Текст книги "Юрий Андропов. Последняя надежда режима."

Автор книги: Леонид Млечин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц)

Цвигун (под псевдонимом «генерал-полковник С.К. Мишин») был и главным военным консультантом знаменитого фильма «Семнадцать мгновений весны», поставленного Татьяной Лиозновой по сценарию Юлиана Семенова.

Олег Табаков, блистательно сыгравший в фильме «Семнадцать мгновений весны» роль начальника германской внешней разведки Шелленберга, рассказывал потом, что после просмотра картины Андропов отвел его в угол и укоризненно прошептал:

– Олег, так играть безнравственно...

Когда Александр Бовин впервые посетил Андропова на Лубянке, то, войдя в приемную председателя, не мог понять, где же кабинет Юрия Владимировича. Шкафы есть, а дверь в кабинет отсутствует. Оказывается, это такая мощная дверная коробка.

– У меня теперь есть свой самолет, – похвастался Юрий Владимирович перед бывшим подчиненным.

Он быстро вошел во вкус новой работы.

Андропов привык работать и в выходные дни. В одно HI первых воскресений он распорядился собрать руково-1ШIслей управлений и служб. Нашли не всех, потому что руководители КГБ жили на дачах, а телефонов не имели. Андропов распорядился установить им и городские телефоны, и аппараты правительственной связи, смонтировать радиотелефоны в автомобилях.

Вместе с Андроповым из ЦК пришла небольшая группа помощников.

«Держались они на первых порах тесной стайкой, – припоминал Вадим Кирпиченко, – и все старались выяснить, нет ли вокруг Юрия Владимировича недоброжелательности или, не дай бог, не зреет ли какая крамола. Эта группа была предана ему лично и стремилась всеми доступными средствами работать на повышение его авторитета, что порой выглядело даже смешным и наивным из-за прямолинейности в восхвалении достоинств нового председателя...»

Все его помощники и секретари – Павел Павлович Лаптев, Виктор Васильевич Шарапов, Евгений Иванович Калгин, Юрий Сергеевич Плеханов – стали в КГБ генералами.

Андропов любил в разговорах с сотрудниками поругать какого-то начальника среднего звена, ожидая, что в ответ скажет собеседник. Наверное, он нуждался в дополнительной информации о тех людях, которые стояли вокруг него. Это еще раньше подметил и Федор Бурлацкий: Юрий Владимирович хотел знать все о людях, с которыми работал, и выслушивал любую информацию о них, от кого бы она ни исходила.

В августе 1967 года в одну из суббот дежуривший всю ночь полковник Эдуард Болеславович Нордман из второго главного управления был вызван в приемную председателя – дать справку. Дежурный секретарь, тогда еще подполковник Юрий Сергеевич Плеханов, записал его сообщение и доложил Андропову. Тот пожелал лично поговорить с офицером. Распорядился принести чай и стал задавать вопросы о ситуации в главном управлении контрразведки. Нордман вспоминал, что он почувствовал себя неудобно – каково ему, полковнику, давать оценки генералам. Но Андропов ему сказал:

– Мы разговариваем как коммунист с коммунистом, а не как начальник с подчиненным.

И Нордман сказал, что думает о ситуации во втором главке.

Начальником секретариата Андропова стал его давний сотрудник Владимир Александрович Крючков. Он работал у Андропова еще в посольстве в Будапеште. Андропов уехал в Москву в 1957 году. А Крючков остался в посольстве. Но Юрий Владимирович не забыл подающего надежды сотрудника. Через два года он, освоившись и пустив корни на Старой площади, пригласил Крючкова к себе: ему было приготовлено место референта в секторе Венгрии и Румынии отдела ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран.

В 1963 году Крючков стал заведующим сектором, а в 1965-м поднялся еще на одну ступеньку и, наконец, занял ту должность, к которой он более всего был расположен: стал помощником секретаря ЦК Андропова. Он последовал за Андроповым в КГБ буквально через два дня. Он уже четыре года был помощником у Юрия Владимировича, и Андропов к нему привык. Крючков сначала получил прежнюю должность помощника, но уже в начале июля был назначен начальником секретариата председателя.

Кабинет Крючкова на третьем этаже находился прямо напротив председательского, приемная у них были общая. Владимир Александрович всегда был под рукой, готовый дать справку, напомнить, выполнить любое указание, проследить за движением бумаг, старательный, надежный, услужливый и безотказный исполнитель с прекрасной памятью. Генерал-майор Крючков произвел сильнейшее впечатление на будущего начальника разведки Леонида Владимировича Шебаршина, который пришел с просьбой найти документ, переданный Андропову.

«Владимир Александрович удивил меня своей памятью, – писал Шебаршин. – Услышав название документа, попавшего к нему несколько месяцев назад, он немедленно открыл сейф и из толстенной пачки бумаг сразу же достал именно то, что требовалось. Мне показалось, что я имею дело с человеком в какой-то степени необыкновенным».

9 августа 1971 года Крючков перешел в разведку, Андропов назначил его первым заместителем начальника первого главного управления.

Владимир Александрович описал в своих воспоминаниях, как июньским вечером его пригласил Андропов и сказал:

– Ну что же, больше тянуть нельзя. Пора определяться с твоей дальнейшей работой. Да и я понимаю, что в первом главном управлении действительно нужен свежий посетитель. Хотя ты и здесь мне тоже нужен. Как сам-то думаешь?

Крючкова ждала большая самостоятельная работа, пост первого зама был шагом к еще большим должностям. Но нгреход в разведку дался Крючкову трудно. Он вспоминал, как ему было «не по себе от мысли, что работать придется на некотором удалении» от Юрия Владимировича. Но Андропов уже принял решение.

К тому времени они трудились вместе семнадцать лет. Крючков боготворил начальника, привык к роли первого помощника, а тут предстояло самому принимать решения. По Владимир Александрович нашел выход. Его сотрудники быстро заметили, что он по каждой мелочи советовался с Андроповым. Руководитель советской разведки по характеру, образу мышления и поведения так и остался помощником.

В последних числах декабря 1974 года Брежнев согласился с предложением Андропова утвердить Владимира Александровича Крючкова начальником первого главного управления и одновременно заместителем председателя КГБ.

Новым начальником секретариата стал Павел Павлович Лаптев, который начинал в отделе ЦК рефентом по Албании. Лаптев сразу получил звание полковника. У кадровых сотрудников КГБ путь к полковничьим погонам занимал лет двадцать. В феврале 1979 года Лаптев стал помощником Андропова по политбюро. Вместо Лаптева начальником секретариата сделали Евгения Дмитриевича Карпещенко.

Помощником в мае 1971 года Андропов взял проработавшего десять лет в «Правде» китаиста Виктора Васильсвича Шарапова. Юрий Владимирович обратил внимание на его публикации в главной партийной газете и пригласил к себе, объяснил:

– Надо будет и выступления готовить, и материалы для политбюро.

Как и Павел Лаптев, генерал-майор Шарапов последовал в 1982 году за Андроповым на Старую площадь. После смерти Андропова он был помощником по социалистическим странам и у Черненко, и у Горбачева, а в марте 1988 года отправился послом в Болгарию.

Секретарями работали Юрий Сергеевич Плеханов и Евгений Иванович Калган. Это были доверенные люди. Евгений Калгин сидел в приемной Андропова и в КГБ, и в ЦК. После смерти Андропова его вернули на Лубянку и назначили начальником 12-го отдела КГБ, который занимался прослушиванием телефонных разговоров и помещений, а также перехватом сообщений, передаваемых факсимильной связью. Во время августовского путча 1991 года Калгану поручили организовать прослушивание российских руководителей, начиная с Бориса Ельцина. Калгин приказ выполнил, поэтому после провала путча лишился работы.

Дежурным секретарем начинал и Юрий Плеханов, окончивший заочно пединститут и перешедший с комсомольской работы на партийную. Его после смерти Андропова тоже вернули в КГБ. Он получил звание генерал-лейтенанта и стал начальником девятого управления, которое занималось охраной высшего руководства. После августовского путча, когда он приказал изолировать Горбачева в Форосе, он лишился звания и наград и отсидел семнадцать месяцев в тюрьме Матросская Тишина. Впрочем, летом 2002-го президент Путин подписал указ о возвращении Плеханову звания генерал-лейтенанта, наград и пенсии. Но в день выхода президентского указа Плеханов умер, вероятно, и не узнав, что он опять генерал...

Андропов сменил, по существу, все руководство комитета, в том числе конечно же и начальника девятого управления – личной охраны генерального секретаря и политбюро.

2 июня 1967 года полковника Владимира Яковлевича Чекалова, ведавшего еще охраной Хрущева, освободили от должности. Его кабинет занял генерал Сергей Николаевич Антонов. Артиллерист по военной специальности, он в 1949 году окончил Военную академию бронетанковых и моторизованных войск и был зачислен в Высшую развед-школу Комитета информации при Совете министров (так в те времена именовалось ведомство, объединившее военную и политическую разведки).

Больше пятнадцати лет Антонов служил в разведке и ни к каким комитетским кланам не принадлежал. Полгода он исполнял обязанности начальника управления, пока кнему присматривались. Утвердили Антонова только в конце февраля 1968 года.

Начальник девятки подчинялся непосредственно генеральному секретарю, получал от него приказания и по собственному разумению информировал об этом председателя КГБ. Начальнику девятого управления подчинялся Кремлевский полк. Набирали в него только славян и только выходцев из рабоче-крестьянских семей. Подающих надежды отравляли в школу прапорщиков, после чего доверяли охрану объектов. Наиболее способных учили и брали в личную охрану.

В августе 1974 года Андропов сменил Антонова на Юрия Сторожева. Генерал-лейтенанта Антонова не стали обижать, формально его повысили – сделали заместителем председателя КГБ. Но подчинялось ему одно только 15-е управление, созданное в марте 1969 года. Задача пятнадцатого управления – в случае ядерной войны спасти жизнь руководителей страны.

Сменили и начальника московского управления генерала Михаила Петровича Светличного. По словам известного журналиста Ярослава Голованова, генерал был «человеком весьма проницательным и с чувством юмора». Но после того, как с поста первого секретаря столичного горкома убрали Николая Григорьевича Егорычева, разогнали и руководство управления.

Начальником московских чекистов сделали еще одного бывшего партийного работника генерал-лейтенанта Серафима Николаевича Лялина. Ему дважды не везло. В 1952 году его назначили заместителем министра госбезопасности, но, когда умер Сталин, министерство расформировали и его отправили советником в Польщу. В 1958 году его назначили заместителем председателя КГБ, а через год опять сняли и пересадили в кресло начальника оперативно-технического управления. Через четыре года Лялина сменил Виктор Иванович Алидин, которого давно знал сам Брежнев.

Руководство комитета, как водится, укрепили партийными кадрами. 8 июня 1967 года заведующего сектором отдела административных органов ЦК Ардалиона Николаевича Малыгина утвердили заместителем председателя КГБ. Профессиональный партийный работник, он начал работать в Министерстве госбезопасности еще в декабре 1951 года в должности начальника отдела кадров третьего управления. Потом в ЦК он руководил сектором, который ведал КГБ.

15 августа 1967 года скоропостижно скончался зампред КГБ по кадрам генерал-лейтенант Александр Иванович Перепелицын, которого еще Шелепин перевел из Белоруссии. Его место и занял Малыгин – курировал управление кадров, хозяйственные и финансовые дела комитета. В октябре ему присвоили звание генерал-майора.

Начальником управления кадров КГБ 21 июля 1967 года утвердили второго секретаря Днепропетровского обкома компартии Украины Виктора Михайловича Чебрикова. Он вспоминал, как его неожиданно вызвали в Москву, ничего не объяснив. Иван Васильевич Капитонов, секретарь ЦК по кадрам, привел приятно удивленного секретаря к Брежневу. Тот прочитал анкету Чебрикова, которая ему понравилась, как-никак выходец из Днепропетровска, задал несколько вопросов о делах в области и сказал:

– Юрия мы направили в КГБ. Нужно несколько человек, чтобы помочь ему укрепить органы.

21 июля постановлением Совета министров Чебриков был утвержден членом коллегии КГБ, через три дня приказом по КГБ назначен начальником управления кадров. Только формально его новый пост казался невысоким – начальник управления в одном из ведомств. В реальности главный кадровик КГБ – ключевая должность. Недаром на него выразил желание взглянуть сам Брежнев. Одновременно прислали в КГБ еще нескольких партийных работников из разных областей и с разных должностей.

Чебриков был строгим, твердым, исполнительным, пунктуально соблюдающим партийные каноны работником. Его бывший охранник рассказал «Парламентской газете»: «Это был жесткий армейский человек. Строгий начальник. Никаких вопросов, сантиментов – только служим, устав и инструкции». Подчиненным общение с ним едва ли доставляло удовольствие.

– Чебриков скучный был человек, – вспоминает генерал Виктор Иваненко, – ни одного свежего слова от него добиться было невозможно. На совещании у него люди тосковали, выходили из его кабинета с пустой головой...

Зато начальству главный кадровик нравился. Виктор Михайлович пришелся по душе Андропову своей надежностью и исполнительностью. Чебрикова, как днепропетровца, считали брежневским человеком, на самом деле он был душой и телом предан Андропову. Он не претендовал на лидерство, не примеривался к председательскому креслу и не занимался интригами.

У Цвигуна и Цинева был прямой контакт с генеральным секретарем, и они Андропову много крови попортили. Филипп Денисович Бобков – еще одна заметная фигура в КГБ – сам по себе был сильной личностью, а Чебриков никакой опасности для Андропова не представлял. Юрий Владимирович это оценил, привык полностью на него ломиться и через год, в сентябре 1968 года, произвел его в заместители председателя. Чебриков курировал пятое управление, оперативно-техническое, 10-й (учетно-архивный) отдел. В 1971 году Чебриков стал кандидатом в члены ЦК, через десять лет – членом ЦК. Высокий партийный статус был знаком председательского расположения.

Чебриков был, возможно, единственным человеком в руководстве комитета, которому Андропов доверял. Генерал Вадим Кирпиченко писал, что в роли заместителя председателя КГБ Чебриков руководил разработкой оперативной техники и борьбой с диссидентством. Его усилиями для нужд комитета был создан мощный оперативно-технический комплекс. Виктор Михайлович в 19S0 году получил Государственную премию по секретному списку. За что? На этот вопрос он никогда не отвечал. Люди знающие утверждают, что премию ему дали за строительство подземного пункта управления страной на случай войны.

Юрий Владимирович конечно же нуждался в разных людях. Но на примере Чебрикова и Крючкова можно попытаться понять, какие качества он ценил более всего. Общим у Крючкова и Чебрикова были исполнительность и преданность. В окружение Андропова входили более сильные фигуры, более яркие интеллектуалы, более умелые профессионалы. Но на первые роли он выдвигал именно Чебрикова и Крючкова.

Вместо Чебрикова начальником управления кадров стал Владимир Петрович Пирожков. Он тоже был взят с партийной работы – с должности второго секретаря Алтайского крайкома. Потом Пирожкова самого произвели в зампреды, и на кадры поставили Гения Евгеньевича Агеева. Тот до перехода в госбезопасность был вторым секретарем Иркутского горкома партии, хорошо играл в баскетбол и волейбол и неплохо в шахматы. Гения Агеева летом 1974 года утвердили освобожденным секретарем парткома КГБ, а кадры поручили Василию Яковлевичу Лежепекову. Тот прежде был вторым секретарем Минского обкома партии, несколько лет прослужил начальником политуправления пограничных войск.

Иначе говоря, все кадровики были недавними партийными работниками, причем именно вторыми секретарями, которые по распределению обязанностей ведали организационно-кадровыми вопросами. Это был один из способов контроля партийного аппарата над чекистами. Приходящие со стороны партийные секретари были чужаками в КГБ и должны были присматривать за тем, что происходило внутри системы госбезопасности.

ПЯТОЕ УПРАВЛЕНИЕ

Андропов расширил сеть местных органов КГБ и образовал новые управления в центральном аппарате, чтобы надежнее охватить все стороны жизни страны. Но он сразу выделил главное, с его точки зрения, звено – контроль над духовным состоянием общества. Венгерский опыт подсказывал ему, что главная опасность социализму исходит от идеологической эрозии.

Через полтора месяца после прихода на Лубянку, 3 июля 1967 года, Андропов отправил записку в ЦК, в которой живописует действия подрывных сил, направленных «на создание антисоветских подпольных групп, разжигание националистических тенденций, оживление реакционной деятельностн церковников и сектантов».

Новый председатель КГБ сигнализировал о том, что под влиянием чуждой нам идеологии у некоторой части политически незрелых советских граждан, особенно из числа интеллигенции и молодежи, формируются настроении аполитичности и нигилизма, чем могут пользоваться не только заведомо антисоветские элементы, но также поэтические болтуны и демагоги, толкая таких людей на политически вредные действия».

Андропов предложил создать в центре и на местах подразделения, которые сосредоточились бы на борьбе с идеологическими диверсиями.

17 июля 1967 года политбюро предложение Андропова поддержало: «Создать в Комитете госбезопасности при Совете Министров СССР самостоятельное (пятое) Управление по организации контрразведывательной работы по борьбе с идеологическими диверсиями противника. В КГБ республик, УКГБ по краям и областям иметь соответственно пятые Управления-отделы-отделения...»

Первым начальником управления, чтобы порадовать ЦК КПСС и подчеркнуть идеологический характер новой сгруктуры, взяли партийного работника. На Старой плошади рекомендовали на эту роль секретаря Ставропольского крайкома КПСС по пропаганде Александра Федоровича Кадашева.

Кадашев весной 1941 года закончил Тульский механический институт. В армию его не мобилизовали, потому чго он работал мастером на военном заводе N° 172, эвакуированном в Пермь. С завода его взяли в Пермский горком партии инструктором промышленного отдела. Через год послали учиться в Высшую партийную школу, оттуда пригласили на работу в отдел пропаганды и агитации ЦК ИКП(б).

Александр Кадашев хотел учиться, в 1952 году поступил и Академию общественных наук, где защитил кандидатскую диссертацию, после чего на пять лет отправился в Архангельск секретарем обкома. В 1960 году его перевели в более крупный Ставропольский крайком, но поставили на меньшую должность – заведующего отделом. Впрочем, через два года он стал секретарем крайкома и просидел в этом кресле пять лет. Самый известный ставрополец, Михаил Горбачев, заведовал в крайкоме отделом. Его избрали секретарем крайкома уже после того, как Кадашева перевели в КГБ. Назначением в комитет Александр Федорович был недоволен, но подчинился партийной дисциплине.

Первым заместителем к Кадашеву поставили кадрового чекиста генерал-майора Филиппа Денисовича Бобкова, Он рассказывал, как поздно вечером его пригласили в кабинет председателя КГБ и Андропов предложил ему перейти в новое управление по борьбе с идеологической диверсией. Бобков уже шесть лет занимал должность заместителя начальника второго главного управления и тоже остался недоволен назначением. Видимо, считал это понижением и не предполагал, что переход в пятое управление открывает ему дорогу к большой карьере.

В своей мемуарной книге Бобков пишет, что скептически встретил идею Андропова: не станет ли новое управление аналогом секретно-политического отдела НКВД, который занимался политической оппозицией.

– Нет, новое управление должно отвечать задачам сегодняшнего дня, – возразил Андропов. – Сейчас идет мощная психологическая атака на нас, это самая настоящая идеологическая война, решается вопрос: кто кого. Мы обязаны знать планы и методы работы идеологических противников. Мне представляется, что главной задачей создаваемого управления является глубокий политический анализ ситуации и по возможности наиболее точный прогноз.

Трудно ставить под сомнение разговор, при котором сам не присутствовал, но предостережение Филиппа Денисовича относительно повторения опыта НКВД выглядит наивно. Борьба против «антисоветских элементов», как эта линия именовалась в практике госбезопасности, не прекращалась никогда. Соответствующее подразделение называлось отделом или управлением, меняло порядковый номер, но сохранялось и во время хрущевской оттепели. На этом направлении и вырос оперативный работник Бобков.

В феврале 1960 года тогдашний председатель КГБ Александр Николаевич Шелепин, следуя линии Хрущева, упразднил четвертое управление, которое занималось борьбой с антисоветскими элементами и ведало интеллигенцией, как самостоятельную структуру. Шелепин считал, что следить за писателями, художниками, актерами – не главная задача КГБ, и незачем держать для этого целое управление. Он передал слегка сокращенный аппарат и эти обязанности второму главному управлению.

Тот же Бобков, который служил в четвертом управлении, возглавил отдел во втором главке, а потом получил повышение и стал заместителем начальника всей контрразведки, но по-прежнему ведал работой среди интеллигенции. Так что Филипп Денисович не мог не понимать, что Андропов просто желает придать работе среди интеллигенции новый масштаб и размах. Другое дело, что Бобков, видимо, рассчитывал сам возглавить управление. Но Юрий Владимирович, надо понимать, пояснил ему: для ЦК важно, чтобы идеологическое управление возглавил партийный работник.

Бобков не прогадал. Кадашев не прижился в системе тсбезопасности и через год с небольшим сам попросил подыскать ему другое место. На партийную работу его не пернули; как кандидата наук отправили в Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС заведовать отделом партийного строительства. Когда он стал болеть, то написал заявление с просьбой перевести его с номенклатурной должности завотделом (ему полагались соответствующие материальные блага) просто в научные сотрудники. Это единственный случай в истории института. Люди, его знавшие, говорили, что Александр Федорович человек исключительно порядочный и честный.

С мая 1969 года пятое управление возглавил Филипп Денисович Бобков. Он проработает в управлении много лет и со временем станет генералом армии и первым заместителем председателя КГБ.

Георгий Арбатов пишет, что Андропов был доволен своей идеей, с радостью говорил:

– Работу с интеллигенцией я вывел из контрразведки. Нельзя же относиться к писателям и ученым как к потенциальным шпионам. Теперь все будет иначе, делами интеллигенции займутся иные люди, и упор будет делаться прежде всего на профилактику, на предотвращение нежелательных явлений.

Юрий Владимирович обладал замечательным умением приспосабливаться к собеседнику. Он так ловко вел беседу, что разные люди, часто с противоположными политическими взглядами, искренне считали председателя КГБ своим единомышленником.

Очень хорошо помню рассказ своего отца после встречи с Андроповым. Решив конкретный вопрос, Юрий Владимирович завел разговор на общие темы. Отец мой, человек очень откровенный и открытый, заговорил о том, что нужны перемены. Почему бы на выборах выдвигать не одного кандидата в депутаты (это же чистой воды профанация!), а как минимум двоих? Как раз готовились очередные выборы в Верховный Совет...

Андропов слушал его очень внимательно и, услышав эти слова, переспросил:

– Значит, вы тоже так считаете?

Отец ушел от Андропова воодушевленный и уверенный в том, что нашел в лице Юрия Владимировича единомышленника. Потом выяснилось, что председатель КГБ считал любые политические реформы смертельно опасными для социалистического общества...

Нечего удивляться, что пятое управление КГБ приняло на себя функции политической полиции. Вот одна из первых акций новой структуры – записка в ЦК КПСС от 30 августа 1967 года:

«Комитет госбезопасности при Совете Министров СССР располагает данными, что доктор философских наук, завкафедрой философского факультета МГУ Зиновьев Александр Александрович, 1922 года рождения, в период 1957—1958 годов принимал участие в сборищах молодых специалистов-философов, на которых он выступал с отрицательными взглядами по отдельным вопросам теории марксизма-ленинизма.

В сентябре 1960 года в Москве в качестве автотуриста находился профессор Колумбийского университета Кляйн, который привез и вручил Зиновьеву письмо от американца Коми Дэвида. Кляйн и Коми известны органам госбезопасности как лица, принимавшие непосредственное участие в обработке и вербовке советских граждан для работы на американскую разведку.

Анализ письма, добытого оперативным путем, показывает, что в нем затронуты вопросы, выходящие за рамки переписки научного характера. В частности, автор письма интересовался состоянием в СССР логики как науки, выменял отношение Зиновьева к теории марксизма-лени низ-мв, просил установить работающих в советских научных учреждениях отдельных ученых и сообщить, над чем они работают.

Ответ на письмо, переданный Зиновьевым Кляни, был обнаружен в специально оборудованном тайнике в машине американца. С 1960 по 1965 год Зиновьев имел переписку с Кляйн и Коми, систематически посылал им советские издания по философской литературе.

В прошлом Зиновьев злоупотреблял спиртными напитками, на почве чего в его семье возникали ссоры. В настоящее время с женой Зиновьев находится в разводе».

Это совершенно жалкий донос, достойный пера коллеги-завистника, а не огромного учреждения, каким был комитет госбезопасности. Но таков был реальный уровень работы пятого управления. Причем документ свидетельствует о масштабах слежки и агентурного аппарата, потому что философу Зиновьеву припоминались высказывания десятилетней давности. Становилось очевидным, что каждый контакт советского человека с иностранцем фиксировался и рассматривался как преступный...

Даже в ЦК, где пришлось заниматься этим доносом, сочли бумагу неважной. Отдел науки и учебных заведений ЦК 6 октября 1967 года доложил:

«Зиновьев приглашался в Отдел науки и учебных заведений ЦК КПСС. В беседе и в объяснительной записке Зиновьев в основном подтвердил факты, указанные в информации Комитета госбезопасности, но рассматривал свою связь с Кляйн и Коми как с учеными.

Учитывая, что непосредственная связь Зиновьева с американцами Кляйн и Коми не поддерживается с 1965 года, считали бы возможным ограничиться проведенной беседой с Зиновьевым в Отделе науки и учебных заведений ЦК КПСС».

Александр Зиновьев был старшим научным сотрудником в Институте философии АН и заведовал кафедрой логики в университете. Действия чекистов сыграли свою роль в том, что философ окончательно разошелся с существующей системой. В 1976 году за границей появилась его самая известная книга «Зияющие высоты» – резкая по тону сатира на советскую систему. В 1978 году он эмигрировал. После перестройки вернулся, его много издавали, книги Зиновьева пользовались большим успехом...

Юрий Владимирович Андропов никогда не работал на производстве, ничего не создавал собственными руками. Ни экономики, ни реальной жизни не знал. Уверенно чувствовал себя только в сфере идеологии. Поэтому занимался интеллигенцией, художественной и научной, пытался влиять на ситуацию в литературе и искусстве.

«Это подтверждает мою старую мысль о нереальности реальной жизни и всевластии литературы, которая вовсе не воспроизводит, не отражает, а творит действительность, – пометил в дневнике писатель Юрий Нагибин. – Иной действительности, кроме литературной, нет. Вот почему наше руководство стремится исправить литературу, а не жизнь. Важно, чтоб в литературе все выглядело хорошо, а как было на самом деле, никого не интересует».

14 ноября 1967 года Андропов отправил в ЦК записку о настроениях среди интеллигенции, которую тоже иначе чем доносом не назовешь:

«По поступившим в Комитет государственной безопасности данным, группой ученых и представителей творческой интеллигенции в количестве свыше 100 человек подписан документ, в котором преднамеренно искажается политика нашей партии и государства в области печати, ставится вопрос об отмене цензуры и упразднении Главли-та, провозглашается по существу ничем не ограниченное право любого лица, группы лиц издавать любые печатные издания, осуществлять постановку спектаклей, производство и демонстрацию кинофильмов, устраивать выставки и концерты, осуществлять радио– и телепередачи.

В числе подписавших академики Леонтович, Сахаров, Капица, Кнунянц, писатели Костерин, Каверин, Копелев, композиторы Пейко, Леденев, Каретников, художники Биргер, Жилинский и другие. Указанный документ адресован Президиуму Верховного Совета СССР. Копия документа, добытая принятыми нами мерами, направляется в порядке информации.

Комитетом принимаются дополнительные меры для пресечения деятельности организаторов указанного документа».

Как ловко набивали себе цену чекисты! Подписавшие этот документ его нисколько не скрывали, напротив, законопослушно передали в Президиум Верховного Совета. Никакой нужды добывать этот документ чекистскими методами не было. И вообще зачем «пресекать» деятельность уважаемых людей, многие из которых сделали для родины много больше, чем все преследовавшие их службы? Они не предлагали ничего, что выходило бы за рамки конституции.

Обращение это никак нельзя было поднести под определение «идеологическая диверсия». Так что, строго говоря, КГБ вышел за пределы своей компетенции. Но именно ним и хотел заниматься Андропов: выжигать всякое инакомыслие, тем более если оно высказывается публично. При Андропове начался расцвет политической полиции. Создание отдельного управления, как следовало ожиладать увеличило число дел против интеллигенции. То, что дни второго главка было третьестепенной задачей, для пятого управления стало главным. Чекисты, освобожденные от необходимости искать шпионов, которых на такой большой комитет все равно не хватало, рьяно взялись за интеллигенцию.

В пятом управлении образовали шесть отделов (см. справочник А. Кокурина и Н. Петрова «Лубянка. Органы ВЧК– ОГПУ—НКВД—НКГБ—МГБ—МВД—КГБ. 1917-199U):

первый отдел – контрразведывательное обеспечение каналов культурного обмена, работа по линии творческих союзов, научно-исследовательских институтов, учреждений культуры;