном случае он прав, все остальные свидетельства, начинал с Менона, младшего современника Аристоксена, связывают Гиппона с Южной Италией: Кротоном, Метапонтом или Регием (38 А 1, 3, И).[214]214
  Zeller-Mondolfo, 252; Olivieri. Op.cit, 149 ff; Burkert, 290 n. 6.


[Закрыть] Делать его ионийским эпигоном Фалеса на основании идентичности их άρχή нет никаких оснований: Гиппон явно продолжал линию Алкмеона, Эмпедокла и Менестора.

Феодор. Согласно каталогу геометров, восходящему к Евдему, после Анаксагора (род. ок. 500 г.) и Энопида, который был несколько младше его, математикой занимались Гиппократ Хиосский и Феодор (43 А 2). Товарищем Феодора был Протагор (род. ок. 480 г.), а учеником – Теэтет (род. ок. 420), его также слушал Платон (43 А 3, 4). Вероятные даты жизни Феодора лежат между 475/70 – 400 г.

Филолай. В результате антипифагорейского движения около 450 г. он был вынужден бежать из Италии в Фивы (44 А 1а, 4а). В то время он был еще молод, но едва ли моложе 20 лет. Обычно его считают ровесником Сократа. Из упоминаний в «Федоне» (61е), драматической датой которого является 399 г., как будто следует, что в то время Филолай был еще жив.

Еврит. Традиция рисует его учеником Филолая (45 AI). Архит, родившийся около 430 г., упоминает о его учении (45 А 2). Еврит, вероятно, родился в середине V в. и учил до начала IV в., так что среди его учеников были те, кого еще застал Аристоксен (44 А 4, 5).

Архит. Согласно Евдему, он был ровесником Платона (45 А 1), может быть, несколько старше его (влияние Архита на Платона прослеживается, а обратное – нет),[215]215
  Krafft Fr. Dynamische und statische Betrachtungsweise in der antiken Mechanik. Wiesbaden 1970, 143 ff; Lloyd G. E. R. Plato and Archytas in the Seventh Letter, Phronesis 35 (1990) 159-173.


[Закрыть] но ненамного, ибо в 367-361 гг. он был стратегом в Таренте.[216]216
  Wuileumier P. Tarente des origines a la conquete romaine. Paris 1939, 67 f. Матье (Mathieu B. Archytas de Tarente, В AGB [1987] 239-255) дает дату рождения около 435 г., но это, вероятно, слишком рано.


[Закрыть] Судя по 7-му письму Платона (350 а), Архит был еще жив в 360 г.

Экфант и Гикет. Биографических сведений о них почти не сохранилось. Судя по их доктринам, они были последователями, но не обязательно учениками Филолая (50 А 1; 51 А 1, 5). Экфант, может быть, был старше Гераклида Понтийского (род. ок. 385 г.), который присоединился к его учению о вращении Земли вокруг собственной оси (51 А 5). Временем жизни Гикета и Экфанта следует считать конец V-первую половину IV в.

Зопир. Его упоминают среди тех инженеров, которые в самом начале IV в. помогли Дионисию Старшему создать новые боевые машины для его армии и флота.[217]217
  Biton. Poliorc, p. 61 Weener; Diels. Technik, 19 f; Wuileumier. Op.cit., 192, 186, 606.


[Закрыть] Будучи тарентинцем, Зопир относился, вероятно, к кругу ученых, группировавшихся вокруг Архита.

Фимарид. Хотя Аристоксен называет его родиной Парос, он также, вероятно, принадлежал к числу тарентинских математиков, учеников или младших современников Архита. У Ямвлиха он упоминается как тарентинец (VP 145).

Ликон. Аристоксен (род. ок. 370 г.) называет своего наставника Ксенофила и его окружение «последними пифагорейцами» (fr. 19), из чего следует, что около 340 г. его учителя были еще живы. Вскоре после этого деятельность пифагорейской школы прекратилась, но Аристоксен едва ли был единственным учеником «последних пифагорейцев». Ликон из Тарента (по всей видимости, из круга Архита), писавший против Аристотеля (57 А 4), должен был принадлежать к этому действительно последнему поколению ровесников Аристоксена. Во всяком случае, он упомянут в каталоге (DK I, 446.23) и был, соответственно, известен Аристоксену.[218]218
  Идентичен ли он с автором книги «О пифагорейской жизни» Ликоном из Иаса (57 А 3), неизвестно. Ср.: Thesleff. Texts, 109 f; Burkert, 204.


[Закрыть]

Глава 2
Раннепифагорейская школа

2.1 Какое сообщество основал Пифагор?

Образ Пифагора в традиции V в., как было показано выше, отнюдь не ограничивался чертами проповедника метемпсихоза, – многие просвещенные люди знали Пифагора-философа и исследователя. Однако тем, кто видит в нем прежде всего (или исключительно) религиозного лидера, кажется невероятным сочетание научной деятельности с полубожественным статусом Пифагора, с фантастическими легендами, распространявшимися о нем, с идущими от него примитивными табу и арифмологическими спекуляциями.

И тем не менее подобные или сходные сочетания – факт, причем факт широко распространенный как в античной и средневековой культуре, так и гораздо позже. Даже Новое время дает немало примеров сочетания успешного научного поиска с увлечением астрологией, алхимией, магией, кабаллистикой и тому подобными оккультными и мистическими течениями.[219]219
  См.: Введение, сн. 24.


[Закрыть] Если их влияние испытали на себе Кеплер и Ньютон, то есть ли у нас основания полагать, что только что зародившаяся наука могла сразу и без остатка перестроить и подчинить себе мировоззрение тех, кто ею занимался?

Нам нет нужды решать психологическую загадку: каким образом Пифагор мог совмещать в себе качества ученого и религиозного деятеля, достаточно отметить, что такое сочетание реально и неоднократно подтверждено историей культуры.[220]220
  Burnet. GP, 30; Зайцев. Культурный переворот, 174-179


[Закрыть] Наилучшим примером здесь служит Эмпедокл, который успешно сочетал в себе оба качества. Но как только мы переходим от Пифагора к пифагорейцам, вопрос этот из сферы индивидуальной психологии перемещается в социально– и культурно-историческую: каким образом в созданном им обществе могла десятилетиями бытовать практика научных исследований?

Применительно к любому известному нам пифагорейцу вопрос о занятиях наукой не вызывает серьезных сомнений. В отличие от Пифагора, никто из них не связан в традиции с чем бы то ни было сверхъестественным или чудесным. В большинстве случаев у нас даже нет свидетельств их интереса к религии или веры в метемпсихоз. Но именно эта «рациональность» образов пифагорейских ученых, больше похожих на Анаксагора и Демокрита, нежели на Пифагора и Эмпедокла, вызывает естественное недоумение: чем привлекало этих людей пифагорейское сообщество, которое принято считать то ли мистической сектой, то ли религиозным братством? Может быть, мы придаем слишком большое значение научным занятиям пифагорейцев, которые для них самих и не были столь важны? Однако плодотворная научная деятельность возможна лишь в среде, где хотя бы часть людей ощущает ценность научного познания и необходимость передачи знаний другим. В какой бы пропорции по отношению к иной деятельности ни практиковались в пифагорейском сообществе научные занятия, их нельзя считать «довеском» ко всему остальному уже потому, что результаты, достигнутые пифагорейцами в науке, чрезвычайно значительны. За ними явственно виден напряженный интеллектуальный поиск людей, которые с полным правом заслуживают имени ученых.

Если это так, то как соотносится интенсивная научная деятельность, по крайней мере, некоторых пифагорейцев с их пребыванием в сообществе, которое на первый взгляд совершенно чуждо и даже враждебно такого рода деятельности? Обычно это объяснялось особенностью пифагорейской религии, смотревшей на занятия математикой как на своего рода очищение души.[221]221
  См.: Burnet, 97 f; Cornford F. Μ. Mysticism and Science in the Pythagorean Tradition, CQ 16 (1922) 137-150; 17 (1923) 1-12.


[Закрыть] Помимо того, что такое понимание науки в раннем пифагореизме не засвидетельствовано,[222]222
  Burkert, 211 f. Интересно, как должен был смотреть Алкмеон на занятия физиологий, а Менестор – ботаникой?


[Закрыть] само объяснение исходит из признания преимущественно религиозного характера пифагорейского сообщества. Как нам представляется, вопрос нужно ставить по-другому: что представляло собой пифагорейское объединение и насколько оно было близко типу сообщества, которое поощряло бы научные занятия или хотя бы не препятствовало им?

О внешней истории пифагорейского сообщества после смерти Пифагора нам известно немного. Очевидно, что оно оказалось жизнеспособным и, несмотря на бегство Пифагора в Метапонт, сумело оправиться от удара, нанесенного выступлением Килона, и удержать свое влияния на ход политических событий в Кротоне еще на полвека. Именно в первой половине V в. Кротон достигает наибольшего расцвета, втягивая в орбиту своего влияния многие южноиталийские города: Каулонию, Сибарис, Пандосию, Темесу и др.[223]223
  Von Fritz. Pol, 80 ff; Dunbabin, 367 f; De Vogel, 53 ff.


[Закрыть] Пифагорейские сообщества были и в городах, не зависимых от Кротона: Метапонте, Таренте, Локрах, Регии. В течение всего этого времени пифагорейцы оставались активными сторонниками аристократии. Поэтому, когда экономический расцвет в Великой Греции подготовил почву для перехода власти в руки демократии, первый и, вероятно, самый мощный удар был нанесен именно по пифагорейским сообществам. Около 450 г. во многих городах Южной Италии дома, где они собирались, были сожжены, часть пифагорейцев была убита, другие сумели спастись бегством в Грецию (Polyb. II,39.10).[224]224
  Minar, 73 ff; von Fritz. Pol., 92.


[Закрыть] Здесь, во Флиунте и Фивах, возникают новые центры пифагореизма. В Фивах поселился Филолай, а также Лисид, ставший учителем знаменитого Эпаминонда. Тем не менее значительная часть пифагорейцев оставалась в Италии до начала IV в., продолжая заниматься политикой. Около 390 г. наступает вторая волна эмиграции в Грецию, в Италии же последним центром пифагореизма остается Тарент, во главе которого в 60-е гг. IV в. стоял Архит.[225]225
  Minar, 86 ff; von Fritz. Pol, 75 ff.


[Закрыть]

Уже эти немногие факты, известные нам из письменных и археологических источников V-IV вв., ставят под сомнение позднеантичные описания пифагорейского общества, рисующие образ некоей секты или религиозного братства. Так, например, по словам Никомаха, Пифагор «пленил своими речами более двух тысяч человек, так что никто из них не вернулся домой, а устроив вместе с женами и детьми большое училище, они поселились в той части Италии, что зовется многими Великой Грецией. Указанные Пифагором законы и предписания они соблюдали нерушимо, подобно божественным заповедям, имущество считали общим, а Пифагора причисляли к богам» (Porph. VP 20). Об общности имущества говорит и Диоген Лаэрций (со слов Тимея), добавляя, что «ученики Пифагора пять лет проводили в молчании, только внимая его речам, но не видя его, пока не проходили испытания; и лишь затем они допускались в его жилище и к его лицезрению» (D.L. VIII,10).

Ямвлих разъясняет, что пятилетнему периоду молчания предшествовали три года строгой проверки. В общине царил абсолютный авторитет учителя, ослушники изгонялись из нее. «Сам сказал», – эти слова пифагорейцы произносили всякий раз, когда кто-то сомневался в истинности их взглядов. Они «относили всякую вещь к Пифагору» и даже приписывали ему свои научные открытия. Ученикам Пифагора воспрещалось называть его по имени, и они говорили о нем «Тот муж». Учение Пифагора являлось секретным и сохранялось в тайне вплоть до времени Филолая, который первым изложил его в своей книге. (До него пифагорейские сочинения отсутствовали и все излагалось в устной форме). В общине существовали различные ступени посвящения: «математики» были посвящены в суть учений Пифагора, а «акусматикам» все излагалось без объяснений, в виде коротких изречений, так называемых акусм.

Все пифагорейцы свято верили в переселение душ и строго воздерживались от мясной пищи, бобов, некоторых видов рыб. Все их поведение было основано на многочисленных предписаниях и запретах, содержавшихся в акусмах. Вот некоторые из них. Огонь ножом не разгребай; через весы не переступай; на хлебной мере не сиди; против солнца не мочись (D.L. VIII,17). Уходя, не оглядывайся; ласточек в доме не держи; по торным дорогам не ходи; изображений богов в перстнях не носи (Porph. VP 42). Обувь надевай сперва на правую ногу, а мой сперва левую; не смотрись в зеркало против светильника; правую руку не подавай каждому легко; животных с кривыми когтями у себя не взращивай (Iam. Protr. 21).

Такова картина пифагорейского сообщества, которую рисуют поздние источники, расходясь и противореча в деталях, но совпадая в основном. Удивительно, но эти описания с теми или иными оговорками признаются значительным большинством современных исследователей. Сложившийся канонический образ переходит из одной книги в другую, и, хотя голоса сомнения звучали не раз, мало кто задавался целью проверить, насколько этот образ соответствует тому, что мы знаем о пифагорейцах из более ранних и надежных источников.[226]226
  Дальше других здесь продвинулся Филип (Philip, 134 ff).


[Закрыть] Между тем подобная проверка необходима, ибо все эти черты находятся в разительном противоречии с тем, что мы знаем об успехах ранних пифагорейцев в политике, философии и науке.

Начнем не с рассмотрения отдельных сторон пифагорейского сообщества, а с того, что оно вообще собой представляло, каков был тип этой организации, ее социальный и юридический статус. Хотя в личности Пифагора действительно есть черты, роднящие его с религиозно-этическими реформаторами, сейчас нас интересует не это, а те начала, на которых было основано сообщество, его конституирующий элемент. Никто не будет отрицать, что монастырь может быть процветающим хозяйством или что людей, поющих в хоре, могут объединять помимо самого пения самые разнообразные интересы и связи. Учитывая все это, мы тем не менее должны сосредоточиться на главном: каков характер основной связи, объединяющей данную группу людей, и, соответственно, каково ее место в общей типологии объединений? Отталкиваясь от ее принадлежности к определенному типу и сравнивая ее с сообществами этого же типа, мы сможем легче уяснить черты, о которых наши источники умалчивают, а с другой стороны – оценить достоверность того, о чем они говорят. При этом, естественно, следует исходить из тех типов объединений, которые реально бытовали у греков в VI-IV вв.: если пифагорейское общество действительно было религиозным, то оно должно соответствовать типу религиозного сообщества того времени, а не типу монастыря или восточной секты.

Определяя характер общества, основанного Пифагором, мы можем выбирать среди очень немногих вариантов: 1) σχολή – философская школа, наподобие тех, что возникли в IV в.; 2) θίασος (или δργεών) – религиозно-культовое сообщество;[227]227
  См.: Foucart Р. Des associations religiouses chez les grecs: thiases, eranes, orgeons. Paris 1873; Ziebart E. Das griechische Vereinswesen. Leipzig 1896; Polland F. Geschichte des griechischen Vereinswesens. Leipzig 1909; Vinogradoff P. G. Outlines of Historical Jurisprudence. Oxford 1920, 124 ff; Guarducci M. Orgeoni e tiasoti, RF 13 (1935) 332-340. Фиасы существовали еще во времена Солона (Ruschenbusch Ε. ΣΟΛΩΝΟΣ ΝΟΜΟΙ. Die Fragmente des Solonischen Gesetzswerkes mit einer Text– und Überlieferungsgeschichte. Wiesbaden 1966, F 76а).


[Закрыть] 3) εταιρεία – социально-политическое объединение.[228]228
  Возникновение гетерий относят еще к гомеровским временам: Calhoun G. Μ. Athenian Clubs in Politics and Litigation. Austin 1913; Sartori F. Le eterie nella vita politico Ateniese del VI e Vsecolo a.C. Roma 1957; Connor W. R. The New Politicians of Fifth-Century Athens. Princeton 1971, 25 ff.


[Закрыть]

Смысл, который вкладывают в понятие «философская школа», весьма различен; мы возьмем за образец структуру тех школ, которые были основаны в IV в. сначала Платоном и Аристотелем, а затем Зеноном и Эпикуром. Академия и Ликей не имели аналогов в VI в., они были основаны как образовательные учреждения для совместных занятий под руководством схоларха, который назначался своим предшественником или выбирался членами школы. Каждая из этих школ находилась в определенном месте: либо в общественном, как Академия и Ликей, либо в частном доме, как школа Эпикура.[229]229
  Lynch J. P. Aristotle's School. Berkeley 1972, 32 ff, 68 ff.


[Закрыть]

Рассматривая пифагорейское сообщество, нетрудно убедиться, что оно носило совсем другой характер, хотя некоторые черты сближают его с философской и научной школой – но уже в более широком и современном смысле этого слова. В источниках по раннему пифагореизму термины, обозначавшие философскую школу (σχολή, διατριβή), не встречаются. Никаких схолархов у пифагорейцев не было,[230]230
  Ямвлих приводит имена нескольких схолархов (VP 265-266), но они явно выдуманы: Аристей из Кротона, сын Пифагора Мнесарх, Булагор и Гартиад из Кротона, Арес Луканский. Кроме Ареса, ни один из этих людей не упомянут в каталоге Аристоксена, и мы ничего о них не знаем.


[Закрыть] и понятно почему: пифагорейцы были разбросаны по десятку городов Южной Италии, а затем и Греции, так что совместные занятия, равно как и общее руководство из одного центра были для них просто невозможны. Маловероятно, чтобы даже в Кротоне времени Пифагора занятия носили регулярный характер и касались всех членов сообщества.

Если не подходить сугубо формально, а учитывать связанность некоторых пифагорейцев учительством и ученичеством, а также развитие некоторых общих доктрин и научных направлений, то следует согласиться с тем, что в рамках пифагореизма школа все же существовала – в том смысле, в котором мы говорим, например, о милетской школе. Пифагорейцы, как и Платон, придавали большое значение воспитанию и образованию юношества и разработали целую систему педагогических методов, по крайней мере, в конце V-IV вв.[231]231
  Aristox. fr. 33, 34, 36-37, 42-46. Верли в комментарии к соответствующим фрагментам отмечает, что их материал тесно переплетен с платоновским и выделить в нем пифагорейское ядро весьма сложно. См. также: De Vogel, 159 ff; Burkert, 107 f.


[Закрыть] Но, хотя в пифагорейском сообществе и практиковалось обучение, не для того оно было создано. Не совместные занятия ради достижения мудрости были его главной целью – ведь подавляющее большинство пифагорейцев (даже те, кто упомянут в каталоге Аристоксена) не имело отношения к философии и науке.

Следовательно, в определении статуса и организационной структуры сообщества мы должны выбирать между гетерией и фиасом.[232]232
  Целлер (Zeller, 315, 326 ff) также писал об этих двух формах, но он выбрал компромиссный вариант, полагая, что пифагорейское сообщество эволюционировало от фиаса к гетерии. Сходного мнения придерживался Лелятт (Delatte. Politique, 11 f). Жигон считал, что оно было организовано в форме гетерии, но по сути было религиозным (Gigon, 129 f). «В действительности культовое сообщество и политический клуб по своему происхождению почти идентичны; каждое культовое сообщество действует политически как εταιρεία» (Burkert, 119) – оба эти утверждения ничем не подтверждены.


[Закрыть] Выбор этот особой сложности не составляет. В наших источниках ни общество в целом практически никогда не называется θίασος, ни его члены – θιασώται.[233]233
  Единственный, на кого мог здесь сослаться Цибарт (Ziebart. Op.cit., 79), был Филон Александрийский: τον των Πυθαγορείων ίερώτατον θίασος (Philon. Quod omn.prob.lib. 1,2).


[Закрыть] Для пифагорейских сообществ VI-начала V в. участие в политике было одной из основных сфер деятельности. Члены фиасов, как и другие граждане, могли участвовать в государственных делах, но сами фиасы в политику не вмешивались, это были чисто культовые объединения. Никаких свидетельств на этот счет не сохранилось и об орфиках.[234]234
  Предположение Ю. Виноградова о политической активности орфиков из Ольвии малоубедительно (Vinogradov Ju. Zur sachlichen und geschichtlichen Deutung der Orphiker-Plattchen von Olbia, Orphisme et Orphee, 77-86).


[Закрыть]