Текст книги "Орден мандрагоры, или дорогами страны Полной Луны (СИ)"

Автор книги: Леонид Смелов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Глава 4

Долгий подъем и спертый воздух окончательно выбили людей из сил. Поэтому когда Фредерик громко объявил идущим позади: «Дверь!» – все облегченно вздохнули и через мгновение столпились за его плечами. Бывший конюший осторожно скользнул пальцами сверху вниз по ржавым шипам, покрывающие поверхность двери, после чего резко сжал изъеденный временем металл ручки и дернул дверь на себя. Раздался скрежет, взвилась ржавая пыль – дверь подалась на Фредерика. После еще двух мощных рывков в образовавшийся проем уже мог пройти человек. Не раздумывая дольше ни секунды, Фредерик шагнул вперед.

Элементаль пошел за ним. Вынырнув из-за спины конюшего, он окинул взором просторное помещение, в котором они оказались, а затем, как и все остальные, недоуменно уставился на круглый столик, стоявший в дальнем углу. Маленький, с гнутыми ножками он был завален всевозможными вещами, не имевшими, на первый взгляд, меж собой ничего общего. Только вошедшая последней Пираллида не разделяла группового удивления, – она смотрела на разбросанное по столу добро скорее с любопытством, – однако, чувствуя напряжение мужчин, хранила гнетущее молчание. Первым очнулся Элементаль: он подошел к столику и выдернул из кучи потрепанную стопку листов, прошитых в углу сургучовой ниткой.

– Мои записи, – пояснил он и по одному стал перекидывать листы. – Да, тут о том, как рукопись попала ко мне ... ага, составляющие... раздобыть ртуть, между прочим, стоило огромных денег... Но что, черт возьми, все это значит?! Я думал: потерял!

– А кто-то нашел и подобрал, – предположил зависший над столиком Век.

– Если бы так... – хмуро процедил сэр Роберт. – По-моему, кто-то украл и принес сюда! – Он сделал ударение на слове "украл".

– Стало быть, за нами следят?.. – насторожился Элементаль.

– Скорее время от времени присматривают, – поправил Фредерик. – Если бы постоянно следили, я бы заметил.

– Но это значит... – начал Элементаль, – что кто-то свободно может перемещаться между мирами. Ведь насколько я помню, мои записи были со мной до того момента, как я приступил к вашему оживлению. Потом все мое внимание было отдано рукописи. Только у Стража Границ я обнаружил пропажу, но не придал ей значения – в конце концов голова это лучший лист бумаги!

– Хорошо сказано, – одобрил Гений.

Фредерик понизил голос, чтобы его не услышала Пираллида:

– Может, это проделки Стража Границ?

– Или Лыки, или Торнтона, или мертвеца Без имени! Да мало ли, кого еще! – Элементаль в сердцах махнул рукой. – Все это гадание на бобах.

– Он прав, – поддержал карлика сэр Роберт. – Посмотрим, что тут у нас еще...

К мужчинам приблизилась Пираллида. Слышала ли она предположение Фредерика или нет, было непонятно. Впрочем, даже если и слышала, то ничем не выдала этого обстоятельства.

Первым делом девушка выудила из общей кучи послание Лыки Торнтону. Повертев послание в руках, она вложила его в подставленную ладонь Фредерика, который, сделав шаг назад, дождался, пока остальные примутся за разбор прочих предметов, и тотчас же спрятал послание за пазуху. После чего вновь подошел к столу.

Среди лежащих на нем разных по ветхости листов бумаги, испещренных большей частью непонятной и совершенно не похожей одна на другую письменностью, попадались причудливо разрисованные чертежи неизвестных устройств. Какие-то наставления, где каждое последующее действо было пронумеровано и соответствующим образом подписано, требовали от постигавшего их суть безукоризненного следования указаниям; один из таких листов, загроможденный сверху донизу алхимическими формулами и рисунками сложных агрегатов, наискось покрывало бурое пятно, наводившее на мысль о крови. Хотя, возможно, неосторожный ученик попросту разлил на него химикалии – ветхая бумага хранила все. И не только бумага. Когда Фредерик сорвал связывающую веревку с темно-серого рулона, рваные края которого всколыхнулись, подобно щупальцам, стало понятно, что в его руках особой выделки кожа – кожа, заменившая бумагу, так же исписанная сверху донизу иероглифами из замысловатых орнаментов, отдаленно напоминавших арабскую вязь.

Помимо листов на столе грудой валялось множество разнообразных предметов. Здесь были перья для письма, несколько маленьких ножей с инкрустированными ручками, кожаные кошельки, богатые, с красивой вышивкой, и бедные, без таковой, разного рода украшения, от сломанного браслета до коралловых бус, стоивших, как вслух определил Элементаль: "Кучу монет!" – и много всего иного. Назначение некоторых вещиц определить было невозможно, как и материала, из которого они были изготовлены.

– Бог мой, сколько здесь тайн... – прошептал Фредерик, – сколько неведомых знаний...

– Возможно, жутких знаний и не менее страшных тайн, – присовокупил сэр Роберт.

Фредерик закачал головой. Его дрожащие пальцы перебирали один листок за другим – от сковавшего его напряжения Фредерик весь съежился, и лицо его приобрело синюшный оттенок. Элементаль искоса взирал на это зрелище: в голову лезли плохие мысли. Сэр Роберт выглядел безучастным, но время от времени и он буравил бывшего конюшего хмурым взглядом.

– Можно подумать, ты что-либо понимаешь, – пробасил наконец он.

Фредерик заметно смутился. Он быстро положил лист обратно на столик и отступил назад, задев плечом Пираллиду.

– Смотри, куда ступаешь! – звонко отчитала его девушка.

– Извини.

– Да ничего...

Девушка улыбнулась и, не говоря больше ни слова, направилась к следующей двери. Сэр Роберт, а за ним и Элементаль в окружении Духов устремились следом. Фредерик шел последним – и вид его был таков, будто бы его силой выводили из пещеры Аладдина.

Вторая комната была совершенно пуста, зато уходящая вверх лестница вывела путешественников на второй этаж. Там они оказались в огромном, роскошно обставленном зале, вдоль стен которого ютились пузатые диваны, чередующиеся со шкафами, уставленными дорогими статуэтками. Большей частью это были мужчины и женщины, меньшей – львы, фениксы и единороги. Пираллида, не мешкая, подбежала к балконной двери, выскочила наружу и через мгновение уже кричала в соседнее с дверью окно:

– Мы в замке! Том, помните, что на холме!

– Зайди обратно! – Командный бас сэра Роберта прозвучал раскатистым громом. – Немедленно!

Девушка повиновалась. В смущении она замерла у раскрытой балконной двери и искоса посматривала на крестоносца. Лицо сэра Роберта смягчилось.

– Не время нам выдавать свое присутствие, – заметно теплее, но все так же твердо произнес он. – Понятно, что тайный ход ведет в замок, ибо, если будет спасен правитель, всегда есть шанс уцелеть народу... – И вдруг добавил: – Спасен, разумеется, хороший правитель, потому как за плохого и драться не стоит!

– Наш монсеньор без имени, видимо, был хорошим правителем, – предположил Элементаль. – Кажется, я начинаю по нему скучать.

– Ну, вот ты пока поскучай, а я вздремну часа три-четыре, – заявил крестоносец. – Судя по тому, что замок не разграблен, он надежно заперт – я лично чувствую себя здесь в безопасности. Вон та кроватка как раз по мне...

Сказав это, сэр Роберт подошел к самому длинному дивану. Не прошло и минуты, как он уже мирно спал, и только кончики черных волос взмывали и опадали в такт дыханию.

– Я все-таки покараулю, – шепотом сообщил Фредерик Элементалю.

– Хорошо, я сменю тебя часика через полтора.

– А я уж тогда через три, – пробасил спящий сэр Роберт.

– Что ж, мне выпало дежурить последней, – согласно кивнула Пираллида и улеглась на диване у окна.

Непоседливые Духи кружились над головой карлика, мешали ему заснуть – он пару раз взмахнул рукой, пытаясь отогнать их прочь, однако это не дало никакого результата, и он рассвирепел:

– Да вы спите когда-нибудь или нет?!

– Конечно! – в свою очередь, возмутился Век. – Мы уходим отдыхать в свой мир, при этом можем исчезать, а можем, – он хитро подмигнул, – и нет.

Элементаль горько вздохнул и, плюнув на все, закрыл глаза. Вскоре он уже храпел во всю мощь легких. Век и Гений, как домашние кошки, пристроились у него на груди...

Глава 5

Разбудило карлика легкое прикосновение к плечу. Вздрогнув всем телом, он едва не вскрикнул, однако чья-то ладонь предусмотрительно прикрыла ему рот. Элементаль распахнул глаза и увидел склонившегося над ним Фредерика: тот держал палец у губ и всем видом давал понять, что не стоит поднимать шума. Элементаль медленно опустил веки, что могло означать только «да», после чего Фредерик наконец-то соблаговолил разжать ладонь. Он жестом поманил разбуженного за собой, чем окончательно нагнал такую атмосферу таинственности, что даже проснувшиеся Духи прижались друг к другу, словно малые дети.

Двое прошли, а следом за ними двое пролетели к уже знакомой лестнице, по которой все четверо опустились на первый этаж в комнату с таинственным столиком в углу. Здесь Фредерик позволил себе заговорить вслух:

– Мне надо тебе кое-что показать, – просипел он на ухо Элементалю.

– А почему именно мне? – поинтересовался в ответ карлик.

Фредерик пропустил вопрос мимо ушей. Он был возбужден, а потому не в меру суетлив и глух к окружающим. Схватив со столика несколько чистых листов бумаги, он сыпал горохом слов направо и налево:

– Вот, воспользуюсь!.. Надеюсь, владелец не очень огорчиться, бумага – вещь, конечно, дорогая, но...

Фредерик уселся прямо на пол и засунул руку за пазуху. На свет явилась чернильница и совершенно разбитое гусиное перо – для письма оно не годилось. Не долго думая, Фредерик в один прыжок оказался у столика и уцепил с него другое перо – воронье.

– Вот, воспользуюсь! – повторил он и вновь уселся на пол.

Опять-таки из-за пазухи, суетясь и нервничая, Фредерик извлек смятый рулон бумаги, который через мгновение оказался вовсе не рулоном, а тремя отдельными листами, – Элементаль без труда узнал в них послания Лыки Торнтону, хотя видел незнакомые буквы лишь во второй раз в своей жизни. Разложив послания одно под другим, Фредерик развел над ними руками, словно вопрошая: "Как вам?!" – и нелепейшим образом улыбнулся.

Карлик молчал.

Фредерик еще раз омыл в воздухе ладони, будто уличный факир, и опять-таки улыбнулся – правда, теперь улыбка вышла вполне нормальной.

Карлик молчал.

Смутившись, бывший конюший на какое-то мгновение замер, потом хлопнул себя руками по коленкам, наклонился и, умакнув перо, стал быстро что-то строчить на чистой бумаге. Его словесный поток чуть поутих:

– Ты же у нас, как-никак, поэт, то есть должен понимать... – попутно написанию говорил он. – Иначе какой ты поэт, если не понимаешь. Иначе же никак не возможно. Иначе что...

Фредерик совсем запутался в мысли, и Элементаль решил, что настало время прояснить ситуацию.

– Откуда у тебя эти послания? – напрямую спросил он.

– А-а... – певуче протянул Фредерик, как это делают люди, которым лень объяснять кажущуюся им простоту вопроса. – Это... это, в общем, два из сумы Герона... одно лежало здесь – ты видел...

И тут Элементаль осознал суть происходящего: сидящий перед ним лесной разбойник, бывший конюший переводил написанное. Об этом трудно было догадаться с первого взгляда, поскольку вчитываться в непонятные строчки посланий Фредерик начал лишь со второго чистого листа – первый он заполнил из головы.

– Ты знаешь этот язык? – обескуражено спросил Элементаль.

Фредерик хмыкнул в ответ что-то нечленораздельное и вскинул правую руку вверх, требуя тишины, – левой он продолжал писать. Его губы шевелились, беззвучно проговаривая перевод, и предложения, слово за словом, заполняли бумагу – переведенные послания отлетали в сторону. Наконец и последнее из них легло в общую стопку.

– Вот, читай! – заявил Фредерик, указывая на переводы.

Вместо чтения Элементаль повторил свой вопрос:

– Ты знаешь этот язык?

– Знаю. На нем говорят росичи, – как само собой разумеющееся сообщил Фредерик.

– И как много еще ты знаешь языков?

– Много, – отмахнулся Фредерик.

– То есть ты действительно читал то, что написано там. – Элементаль указал пальцем на заваленный бумагами столик. – А сэр Роберт смеялся...

– Ну, не все, но... да, читал!

– Надо же. А еще говорят, нет чудес на белом свете, – пролепетал совершенно оторопевший Элементаль.

– Кто говорит? – удивился Фредерик.

– Мелкие и недалекие люди, кто же еще?!

Элементаль подошел к бывшему конюшему и опустился рядом на пол. Духи в молчании расселись по его плечам. Немного смущенный Фредерик пододвинул листы с переводами поближе.

– Давай посмотрим, – пробормотал Элементаль, выдернул из-под стопки первый лист и прочитал написанные каллиграфическим почерком строчки: – "Из клеверной розы траурный лист. Верни мне последнее, слуга ночи!"

Элементаль повернул голову к Веку.

– Что такое клеверная роза?

Век изобразил на лице недоумение. Гений, не дожидаясь, пока черед дойдет до него, захлопал огромными глазами, всем видом изображая растерянность и непонимание.

– Проку от вас, ребята, никакого, – простонал Элементаль.

– Но откуда, спрошу я, мы, Духи, можем знать, что такое клеверная роза?! – взвился Век.

– Молчи уж! – оборвал его карлик.

– Это с ворот того города, где мы их встретили, – пояснил Фредерик, кивая на Духов. – Я не взял послание, но запомнил его.

– Понятно. – Элементаль поднес ближе к глазам второй лист. – "Рождает куманская степь"... Что это за росчерк тут дальше? – обратился он к Фредерику.

– Он означает повторение, – пояснил конюший. – Все послания заканчиваются одинаково: "Верни мне последнее, слуга ночи!"

– А где она такая, куманская степь?

– Куманы, они живут там, за Русью, если идти дальше на восток – я ничего о них не знаю, говорят, что они самые жестокие варвары. Там их зовут иначе: половцы... – объяснил Фредерик и, помолчав, добавил: – Да, они живут в степях!

– И откуда все это?.. Хотя понимаю. – Глаза Элементаля разгорелись, и он затараторил в восхищении: – Фредерик, ты должен непременно рассказать мне о своих путешествиях. Ведь ты стал для меня совершенно другим человеком! До этого момента я попросту не видел тебя! Я был слеп, как нищий на балаганной площади! – Его пыл чуть поутих. – Значит так, дальше: "И огненный лал, что от крови лучист..." "Верни последнее..." – это понятно.

– Лал – это, насколько я помню, опал, – заметил Фредерик.

– Ты правильно помнишь, – заверил его карлик.

Он самодовольно вскинул нос, дескать, мы тоже люди сведущие, на что Фредерик расцвел мягкой улыбкой человека, уважающего ум и знания другого, – они поняли друг друга, чем остались весьма и весьма довольны. Карлик читал последнее послание:

– И, наконец: "Когда свет укажет восток". Итак, все вместе:

"Из клеверной розы траурный лист,

Рождает куманская степь.

И огненный лал, что от крови лучист...

Когда свет укажет восток..."

Гений подлетел к листкам и поворотился к людям.

– Слишком многого не достает, – голосом, не терпящим возражений, заявил он. – И с таким замысловатым текстом пробелы не восполнить, даже следуя правилам стихосложения!

– Ты прав как всегда, – горестно вздохнул Элементаль. – В первом четверостишии не хватает последней строчки, а что в ней может быть, я даже, честное слово, не решаюсь предположить.

– Может, ее и требует Лыка? – осторожно поинтересовался Фредерик.

– Может, да, а может, нет. Ведь понятно, что есть и второе четверостишие, – вот здесь, где говориться о свете на востоке, – а вполне вероятно, и третье... Четырех строк, увы, слишком мало!

Элементаль еще раз вздохнул, и этот вздох побежал по кругу: следом за ним испустили свое разочарование сквозь губы Фредерик, Гений, а за ними и Век. Последний в силу своей вечной неугомонности даже проделал это два раза – один громче другого. В комнате сгустилась тишина.

– Послушай, Фредерик, – первым нарушил молчание Элементаль, – мне нужно задать тебе один вопрос. Скажи откровенно, почему ты не сообщил остальным о том, что собираешь послания?

Фредерик потупился. Его покрытые узлами вен руки пришли в движение, и пальцы затеребили невидимые четки.

– Понимаешь, последние четыре года я прожил с разбойниками. А в их мире говорить кому-либо о том, что ты знаешь о чем-то больше, чем о том знают другие, не принято. Лучше держать свои знания при себе, поскольку это облегчает существование, а зачастую позволяет сохранить собственную шкуру от лишних колотых дыр, через которые душа и Век могут свободно покинуть бренное тело. К вам... – Фредерик замялся, подбирая слова, – к вам я еще не привык!

– Но ведь ты, как я догадываюсь, видел весь мир?

– Ты слишком преувеличиваешь, не весь. Хотя я действительно отсутствовал в Англии долгих двенадцать лет. Но последние четыре, в лесу – это слишком долгий срок, чтобы вот так вот – враз! – вернуться к вере в людей.

– Ладно. Больше я ни о чем не буду тебя спрашивать. Ступай, отдыхай – нам еще долго предстоит быть вместе... Тебе надо будет привыкнуть.

Фредерик удалился, а карлик, поднявшись с пола, подошел к столу. Он почти так же, как Фредерик, прошуршал пальцами по листам, и на его лбу прорезались те же самые вдумчивые морщинки. Резко развернувшись, он подхватил все листы – и послания, и их переводы – и направился к лестнице.

Долгих два часа он сиднем просидел в дальнем углу на диване, рассматривая статуэтку иссиня-черного единорога в шкафу и размышляя о чем-то своем под басовитый храп сэра Роберта. Когда же тот словно по побудке вскочил со своего объемного ложа, карлик, повалившись на бок, уснул.

Сэра Роберта сменила Пираллида. Заспанная и растрепанная, она выглядела еще краше. Восхищенный крестоносец подошел поближе и впервые позволил себе положить руку ей на плечо безо всякого оберегающего намерения. Девушка почувствовала, что сила воина может быть очень нежной. Она не стряхнула его руку, и они вдвоем просидели некоторое время в полнейшем молчании, боясь словами разбудить спящих. Наконец, поднявшись с дивана, Пираллида бесшумно проскользнула по залу к двери, возле которой громоздились сумы путешественников. Едва она извлекла гребень, как услышала позади себя храп – крестоносец спокойно спал. Улыбнувшись, Пираллида принялась приводить волосы в порядок.

Когда солнце начало свой бег к впадине между двух западных холмов, путешественники во всеоружии были в маленькой комнатке внизу. Посовещавшись, они решили не тратить времени на обследование городских улиц: его, вечного, но утекающего сквозь пальцы, как песок, было мало, а Олин впечатлял своими размерами, – они спешили. Поэтому не прошло и минуты после принятия решения, как, выстроившись в цепочку, вся группа уже кружила по песчаным внутренностям подземного хода.

В комнате со спящими в гробах вампирами, единственном, широком месте подземелья, где им удалось собраться вместе, сэр Роберт неожиданно для всех остановился.

– Может, разбудим одного и возьмем в проводники? – предложил он.

– Сомневаюсь, что с таким проводником мне когда-нибудь еще удастся поспать, – проворчал Элементаль. – А потом, вы же сами говорили, какой прок от них днем?!

Это замечание решило исход дела. Путь был продолжен без сопровождающих. Первым в лощине появился Фредерик. Он так резко замер у выхода, что жаждущий выбраться поскорей на свежий воздух Элементаль со всего маху налетел на него сзади, влепившись носом меж острых лопаток.

Продрав глаза, Элементаль увидел, что Фредерик угрюмо смотрит на стоящего возле рысака незнакомца. Элементаль принюхался: от этого человека за версту разило шалфеем. Запахом тревожным и мятущимся, хотя сам человек, по крайней мере на вид, был спокоен и не проявлял никаких признаков агрессии. Так длилось несколько минут, пока из лаза на свет божий не явились остальные. Дождавшись всех, незнакомец сделал шаг вперед и представился:

– Я Герон. Монсеньор приказал мне сопровождать вас в дороге по Мортвиллю. Я доведу вас до перешейка Магов.

Глава 6

Элементаль щелкнул пальцами: он вспомнил, где уже видел этот пучок собранных на затылке волос с извивающимися из него тремя косичками. Они, эти три косички, летели по ветру вслед за бегущим подобно оленю хозяином, когда тот пытался скрыться от сэра Роберта. Впрочем, скрыться ему удалось. Но вот он пришел сам.

– Хорошо бегаешь! – вслух, но с ноткой издевки в голосе заявил Элементаль, подходя поближе.

– Я не знал, кто вы, – пробормотал в оправдание Герон. – Все произошло слишком неожиданно.

– Даже не узнал монсеньера Без имени?

– Я его не видел.

Элементаль приблизился вплотную и смерил Герона пронизывающим взглядом. Следом за ним подошли сэр Роберт и Фредерик – они также принялись осматривать незнакомца с головы до пят. Тот и носом не повел на столь бесцеремонное изучение его людьми и лишь опасливо косился на Духов, которые развлекались мягкими волосами Пираллиды – они вздымали черное облако вверх и, отпустив, рассыпали его по плечам; заметно было, что девушке все это до чертиков надоело, тем не менее она молчала, не решаясь в присутствии мужчин показывать свои женские слабости.

Элементалю же явно пришлась по вкусу черная кожаная куртка Герона. Без рукавов, прошитая для крепости там, где следовало и там, где нет, длинными стежками просмоленной нити она сидела на худом и сильном торсе Герона как влитая.

– Курточку не продашь? – решив, что с церемонией знакомства покончено, тоном прожженного торговца осведомился он.

– Нет, – отрезал Герон.

– Жаль. А то деньги есть.

– Оставь их при себе.

Сэра Роберта не интересовали подобные мелочи. И вообще с первых же слов его речи стало ясно, что с церемонией знакомства еще далеко не закончено:

– Мы о тебе мало что знаем, Герон... А ведь ты служил Торнтону! Не хочешь рассказать нам о себе, о нем?

– Спрашивайте. – На загорелом до черна лице Герона не мелькнуло ни тени беспокойства. – Я наемник. Я не умею рассказывать, тем более о себе. Спрашивайте, – повторил он. – Но думаю, что будет лучше, если мы сразу же двинемся в путь. Монсеньер сказал мне, что у вас очень мало времени. Расспросить можно и в дороге.

– Что верно, то верно, – согласился сэр Роберт.

Его взгляд потеплел. Как-никак, а он встретил родственную душу, на деле знающую, с каким звуком вонзается в плоть каленая сталь и чем пахнет жестокая битва. Правда, душу без веры. Но все же первый ответ Герона его полностью удовлетворил.

– Кстати, как звать рыска? – уже мягче поинтересовался он у наемника.

– Бот.

– Ну, пусть будет так...

Меж тем мужчины замешкались и разом в одно движение повернулись к Пираллиде. К этому моменту ей удалось отогнать прочь навязчивых Духов, и они ютились неподалеку, не обращая ни на кого внимания. Почувствовав устремленные на нее взгляды, девушка вскинула голову, но, на предложение сэра Роберта продолжить путешествие верхом, ответила отказом. В итоге, Бот был нагружен поклажей, а остальные продолжили путешествие пешком. День был в самом разгаре.

– Что ждет нас дальше на пути, Герон? – Сэр Роберт шагал по левую руку от наемника – правой Герон вел под уздцы Бота. – Какой город?

– Бот. – Видя недоумение сэра Роберта, Герон поспешил объясниться: – Я приобрел там свою лошадь, а у нас принято называть лошадей по городу, где их приобрели.

– Угу, приобрел! – проворчал плетущийся чуть позади Элементаль. – Говори уж, как оно есть: отнял силой!

– Это моя жизнь!

– Твоя-твоя, кто бы спорил!

Резкие слова вспыхнули и сгорели – соткалось молчание. Маленький отряд под предводительством Герона двигался вперед, на север.

По левую руку от Герона все так же шел сэр Роберт, позади них – Элементаль, который время от времени гладил Бота по ляжке, чувствуя, как под ладонью пульсирует горячая кровь. Это успокаивало карлика и отвлекало от мыслей о Героне – своим "приобрел" наемник вывел его из себя. За ними, шагах в пяти, в полной тишине брели Фредерик и Пираллида. Духи летели за девушкой и чем-то напоминали мальчиков-рабов – дай им руки и ноги, да в руки шлейф платья сходство было бы разительным.

Так, в молчании, поднимаясь все вверх и вверх, путешественники продвигались вперед, пока не достигли вершины лощины, где ее склоны выровнялись и сама она растворилась в безбрежной равнине, уходящей вдаль до самого горизонта. Из-за отсутствия влаги трава под ногами стала редкой, а местами и исчезла вовсе, образовав большие желто-коричневые пятна по цвету выходящего наружу песка. Стало скучно.

Чтобы хоть как-то отвлечься от однообразия пейзажа, Фредерик оставил Пираллиду в одиночестве и нагнал идущую впереди троицу. Он не слышал приведших к молчанию резких слов, а потому без излишних вступлений сразу же начал с вопроса:

– Герон, а Торнтон что, действительно мертвец?

– Я не знаю. Да этого никто знает! Он повелевал нами и платил хорошие деньги. Однако все время держался на расстоянии, как и подобает мудрому предводителю. Ведь мудрый предводитель никогда не будет есть с вами из одной чашки просто из опасения случайно проявить неподобающую мягкость. Мы видели, как он истекал кровью от ран, но ни разу не слышали стонов. Наутро после битвы он мог встать таким же свежим, как это было накануне, хотя мы, даже те, кто не получил никаких царапин, валились с ног обратно в сон от бессилия. Тут, конечно, не обошлось дело без бесовских чар, но нам, наемникам, до этого, нет никакого дела. Одно могу сказать точно, он силен, как бык, и в честной схватке ему нет равных.

– Ну а слабости?! Он пьянствовал, ел, водил на ночь женщин?

– Все чушь! Я пожил дольше вашего на землях мертвых и могу сказать, что и мертвецы пьют, чревоугодничают и водят на ночь женщин не меньше живых. Плоть, даже мертвая, любит женские ласки. Конечно, проку от этого мало и детей у мертвых не бывает, но, поверьте мне, на взгляд отличить мертвого от живого, если, конечно, тот не рассыпается на части от ветхости, вы вряд ли сможете. Достоверно только одно: плоть мертвого холодна, как камни тех склепов, где им следовало бы находиться.

– Но ведь ты тоже мертв... – промолвил бывший конюший.

– О себе я говорю в первую очередь! – Герон вскинул руку вверх и повертел пальцами перед носом конюшего. – Трогай, ну! Ладонь холодна как мрамор!

– Зачем же ты тогда хотел, чтобы тебя оживили?

– Теперь уже не знаю сам... Наверное, мне впервые в жизни было страшно...

– Может, Торнтон жал кому-либо руку – я имею в виду живым? – не отставал от наемника Фредерик.

Герон остановился, отпустил коня и в недоумении поднес пятерню к покатому лбу – на миг его глаза скрылись ото всех. Пригладив пальцами волосы, он неожиданно воскликнул:

– Святые мощи! Ведь вы не видели Торнтона! Правда, не видели?!

– Нет, – ответил за всех Фредерик.

– А-а, ну тогда все ясно! Сейчас я вам его опишу. Надеюсь, дальше не будет глупых вопросов. – Вновь подхватив рысака под уздцы, Герон пошагал дальше. – Его называют "Серый дракон". Хотя по правде следует величать "Серая мышь" – все его одеяние состоит из сшитых вместе мышиных шкурок. Видимо, мышиный мех весьма хорошо держит тепло, поскольку даже на Перешейке Магов, – единственном месте во всем Мортвилле, где вечно лежит снег, и мы кутались в любой клочок ткани, лишь бы удержать хоть частицу тепла, – Торнтон разгуливал в своем наряде как ни в чем не бывало.

– Тогда почему дракон? – недоуменно спросил Фредерик.

– Я бы ни монеты не поставил на того, у кого хватило бы наглости назвать Торнтона "мышью", – усмехнулся Герон. – Но это не главное. Все дело в накидке. Торнтон говорит, что она – часть крыла настоящего дракона. Однако я в это мало верю... Не может же, в самом деле, шкура дракона состоять из клочков?! – обратился он к сэру Роберту, но, видимо, и не ожидал ответа, поскольку тут же продолжил: – По-моему, это те же самые неизвестным образом склеенные шкурки, только сквозь них продето нечто вроде ребер... Так вот, когда Торнтон скачет, эта накидка раздувается наподобие крыла летучей мыши и полощется позади над крупом коня, издавая звук рассекающей воздух стрелы. Словно сам дьявол летит по воздуху! Я же говорю, он силен, как бык: удержаться в седле, да еще против ветра, да еще когда конь мчит во всю прыть, а всадника рвет назад такой "капюшон", может только Торнтон! – Герон помолчал, восстанавливая дыхание. – Его лицо всегда скрыто до самых глаз. Только запыхавшись в бою, он позволяет себе оголить нос, чтобы отдышаться – не более... А насчет того, чтобы пожать руку... Он никогда не снимает своих мышиных перчаток, да и, откровенно говоря, не очень-то хочется их касаться. Что-то есть в этом одеянии омерзительное и холодное, выползшее из той же мышиной норы.

– И только из-за накидки его называют драконом? – удивился сэр Роберт.

Герон покосился на крестоносца и пожал плечами.

– Говорят, дракон как-то связан с родом Торнтонов. Он даже изображен на их родовом гербе. Но это все меня мало интересует, поскольку весьма часто за красивыми гербами скрывается нищета. Я предпочитаю смотреть на кошелек, а что там нарисовано на вратах родовых замков меня мало заботит. – Герон взглянул крестоносцу прямо в глаза. – Надеюсь, сэр, вас мое мнение не задело...

– Ну, не то, что бы совсем, – медленно промолвил сэр Роберт. – Но, в общем-то, ты прав.

– Вы мудрый человек... как и монсеньор.

Теперь пришла очередь Элементаля покоситься на Герона. Похоже, заметил он, характеристика "мудрый" было для наемника главным комплиментом в адрес любого великородного человека. За таким он готов был следовать хоть в огонь, хоть в воду.