Текст книги "Транквиландия или Горячий Тур по Колумбии (СИ)"

Автор книги: Леон Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Сквозь полуоткрытые ставни комендатуры я слышал звуки ночных сверчков. Внутри же комендатуры было спокойно, однако, где-то наверху доносились тихие голоса, а на лестнице сверху я слышал неторопливые шаги: патрульный в коридоре был всего один. Он одиноко расхаживал по второму этажу, держа руки на своём казённом «Калашникове». Я оценил расстояние между нами: слишком далеко. Даже при самом удачном раскладе я успею добежать лишь две-три ступеньки прежде, чем патрульный меня заметит. Я сжал рукоять НРС. Кажется, именно поэтому судьба дала мне этот нож. Я взял нож остриём к себе, а палец лёг на спуск бесшумного патрона. СП-4, к счастью, был внутри ножа.

Я осторожно пробирался к укрытию, наметив широкую мраморную колонну у подножия лестницы. Как только я добрался до неё, я притаился за ней, и в этот момент патрульный партизан повернулся и был уже лицом к холлу. Резко выскочив, я нажал на спуск ножа – и пуля СП-4 вонзилась точно в лоб этому парню. Секунду он стоял как вкопанный, а потом кубарем скатился с лестницы, но мне удалось его задержать на середине лестницы. Сжав рукоять ножа я прислушался. Говор патрульных у входной двери не стал встревоженным. Подождав для верности несколько секунд, я сорвал с плеча убитого «Калашников» и закинул автомат за спину. В принципе, одного магазина должно было хватить, если меня загонят в ловушку.

Крадучись, словно кошка выслеживающая мышь, я забежал на второй этаж. Наверху было так же тихо. В левую руку лёг нож НРС, а в правую «Кольт Питон». В случае чего, массивная рукоять револьвера сгодится для удара в чью-нибудь челюсть. Я аккуратно шёл по коридору, прислушиваясь к голосам в одном из кабинетов. Главное было – миновать этот кабинет, и тогда ничего не….

Но тут дверь, как назло, распахнулась и передо мной возник немного уставший, но удивлённый Меркадер. Он действительно был удивлён видеть меня в такой поздний час.

– Приветствую вас, товарищ! – улыбнулся немного виновато я, не переставая сжимать «Магнум» в руке.

– Товарищ Рене! – брови Меркадера удивлённо поползли вверх, – Что вы здесь делаете?

Но, спустя секунду, Меркадер мгновенно понял, что я собрался здесь делать, крадучись по коридору с револьвером и ножом. Оглушительный грохот «Кольта Питон» не дал ему крикнуть и позвать на помощь. Пули калибра «Магнум» – штука страшная. Они пробивают бетонные стены, а уж человеческий силуэт – и подавно. Вот и здесь она разорвала несчастному Меркадеру горло, и тот так и рухнул на ковёр: пытающийся выхватить ТТ на своём поясе, а дверь кабинета позади него окрасилась в красный цвет.

А ещё «Магнум» – это хорошая сигнализация. Без всяких криков и объявлений тревоги, так что я, недолго думая, выпалил пару раз в дверь кабинета, надеясь, что пули попадут в того, кто ещё там остался и чуть не вывихнул руку: отдача у револьвера была что надо.

Скорее! Теперь нужно было делать всё быстро, тем более я услышал, как кто-то внизу уже поднял тревогу. Я ринулся по коридору, свернул направо и, столкнувшись с охранником команданте, воткнул ему нож в грудь. Он поперхнулся, и давясь кровью, упал позади меня, в то время как я сам, рванув со спины «Калашников», открыл кабинет команданте. Тут же меня встретили короткими экономными очередями из автоматического пистолета Стечкина: команданте сам мог спокойно встретить врага лицом к лицу. Я спрятался за дверной косяк, и пули ушли в дерево, застряв там. Тут в дело вступил «Калашников»: я выпалил длинной очередью, и тяжёлые пули начали дырявить тяжёлый стол, за которым притаилась моя цель. Я лупил в стол почти без передыха: оглохший от выстрелов и озлобленный. Раздался короткий вскрик: и АПС вылетел из руки команданте Эрнесто. Бросив опустевший автомат, я выхватил «Кольт Питон» и, перемахнув через стол, приставил хромированный ствол «Магнума» ко лбу лидера Геварийской Армии.

– Ах вот оно что, чёртов француз! – злобно прохрипел команданте, держась за простреленную в трёх местах ногу, – Сколько тебе заплатили?

– Извините, команданте, – вместо ответа произнёс я, – Революция отменяется!

Выстрел из «Кольта Питон» навсегда стёрла эту обаятельную и разоружающую улыбку двойника Че Гевары. Покончив с команданте, я ринулся к окну. Тем более, я слышал, как патрульные из Герильи уже бегут по второму этажу, остервенело щёлкая затворами автоматов. Я изо всех сил пнул железную решётку, которой снаружи было забито окно. Жалобно простонав и хрустнув выбитыми стёклами, окно вылетело наружу. Глянув вниз, я увидел Эль Гатто. Он указывал мне на кузов пикапа, в которой находилась охапка сена.

– Прыгай! – велел он.

Я поставил ногу на подоконник и тут же услышал за своей спиной:

– Ни с места!

Не раздумывая ни секунды, я прыгнул вниз. Наверху раздались лающие очереди АКМ. Рухнув на мягкое сено, я, однако, сильно ушибся.

– Гони! – заорал я, велев Эль Гатто поторопится.

Взвизгнув покрышками, пикап рванул с места, подняв столб пыли. А в комендатуре тем временем включилась сирена, на уши поднялся весь город. Но, когда Герилья сомкнула кольцо, мы уже были далеко. Прорвав шлагбаум и приняв на крыло очередь из «Калашникова», мы вылетели из Эсперито, словно пробка шампанского из бутылки. И гнали почти до самого поместья, рассекая ночь словно острозаточенный нож.

Заброшенная лаборатория

Счастье бывает разным. Для кого-то, это – чемодан, туго набитый всеми деньгами мира. Для кого-то – радость, что коммунизм наконец-то победил, пусть и в маленьком провинциальном городке, для кого-то – понюшка коки по утрам, так сильно взбодряющая голову местным торчкам. А для кого-то – это синяя книжица с гербом США на обложке, которую вручил мне Хоакин. Кое-кто даже назвал бы это «Американской мечтой». Но я знал цену этому документу. Цена эта равнялась убитому тяжёлой револьверной пулей лидеру партизан. А я теперь был в их расстрельном списке.

– Удивительный вы человек, мистер Десперо! – улыбнулся мерзкой, как и у Мауриньо, улыбкой, Хоакин, – Начальство думало, что вы не справитесь! Думаю, агент Роджерс будет очень доволен вашей работой.

– Я тоже этому рад, – немного скривившись, ответил я, – Надеюсь, больше такой работы пока не предвидится?

– Как знать, как знать. Вдруг, в следующий раз, вы захотите билет в Карнеги-Холл? – пошутил Хоакин.

Приняв паспорт от Хоакина, я простился со связным ЦРУ и заспешил к своей машине. Теперь не стоило подолгу задерживаться на одном месте.

– Ну, что? – спросил ожидающий меня в машине Рауль, подняв на меня взгляд.

В ответ я помахал полученным американским паспортом и коротко бросил:

– Едем!

На юге провинции располагалась старая бензоколонка. Место Перес для встречи выбрал очень удачно: случайный транспорт был весьма редким гостем здесь. Рядом с заправкой располагался заброшенный бар под открытым небом в виде беседки. Именно там нас и должен был ожидать Перес. Подъехав на «Бернадетте», мы обнаружили советский УАЗик без крыши, на манер «Jeep Wrangler». Перес сидел в дальнем углу беседки, то и дело озираясь по сторонам. Меня удивило то, что этот Робин Гуд был один, без какой-либо охраны. Неужели он сразу решил рвать когти из страны?

– Приветствую, гринго! – поднял он вверх правую руку, и я тут же заметил, что она перебинтована, а два пальца: указательный и средний – отсутствовали.

– И тебе привет, Перес! – отозвался я, – Что у тебя с рукой?

– Ерунда, – махнул он, – Бандитская пуля! Ну, так ты принёс паспорт?

Расстегнув передний клапан своего жилета, я достал заветную синюю книжицу и протянул её Пересу.

– Вот это да! – улыбнулся тот хищно, – Я не думал, что ты сможешь мне помочь?

Похоже, у Переса это была последняя надежда уйти из страны живым. Я сразу заметил, что многое изменилось с той встречи в шахте: куда-то вмиг исчезло нахальство местного Робин Гуда, а сам Перес стал дёрганым параноиком. Он то и дело косился на ближайшие заросли джунглей, а левая рука неуклюже хваталась за рукоятку «Хэви Дьюти», заткнутого за поясом.

– Ну, – я присел рядом, – Я выполнил свои условия сделки. Теперь ты расскажи мне о Транквиландии!

Перес опять огляделся по сторонам, словно его преследовали и тихо ответил:

– Хорошо, гринго, слушай же! У меня много врагов, не подумай, что я боюсь, но сейчас меня пытаются прижать к стенке, и я более чем уверен, что это – те самые люди, которые связаны с Транквиландией.

– С чего ты так решил? – удивлённо спросил я.

Голос Переса стал сбивчивым, собственно, как и его последующий рассказ:

– Было это дело года четыре назад. Тогда я работал на шабашке со своим двоюродным свояком. Занимались всем, чем приходится. Электрика, рытьё траншей и каналов, погрузка тяжёлых материалов и прочая муть. Была у нас бригада из шести человек. Нас и наняли эти ребята. Между нами, мы их называли «люди в чёрном». Это не были Герилья или Парамилитарес. Не были они похожи и на наркокартель. В общем, ребята странные, но платили нормально. И охрану нам ещё более странную подогнали. Несколько дюжих ребят с «Калашами». Не нравились мне выражение их лиц: словно мертвецы какие-то. Немые, не говорят ни с нами, ни друг с другом. А главный их был – вообще ходячий кошмар. Здоровый, одноглазый, со шрамами на лице. Рамирес его звали, помню.

Мои глаза сверкнули недобрым огоньком. Рамирес? Тот самый, что пытался дважды убить меня.

– В общем, – продолжал Перес, – послали нас вытаскивать оборудование из одного законсервированного бункера старого. Какие-то кабеля, странные конструкции. Там была какая-то защита электрическая, но для меня это – как два пальца обоссать. Ребята эти следили за нами как следует, чтобы мы не вчитывались в надписи на стенах, случайно не сунули носы свои в документы. Но, напрасно, там всё было не на испанском и не на местных наречиях. Даже не на английском…. Короче, там была какая-то старая лаборатория. Хрен его знает. В общем, мы погрузили первую партию железок и двинулись на восток. К тому времени я начал кое-что подозревать. Эти ублюдки не собирались оставлять нас в живых, думаю и без чтения документов мы увидели слишком много. Так что, я держал ухо востро и свояку сказал, что скоро встанем на лыжи. А погрузку деталей мы осуществляли с пристани. Этот островок лежит на северо-востоке отсюда, но, думаю, в этой лаборатории есть точные его координаты.

– Это и была Транквиландия? – перебив, поинтересовался я.

Перес кивнул:

– Да. Они переправили на островок это чёртово оборудование, а взамен мы вытащили из баркаса тяжёлые ящики. Пока Рамирес с компанией не смотрели за нами, а возились с этим оборудованием, мы потихоньку вскрыли один из них, а там – золотые слитки, прикинь? Тут мы и поняли, что нужно как-то припрятать золотишко, а этих ублюдков заманить в лабораторию, где я замкнул бы цепь электронной защиты, и там бы всех и оставил. В общем, мы договорились сделать это после последней погрузки – жаль! Нужно было сразу их кидать!

Перес ненадолго умолк, пригубил какого-то пойла из фляжки, чтобы смочить горло, а затем продолжал:

– В ту ночь наша бригада расположилась у костра в паре метров от бункера, а те ребята спустились в лабораторию. Рамирес же со своими громилами стояли у грузовика. Мы немного выпили, закусили – и расслабились. Грузовик был уже почти загружен, а вот всю документацию и архив «люди в чёрном» могли вытащить и сами. Так что, мы не ожидали, что эти упыри сразу откроют по нам огонь. Положили четверых, мы со свояком притворились мёртвыми. Один из «людей в чёрном» выглянул, велел нашим убийцам тащить тела в бункер. Тут-то мы и дали дёру. Когда один из них попытался поднять меня, я выхватил револьвер из его кобуры и снёс ему полбашки, потом ту же операцию проделал и с тем, кто пытался схватить Рамона. Я не мог предположить, что пока охранники внизу, Рамирес остался у груза. Так вот и хлопнули свояка, пока я замыкал цепь. Естественно, Рамирес принялся меня искать, вот только я его перехитрил, прыгнул в тачку, где «люди в чёрном» хранили ящик с золотишком – и дёру! Так вот и стал Пересом. Многое было, – нервно сглотнув, Перес огляделся и продолжил, – Поначалу, хотел уехать, да только гордость не позволила. Хотел потягаться с Ортегой, создать собственный картель, вот только вышло то, что вышло. А около года назад объявились старые знакомые.

– Те, что ты похоронил в бункере? – догадался я.

– Вроде того, – кивнул Перес, – Это были Рамирес и последний из «людей в чёрном», самый главный. Я-то уж и забыл, что он остался на поверхности, когда я замуровывал эту пещеру с секретами. Ведь никто кроме меня её вскрыть не сможет.

– Придётся её вскрыть, гринго, ради меня! – твёрдо произнёс я, но Перес был непреклонен:

– С меня хватит приключений! Я хочу спокойной жизни на пляжах Калифорнии. Я тут набросал схему на всякий случай, – он вынул из кармана листок бумаги, сложенный вчетверо, – знал, что тебе это понадобится. Тут координаты бункера и схема, как вскрыть электронный замок. Извини, гринго, но больше я тебе помочь ничем не могу. Этот ублюдок и его одноглазый пёс меня достаточно погоняли по джунглям, а теперь я их навсегда покину.

Я принял листок от Переса и глубоко вздохнул:

– Ладно, удачи тебе!

– И тебе, гринго! – Перес встал, – Смотри в оба! Ты разворошишь весьма опасную кучу дерьма, как бы башки за это тебе не лишиться!

– Это уже не твоя проблема, Перес! Удачи!

Бандит кивнул и неторопливым шагом направился к своему УАЗику. Мы с Раулем наблюдали, как он садится за руль, заводит двигатель и уезжает.

– Какая-то очень мутная история! – заметил Рауль, глядя, как Перес выезжает с заправки на просёлочную дорогу!

– Согласен! – кивнул я, – Но теперь я понимаю, что мы на верном пути – упоминание Рамиреса только усилило это утверждение!

– Да, вероятно, ты прав, гринго!

УАЗ Переса въехал на пригорок, но скрыться за ним Перес не успел: раздался оглушительный свист – и советский джип вмиг превратился в пылающий шар огня. В таком взрыве человек вряд ли выживет.

Я лихорадочно схватился за «Кольт», но Рауль удержал меня:

– Не стоит привлекать к себе внимания! Вот тебе ещё подтверждение, что ты на правильном пути!

И он был чертовски прав. Перес сказал всё, что знал, и получил за это право начать новую жизнь. Вот только этим шансом он не успел воспользоваться.

***

Ещё больше я удивился, когда увидел это место, описанное Пересом. Я когда-то видел его раньше, и когда, пошарившись в своём рюкзаке, я достал фотографию Дикого Билла на самом его дне, я убедился, что это был именно тот самый бункер, изображённый на фотографии. Я указал на эту фотку Раулю, и он улыбнулся:

– Значит, твой друг об этом всё знал. Одного только не пойму – откуда была утечка? Перес сказал, что об этом месте знали только три человека.

– Это мы уже не узнаем! – пожал я плечом, снимая с него свой FA-MAS, – Хотя, может, все ответы ждут нас там!

Электрический щиток мы едва нашли. Он был скрыт в паре метров от этого поросшего лианами кургана и представлял собой зелёный холмик мха и толстых лиан. Два взмаха мачете – и нам удалось добраться до проводки. Удивительно, но за эти три года она не сгнила. Следуя схеме, я соединил нужные проводки, и над вакуум-затвором вспыхнула чудом уцелевшая лампочка.

– Всё это замечательно, – проворчал Рауль, сжимая ремень своей М4А1, которая болталась за его спиной, – только вот как мы откроем вакуум-затвор? Автоген эту хрень не возьмёт!

– Не волнуйся! – ответил я, показав ему комбинацию открытия на обратной стороне фотографии, – Дикий Билл предусмотрел и это!

41, 20, 65. Я крутил вентиль вакуум-затвора, надеясь, что всё правильно. Так и случилось, и пещера тайн открылась. Я аккуратно выставил в открывающуюся щель ствол своей винтовки с примотанным на ней фонариком. Внутрь пещеры вёл длинный, обложенный бетоном коридор, достаточно крепкий, чтобы выдержать массированный авиаудар (не буду судить об атомном взрыве).

– Ну, что, вперёд? – тихо спросил Рауль, подтягивая свою М4А1 к себе.

Мы принялись идти по коридору. Видимо, пошаманив с электричеством, мы запустили аварийный генератор: с низкого потолка свисали лампы, мутно освещающие коридор. Шаги гулко раздавались в коридоре, и помимо нас я отчётливо слышал ещё и посторонний шум, однако не мог понять, что это такое. Быть может, это монотонное гудение ламп или шорох крыс или….

Я внезапно споткнулся, но Рауль успел схватить меня за ремень.

– Чёрт побери! – выругался я и осветил то место, где возникло непонятное препятствие.

Входной коридор внезапно кончился, и мы вступили в небольшое помещение, представляющее собой развилку. Пахло сыростью, едва шевелясь, поскрипывала аварийная лампочка на потолке – видимо, она и была источником этого непонятного звука. Перед выходом распростёрлось тело: именно с ним я и столкнулся. Он полусидел к стене, прижав к груди заржавленный пистолет «Аутомаг» 44 калибра – убойная штука. Я вгляделся в черты лица этого человека. Он не был похож на местного, тёмные солнцезащитные очки сползли вниз с проваливающегося носа. Видимо, это и был один из тех «людей в чёрном», о котором говорил покойный Перес.

– Что он здесь делал? – подойдя к трупу, Рауль бросил на него луч своего фонаря.

– Видимо, он убил остальных, а сам пытался как-то выбраться отсюда, – ответил я, вставая с пола и освещая остальную часть помещения, – Когда ты хочешь жить, вопросы морали отходят на задний план.

– Да, это верно!

Я бросил луч своего фонаря на противоположную стенку. Глаза уловили знакомую кириллицу.

– Что за… – я прочитал на стене приказы на стене, схему снайперской винтовки Драгунова, агитационный плакат с приветом из восьмидесятых.

Это лаборатория была советская. Вот уж не думал, что СССР устраивал секретные бункеры и лаборатории на территории капиталистической Колумбии. Что они делали здесь? Негласно поддерживая Герилью, устраивали здесь эксперименты? Или же что-то другое? Я кивком указал Раулю на правый коридор, над которым висел указатель: «Командный пункт». Рауль удивился:

– Откуда ты знаешь, куда надо идти?

– Прочитал на стене, – коротко ответил я.

Рауль хмыкнул, а я как будто не заметил этого. В коридоре по направлению к командному пункту мы встретили ещё два трупа. Эти двое были явно солдатами и, судя по всему, их застрелил первый парень, что встретился нам. У обоих вместо головы на полу была застывшая размазанная каша из крови и мозгов, что я, едва сдержав рвотный позыв, отвернулся. Мы прошли мимо склада с припасами: маленького квадратного помещения с пустыми стеллажами и привалившимся к стене напротив очередного мёртвого «человека в чёрном». Похоже, он вышиб себе мозги, всунув ствол своего «Аутомага» в рот. Прошли мимо небольшой казармы, внутри которой располагалось несколько ржавых коек с прогнившими матрасами. Фонарь мой осветил единственных обитателей этого неприветливого места – злобных жирных крыс, с недобрым огоньком в глазах, провожающих нас. Столовая, оружейная, класс подготовки: я читал все эти названия над помещениями, однако нас встречала безжизненная картина разрухи. Видимо, советские солдаты в спешке покидали это место, но кто знает, быть может, они не успели его покинуть: я видел в углу казармы кучу обглоданных крысами человеческих костей. Я был слишком насторожен, чтобы обсудить это с Раулем, так что прошёл дальше. Вот, наконец, и помещение, над которым было написано «Командный пункт». Мы вошли внутрь и огляделись.

Помещение выглядело просторным, однако чуть ли не каждый сантиметр комнаты занимало какое-то оборудование: старые компьютеры, огромные процессоры ЭВМ, огромные архивные шкафы и прочая оргтехника. Несмотря на то, что компьютеры были обесточены, освещение здесь было, поэтому мы выключили фонари. Компьютеры были сломаны и выглядели доисторическим хламом, процессоры были разбиты, а все провода вырваны с корнем. Кто-то явно пытался скрыть информацию о том, что здесь изучали. На столе, рядом со мной стояла полураскрытая коробка: последняя в том грузе, которую, видимо, «люди в чёрном» не смогли вынести отсюда, благодаря Пересу. Аккуратно поддев клапан коробки лезвием ножа, я вскрыл её и вытащил папку на самом верху. На пожелтевшей от старости и ветхости бумаге хорошо отпечатался гриф по-русски «СЕКРЕТНО». Я углубился в чтение.

Честно говоря, большую часть информации из этой папки я так и не понял. Однако, мне хватило того, до чего простой солдат может вникнуть, зная русский. Изначально, я не верил во всю эту мистическую хрень и теории правительственных заговоров, что рассказывают по телеку. Однако, прочитав пару страниц, я убедился, что не все эти рассказы – просто дешёвые байки. В документах говорилось о секретном военном стимуляторе, который получался из спор одного редкого растения. Растение это росло только на северо-востоке провинции, на маленьком островке в Карибском море, путь к которому не знал никто.

Транквиландия. Я сразу же это понял. Растение использовали не только в качестве сильного галлюциногенного наркотика, но и в военных целях. Согласно исследованиям учёных этого бункера, испытуемые теряли чувствительность и болевые ощущения, а потому сражались до конца. Даже при попадании в жизненно важный орган, испытуемый продолжал жить и функционировать на все 100 процентов.

Нервно сглотнув, я вспомнил свою схватку с Рамиресом в Фантазме. Этому ублюдку разворотило половину челюсти выстрелом, а он отчаянно пытался свернуть мне шею. Чем не доказательство того, что в этой пожелтевшей папочке – секрет его бессмертия? А что, если тот, кто обнаружил эту лабораторию, уже понаделал кучу таких вот зомби? Даже десяток таких бесчувственных биороботов могут вырезать целый гарнизон противника! Вот чёрт, во что же я вляпался?

Дальше – больше. Споры растения, из которого разрабатывали эту дрянь, были весьма летучими, и от них возникали галлюцинации; испытуемые могут жить без еды и воды девять суток, находясь под этим стимулятором; все наработки отправлены в КБ «Валдай», но ответа от него пока не получено. Собственно, вот и причина, по которой этот наркотик в сыром виде был чрезвычайно опасен. Однако, самое главное, что удалось узнать: координаты этого острова. Он был расположен в паре миль от материка на северо-востоке провинции. Там же и был отмечен берег рядом, значившийся как «Чёрное Племя». Вспомнив слова Сонни, я поёжился. Всё это отдавало мистикой, но было похоже на правду!

– Кругом сплошное дерьмо! – выругался Рауль, шаря по пыльным столам, пытаясь узнать что-то интересное, – Здесь всё не по-испански!

Внезапно меня осенило, и я негромко произнёс вслух:

– Этот ублюдок, Дикий Билл…. Я ему был нужен не потому, что знаю испанский, а потому, что знаю русский! Этот ублюдок всё знал и заманил бы меня сюда!

– Русский? – удивлённо поднял на меня глаза Рауль.

– Да, – подтвердил я, – Это заброшенная советская лаборатория. Здесь всё кругом на русском языке. Но интересовали Дикого Билла документы….

– Откуда ты знаешь русский? – резко оборвав меня, спросил Рауль.

– Это мой родной язык!

– Значит, – продолжал Рауль, – тебя зовут не Рене Десперо?

– Как и тебя зовут не Рауль Хименес, – отбил его мяч я.

– С чего ты….

– Не дёргайся, гринго, я всё понял! – дуло моей винтовки смотрело на Рауля, так, на всякий случай, – Я знаю, что ты никакой не полицейский, и Санчеза ты убил не за месть. Сдаётся мне, ты изначально знал, что мы будем здесь, ведь так?

– Что ты несёшь, гринго? – понимая, что его раскрыли, Рауль врал очень неубедительно.

– Хватит ломать комедию! – я начал терять терпение, – То, что мы с тобой встретились тогда, в баре, нельзя назвать случайностью! Ты следил за мной, и, скорее всего, за Диким Биллом тоже! Ты из секретной спецслужбы, возможно, что «Парамилитарес», и тебе нужны эти документы!

– Не совсем так, Рене! – голос Рауля стал бесстрастным и, похоже, мой напарник сдался и решил говорить правду, – Послушай меня внимательно! Ты не был моей целью, но я знал, что вы ищете! Транквиландия для меня тоже была мифом, но были веские основания, что это не так. Как я понимаю, ты теперь веришь в её существование?

– Заткнись! – грубо оборвал его я, – Это ты убил Дикого Билла?

– Рене, ты неправильно всё понял….

– Тихо! – внезапно я услышал гулкие шаги в коридоре, – У нас незванные гости! Разговоры все потом!

Незванных гостей было несколько, и шаги их уверенно приближались к командному пункту. Я увлёк Рауля за большой стол, и мы притаились в этом импровизированном укрытии. Однако, неприятель не особо торопился показать нам своё лицо. Я терпеливо ждал, нацелив ствол FA-MAS на вход в командный центр. Вот из коридора показалось знакомое лицо: одноглазое, перекошенное от нашей последней встречи. Впрочем, я не был удивлён появлению Рамиреса. Вслед за ним в центр зашли ещё трое солдат, всё с такими же отрешёнными и бесстрастными лицами.

– Это чёртовы зомби! – подумал я, вспомнив трупы в коридоре, – Видимо, чтобы убить этих упырей, нужно разнести им мозги к чёртовой матери!

Солдаты Рамиреса, как, впрочем, и сам Рамирес были вооружены интересными винтовками – американскими AR-18. Видел такие в Суринаме, но стрелять из них не доводилось. Но отзывались об этой приспособе весьма положительно. Они были в выигрышной позиции: наши пули, пущенные им в корпус или конечности, не дадут никакого эффекта, да и рикошетировать в бетонных казематах они будут – будь здоров. Так что, необходимо было прорываться наружу: всё, что мне было нужно, я успел сунуть в отделение рюкзака.

Из глубин бункера раздался странный скрежет, и под нами будто содрогнулась земля. Под нами зашумел странный рёв, по нарастающей приближающийся к нам. Что за чёрт? Но вот, спустя несколько секунд я понял, в чём дело. Подошвы моих ботинок вмиг стали мокрыми, и вода стала подниматься. Потоки воды хлынули из вентиляции неподалёку. Вот оно что! Людям Рамиреса дали приказ затопить здесь всё к чёртовой матери и убедиться, что мы с Раулем не выскочим отсюда.

Рамирес молча указал сопровождающим его солдатам осмотреть помещение. Рауль с выражением страха на лице глянул на меня с вопросом, мол, что делать будем? Я ткнул своим пальцем посередине лба и изобразил, будто мне взорвало голову. Он кивнул, и мы заняли позиции по разные стороны стола, а на счёт «три» выпустили очереди в сторону солдат Рамиреса. Моя экономная очередь из французской винтовки срезала полчерепа у одного из солдат, а Раулю повезло меньше: одна из очередей врезалась в грудь Рамиресу, разорвав его робу в клочья, а остальные повергли на пол двух ребят справа.

– Бежим! – завопил я, едва переставляя ноги: вода доходила нам уже до щикотолок.

На выходе меня схватил один из солдат Рамиреса, сжимая в руках десантный нож «Боуи», но я, торопливо выхватив «Кольт», заряженный разрывными, проделал ему в мозгах улей.

– Разноси им головы, Рауль! – завопил я, – Только так их можно убить!

– Что это за уроды? – оглядываясь, спросил Рауль.

– Долго объяснять! Живее!

В коридоре мы попали под обстрел: подоспели солдаты, которые открывали шлюзы для затопления. Бункер заполнился грохотом и свистом рикошетящих пуль. Мы живо спрятались в укрытие. Рауль рванул с разгрузки гранату, едва не замочив её прибывающей водой и бросил в сторону солдат. Я сделал ровно то же самое, запоздав на секунду, однако два взрыва слились в один. Раздался громкий всплеск воды, и мы выскочили, пытаясь уйти. Вода уже была по пояс, как вдруг могучая рука ухватила меня на полпути и увлекла за собой под воду. Я лишь успел вскрикнуть, и оказался с головой в мутной воде. Автомат выскользнул из ослабевших пальцев, и пару секунд я просто шарил по дну, пытаясь найти хоть какое-то противодействие своему врагу. Но прогремели выстрелы – и хватка ослабла. Выплыв, я увидел, как Рауль пытается убить Рамиреса, однако тот выбил его восьмизарядный «Магнум» из его рук. Руки Рамиреса сомкнулись на горле Рауля, и мой напарник прохрипел от беспомощности. Я же, увидев на пожарном стенде рядом с собой огромный багор, рванул его и заспешил к Раулю. Коротко взмахнув, я пробил висок одноглазому громиле, и пока он бросился на меня, насквозь пробил Рамиресу грудную клетку и пригвозди его к стенду.

– Выпусти пар, Рамирес! – выпалил я ему в лицо.

Тот в ответ лишь злобно посмотрел на меня, и силился вытащить багор из своей груди: кровь стекала с багра на водную гладь.

– Скорее, – я схватил за руку Рамиреса, и мы бросились к выходу, но тут нас ждал неприятный сюрприз: на нашем пути встала внезапно закрытая дверь.

– Что за? – возмущённо проговорил Рауль.

Заметив, выбивающийся в дальнем коридоре свет, я крикнул:

– Сюда!

Разгребая прибывающую воду руками, мы подплыли к лестнице в дальнем конце коридора. Это был аварийный выход. Странно, что его не смогли обнаружить «люди в чёрном», хотя, скорее всего, этот выход появился, когда они впустили в бункер воду. Сейчас было не время думать об этом, поскольку, когда я схватился за лестницу, вода уже почти скрыла мои плечи. Я резво начал подниматься по лестнице к люку, из которого был виден дневной свет, и Рауль не отставал. Добравшись до решётки, я что есть мочи начал толкать её наружу, но она проржавела и не поддавалась. Я стал остервенело бить по ней кулаком, сбивая костяшки в кровь, так как перспектива утонуть в заброшенной советской лаборатории вовсе не прельщала меня. Наконец, решётка поддалась, и мы сумели выбраться наружу. Я рассадил левую руку в кровь, но, тем не менее, я был жив.

Яркое колумбийское солнце пробивалось сквозь листву деревьев, падая нам на лицо. Мы еле отдышались после того, как вновь смогли избежать смерти. Я, впрочем, не забывал о том, что нас разговор с Раулем ещё не закончен.

– Ох, – вздохнул глубоко Рауль, прервав трёхминутное молчание, – Чёртов одноглазый! Из-за него я потерял свой ствол. Другого такого в этой части страны не найдёшь! Что это за терминатор такой – Рамирес?

– Отсюда надо уходить! – проговорил я, – Поговорим в другом месте!

***

Местом этим вновь оказалась старая церковь неподалёку от Эсперито. Солнце уже шло к закату, и мы к тому времени высохли и сидели у аналоя, между нами была бутылка текилы и мой пистолет, как при нашей первой встрече (напомню, что свой «Таурус 608» Рауль благополучно утопил в лаборатории).

Сначала я рассказал Раулю всё о лаборатории и что сумел почерпнуть из найденных документов. Он был немало удивлён тому, что подобные эксперименты проходили здесь с подачи СССР. Рассказал я и о том, что я – бывший солдат российской армии и попал в Легион случайно, в результате одного неприятного случая. Я был без вести пропавшим в России, зато появился Рене Десперо, дослужившийся до сержанта и до конца контракта. Теперь настала очередь Рауля говорить.

– Я понимаю, гринго, что это всё вызвало в тебе подозрения! Быть может, я должен был сразу сказать тебе правду, но просто не имел права! Ты оказался прав – я не из полиции Колумбии. Я сотрудник секретной службы, которая ищет способы выхода от зависимости США и других стран. Наше ведомство было уведомлено, что к нам едет бывший солдат Легиона, а ныне вольный наёмник Билли Уайлд, и его сопровождает его товарищ из Парижа.