Текст книги "Мир Лема - словарь и путеводитель"

Автор книги: Леонид Ашкинази

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 38 страниц)

7. Естественное или искусственное

В тривиальном смысле деление на естественное и искусственное – это деление на существующее не в результате деятельности человека и в результате таковой деятельности. Деление это имело строгий смысл только до возникновения человека – именно потому, что искусственного тогда не существовало вовсе. На следующий день после возникновения человека речь могла идти только о степени влияния; применение вышеуказанных терминов как исчерпывающих ситуацию – обычная попытка заменить рассмотрение сложной непрерывной ситуации рассмотрением простой дискретной. Иногда, несколько сужая область смыслов, под искусственным понимают нечто, созданное человеком сознательно и с каким-то намерением. С другой стороны, в расширенном смысле естественно все, так как человек – тоже часть природы.

Для человека наличие способа дифференциации важно потому, что идентификация феномена как искусственного радикально меняет модель мира – вместо законов природы человек начинает анализировать мотивы и эмоции «того, кто сделал». Мотивы и эмоции тоже подчиняются каким-то законам, просто они меньше познаны людьми, и человек охотно переключается с анализа ситуации на рассуждения типа «чего они хотят» (на неэффективность такого подхода указали Стругацкие, «За миллиард лет до конца света»). Наличие способа определения искусственного происхождения феноменов существенно для поисков внеземного разума, причем известны прецеденты, когда феномен какое-то время считался искусственным, а позже было показано, что явление могло быть вызвано естественными причинами. Как искусственное может восприниматься и то, что возникло в результате деятельности систем, созданных человеком, причем такие объекты и ситуации вызывают когнитивный диссонанс (сделал, а не понимаю что) и негативную реакцию, особенно если «оно» начинает влиять на жизнь людей.

« – Дорогой мой, культура уже полвека не развивается стихийно. В двадцатом веке какой-нибудь там Диор диктовал моду в одежде, а теперь все области жизни развиваются под диктовку». – Футурологический конгресс

«… задание, поставленное им перед штабом фирмы – срежиссировать полное отсутствие режиссуры, – оказывается самым трудным из всех, какие только приходилось решать. Исследования обнаруживают, что ничего похожего на стихийность и подлинность жизни давно уже нет. Устранение приготовлений режиссуры любого эпизода лишь открывает более глубокий слой – следы другой режиссуры, еще более ранней…» – "Корпорация «Бытие»

«Различие между естественными и искусственными приключениями, успехами, неудачами перестает существовать, если нельзя дознаться, что происходит по чистой, а что – по заранее оплаченной случайности». – "Корпорация «Бытие»

«Ты же сам знаешь, что все эти процессы совершаются лишь потому, что я их запрограммировал, – а значит, не взаправду…» – Путешествие седьмое, или Как Трурля собственное совершенство к беде привело

«Благосклонная и смышленая среда обитания должна, следовательно, стать закройщиком материи бытия, сшивая ее таким образом, чтобы каждый получил условия существования, наиболее для него подходящие. Но когда все технические средства будут уже готовы, когда уже будет создана среда, безошибочно приспосабливающаяся к натуре любого человека, останется преодолеть одну лишь, зато чудовищную трудность, а именно: каждый должен при этом иметь ощущение абсолютной подлинности бытия». – Осмотр на месте

«Перед нами метафизический гротеск, фантастичность которого, однако, имеет корни в реальном мире. Если отбросить комические перехлесты и крайности авторской фантазии, останется проблема манипулирования умами – такого, при котором сохраняется субъективное ощущение полной естественности и свободы». – "Корпорация «Бытие»

8. Изолированные островки и ключевой эксперимент

Исходное предположение: в мозгу, как биологическом, так и электронном, могут возникать изолированные друг от друга (полностью или частично), участки, способные к самостоятельному функционированию.

«Можно уподобить его червивому яблоку; это банальное сравнение все же передает существо дела: в пределах мыслящей субстанции, подвластной его индивидуальности (о которой речь впереди), было обнаружено несколько миллиардов „вселенных“, то есть изолированных островков автономных процессов, каждый из которых есть не что иное как математическая модель сотворенного лунным Мозгом „универсума“». – Записки всемогущего

«Два или несколько разумов можно сливать в один, и не только у машин и растворов, но даже у людей; благодаря персонетике появилась возможность изготовлять миры, замкнутые в машинах, в которых возникало разумное бытие, а оно, в свою очередь, в этом узилище могло конструировать следующее поколение разумных субъектов; разум можно было усиливать, делить, умножать, редуцировать, обращать вспять и так далее». – Звездные дневники Ийона Тихого. Путешествие двадцать первое

Особого протеста эта идея не вызывает, потому что подобные участки и так существуют в мозгу.

«Ведь не только при болезни, но и в самом обычном сне случается, что мы разговариваем с неизвестными нам наяву людьми, задаем этим снящимся образам вопросы и слышим их ответы; причем, хотя эти люди являются в действительности лишь плодом нашей собственной психики, как-то выделенные временно ее псевдосамостоятельными частями, мы не знаем, какие слова они произнесут, до тех пор, пока они (в этом сне) не обратятся к нам». – Солярис

«Если мне кто-то снится и я задаю ему вопрос, то, пока мне не ответят, я не знаю ответа. А ведь приснившийся человек не существует за пределами моего мозга, он лишь временно обособленная его часть. Каждый раздваивается почти ежедневно, вернее, еженощно, давая мимолетно возникающим в мозгу псевдоиндивидуальностям жизнь… Это какое-то физическое явление, более сложное, чем обычная запись: автомат – не прибор для фиксирования звуков. В нем возникла запись, наделенная некоторой самостоятельностью, способностью изменяться. Запись, которой – как это ни странно звучит – можно задать вопросы и узнать… Но ведь они не станут по порядку рассказывать свою историю, они начнут звать его, просить кислорода, молить о спасении! Что ответить? Что они не существуют? Что они „пceвдоиндивидуальности“, изолированные островки электронного мозга, его бред? Что их страх – только имитация страха, а их агония, повторяющаяся каждую ночь, стоит не больше заигранной пластинки?… Они не существуют? А кто же его звал, кто молил о помощи? И что изменится, если специалисты скажут, что за этими криками нет ничего, кроме циркуляции зарядов и колебаний, возбужденных резонансом пластин?» – Терминус

Если мы с возможностью существования таких изолированных участков согласились, немедленно возникают следующие вопросы. Первый – нельзя ли с ними связаться? Пиркс предполагал, что можно, но есть и другое мнение.

«… желая – вконец обезумев – вторгнуться в мир, упрятанный в Ящик. Но старец тотчас вырубил ток, стащил короля на землю и молвил: – Трижды безумный! Ты желаешь невозможного, ибо не дано существу, созданному из реальной материи, проникнуть в глубь мира, что являет собой лишь кружение и вращение элементов двоичных в процессе цифрового, нелинейного и дискретного моделирования!.. придется снять с тебя мерку и, согласно твоим коэффициентам, атом за атомом смоделировать, а после запрограммировать тебя самого, и станешь ты частью этого мира, средневекового и цифрового, что в Ящике пребывает и будет пребывать, доколе хватит электричества в проводах и накала в анодах и катодах. Но сам ты, здесь предо мною стоящий, исчезнешь и пребудешь лишь в образе неких токов, что кружат прекрасно, вероятностно, дискретно и нелинейно!» – Сказка о трех машинах-рассказчицах короля Гениалона

Второй вопрос – как мы можем и как мы должны к этим изолированным мирам относиться?

«А он как раз со вниманием и любовью новые созвездья развешивал в вечном мраке сознания своего, что служило ему целым Гозмозом, и, как умел, бескорыстно старался все созданное его помышлением в памяти удержать; и хотя болела от этого голова, он не сдавался, ибо чувствовал, что нужен своему Гозмозу и всерьез за него отвечает». – Сказка о трех машинах-рассказчицах короля Гениалона

«– А наяву ты могла бы проделать такой опыт? – Боюсь, что нет, – ответила, помолчав немного, Калларла. – Почему?… – Может быть, это кажется тебе каким-то гротескным подражанием деяниям Бога, того творца, в которого верили встарь? – подзадорил ее Тер-Хаар. Калларла промолчала. Улыбка постепенно сошла с ее лица». – Магелланово облако

«Безлюдисты проповедуют Евангелие компьютерам. Безлюдный разум существует уже столетие, а Ватикан все еще отказывает ему в равенстве перед Богом… Никого не заботят душевные муки компьютеров, терзающие их вопросы, смысл их бытия». – Футурологический конгресс

Третий вопрос – о «внешнем мире» этих изолированных миров.

«Ибо наши мозги – обратите внимание! – подключены, так сказать, к внешнему миру через посредство органов чувств: глаз, ушей, носа, чувствительных окончаний кожи и так далее. У этих же, здесь, – вытянутым пальцем он показывал на ящики, – внешний мир там, внутри них…» – Странные ящики профессора Конкорана

«– О том, что находится вне меня, если там вообще что-нибудь есть, я ничего не знаю. Но о том, что внутри, я узнаю, стоит лишь мне это помыслить; да и кому же, черт подери, лучше знать мои мысли, если не мне?! И выдумал Гозмоз еще раз, но теперь уже разместил его внутри собственного сознания; это показалось ему не в пример скромнее, приличнее и основательней, а к этому он и стремился. И стал он заполнять этот свой Гозмоз всякой помышленной всячиной». – Сказка о трех машинах-рассказчицах короля Гениалона

«– Тихий, – немного спокойней продолжал профессор, – я сказал, что среди прочих есть у меня тут и ученый; вот этот ящик, прямо перед вами. Он изучает свой мир, однако никогда, понимаете, никогда он даже не догадается, что его мир не реален, что он тратит время и силы на изучение того, что является серией катушек с кинопленкой, а его руки, ноги, глаза, его собственные слепнущие глаза – это лишь иллюзия, вызванная в его электронном мозге разрядами соответственно подобранным импульсам. Чтобы разгадать эту тайну, он должен был бы покинуть свой железный ящик, то есть самого себя, и перестать мыслить при помощи своего мозга, что так же невозможно, как невозможно для вас убедиться в существовании этого холодного ящика иначе, нежели с помощью зрения и осязания». – Странные ящики профессора Конкорана

И этот третий вопрос плавно переходит в самый важный – четвертый, причем относящийся вовсе не к «изолированным участкам» – вопрос о возможности проверки мыслящим существом, существует ли вообще внешний, по отношению к этому существу, мир.

«… Разум, будучи всенаправленным, является тем самым и самонаправленным». – Голем XIV

«А возможно ли придумать этот ключевой эксперимент? Сначала мне казалось, что нет, ибо мой больной мозг (если, конечно, он больной) будет создавать любые иллюзии, какие я от него потребую… Мне уже казалось, что, попав в это сумасшедшее кольцо, я не сумею из него выбраться – ведь нельзя мыслить иначе, чем мозгом, нельзя выбраться из самого себя, чтобы проверить нормальность происходящих а организме процессов, – когда вдруг меня осенила мысль, столь же простая, сколь удачная». – Солярис

«Нащупав маску, натянул ее на лицо, но все же вдыхал кислород с тревогой: откуда мне знать, настоящая это маска или только фантом?» – Футурологический конгресс

« – Возможно, ваш препарат так и действует, – хмыкнул я, – но вряд ли так действует фантом вашего препарата». – Футурологический конгресс

«А если все вокруг подставное? Вымышленное? Странные мысли… Допустим, он не сидел и не летел, но я-то по-прежнему сижу летя, то есть лечу сидя. Это полностью достоверно. Так ли? Всего достовернее то, что я читаю о ком-то, кто сидит и летит. А вот насчет моего собственного сидения и полета – как в этом удостовериться? Комнатка обставлена довольно убого, не комнатка, а каморка. Должно быть, на средней палубе; но на чердаке у нас была точно такая же. Впрочем, достаточно выйти за порог, чтобы убедиться, иллюзия это или нет. А если все же иллюзия? И там – ее продолжение? Значит, решающего доказательства нет?» Звездные дневники Ийона Тихого. Путешествие двадцать восьмое

«Стал он тогда просыпаться, нелегко ему это давалось, наконец очнулся он совершенно, и тогда-то ужасное зародилось в нем подозрение. В самом ли деле вернулся он к яви или же пребывает в другом сне, переживая только видимость бодрствования?» – Сказка о короле Мурдасе

Гипотетический эксперимент, позволяющий определить, существует наблюдаемый мир вне наблюдателя («в реальности») или внутри него (то есть является феноменом, созданным мозгом), если и возможен, то лишь на основе анализа сложности наблюдаемых феноменов – феномены, созданные мозгом, не будут превосходить определенного уровня сложности, в частности, они этим мозгом могут быть поняты; феномены окружающего мира могут иметь большую сложность, поэтому наличие нерешенных научных задач является доводом за наличие внешнего мира, но не доказательством его наличия.

Итак, живое существо, а также искусственная система (электронный мозг или иная, достаточно мощная и способная к обучению структура) при определенном уровне сложности создает внутри себя субструктуры, не являющиеся вполне детерминированными и не являющиеся легко доступными (или являющиеся недоступными) для внешнего наблюдателя. Создание таких субструктур может трактоваться как возникновение «внутренней жизни», внешне это может выглядеть как непредсказуемость поведения, свобода воли, разум и т. п. Понимание возможности такой ситуации немедленно влечет возникновение – и в естественном существе, и в электронном мозге – попытки понять, как он устроен, в частности, гипотезы о том, что он сам является изолированным от мира электронным мозгом, питающимся «импульсами», и его творец тоже может быть таковым.

«И потом стало распространяться. Это я еще могу вообразить. Допустим. Но чтобы из этого возник КТО-ТО – извините. Это уж сказки! Никакой дух из частиц не мог там появиться на свет. Разум на Луне из электронного лома? Нет. Это чистая фантазия». – Мир на Земле

«Но тогда возможно и то, что хозяин запыленной лаборатории, в которой МЫ стоим на полках, – сам тоже ящик, построенный другим, еще более высокого ранга ученым, обладателем оригинальных и фантастических концепций… И так до бесконечности. Каждый из этих экспериментаторов – творец своего мира, этих ящиков и их судеб, властен над своими Адамами и своими Евами, и сам находится во власти следующего бога, стоящего на более высокой иерархической ступени». – Странные ящики профессора Конкорана

Вопрос о моральности таких экспериментов сложен, поскольку мораль формируется как следствие опыта выживания, а данная ситуация является существенно новой; наличие свободы воли является важным аргументом для человека, решающего, должен ли он вести себя по отношению к объекту, как к человеку (например, не убивать его).

«Но как нам, так и им это не мешает любить, желать, ненавидеть, они могут прикасаться к другим людям, чтобы целовать их или убивать… И так эти мои творения в своей вечной железной неподвижности предаются страстям и желаниям, изменяют, тоскуют, мечтают… Вы поставляете им только сырье, – сказал я, – в виде этих импульсов. Так же, как нам поставляет их мир. Когда я стою и смотрю на звезды, то, что я чувствую при этом, что думаю, это лишь мне принадлежит, не всему миру». – Странные ящики профессора Конкорана

«– Ну, что мне не нужен сон и что я все время должна быть около тебя… А чтобы орудие могло желать добра и любить, такого я не могла себе представить… – Да. Но из этого ничего не вышло. Потому что я искала в себе… – их – чего-то другого, была совершенно сумасшедшей. Некоторое время мне казалось, что у меня под кожей нет тела, что во мне что-то другое, что я только… только снаружи… Чтобы тебя обмануть. Понимаешь?» – Солярис

«Нельзя, заявляет он, не прийти к заключению об аморальности персонетических экспериментов; речь, однако, идет об исследованиях, которые, хотя и вступают в противоречие с этикой, жизненно необходимы для нас». – «Не буду прислуживать»

«Каждый „гость“, когда появляется, действительно только фантом и вне хаотической мешанины воспоминаний и образов, почерпнутых из своего… Адама… совершенно пуст. Чем дольше он с тобой, тем больше очеловечивается. Приобретает самостоятельность, до определенных границ, конечно. Поэтому чем дольше это продолжается, тем труднее…» – Солярис

«Ты впутался в дела сил, над которыми мы не властны, в кольцевой процесс, в котором она частица. Фаза. Повторяющийся ритм. Если бы она была… если бы тебя преследовало готовое сделать для тебя все чудовище, ты бы ни секунды не колебался, чтобы устранить его. Правда?» – Солярис

«– Я ничего не знаю об устройствах, подобных тебе, но я вижу тебя и слышу, и ты по твоим речам представляешься мне разумной, хотя и подчиненной какому-то принуждению, и – коль скоро ты, машина, борешься, как сама мне поведала, с этим принуждением и говоришь, что чувствовала бы себя свободной, если бы у тебя отняли стремление убить, – то скажи мне, как ты чувствуешь себя сейчас, когда оно в тебе?» – Маска

9. Я, не я, два я

Кажется очевидным, что если описать положение всех атомов в человеке и по этому описанию произвести синтез, мы получим человека. Поатомное описание чудовищно избыточно, но нам важен принцип. Возражение, что важна еще электрическая активность, нас не пугает – на тех частотах, на которых работает человек, она однозначно связана с эдс и сопротивлением, то есть с положением атомов. Проблему различения оригинала и копии некоторые предлагают решать, уничтожая оригинал, но это если и необходимо, то по внешним причинам. Внутри задачи никаких парадоксов не возникает, ибо копия в момент возникновения будет отличаться от оригинала, поскольку будет воссоздавать более раннее его состояние. Однако проблема возникает опять, если создать две копии.

«Если же кто-нибудь особенно спешит, персонограмму передают по телеграфу к месту назначения, а там его восстанавливают в аппарате. Тем временем исходного бжута распыляют и отправляют в архив…» – Звездные дневники Ийона Тихого. Путешествие двадцать третье

«Некоторые богословы, например Гаугер Дребдар, полагали, что настоящая смерть наступает лишь после разложения („в прах обратишься“); но эта версия рухнула после создания ресуррекционного поля, собиравшего человека как раз из праха, то есть из атомов, на которые было распылено его тело, причем воскрешенный ничего не ведал о том, где перед тем побывала его душа». – Звездные дневники Ийона Тихого. Путешествие двадцать первое

«– Вы чудовище, – произнес я тихо и спокойно. – Отдаете ли вы себе отчет в том, что сделали? А впрочем, – неожиданно успокоился я, – ведь сознание человека не может быть повторено. Если ваша жена живет, ходит, думает, то в этом кристалле заключена в лучшем случае, некая копия ее души, – но отнюдь не сама душа… Видите ли, господин Тихий, вы совершенно правы. Невозможно создать душу кого-то, кто живет. Это была бы чепуха. Бессмертную душу можно создать человеку лишь в момент его смерти». – Бессмертная душа

Для человека, оказавшегося участником такого копирования, шокирующим может оказаться то, что сама копирующая система может быть апсихична и даже вообще не понимать, что делает.

« – Ничего, – сказал служащий. – Побудете у нас подольше и привыкнете. Пожалуйста, вот ваш биле… Он не докончил. Сверкнуло, прогрохотало, взметнулась пыль, а когда она осела, вместо своего собеседника я увидел огромную дыру в полу. Я окаменел. Не прошло и минуты, как несколько ардритов в комбинезонах заделали дыру и прикатили тележку с большим свертком. Когда его развернули, передо мною предстал дежурный с билетом в руке. Он стряхнул с себя обрывки упаковочной бумаги и, устраиваясь на вешалке, сказал: – Вот ваш билет. Я же говорил, напрасно волнуетесь. В случае чего любого из нас продублируют». – Звездные дневники Ийона Тихого. Путешествие четырнадцатое

«А, вас убило метеоритом, но вы ничего не потеряли, дуэт был из рук вон плох. Хотя, конечно, это скандал: за вашим резервом пришлось посылать в „Галакс“, – зашептала в ответ любезная ардритка. – За каким резервом? – Я чувствовал, что у меня темнеет в глазах. – Ну, за вашим, за каким же еще….. – Так я, выходит, резерв? – Ну да. – А где же тот я, который сидел тут раньше?» – Звездные дневники Ийона Тихого. Путешествие четырнадцатое

«Ареантроп входит в своего рода приемную камеру из какой-то прозрачной субстанции и там распыляется на атомы… И точно такой же ареантроп в ту же (или следующую) секунду материализуется на произвольном расстоянии. Условие одно: поблизости должна присутствовать соответствующая аппаратура». – Человек с Марса

«Ну, и, наконец, пропорции тела были детскими. Он показался мне… совсем младенцем. Нет, это преувеличение. Наверное, ему было два или три года. У него были черные волосы и голубые глаза, огромные. И он был голый. Совершенно голый, как новорожденный. Он был мокрый, скользкий, кожа у него блестела… Его движения были неестественны… Они были методичны. Они проделывались по очереди, группами и сериями. Как будто кто-то хотел выяснить, что этот ребенок в состоянии сделать руками, а что – торсом и ртом. Хуже всего было с лицом, наверно, потому, что лицо наиболее выразительно, а это было… Нет, не могу этого определить. Оно было живым, да, но не человеческим. Я хочу сказать, черты лица были в полном порядке, и глаза, и цвет, и все, но выражение, мимика – нет». – Солярис

«Любопытно, однако, что шустросфера, не будучи личностью, способна изготовлять личностные объекты, хотя бы в виде фантомов и духов». – Осмотр на месте

Возможно, что решение проблемы двух идентичных копий состоит в том, что эта ситуация неустойчива – при встрече должна установиться иерархия – одна из копий должна признать главенство другой.

«Если же кто-нибудь особенно спешит, персонограмму передают по телеграфу к месту назначения, а там его восстанавливают в аппарате. Тем временем исходного бжута распыляют и отправляют в архив… Одному молодому бжуту, по имени Термофелес, нужно было отправиться на другое полушарие планеты, чтобы там жениться. С присущим влюбленному нетерпением он, дабы поскорее попасть к невесте, побежал на почту и был переслан по телеграфу; едва это произошло, как телеграфиста вызвали по какому-то срочному делу, а его заместитель, не зная, что Термофелес уже телеграфирован, отправил персонограмму еще раз. И вот перед заждавшейся невестой предстают два Термофелеса, похожие как две капли воды. Трудно описать замешательство и недоумение бедняжки да и всего свадебного кортежа». – Звездные дневники Ийона Тихого. Путешествие двадцать третье

«– А мы его воскресили! – Другого, двойнягу, дублиста; похожего, но не тождественного! – Докажи, ваша милость!.. нетождественность тождественного recreatio ex atomis individui modo algorytmico [восстановления индивида из атомов по алгоритму (лат.)] есть знаменитый Антиномический Парадокс, или Labyrintum Lemianum [лабиринт Лема (лат.)], описанный в трудах сего филороба, именуемого также Advocatus Laboratoris [адвокат лаборатории (лат.)]». – Сказка о трех машинах-рассказчицах короля Гениалона

«Ученый 1. Разумеется. Вы дважды передали своего коллегу. Дважды, понимаете? Вот и все. Тарантога. Дважды? Что значит дважды? Так который же из них Хыбек? Ученый 1. Оба. Это ваш друг дважды». – Путешествие профессора Тарантоги

«Кого хочешь осчастливить? Спасти? Себя? Ее? Которую? Эту или ту? На обеих смелости уже не хватает? Сам видишь, к чему приводит это! Говорю тебе последний раз: здесь ситуация вне морали». – Солярис

«Там, где можно продублировать любимое существо, нет уже любимых существ, но есть лишь осмеяние любви, а там, где можно быть кем угодно и питать какие угодно убеждения, каждый становится никем, и нет никаких убеждений». – Звездные дневники Ийона Тихого. Путешествие двадцать первое

Отдельный интерес в этой проблеме представляет процесс социализации «копии» в том случае, если копия является неполной. (к этой проблеме Лем относится серьезно, в отличие от проблемы «удвоения»).

«– Крис, у меня такое ощущение, как будто что-то случилось… – Как будто что-то забыла… как будто очень многое забыла. Знаю… помню только себя… и… и… ничего больше… мне казалось, что это какая-то упрощенная Хари, сведенная к нескольким характерным обращениям, жестам, движениям… Я почувствовал, что попал в ужасную западню, и искал выхода, перебирая все более беспощадные способы… Над полкой в стене находилась маленькая аптечка. Я бегло просмотрел ее содержимое, отыскал банку со снотворным и, бросил в стакан четыре таблетки – максимальную дозу… она молча взяла стакан из моих рук и залпом выпила снотворное… Я сидел, а девушка оперлась плечом о мои колени, ее волосы щекотали мою руку, мы оба почти не двигались… Прошло полчаса – снотворное должно было подействовать… Понемногу ее голова склонилась на мое колено, темные волосы закрыли ее лицо. Она дышала мерно, как спящий человек. Я наклонился, чтобы перенести ее на кровать. Вдруг она, не открывая глаз, схватила меня за волосы и разразилась громким смехом. Я остолбенел, а она просто заходилась от смеха». – Солярис