Текст книги "Тьма. Том 5 (СИ)"

Автор книги: Лео Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Глава 6

«Ишимский Вестник», 12 ноября 2034 года

«НЕОЖИДАННОЕ ШЕСТВИЕ В СЕРДЦЕ ИШИМА…»

Сегодня в сердце Ишима на несогласованное шествие собрались тысячи людей. Полицейский Приказ стягивает силы, чтобы разогнать толпу, а та оказывает сопротивление и даже угрожает устроить погромы.

Как стало известно осведомителям, это шествие предполагалось уже давно. Однако в связи с прибытием в город опричников, власти отказались его согласовать. Тем не менее, идейные вдохновители шествия всё-таки призвали сторонников в сердце Ишима.

В настоящий момент остановки подземки рядом с шествием закрыты, а поезда проходят мимо. Кроме того, в центр сегодня не ездят автобусы, и даже улицы перекрыты. Однако участники незаконного шествия всё равно умудряются проникнуть на место сбора.

Наши осведомители следят за развитием событий. Читайте подробности на странице 3

На нашей странице в сети можно посмотреть увлекательный фильм про дикую природу и опаснейших хищников планеты.

Читайте также:

Откуда пришла за Хвалынское море отнюдь не зимняя жара? Метеорологи предупреждают: над всем югом западной части Руси вот-вот установится жаркая погода. Это произошло из-за переохлаждения областей, занятых Тьмой, отчего перегретый воздух с экватора прорывается через Ромейскую империю на север. Читайте на стр. 2

Советы бывалых домохозяек: как приготовить тысячу блюд из репы. Из Ацлана на рынки Европы поступает новый корень – папас. Им уже вовсю засеивают поля, собирая неплохие урожаи. Но разве может какая-то заморская дрянь заменить родную репу? Да и вкус у нашей репы куда богаче! Читайте на стр. 4

Скандал! Прославленный столичный следователь взят под стражу в Ишиме! Знаменитый следователь Полицейского Приказа Парамон Ёлкин взят под стражу в Ишиме и обвиняется в умышленном очернении государя нашего и самодержца царя Русского. Читайте подробнее на стр. 7

– Направо! – в последний момент мрачно уведомила Малая.

Мне вообще казалось, что она специально делает всё, чтобы я с трудом в повороты вписывался. Это, конечно, очень мило, что проректор так переживает за меня, Покровскую, да и за себя тоже, что готова провалить расследование опричников… Однако проваливать его, не вписавшись в очередной поворот, я бы не хотел.

«Сокол» вновь ушёл в занос, но я его вытянул, подрезав пару автомобилей на встречной полосе.

– Надо бы как-то раньше о поворотах сообщать… – невозмутимо заметил Иванов.

– След тает, – ещё более нарочито спокойным тоном ответила Малая. – Слишком быстро тает. С трудом его вижу.

– Фёдор Андреевич, надо бы ускориться… – тут же отреагировал Иван Иванович.

– Выжимаю, что могу! – отозвался я, вдавливая педаль в пол.

Увы! «Сокол-Майский» – это не тысячелетний «Сокол», и его скорость ограничена. Всё что мог, я и так уже из автомобиля выжимал.

Впереди показалось полицейское заграждение, и пускать нас за него явно не спешили. Чертыхнувшись, Иван Иванович высунулся из окна и замахал ярлыком:

– В сторону! В сторону! Опричнина! Дорогу!

Вот только городовые и не подумали растаскивать препятствия. Вместо этого они кинулись нам навстречу, крича в голос:

– Да там же!..

– Куда⁈..

– Люди!..

– Нельзя!

Иванов юркнул обратно в салон и бросил мне:

– Фёдор Андреевич, не останавливайтесь. Эти обалдуи, считай, уже на каторге… Но мы-то ещё нет, поэтому нельзя терять след.

Я вдавил педаль газа и принялся тихо ругаться под нос. Машина, оставляя за собой целый фонтан неубранного с улицы снега, рванула вперёд. Городовые, наконец-то осознав, что я не планирую останавливаться, кинулись врассыпную. А заграждение, брызнув щепками, разлетелось от брошенного Ивановым плетения.

– Налево! – рявкнула Малая.

– М-м-м-мать! – рыкнул я, выворачивая руль в попытке вписаться в поворот.

Вышло опять с заносом. Задний бампер со скрежетом прошёлся по поребрику, но, с честью выдержав издевательство, остался на месте.

– След тает слишком быстро! – напомнила Малая. – Федя, пока прямо по виду!

– Фёдор Андреевич, а быстрее никак? – впервые на моей памяти забеспокоился Иванов.

– Нет, Иван Иванович. Это городской мобиль, а не гоночный болид… – с неискренним сожалением сообщил я.

– Не успеем, всем конец… – вполголоса пробормотал опричник, а затем вновь обратился ко мне: – Очень прошу вас, Фёдор Андреевич, постарайтесь!..

Я посмотрел на тумблер с надписью «огонь» и отвёл взгляд.

– След почти пропал… – упавшим голосом сказала Мария Михайловна.

– Фёдор Андреевич, поясню: мы сейчас охотимся за украденным артефактом… – наклонившись ко мне, объяснил сидевший позади Иванов. – Вернём артефакт – государь милостью осыплет. Не вернём… Есть вероятность, что в петле болтаться будем. За то, что плохо старались.

Опричник будто чувствовал мои сомнения. Или знал наперёд, что я действительно могу.

– А ведь только отдал за ремонт шестьдесят рублей… – вздохнул я.

– Да что в этой колымаге чинить-то за такие деньги⁈ – возмутился Костя.

– Огонь, – ответил я, потянувшись к тумблеру.

– Что? Какой огонь? – с интересом переспросил Иванов.

– Держитесь там… – я щёлкнул рычажком, переключая положение. – Огонь – это огонь…

В первые секунды ничего не произошло, и я даже испугался, что Шуруп отключил функцию… Но ошибся: просто «огонь» не был привычным Андрею нитро.

Сначала из-под капота сверкнуло отсветом электрических разрядов…

– Что происходит? – пискнула Покровская. – Мы сломались?

– Ещё нет… – ответил я, пытаясь не упустить момент старта.

Но, оказалось, такое невозможно упустить… Сверкание разрядов закончилось взбешённым рёвом двигателя. И я вам скажу так: если ваш электрокар на разгоне заревел, как бензиновый автомобиль – это не к добру. Это очень-очень плохо…

На десятой секунде, как в том анекдоте из мира Андрея, включилась вторая! И машина рванула вперёд, набирая бешеную скорость. Я отключился от визжавшей рядом Покровской, от испуганных криков Кости и Малой, от одобрительных возгласов Иванова…

Я слился с рулём.

Потому что одно дело – «помнить», как на таких скоростях рулил Андрей, а совсем другое – рулить самому. Сто пятьдесят «сокол» набрал секунд за пять, несясь вперёд, как бешеный носорог.

А прямо по курсу, на Фонтановой площади, показалась толпа людей с плакатами. Они выкрикивали лозунги и прочие благоглупости – и явно не ожидали нашего скорого появления.

– Шествие, Федь! Там шествие сегодня! – Покровская осторожно коснулась моей руки.

– К чёрту шествие! Запрещено! – Иван Иванович высунулся из окна и попытался кричать.

А я чуть не заржал, глядя, как встречный поток ветра развевает его губы, забиваясь в рот и заставляя опричника кашлять. Но всё-таки решил помочь и применил более действенный метод: вдавил клаксон, то есть.

Люди в толпе начали оборачиваться. Но где скорость реакции человека, а где – сто семьдесят километров в час, который выдал «сокол»? Мы летели как болид! Как метеор! За кормой только облака снега оставались!

И я уж молчу, что управлять «соколом» стало крайне тяжело: он банально не был приспособлен для таких скоростей. Машина дрожала, взрезая воздух, нос постоянно норовил уйти вправо, а я только и успевал, что возвращать автомобиль на верный курс.

Тем временем, Иван Иванович бросил попытки кричать против ветра и начал разворачивать какое-то сложное плетение. При этом одной рукой ещё умудрялся показывать мне, чтобы я не останавливался. Своё колдовство он кинул вперёд, когда до толпы оставалось всего-ничего.

Воздушный поток устремился в людей – и прошёл дальше, аккуратно раздвигая в стороны тех, кто встал на его пути. Некоторые люди падали, некоторые просто скользили на мёрзлом асфальте. И только знакомый мне по новостным выпускам поп – а в его случае, на мой взгляд, это был именно поп, а не священник – с бешеными глазами фанатика, сумел как-то остаться на месте.

Зачем-то он сделал шаг навстречу машине, будто собираясь её остановить, вскинул крест, раскрыл рот… А Иван Иванович тут же, не мешкая, пустил ещё одно плетение, которое небольшим ураганчиком смело попа в сторону. Прямо в глубокий сугроб.

– А нечего было верой торговать… – буркнул опричник, возвращаясь в салон.

Тем временем мы уже пролетели сквозь толпу и мчались дальше. Широкая улица так и продолжала тянуться на юго-запад, но Малая указала на ближайший перекрёсток:

– Тут налево! – после чего откинулась на спинку сиденья, подтянула колени к груди и прикрыла глаза.

Я чуть отпустил педаль газа, но помогло это мало. Электромотор, лишившись всех ограничений, ревел как безумный, неукротимо неся машину вперёд. Я надавил на тормоз, но тот помог снизить скорость лишь до приемлемых ста двадцати. Приемлемых летом на трассе, но никак не в городе зимой!..

Я сместил «сокола» к правой стороне дороге и кинул автомобиль в поворот, отпуская тормоз и молясь, чтобы нас не завертело. Передний привод вытянул почти неуправляемую машину. Мы пересекли шесть полос вида, как здесь назывался проспект, ещё четыре полосы отходившей в сторону улицы – и, снова чуть не зацепив поребрик, понеслись вперёд.

– Фёдор Андреевич, вижу в вас скрытые, но весьма полезные таланты… – оценил манёвр Иванов. – Вам девятнадцать, но ощущение такое, что вы уже лет пятьдесят за рулём.

– Жить-то хочется! – отозвался я, понимая, что вновь палюсь на мелочах. – Очень…

– Дальше прямо! – пискнула Малая, которая, судя по зеркалу заднего вида, хотя бы глаза открыла, а вот Покровская так и сидела, зажмурившись и вцепившись в свой короб. – Только прямо!..

Прямо – это хорошо. Плохо, что впереди маячил заслон городовых, которые на сей раз хотя бы спешно растаскивали заборы. Но ведь дальше-то улицы не пусты! Совсем не пусты! И смогу ли я изобразить дорожные шашки с учётом того, что Андрей никогда в жизни такого безобразия не творил?

Нам повезло: практически сразу после заслона мы вырвались на начало южного тракта. Здесь была широкая разделительная полоса, по которой я и понёсся, продолжая давить на клаксон. Иван Иванович тоже выставил в окно руку с ярлыком и поднял её повыше. Другой рукой он вытащил трубку, посмотрел на какое-то сообщение и произнёс:

– У нас синяя волна. Просто гоните, Фёдор Андреевич… От столкновений я прикрою.

И я гнал. А впереди один за другим включался синий свет. Что, впрочем, не уберегло нас от появления на пути трёх желающих развернуться, одной кареты скорой и даже машины городовых, которые куда-то сильно спешили.

Иванов каждый раз успевал кинуть вперёд плетение, которое аккуратно смещало автомобили в сторону – совсем как недавно людей в толпе. Ну а я даже слабо представлял себе, какой силы должно быть такое заклятие. А ещё надеялся, что у Иванова хватит заготовок, чтобы и дальше расчищать нам дорогу.

Когда мы вылетели на тракт, у меня уже пальцы начали неметь от того, как сильно я сжимал руль. Позади раздалась трель телефона. Опричник чертыхнулся, но ответил, хотя в этот момент он как раз разворачивал ещё одно плетение, используя обе руки.

– Иванов, ты знаешь, который час? – прозвучал в салоне сердитый мужской голос.

– У меня часов семь утра, государь, – отозвался Иванов.

– У меня пораньше… И у меня как раз завтрак в самом разгаре. Ты знаешь, что завтрак – это святое, Иванов?

– Да, ваше величество. Отлично знаю.

– Ну и какого лешего мне звонит патриарх⁈ Что ты со ставленником Царьграда учудил⁈ Какое, к хренам, нападение⁈ Ты что творишь, собака ты сутулая⁈.. Иванов!

– Да, государь? – деловито отозвался опричник.

– А почему я эхо своего голоса слышу? – поинтересовался его собеседник.

– Потому что вы на громкой связи, ваше величество, – ответил Иванов, бросая вперёд плетение и смещая тем самым вправо небольшой грузовик. – Простите, руки были заняты плетением…

– Гхм… А там, кроме тебя, кто-то есть? – уточнил царь, и его интонация мне совсем не понравилась.

– Тут… Да, имеются… – откликнулся Иванов, одновременно разворачивая новое плетение.

– Так… А НУ ЗАТКНУЛИ ВСЕ УШИ!!! ЖИВО!!! – до того грозно взревел царь, что даже я рефлекторно на мгновение потянулся к ушам.

– Простите, государь… Фёдор Андреевич, а ну-ка верните руки на руль! – выводя меня из этого полугипноза, крикнул Иванов.

– Слушай, Иваныч, я тебя прибью! – удивлённо проговорил государь всея Руси и прочих прихватизированных в процессе расширения державы земель. – Ты что, серьёзно мой приказ отменил⁈

– Исправил, государь, – не согласился Иванов. – Скорости уж слишком большие.

– Скорости… Фёдор Андреевич! Ты там слышишь меня? – спросил государь.

– Да… В смысле, нет! – поспешно ответил я. – В смысле, слышу, но сразу всё забыл.

– Смотри, какой догадливый… – удивился царь. – Фамилия твоя какая, Фёдор?

– Седов, – отозвался я.

– Седов… Что, ять⁈ – государь позволил себе ругнуться от души. – Седов⁈ Вот прямо Седов⁈

Я промолчал, вцепившись в руль. Это сейчас было важнее гневающегося государя.

– Он не может ответить, ваше величество! – вмешался Иванов. – Он ведь уже всё забыл.

– Вот пусть он, чтоб его роду пусто было, и молчит!.. – рявкнул царь. – Молчи, Фёдор! Слышишь? Молчи!

– Он молчит… – заметил Иванов, тоже, кажется, удивлённый напором царя.

– Вот и пусть молчит! Седов, етить твою, ты хоть знаешь, что мне твой дед наговорил⁈ – проревел царь. – Молчишь⁈ Не знаешь⁈ Да⁈.. Я тоже ещё не все слова узнал, которые он мне сказал! Так что молчи, пока я все не узнаю… Иванов!

– Я! – отозвался опричник.

– Головка от буя! Перезвони, когда руки будут свободны! – пробурчал царь, и в трубке зашумело.

А я поймал в зеркале заднего вида невозмутимый взгляд опричника и как-то сразу успокоился. Этот жук точно знал, что делает. И гнев монаршьей особы его, похоже, не особо волновал.

– Можно открыть уши! – заметил Иванов, обведя взглядом всех, кто сидел в машине.

– Это царь был? – слабым голосом спросила Покровская.

– Не-е-ет! Что вы, Авелина Павловна! – ехидно отозвался опричник. – Это был тот единственный за всё время после падения Речи Посполитой придурок, который решил выдать себя за него!

Новая трель звонка заставила Иванова снова чертыхнуться и ответить, в то время как все остальные, кроме меня, машинально потянулись к ушам.

– Бубенцов! Ты где?

– В твоей машине! Сзади прицепом две руки! – недовольно проворчал тот. – Куда ехать-то?

– Пока что на южный тракт! – отозвался Иванов, отбивая вызов, а потом спросил: – Мы же на южном тракте, да?

– На нём, – ответил я, чуть расслабившись.

Город остался уже позади, и мы летели мимо предместьев. Трасса впереди была почти пуста, если не считать одиноких грузовиков, которые мы обходили без особых проблем.

– Иван Иванович, мотор долго не проживёт! – предупредил я.

– А сколько ему осталось? – с интересом спросил опричник.

– Да поскорей бы уже сдох! – возмущённо пропыхтела Малая.

– Кто знает… – ответил я. – Авелина, можешь взять мою трубку и найти там Кислого?

– Сейчас… – девушка принялась копаться в подстаканнике, где я хранил устройство, а затем в контактах. – Нашла!

– Набирай, – вздохнул я.

В трубке раздались гудки, а затем бодрый голос Кислого:

– Седой, брат! Чё как?

– «Чё как»? Это что за абракадабра? – шёпотом переспросил Иванов.

– Это на молодёжном! – буркнул Константин.

– Кислый, у вас там есть, чем машину оттащить? – спросил я.

– Найду… – сразу погрустнел очень догадливый Кислый.

– Тогда ищи… У меня тут, понимаешь, огонь! И, кажется, мотор я вот-вот добью! – сообщил я.

– Понял, брат! Бегу, брат! А вы с «соколом» где? – Кислый, судя по хрусту на заднем фоне, и в самом деле уже бежал, прямо-таки по мёрзлому снегу.

– Идём по южному тракту, – ответил я. – Если проедем поворот к тебе, я скажу… И если свернём, тоже скажу. Давай, отбой… Отключай!

Авелина послушно ткнула пальцем в отбой звонка.

– «Чё как»? – упорствовал в желании новых знаний Иванов. – Что это означает вообще, Фёдор Андреевич?

– Привет, как дела и чего звонишь. И всё это одновременно, – пояснил я. – Очень экономит время, как видите.

– Этот мир скатывается в упрощение… – тяжело вздохнул опричник.

– След прямо ведёт, – сообщила Малая. – Стал чётче.

– Это пока ничего не значит, – возразил Иванов. – Мы едем с такой скоростью, что можем его просто догонять. Идём дальше по следу. Стирающее плетение не может бесконечно работать.

Когда мы пролетали поворот на деревню Кислого, я заметил, что оттуда выползает трактор. А через несколько секунд завибрировала моя трубка.

– Авелина, можешь вызов принять? – попросил я, не отрывая взгляд от дороги.

– Седой! Ваще огонь! Это ты пролетел⁈ – раздался восторженный голос Кислого.

– Я! – хмуро ответил я.

– Андрюх! Слышь! Ты спроси, он там взлетать не станет? – раздалось на заднем плане. – А то мой трактор только по земле ездит, ага…

– Со стороны ещё круче, чем изнутри, ваще! – заверил меня Кислый. – Идём за тобой, Седой!

– Андрюх, да ты спроси! А если взлетят? – снова раздался голос.

– Дядь Вань, да сто пудов не взлетят! – отмахнулся Кислый, забыв отбить вызов.

– Авелина, можешь отключить? – вновь попросил я сидящую рядом девушку.

– Ага… – закивала та, обрывая звонок.

– Поворот! Право! – сообщила Малая.

Поворот с тракта на просёлочную дорогу был ещё далеко: Мария Михайловна предупредила сильно заранее. Но что толку? Если в городе я ещё умудрялся как-то вписываться, то здесь даже из полосы боялся смещаться.

– Не впишешься… – заметил Костя, тоже подумав об этом. – Выключить твой «огонь» как-то можно, Федь?

– Можно, – согласился я. – Только потом, чую, эта машина никуда не поедет.

– Я помогу! – пообещал Иванов.

И он помог, хотя в поворот мы входили по ужасающей траектории, с заносом и почти улетев в кювет. Да и дальше машина вела себя, как дикий жеребец. Всё-таки сельская дорога – это уже ни разу не трасса. Как бы Иванов ни раскидывался своими плетениями, удерживая «сокола» на дороге, но теперь под нами даже асфальта не было!

Нас мотало, нас подбрасывало, нас беспощадно трясло… Машину то и дело начинало заносить на ровном, казалось бы, месте. И как бы я ни пытался сбросить скорость, ниже сотни она не опускалась. Так что я просто держал руль и надеялся на лучшее.

А потом что-то громыхнуло под капотом, и наше стремительное движение начало замедляться. Перед лобовым стеклом появился дым, который вырывался откуда-то из недр автомобиля. Мотор гудел, но явно больше не работал. Мы останавливались…

– Приехали, – подытожил я.

И в этот момент передние колёса крутанулись ещё разок. Одно проскочило по снегу, второе что-то зацепило… «Сокола» развернуло и бросило в сугроб на краю дороги. С криками и оглушительном хрустом мы затормозили, зарывшись в снег и придорожные кусты.

– Как след? – невозмутимо поинтересовался Иванов.

– В… Вижу его… Чётко и ясно, – придушенно ответила Малая.

– Значит, какое-то время можно не спешить… – кивнув, опричник попытался открыть дверь, но не смог: снег мешал.

– Вылезаем с другой стороны! – предложил я, выключая все системы автомобиля. – Дымит там у меня под капотом… И дым уже пошёл внутрь.

Из тёплой машины на утренний мороз выбираться не хотелось. Но пришлось. Тем более, без подачи энергии в салоне должно было скоро похолодать. Я помог Авелине пройти сугроб. То же самое сделал Костя, помогая вылезти Малой. А вот Иванов вышел по снегу сам – ещё и так, будто там камень был, а не рыхлый сугроб. Прямо не столичный опричник, а сказочный, едрить его растудыть, эльф.

А потом мы остановились на краю очищенного дорожного полотна… И некоторое время просто стояли, тяжело дыша и выпуская в воздух облачка пара.

– Кто-нибудь успел заметить, куда поворот был? – спросил я после долгого молчания.

– Указатель был на Лощину, – сообщил мне Костя.

– Спасибо, – я достал трубку и вбил сообщение для Кислого, предупредив, что по тракту могут проехать ещё машины.

То же самое сделал Иванов. Только писал он, по всей видимости, Бубну.

– Судари и сударыни! – наконец, заговорил опричник, закончив с сообщениями. – Должен вас предупредить: ваше участие в погоне продолжается.

– Как⁈ – ахнула Мария Михайловна. – Я не могу! У меня училище! И Федя с Авелиной не могут! У них занятия!

– Учёба, боюсь, подождёт… – вздохнул опричник.

– Но почему? – удивился Костя.

– Потому что… – поджав губы, ответил Иванов. – Потому что надо.

Конечно, этот ответ не объяснял ничего. Но и я был не того полёта птица, чтобы возражать. А вот Константин как-то сразу нахмурился, но спорить не стал, и когда Малая попыталась возмутиться, просто взял её руку и накрыл своей:

– Надо, Маш…

– Но… А что Верстов скажет⁈ – выдвинула последний аргумент Малая.

– А я ему сейчас наберу! – отозвался Иванов, немного задумался, а потом добавил: – Сразу после государя, конечно…

С этими словами он двинулся прочь в сторону леса. И вновь преодолел глубокий сугроб так, будто веса в теле Ивана Ивановича вообще не было. Однако на этот раз я успел уловить теневым зрением, что Иванов бросил себе на ноги какое-то плетение.

А Малая, тем временем, растерянно огляделась и, наткнувшись на меня взглядом, опять нахмурилась:

– Федя, ну как так? Ты же обещал!

– Эм… Я вообще ни при чём, Мария Михайловна! – честно ответил я. – Просто машину из ремонта забирал.

– Маш, я если честно, тоже не пойму… Чего ты к нему цепляешься? – вступился за меня Костя. – Это просто совпадение.

– Совпадение⁈ – прошипела Малая и, кинув на нас испепеляющий взгляд, пошла прочь, вдоль дороги, при этом что-то ворча себе под нос.

Мы с Костей переглянулись, и он виновато объяснил:

– Не выспалась… Иванов её посреди ночи дёрнул.

– А что было-то? – спросил я.

– Да брали они кого-то… Сначала нас в Яблоньку вызвали, это на юге-востоке от города. Там Маша след взяла и повела в Ишим. Добрались до окраины глухого угла, как раз того, где ты раньше жил. Нашли в нужном нам доме труп… Мы его не трогали, а вот городовые, которые с нами были, полезли. Ну а там ловушка была: рвануло так, что весь дом раскатало. И машины наши перевернуло.

– Сами-то как? Не пострадали? – спросил я.

– Иван Иванович себя и нас прикрыл щитом. Ну а Бубен сам прикрылся, – ответил Костя, устало помассировав виски. – Остальные кто с чем вповалку легли… Иванов нас сразу же потащил к дороге, чтобы время не терять. Вот так мы на вас и выскочили.

– Чтоб мне другой дорогой поехать… – вздохнул я и виновато посмотрел на Авелину.

Девушка поймала мой взгляд и, как-то несмело улыбнувшись, пожала плечами.

– А почему Иванов нас отпускать не хочет? – спросил я у Кости.

– Похоже, там чья-то родовая особенность замешана… Обычно так делают, если по какому-то событию предсказание было… – замявшись, предположил Костя. – Может, Волковы?

– Они предсказатели? – удивился я.

– А никто не знает, – развёл руками Костя. – Однако они тут, в Ишиме… И Иванов себя странно ведёт. Не сдаётся, даже когда очевидно, что дело дрянь. Что ж так холодно-то, а?

– Может, костёр запалить? – предложил я.

– Хорошая мысль! – одобрил Костя. – Только дрова в лесу… А там сугроб. А я «лёгким шагом», как Иванов, не владею.

Мы снова замолчали. Так прошло несколько минут. Я принялся гадать, кто успеет быстрее – Кислый или Бубен. Затем полез смотреть, что там осталось от «сокола». Точнее, от его движка. Костя наблюдал за мной со стороны.

Открыв капот, я глянул на двигатель и пришёл в ужас. Я, конечно, не механик, но проводку, похоже, сожгло в хлам. А ведь только забрал из мастерской…

Вернувшись, я отряхнул снег с ног и начал пританцовывать, чтобы хоть как-то согреться.

– Ничего, сейчас приедут опричники, согреемся в салоне… – приободрил меня Костя. – Хрен знает, куда нам вообще ехать придётся… Дело, видно, важное…

– Федю-то с Авелиной он зачем за нами тащит⁈ – возмущённо спросила вернувшаяся из променада обиды Малая. – Чем ему мои недоучки-то помогут⁈

– Не знаю, Маш! – пожал плечами Костя.

– Возможно, тем что Фёдор Андреевич – неудержимый? – подал голос вернувшийся одновременно с проректором Иванов. – А у Авелины Павловны явно защитный артефакт в коробе.

– Федя – не «неудержимый»! – отрезала Малая. – И вообще, это надо проверять!

– Я всё проверил, – улыбнулся ей опричник. – Фёдор – «неудержимый». И, встретив нас сегодня, он это подтвердил. Вопрос только в том, как долго будет действовать «неудержимость»…

– Может, мне кто-нибудь расскажет, что такое «неудержимый»? И с чем это вообще едят? – подняв брови, спросил я.

– Это… Сложно объяснить! – Иванов покачал головой. – Думаю, это придётся делать не сейчас, Фёдор Андреевич. След уходит дальше. Надо продолжать погоню.

– И сколько она займёт? – поинтересовался я.

– Кто знает, Фёдор Андреевич, кто знает… – опричник вздохнул. – Но сколько бы ни заняла, всё одно придётся проехать.

– Тогда я отойду, – решил я.

Хотелось бы удалиться быстро и решительно. Однако пришлось ещё преодолевать сугроб на обочине, и всё это время я спиной чувствовал полные недоумения взгляды спутников. Правда, на это мне было плевать. Не плевать мне было на Тёму, который остался в общежитии.

Поэтому, отойдя в сторону, я принялся призывать кота. Вообще с этой связью всё было как-то странно: она могла сработать сразу же, а могла не откликаться по полчаса. К счастью, в этот раз сработало быстро. С третьей попытки мне удалось достучаться, и Тёма всё-таки вылез из тени дерева, ворча на снег и высоко поднимая лапы.

– Привет, пушистый! – я присел на корточки и принялся его гладить. – Слушай, малыш, мне тут надо ехать куда-то, сам не знаю куда… И я вот думаю: а не взять ли тебя с собой?

– Муа? – уточнил Тёма, потеревшись спиной об мою ладонь.

– Да, тебя, мой хороший… Непонятно, как далеко и надолго я уеду, понимаешь?.. И надо бы твой корм как-то прихватить с собой. А я даже не могу вернуться в Васильки… Ты сможешь мешок с кормом сюда притащить?

– Му-у-р-р-р! – кот желтоглазо моргнул, подумал…

А затем со всех лап метнулся обратно в тень.

Я же стоял и ждал, очень надеясь, что питомец меня понял. И мои ожидания были вознаграждены: спустя где-то минуту Тёма появился из тени, волоча за собой в зубах мешок корма.

– Ты молодец, Тём! Умничка! – я принялся чесать этого умного зверя за ушами. – Постарайся только не отходить далеко! Мы поедем на машине, быстро-быстро!

Ещё немного погладив Тёму, подхватил корм под мышку и двинулся обратно. Пока снова преодолевал сугроб, на меня смотрели все, включая Тёму, который с интересом наблюдал за тем, как его человек топчет снежный завал. Ну да, других развлечений в зимнем лесу было не найти…

– А я думал, что ты за дровами пошёл, – опечаленно поведал Константин.

– Сначала надо позаботиться о братьях меньших! – ответил я, тяжело дыша. – Но… Я молодец, я протоптал тропинку!

– Я тогда ещё померзну, – решил Костя.

И его можно было понять. У меня теперь все брюки были в снегу, и даже низ куртки. Отряхиваться пришлось долго и тщательно. Тем паче, мороз стоял не настолько лютый, чтобы снег не растаял, нагревшись от тела. Да и одет я был больше для города, чем для прогулок по лесу…

Померзнув ещё минут десять, Костя не выдержал и решил вопрос радикально. Как и полагается настоящему двусердому. То есть сплёл большое плетение огня и кинул его на землю. Языки пламени вырвались вверх, растапливая снег на дороге и даря долгожданное тепло.

– Минут десять подержу, а потом придётся ещё потерпеть! – сказал следователь.

К сожалению, перехватить управление плетением было невозможно. Кто сделал, тот и поддерживает. А я такое сплести если и мог, то пришлось бы задействовать все жгутики.

На наше счастье, вскоре до места добрался Кислый. Как оказалось, не так уж далеко мы улетели от его деревни. Трактор, который Кислый привлёк для эвакуации «Сокола», разгонялся километров до пятидесяти в час, и это позволило опередить даже несущегося к нам Бубна.

– Вона как! – удивился тракторист, выпрыгивая из кабины. – Не взлетел-таки?

– Да и не собирались… – развёл руками я. – Здравствуйте!

– Ваши благородия! – тракторист поклонился всем собравшимся. – Так и что, потащим машинку-то?

– Потащим, дядь Иван! – заверил его Кислый, подходя ко мне.

– Тащите её обратно к Шурупу… – вздохнул я. – А деньги на ремонт я пришлю.

– Дорого будет, Седой! – поцокал языком Кислый. – Это не двигло перебрать… Там у тебя, кажись, ваще погорело всё.

– Открой себе счёт в Денежном Доме и пришли мне данные, – посоветовал я. – А я туда перекину деньги, если связь будет. Если нет, тогда деньги скинет София. Я ей сейчас напишу, чтобы оплатила, как возможность будет. И «тигрёнка» пока от Шурупа забери: всё равно мне уехать надо.

– А вот за «тигрёнка» спасибо, брат! – обрадовался Кислый. – А я уж думал, что без колёс опять придётся…

– Всё, цепляйте «сокола» и увозите! – поторопил я, боясь, что Иванов может и Кислого с трактористом привлечь к операции.

– Седой, дяде Ване бы за помощь накинуть десятку!.. – тихонько сообщил Кислый.

Этот вопрос я решил сразу, накинув даже не десятку, а пятнадцать рублей. Надо налаживать отношения с жителями деревни, где собираюсь производство размещать. Записать аренду на Кислого – это, конечно, хорошо, но люди-то не тупые. Быстро догадаются, кому всё на самом деле принадлежит.

Пока дядя Ваня цеплял «сокола», я предупредил его с Кислым, что навстречу могут ехать опричники – и надо будет их пропустить. Затем набрал Софию, коротко обрисовав ситуацию со мной, с производством… И заодно накидал планы на будущее. Затем позвонил Попову, предложив начинать без меня и пообещав через полторы недели решить, что и как дальше делать.

Тем же, фактически, занимались Костя и Малая. Следователь спешно перебрасывал дела на Виктора Леонидыча, госпожа проректор – на своих подчинённых. Иванов тоже общался по телефону. И, по всей видимости, разговаривал он с Верстовым:

– Нет, Дмитрий Всеволодович, ни о каком похищении речи не идёт… Временно привлёк… Понимаю, но прошу решить этот вопрос с государем… Да… Готов ответить лично… Ящик арбуна двенадцатилетней выдержки подойдёт?.. Ну раз не продаётесь дешёво, то два ящика… Нет-нет, мы с вами не торгуемся. Но десять – слишком много! Я взял из училища трёх человек, по ящику за каждого… Нервы? Ну хорошо – четыре!..

Одна Покровская тихонько стояла в сторонке, поглаживая разомлевшего Тёму. Кота я понять мог – он, сверх прочего, внаглую грелся о ноги девушки. А вот Авелину даже стало жалко. Плохо это, когда ты срочно уезжаешь, а предупредить, чтобы не волновались, некого…

– Заскучала? – спросил я, подойдя к ней.

– Нет! Что ты… Весело, – улыбнулась она, и я почему-то понял, что она не врёт. – Я в лесу, представляешь? В настоящем зимнем лесу!..

– Ну да… Внезапно получилось, – я усмехнулся.

– В лесу лучше, чем в комнате! – покивала головой Авелина.

– Ну это тебе сейчас так кажется, – возразил я. – А потом ты, боюсь, заскучаешь.

– Нет, что ты… Заскучаю я ещё нескоро…

Мы ещё пообщались с ней, заодно наблюдая, как взрослые серьёзные люди решают такие же взрослые и серьёзные вопросы посреди леса. А потом, наконец, появился Бубен на автомобиле Иванова, следом за которым следовал грузовичок, переделанный в автобус.