Текст книги "Русская армия между Троцким и Сталиным"

Автор книги: Леонид Млечин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 39 страниц)

Мечта о большой армии

После Гражданской войны Красная армия насчитывала пять миллионов человек. И ее сократили в десять раз. В 1925 году численность армии довели до шестисот пятидесяти тысяч человек, это втрое меньше старой царской армии.

Ленин в соответствии с марксистскими представлениями считал, что регулярная армия не нужна, достаточно иметь народное ополчение, вооруженный народ сам себя защитит. Люди учатся военному делу без отрыва от работы и встают в строй только в случае военной опасности. А в мирное время достаточно кратких учебных сборов.

С 1923 года началась радикальная реформа вооруженных сил. 8 августа ЦИК и Совнарком приняли декрет «Об организации территориальных войсковых частей и проведении военной подготовки трудящихся». Этот документ определил порядок формирования территориально-милиционной системы.

Красная армия строилась на сочетании кадровых частей и территориально-милиционных формирований, в которые призывали граждан на кратковременные сборы для обучения военному делу.

Деньги, отпущенные на армию, позволяли обучать в кадровых частях примерно четверть призывного контингента. В кадровых частях служили два года.

Больше половины дивизий строились на территориально-милиционной основе, что позволяло крестьянам-красноармейцам не слишком отрываться от хозяйства. В середине 1925-го в Красной армии было семьдесят семь стрелковых дивизий, из них сорок шесть территориальных.

В территориальной дивизии кадровым был только командный состав, а красноармейцев призывали на несколько месяцев в году на учебные сборы, чтобы они овладевали военным делом. Остальное время они жили дома и работали. В случае войны их всех предполагалось призвать на службу и развернуть полноценные части и соединения. В зависимости от рода войск переменный состав в течение пяти лет находился на сборах в общей сложности от восьми до двенадцати месяцев.

18 сентября 1925 года ЦИК и Совнарком СССР приняли «Закон об обязательной военной службе», в‘котором подчеркивался классовый характер армии. На воинскую службу призывались только трудящиеся в возрасте от девятнадцати до сорока лет. Нетрудовые элементы несли службу в тыловых частях.

Новый закон об обязательной военной службе, принятый 8 августа 1928 года, запрещал всем «лишенцам» (то есть нетрудовым элементам, лишенным гражданских прав) служить в армии, они получали «белый билет», числились в тыловом ополчении и платили большой военный налог. Представители «нетрудящихся классов» составляли почти восемь процентов городского и три с половиной процента сельского населения.

В пехоте, артиллерии и кавалерии служили два года, в авиации и береговой обороне – три, на флоте – четыре.

Нехватка денег поставила армию и флот в тяжелое положение. Фрунзе вынужден был ужать штаты тыловых органов армии и отказаться от призыва части молодежи – их не на что было обучать. Но после ухода Троцкого с военной работы ассигнования на вооруженные силы были увеличены. Фрунзе смог повысить зарплату командного и политического состава на треть. Это прибавило ему популярности в войсках. Даже рядовые красноармейцы вместо тридцати пяти копеек в месяц стали получать рубль двадцать. В 1925 году всех снабдили обмундированием, но постельного белья в казармах не хватало.

Платили командирам все равно очень мало.

Фрунзе, выступая на Третьем съезде Советов в мае 1925 года, говорил:

– Командир взвода у нас, в Советском Союзе, получает 42 рубля, во Франции – 57 рублей, в Германии – 62 рубля, в Польше – 76 рублей, в Англии – 212 рублей… Командир дивизии: у нас – 110 рублей, в Германии – 280 рублей, Франции – 321 рубль, Польше – 323 рубля, Англии – 1020 рублей. Товарищи, из этой лестницы цифр вы видите, что положение командного состава у нас является худшим, чем в армии любой буржуазной страны. Нормы заработной платы комсостава по отношению к нормам старой царской армии составляют только тридцать процентов.

Точно так же трудно было с квартирами, сообщил председатель Реввоенсовета. Только треть командиров были сносно устроены. Остальные маялись без жилья. Да и кормили в армии неважно, признавал Фрунзе:

– В нашей армии в калориях нормы ежедневного продовольствия определяются числом 3012. В румынской армии нормы меньше – 2714. В польской армии они равны 2797, то есть тоже несколько меньше, чем у нас, но уже в итальянской армии они определяются числом 3330, а в Америке – 3658. Я считаю необходимым просить вашего директивного указания союзному правительству относительно некоторого повышения нормы нашего красноармейского довольствия на следующий год.

Фрунзе, конечно, вел дело и к увеличению армии: «Нам нужно беспощадно разбивать эти иллюзии, этот детский лепет о том, что в современной мировой обстановке нам можно обойтись маленькой кадровой армией».

Он говорил, что нужна постоянная кадровая армия такой численности, «через ряды которой мы могли бы пропустить весь рабоче-крестьянский молодняк, который подрастает ежегодно». Он приводил такие цифры: каждый год призывного возраста достигает примерно миллион двести тысяч молодых людей. Чуть больше трехсот тысяч физически не пригодны для несения службы. Значит, призвать можно около девятисот тысяч.

– Между тем сейчас кадровая армия имеется в количестве пятисот шестидесяти двух тысяч человек. Если отбросить командный и политический состав, то при двухгодичном сроке службы ежегодно можно пропустить черед ряды армии только двести семьдесят тысяч человек, включая сюда Красную армию, Красный флот, караульные войска, конвойную, пограничную стражу и так далее. Выходит, что около полумиллиона молодняка мы обучить не в состоянии…

Как покажет Великая Отечественная, главная проблема Красной армии состояла в низком уровне подготовки кадрового состава вооруженных сил, а вовсе не в том, что допризывной военной подготовкой охватили не всю молодежь. В годы войны призванных из запаса все равно приходилось обучать заново.

Новый военный министр, сам еще молодой человек, добивался омоложения командных кадров.

Командиры старшего поколения, бывшие царские офицеры, были отодвинуты. На высшие посты назначались более молодые партийные военачальники, которые прошли обучение на разного рода курсах. Перед молодыми командирами открылась дорога наверх, и они всячески поддерживали нового наркома.

Фрунзе добивался жесткого соблюдения принципа единоначалия, отнимая у комиссаров их власть. Он требовал, чтобы командир обладал всей полнотой власти в своей части, независимо от того, член он партии или беспартийный. Но по существу, вооруженные силы очистили от беспартийных военных профессионалов.

Фрунзе писал: «Люди с идеологией, враждебной идеям труда, должны быть изъяты из Красной Армии. Надо добиться такого положения, чтобы командный состав стал фактически советским, чтобы исчезла всякая почва для каких бы то ни было подозрений политического порядка по его адресу, чтобы у него с низами, с рядовой красноармейской массой, чувствовалась полная спайка и взаимное понимание».

На апрельском (1928 года) пленуме ЦК начальник политуправления Красной армии Андрей Бубнов говорил:

– Я должен здесь указать вам на один момент в жизни армии, который касается последнего периода и. который связан с так называемой военной реформой 1924 года, когда мы произвели радикальную перегруппировку наших командных кадров. Эта перегруппировка состояла в том, что мы выдвинули на ответственнейшие посты в армии тех наших боевых командиров, которые получили боевую выучку в годы Гражданской войны и которых мы соприкоснули с военной наукой после окончания Гражданской войны, в последующие мирные годы. Это дало нам возможность накопить в военном ведомстве такие командные кадры, которые сделали остро необходимой ту радикальную перегруппировку, которую мы проделали в 1924 году…

При Фрунзе упростилась схема управления вооруженными силами. Должность главкома ликвидировали – в мирное время она не нужна.

Еще в феврале 1921 года Всероссийский главный штаб и Полевой штаб Реввоенсовета слили в единый Штаб РККА.

Главное управление РККА занималось повседневными нуждами армии. Инспекторат РККА во главе с бывшим главкомом Сергеем Сергевичем Каменевым ведал ходом боевой подготовки. По предложению Фрунзе инспекторат был влит в Штаб РККА.

Заместителем Фрунзе был назначен Иосиф Станиславович Уншлихт, который занимался сокращением и модернизацией центрального военного аппарата.

Уншлихт вырос и учился в Польше. В 1900 году он стал членом партии «Социал-демократия Польши и Литвы». Шесть раз арестовывался, трижды его отправляли в ссылку, в последний раз в 1916 году сослали в Иркутскую губернию. После революции Уншлихт – член коллегии наркомата внутренних дел, председатель центральной коллегии по делам пленных и беженцев. Член ЦК Коммунистической партии Литвы и Белоруссии, народный комиссар по военным делам Литвы и Белоруссии. Когда Красная армия ушла из Вильно и Минска, Уншлихта сделали членом Реввоенсовета 16-й армии, потом Западного фронта.

В апреле 1921 года Иосифа Станиславовича назначили заместителем председателя ВЧК. В августе 1923-го перевели членом Реввоенсовета Республики и начальником снабжения РККА с задачей сократить расходы и раздутые штаты тыловых учреждений. 6 февраля 1925 года он был назначен заместителем наркома и председателя Реввоенсовета и оставался на этом посту до 2 июня 1930 года. Впоследствии был начальником Главного управления Гражданского воздушного флота и секретарем Союзного Совета ЦИК СССР. В 1938-м Уншлихта расстреляли.

При Фрунзе изменились структура и статус политорганов в армии. Политическое управление вывели из состава Реввоенсовета, оно стало называться Политуправлением РККА и работало на правах военного отдела ЦК. Политорганы стали подчиняться не местным партийным органам и военному командованию, а напрямую ЦК и Сталину.

Руководил политуправлением старый знакомый Фрунзе Андрей Сергеевич Бубнов. Он родился в Иваново-Вознесенске в семье управляющего текстильной фабрикой, окончил реальное училище и учился в Московском сельскохозяйственном институте. В Иваново-Вознесенске они вели подпольную работу вместе с Фрунзе.

После революции Бубнова назначили членом коллегии наркомата путей сообщения, он входил в правительство Советской Украины, был членом Реввоенсовета Украинского фронта, 14-й армии, Северо-Кавказского военного округа.

В 1922 году Сталин приблизил к себе Бубнова – назначил заведующим агитпропотделом ЦК, летом 1923-го пытался поставить его во главе «Правды», а в апреле 1925-го даже сделал секретарем ЦК партии. Но видимо, решил, что это слишком большой пост для Бубнова, и перевел его кандидатом в члены секретариата ЦК, зато ввел в состав оргбюро ЦК. Это обеспечило начальнику политуправления высокий статус в партийном аппарате и возможность влиять на кадровые решения.

Бубнов был не только ответственным редактором армейской газеты «Красная звезда», но и, как начальник ПУР, руководил всей военной печатью и попросил начальника Главлита СССР (цензура) Павла Ивановича Лебедева-Полянского «дать по линии Главлита директиву, чтобы ни одно издание военно– или военно-политического характера по вопросам обороны или военизации СССР, предназначенное как для армии, так и для населения, не было бы допущено к печати, если не имеет визы отдела печати ПУРа».

Андрей Бубнов руководил Политуправлением Красной армии пять лет. В 1929 году Сталин перевел Бубнова на политически менее важный пост наркома просвещения РСФСР, в 1938-м приказал расстрелять…

Бубнов прежде всего выполнил указание Сталина – заставить армию забыть о Троцком.

Бубнов направил Фрунзе служебную записку, подписанную заместителем начальника политуправления армии и начальником отдела агитации и пропаганды и адресованную армейским политорганам:

«В программе политзанятий с красноармейцами в текущий зимний период значится беседа «Вождь Красной Армии тов. Троцкий» (сборник приказов и циркуляров ПУРа № 36).

Формулировку этой беседы нужно, на основании постановления совещания начальников политуправлений округов, переменить следующим образом: «Вождь Красной Армии – РВС СССР», содержание беседы: «РВС СССР, президиум РВС СССР, биографии членов президиума РВС СССР». Найдите достаточно удобную форму замены, произведя ее возможно осторожнее, не вызывая лишних разговоров.

В готовящемся пособии к программе беседа разработана по предлагаемому новому варианту. Таким образом, материал для беседы будет получен всеми политруками».

На одном из заседаний 10 декабря 1924 года Фрунзе переправил эту бумагу Сталину с запиской:

«Скажи твое мнение об этом документе».

Сталин тут же ответил:

«Узнать надо автора формулировки «Троцкий как вождь Красной Армии» и наказать его. Заменить эту формулировку нужно обязательно».

Фрунзе согласился:

«Формулировку, конечно, надо заменить. Но мне не нравится формула «вождь – президиум РВС». Я думаю, было бы лучше говорить как о вожде – о партии. О вождях же в узкоармейском смысле не говорить, просто ознакомить всю армию с биографиями лиц, стоящих во главе армии».

Пролетарское военное искусство

В 1920–1921 годах шла дискуссия о будущем армии. Победитель Врангеля Михаил Фрунзе, которому предстояло сменить Троцкого в военном ведомстве, исходил из того, что армия должна быть классовой, пролетарской, а военная доктрина опираться на опыт Гражданской войны.

После окончания Гражданской войны многие военные теоретики гордо утверждали, что Красная армия создала свою пролетарскую стратегию. Так думали не только Фрунзе, но и Тухачевский, Гусев, Буденный, Ворошилов. Троцкий возражал: не может быть какой-то особой пролетарской военной науки. Он ехидно замечал: «Тот, кто думает, что с помощью марксизма можно наладить производство на свечном заводе, слабо разбирается и в марксизме, и в изготовлении свечей».

Фрунзе обижался на Троцкого, который возражал против идеализации опыта Гражданской войны, и правильно делал: воспоминания о лихих атаках конницы сыграют роковую роль на первом этапе Великой Отечественной.

В статье «Военная доктрина или мнимо-военное доктринерство» Троцкий призывал учить командиров проявлять инициативу на поле боя, думать самим, а не заглядывать по каждому поводу в уставы и инструкции.

Многие командиры пренебрежительно относились к военной науке и учебе. Военные историки обращают внимание на то, что Троцкий от всех требовал учиться, даже на фронте в момент затишья. Доказывал, что нельзя считать огромные потери проявлением военного искусства. Критерий военного искусства – достижение наибольших результатов с наименьшей тратой сил.

23 февраля 1921 года Троцкий писал Ленину:

«Владимир Ильич.

У нас сейчас в партийно-военных кругах идет дискуссия по вопросу о военной доктрине. Думаю, что в последнем счете от дискуссии будет польза, но сейчас много ахинеи и отсебятины. В частности, против Красной Армии выдвигается обвинение в том, что в ее «военную доктрину» (вокруг этого напыщенного словечка и крутится весь спор) не входит идея наступательных революционных войн…»

Общение с профессиональными военными пошло Троцкому на пользу. Троцкий увидел, что зарождающаяся советская военная наука недооценивает оборону. Он писал, что одним «фактором наступления еще не обеспечивается успех». Армию надо учить и обороняться тоже. Надеяться на мировую революцию пока нет оснований.

Фрунзе поспешил ему возразить и даже высокомерно посоветовал Льву Давидовичу выкинуть из брошюры «рассуждения, прославляющие оборону». Сам Фрунзе писал и говорил только о наступлении. В те времена было принято по примеру Суворова клеймить оборону «подлой» и буквально «вытравливать дух обороны из Красной Армии».

Большую дискуссию вызвала статья Фрунзе «Единая военная доктрина и Красная Армия», которая появилась в июле 1921 года в первом номере журнала «Армия и революция», выпущенном штабом командующего войсками Украины и Крыма.

Михаил Васильевич исходил из неизбежности военного противоборства с капиталистическим миром:

«Между нашим пролетарским государством и всем остальным буржуазным миром может быть только одно состояние долгой, упорной, отчаянной войны не на живот, а на смерть… Совместное параллельное существование нашего пролетарского советского государства с государствами буржуазно-капиталистического мира длительное время невозможно.

Это противоречие может быть разрешено и изжито только силой оружия в кровавой схватке классовых врагов. Иного выхода нет и быть не может».

Михаил Васильевич Фрунзе был сторонником мировой революции, которой Красная армия должна помочь. Он писал, что победит лишь тот, кто найдет в себе решимость наступать, обороняющаяся сторона обречена на поражение:

«Самим ходом исторического революционного процесса рабочий класс будет вынужден перейти к нападению, когда для этого сложится благоприятная обстановка… Отсюда вытекает необходимость воспитывать нашу армию в духе величайшей активности, подготовлять ее к завершению задач революции путем энергичных, решительно и смело проводимых наступательных операций…»

Фрунзе доказывал, что нужна доктрина революционной наступательной войны, на основе которой Красная армия будет готовиться к войне с капиталистическим миром (журнал «Отечественная история», 2001, № 2).

Такая война казалась ему неизбежной, потому что пролетарское государство обязано с помощью пролетариата разных стран нанести поражение всему капиталистическому миру. Это был призыв к осуществлению мировой революции с помощью вооруженных сил: «Победит лишь тот, кто найдет в себе решимость наступать…»

Троцкий решительно возразил Фрунзе. Он доказывал, что нельзя ставить перед Красной армией наступательные задачи: мировое революционное движение переживает спад, положение в России тяжелое, люди устали от войны и надо «отстоять для рабочих и крестьян возможно длительный период мира».

Да и сами красноармейцы не горят желанием начинать новую войну. Поэтому, считал Троцкий, задача другая: «Мы учимся военному делу, вооружаемся, строим большую армию для того, чтобы обороняться, если на нас нападут».

Конечно, Красная армия может прийти на помощь восставшим трудящимся в других странах, но ее роль будет «вспомогательной».

Фрунзе и его единомышленников, жаждавших мировой революции и готовых разжечь ее с помощью армии, Троцкий назвал «нетерпеливыми стратегами».

Фрунзе считал, что у Красной армии должна быть революционная стратегия, в основе которой наступательность и маневренность: это «совершенно естественно, ибо в армии, создаваемой и руководимой пролетариатом, иного настроения, кроме активного, и быть не могло». Наступательный порыв решит исход будущих войн, потому что вражеские армии «окажутся бессильными перед сравнительно плохо вооруженным, но полным инициативы, смелым и решительным противником». Красная армия должна прежде всего учиться наступать…

Троцкий говорил, что принятие только наступательной стратегии – авантюризм, непростительная ошибка, которая приведет к колоссальным жертвам. Армия должна учиться обороне, к которой придется прибегнуть на первом этапе войны. Возможно и стратегическое отступление, которое позволяет выиграть время для мобилизации и развертывания собственных сил.

Он считал, что не надо выдумывать какую-то особую стратегию и тактику, а надо учить красноармейцев и создавать современную боевую технику.

Обо всем этом молчали десятилетиями. Троцкому приписывали какие-то чудовищные глупости, а между тем выяснилось, что он рассуждал глубоко и точно – в отличие от «признанного военного стратега» Фрунзе. Предположения Троцкого оказались правильными, как показала Великая Отечественная…

«Пролетарскую военную доктрину» удалось отвергнуть. В постановлении по военным вопросам XI партийного съезда она даже не упоминается. Дело в том, что в рамках съезда на совещании делегатов-военных с докладом выступил Троцкий, а с содокладом – Михаил Фрунзе, восходящая военная звезда. Фрунзе командовал тогда войсками Украины.

Но перед съездом с ним беседовал Ленин и дал понять, что намерен поддержать Троцкого. Михаил Васильевич сразу же пошел на попятную.

3 марта 1925 года Фрунзе выступал на заседании литературной комиссии ЦК. Он напомнил о том, как несколько лет назад предложил теорию «единой военной доктрины»:

– В чем была сущность моих предложений? Она сводилась к пересмотру всех вопросов военной науки и искусства под углом зрения пролетариата, к установлению основ пролетарского учения о войне. В этой своей попытке я натолкнулся на жестокий отпор со стороны товарища Троцкого. Тогда я не стал развертывать широкой борьбы и сейчас скажу почему.

Решительную роль сыграл мой разговор с товарищем Лениным. Я изложил ему свою точку зрения, и он ответил мне так: «Вы, военные коммунисты, здесь не правы. С точки зрения перспектив ваш подход, конечно, правильный. Разумеется, вы должны готовиться к задаче полного овладения военным делом и соответствующую работу вести. Пожалуйста, учитесь, выдвигайте молодые силы, но ежели вы сейчас станете выступать с теорией пролетарского военного искусства, то впадете в опасность комчванства. Мне кажется, что наши военные коммунисты еще недостаточно зрелы, чтобы претендовать на руководство всем военным делом»…

После беседы с вождем Фрунзе предпочел заявить, что у него нет разногласий с председателем Реввоенсовета Республики. В 1922 году он сказал: «Я не являлся и не являюсь сторонником той идеи, что мы создаем особую пролетарскую стратегию и тактику».

Но в 1925 году Фрунзе, став военным министром, вспомнил о пролетарской военной науке:

– Практически мы задачу, поставленную мною при формулировании основных положений военной доктрины, в значительной части выполнили. Все основные позиции в военном деле мы прочно держим в своих руках. Мы создали свой красный генеральный штаб. Но теоретически задача создания пролетарского учения о войне еще не выполнена. Перед нами колоссальная работа. И в ней мы допускаем сотрудничество лиц, которые по своим принципиальным взглядам зачастую если не враждебны нам, то, во всяком случае, не могут считаться вполне нашими. Тем не менее мы этих людей всячески используем, потому что у них, по нашему мнению, нам можно многому поучиться…

Как начальник Штаба РККА Фрунзе так формулировал задачу: «Необходимо поставить работу высших штабов так, чтобы Красная Армия могла выполнить свои задачи на любом операционном направлении и в любом участке возможного грядущего фронта. Границы же этого фронта в ближайшую очередь определяются пределами всего материка Старого Света».

С уходом Троцкого из вооруженных сил пренебрежение к обороне усилилось.

В своем кругу Михаил Васильевич объяснял, что его публичные рассуждения насчет оборонительного характера советской политики – это дипломатия. Трубить в газетах, заявлять на собраниях о наступательных войнах – «вреднейшая, глупейшая и ребячья затея», но политработники в армии должны, конечно, «говорить о том, что в известной обстановке, при известных условиях мы можем пойти в наступление за пределы нашей земли… Наш комсостав и армия должны это знать. Нельзя в этой части воспитание вести в духе оборончества».

Главная задача Красной армии остается прежней: «Расширение нашей революции, укрепление диктатуры пролетариата в нашей победившей стране путем этого расширения, путем ее распространения на другие страны». Когда будут соответствующие условия, «пролетарская армия перейдет в решительное наступление».

Фрунзе продолжал утверждать: «Мы рассматриваем отступление как часть наступления… Наступление является самым лучшим видом обороны… Сторона, держащая инициативу, сторона, имеющая в своем распоряжении момент внезапности, часто срывает волю противника и этим самым создает наиболее благоприятные для себя условия».

Эти слова Фрунзе нравились генеральному секретарю.

Сам Сталин на пленуме ЦК 19 января 1925 года сказал:

– Если что-то серьезно назреет, то наше вмешательство, не скажу обязательно активное, не скажу обязательно непосредственное, оно может оказаться абсолютно необходимым. Это не значит, что мы должны обязательно идти на активное выступление против кого-нибудь. Это неверно. Если у кого-нибудь такая нотка проскальзывает – это неправильно. Если война начнется, мы, конечно, выступим последними, для того чтобы бросить гирю на чашу весов, гирю, которая могла бы перевесить…

10 марта 1925 года Сталин в письме курсантам Нижегородской пехотной школы писал: «Будем надеяться, что нам удастся превратить нашу Рабоче-Крестьянскую Красную Армию из оплота мира, каким она является теперь, в оплот освобождения рабочих капиталистических государств от ига буржуазии».

Сталинское письмо опубликовали только в феврале 1930 года. В апреле 1939 года начальник Политуправления Красной армии Лев Захарович Мехлис заявил, что в этом письме «изложена программа нашей Рабоче-Крестьянской Красной Армии».

Став наркомом и председателем Реввоенсовета, Фрунзе опять принялся доказывать, что Маркс и Ленин учат пролетариат тому, что «нападение, а не защита, должно стать лозунгом масс». Михаил Васильевич вообще предлагал искать ответы на все вопросы военного дела у классиков марксизма, хотя в свое время Троцкий пытался ему объяснить, что «нельзя научиться сражаться «по Марксу».

Троцкий был образованным марксистом и понимал, что такое марксизм. Фрунзе не понимал и потому требовал учиться у Маркса и Ленина тому, чему они научить никак не могли.

Зато именно Фрунзе после смерти стали именовать «выдающимся марксистским теоретиком военного дела», хотя теоретиком он как раз и не был.