Текст книги "Тьма. Том 9 (СИ)"

Автор книги: Лео Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– Нет-нет! Фёдор Андреевич! Авелина Павловна! Не смею вас больше задерживать! – Замочник покосился на стол. – Вам пока придётся побыть в своих покоях. Однако скоро на вас сделают пропуск, чтобы вы могли передвигаться не только по этажу, но и навещать своих людей. К сожалению…

Дмитрий Демьянович снова покосился на стол. И только потом продолжил:

– К сожалению, пока не сделали… Но обед вам обязательно доставят в покои. Можете не сомневаться!

– Вчера вы говорили, что все пропуска будут утром! – нехорошо прищурился я, внезапно ощутив себя не просто курьером, а курьером, который очень-очень хочет уволиться.

Или хотя бы поговорить с начальством. С рыжим таким, имеющим большую власть на Большой земле, отвратительный характер и тяжёлую руку.

– Да, но… Вышла накладка, – очень миролюбиво пояснил руководитель «точки 101». – Сделали пропуска на ваших спутников, а на вас пока не успели… Простите великодушно, я разберусь в этой ситуации!

– Благодарю за заботу, Дмитрий Демьянович. Тогда мы пока будем в своих покоях! – кивнул я.

– А-а-а… Э! Я вас провожу! – Замочник сразу же подорвался со своего место и пошёл к двери.

Стоит ли говорить, что в покоях мы с Авелиной намертво застряли? Пожалуй, это было предсказуемо. Как я чуть позже понял, учёные нажаловались в местную СБ сразу, как мы от них вышли. И так нажаловались, что у меня и Авелины отозвали все допуски.

Само собой, это происшествие скрывалось от цесаревны и Арсения. Сотрудники службы безопасности не хотели оказаться меж двух огней. И почему-то решили, что лучший выход – сделать крайними меня и жену.

В принципе, чего-то такого я подсознательно и ожидал. И первое, что сделал, вернувшись в покои – разложил наши с Авелиной вещи по всем горизонтальным поверхностям. В ожидании скорого прихода сотрудника службы безопасности. Дабы ему, когда он придёт для разговора, негде было задницу примостить.

Жена следила за моими действиями с немым удивлением. Но, когда я увидел, что она собирается меня о чём-то спросить, только приложил палец к губам.

И я не прогадал! Нас навестили буквально через полчаса.

Сначала сработал дверной звонок, затем за дверью раздалось предупреждение о том, что гости собираются войти. А ещё через несколько секунд пиликнул дверной замок, хотя я собственными руками его блокировал изнутри.

Я даже успел пожалеть, что мы с женой не разделись предварительно. Был бы повод пострелять из «пушка» по убегающим целям. Однако если уж упустил возможность, то и нечего жалеть.

– Что вы себе позволяете, судари? – поинтересовалась моя жена, занимая единственный свободный стул в покоях.

Я же пристроился на кровать, тренируя простенькие плетения из тех, что привык создавать на ходу. Говорить ничего не стал, но лицо сделал непроницаемым.

– Ваши благородия, приносим извинения за вторжение… – проговорил вошедший в покои мужчина в форме службы безопасности.

Следовавшие за ним бойцы промолчали, оглядывая комнату.

– Мы ваши извинения не принимаем, – холодно ответила Авелина, принимая тот самый вид, за который и получила в училище прозвище «Королева». – Будьте добры, покиньте помещение.

Я вот сидел и гадал, на что рассчитывали местные безопасники. Любой нормальный дворянин в такой ситуации выдвинул бы те же требования. По всей видимости, из-за оторванности от Большой земли, сотрудники местной СБ забыли о некоторых общепринятых правилах вежливости. А посему позволили себе больше, чем им положено.

И следующая фраза мужчины, вошедшего первым, подтвердила мои догадки:

– К сожалению, сударыня, такова моя работа. Решение научного совета позволяет нам входить в жилые помещения при заблаговременном предупреждении жильцов…

– Сударь, я похожа на сотрудницу вашего научного предприятия? – холодно осведомилась Авелина.

– Нет, но…

– Возможно, я похожа на простолюдинку, сударь, что вы позволили себя обратиться ко мне по-панибратски? – так же холодно прервала безопасника моя жена.

– Простите, ваше благородие! – сразу же понял тот свою ошибку.

– За это прощаю, – царственно кивнула Авелина. – Но вы всё ещё не ответили на мой вопрос: с чего вы решили, что можете вламываться ко мне в покои? И не начинайте снова рассказывать про постановления научного совета. Они ни в коей мере не касаются меня, если противоречат законодательству Русского царства.

Войти в покои дворянина без его разрешения можно было только, если есть разрешение от царя. Ну или Тёмного Приказа, Тайного Приказа, Судебного Приказа… Или хотя бы правителя того княжества, в котором дело происходит. Ну и да, опричников это правило, понятное дело, не касалось. Считалось, что они изначально имеют царское разрешение входить куда угодно.

Само собой, ничего такого у безопасника не было. Однако и уходить он не собирался. Сначала молча стоял ещё почти полминуты, видимо, надеясь переждать бурю. А затем всё-таки предпринял вторую попытку:

– Приношу свои извинения за вторжение, но нам крайне необходимо задать вам, ваши благородия, несколько вопросов!..

– Вам тут не рады… – холодно обронила жена и уставилась в церу, на которую у неё были скачаны учебные материалы.

И я был уверен, что теперь, пока безопасники не покинут покои, она ни слова не произнесёт. Кстати, я тоже собирался молчать. Что, собственно, и делал, пока безопасник снова пытался навести мосты.

Впрочем, он всё равно это делал неправильно. Для начала, к примеру, бесцеремонно прошёлся по гостиной. Правда, так и не решился трогать наши вещи.

А вот мысль присесть на кровать отторжения у этого обалдуя не вызвала. И совершенно зря. Он только чудом успел увернуться от когтей Тёмы, который восстал из тёмно-синего постельного белья, сердито выгнув чёрную спину дугой.

После чего безопасник ещё походил по покоям, тяжело вздохнул…И наконец-то, скомкано попрощавшись, вышел в коридор вместе с бойцами сопровождения.

Авелина посмотрела на меня. Я пожал плечами, указывая на дверь, и жена, приоткрыв короб с родовым артефактом, начала перестраивать защиту. Теперь, чтобы зайти в наши покои, нужно было ещё попробовать дотянуться до замка. Щит Авелины надёжно прикрыл табло считывания.

Увы, говорить вслух мы с женой не могли. Однако, к счастью, не сразу, но сумели понять друг друга. Почему так? Да я не знаю, но вот заметил, что чем дольше мы жили вместе, тем реже приходилось обсуждать совместные действия.

А сейчас мы оба очень хотели одного и того же. Проучить сотрудников научного предприятия. За наглость и хамство. И пусть они ещё не дали настоящего повода показать силу… Но защитить свои покои от чужого вторжения было бы не лишним.

Ситуация, к слову, повторилась. И всего через двадцать минут. Сначала прозвучал звонок в дверь, затем устное предупреждение, а потом….

Снова звонок в дверь. На этот раз пообщаться решил я.

– Кто там? – уточнил, подходя к двери и активируя внешнюю связь.

– Прошу прощения за вторжение, ваше благородие! Я заместитель начальника службы безопасности, Тенебровов Леопольд Елизарович. Вы не могли бы впустить меня и ответить на пару вопросов?

– Нет, – ответил я. – Не мог бы.

Видимо, Тенебровову очень надо было задать свои вопросы. Потому что он не удержался и возмущённо спросил:

– Но почему, ваше благородие⁈

– Потому что я верноподданный русского царя. И подчиняюсь только ему. Ну а в этом месте я подчиняюсь цесаревне Александре, как представителю правящей династии. И если у вас есть ко мне вопросы, их стоит перенаправить ей. А уж она решит, кто и как на них будет отвечать, Леопольд Елизарович. Всего хорошего!..

Я отпустил кнопку связи и вернулся на кровать. Больше нас с Авелиной до обеда не беспокоили. А в обед за нами явился уже Замочник, вызвавшись сопроводить в столовую.

– Ну что же вы, Фёдор Андреевич, Авелина Павловна! – воскликнул он, когда мы вышли в коридор. – Зачем вы так с нашей уважаемой службой безопасности?

– Дмитрий Демьянович, ваша служба безопасности имела наглость вломиться в наши покои, воспользовавшись служебным допуском, – ледяным тоном уведомила его Авелина. – Это возмутительное поведение, нарушающее законы Русского царства. И для начала я бы желала, чтобы виновные понесли наказание. А только потом буду готова общаться с другими вашими безопасниками.

– Но что вам стоит ответить на их вопросы⁈ – взмолился Замочник.

– Исключительно принципы, Дмитрий Демьянович, – ответил я. – К слову, её высочество будет на обеде?

Глядя, как нервничает Замочник, я понял, что цесаревну мы не увидим. И он, судя по всему, если не содействовал этому, то уж точно не препятствовал.

– Нет, она сегодня общается с научным советом… Вот и отобедает там… – стараясь глядеть в сторону, ответил «начальник» «точки 101».

– Дмитрий Демьянович, хотите совет? – спросил я и, не дожидаясь согласия, проговорил: – На вашем месте я бы в самое ближайшее время рассказал её высочеству о произошедшем. Сам бы честно взял и рассказал. Не дожидаясь, когда она обо всём узнает.

– Фёдор Андреевич, вам легко такое советовать!.. – вздохнул Замочник. – Вы-то уедете, а вот мне с этими людьми выстраивать работу, поддерживать отношения… А у них гораздо больше возможностей испортить мне жизнь, чем у меня им.

В этом я сильно сомневался. Скорее всего, у Замочника просто не хватало смелости выступить против произвола СБ. Ну или против решений научного совета. Не хотел, так сказать, идти на конфронтацию…

К сожалению, такое даже в мире Андрея случалось. И часто сходило с рук всем участникам, если только они не нарывались на серьёзных людей. И вот тогда летели головы. Но причины карательных мер обычно не озвучивались широкой публике.

Если я правильно понимал, как тут распределяются обязанности, на Замочнике висело всё хозяйственное обеспечение: коммунальные службы, поставки припасов и научных материалов, ну и тому подобное. А значит, при большом желании он мог бы некоторым и питание урезать, и без туалетной бумаги оставить. В назидание, так сказать.

Другое дело, что отношения в этом закрытом мирке уже настолько перекосились, что при попытке исправить их сейчас Замочник, скорее всего, свёл бы счёты с жизнью.

Тремя выстрелами в спину и контрольным в голову.

Однако это всё были сложности их замкнутого мирка. Не моего. Кипящие в подземном городке бурные страсти могли меня удивить, шокировать, расстроить, разозлить – но не более того. Решать их – не моя курьерская работа. Своё дело я уже выполнил. И теперь хотел побыстрее решить вопрос с обороной точки от зверья. Чтобы затем спокойно вернуться в Ишим, к собственной жизни и нормальному миру.

Так что на слова Дмитрия Демьяновича я лишь плечами пожал. Единственное, что меня беспокоило – это безопасность жены, кота, цесаревны, Арсения и наших бойцов. Поэтому после обеда я решил самостоятельно донести сведения до союзников. Имелась у меня одна идея на этот счёт.

Обед нам, кстати, выдали весьма скромный. Суп, второе с гарниром, салат и компот. При этом обедавшие рядом сотрудники и порции получили больше, и добавку брали, сколько душе угодно. Нам же в добавке было отказано. На основании того, что у нас допуска нет.

На мой вопрос о том, будет ли цесаревна присутствовать хотя бы на ужине, Замочник, бледнея и потея, ответил, что, скорее всего, нет. А когда мы с Авелиной вернулись к нашим покоям, там, у двери, уже стояли представители СБ.

– Ещё не захотели с нами пообщаться, ваши благородия? – полюбопытствовал крутившийся у дверей Тенебровов.

– Нет, – отрезал я.

Нас впустили внутрь, дверь закрылась, и замок мигнул красным, предупреждая о блокировке. При этом защита Авелины продолжала действовать, прикрывая жилище. А значит, по всей видимости, замком управляли удалённо.

Войти к нам всё равно никто не мог, но могли открыть дверь. Мы с женой решили перебраться в спальню и запереться там. И если бы кто-то открыл дверь, он увидел бы только пустую гостиную.

Я, между тем, осмотрел комнату на предмет жучков и скрытых камер. Тщательно, обращая внимание на самые удобные места, которые подсказывала память Андрея. Авелина в это время молча плела что-то очень сложное, подглядывая в церу.

Спустя два часа мы стали обладателями нескольких подслушивающих устройств. Обнаружились они благодаря Авелининому плетению. И всё потому что работали на крохотных накопителях «теньки». А ещё, по результатам своей проверки, я нашёл и заклеил две камеры. Эти уже работали не от накопителей, а от общей сети.

Я только и мог, что поражённо качать головой. С точки зрения законов Руси, размещать в покоях дворян, тем более в спальне, такие устройства – практически финансовое самоубийство. Вернувшись на Большую землю, я мог бы засудить местных безопасников на такие астрономические суммы, что они за всё время работы здесь ни копейки больше не получат.

– Федь, а что вообще происходит? – поинтересовалась жена, когда стало ясно, что ничего больше найти мы не сумеем.

– Глупость происходит человеческая, – ответил я. – Попробую направить Тёму к нашим и передать через него сообщение…

Через двадцать минут мы уже втроём сидели на кровати с понурым видом. Тёма и вовсе расстроенно поник: вырваться за пределы покоев он больше не мог. Что-то мешало его попыткам переместиться.

И нет, будь мне по-настоящему только девятнадцать лет, я бы ни за что не поверил в происходящее. И даже в тридцать-сорок лет, без специфического опыта Андрея, подумал бы, скорее, на попытку ромейской диверсии. Странной и извращённой, но всё же.

Вот только дело было в другом. Я со своим ящичком взял и пошатнул этот маленький скучающий мирок. Нет, даже не так – я его со всей силы пнул. Система местного маленького мира вздрогнула от ужаса и реактивно ответила. Я поступил не так, как от меня ожидали. И тем самым очень обидел местных «божков».

А «божкам» постоянно нужно доказывать свою силу. Вот они и решили продемонстрировать её на нашем с Авелиной примере. Если бы была опасность, что мы, вернувшись на Большую землю, всё расскажем – может, и не решились бы на подобное.

Но был в их раскладе ферзь, который легко избавил бы их от последствий. Если, конечно, я и Авелина всё-таки сломаемся и пойдём на сотрудничество. И этим ферзём был менталист. Только этим можно было объяснить настолько вопиющую наглость.

Хотя если честно… После того, что недавно случилось в Стопервом, я всерьёз подозревал, что воздух Серых земель опасен для мозгов. Нет, конечно, и на Большой земле, бывает, люди сильно рискуют. И совершают глупые поступки – куда уж без этого? Но чтобы такая концентрация беззакония и плевков против ветра, как здесь…

С другой стороны, это же Серые земли. Ничейная территория. Иллюзия безграничной свободы. Так что, может, и нечему удивляться. Вон, даже сюда, в подземное научное предприятие Рюриковичей, этот вирус вседозволенности проник.

– Итак, нас тут заперли, а связи с нашими нет. И вообще связи нет… – закончив с размышлениями, резюмировал я. – Сдаётся мне, к цесаревне нас тоже в ближайшее время не пустят. А давить будут всё сильнее…

– Как именно? – хмуря брови, спросила жена.

В этот момент свет в покоях мигнул и погас. Кажется, служба безопасности обиделась на то, что мы нашли следящие устройства.

– Отключат воду, свет, вентиляцию, – перечислил я. – Перестанут кормить… Поить…

– Я наберу ванну, – побледнев, решила Авелина.

– А я попробую оставить заявку на ремонт освещения! – поддержал я идею, радуясь, что в моих вещах имелся небольшой НЗ. – Еда у нас есть, её хватит на неделю точно. И корма для Тёмы тоже. Вода, в крайнем случае, тоже есть. В бутылках. Надо продержаться до того, как цесаревна заметит наше отсутствие и вмешается. Ей-то отказать они уж точно не смогут.

Впрочем, я не был уверен, что не решатся. Они же тут на всю голову ушибленные, похоже… Владимир далеко, дикое зверьё – рядом. А менталист, если что, и у Рюриковны отдельные воспоминания подчистит. И судя по тому, что я слышал от служивого паренька – сделает это виртуозно. Никто впоследствии ничего не заподозрит, в первую очередь – сама Саша.

– Зато цесаревну можно отвлечь! – прерывая мои размышления, буркнула жена и вышла в сторону ванной комнаты.

Вода ещё шла, поэтому удалось набрать половину ванны. Мы бы набрали и целую, но в процессе создания запасов кран захрипел и прощально булькнул. Ну а отправить жалобу я не смог. Внутренний терминал не работал, а цера не могла подключиться к местной сети.

Ночью выключилась вентиляция, и в покоях стало душно… Ненадолго. Потому что я, вооружившись пособиями и справочниками, взятыми с собой, создал плетение, которое восстановило нормальный ток воздуха. Впрочем, это была временная мера. Я был уверен, что при желании эти мстительные идиоты перекроют нам воздуховод.

Глава 4

Из дневника мальчика Феди, написанного на неизвестном языке

Изучал вопрос менталистов. Результаты не понравились. Ментальный дар – штука опасная. Похуже всяких устройств и психотропных препаратов из прошлой жизни. Могут влиять на эмоции. Могут стирать или подправлять память. Могут внушить что-нибудь эдакое.

Ещё одна плохая новость. Как я сумел понять, базовый уровень ментального воздействия практически невозможно отразить. Воздействие менталиста на этом уровне настолько слабое, что не требует плетений. А значит, любая защита такое незначительное воздействие проигнорирует.

А ведь это влияние может привести к жутким последствиям. К примеру, сколько раз за свою жизнь человек оказывается в подавленном состоянии? Мне кажется, часто. Друзья или родные предали, жена ушла, близкий человек умер. Человек в такой ситуации и без того на грани срыва.

А тут менталист возьми, да усиль негативные чувства. Причём аккурат, когда человек по мосту над рекой топает. И что будет? Может случиться, что человек после такого репу почешет, через перила перелезет, ну и сиганёт с моста вниз. И для всех это будет самоубийством, а по факту ведь убийство. Вот только доказательств нет. Настолько поверхностное воздействие не оставляет следов.

Радует, конечно, что любой менталист находится под особым контролем государства. Но специализация у них всё равно читерская. Ну и да, я в прошлой жизни сам работал в контролирующей структуре. И скажу так, с пониманием специфики: невозможно такой талант на все сто контролировать. Профанация это, а не панацея. Захочет тебя менталист убить – убьёт без следов. Так-то…

Но даже если говорить не о базовом, а о серьёзном вмешательстве в голову – всё равно история неприятная. Да, к счастью, при серьёзном вмешательстве следы можно обнаружить. Однако ведь никто не сможет сказать, в чём оно заключалось.

Сходил я, к примеру, к мозгоправу, чтоб депрессию полечить, а он возьми, да и внуши мне с моста прыгнуть. Я и прыгнул. А расследование покажет только, что я ходил с депрессией к мозгоправу, и тот пытался мне помочь. Но, видимо, не смог.

Грустно это всё.

NB . Держаться от менталистов как можно дальше!

Всю ночь они предлагали нам сдаться. Примерно каждый час в покоях включался динамик, и очередной работник СБ делал предложение пообщаться. Мы не отвечали, само собой. Однако спать в такой ситуации было тяжело. Но и ломать динамик не хотелось. Всё-таки он оставался единственным каналом связи с внешним миром.

Вопрос со светом мы решили с помощью плетений. Теньки они расходовали не так много. А её хлопья просачивались через вентиляцию. Так что мы не были совсем уж намертво отрезаны от мира. Да, рано или поздно сядут и цера, и бесполезные пока трубки. Однако до этого было ещё далеко. Когда свет отключился, у всех устройств оставался полный заряд, а его они могут держать несколько дней. Ну а у меня в вещах ещё имелся запасной накопитель, с помощью которого можно заряд обновить.

Вопрос с тем, как поддерживать щит Авелины вокруг покоев, тоже был решаемым. Стоило мне обняться с женой так, чтобы мы слышали биение сердец друг друга, как, минуя все защиты, артефакт, хранившийся в Ишиме, присылал целое море энергии. А значит, и на этот счёт можно было не переживать.

Тревожило меня другое: у Тёмы не было лотка. А ходить, подобно двуногим, в унитаз он не захотел. Раньше-то дело решалось просто: фьють – туда, фьють – сюда. И всё, конечно же, по теням. А тут коту приспичило, а сходить было некуда. О чём он старательно мне намекал, подвывая на все лады.

Ну и скребя когтями пол в ставших нашей тюрьмой покоях. Царапины, кстати, оставались о-го-го. Не только паркет, но даже бетон поддавался. В общем, будь у нас штук десять Тём, выбраться было бы гораздо проще.

Но Тёма оставался единственным и уникальным. А мы – надёжно запертыми.

Вопрос с кошачьим туалетом всё-таки решили. Благодаря металлическому подносу, на котором стоял графин с водой и четыре стакана. Графин и стаканы остались на столе, а поднос, устланный бумагой, был пожертвован Тёме.

Впрочем, туалетная тема была актуальна не только для кота. Потому как если в кране нет воды, то и в бачке её, что логично, не будет. И чем, спрашивается, смывать? К счастью, тут снова помогли плетения из справочника, а конкретно – из раздела про воду. Вот теперь-то мы с Авелиной на практике прочувствовали всю важность учёбы. Мария Михайловна бы нами гордилась, наверно.

Взяв базовое плетение ледяного лезвия, я немного поиграл с основами, которые его составляли. А в итоге, получил очень удобное плетение ледяного шарика.

Четыре шарика заполняли бачок доверху. К сожалению, для питья такая вода не годилась, и это давно было известно двусердым. Она вымывала соли из организма, в результате приводя к сильному истощению. Хотя, конечно, и её можно было использовать для питья. Но только в самом крайнем случае.

Ещё одним слабым звеном в нашей обороне была вентиляция. Не знаю, имелись ли способы её перекрыть, но думаю, что да. Всё-таки закрыть доступ кислороду – очень действенный метод борьбы с пожарами. А значит, наверняка подобные механизмы были предусмотрены.

Ну а сама вентиляционная шахта оказалась слишком узкой. Туда не смог бы пролезть даже Тёма. Да и её стенки, кстати, были обработаны защитным составом от изменённых зверей.

В общем, мы были заперты в покоях и не могли их покинуть. А наши оппоненты не могли в них зайти дальше порога, где стоял щит Авелины. Баш на баш. Оставалось понять, что делать дальше.

Прорываться силой желания не было. Во-первых, я не хотел рисковать Авелиной. А во-вторых… Да, шансы у нас имелись. Не просто так наши дружины отправили на усиление местного гарнизона. Но, боюсь, реши мы использовать силу, «точка 101» рисковала остаться без бойцов. Ведь тревогу бы объявили обязательно. А рядовые охранники вряд ли знали о том, что нас незаконно удерживают.

Всё, что оставалось – это сидеть в покоях и ждать, когда до Саши дойдёт, что она давненько нас не видела. Я был уверен, что стоит цесаревне узнать о происходящем, и начнутся жестокие репрессии. Может, мы с ней и не самые близкие друзья, но как минимум – её люди. А так обращаться со своими людьми ни один дворянин не позволит. Слишком велик урон дворянской чести. Не оправдаешься потом.

Завтрак нам так и не принесли.

Это было ожидаемо. Если нельзя напугать духотой, отсутствием воды и электроэнергии, значит, надо ещё и голодом заморить.

– Еды хватит на восемь дней, если не экономить. И на пару недель, если экономить, – сообщил я Авелине, ещё раз пересчитав запасы.

– Думаю, за неделю оно всё как-нибудь само решится… – со вздохом заметила жена, бережно принимая в ладошки половину шоколадной плитки с орехами.

– Думаю, ты не учитываешь местного менталиста, о котором нам рассказывали! – нехотя напомнил я о суровой правде.

И отломил для погрустневшей жены ещё кусочек шоколада от своей порции.

Хорошо ещё, у кота собственное питание имелось. Запасы корма в Серые земли я взял немаленькие. И всегда держал, на всякий случай, при себе.

– У цесаревны наверняка защита от ментального влияния! – благодарно чмокнув меня и сунув за щеку кусок шоколада, сказала жена. – Даже родовой артефакт включает в свой щит подобный слой.

– А если действовать осторожно? – напомнил я. – Если не лезть в мозги напрямую, а просто подправлять эмоции?

– Не знаю… – вздохнула Авелина. – Я не так много читала про эту область родовых талантов.

Говорить, что я-то как раз в вопросе покопался, ещё в детстве, не стал. Честно говоря, в ранние годы вопрос ментального воздействия был мной изучен досконально. Во всяком случае, информация из открытых источников. И ещё тогда я пришёл к выводу: самый действенный способ борьбы с поверхностным воздействием – держать свои чувства в узде.

Нет сильных чувств – нечего усиливать. Правда, к сожалению, в этом случае не только печалиться вредно, но и слишком сильно радоваться. Невовремя прихватившая эйфория может привести к куда более неприятным последствиям, чем затяжная депрессия.

И да, я в жизни не поверю, что юные менталисты не апробируют подобные методы на всех вокруг. Как минимум, из чистого любопытства. Ну и ради самой обычной тренировки. Вот не верю я в такую благодать в их головах и благорастворение воздухов. Сам уже дважды подростком был.

А значит, местный менталист, как и любой другой, умеет незаметно оказывать влияние. И не оставлять никаких следов.

– Будем исходить из того, что от базовых воздействий не защищена даже цесаревна! – я вздохнул, посмотрел на Авелину, её опечаленные после моих слов глаза…

И, отломив ещё кусок шоколадки, протянул любимой женщине. Однако в этот раз она упрямо замотала головой. И чуть ли не силой впихнула мне подтаявший шоколад в рот.

Пришлось прожевать, прежде чем снова заговорить:

– Если местные всё по уму сделают, то смогут Сашу за нос ещё четыре-пять дней водить. Это по моим самым скромным подсчётам, Лин.

– И ты предлагаешь жить это время впроголодь? – уточнила Авелина, с тоской покосившись на выложенные у кровати запасы: коробка брикетов сухих пайков, воду и пакет мятных карамелек, которые очень любила жена и которые я по этой причине возил с собой.

Ну и четыре шоколадки, которые были вкусные. Поэтому они пошли в дело первыми. Нужно же было утешить жену, одновременно раскрывая глаза на правду.

Нет, конечно, оставался ещё сухой кошачий корм… Но, если честно, мы пока были не готовы. Да и нельзя же Тёму объедать. Иначе ему самому надолго не хватит.

– Не впроголодь, Лин. Я предлагаю сократить как потребление пищи, так и нашу суету, – пояснил я. – Меньше двигаемся, меньше пищи требуется. И воздуха, к слову, тоже.

– Ты боишься, что они всё же перекроют воздуховод? – закусив губу, спросила жена.

– Не боюсь, но опасаюсь. А ты думаешь, они не рискнут? – спросил я, притянув её поближе и поцеловав в светлую макушку.

– Убивать нас слишком опасно… – ткнувшись мне в плечо, прошептала Авелина. – За такое ведь каторга полагается…

– Мы в Серых землях, Лин, – напомнил я. – Тут нет связи. И нет вышестоящих начальников. И одна сплошная свобода вокруг. Если они зайдут слишком далеко в своём давлении… А я думаю, к слову, что они уже это сделали… Тогда им и терять будет нечего. А в таком случае, знаешь ли, можно и на цесаревну руку поднять.

– Да что ты такое говоришь, Федь? Они же не совсем преступники, да? – подняв на меня округлившиеся глаза, испуганно прошептала жена.

– А ты сама подумай: когда сюда связные доберутся? Может, и целый месяц пройдёт, а может, и два. Если сказать, что мы были тут, но ушли неизвестно куда – как думаешь, сработает?

– Царские менталисты при допросе из них всё вытащат! – нахмурилась Авелина, поёрзав у меня под мышкой, чтобы поуютнее устроиться.

– А будут они тут допросы проводить? – спросил я.

– Пропажа цесаревны – серьёзное происшествие! – погрозив невидимым врагам пальчиком, напомнила Авелина.

– Гнёзда, появившиеся в Серых землях – тоже…– я не стал спорить с любимой женщиной, просто добавил в расчёт неучтённые величины. – А менталист вообще может стереть людям память о том, что они кого-то убивали. И даже сам себе может стереть. Ну и, конечно, проверка покажет, что у всех есть следы вмешательства. Но они и так здесь у всех. Судя по тому, что рассказывал охранник, который нас в первый день провожал, тут это в порядке вещей. А сколько там можно стёртую память восстанавливать?

– От года и дольше… – грустно припомнила Авелина.

– Вот и вопрос: а будут ли ради нас, если не брать Сашу в расчёт, так стараться? – покивал я. – Или проведут поверхностную проверку, и на том успокоятся?

Впрочем, жена так и не поверила, что местные могут до такого дойти. А я не хотел лишать её надежды, просто объяснял, почему лучше еду экономить. В итоге, большую часть дня мы с Авелиной пролежали на кровати, читая церу и поглядывая в учебники.

Вскоре людям, запершим нас в покоях, стало любопытно увидеть результаты усилий. Поэтому ближе к вечеру замок пискнул, удалённо открываясь. А голос Тенебровова начал старательно взывать к нам, по всей видимости, с порога, предлагая поговорить.

– Ну что, пообщаться с ним? – лениво спросил я у жены, не поднимая головы от учебника.

– Как хочешь… Я бы пообщалась, – пожала плечами жена. – Хоть узнаем, что ему вообще нужно.

Пришлось вставать с кровати и идти в гостиную. Тенебровов стоял в дверном проёме, у границы щита Авелины, и улыбался, оглядывая комнату, ставшую нашей тюрьмой. Однако при виде меня его улыбка потускнела. Видимо, я слишком бодро и жизнерадостно, на его вкус, выглядел.

– А-а-а! Сударь Тенебровов! – обрадовался я, подхватывая эстафету и скалясь во все зубы. – Что вы, настолько сильно соскучились по нам?

– Хотел узнать, как у вас дела, – с не очень довольным видом сообщил он.

– Ой, ну тут произошла одна мелкая неприятность… Представляете, у нас отключили электроэнергию и воду!.. А в остальном всё прекрасно! – отозвался я. – К слову, передайте заявочку хозяйственникам… А то уже скоро целые сутки, как ничего не работает.

– Всенепременно передам! – согласился Тенебровов с гаденькой ухмылкой. – А может, вы, сударь, вместе с сударыней покушать хотите? Это можно устроить, между прочим. Ответы на пару вопросов, ещё пара подписанных бумажек…

– Сударь Тенебровов, если вы ещё раз забудете в отношении меня или жены обращение «ваше благородие», и я всё-таки вас отправлю на каторгу! – пообещал я, не переставая широко улыбаться. – И разговаривать с вами я уж точно не буду. И с вашими тюремщиками, которые у вас за спиной автоматами клацают, тоже не хочу.

– Это не тюремщики, ваше благородие, это охрана! – не моргнув глазом, соврал безопасник. – Следят, чтобы с вами ничего плохого не случилось.

– Но ведь случилось же! – по-прежнему с улыбкой ответил я. – К примеру, у меня сейчас в кране нет воды. Я, конечно, потерплю пару-тройку дней… А затем, наверно, приду к выводу, что меня решили убить жаждой. И, по новым законам Русского царства, это развяжет мне руки в отношении самозащиты… Вы же, кстати, успели ознакомиться с новыми законами?