Текст книги "Тьма. Том 9 (СИ)"

Автор книги: Лео Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Тьма. Том 9

Пролог

Яркие сновидения отпускали неохотно. Однако та мирная картинка, которая в них была, не соответствовала звукам, доносившимся из реальности. Где-то там стреляли, кричали… И ещё, кажется, что-то взрывалось. Уцепившись за эти звуки, я покинул уютный сон и открыл глаза.

Подо мной обнаружился холодный пол в зале с лестницей. И, судя по тому, что я помнил, это был самый верхний зал подземного комплекса. Что мне и подтвердил голос Синякина:

– Мы как-то оказались на первом ярусе, Фёдор Андреевич!

Я принял сидячее положение и огляделся. На полу остались лежать только Саша, Арсений и Авелина. Больше никого видно не было, в том числе и Тёмы. Однако судя по следам в пыли, недавно здесь лежал весь наш «подземный» отряд.

Свет давали две переносных лампы, стоящие на полу. Синякин сидел между ними со скучающим видом, прислонившись к ограждению лестницы. Одну ногу, перемотанную бинтами, ему пришлось вытянуть. Крови на бинтах я не увидел, но заметно было, что мужчина старается её лишний раз не тревожить.

Я посмотрел на безопасника, а тот уловил молчаливый вопрос и обстоятельно объяснил:

– Пискарёв со своими помчался учинять месть и вершить самосуд. А мои орлы побежали наших сослуживцев предупредить. Ратники тоже ушли, чтобы дружины ваши организовать. А я не могу… – он указал на ногу, туго замотанную бинтами. – Ногу сломал, когда нас откинуло взрывом в коридоре. Вот и остался здесь… А заодно чтоб вас дождаться и предупредить.

– А чего не разбудили? – спросил я.

Остальных ведь кто-то разбудил. Иначе бы тут лежали и другие, не успевшие покинуть сон, навеянный дядей Женей. Не могло быть совпадением, что именно мы четверо дольше всех проспали.

– Подумали, что вы обязательно разбудите её высочество… И в этом случае у нас в городе возникнет острая нехватка управленцев. Вот и не стали будить раньше времени. Может, ещё успеем разобраться своими силами… – криво улыбнулся Синякин, которого, видимо, до сих пор грызло предательство начальника.

И ладно бы только его начальника. Местный градоначальник тоже ведь оказался в этом дерьме по самые совестливые уши замазан… Зато понятно стало, с чего это он так яростно заступался за подрывников и несостоявшихся убийц. Подельники всё-таки…

– Ясно, – кивнул я, вынырнув из мысленного потока. – Ну да ладно. Город ваш, значит, вам и головы рубить… Хотя Саша, конечно, будет очень недовольна.

– Мы постараемся сгладить эту неловкость! – улыбнувшись, пообещал Синякин.

Я, между тем, воздел очи горе, послушал стрельбу наверху, на поверхности… И уточнил:

– И давно они так?

– А там стреляли, ещё когда мы проснулись! – признался безопасник. – Не так бодро, но стреляли. А минут через двадцать, как наши ушли, начали стрелять ещё бодрее. И вот уже полчаса садят… Успели вопрос решить или нет… Не знаю. Да я сейчас многого не знаю. В том числе, как мы тут оказались. Ещё и спящими вповалку.

– Предположим, это я как раз знаю… В общих чертах… – признался я. – Но всё это слишком фантастически звучит, чтобы мне кто-либо поверил. Лучше считайте, что случилось чудо. Все подрывники внизу мертвы, кстати. Думаю, очень скоро их трупы тут окажутся. А греки временно отступили. Но зуб даю: они ещё вернутся.

– И что нам тогда делать? У нас даже близко нет ни одного двусердого, чтоб сравниться с тем чудовищем, которое нас внизу било… – вздохнул Синякин.

Он-то, наверно, имел в виду ромеев. А именно, супермощные удары носатого. А вот я ощупал себя и вытащил из бокового кармана послание дяди Жени. После чего незаметно перепрятал его понадёжнее.

В этот момент нас тряхнуло очередным взрывом где-то наверху. Он оказался таким сильным, что даже у нас под землёй дрогнули стены и пол. С потолка посыпалась какая-то труха. Мы с безопасником, не сговариваясь, задрали головы в попытке рассмотреть потолок.

Это только кажется, что нечему с такого технологичного потолка сыпаться. На самом деле, и там хватает трухи и пыли, чтобы устроить «осадки». Синякин прокомментировал взрыв очень просто:

– Главным орудием засадили… И это прямо в сердце города… Что-то у них там не заладилось!

Конечно, не заладилось… Когда в предательстве замешан не хрен собачий, а высшее руководство, то надо думать, помощников удаётся найти немало. Да и вряд ли такие высокостоящие люди не продумали варианты, что делать, если их раскроют.

Конечно, и безопасники, и люди Пискарёва наверняка привлекли дополнительные силы. Но если стреляли наверху ещё до того, как мы проснулись… Скорее всего, на тот момент причина была другая: изменённое зверьё всё же пошло на приступ.

А это сильно ограничивало наших союзников. Ведь большая часть бойцов, которых они могли подтянуть, была задействована на отражении атаки зверья. Не получилось бы у наших сейчас снять людей со стены и бросить в центр.

Вот, видимо, и компенсировали недостаток сил тяжёлыми орудиями.

– Надо будить Арсения, Лину и Сашу, – решил я. – Если там действительно тяжко, мы хоть помочь сможем.

– Будить надо, – согласился Синякин. – А помогать не надо.

– Почему? – с интересом посмотрел на него я.

– Потому что, как вы, Фёдор, правильно сказали, это наш город, – честно ответил безопасник. – И нам тут жить и наводить порядок. А ваше вмешательство приведёт к тому, что часть жителей решит, что мы плотно под Русью ходим…

– Но ведь так и есть! – я усмехнулся.

– Да. Только людям это знать необязательно! – поморщился Синякин. – Люди должны верить, что живут в Серых землях, а не по законам Руси. Они же для того и бежали сюда, за свободой.

На это мне возразить было нечего. Но и затягивать я не хотел. Если та же цесаревна поймёт, что её не разбудили сразу, обида будет такая, что вовек не оправдаешься. А она всё-таки Рюриковна. У этого рода, подозреваю, личных обид не бывает. Вместо этого они сразу становятся семейными.

Так что, посидев ещё минут десять, я начал расталкивать девушек и Арсения. Правда, делал вид, что сам только-только проснулся и едва-едва разобрался в том, кто я, где я, а главное – что дальше. Ну а затем, естественно, мне пришлось сдерживать Сашу, рвущуюся в бой. Главным аргументом стало то, что бросать внизу Синякина с переломом как-то неправильно.

Когда мы выбрались из-под земли, дойдя до жилых ярусов, нас встречала картина маленького разгрома. То ли местные от избытка чувств не только свергали власть, но и сбрасывали негатив на стены… То ли сторонников у власти оказалось больше, чем ожидалось. А может, и кто-то из силовиков встал на сторону начальства. Как бы то ни было, следы боя виднелись повсюду.

При этом буря здесь явно закончилась. Живых людей на нижних ярусах наземной части встретить не удалось, а стрельба опять-таки велась выше. А вот пару трупов в военной форме, лежащих на остатках какой-то баррикады, мы обнаружили.

– Кто это? – нахмурила лоб Саша, присев рядом и без малейшей брезгливости разглядывая нашивки.

– Внутренняя охрана здания, что-то вроде преторианцев, – ответил Синякин, когда мы с Арсением подвели его поближе. – Жаль, что наши с ними сцепились… Вообще-то там ребята хорошие…

На языке зазудело, что у меня тоже было пятеро хороших ребят, которые пришли зачищать Серые земли, а умерли из-за интриг местных жителей. Но я сдержался. Пока что. Только желваками поиграл.

Когда мы добрались до лестницы, откуда можно было подняться на верхние этажи здания, сверху грохнула целая серия взрывов. А затем долетел многоголосый рёв толпы, рвущейся в атаку, и снова очень частые выстрелы.

– Кажется, прорвались куда-то… И кто-то… – заметил я.

– Наши, небось, и прорвались! – морщась при каждом шаге, хоть мы с Арсением и держали его под руки, ответил безопасник. – Лишь бы трупов было поменьше… Потом ведь не примиримся с их семьями. Так и будем в одном городе жить, а друг на друга волками смотреть.

Сверху раздались тяжёлые шаги: оказалось, это подоспели ратники цесаревны. Саша тут же принялась, едва не сбиваясь на крик, требовать подробный отчёт. А Синякин попросил дать ему передохнуть, и мы с Арсением усадили безопасника у стены.

Я же воспользовался оказией и, подозвав Авелину поближе, выглянул в окно. На фоне сереющего утреннего неба отчётливо виднелись вспышки разрывов. А ещё мелькали росчерки трассирующих пуль. Ну а ситуацию на стенах, к сожалению, первый этаж оценить не позволял.

Зато в наземной части бывшего научного предприятия явно стало тише. Стрельба на верхних этажах утихла, криков почти не было слышно. Разве что возмущённый голос цесаревны, распекавшей ратников за то, что вовремя не разбудили и не взяли в бой.

Что, естественно, Рюриковну расстраивало.

Мы с женой отошли чуть в сторону, чтобы не мешать Саше щедро изливать эмоции. Я коротко рассказал Авелине правду о том, как мы оказались на первом ярусе. Она удивляться не стала. Поверила сразу, только кивала и качала головой. Зато когда появилась Саша и бодрым голосом спросила о том, что именно я сейчас рассказывал жене – от ехидной улыбки мне удержаться не удалось.

– Если бы вы, ваше высочество, отвлеклись хотя бы минут пять назад, узнали бы много интересного… – сообщил я ей с толикой злорадства.

– Выходит, ты знаешь, как мы выбрались⁈ – сдув прядку волос, лезшую в глаза, возмутилась Саша.

– Знаю, но сейчас рассказывать не место и не время, – кивнул я, наслаждаясь видом вытянувшегося лица цесаревны. – И вообще. Если вы ещё собираетесь покарать местных предателей, то придётся потерпеть.

– Ну Фёдор! Ну ты и хитрый жук! – Саша возмущённо прищурилась, но, кажется, на самом деле, не слишком расстроилась. – Я тебе это припомню, так и знай!..

Мы с Авелиной лишь учтиво поклонились в ответ, пряча улыбки до ушей.

– Я очень надеюсь, что мне всё же оставят тех, с кем я смогу лично пообщаться! – Саша перевела рассерженный взгляд на Синякина.

Но безопасник только руками развёл:

– Ничего не могу поделать, ваше высочество. От меня это, сами понимаете, сейчас не зависит…

Новых вопросов со стороны Рюриковны не последовало. Саша всё-таки унеслась вперёд вместе с ратниками, оставив меня, Арсения, Лину и Синякина ковылять, куда душа пожелает.

Моя душа очень желала в выделенные покои. Но злая необходимость в лице пострадавшего безопасника направила в местную лекарню.

Я думал управиться побыстрее, но упустил из виду, что в городе только что прошёл бой между сторонниками власти и возмущёнными жителями. Лекарня оказалась переполнена. Да и оборона стены от лютого зверья наверняка ещё продолжалась. В итоге, раненых размещали на каждом свободном квадратном метре.

Даже до стойки в приёмной оказалось тяжело пробраться. Пострадавшие сидели не только на стульях для посетителей, но и на полу, и на подоконниках… А на самой стойке, где уставшая медсестра записывала новых и новых пациентов, лежал тяжело раненый боец.

Нас, само собой, пускать не хотели. В приёмной имелась живая очередь, и всем здесь было очень надо. Однако Синякин воспользовался служебным положением. Помахал удостоверением, и сердитые крики «Куда прёшь?» всё же затихли.

Работников лекарни, правда, таким методом ускорить не вышло. Оспаривать право пройти без очереди медсестра не стала. А вот попытку Синякина вклиниться в приём одного из пациентов жёстко пресекла:

– Мужчина, потерпите! Не надо мешать! Вы не видите, у нас завал работы⁈ – погрозила она нам пальчиком.

Синякин не сразу нашёлся, что ответить. Возможно, безопасник попытался бы настоять, но я успел вставить пять копеек:

– Простите, сударыня, были неправы. Мы подождём.

После такого сдавать назад было уже неловко, и Синякин, зло покосившись на меня, всё же отстал от медсестры. Поэтому ещё несколько минут мы терпеливо прождали, когда освободится доктор. Синякин, конечно, скрипел зубами и злился, но я твёрдо пресекал его попытки сорваться на окружающих.

Да он и сам старался сдерживаться. Испортить отношения с лекарями – дело нехитрое. Но лучше уж не делать этого. Особенно когда на стены прёт изменённое зверьё, а с верхних этажей здания регулярно тащат раненых.

А ещё, честно говоря, мне было приятно его позлить. Я пока что не простил Синякина за враньё насчёт ситуации под землёй. Всё-таки этим поступком он невольно подыграл заговорщикам, заставив нас спуститься в подземный комплекс. Где я и потерял полудесяток Хлебова. И только милостью моего кота и дяди Жени выжил сам – вместе с женой, царевной, Арсением и остальными. Так что… Пусть безопасник позлится – ему будет полезно.

Когда Синякина, наконец, увезли на кресле-каталке, мы с чистой совестью выбрались из лекарни, отошли в сторону, и только там, наконец, подал голос Арсений:

– Ну и как мы оказались на первом ярусе, Федь?

– Нас перенесли туда, – ответил я. – Подробности, уж извини, потом расскажу. Чтобы по сто раз не повторять.

Рассказывать всё равно пришлось бы. Всё-таки местным надо будет объяснить, почему не стоит лазить в подземелья. Очень доходчиво объяснить. Чтобы ещё на полвека хватило. Но у меня язык не казённый. Если много буду болтать, может и отвалиться.

Арсений, естественно, был ответом недоволен. Однако как-то понял по моему виду, что я настроен твёрдо, и нехотя отстал. Только уточнил, какие у нас женой планы на ближайшие пару часов. И очень удивился, когда я сказал про «отдохнуть у себя в покоях и поблагодарить кота». Ну и, если есть вода – хорошенько помыться. А нет… И так переживём.

Сам Арсений отправился выяснять, что происходит. Поэтому в покои мы с Авелиной возвращались вдвоём.

Местные всё-таки навели справедливость сами. Уже потом, когда собралось срочное совещание глав городских служб, я узнал, как именно дело было. Впрочем, всё прошло ожидаемо: Пискарёв рванул к своим, рассказав им о предательстве. Их коллеги быстро организовали бойцов ополчения из тех, кого можно было снять со стен, и пошли штурмовать высокие кабинеты.

И нет, не в переносном смысле штурмовать, как обычно это делается, а в самом прямом. По пути к ним присоединились рядовые безопасники, которых собрали коллеги Синякина в обход начальства. Само начальство, к слову, удалось взять под стражу тихо и без лишнего шума.

А вот с правителем города не прокатило. В первые минуты местная охрана и преторианцы выступили против жителей. Завязалась серьёзная стрельба. Если бы не общая неразбериха из-за зверья, всё могло бы закончиться весьма печально.

Но сначала, пользуясь численным преимуществом, удалось выбить сторонников власти из радиоточки. А потом, когда радио «Сто» на весь город рассказало о произошедшем, рядовые охранники стали массово переходить на сторону восставших.

Да и преторианцы умирать за предателей не захотели. За исключением немногочисленных сторонников заговора, которые заняли ту часть здания, где располагались высокие кабинеты – в том числе и городского головы Проскурятина.

Заняли хорошо, надёжно. Со стрелковым оружием нечего было и думать прорваться сквозь их плотный огонь. Но тут своё веское слово сказали тяжёлые орудия на стенах, которые «нашим» удалось развернуть в центр города.

Одни разрывной снаряд, удачно залетевший в окно этажа, решил вопрос. Никаких защитников Проскурятина и его клики на этаже не осталось. Правда, и случайным чиновникам, не успевшим покинуть свои кабинеты, досталось.

Увы, взять Проскурятина живым, чтобы повесить в назидание, не удалось. Снаряд прилетел аккурат в его кабинет, где градоначальник изволил строить планы побега. Хорошо ещё, что взрывом ему не обезобразило лицо, иначе возникли бы сложности с опознанием.

Саша, понятное дело, была в бешенстве. Но отменить чью-то смерть, чтобы казнить повторно, не могли даже члены правящего рода.

Зато сразу же, как началось собрание, я порадовал Сашу тем, что надо срочно уходить из города. А на вопрос: «Как⁈» – ответил, что средство у меня есть. Но вскоре выяснилось, что есть шансы прорваться и без плетения, полученного мной от дяди Жени. С трудом, но прорваться.

Сколько бы тысяч зверей ни собралось под валами, местные были людьми опытными. И знали, как справиться с этим живым и не очень океаном. Большую часть зверья оперативно перестреляли, так что к вечеру бой был закончен. А защитники втягивали крюками на тросах мёртвые туши внутрь города, на разделку.

Само собой, далеко не всё мясо можно было употреблять в пищу. Но в Стопервом умели проводить обработку мясных отходов так, чтобы они стали безопасными. Старые установки научного предприятия позволяли расщепить всё в белковую массу, избавленную от излишков теньки.

А затем продукты из этой дряни в виде консервов расходились по всем Серым землям. Этой возможности Стопервого очень завидовали остальные местные. Однако повторить у себя такие установки пока никто не сумел.

Всё это я узнавал на ходу, в спешных сборах. Наша колонна готовилась выдвинуться на север ещё до заката. Все понимали, что греки ждать не будут. И раз уж проникли в город, всё-таки разберутся и со мной, и с Авелиной, и с цесаревной – заодно уж.

Иллюзий, что город сумеет отбиться от ромейского скрытня такой силы, не было. Местные даже не собирались ему препятствовать, если уж на то пошло. Формально поселение было независимым от Руси и против чужеземных гостей ничего не имело. Я даже сам посоветовал местным чиновникам проводить греков к месту нашего размещения, чтобы те не учинили беспорядков в городе.

Само собой, стоило скрытням появиться у одних наших ворот, как мы об этом узнали и на полной скорости рванули к другим. Где нас, собственно, и выпустили из города. Я сразу же напитал тенькой плетение, выданное дядей Женей, влив за раз почти треть своего запаса.

И оно того стоило! Звери, которые неслись к нам от кромки леса, азартно щёлкая зубами, мигом потеряли интерес. А мы, словно в облаке отчуждения, понеслись на север, больше не встречая на пути каких-либо препятствий.

Пока греческий скрытень шёл к нашим покоям пешком, мы укатывали всё дальше и дальше на север, выигрывая всё больше и больше времени. Я, правда, не знал, что делать дальше. Потому что на «точке 101», по словам Саши, сильных двусердых тоже не имелось. И охраны там было суммарно поменьше, чем в покинутом нами городке.

А значит, и там отбиться от шпиона будет сложно. Но всё это я собирался решать потом, когда, наконец, доберёмся до места.

Глава 1

Сетевая волна «100», передача «Утро добрым не бывает»

– И-и-и! Доброе утро, сонное царство!

– И хотя утро добрым не бывает, мы находим поводы для радости!

– Потому что мы тут немного пошумели, затем отбились от кучи странного зверья… А теперь готовы слушать с вами музыку на волнах нашего радио «Сто». С вами Александр Пискарёв!

– И я, Анна Лоскутова! Из Серых земель, где каждый день что-то новенькое!

– И мы очень радуемся, когда это «новенькое» заканчивается!

– К сожалению, наше поселение покинула цесаревна и её спутники!

– Зато нас посетил настоящий скрытень! Ромейский, между прочим!

– Два, Саша! Два ромейских скрытня!

– Второй меня не впечатлил. А вот тот, что постарше, очень необычный тип!

– Ты, уж извини, когда это стал ценителем мужчин?

– Так сразу после того, как ромейский скрытень пообещал спалить всё наше поселение, если не будем ему содействовать. Это, знаешь, Ань, очень впечатляет… Да уж…

– Сжечь наше поселение, Саша, кто угодно из двусердых может. А вот проклясть…

– А вот я не соглашусь!

– Да?..

– Проклясть у нас, считай, каждая вторая сударыня может. Было бы желание!

– А я к какой половине отношусь, Саш?

– Ты?.. Ты, Аня, конечно, не такая.

– Ой, спасибо!

– Впрочем, это я сказал бы в любом случае, а то вдруг проклянёшь!

– Ах ты!.. Ну-ка, стой!.. Куда⁈

[Голос звучит издалека]:

– Просто принесу нам чайку, Ань!..

– Ушёл, лосяра… Ну а пока Саша наливает чай с травами, предлагаю послушать песню легендарной ватаги «Царь и скоморох» под названием «Ведунья и ишак».

В весенних путешествиях на север есть огромный минус. Это как будто ты съездил накануне зимы в тёплые края. А потом возвращаешься домой. И приходится перемещаться из лета в зиму. Резко и без подготовки. Это, надо сказать, не очень приятно.

Вот и с нашим путешествием так вышло. Если на юге Серых земель апрельское солнышко уже пригревало, растапливая снег, то здесь, на севере, стояли трескучие морозы.

Чем дальше мы уезжали, тем холоднее становилось. Слева вставали вершины Урал-камня, становясь всё ближе. А справа раскинулись бесконечные болота. Впрочем, вершины гор здесь были не такие высокие, как рядом со Стопервым. Да и болота – не слишком болотистые, даже летом.

А ещё здесь было русло какого-то из притоков Оби. На карте, которую вручили цесаревне перед походом, он обозначался названием Какпйола. Как объяснил мне Бархан, оно сохранилось со стародавних времён.

К сожалению, самой реки не стало задолго до того, как сюда нагрянула Русь. Просто растворилась в растущем болоте Западной Сибири.

Как и обещал дядя Женя, первые часы колонну никто не трогал. Плетение, выданное мне, имело радиус где-то в полверсты. И я даже представить не мог, как именно это заклятие действует. Совсем не мой уровень.

И всё же мало-помалу плетение начало слабеть. А изменённое зверьё появлялось всё чаще. И всё ближе к колонне. Звериные потоки текли на запад откуда-то из глубины болот. В итоге, было принято решение ехать до тех пор, покуда позволяет обстановка. И даже ночью.

Плетение, хоть и ослабевшее, продержалось ещё долго. Почти шестнадцать часов, а не восемь, как обещал дядя Женя. Пропало оно уже глубокой ночью, когда мы ушли так далеко на север, что вокруг снова залегли глубокие сугробы.

Зарядивший под вечер снегопад не унимался ни на минуту. Наше следы стремительно заметало. И это давало надежду, что ромейские скрытни потеряют наш след.

Всё-таки мы ехали под защитой плетения. И несколько раз это заставляло стада животных расступаться перед нами. Грекам же, вероятно, оставалось либо прорываться силой, либо ждать, когда зверьё пройдёт.

А теперь наши следы и вовсе замело. Тем более, колонна, как я заметил, несколько раз меняла направление движения во время снегопада. Очевидно, как раз для этого. Так-то мы могли бы чуть ли не по прямой ехать. Дороги здесь всё равно не было.

Так далеко на север не забирались никакие поселенцы в Серых землях. Разве что во время вылазок из Ишима отдельные смельчаки заходили. Кстати, где-то там, впереди, начинался Уральский Ледяной щит, тянувшийся до самого Молгонзейского моря.

Когда грузовики и броневики, наконец, остановились, я, Авелина и Тёма вместе с полудесятком новых охранников тут же выбрались наружу. Ноги, а у кого-то и лапы затекли за время пути. И теперь отчаянно требовали нормальной разминки.

Пока бойцы расставляли палатки, мы с Авелиной решили посмотреть, что за суета началась среди ратников цесаревны. Оказалось, они размещали на снегу какое-то устройство. Выглядело оно, как антенна, растущая из переплетения трубок и проводов.

– И что это такое, твоё высочество? – удивился я, остановившись рядом с Сашей.

– Это указатель, – не смутившись, пояснила Рюриковна.

– А кому и что он должен здесь указывать? – с улыбкой спросила Авелина, выразительно окинув взглядом безлюдные просторы.

– Нам… Дорогу на «точку 101», – очень серьёзно ответила Саша. – Ведь на картах этой точки нет. Да и быть не может.

– И как это чудо техники работает? – заинтересовался я.

– Ловит скрытые волны от нужного передатчика, – пояснила Саша. – Да, связь не особо работает… Но если задаться целью, всегда можно найти способ. Конечно, повторить усилитель Стопервого у нас не получилось. Однако кое-какие наработки есть. И это одна из них.

– И что? Прямо вот подключите, и мы сразу узнаем, куда ехать? – уточнил я.

– Если бы… Несколько часов надо, чтобы направление обнаружилось! – засмеялась Саша. – Быстрее никак. Зато потом сигнал уже не потеряет. Будем, как по лазерной указке ехать.

– И долго нам ехать? – подал голос подошедший Арсений. – А то едем-едем… А толку никакого. Будто в дурную бесконечность ныряем.

Я его, кстати, отлично понимал. Тоже возникали подобные ощущения. Слишком уж однообразные вокруг были пейзажи. Не знаю, как тут летом, когда сходит снег… Но сейчас, куда ни глянь, было белым-бело и унылым-уныло.

– Направление мы держали верное. Завтра должны добраться. Если, конечно, ничего не случится… – ответила Саша, которой, судя по выражению лица, тоже осточертела бесконечная поездка.

Правда, у меня на словах цесаревны мелькнула мысль, что эдак и накаркать можно. Оставалось надеяться, что больше в пути никаких сюрпризов не будет. Всё-таки создавалось ощущение, что мы забрались на такой край света, куда редко заходит даже изменённое зверьё.

Хотя, если я правильно понимал, мы до полярного круга не добрались. Что же там ещё севернее творится-то? Если здесь в апреле метёт, как в Ишиме в середине зимы?

Снегом, кстати, пока мы стояли, заметало всё: машины, броневики, крыши палаток. Оно и хорошо, вроде бы, если палатки снегом сверху присыпет. Это не самое плохое утепление, медведи не дадут соврать. Но ведь за ночь может так завалить, что задохнёшься и не встанешь.

– Пойдём проверим, как там наши устроились? – предложил я Авелине, у которой успел мило покраснеть носик, едва торчавший из тёплого шарфа.

– Пошли, – кивнула жена, поглубже нырнув и в шарф, и в воротник.

Моя дружина устроилась неплохо. Вместе с разведчиками. Развели костры, готовили ужин. А те, кто сегодня ночью не дежурил, разбирали стаканы с алкоголем. Я думал было возмутиться, а потом прикусил язык. Догадался, по какому поводу собираются опрокинуть стаканчик.

– Ваши благородия! Вам тоже! – один из дружинников поднёс и нам.

Авелина посмотрела на меня, а я чуть качнул головой, предупреждая возможные вопросы. Собственно, объяснение ей подъехало в лице Давида, который привлёк к себе внимание, постучав ложкой по пустой бутылке.

– Ну, братцы, помянем… Хлебова, Молчуна, Пехтуру, Свистуна и Лаптёнова… – проговорил он, когда остальные дружинники затихли. – Фёдор Андреевич говорит, что даже тел наверняка не осталось: всё пеплом развеялось. Но мир их праху! Вечное Царствие!

Давид отсалютовал всем стаканом. А затем опрокинул в рот содержимое одним длинным глотком. Остальные дружинники, да и мы с Авелиной, так не смогли. Сто пятьдесят арбуна залпом не выпьешь. Если, конечно, в этом деле не тренировался.

Честно, я жуть как привязался к Хлебову и его полудесятку. Привык к их присутствию. К регулярной жизнерадостной болтовне. Новый полудесяток был более молчаливым и серьёзным. Что, конечно, неплохо… Но совсем по-другому ощущается.

Что удивительно, старую охрану я до конца не воспринимал погибшей. То ли мозг спасался от правды, то ли не мог её принять, не получив зрительных сигналов. Для меня Хлебов и его ребята просто занялись другими делами. Вот их рядом больше и не было.

Я не видел их трупов, я не видел их смерти… И хотя понимал, что выжить в аду, который грек устроил в подземельях Стопервого, невозможно, мозг отказывался от неприятной правды.

Я хмыкнул, задумавшись об этом. Получается, я всё больше удалялся от Андрея, который под конец жизни оброс такой бронёй цинизма, что его мало чья судьба трогала…

На удивление, ночь прошла спокойно. И даже снегопад прекратился ближе к утру. А чудо-агрегат цесаревны, наконец, поймал сигнал. И теперь держал устойчивую связь, показывая направление.

Выдвинулись мы сразу после быстрого завтрака. Броневики, ревя, торили путь по свежему снегу. Следом одной длинной металлической гусеницей ползли грузовики, взбивая снег колёсами. Скорость, правда, была такая, что вспомнились первые дни пути.

Кузов раскачивался туда-сюда. Кислый ругался из кабины, заставляя Тёму недовольно прясти ушами во сне. А я честно пытался заниматься, но куда там… При такой качке лучше было покрепче держаться за кресло, где сидишь. Авелина и вовсе периодически зеленела, храбро сражаясь с приступами тошноты.

А потом я услышал то, чего не могло быть здесь, на просторах Западносибирской равнины.

Трубный рёв слона.

– Это ещё что за звук? – успел удивиться полудесятник Атом, прежде чем грузовик содрогнулся и попытался завалиться на бок.

– Щит давят! – сменив зелень лица на бледность, вскрикнула Авелина.

Из кабины ей вторил трёхэтажным матом Кислый, пытавшийся удержать машину. Я быстро отстегнул растерявшуюся Авелину и показал ей, куда нырнуть, чтобы не остаться в опрокинутом кузове. Благо за Тёму можно было не переживать: кот, как всегда, испарился за секунду до начала событий. А затем я и сам, отстегнувшись, рванул к выходу по наклонённому полу. Снаружи доносилась стрельба и крики.

А ещё рёв. Трубный рёв, какой издают слоны. И в этом рёве чувствовалась первобытная ярость. Что мне совершенно не нравилось. Эта ярость уже смогла остановить колонну броневиков с грузовиками. А теперь ещё угрожала опрокинуть тот, где находился я с бойцами.

На выходе из кузова путь мне преградило что-то белое, толстое, как нога, и, похоже, костяное. И я не сразу поднял взгляд, чтобы проследить, куда это белое ведёт.

А вело оно к косматому, коричневому и большому… Раза в два выше нашего грузовика. И это нечто смотрело на меня, как на врага всего слоновьего племени.

Бивень! Я упирался руками в бивень, перегородивший мне выход из кузова. А там, снаружи, наш грузовик пытался опрокинуть не слон, а самый настоящий мамонт. Ну а в отдалении лезли к другим грузовикам ещё несколько. В памяти Андрея было достаточно информации, чтобы узнать вымерших гигантов.

И мне бы захлебнуться от восторга, радостно крича про исторический момент… Ну и что Русь – родина слонов… Вот только эта зверюга, как и все изменыши, нас ненавидела. Причём так люто, что умудрилась щит Авелины продавить. А теперь ещё и ко мне какие-то личные счёты заимела. И решила ухватить меня своим хоботом, который вынырнул откуда-то сверху и, обдувая тёплым воздухом, потянулся ко мне.

Время привычно замедлилось, едва возникла реальная опасность. Из оружия у меня с собой был только «пушок», но я же двусердый как-никак. И я начал пулять в надвигающийся хобот своими огненными шариками. Пусть огонь не слишком эффективен против мокрой шерсти… Зато шариков было много, а летели они, при моей сноровке, очень быстро.

Животное, даже изменённое, остаётся животным. Столкнувшись с таким плотным градом огня, который я выпустил за пару секунд, мамонт резко отпрянул. И затрубил совсем уж зло и обиженно. Надо было добивать, конечно… Однако я всё ещё пребывал в глубоком удивлении. И в кои-то веки даже потерял несколько секунд, спешно копаясь в памяти Андрея.

В его мире они вымерли где-то за четыре тысячи до любителя блинов. А здесь… Здесь, похоже, что-то пошло не так, и мамонты продолжили существование. Иначе откуда эти изменённые животные взялись бы в Серых землях?

Конечно, гнёзда могли вывести их и на основе древних останков… Но кто бы тогда помешал восстановить и других вымерших животных? Тех же динозавров, с которыми наступление на земли людей прошло бы быстро, кроваво и победоносно. Однако же нет: динозавров, к счастью, видно не было, а вот мамонт…