Текст книги "Тьма. Том 9 (СИ)"

Автор книги: Лео Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Глава 9

[Помехи]

[Помехи]

[Помехи]

[Помехи]

Надо отдать должное Саше. Пусть ей и не нравился наш уход, но десяток человек она отрядила в сопровождение. В итоге, выехали за ромейским скрытнем я, Авелина, Бубен, Папоротников и десять разведчиков. Дружинники – конечно, бойцы посерьёзнее, чем ребята Бархана. Но у нас и без того на четверых двусердых была такая мощь, что без лишних стволов обошлись бы.

А вот десять пар зорких глаз лишними не бывают. Тем более, ехать предстояло по бездорожью, ориентируясь только на звуки боя греков с кем-то неизвестным. И в этой ситуации люди, умеющие найти путь даже в буреломе, могли значительно облегчить задачу.

Меньше, чем час спустя, отряд уже сидел по снегоходам, разбившись на пары. А остающиеся в «точке 101» вышли нас проводить.

– Как заберёте записи, сразу назад! – с интонациями строгой бабушки предупредила Саша. – Если пойдёт зверьё, вам никакие плетения не помогут. Федя!

– Да! – с готовностью отозвался я.

– Нет… Авелина! – передумала Саша.

– Да? – у меня из-за плеча выглянула жена, которая как раз устраивалась на сиденье вместе с Тёмой, решившим ехать с нами.

– Ты там единственная разумная на всю эту толпу буйных. Так что будь добра, следи, чтобы они не сильно увлекались погоней! – сдвинув брови, потребовала Саша.

В ответ на эти обвинения я только и мог, что возмущённо рот открыть. Ещё, конечно, очень хотелось показать язык, но вроде как с членами царской семьи так не положено. Бубен тоже в стороне не остался: недовольно заворчал, совсем как старый вредный пёс. Ну а Папоротников обиженно засопел, повыше подняв воротник своей щегольской шубы. Однако цесаревна на них только рукой в тёплой перчатке махнула. А потом на секунду задумалась и, видимо, для острастки ещё показала кулак. Очень несолидно для цесаревны, зато логично для Рюриковны.

– Я присмотрю. Не надо волноваться, ваше высочество, – пряча улыбку в уголках губ, отозвалась жена.

– Если Авелина скажет «назад», вы сразу поедете назад! – строго напомнила всем Саша.

Вообще-то мы и сами не собирались вечно преследовать носатого. Еды нам собрали дней на пять. Запасов топлива хватило бы суток на шесть. И то, если будем по одному-двое отсылать обратно разведчиков, забирая излишки в пользу продолжающих погоню.

А со зверьём, я был уверен, мы почти не пересечёмся. Раз оно за прошлый месяц тут, на севере, не появилось, с чего ему теперь сюда, практически на безлюдье, лезть?

Не затягивая прощание с Сашей и остальными, мы взревели моторами. А затем цепочкой устремились на юго-восток, где в последний раз были замечены вспышки.

Ехали мы довольно бодро. Километров пятьдесят в час. Андрею, бывало, приходилось кататься зимой на снегоходах. Однако известная ему техника ни в какое сравнение не шла с местной.

Одно дело – туристический двухместный снегоход, и даже разведывательный лёгкий транспорт. И совсем другое – те машины, которые нам выдали на «точке 101». Это были настоящие звери: мощный мотор, широкие траки, истыканные шипами, и широкие же направляющие лыжи.

Когда пробивались через сугробы и заносы, возникало ощущение, что попал в скоростной снегоочистительный бульдозер в разгар работы. Ну или в кабину машиниста в поезде, который чистит железнодорожные пути. Впереди только снег столбом стоял, лихо разлетаясь в стороны.

И всё же по глубоким сугробам ехать приходилось редко. Разведчики Бархана умело выбирали путь, лавируя по возвышенностям. А это позволяло держать постоянную скорость и не тратить лишнее топливо на пониженных передачах.

Первое место битвы мы обнаружили ещё до заката. Всего через четыре часа после того, как выехали. Снег в радиусе пары сотен метров не растаял, а буквально сплавился. И до сих пор замерзал обратно, выбрасывая в воздух клубы пара. В момент боя тут, наверно, температура была, как в доменной печи.

Земля была покрыта гарью, деревья выгорели. А два с лишним десятка воронок вокруг убедительно доказывали, что не так давно здесь били сильными плетениями. И не только попадали по выставленным щитам, но и щедро «мазали». Похоже, обе стороны друг друга сильно не любили. Да и за русскую природу совсем не беспокоились.

Командир десятка разведчиков, парень с позывным Енот, быстро нашёл следы двух снегоходов и махнул нам рукой, указывая на них.

– Один помощнее будет! – прокричал он, когда отряд уже катил дальше, и ему удалось поравняться с мной, Авелиной, Бубном и Папоротниковым. – Думаю, это снегоход преследователей. Они постоянно догоняют убегающих. А как настигают, так сразу и начинается веселье.

– Далеко они? – крикнул в ответ Бубен.

– Да Бог их знает, ваше благородие! Но, возможно, опережают на четыре-пять часов! – отозвался Енот.

На ночь останавливаться не стали. Устроили привал на полчаса: перекусили, напились крепкого чёрного чая – и тут же продолжили путь.

Изменённого зверья, как я и надеялся, видно не было. Впрочем, обычных зверей вокруг тоже не наблюдалось. Да и серьёзная растительность редко попадалась. Все встреченные лесные массивы можно было объехать. Да и местность, хоть и была не слишком ровной, особых проблем не создавала. В свете фонарей вполне можно было ехать, если сильно не разгоняться.

В сон меня начало клонить часов через пять с наступления ночи. Мелькнула мысль использовать стимулятор военного образца. Он бы точно взбодрил уставший мозг и тело. Однако я подумал, что в этом случае у меня меньше суток будет, чтобы добраться до греков. Иначе вместо изъятия дневников буду лежать пластом. Поэтому решил терпеть, сколько вообще смогу.

Под утро, устроив очередной привал, быстро напились крепкого чаю. Благо, след беглецов местами удавалось разглядеть. Жаль, его старательно уничтожал ветер, гонявший позёмку. И всё же, по словам Енота, мы догоняли греков.

– Пока что они двигались строго по прямой… – нахмурившись, озвучил общие выводы Папоротников. – Будем надеяться, и дальше не изменят этой привычке.

– Меня, ваши благородия, волнует лишь, что мы двигаемся прямо к гнёздам, на юго-восток! – признался Енот. – Я, конечно, не возражаю против увлекательных путешествий… Но если заберёмся слишком далеко, это окажется дорога в один конец.

– Попробуем остановиться вовремя… – пообещал я.

В нашем отряде у всех был сменщик за рулём снегохода. И только у меня за спиной были жена и кот. Эти двое подремать на ходу могли, а я – нет. В итоге, мне приходилось тяжелее остальных. Авелина, конечно, уверяла, что может водить снегоход… Однако от еды она утром отказалась, да и вообще, выглядела жутко сонной. Поэтому я решил её пожалеть и вновь сесть за руль сам.

След ромеев мы потеряли ещё через четыре часа. Снег и ветер окончательно его скрыли. Посовещавшись на ходу, продолжили погоню: с той же скоростью и в том же направлении.

К счастью, долго ехать в неизвестность не пришлось. Греки и их незнакомые нам противники устроили очередную битву. Естественно, со вспышками, грохотом, взрывами и столбом дыма вперемешку с паром. И тут-то оказалось, что мы всё-таки забираем слишком сильно к югу. Пришлось корректировать направление.

А дальше мы ещё час неслись на звуки сражения. Причём на такой скорости, что постоянно рисковали и собой, и транспортом. Разве что чудом никто ни во что не въехал, не врезался и даже не упал… И чудо, что греки под конец боя устроили настоящий Армагеддон, мимо которого мы бы точно не проехали.

Сначала в небе с рёвом пронёсся огромный полыхающий болид. Даже Бубен громко присвистнул и восхищённо покачал головой. А спустя несколько секунд впереди рвануло так, что мы аж подпрыгнули над сиденьями.

Благо, ожидая ударной волны, все и без того снижали скорость. Однако для начала под нами содрогнулась земля. Тряхнуло очень близко, и с такой силой, что снегоходы стали заваливаться боком. И опять, к нашему счастью, никто серьёзно не пострадал. Пробирались мы в тот момент через сугробы рыхлого снега, да и скорость сбросили. Так что падение вышло смягчённым, зато всеобщим. Один только Тёма умудрился не изваляться в снегу.

А уже следом налетела ударная волна, взметнувшая в пути тучи снега. Мало того, что мы оказались на земле, и всех нас чуть-чуть протащило по сугробам – так ещё и снежной пудрой сверху присыпало.

Когда воздух немного очистился, мы снова вскочили на снегоходы и поспешили вперёд. Однако местность впереди явно изменилась. Во-первых, там появилась возвышенность, которой раньше не было. А во-вторых, все до единого деревья на краю леска оказались повалены.

– Ливелий совсем обезумел! – заорал Бубен. – Лупит, вообще не думая! Под нами с Виталькой вулкан умудрился открыть, а тут, видишь, метеор приземлил!

– Ты уверен, что это он? – крикнул в ответ я.

– Я ни в чём не уверен, Федя! Но вероятность, что по Серым землям бродит целых два буйнопомешанных, сводится почти к нулю! – проорал мне Бубен.

– К ста шансам из ста! – заорал Папоротников. – Их тут точно двое! И я держусь за спину одного из них!

– Да ладно на меня напраслину возводить! – заржал Бубен, стряхивая с себя одной рукой снежную порошу. – Я почти зайка! Почти белый и почти пушистый!

На вершине свежей возвышенности нас встречал снегоход. Он, правда, перестал быть наземным транспортом. Зато явно успел побывать летающим. До тех пор, пока не наткнулся на две могучих ели, росших по соседству.

Эти два хвойных исполина достойно выдержали испытания. И прилёт снегохода, и ударную волну от взрыва. А в награду обзавелись чёрно-жёлтым украшением, повисшим на ветвях метрах в четырёх от земли.

– Это «Булгарин»! Отечественная сборка! – сходу определил Енот. – Модель постарше наших… И всё равно хорошая.

– Была! – отозвался другой разведчик.

– Надо бы топливо себе забрать, если осталось! – крикнул я.

– Ща сделаем, ваше благородие! – согласился Енот.

Он отрядил пару разведчиков, чтобы забрались на одно из деревьев. А мы отправились дальше, исследовать место падения метеорита.

Ожидаемо, возвышенность оказалась краем ударной воронки, протянувшейся с запада на восток. Причём на восток она вытянулась ещё километра на два. Туда пришёлся основной урон от взрыва после столкновения небесного тела с землёй.

Если тут раньше и было болото, теперь от него ни следа не осталось. А из кратера валили клубы пара, высоко устремляясь в небо. Земля тоже была горячей, но идти по ней уже можно было. На дне кратера постепенно образовывалось озерцо. Туда стекали ручьи по склонам – не вся вода испарилась.

– Охренеть! – с ошалевшим видом пробормотал Енот, замерев на краю кратера.

– Поддерживаю! Мощно прилетело! – с нездоровым энтузиазмом согласился Бубен.

– Да это разве мощно? – удивился один из разведчиков, снимая маску, под которой обнаружилось азиатское лицо. – Вот я помню, когда был маленьким, наше племя пыталось севером оленей пасти. Вот тогда бабахнуло – ух мощно, да! Вёрст на тридцать от места взрыва лес полёг! А тут всего-то версты на три…

– А я понял, о чём ты! Но тогда метеорит сам прилетел, – возразил Бубен. – А в этот раз его двусердый сюда притянул. Куда хотел и когда хотел, зараза носатая… Есть разница, да?

– Ну так-то есть! – оценил разведчик.

– Так! Ищем следы тех, кто это устроил! – вернул я разговор в деловое русло. – Или тех, ради кого это устроили! Надо понять, выжил ли кто-нибудь, или можно возвращаться.

– Поняли, ваше благородие! – откликнулся Енот.

Я сомневался, что после такого взрыва здесь мог кто-то уцелеть. Примчались мы, конечно, практически сразу после взрыва – в худшем случае, полчаса потеряли. Разве что земля успела слегка остыть. Значит, и жар был не слишком сильный, и взрыв не самый мощный. А с другой стороны, вон землю как глубоко разметало…

И всё же бой прекратился сразу, едва прозвучал взрыв. После «бабах» отсюда больше ни звука не донеслось. И это заставляло меня думать, что живых не осталось. А вот Тёма, похоже, оказался иного мнения. Он нашёл следы и, видимо, останки. И пока я бежал к нему на требовательное «мяу», привёл эти «останки» в чувство.

Над склоном кратера, неподалёку, разнеслись крики боли и ругательства.

Очень нерусские ругательства. Очень даже, насколько я мог судить, греческие. Торопливо добравшись до места действия, мы вслед за Тёмой обнаружили пострадавшего. Впрочем, он уже, скорее всего, был трупом, потому что остался без ног и без части таза. Тут бы, наверное, сильный лекарь ещё как-то мог помочь… Но лекарь, которого нам отрядили с собой на «точке 101», был из начинающих. И только руками с искренним сожалением развёл.

– Могу боль облегчить, – признался он. – Но всё равно быстро умрёт.

– Катара! А-а-а-а! – захрипел пострадавший.

– Обезболь его! – морщась, попросил Папоротников. – Попробуем пообщаться…

Лекарь, присев рядом с окровавленным обрубком тела, начал накидывать плетения. Несчастный стонал, ругался, но под конец лечения изрядно удивил: начал шевелить руками и дёргаться.

Удивительно, но верхняя часть тела у него не особо пострадала. Даже лицо можно было рассмотреть, если стянуть тканевую маску. Собственно, это Папоротников и сделал, двумя пальцами прихватив её за краешек. А потом удивлённо покачал головой:

– Никодим Петралифас!.. А мы тебя к западу от Урал-камня ищем. Ты что здесь, в Серых землях, хороняка, забыл?

– А-а-а-а!.. – невнятно отозвался тот.

Однако всё же добавил пару, видимо, забористых греческих словечек.

– Ну кого ты обманываешь? Ты столько на Руси, что свой родной хуже нашего помнишь! – отмахнулся сотрудник ПУПа.

– Соси, пупок! – и вправду бросил Никодим на чистом русском.

– Слушай, доходяга… – Папоротников с сочувствием поглядел на нижний край несчастного грека, а затем снова уставился тому в лицо. – У меня для тебя не очень хорошие новости.

– Что там? – пытаясь скосить взгляд вниз, нервно спросил Никодим.

– Ничего, – поспешно ответил Папоротников, но чуть-чуть смутился и добавил: – Извини, почти ничего не осталось…

– Мои ноги? – задёргав налитым кровью глазом, уточнил Никодим.

– Слушай, дорогой мой, если честно, ты жив лишь потому, что наш лекарь тебя обезболил! – признался Папоротников.

Замерев на секунду, ромей наконец-то осознал переспективы. А затем разразился такой тирадой, которая, мне кажется, не могла возникнуть в певучем эллинском наречии. Зато, видимо, точно передавала душевное состояние умирающего ромея.

Когда Никодим замолчал, мы тоже не решились говорить. И всё же молчание продлилось недолго. Ромей, с натугой дотянувшись до воротника Папоротникова, крепко за него ухватился:

– Просто убей меня, слышишь?.. Просто…

– Эй-эй-эй! Не так быстро! – возмутился Бубен.

– Чего вам надо, а? – сплюнув, но попав себе же на лицо, едва не заплакал Никодим. – Не хочу мучиться от ран… Мне тяжело…

– Никодим, мы коротко. Это ты преследовал, или тебя? – и вправду быстро спросил Папоротников.

– Я преследовал… – слабо отозвался грек.

– А кого? – торопливо уточнил Папоротников.

– Ливелия, скатта… Напал на меня… Отобрал записи…

– Ливелий тебя в лепёшку бы размазал в первом же бою! – не поверил Бубен.

– Щит Монокурса… Мне выдали… Многим выдали… Чтобы Ливелия убрать, – счастливо улыбнулся, несмотря на безвыходную ситуацию, Никодим.

Видно, были у него к носатому коллеге какие-то свои счёты.

– Убрать его? За что? – уточнил Папоротников.

– Стал… Неугоден… – лицо Никодима скривилось в презрительной ухмылке. – Так ему и надо…

– Значит, это тебе продали записи из «точки 101»? – не удержался от вмешательства я.

Грек посмотрел на меня, прищурившись. Долго рассматривал, надо сказать… А потом слабо кивнул, отчего изо рта вылилась тонкая струйка крови.

– Ливелий был один? – спросил Папоротников.

– Да какой один… Вечно с этим неудачником ходит… С Базилеусом…

– А ты? Ты был один? – уточнил Папоротников.

Грек криво усмехнулся и, подняв дрожащую руку, вновь потянулся к воротнику сотрудника ПУПа. Но в этот раз рука не осилила слишком длинный путь, почти сразу упав обратно на землю.

Ещё секунд десять Папоротников ждал ответа, глядя на улыбку, застывшую на лице Никодима. А потом вопросительно покосился на лекаря. Тот поводил в воздухе над ромеем рукой, проверяя своё плетение, а затем подвёл неутешительные итоги:

– Похоже, всё…

– Вот засранец! – расстроился Бубен.

– Да… Очень удобный скрытень был, – вздохнул Папоротников, закрывая Никодиму глаза. – Полезный…

– Почему? – спросил я.

– Тупой был, как пробка, – с сожалением поделился сотрудник ПУПа. – Мы его сразу раскрыли и позволили дальше резвиться. Знали, благодаря нему, о многих греческих планах. А потом один новичок спугнул его. И так всё закончилось. А он ведь высокий пост занимал.

– Тупой не тупой… А умер-то, как настоящий ромей, с презрением на устах! – хмыкнул Бубен, однако труп всё же перекрестил, выполнив хотя бы минимум традиции. – Ну что… Значит, надо дальше искать.

К сожалению, дальнейшие поиски ничего не дали. Нет, нам удалось найти уводящие на восток следы снегохода. И даже отпечатки двух пар сапог там, где ромеи сели на этот снегоход. А вот Никодим, похоже, преследовал Ливелия в гордом одиночестве.

И пусть я не очень опытный двусердый, но даже я понимал, что греческий скрытень был не самым сильным колдуном. Амулет «щита Монокурса» найти, кстати, удалось: он висел у Никодима на шее, под тёплой курткой, накинутой на лёгкую тунику. С одной стороны был изображён глаз в круге рун, а с другой – прикреплён кристалл накопителя. Правда, исчерпав энергию, он потускнел и треснул.

– Тысяч сто капель содержал… – заметил Бубен. – Сам подзаряжается… Нам бы сюда такие!

– У греков таких тоже мало, – остудил его пыл Папоротников. – Был у них один умелец, который их делать умел. Да, на наше счастье, очень недолго прожил.

– Вы постарались? – догадался я.

– Мы не успели, сакская работа… – поморщился Папоротников. – Но и для нас вышло хорошо. Пока его ученики разберутся, что он там мутил для подзарядки, и мы что-нибудь подобное, наконец, откроем. Даже пораньше саксов с италийцами управимся.

– Что делаем, Федь? Едем дальше? – спросил Бубен. – Или возвращаемся?

– Едем дальше, – сказал я. – Записи у Ливелия, и он уходит с ними. Надо его догнать.

– Как скажешь, – не стал спорить опричник. – Тогда поехали, чего время терять-то?

Глава 10

[Помехи]

[Помехи]

[Помехи]

[Помехи]

Мёртвый мир. Холодный мир. Собачий холод – и стена льда по левую руку. Она ещё далеко, конечно. Мелькает вдали только изредка. И то, когда мы слишком сильно забираем на север. Но она всегда там. Молодой ледник, накрывший весь Северный Ледовитый океан. Правда, здесь он иначе называется. Хотя название из жизни Андрея подошло бы как нельзя лучше.

Он и северный, и ледовитый, и безумно холодный. Стоит ветру подуть с севера, как температура воздуха падает сразу градусов на десять. И это в середине весны. Страшно представить, что здесь происходило всего месяц назад, зимой.

За прошедший день мы добрались до Молгонзейского моря. Того самого, которое в мире Андрея акватория Обского и Тазовского заливов. Ну а тут уже пришлось делать передышку. Потому что впереди были сплошные торосы. Где-то там, на юге, реки, освободившись ото льда, погнали свои воды на север. И теперь они давили на здешний лёд, заставляя его вставать дыбом.

– Проверили по следам, пока ещё светло было. Двое ромеев свернули на юг… – сообщил Енот, усаживаясь у костра, возле которого уже притулились я, Авелина, Бубен и Папоротников.

Ветер, к счастью, опять дул с юга. И даже так холод стоял лютый. Кутаясь в тёплые одежды, мы согревались чаем из котелка.

– Через торосы не полезли? – дуя на исходящую паром кружку, уточнил Бубен.

– Пытались, ваше благородие. Тем более, есть следы воздействия плетениями, – ответил Енот. – Пробита дорога на километр вглубь. Но это разве же расстояние? Молгонзейское море, оно тут… Да как бы и не под двести вёрст. А вот если взять на сотню вёрст южнее, там можно как по дороге.

– Бывал, что ли, здесь? – удивился я.

– Я? Да Господь с вами, ваше благородие! Я нет. А вот деду приходилось разок… – признался разведчик.

– Это что твой дед тут забыл-то? – высунув нос из воротника шубы, полюбопытствовал Папоротников.

Невинный вопрос, казалось бы. Однако жизнь иногда подбрасывает невероятные ответы на такие невинные вопросы.

– Да разве же он сам бы пошёл? Чего тут людям ловить? – удивился Енот.

Если бы спросили меня, то я мог бы, конечно, ответить… Память Андрея подсказывала, что здесь рукой подать до мест, где в его мире располагался Новый Уренгой. И пусть рука должна быть под полтыщи вёрст в длину… Так это же разве расстояние для Сибири? Особенно если впереди Уренгойское газовое месторождение. Всего лишь третье в мире по объёмам запасов.

Но вопрос Папоротникова был из тех, которые ответа не требуют. Вот и Енот, рассказывая дальше, прерываться не стал:

– Он здесь был, когда сопровождал какого-то дворянина с отрядом. У меня ведь семья перебралась в Ишим из Серых земель. А в те времена они ещё тут жили. Ну южнее, конечно, а не тут: куда ближе к Тоболу. Городок вроде как назывался Суркут. Это если мне память не изменяет… – разведчик замолчал, наливая себе чаю, а это дело требует на морозе большой сосредоточенности.

– Вспоминаю! Рыбы там было хоть завались… Даже во Владимире суркутская рыбка спросом пользовалась. Во всяком случае, когда я ребёнком был! – вытащил из памяти Бубен.

– Так оно и было, ваше благородие! А дальше, правда, зверьё нагрянуло. Ну и всё, нету больше городка. Одни руины от Суркута остались!.. – вздохнул Енот.

– Ты это, не отвлекайся! – сказал Папоротников, ещё глубже прячась в воротник шубы, отчего стал похож на нахохленного воробья. – Что там у твоего деда за история с дворянином?

– Чего-чего, известное дело… Заявился дворянин с отрядом: так, мол, и так, нужны проводники, – пояснил Енот. – А мой дед же наполовину местных кровей. И друзья у него все поголовно из местных. Ну и вызвались они проводить, чего уж…

– А чего дворянину здесь было нужно? – удивился Папоротников. – Место под земли неужто тут искал?

– Не-не! Там дворянин был не из молодых. Мне дед вырезку из газеты показывал, с фотокарточкой. Этот дворянин седой весь был… – Енот прищурился и принялся щёлкать пальцами. – Да как же у него там было-то…

– В газете? – усмехнулся Папоротников.

– Фамилия известная же!.. – Енот возвёл глаза к небу и даже пальцем по голове постучал. – Забыл… Вот прямо совсем, с концами, забыл…

– А чего дворянину с отрядом надо-то было? – напомнил Бубен.

– Да они какое-то место искали, связанное с космосом! – пояснил Енот. – Я же говорю, фамилия известная у него, хоть и странная… Поляцкая, что ли?

– Это в каком году-то было? – прищурился из-за воротника Папоротников.

– Да кто же упомнит… В вырезке даты не было, – ответил Енот. – Венглинский?.. Нет…

– Вержбицкий? – предложил Бубен. – Верцеховский?

– Нет, не на «в». Говорю же, странная, жуть просто! – и тут лицо разведчика озарилось улыбкой. – Вспомнил!.. Цо-е-ковский!

Ответил ему дуэт из рёва опричника и сотрудника ПУПа:

– Замолчи!

– Рот закрой!

От неожиданности бедняга-разведчик мало того, что поперхнулся чаем, так ещё и чашку выронил, забрызгав всё вокруг.

– Да вы чего, ваши благородия? – ошарашенно спросил он, прокашлявшись, пока я переводил удивлённый взгляд с одного слуги государева на другого.

А Бубен в этот момент как раз переглядывался с Папоротниковым. Наконец, ПУПовец приглашающе махнул рукой, видимо, уступая опричнику право объяснять. Тяжело вздохнув, Бубен начал с того, что нагнулся к земле, поднял кружку Енота и заново налил горячий чай.

После чего с кряхтением человека, которому лень вставать с места, передал разведчику.

– Вообще-то… Сейчас уже и не знаю, можно ли об этом рассказывать… – признался он. – Исследовательский поход Цоековского закончился неудачей. Весь отряд целиком тогда не вернулся.

– Как это не вернулся? – удивился Енот. – Мой дед и двое его приятелей точно вернулись… Они дальше на восток подземными газами потравились. Лето выдалось тёплое, даже Молгонзейское море оттаяло. Вот они и попали в низинку, где эти газы скопились. Дело ближе к Плоскоглавым горам было. Деда с приятелями оставили во времянке отлёживаться. Ну а дворянин с отрядом дальше пошёл…

– Плоскоглавые горы – это где? – не понял Бубен.

– Это мы так прозвали… Горы с плоскими вершинами. В северной части Сердцесибирского нагорья, – пояснил Енот.

– А-а-а… А чего дворянин искал, знаешь? – деловито сдвинув брови, спросил Бубен.

– Да что-то немного дед рассказывал… – с опаской поглядывая на опричника с ПУПовцем, признался Енот.

– Вот и молчи тогда! – выразительно посмотрел на него Папоротников. – И не надо вспоминать, чего они там искали. А как вернёмся на «точку 101», я с тебя ещё подписку возьму.

Род Цоековского в этом мире был неплохо известен – даже я сумел кое-что вспомнить. Возник он ещё на заре борьбы с Тьмой, и основал его выходец из простых крестьян. После чего Цоековские годами отражали набеги отродий на землях балтийских пруссов. Именно они, кстати, были составителями первых «бестиариев» по отродьям.

Цоековские не только убивали чудовищ, но и препарировали их тела. Искали слабые места, определяли виды животных, от которых произошло то или иное отродье. Труд одного из Цоековских «Сердце Тьмы» до сих пор стоял почти в любой библиотеке, пусть и ближе к секции сказок.

По большей части, в нём содержались измышления, что такое Тьма. Естественно, с точки зрения людей тех стародавних времён. Измышления подкрепляла сказка о том, как основатель рода решился на смелый поход на север. Не один, естественно, а в дружине одного из поморских князей. Дело было давнее, впрочем – и на момент написания «Сердца Тьмы» тоже. И в эту сказку, естественно, никто сильно не верил.

Кроме, видимо, наследников рода Цоековских.

А глядя, как насупились люди, имевшие допуск в закрытые архивы, я засомневался, что сказка была лишь сказкой. Возможно, в «Сердце Тьмы» было спрятано что-то важное…

Но я не стал выдавать интереса, только удивился, чтобы это выглядело натурально. Зато с укором посмотрел на Бубна и Папоротникова:

– Хватит стращать Енота! – попросил я. – Ваши тайны здесь никому не сдались. А чего ты, кстати, начал вспоминать деда и его поход?

Вопрос был задан невинным тоном. Однако ответ Енота был мне очень важен. А ещё важно было, чтобы Бубен и Папоротников не успели заткнуть разведчика. И мне удалось. Енот ответил, а оба царёвых человека не успели помешать.

– Да у нас просто путь совпадает с тем, что дед описывал! След ведёт прямо вот туда же! – пояснил Енот.

– И что там могло грекам понадобиться? – с недоумением покачал я головой. – Им бы к югу дальше выбираться…

– Отсюда на юг – это уже выход в Черноземские владения! – просветил меня Папоротников. – Ромеи на каждое княжество ставят своего главного скрытня. А если Никодим не соврал, Ливелию сейчас лучше на чужих угодьях не появляться. Его там ждут не с распростёртыми объятиями.

– Тем более, ему надо скрываться и уходить на юг, просто дальше, – пожал плечами я.

– А там гнёзда и Ишимская рать, – пояснил Бубен. – Он, скорее всего, рассчитывает выбраться к Енасею. Это такая река на востоке. По Енасею можно спуститься вниз, а дальше пробраться через северные заставы Ишима. У них там всегда граница была дырявая. Сам же туда ездил, Федь, должен помнить!..

– Плохо… – вздохнул я. – Двигается он быстрее нас.

– Долго он так двигаться не сможет! – успокоил меня Бубен. – Каким бы сильным Ливелий ни был, топливо из воздуха ещё никто создавать не научился.

И тут Бубен оказался прав. Топливо у беглецов кончилось к исходу следующего дня. Брошенный снегоход мы обнаружили вечером, когда высматривали себе место для лагеря.

Мест, правда, здесь таких не обнаружилось. Что неудивительно в краю вечной зимы, ещё и близ стены ледника, перекрывавшей теперь весь север. Да и с топливом для костра здесь была беда. Всё-таки деревья обычно растут там, где лето хотя бы три месяца в году бывает. А в краях, где весна плавно перетекает в осень – они вырасти нормально не успевают.

От брошенного снегохода шли следы обычных лыж. И тут-то я вспомнил, что мы ещё ни разу не встретили признаков ромейского привала. А значит, всё это время скрытни не спали. Объяснение я получил от старших товарищей. Однако не сразу, а когда мы нашли место для привала и сели есть из котелка горячую кашу с мясом:

– Понимаешь, Федь, на моём ранге, да и на ранге Ливелия, сон – это не самое важное… Трое-четверо суток, если очень надо, можно протерпеть. На большее количество суток хватит и пяти-десяти часов сна. А так-то, если приноровиться, спать и на ходу можно.

– Но Ливелий ведь не знает, что мы идём по его следам! – заметил я, с аппетитом наворачивая густое варево из миски.

– А ещё он не может быть уверен, что Никодим погиб. У погибшего, к слову, был второй артефакт, вот только заряд в нём уже исчерпался! – сказал Папоротников. – Это такое высшее исцеление, которое сумели выразить в рунах. Коряво, но смогли. Похоже, Ливелий почти убил Никодима в самом начале. А тот взял и вылечился. Но Ливелий не знает, есть ли у Никодима ещё амулеты такого рода. Конечно, они очень редкие и дорогие, но…

– Или просто Ливелий жуть как спешит! – добавил Бубен, облизнув ложку и погрозив ею в ту сторону, куда ушли ромеи. – А причины не так уж важны. Мы его просто догоним, побьём и заберём наши записи, верно?

– Ага, побьём… – не стал спорить я.

А перед глазами, как наяву, встала воронка от метеорита. И ополовиненный в результате взрыва Никодим.

Благо, к этому моменту я успел почти всё доесть. Ну а теперь думал отправляться спать. Жена сегодня ушла без каши, сославшись на дикую усталость. И я мог её понять: сам едва-едва стоял на ногах. В отличие от Бубна, я-то пока не мог сон долго игнорировать. Поэтому держаться мне помогала исключительно сила молодости. И обида на ромеев за украденные записи.

К Енисею, который здесь Енасей, мы выехали на следующий день. Река напоминала медленно сползающий с гор ледник. Торосы, торосы, торосы – без конца и края. Зато на этом фоне чётко было видно прямую линию сбитого льда. И даже следы лыж не пришлось искать. Не было здесь других психов, способных проложить дорогу в нижних течениях Енисея.

А нам пришлось решать важный вопрос: что делать дальше? По-хорошему, стоило либо разворачиваться и ехать обратно – припасы и топливо заканчивались… Либо искать, где всё это можно пополнить.

И вот тут знания Енота ой как пригодились. Он предложил рискнуть и всё-таки продолжить погоню, завернув по пути в небольшой городок. Называлось это поселение Тура. И располагалось на острове, в месте слияния Енисея и Катэнги, как эту реку называли местные народы эвенкил.

На наших планах, само собой, всего этого не было. Земли в ответственности Ишимского княжества заканчивались восточнее. Ну а у Черноземска были свои задачи в Серых землях. И так далеко на север они, естественно, не распространялись.