Текст книги "Тьма. Том 9 (СИ)"

Автор книги: Лео Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Интерлюдия I

Снег ложился под полозья снегохода верста за верстой. Периодически машину приходилось останавливать и ждать, когда рассеется внимание звериных стай, проходивших неподалёку. Ливелий бесился от каждой остановки, а Базилеус просто молчал, сосредоточившись на своём родовом умении.

– Да как можно было так уйти? Они заговорённые, что ли? – на очередной остановке Ливелия прорвало, и он, держась за голову, которая, видимо, снова трещала, поделился эмоциями.

– Всё возможно, нобилисим… – Базилеус лишь пожал в ответ на это плечами.

Если честно, он тоже не понимал, как колонна, покинувшая город за пару часов до них, могла уйти так далеко, что аж следы начали теряться. Нет, пока они ещё были вполне себе видны. Но поднявшийся ветер, гнавший позёмку, подсказывал, как быстро всё может измениться.

– Если у нас нет плетения, которое полноценно огородит от зверья Серых земель, то откуда оно у русов⁈ – возмутился Ливелий, а потом охнул и добавил сквозь зубы: – Чёртова голова…

Он стянул перчатку с руки, шапку с головы и, запустив пальцы в волосы, принялся массировать. Базилеус покосился на начальника и, негромко вздохнув, тут же отвёл взгляд. С каждым днём жалобы на голову от Ливелия звучали всё чаще. И проклинатель начинал всерьёз беспокоиться.

– Таблетки совсем не помогают? – уточнил он.

– Ничего не помогает! – едва не шипя от боли, отозвался скрытень. – Могу напиться до свинячьего визга. И всё равно боль не отступает!

– Может, бросим уже это дело? И займёмся восстановлением сети в Ишиме? – выразительно окинув взглядом унылый пейзаж вокруг, предложил Базилеус.

– А сколько мы будем восстанавливать ту сеть? – мрачно спросил Ливелий. – Ты себе представляешь объёмы работ? Мы, когда всё планировали, сами слили русам остатки сети. Всё придётся начинать с нуля. Это десятилетия трудов, Базилеус. Десятилетия среди этих сраных снегов и морозов!..

– В тёплом доме на морозы наплевать… – с завистью ко всем, кто, в отличие от него, сейчас не мёрз, сказал проклинатель. – К тому же, ты с каждым днём чувствуешь себя всё хуже и хуже.

– Я потерплю… Год буду тут, среди дикарей, шататься, но найду и Седовых-Покровских, и их чёртов груз! – отрезал Ливелий. – Если это вернёт меня домой, на тёплые берега империи, потерплю и больше.

Базилеус промолчал. Хотя чем дальше, тем больше сомневался, что им чем-то поможет убийство русского дворянина с женой. Да и возвращение документов, утерянных больше полутора веков назад.

Он не знал, что там в Константинополе сказали Ливелию, и кто был источником столь ценных сведений. Однако ему в голову всё чаще закрадывались сомнения, что даже такой подвиг сможет изменить ситуацию. Во всяком случае, для самого Базилеуса.

Род-то уже от него отказался… Вряд ли глава рода согласится принять его обратно. Да и сам Базилеус после некоторых размышлений пришёл к выводу, что не хочет возвращаться. Как говорят русы, предавший раз, предаст и дважды. А род его, что ни говори, всё-таки предал.

Ливелий и вовсе не считался родовым аристократом. Да, за годы службы он заслужил, чтобы Базилеус обращался к нему «нобилисим». Но такой титул он даже своим детям, если они у него вдруг появятся, передать не мог. И что выходило?

Два безродных разведчика должны совершить подвиг, после которого их вернут домой? Наплевав на мнение уважаемых родов и высоких чиновников империи? Не верилось в это Базилеусу. Даже если сам автократорос обещал такое Ливелию… Предавший раз, предаст и дважды. К автократоросам это тоже относится. А старый правитель империи меньше всего желал раскачивать лодку под конец правления.

В последнее время Базилеус всё пытался придумать, как бы донести эту мысль до своего начальника, но понимал, что не может ему такое сказать. Ну а сам Ливелий, страдая от постоянных головных болей, явно потерял возможность трезво мыслить.

Конечно, всегда оставался вариант развернуться и уйти. Но проклинатель понимал, что Ливелий ему этого не простит. А Базилеус был слабее старшего товарища. К тому же, поступить так ему не позволяли совесть и дружеские чувства. Вот и приходилось терпеть, всё дальше и дальше забираясь в Серые земли Руси…

– Поехали дальше, прошло зверьё!.. – буркнул Ливелий.

Погрузившись в мысли, Базилеус и не заметил, что путь был уже свободен. Он осторожно завёл снегоход и направил его дальше. По стремительно исчезающему следу проехавшей здесь колонны.

– Ещё стая, – сообщил Базилеус, оглядываясь по сторонам.

– Да объедь ты её!.. – раздражённо проворчал Ливелий. – Вон там, по кромке леса…

Леса как такового здесь, правда, не было. Как и всегда в этих местах, его замещала лесная полоса из ёлок и голых стволов всяких лиственных. Но предложение было разумным, и Базилеус направил снегоход правее, прижимаясь к кустам на опушке, чтобы успеть проскочить прежде, чем сюда доберётся зверьё.

Вдруг его слух уловил странный звук, несвойственный для этой местности. Сквозь рычащий мотор снегохода он отчётливо услышал звук другого мотора. И шёл этот звук прямиком из леса. К сожалению, росшие на опушке ёлки не позволяли рассмотреть, что там дальше происходит. Но Базилеус, в любом случае, попытался уйти от зарослей прочь. А вот Ливелий вернул его обратно к лесной полосе:

– Да не жмись ты к зверью! Держись вдоль леса! – рявкнул он, по-прежнему массируя голову.

– Да там что-то странное в лесу! – отозвался Базилеус, пытаясь объяснить своё решение.

– Что там странного может быть⁈ – снова повысил голос Ливелий.

И в этот самый момент «странное», наконец, добралось до опушки. С рёвом и тарахтением, ещё и обрушив пару молодых деревьев, из лесу вылетел вездеход. Скорость у него была такова, что, взлетев на пригорок, машина оторвалась от земли и устремилась вперёд по воздуху. Базилеусу даже показалось, что он услышал вопли сидящих в ней людей.

Вот только долго слушать ему было не с руки. Глазомер обычно не подводил проклинателя. И сейчас он отчётливо видел, что точка приземления вездехода пересекается с траекторией движения их снегохода.

Причём не только в пространстве, но и во времени.

И чтобы их не раздавило тяжёлой машиной, надо было срочно менять курс. Уйти прочь от леса они уже не успевали: пока будут отворачивать, столкновение всё равно произойдёт. Чтобы разминуться с летящим вездеходом на встречных курсах, оставалось только свернуть в лес.

Спасая свою жизнь и жизнь Ливелия, Базилеус так и поступил: крутанул руль вправо, почти юзом заходя в опасный поворот. Будь их снегоход чуть дальше от деревьев, и он бы ещё успел вырулить. Но они были слишком близко. Поэтому с треском вломились в подлесок, теряя скорость и принимая удары веток на щиты.

Понимая, что без снегохода в этих местах долго не протянуть, а новый взять неоткуда, Базилеус сделал всё, чтобы избежать встречи со стволами деревьев. Но резкие манёвры привели к небольшой катастрофе. Их снегоход раскачало до такой степени, что он начал заваливаться на бок. И двум ромеям ничего не оставалось, кроме как сигануть с него на снег.

В тот же момент для Базилеуса и Ливелия всё смешалось, превращаясь в чёрно-белый калейдоскоп перед глазами.

Впрочем, прилетевший из леса вездеход тоже не стал ехать дальше. Постепенно замедляясь, он промчался ещё метров пятьдесят. Плетение, сформировавшееся над ним, ударило в стаю приближающихся зверей, заставляя тех разлететься в разные стороны от мощного взрыва. Последние метры вездеход и вовсе проехал боком, окончательно восстанавливаясь – таким резким было торможение.

А потом над округой повисла тревожная тишина. Зверьё поспешило покинуть странное место, где подрались металлические животные. Люди приходили в себя после аварии, даже не пытаясь шевелиться и издавать звуки. И только ветер подвывал, упрямо снимая позёмку с наста.

Первым в норму пришёл Ливелий. Он, не обращая внимания на подчинённого, барахтающегося в глубоком снегу, встал и уверенно двинулся обратно. По следу пропахавшего снег чужого транспорта. А Базилеус, чертыхаясь и ругаясь под нос, наконец-то сумел утвердиться на ногах. И первым делом проверил снегоход.

К его неописуемой радости, тот был на ходу и почти не пострадал. Только в снег зарылся. Разобравшись с самой важной, как казалось проклинателю, проблемой, Базилеус кинулся следом за начальником.

Из лесу они вышли одновременно. И на миг остановились, разглядывая вездеход вдалеке. В недружественно прыгнувшей на них машине тоже наметилось шевеление. Двери открылись, и на снег вышли двое мужчин.

В памяти Базилеуса немедленно всплыли личные дела обоих. В Серых землях, в бескрайней Сибири, два ромейских разведчика чуть не устроили дорожно-транспортное происшествие с двумя опаснейшими служаками Руси – Бубенцовым Светозаром Пеплославовичем и Папоротниковым Виталием Андреевичем.

Впрочем, насчёт того, что происшествие было не только транспортным, но и дорожным, Базилеус сильно сомневался. Потому что дорог тут не было испокон веков. И ещё многие века не ожидалось.

Покосившись на начальника, Базилеус уже собирался было внести предложение. Мол, не вернуться ли им к снегоходу и не почесать ли куда-нибудь подальше… Однако Ливелий явно закусил удила. Он зарычал и сделал первые шаги по направлению к русам.

– Всё! Дальше не надо, грек! – рявкнул Бубенцов так громко, что его было отлично слышно.

– Да? Это почему же⁈ – ещё больше разозлился Ливелий.

– А потому что нельзя тебе дальше! Запрещено! – почти миролюбиво пояснил Бубенцов.

Но Базилеуса было не обмануть. В воздухе пахло опасностью. А эти двое, Ливелий и Бубенцов, медленно сближались. Двигались они при этом будто боком, как дворовые коты перед дракой. Ещё и ветер, зараза, подначивал. Истошно выл, срывая сухой снег и горстями бросая в воздух.

А тут между этими двумя ещё и клок сухой травы, свалявшийся в шар, прокатился. И, подпрыгивая, едва ли не быстрее ветра поспешил прочь. Будто торопясь убраться подальше от места, где сейчас начнётся что-то очень нехорошее.

В последнем Базилеус не сомневался ни капли, поглядывая вперёд теневым зрением. Собственно, сражение опричника и скрытня уже началось. Просто ещё не перешло в стадию, когда всем всё видно. Сейчас оба доставали и разворачивали самые страшные плетения из своих запасов. Чтобы, если не получится устрашить соперника, обрушить их ему на голову.

– И кто мне запретит? Ты, что ли, бешеный псих? – наконец, заорал в ответ Ливелий.

– А ты сомневаешься во мне? – проорал Бубенцов. – Так давай, рискни пройти, морда ты ромейская!

– А давайте просто разъедемся и сделаем вид, что ничего не было? – поражаясь собственной смелости, присоединился к этим воплям Базилеус.

После чего заслужил сразу два гневных взгляда: от начальства и Бубенцова.

– Хрен тебе на всю морду, ромей! – остановившись на секунду, отозвался русский псих. – Сказал же, дальше вам нельзя!

И скрытень с опричником вновь медленно пошли по кругу, постепенно сближаясь. Пару мгновений Базилеус ещё сомневался… А потом всё-таки сделал осторожный шаг назад.

– Кишка у тебя тонка, опричник, остановить ромейского скрытня! – завопил Ливелий, раскрывая плетение огненного столба.

– Да какой ты скрытень? – отозвался Бубенцов, разворачивая ледяной дождь. – Ты изгнанник, неудачник и нищеброд!

– И это мне говорит ссыльный, которому нельзя западнее Урал-камня появляться⁈ – едко ответил Ливелий.

– Можно! Когда ты, гадёныш, тамгу стянул, катался я к этим вашим южным берегам! – хохотнул Бубенцов. – Спасибо, кстати! Благодаря тебе погрел кости!

– Что-то не выглядишь отдохнувшим!

– А это потому что ты меня напрягаешь!

Базилеус сделал ещё три осторожных шага назад. Он был против столкновения. И даже готов был развернуться, плюнув на эту дурацкую погоню. В конце концов, никто не мешал им с Ливелием просто объехать двух русов. Ну а дальше придумать какую-нибудь хитрость.

Проклинатель вообще считал, что лучшая война – та, которая не началась. А лучше любой армии – осёл, гружёный золотом. Золото во все времена работало лучше оружия. Хотя и об оружии, конечно, забывать не стоило.

Но сейчас проблема была именно в ослах… В одном ромейском осле и одном русском осле, которые отчего-то решили столкнуться лбами в чистом поле. Если бы такое произошло не в Серых землях, Базилеус бы, пожалуй, ещё понаблюдал за происходящим. Но там, где теньки столько, что она сама, казалось, впитывается в двусердых…

Быть участником такого безумия Базилеусу не улыбалось. К тому же, если накачать тенькой все плетения, которые Бубенцов и Ливелий успели вытащить, пытаясь устрашить друг друга, как два павлина, раскрывающих хвосты… Как минимум, снегоходу – точно конец. А возможно, и самому Базилеусу.

– Я всё равно пройду, бешеный! – угрожал Ливелий.

– Ну попробуй, козёл кучерявый! – отвечал Бубенцов.

Базилеус почувствовал, как заструилась вокруг них энергия, наполняя плетения. И побежал. Он бежал так быстро, как мог, высоко подбрасывая ноги – отчего очень быстро почувствовал усталость – но не сдавался. Надо было спасти себя. И единственный доступный в этой глуши транспорт.

Когда земля качнулась в первый раз, проклинатель уже ставил опрокинутый снегоход на полозья. Справившись, он тут же принялся заводить двигатель, одновременно разворачивая все доступные щиты. Когда в небо взметнулся огненный столб, двигатель наконец-то рявкнул – и снегоход вместе с Базилеусом сорвался с места.

А мир позади уже превращался в ад.

Правда, Базилеус не мог оценить красоту происходящего. Он нёсся прочь на предельной скорости. Волоски на руках вставали дыбом от мощи заклинаний, развёрнутых поблизости. Он не оглядывался и не видел, как столкнулись лёд и огонь, вода и воздух, как били разряды молний, как вздымалась земля, как пар струями устремлялся к бледному северному небу.

Базилеус уносился прочь от места столкновения двух очень сильных двусердых. И вместе с ним, по обе стороны от снегохода, удирало зверьё Серых земель. Видимо, несмотря на кровожадность, оно ещё не забыло, что такое чувствовать ужас и страх.

От места стычки расходились взрывные волны, которые вырывали с корнем чахлые северные деревья. Снег таял, превращаясь в лужи воды. Шла трещинами дрожащая земля.

А Бубенцов и Ливелий обрушивали друг на друга всю доступную им мощь.

И вскоре уже магма в глубине планеты забурлила, пробивая путь на поверхность. Снег начал превращаться в кипяток, а кипяток – в пар, чтобы выпасть вниз дождём из острых льдинок.

Ветер закручивало в тугие спирали. Их витки достигали бритвенной остроты, срезая деревца вокруг, как траву. Трещали от напряжения щиты двух двусердых.

А потом магма, которую призвал Ливелий, наконец, добралась до поверхности. И выбила землю вверх, как пробку из бутылки игристого вина. Взмыли в воздух и Бубенцов, и Ливелий, и Папоротников, и даже русский вездеход.

Грохнуло в тех землях, где уже давно не просыпались вулканы. Вздрогнул седой Урал-камень, вспоминая свои молодые годы. Столб дыма и пепла поднялся в воздух, взмывая вверх, к самой стратосфере.

К счастью, вулкан получился небольшим. Всего метров сто в диаметре. Он несколько раз плюнул ввысь струёй раскалённой породы… И на том выдохся. Не хватило теньки у Ливелия, чтобы всерьёз мир пошатнуть.

Однако сражавшимся хватило и этого. И пусть долгий полёт и жёсткое приземление не были для них смертельным трюком, но и Бубенцов, и Ливелий, и Папоротников потеряли сознание.

Так бы, вероятно, и померли в беспамятстве, замёрзнув насмерть или истекая кровью. Но все трое носили при себе дорогостоящие артефакты. И те заработали, мало-помалу приводя своих владельцев в относительный порядок.

Ливелий упал в глубокий сугроб где-то в километре от места стычки. Одежда у него дымилась, снег таял, отчего от места падения распространялся пар, постепенно оседая на землю. Там-то его и нашёл Базилеус, страшно обрадовавшись, что не на русов натолкнулся, а на своего начальника.

Проклинатель боялся себе в этом признаться, но он даже обрадовался, что Ливелий ещё без сознания. Он дождался, когда дорогой лечебный артефакт полностью отработает. А затем подхватил бесчувственного Ливелия под мышки и оттащил к снегоходу.

Надо было увезти начальство так далеко, чтобы обратный путь и поиск следов Седовых-Покровских стали невозможны.

На горизонте клубились тёмные тучи, которые несли непогоду и снег. И Базилеус надеялся, что суровая природа русов всё-таки подыграет его плану. Очень уж ему не хотелось снова прорываться на север. И снова встречаться с Бубенцовым. Да и вообще терпеть лишения и невзгоды.

А значит, нужно было уехать как можно дальше. Найти место для лагеря, отогреться, наесться… Ну и подождать, когда очнётся Ливелий.

Глава 3

Сетевая волна «100», передача «Утро добрым не бывает»

– Э-эх! Доброе утро, сонное царство!

– Хотя, конечно, утро не бывает добрым!

– Потому что по утрам холодно, и спать хочется… Но, конечно же, не на волнах нашего радио «Сто»! С вами Александр Пискарёв!

– И я, Анна Лоскутова! Из Серых земель, где даже тектонические плиты ведут себя подозрительно!

– То лежат себе несколько миллиардов лет, никого не трогают… А то вдруг ни с того ни с сего плюются магмой там, где и разломов-то не было!

– Возмутительно, я считаю! Да, Саша?

– Да, Аня!

– Всем бесшабашным путникам, которые в эти неспокойные времена рискнули отправиться в дорогу, стоит помнить одно…

– … Если вы увидите к северу от нашего городка вулкан, то вам не показалось!

– И это не мы натворили, честно-честно! Нам самим интересно, что там случилось, и кто виноват!

– И что нам с вулканом теперь делать, ага!

– Но вообще вулкан на горизонте – это хоть какое-то разнообразие в серо-белой зиме.

– Ань, я тебе завтра принесу краски и цветные лампочки.

– Зачем?..

– Чтобы у тебя разнообразие было. И чтобы ты вулканам под боком не радовалась.

– Лампочки я и сама могу достать. А вот вулкан… Такое, знаешь ли, раз в несколько миллиардов лет происходит!

– Это очень сомнительный повод для праздника. Слышала про Помпеи?

– Ой, ну где те Помпеи, а где наша Серая жопа мира? А так мы хоть своей трагической гибелью оставим след в истории.

– Скорей, мы в историю канем, Ань. Впрочем, это не повод отказываться от хорошей музыки.

– В чём нам поможет ватага «Северяне» с песней «Дым без огня». Оставайтесь с нами!

– А вот и наши исследователи! – похвастался Замочник, когда створки дверей, пискнув электронным замком, разъехались в стороны.

После чего обернулся к людям внутри и представил уже нас:

– Судари и сударыни! Позвольте познакомить вас с гостями с Большой Земли!

Мы вошли в просторную комнату, где вдоль стен были расставлены какие-то приборы, а посреди стояли письменные столы, заставленные ретортами и заваленные кипами бумаг. А между ними лежало множество ящичков непонятного назначения и мелких устройств.

При виде этого безобразия у меня возникла мысль, что о назначении настенных шкафов, висящих по периметру лаборатории, научные работники, похоже, не в курсе.

Два мужчины и женщина, все трое в белых халатах, оторвались от стола с микроскопом, у которого стояли с очень важным и занятым видом.

И с большим подозрением посмотрели на начальство. Что Дмитрия Демьяновича, очевидно, сильно смутило.

Ещё больше он смутился, оглядывая бардак на столах и между ними. И даже замолчал на долгие семь-восемь секунд, растерянно поглядывая то на учёных, то на «рабочий беспорядок». Видимо, не ожидал такого «тёплого» приёма от научных сотрудников.

Пришлось брать дело в свои руки:

– Добрый день, судари и сударыни. Меня зовут Фёдор Андреевич Седов-Покровский. А это моя жена, Авелина Павловна. По заданию из Владимира мы доставили вам найденные в Ишиме исходные записи о накопителях.

Учёные перевели взгляды на меня. И так же нехорошо уставились, не проронив ни слова. Откровенно говоря, поведение было странным. Но какой я, к лешему, дворянин, если меня смущают подобные мелочи?

Как ни в чём не бывало, я повернулся и обратился к Замочнику с просьбой:

– Дмитрий Демьянович, не представите ваших сотрудников?

– Да-да! Конечно! – начальник «точки 101» выступил вперёд и для начала указал на мужчину средних лет с густыми усами: – Вениамин… Э-э-э… Александрович Кожевенников. Начальник отдела изучения материалов. Его помощники: Фома Степанович Вереницын и Инна Фёдоровна Шмырькова.

Вереницын был мужчиной лет тридцати, с коротким ёжиком волос, гладко выбритым лицом и хмурым взглядом из-под густых бровей. Шмырькова – худой брюнеткой с острым носом и огромными карими глазами. Её можно было посчитать красивой, но чуть-чуть длинноватый нос слегка портил картину.

– Отдел изучения материалов? – уточнил я, уцепившись за странность в словах Замочника.

– Э-э-э… Ну да! – ответил тот. – Отдел занимается работой с материалами, нужными для нашей работы. У них есть всё оборудование для изучения записей учёных из Чжунго. Инна Фёдоровна несколько лет работала с разными греческими записями.

– Хм… Видимо, судари и сударыни, это не то чтобы входит в круг ваших обычных задач… – догадался я о причине холодной встречи.

И, выразительно оглядев учёных, поднял на уровень груди пластиковый ящик, куда мы сложили записи.

Отвечать мне «светлые умы» не стали, но, судя по мимике и выражению лиц, я попал в точку. Как это часто бывает в подобных предприятиях, вместо того, чтобы найти подходящего умельца и выбить под него рабочее место, работу свалили на тех, у кого имелись мало-мальски подходящие навыки.

– Понимаю… Я тоже никогда раньше не работал в службе доставки по Серым землям… – усмехнулся я. – Однако мне дали задачу привезти записи сюда. Ну а вам, видимо, попытаться найти в них что-то полезное.

К сожалению, попытка воззвать к сочувствию не увенчалась успехом. Самомнение и эгоизм всё-таки победили. Зато я добился хоть какой-то реакции от начальника отдела. Тот нервно пожал плечами и закатил глаза.

Дальнейшее налаживание отношений в мои планы не входило. Поэтому я снова показал пластиковый ящичек, который удерживал в руках, и спросил:

– Ну и куда его положить?

Ученые начали старательно оглядываться по сторонам. Весь их вид показывал, что свободных горизонтальных поверхностей в отделе нет, и класть ценнейшие записи мне некуда. Даже на пол, где то там, то тут между столами валялись тяжёлые папки и какие-то коробки.

Так себе саботаж, если честно. Но в здешних условиях, с учётом оторванности от мира и реальности, мог бы и подействовать.

Вот только я, ещё начиная разговор, успел позвать Тёму. И старательно представил, что надо сделать. Раньше я не особо пытался… Но кот ведь не на звук моего голоса прилетает, а на мысль. И, кажется, у меня получилось, потому что я почувствовал ответный отклик.

После чего сделал несколько шагов вперёд, критически разглядывая бардак. И даже нашёл пространство между двумя приборами, куда можно было, чисто теоретически, попробовать впихнуть ящичек:

– Может быть, сюда? Не влезет? – я старательно потыкал грузом в щель.

Учёные следили за мной со смесью скепсиса и раздражения. На лицах было крупными буквами написано, как они относятся к людям, отвлекающим их от очень важной работы.

Однако эти трое уже совершили главную ошибку. Они смотрели на меня.

А в этот момент с другой стороны комнаты на одном из столов, между двумя стопками документов, зашевелилась наливающаяся чернотой тень. Стопки тут же накренились и начали мало-помалу сползать на бок, будто снег с горы. Прежде чем документы упали на пол, тень снова шевельнулась и растеряла непроницаемую черноту – Тёма ушёл. А учёные, да и Замочник, по-прежнему смотрели на меня и мой ящичек.

В этот момент раздался грохот и шелест разлетающихся листов. Бумаги и папки рассыпались по полу.

– Бог ты мой! Какая неприятность! – удивился я, делая несколько размашистых шагов через всю комнату.

И, тем самым, первым оказался рядом с рассыпанной документацией:

– Кажется, стопка была слишком высокой и неустойчивой… О!

Я радостно указал на место, где совсем недавно высились эти очень важные бумаги.

– А вот и местечко! – не обращая внимания на полные ненависти взгляды учёных, я пристроил ценный документ на освободившееся место. – Ну что же! Моя задача выполнена! Краснеть перед Его Величеством не придётся! Судари, сударыня, оставляю записи здесь. Конечно же, под вашу ответственность!

И, с улыбкой посмотрев на растерянно-злых светил науки, добавил:

– Я бы на вашем месте проверил, что внутри именно то, что нужно… Да?..

Учёные продолжали молчать. Но когда я избавился от бумаг, которые вёз через все Серые земли, мне, наконец, стало так легко… Я даже продолжил улыбаться, почти не испытывая желания объяснить зарвавшимся учёным, что к чему в реальном мире.

– Ну да ладно, на вашей совести будет! – снова легко улыбнулся я и повернулся к Замочнику. – Дмитрий Демьянович, как я понимаю, здесь мы закончили?

– А? – растерялся тот, а потом моргнул и закивал. – Да-да, закончили! Судари, сударыня! Не будем вам мешать!

Он заторопился к двери, приложил свой пропуск и первым выскочил в коридор. А мы с Авелиной последовали за ним, тоже решив не задерживаться. Не стоило давать учёным шанс опомниться и как-то изменить ситуацию. Можно, конечно, было позвать цесаревну…

Но как-то немного стыдно, если честно. А вот теперь у меня руки были чисты: свою задачу я выполнил.

Пискнув, створки закрылись за нашими спинами. Мы прошли по длинному коридору, свернули за угол к подъёмнику… И только тогда, развернувшись к нашему провожатому, я позволил себе задать вопрос:

– Дмитрий Демьянович, а что это сейчас было?

– Вы про что, Фёдор Андреевич? – часто моргая, удивился начальник «точки 101».

– А вот это всё: молчание учёных, заваленные столы, куда яблоку негде упасть? – включилась Авелина. – Они у вас всегда такие… гхм… молчаливые?

– Нет, обычно на собраниях очень разговорчивые! – машинально ответил Замочник и смутился. – Простите…

Я не стал напоминать ему о своём вопросе. Однако всем видом показал, что очень хочу узнать ответ. И Дмитрий Демьянович меня правильно понял.

Правда, заговорил, лишь когда мы зашли на подъёмник:

– Закрытое предприятие, договора на годы вперёд… Люди начинают чувствовать свою незаменимость, – вздохнул Замочник. – Это хотим, а того не хотим. Никто со стороны не придёт и не поставит их на место… А царь далеко. И все, кто может дать им по шее, тоже далеко. Вот и решили они, значит, вам своё недовольство показать… Опротестовать, так сказать…

– И им ничего за это не будет? – не поверил я своим ушам.

– Ну а что я им сделаю? Уволю? – Замочник скорбно покачал головой. – Без веских оснований, носителей государственных тайн из скрытого учреждения в Серых землях? Кто бы мне позволил…

– Вы же вроде начальник точки! – удивилась моя жена.

– Вы поймите, Фёдор Андреевич и Авелина Павловна: меня сюда поставили не увольнять, а не мешать большим умам! – устало пояснил Замочник. – Уговаривать, договариваться, ну и вообще следить за порядком. А методов воздействия на учёных у меня, считайте, нет. При этом за любую ссору в первую очередь спросят с меня… Э!..

Он раздражённо махнул рукой и, дождавшись, когда двери подъёмника откроются, первым вышел в пустой коридор. После чего не преминул бдительно оглянуться. И только удовлетворившись отсутствием чужих ушей, пожаловался:

– На них это дело навесил учёный совет предприятия. У меня там есть, конечно, право голоса, но исключительно совещательное. А вопросы работы учёных решает именно этот совет. Ну а я так – хозяйствующий субъект… Можно сказать, что обычный дьяк.

– Этой троице, видимо, не понравилась порученная задача? – кивнул я.

– Да, так и есть. На последнем совете этот вопрос опять обсуждался. И они были резко против изучения записей! – подтвердил Замочник. – Время это отнимает, а вознаграждение за задачу то ли будет, то ли нет. А у них свои дела встанут, где вознаграждение точно будет. Вот они и решили сделать всё возможное, чтобы до них записи не дошли. А я ведь им даже приказать в настоящих условиях не могу!

– Но подтвердить передачу им записей сможете? – хмыкнув, уточнил я.

– Само собой! Я записи видел, а вы после этого свой ящик не открывали, – кивнул Замочник. – Не беспокойтесь, никуда они не денутся. Очень уж удачно у них документы свалились…

Начальник «точки 101» не подозревал, что у этой удачи имелось имя и хозяин. Но я был уверен, что Тёму обнаружить не получится. Камеры в комнате, конечно, были. Но учёные сами так завалили поверхности, что появление Тёмы на них никак не разглядеть.

– Вы же не пользовались тенькой, Фёдор Андреевич? – неожиданно Замочник остановился перед своим кабинетом. – Папка ведь упала сама?

– Я не пользовалась тенькой! – сразу же сказала Авелина.

– И я тоже, – кивнул я.

– Хорошо… Там просто датчики стоят на камерах! – пояснил Замочник, открывая кабинет. – Если бы воспользовались, это было бы видно.

– Начальник отдела – двусердый, – напомнил я. – Мог бы и сам заметить.

– Кожевенников-то? Э! Этот даже дёргаться бы не стал… – вздохнул Замочник, проходя в кабинет и приглашая жестом меня с Авелиной. – Он это дело на службу безопасности свалит. Если бы папку уронили вы, он бы обвинил вас в нарушении правил их отдела. Там же тенькой пользоваться нельзя.

– И что бы ему это дало? – удивился я. – Груз у него уже на столе. А на его обвинения мне плевать.

– Это уже учёный совет бы решал… Но что-нибудь он бы себе обязательно выбил! – вздохнул Замочник, усаживаясь за стол, в то время как мы с Авелиной устроились в креслах для гостей. – Ну и у вас бы были разбирательства со службой безопасности… Они бы при случае донесли о происшествии своему начальству, а те – нажаловались царю. Вы ведь точно не причастны к падению?

Местный сюр, замешанный на саботаже и завышенном самомнении, начинал злить. Никогда не любил маленькие замкнутые общества. В таких условиях у некоторых людей очень быстро теряется чувство реальности. Хотя, если честно… Вот не знаю, а будь я уникальным учёным, безвылазно работающим в глубине Серых земель – как бы я себя повёл? И даже если бы мне объяснили про задачу государственной важности – где оно, это государство? Где-то там, наверху и за тридевять земель? А где я и мои рутинные задачи?

Поэтому я не стал объяснять очевидные вещи людям, потерявшим связь с адекватностью. И, решив играть по местным правилам, снова уверенно кивнул:

– Вы сам видели, Дмитрий Демьянович: я был в другом конце комнаты. Авелина стояла рядом с вами. Мы тут совершенно ни при чём.

– Вы не подумайте, что я вам не доверяю! – сразу зачастил Замочник. – Просто, если это ваша работа, то надо уже сейчас предпринять меры, чтобы как-то сгладить последствия! Мне надо было убедиться!

– Всё понимаю, Дмитрий Демьянович, – кивнул я. – Но могу разве что в третий раз повторить: мы тут ни при делах. Мы, кстати, сейчас вам ещё нужны?