Текст книги "Тьма. Том 5 (СИ)"

Автор книги: Лео Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

А я снова нырнул в темноту беспамятства.

Но в этот раз темнота так и осталась темнотой.

Без чужого шёпота. И без чьего-то присутствия.

Глава 13

«Южный осведомитель», 18 ноября 2034 года

«СТРЕЛЬБА РЯДОМ С ТОРГОВЫМИ РЯДАМИ В СОЧИ: ПО СЛЕДАМ ПРЕСТУПЛЕНИЯ»

Утром 17 ноября возле торговых рядов «Приморские» в Сочи произошла перестрелка. По свидетельствам очевидцев, несколько десятков крепко сложенных мужчин открыли огонь по двусердым, выходившим из здания. В ответ последовали выстрелы, и полетели колдовские плетения.

В результате перестрелки 14 человек погибло, а более ста были ранены. По сообщениям очевидцев, нападавшие дважды выпускали ракеты по торговым рядам, но оба раза те уходили в небо. Обе упали за пределами города после того, как истратили всё топливо. От взрывов боеприпасов никто, к счастью, не пострадал.

Голова Полицейского Приказа по городу Сочи сообщил, что не может раскрыть подробности происшествия:

«Это дело передано в Тайный Приказ. Они (сотрудники Приказа) не сообщают нам подробности. Да что говорить… Нас даже на место преступления не пропустили! Наши городовые только в оцеплении стояли».

Городские власти уже направили запрос в столицу к руководству Тайного Приказа. Они требуют взять расследование под особый пригляд, дабы провести его честно и непредвзято. В особенности подчёркивается то, что большинство пострадавших – обычные подданные Русского царства.

Между тем, нельзя не отметить ещё одну серьёзную опасность.

Случившееся может вновь разжечь огонь вражды между обычными и двусердыми. А ведь он только недавно был затушен Полицейским Приказом, взявшим под стражу более двухсот участников движения против двусердых.

Пробуждение выдалось так себе… Пока мозг просыпался, восстанавливая контроль, тело вовсю посылало ему сигналы бедствия. Меня мутило, как после отравления, а во всех мышцах ощущалась боль и липкая слабость.

И всё же я заставил себя открыть глаза. Надо было срочно взглянуть на правую руку. Вспомнив, что случилось, пусть и не во всех деталях, я уже готовился к тому, что конечность мне ампутировали.

Однако рука была на месте.

И даже выглядела нормально.

Картину портили только следы от струпьев, затянутые свежей розовой кожей.

Вспоминая, как рука выглядела после ранения, я не мог отделаться от мысли о чуде. То заклятие должно было меня убить. Или, как минимум, оставить без конечности. Но вот он я, живой и почти здоровый…

Вопрос лишь в том, сколько времени выпало из моей жизни.

И что успело случиться за это время.

Я осмотрелся в поисках часов, календаря или своей трубки. Бесполезно. В палате, кроме кровати и подсоединённых ко мне датчиков, провода от которых уходили прямо в стену, не было больше ничего.

Ну почти ничего.

В стрельчатое окно сквозь жалюзи пробивался яркий солнечный свет. Ящик воздуховода, висевший под потолком, нагонял в палату прохладный воздух.

А я лежал на кровати, под тонкой простынёй, совершенно голый. И, кажется, разок-другой мне уже приходилось бывать в такой ситуации…

Так что… Я решил не спешить вставать: моё пробуждение наверняка уже обнаружили.

И не ошибся.

– С пробуждением, ваше благородие! – в дверях показалась медсестра, полноватая женщина средних лет, и, подойдя к кровати, откинула какую-то скрытую панель в изголовье.

За ней оказался терминал, отражавший мои физические показания.

– Как себя чувствуете? – заботливо спросила женщина, пробегая взглядом по цифрам на терминале.

– Живым, – признался я, не удержавшись от улыбки.

– Это хорошо! – не растерялась медсестра. – Значит, Олег Андреевич отлично справился со своими обязанностями.

– Олег Андреевич – это лекарь? – уточнил я.

– Именно так, – снимая с меня датчики, кивнула медсестра. – И он скоро вас навестит. Может быть, вы хотите воды? Или поесть? Завтрак вы пропустили, но я могу придумать какой-нибудь перекус.

Есть я не хотел. Совсем. Если бы съел хоть кусочек чего-нибудь, меня бы с гарантией стошнило.

А вот от воды я бы не отказался. Во рту было сухо, как в пустыне.

– Если можно, воды.

– Сейчас принесу, – улыбнулась медсестра, покидая палату.

А я откинулся на подушку и, прикрыв глаза, сделал попытку сосредоточиться. Надо было вспомнить, какие вопросы я хочу задать этой славной женщине, когда она, наконец, появится с водой.

К сожалению, мысли в голове ворочались медленно и неохотно. Мозг очень не хотел просыпаться и думать.

Однако я не собирался потакать его лени.

– Ваша вода, – спустя пару минут вернулась медсестра со стаканом в руках.

– Спасибо! – поблагодарил я. – А вы не подскажете, какое сегодня?..

– Восемнадцатое ноября, пятница. Время – одиннадцать часов с небольшим, ваше благородие, – улыбнулась женщина. – Вас привезли сюда вчера днём из Сочинской Городской Лекарни с диагнозом «проклятие». Проклятие Олегу Андреевичу удалось снять к вечеру. Вам повезло, кстати, ваше благородие: он очень опытный лекарь…

– А мои спутники? – сморщил я лоб.

– С вами прибыла сударыня Покровская. Не волнуйтесь: её, вместе с вашим питомцем, поселили в общежитие нашей опорной точки, – сообщила медсестра, а затем добавила, упреждая мой вопрос: – Вы находитесь в лекарне опричной опорной точки в Мзымте.

– Ясно… – кивнул я.

И осторожно сделал глоток воды.

Больше всего я боялся, что мой организм отвергнет её так же, как мысли о еде. Однако нет, жидкость была принята благосклонно.

И я на радостях сделал ещё целый глоток.

– Не спешите, ваше благородие! – попросила медсестра, выдвигая из стены плоский столик. – А сюда вы можете поставить воду, когда напьётесь.

– Спасибо, – поблагодарил я её.

– Я уже известила Олега Андреевича, что вы очнулись. И сударыню Покровскую тоже! – сказала она на прощание, выходя из палаты.

С третьего глотка мозг проснулся, и я понял, что вода ещё никогда не была такой вкусной. Хотя, конечно, это была простая, в меру прохладная вода из бутылки. Но для измученного организма – настоящий живительный нектар. С каждым новым глотком я всё больше и больше приходил в себя.

И даже боль отступала на задний план, пусть и не ушла до конца.

Вошедший в палату лекарь посмотрел, как я осторожными глотками пью, щурясь от блаженства. И, как и медсестра, первым делом решил проверить терминал. Поглядев на показатели, он прицокнул языком и удовлетворённо кивнул.

Что примечательно, здешний лекарь был очень старым, хоть и бодрым. Будь он обычным человеком, я бы сказал, что ему, как минимум, девяносто.

Однако лекарь-то был двусердым. И сколько ему на самом деле, и представить казалось сложным.

– Здравствуйте, Олег Андреевич? – я то ли спросил, то ли поздоровался, сам не знаю.

А то неудобно, знаете ли, когда за твоей спиной показатели изучают… А самого тебя игнорируют.

– Всё верно, молодой человек! – прищурив глаз, обернулся ко мне лекарь.

– Рад с вами познакомиться. И спасибо вам большое, что позаботились обо мне! – я поставил на столик стакан и показал правую руку. – Чудо, но она почти как новая…

– Чудо, Фёдор Андреевич, что я с вами разговариваю, – скрипуче отозвался лекарь. – Третий ранг, идеальная структура… Вы уже два раза должны были стать тёмным! Хотя, конечно, в мире случаются всякие разные чудеса…

– Ну для меня-то всё в порядке: третий ранг уже! – заметил я.

– Да-да… – лекарь покивал. – Как себя чувствуете? Слабость? Тошнота?

– Есть слабость и тошнота, – кивнул я. – И мышцы побаливают.

– Это отравление проклятием. Очень похоже на обычное, – кивнул лекарь. – Вы помните, что пытались задушить лекаря в Городской Лекарне?

– Что-то такое помню, – не стал отрицать я. – Выплыл из забытья, а рука на горле… Еле заставил её пальцы разжать…

– Получается, рука без вашего ведома шалила, хм? – сосредоточенно уточнил лекарь.

– Получается, да… С моего ведома она перестала, – согласился я.

– Дело в том, что вам, Фёдор Андреевич, проклятия противопоказаны! – заметил лекарь, принявшись одновременно создавать какое-то плетение. – Слишком уж проклятия близки с Тьмой… А ваша идеальная энергетическая структура, так сказать, лишь подливает масла в огонь, хех!

Плетение опустилось на меня, но я ничего не почувствовал. А вот лекарь на пару секунд прикрыл глаза.

– А с этим можно как-то бороться? – уточнил я, когда он закончил с проверкой и снова глянул на меня. – А то не хотелось бы… Ну вы понимаете…

– Мало того, что находиться на грани смерти, да ещё и под управлением Тьмы? – нахмурил седые брови лекарь, и я кивнул. – Конечно, проклятия случаются редко, особенно в нынешние времена, но… Случаются же. А вам, Фёдор Андреевич, я рекомендую назубок заучить от них защиту. Тут ведь дело такое, что не каждый щит выдержит проклятие. Понимаете, хм?

Я вспомнил, как плетения прошли сквозь мои щиты, будто их и не было… И снова качнул головой.

– Вы ведь ещё учитесь, Фёдор Андреевич?

– Да, в Васильках, – подтвердил я.

– Обязательно спросите у преподавателей про эти защиты! – посоветовал Олег Андреевич. – А, кстати… Есть ещё техника у италийцев, «ильсентименто» называется… Ну а полное название «протегэрэ иль сентименто», то бишь «защита разума». Проклятия, честно говоря, вообще любят в голову лезть… А у италийцев родов проклинателей больше, чем у всех стран Европы вместе взятых. Техника, говорят, несложная, однако время на обучение всё же потребуется.

– Спасибо, Олег Андреевич. Попробую и то, и то, – кивнул я. – А когда меня выпишут?

– Хм… Я бы пока вас подержал тут, Фёдор Андреевич, – покачал головой врач. – Мало ли что… Проклятие, да ещё от проклинателя… Это, знаете ли, не шутки!

– Но… – попытался я отстоять право на свободу.

– Нет-нет-нет! Даже и слышать не хочу! – замахал на меня желтовато-морщинистыми руками лекарь. – Вам нужен покой, Фёдор Андреевич! Вам нужен отдых! Вы и без проклятия, знаете ли, выглядели не слишком здоровым. Кожа вон какая бледная…

– Я просто из Ишима, – не удержавшись от улыбки, объяснил я. – У нас там сейчас снег, холода, тучи…

– Нет, Фёдор Андреевич… – пожевав губами, не отступил с позиции лекарь. – Тем паче, выписывать я вас пока не буду… У нас тут воздух хороший, целебный… Не то что у вас зимой. Так что… Два дня отдохнёте, и вот тогда уж своими делами занимайтесь…

– Олег Андреевич, ну что такое! Мне же в самом деле ехать надо! – возмутился я, но по лицу старичка понял: этот аксакал на лекарском поле боя непобедим, а значит, надо смириться и отвоевать хоть что-нибудь: – Раз воздух целебный, может, мне хоть погулять можно?

– А гулять – пожалуйста, гуляйте! Заодно витаминчики вам поколем, да… – с радостью согласился лекарь. – У нас сто квадратных метров сада! И весь он в полном вашем распоряжении! А какой здесь воздух! Хех!..

Старичок, похоже, изощрённо надо мной издевался. Сто метров сада? Это квадрат десять на десять метров, и где мне там гулять? Как тигру по вольеру, от забора до забора?

Однако лекарь выглядел непреклонным, так что сразу спорить я не стал. Во-первых, он мне руку спас, надо уважить как-то… А, во-вторых, я же вижу, что спорить бесполезно. Сначала надо показать, что ты живчик, который активно гуляет, а не лежит пластом, а только потом идти договариваться.

Да и с Покровской стоило бы для начала пообщаться. Узнать, во-первых, как там Тёма, а во-вторых, как дела у наших, и где они.

Может, Иванов вообще приказал мне отлёживаться? А может, и ромейского скрытня успели уже поймать.

– Мне бы одежду какую-нибудь для прогулок… – развёл я руками, изображая перед лекарем послушного пациента. – А то я…

Заглянув под простыню, я выразительно сделал круглые глаза.

– Попрошу Мариночку занести вам вещи! – покивал лекарь. – И там к вам рвалась ваша спутница, сударыня Авелина Покровская. Гостей вам принимать можно… Ну-с, лечитесь, Фёдор Андреевич, выздоравливайте!..

– Спасибо, Олег Андреевич! – попрощался я с лекарем.

Одежду мне принесла медсестра. И даже предлагала помощь с одеванием, но я стыдливо отказался. Дождался, когда она выйдет, а затем, преодолевая головокружение, встал…

И только схватился за выданные трусы, как дверь в палату открылась, и внутрь торопливо вошла Авелина…

– А-а-а!.. – выдавила из себя она, глядя куда-то заметно ниже моего лица, а потом спохватилась, отвернулась и пискнула: – Ой, прости!..

– Это ты извини! Не думал, что ты так быстро… – сказал я, поспешно натягивая одежду.

Белые трусы, белые свободные штаны, белая распашонка без пуговиц…

И белые же тапочки.

Планы побега можно даже не пытаться строить. Я, конечно, на курорте, но даже здесь в таких экзотических нарядах не ходят.

Значит, оставалось уповать лишь на переговоры. И веру лекаря в целебный местный воздух.

– Я думала… Что ты одет! – всё ещё стоя ко мне спиной, призналась Авелина с красными от смущения ушами. – Я честно не хотела!.. Тебя смущать!..

– Да не переживай: ты сама больше смутилась! – как мог, успокоил её я. – Всё, готов. Можно поворачиваться.

И всё равно девушка сначала осторожно скосила на меня взгляд через плечо. А затем, удостоверившись, что я уже одет, развернулась, сделала несколько шагов…

И вдруг бросилась мне на шею.

– Ты чего⁈ – удивился я. – Что случилось-то?

Устоять на ногах удалось с трудом. Однако же смог, и мы не упали на больничную койку, с которой я лишь недавно с таким трудом встал.

– Ну вчера казалось, что ты вот-вот умрёшь! Ты себя не видел тогда! – возмутилась Авелина, отстраняясь. – А ведь я просила тебя укрыться!..

– Ну слушай… – смутился я. – Разозлился просто… На уродов этих.

– Да злись, сколько тебе влезет! А у меня заряд в щите закончился! – Авелина закусила губу. – Что, сложно было скрыться, чтоб дать мне щит перезарядить?

– Вот… Э-э-э…. В тот момент да, сложно было! – честно сказал я.

– Дурак! Какой же ты дурак, Седов! – нахмурилась девушка.

– Ага, я такой! – не удержавшись, я ухмыльнулся, а Авелина закатила глаза. – Слушай, давай прогуляемся. А ты мне расскажешь, что там дальше было, когда я вырубился…

– Вырубился! – фыркнула Авелина. – Мы с тобой точно на одном языке разговариваем?

– Да! Это русский! – с полной уверенностью заявил я.

– Пошли, стрелок безмозглый… – Покровская взяла меня за руку и потянула к двери.

Пройдя по коридору к лестнице, мы спустились на этаж и оказались в небольшой приёмной.

– Фёдор Андреевич? – удивилась из-за стойки знакомая медсестра. – Вы?..

– Погулять. Олег Андреевич разрешил! – тут же ответил я.

– Ну что ж… Тогда, наверно, и вправду можно… Только не уходите, пожалуйста, из сада! У нас там стоят следящие устройства, и я смогу за вами наблюдать! – последние слова она уже кричала нам с Авелиной вслед.

– Хорошо! Не уйду! – закивал я на ходу, очень торопясь выскользнуть за дверь.

Стоило выйти на улицу, как из тени вынырнул Тёма и с довольной мордой потёрся мне об ноги.

– Привет, пушистый! Как ты без меня? – обрадовался я и, присев, начал чесать ему шею.

– Живёт со мной, спит на половине кровати и лопает корм как не в себя! – пожаловалась Авелина, но тут же с умилением добавила: – Он так по тебе скучает, Федь!..

– Знаю… – кивнул я, потрепав любимца за ушами. – А что там с нашими?

– Они дальше поехали в погоню. Утром я созванивалась с Малой. Сейчас они в Грекоморске, выезжают в Тьмутараканск. След потеряли ещё вчера. Правда, ушла всего одна машина этих гадов, а остальных перебили по пути.

– Иванов что сказал? – спросил я, выпрямившись и двинувшись к спуску с крыльца: Тёма насытился лаской и нырнул куда-то в тенистые кусты.

– Сказал, чтобы мы догоняли, как только тебя на ноги поставят… – отозвалась Авелина. – А когда тебя выпишут, кстати?

– Лекарь сказал, ещё пару дней… – вздохнул я. – Но я попробую с ним пообщаться. Может, смогу уговорить…

– Не торопись, тебе действительно надо прийти в себя! – нахмурилась девушка. – Проклятие по тебе слишком сильно ударило… Так, насколько я знаю, не должно быть. Правда, знаю я не так уж много…

– Лекарь сказал, это из-за моей идеальной энергетической структуры, – объяснил я. – Да и… Честно говоря, не хочется валяться здесь без дела…

Я оглядел опричную опорную точку повнимательнее. Смотреть было не на что. Небольшая территория, огороженная скучным бетонным забором. Из построек – только ангар, какое-то административное здание, общежитие и маленькая лекарня.

Не удивлюсь, если единственный пациент в ней – это я.

Между всеми этими постройками был втиснут маленький садик. Ну и такой же маленький плац, а может, и площадь. При этом ворота на территорию опорника были закрыты, а в сторожке сидел пожилой мужчина, что-то листая в трубке и возмущаясь себе под нос.

Новости, видимо, читал. Возможно, даже про вчерашнюю перестрелку.

– Скукота тут. Благодать и скука, – честно сообщил я.

– А чего ты хотел? – Авелина улыбнулась. – Маленькая опорная точка, куда отправляют пожилых опричников. Из молодёжи – ты, я и эта медсестра. Лекарь – старенький. Голова опорника – ещё старше, насколько я успела заметить. Сторожа – похоже, тоже все как на подбор…

– Пэнсио по выслуге лет разве опричникам не полагается? – удивился я.

– Не знаю, но… Если ещё сверху ставка, всяко больше выходит! – задумавшись, сделала вывод Авелина. – И вообще, ты как себя чувствуешь?

– Да… Жить буду, – уклончиво ответил я, постаравшись беззаботно улыбнуться. – Голова почти не кружится, да и слабость, наконец, отпускает. Даже пожевать что-нибудь захотелось…

– Скоро обед будет, – обрадовала меня Покровская. – Так что, будешь говорить с лекарем? Он упрямый, похоже…

– Надо попробовать! – уверенно заявил я.

– Нет, нет и нет! Это исключено! – возмущённо стукнул сухоньким кулачком об стол Олег Андреевич. – И не просите! У нас тут, между прочим, строго!

– Олег Андреевич, ну я же не рвусь в бой! – привёл я очередной аргумент. – Но просто лежать и скучать… На это у меня сил никаких нет!

– Так гуляйте побольше! – погрозил мне пальцем лекарь.

– Двадцать шагов, поворот, двадцать шагов, поворот? – ехидно уточнил я.

– Я так гуляю, и мне отлично! – нахмурив седые брови, возразил Олег Андреевич.

– Ну я же молодой! Мне бы подольше и подальше! – взмолился я. – Да и спутникам надо бы помочь…

– Ну уж нет! Дорога – это одни сплошные переживания! – ещё больше сдвинул брови Олег Андреевич. – А вам они, между прочим, строго противопоказаны. Ваше тело ещё не оправилось. Сударыня Покровская, ну скажите же ему, как разумная барышня!..

– Э-э-э… – протянула сидящая рядом Авелина.

– … Это дело государственной важности! – подхватив за ней, выложил я ещё один козырь. – Мы с Авелиной очень нужны в Тьмутараканске!

– Нет, Фёдор Андреевич, вам ехать никуда нельзя… – решительно качнул головой седой упрямец.

– А… А если совместить дорогу и отдых? – предложил я.

– Хм! – брови лекаря сошлись ближе некуда, зато, похоже, мне удалось его заинтересовать: – И как вы это собираетесь сделать, осмелюсь спросить?

– Ну… Мы же можем, к примеру, поплыть на корабле! – нашёлся я. – Море! Свежий воздух! Прогулки по палубе! День-два пути, и я как раз отдохну, как вы того требуете. А заодно доберусь до Тьмутараканска.

– Ох, Фёдор Андреевич!.. Вот знал, что не усидите! Вот как знал!.. – надрывно вздохнул лекарь, сверкнув голубыми глазами из-под седых бровей.

Тут надо сказать, что мы сидели в его кабинете уже минут пятнадцать. И поначалу он отвергал любые мои предложения, разве что не кричал: «Кыш-кыш в кровать!».

Однако мало-помалу, под давлением уговоров, старичок начал меня слушать.

И, кажется, я всё-таки нащупал рычаг, который мог открыть выход из лекарни. Во всяком случае, Олег Андреевич задумался и замолчал.

Надолго. Минуты две он ничего не говорил, а затем вновь издал тяжёлый вздох:

– Сейчас в Сочи стоит «Автократорос Леон Исаур»… Это огромный пароход для путешествий и отдыха. Он пытался пройти на востоке в Ромейскую Империю, но граница-то перекрыта… Завтра он уйдёт в сторону Грекоморска, а потом – в Тьмутараканск. И там есть прекрасный лекарский кабинет… Так что я могу выписать вам направление.

– Мамочки… – слегка побледнев, выдохнула Авелина.

– Да, всё верно! – закивал Олег Андреевич. – Билет туда стоит пять тысяч с человека. Зато я хотя бы буду уверен, что Фёдор Андреевич соблюдает распорядок дня, хорошо питается, и за ним присматривают. На остальных кораблях нет такого лекарского обслуживания. Так что… Либо «Автократорос», либо два дня…

В этот момент я понял, что мне-таки придётся раскошелиться на десять тысяч рублей.

Десять тысяч!.. У меня внутри жаба сдохла, а потом воскресла и сдохла снова.

Зато рука со мной, и не придётся отращивать. За что я опять-таки был очень благодарен этому старенькому лекарю.

И всё же предпринял последнюю попытку сэкономить.

– А вы не знаете, случаем дешевле не получится? Мы же только на два дня… – для убедительности я даже показал на руке два пальца.

– Не думаю… – покачал головой Олег Андреевич. – Был бы это русский пароход, мы бы с ними договорились… Но в ближайшие три дня ни одного такого не будет. «Автократорос» – единственный. А греки… Они, сами знаете, жадные до денег.

– Ладно, – вздохнул я. – Если это единственный выбор…

– Федь, ну куда такие траты? – прошептала Авелина. – Лучше я поеду отдельно, поездом!

Я посмотрел на неё, на короб, с которым она не расставалась… И молча покачал головой из стороны в сторону.

– Тогда я свяжусь с лекарем на пароходе, – вновь включился в разговор лекарь. – А вы, Фёдор Андреевич, готовьтесь к переводу. Это перевод, а не выписка, слышите?

– Да-да, – кивнул я.

– Вот и хорошо, миленький вы наш, вот и хорошо… А через два дня вас высадят в Тьмутараканске. Хотя я бы на вашем месте совершил полный круг: всё-таки вы, Фёдор Андреевич, бледноваты… Тем более, деньги-то уплочены… Кстати, надо бы узнать поточнее, но… Вроде как за это ваше чёрное чудовище ещё тысячу доплатить придётся…

«Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы!» – подумал я.

А вслух покорно согласился:

– Ладно…

Из клиники нас доставили в машине скорой помощи. Я всё ещё был пациентом, за которым нужен присмотр, и ни на какую бричку Олег Андреевич не согласился.

Впрочем, после того как я выложил одиннадцать тысяч за грёбаный тур на грёбаном «Автократоросе», моё сердце и так обливалось кровью. Поэтому десять рублей за платную перевозку на скорой помощи уже не пугали.

Одиннадцать! Тысяч! У меня даже мысли потеряли форму, проскакивая в голове в виде междометий и звуков. И Авелина, кажется, поняла моё состояние: всю дорогу она успокаивающе поглаживала меня по руке.

Не забывая при этом глядеть вокруг широко раскрытыми, как у ребёнка, глазами.

И это было, если честно, забавно и очень мило. Как минимум, отвлекало от мрачных мыслей и спазмов жадности.

Только на подъезде к порту я сумел успокоиться и взять себя в руки. Деньги легко пришли – и так же легко ушли. Подозреваю, там одних штрафов за превышение рублей на четыреста… Но с такими копейками мне было как-то стыдно подходить к Иванову. А вот с билетами…

Чисто теоретически, с билетами можно попробовать.

Ну а пока оставалось только расслабиться и смириться. Так что в конце пути я перестал пялиться в одну точку и даже улыбнулся.

Когда мы вышли из скорой прямо к трапу путевого парохода, была уже ночь. Лайнер был и в самом деле огромным. Его тёмная громада возвышалась над нами, приветливо мигая огнями окон и палубной подсветки.

Прямо у трапа нас встретил местный лекарь, высушенный солнцем грек. Он быстро отвёл меня в местную корабельную лекарню, осмотрел, определил режим питания, прогулок и отдыха…

После чего отправил на четвёртую палубу, где располагались местные полулюксы. Или, как здесь назывались подобные каюты – княжеские.

Князем я не был. Но, как объяснил мальчишка-грек, провожавший нас в каюту, палубы подешевле были заполнены до отказа.

И да, это оказалась трёхкомнатная каюта: с двумя спальнями, гостиной, а также душем и туалетом.

За эту стоимость нам с Авелиной был доступен бар (и запрещён мне корабельным лекарем до следующего вечера!). А, кроме того, полагалось пятиразовое питание с доставкой из корабельного симпосиума.

Правда, и тут меня ограничили в плане спиртных напитков.

Зато днём была открыта солнечная палуба! И купальни под открытым небом!

И вот там я мог взять, что хотел, ни в чём себе не отказывая. Правда, за дополнительную плату. Но раз уж я выложил такую кучу денег, чтобы здесь оказаться, то просто обязан был нарушать режим…

Во всяком случае, когда не буду занят лечебными процедурами, на которые меня щедро и от души записал корабельный лекарь.

Да, моему лечению уделялась вся первая половина дня. И ещё час после обеда. Массаж, минеральные ванны, бани… Список был на греческом, но, к моему счастью Авелину ему обучали. Так что, поводив пальчиком по строчкам, она всё перевела.

– Ну вроде бы не так страшно… – подбодрила меня девушка, глядя на моё кислое лицо. – Сходишь, а потом свободен…

– Зачем всё это? – упав на стул в гостиной, я закатил глаза к потолку и воздел руки вверх.

Положение обязывало. Если уж временно обитаешь в «княжеской» каюте, то и глаза можно позакатывать. Чтобы лучше вписываться в великосветскую обстановку.

Зато, пока меня осматривал лекарь, переноску с Тёмой и наши вещи успели доставить в каюту.

И переноска была, конечно же, пуста. Уж кто-кто, а мой кот не собирался ни блюсти режим, ни сидеть на месте.

– Зато по нашим билетам здесь разные услуги доступны! – Авелина улыбнулась и закивала. – После обеда можно даже у купальни позагорать!..

Купальнями здесь называли бассейн. Для меня, если честно, звучало непривычно. Тем более, память Андрея часто подкидывала словечки из другого мира. И я начинал понимать, что у них там русский язык был побогаче, чем здесь.

Ну никак я не мог «корабельного стюарда» называть «палубным служкой»! Ну это же просто грубо, помилуйте!..

– У нас купальников нет… – покосившись на ладную фигурку Авелины и мысленно же отвесив себе по щам, возразил я.

– На шестой палубе есть лавки! – ткнув пальчиком в план парохода, обрадовалась Покровская.

И глядя на её горящие глаза, я даже не стал заикаться, по какой стоимости греки впарят туристам эти жалкие куски ткани… Жадные сволочи! Я ещё ничего не купил, но уже их всех ненавидел!.. Но зачем портить праздник девушке, и без того всю жизнь просидевшей в четырёх стенах?

И если у неё на тряпочки денег не хватит, я даже готов сам их оплатить. Но этот вопрос, конечно, лучше решать в другой день…

А в этот день я собирался последовать заветам досточтимого Олега Андреевича. То есть поужинать, прогуляться по палубе – и отправиться на боковую.

Если честно, по ощущениям, я и вправду ещё не до конца восстановился…

Утром я проснулся не по режиму рано: корпус корабля слегка дрожал, и чувствовалась лёгкая качка. Греческое море в мире Андрея было спокойнее, чем здесь. Постоянные южные ветра нагоняли на северный берег волну, которая ощущалась даже на таком гигантском пароходе.

Выйдя на прогулочную палубу, я ещё долго стоял, глядя, как исчезают за кормой огни Сочи. Момента, когда берег скроется из виду, я так и не дождался. На свежем воздухе снова захотелось спать, и я вернулся в каюту, чтобы нырнуть в мягкую «княжескую» постель.

А в следующий раз проснулся, когда нам с Авелиной уже принесли завтрак. После чего стоически вытерпел полдня, мотаясь по лечебно-оздоровительным процедурам.

И когда всё закончилось, первым делом рванул на солнечную палубу. Очень хотелось осмотреть пароход при свете дня. Что могу сказать… Это был огромный корабль! Уж для Греческого моря так точно!

Корма у него была скошена террасами. А на самой верхней площадке красовалось раменье. То есть самый настоящий сад с пальмами, кипарисами и кустарниками. Правда, попасть туда могли не все, а лишь постояльцы «княжеской» и «императорской» палубы.

На следующей террасе я заметил прогулочную зону с лавками, закусочными и питейными заведениями.

Ещё ниже были купальни. Они занимали сразу две террасы. На верхнюю был доступ только у нобилиссим, то есть тех, кто взял «императорские», «княжеские» или «дворянские» каюты.

Ну а купальни на следующей террасе были предназначены для остальных пассажиров.

Греки вообще славились аристократическим снобизмом. А свободные русские порядки их ужасали. Так что на всех ромейских кораблях царило чёткое разделение. Есть палубы для двусердых, а есть для всех остальных.

На самой нижней террасе располагалась ещё одна зона отдыха. С прогулочной дорожкой и всевозможными развлечениями: от выступлений музыкантов до аттракционов и полётов на воздушном шаре.

Внутри корабля три палубы были отданы под торговые ряды, где продавалось буквально всё, о чём можно мечтать. Правда, по таким ценам, что врагу не пожелаешь. Однако нам с Авелиной это не помешало разжиться купальниками. Очень хотелось провести хотя бы полдня, как белые люди, а не два изгоя из почти вымерших родов.

Заняв зонт и два лежака, мы три часа прохлаждались у бассейна, и я даже позволил себе немного выпить. Просто из вредности.

Тем более, фигурка Авелины с изгибами во всех нужных местах нет-нет да и мелькала перед глазами. Приходилось чаще скашивать взгляд в бокал, чтобы не задумываться о разном… А то плавки ведь – опозорюсь перед всем честным народом.

А когда купаться нам надоело, пришёл черед погулять по кораблю.

Тем паче, интересным здесь было всё, начиная от дешёвых развлечений до интерьеров «императорской» палубы. Собственно, там-то и случился первый конфуз: мы оказались слишком просто одеты для такого пафосного места.

Стоило выйти на палубу с раменьем, как в нашу сторону уставился суровый грек в дорогом костюме. Вначале он долго и пристально нас рассматривал, а потом решительно пригладил кучерявые волосы, подошёл и спросил что-то по-гречески.

Естественно, я ничего не понял, а вот Авелина нахмурилась и, сжав губы, ледяным тоном ответила. Грек снова заговорил, двигая при этом породистым носом, а я не выдержал и тихо попросил Покровскую:

– Переведи, пожалуйста…

– Сначала спросил, что мы тут забыли, – не выходя из ледяного образа, ответила Авелина. – А теперь говорит, что нам сюда нельзя… Зовёт служек…

Служки появились почти сразу. Проверив наши билеты, они, естественно, сразу же извинились.

А грек, несмотря ни на что, ещё долго буравил нас взглядом. И тем самым изрядно портил, снобяра такой, мне настроение.

Уйдя на самый дальний край раменья, мы полюбовались на море. А когда уходили вниз, неприятный грек снова попался на глаза. Он разговаривал с каким-то важным господином, который выбрался на палубу погулять с личной охраной из четырёх бойцов.

Вновь заметив нас, грек скривился и опять зашевелил носом так, будто запахло чем-то нехорошим. А я внимательно на него посмотрел и пообещал себе, что запомню его рожу. И при случае обязательно отплачу за оскорбление.

А пока оставалось только тихо злиться: в русских водах были запрещены дуэли и поединки. Ну а в греческие воды я плыть и не собирался.