Текст книги "Тьма. Том 5 (СИ)"

Автор книги: Лео Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Лично я был уверен, что наша погоня заканчивается. А вот вернувшийся Иванов развеял эти пораженческие мысли.

– Дамы и господа! – радостно объявил он. – Устраивайтесь поудобнее: вам сегодня ночевать в машине! Мы едем в порт Кавказ!

Глава 12

«Южный осведомитель», 17 ноября 2034 года.

«ЗЕМЛЯТРЕСЕНИЕ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ ПОВРЕДИЛО ГУЗЕРИПЛЬСКИЙ ПУТЕПРОВОД»

Прошедшее накануне землетрясение на Северном Кавказе, с очагом в верховьях реки Шахе, лишь на первый взгляд миновало без последствий. Как сообщают сотрудники Путевого Приказа, мощная встряска повредила конструкции на Гузерипльском путепроводе.

Наибольшие повреждения получил старый рукав путепровода, через который проходит Северокавказский Царский тракт, связывающий Адыгейское княжество с побережьем Греческого моря и портом Кавказ.

Путевой Приказ уже приступил к восстановительным работам, которые продлятся до 22 ноября. Движение по Северокавказскому Царскому тракту перекрыто. Для проезда дьяки Путевого Приказа советуют использовать объездные пути: Малый Южный тракт, ведущий от Пшехска к Туапсы, или Дзауджикаусский путепровод.

Железнодорожная ветка пострадала меньше. Несмотря на то, что пропускная способность путей ограничена и поезда идут с задержками, Путевой Приказ обещает не перекрывать движение.

Городские власти порта Кавказ не делали никаких заявлений по поводу произошедшего.

«ГРАНИЦА НА ЗАМКЕ»

Как сообщают наши осведомители, граница Руси и Ромейской империи была внезапно перекрыта на всём своём протяжении. На точках пропуска скапливаются очереди из тысяч автобусов, легковых и большегрузных машин.

Корабли разворачиваются и уходят в Пицундскую бухту, чтобы дождаться, когда граница будет открыта вновь. Власти и ставка объясняют происходящее деятельностью госслужб по выявлению иностранных соглядатаев и скрытней.

Возмущение торговых и производственных предприятий остаётся без ответа. Как сообщили в приёмной Торгово-производственного объединения «Кавказ», голова А. З. Базиатова уже готовит обращение в Торговый Приказ с просьбой снять ограничения на пересечение границы для грузовых автомобилей и судов.

Ноты протеста поступили также из посольств Эрана и Ромейской империи.

За окном проносилась темнота и далёкие огни селений. Иванов уверенно вёл машину на юг, не выказывая ни малейшей усталости. А вот остальные спутники уже спали. Первой не выдержала Авелина: склонила голову мне на плечо, при этом обняв Тёму, и уснула так крепко, что их обоих не будили даже подскоки на дорожных выбоинах.

Следом уснула Малая: видимо, слишком долго смотрела на трассу, уносившуюся под колёса в свете фар. Костя продержался дольше всех, но и он начал задрёмывать на второй час поездки. И я остался единственным бодрствующим пассажиром.

– Фёдор Андреевич, не спите ещё? – глядя в зеркало заднего вида, уточнил Иванов.

– Нет, Иван Иванович, – ответил я.

– Будьте добры тогда: посмотрите в трубке карту местности. Надо понять, сможем ли мы проехать по тракту вдоль железной дороги, или нужно уходить в сторону Грекоморска. Мне путеводитель показывает, что там сейчас перекрыто.

Мой путеводитель, то бишь встроенный навигатор в трубке, говорил о том же, но…

Раз уж от меня ждали более развёрнутой информации, я не поленился прошерстить местные новости.

Результат по-прежнему был неутешительным:

– Перекрыто до двадцать второго ноября. Путепровод пострадал от землетрясения.

– А поезда ходят? – спросил Иванов.

– Поезда ходят, – подтвердил я. – Но с задержками.

– Надо было воспользоваться предложением военных и полететь… – вздохнул опричник.

– Почему вы так уверены, что скрытень ушёл в порт Кавказ? – спросил я. – Почему не в Дзауджикау?

– Оттуда удобнее уходить в сторону Эрана, – пояснил Иван Иванович. – А мы ведь имеем дело с греками. С учётом того, что они пытаются вывезти похищенный артефакт, в Эран они пойдут лишь в случае крайней нужды.

– Почему? – удивился я. – Через Хвалынь они могли и в Эран уйти, так ведь?

– Артефакт, Фёдор Андреевич! Всё дело в нём… – сказал Иванов и замолчал.

Я уже решил было, что продолжения не последует, но ошибся.

– Пять месяцев назад из царской казны была похищена тамга Джучи, старшего сына Чингисхана… – произнёс Иван Иванович, вновь пристально глядя на меня в зеркало заднего вида. – Разумеется, распространяться об этом нельзя. Сведения секретны. Я, Фёдор Андреевич, подписку с вас брать не буду, вы надёжный молодой человек… Однако предупредить обязан.

– Разумеется, – кивнул я.

– Похищение устроил один из царских дьяков, имевший доступ к казне. Мы не знаем, когда и как на него вышла разведка ромеев… Даже не представляли до последних дней, чья именно это была разведка. Но похищение провели крайне искусно. В итоге пропажу обнаружили только на следующий день, когда дьяка, естественно, уже и след простыл… Естественно, объявили розыск, который продолжался всё это время. Однако найти похитителя не удавалось. К поискам сразу подключили ПУП и РУТ. И вот они, используя своды данных, вычислили два вероятных направления бегства. Первое – в сторону Пскова и Скандинавской Тьмы. Второе – в Серые земли за Урал-камень.

– Почему именно туда? – уточнил я.

– Уходить с таким артефактом надо там, где узко. И где наше царство не может отследить, – пояснил Иванов. – Вы же понимаете, Фёдор Андреевич, что с нынешней цифровизацией не велика сложность найти человека. Вы же пользуетесь трубкой, жёстко привязанной к вам, и счётом, тоже привязанным. Ваш браслет-удостоверение раз в день сообщает ваше примерное местоположение. Любое ваше устройство – лазейка для обнаружения. Но есть области, где это не так-то просто…

– Граница с Тьмой, – кивнул я.

– Именно! А ещё Серые земли, где тоже частые перебои со связью. Эта область долгое время находилась под Тьмой. Во время Великого Похода её удалось выбить оттуда. Но влияние-то сохраняется, хоть и начинает слабеть, – Иванов замолчал.

– Поэтому в Серых землях никто не живёт? Из-за влияния Тьмы? – уточнил я.

– Фёдор Андреевич, вы меньше верьте тому, что рассказывают СНО, – усмехнулся опричник. – В Серых землях хватает и поселений, и людей. Туда уходят те, кто пытается выйти из-под опеки русского закона. И давно уже можно было окончательно присоединить эти земли… Но куда в этом случае девать недовольных местных?

– А недовольных, судя по всему, много? – я покивал.

– Да миллионов тридцать, – усмехнулся Иванов. – И это с учётом того, что смертность там запредельная. Зато почти каждый крупный род держит в Серых землях свои поместья, чтобы творить запрещённые дела. А ещё каторжные поселения, рода-изгои, бежавшие от царского гнева, искатели приключений… Кого в Серых землях только нет.

– И перебои со связью, – понятливо кивнул я.

– Всё верно… Возвращаясь к главному: именно в Серые земли, по версии ПУП и РУТ, двинулся сбежавший дьяк. Поэтому везде, где он мог в итоге появиться, расставили засады. Одна была в Ишиме. Другая в Тоболе. Но тобольская не выстрелила. Преступник то и дело менял документы, идеально ускользал от слежки… Но тут вмешались случай и предвиденье. А именно вы.

– Я? – выпучив глаза от удивления, я указал на себя.

– Да, снова вы, Фёдор Андреевич. Ваша, скажем так, «неудержимость»… Ваше маленькое дело по защите двусердых… Ваша расправа над двумя убийцами… В итоге, на вас с Бубенцовым вышло сообщество людей, связанных с ромеями. Вся эта заруба между обычными и двусердыми умело подогревалась из-за границы. Деньгами, пособиями, колдовством, артефактами… И вот тут-то нам и помогло предвиденье.

Я с интересом уставился на Иванова, ожидая продолжения.

– Незадолго до моего прибытия в Ишим… Мне было сделано, скажем так, предсказание… Согласно ему, если я наперекор царской настойчивой просьбе не буду спешить в Ишим, то дело с тамгой сдвинется с мёртвой точки. Ни царь, ни главы ПУПа и РУТа об этом не знали. Я сумел выполнить условие: явился уже тогда, когда Бубенцов устроил бойню. После которой пришлось ему устроить выволочку и напомнить, что если он хочет во Владимир обратно – надо учиться держать себя в руках. И не срывать планы товарищам из ПУП и РУТ. Ну а заодно мы устроили большую вылазку опричнины в город Ишим… – Иванов усмехнулся, не отрывая взгляда от дороги, мелькавшей в свете фар. – Вот тут-то наш дьяк наконец-то и попался.

– Из-за вылазки? Как это связано? – уточнил я.

– Он удачно для себя устроился в караване из Серых земель. Но мои люди вокруг всех въездов в Ишим расставили точки пропуска, чтобы досматривать крупные грузы. И грузы каравана, в котором ехал дьяк, в том числе. Если бы я приехал раньше, то вас с Бубенцовым никто бы не тронул. Детишки богатых купцов не засветились бы. И не пришлось бы устраивать досмотры и обыски. А так всё сложилось. Дьяк запаниковал и начал искать выход на своих покровителей, греков…

– А разве он заранее не знал, на кого выходить? – удивился я. – Обычно ведь оно так работает. Ну, судя по разным книгам о приключениях…

– Знал. Но, как мы подозреваем, встретить его должны были южнее… Понимаете, Фёдор Андреевич? – усмехнулся Иванов.

– А южнее теперь Тьма… – понял я. – Он не знал о нашествии.

– Не осознавал размаха, – подтвердил Иванов. – Пришлось звонить по уже засвеченному номеру. Ну а тут всё завертелось… И да, вам, Фёдор Андреевич, может казаться, что мы в одиночку гоняемся за преступником. Но на самом деле задействована вся государственная машина. Пограничная служба, Полицейский Приказ, Космический Приказ, Военный Приказ, не говоря уже о ПУП и РУТ. Мы сейчас едем, а где-то там тысячи людей просеивают данные, чтобы вычислить пути-дороги наших злодеев. Именно эти люди, кстати, сделали вывод, что ромеи не рискнут соваться в Эран.

– Чем так важна эта тамга? – спросил я и, заметив удивление на лице опричника, постарался объясниться: – Я ведь был обычным… Не очень понимаю ценность подобных вещей.

– Но вы же понимаете размах личности Джучи? Вам же говорили о нём в гимназии? – уточнил Иван Иванович.

Я, конечно, мог бы сказать, что понимаю масштаб личности Джучи даже глубже. Потому что знаю, куда его войска добрались уже при его сыне Батые в другом мире. Но, конечно, я промолчал. В этом мире для Руси монголы были героями, вставшими стеной на пути Тьмы. Тумены, которые должны были сокрушить всю Среднюю Азию, Русь и восток Европы – погибли в степях, сдерживая наступление отродьев.

Только в местном Китае, который Чжунго, монголов не любили. Чингисхан успел начать завоевания, и Китай пострадал первым. А когда Тьма разделила монгольскую империю пополам, чжунгарцы быстро разобрались с захватчиками. Гораздо быстрей, чем в мире Андрея.

– Сын Чингисхана получил в управление земли к северо-востоку от Монголии, а затем взял и подчинил остальные местные народы, – кивнул я.

– Верно, – кивнул Иванов. – А ещё он не родной сын Чингисхана. Он родился вскоре после возвращения Борте, первой жены правителя, из плена меркитов. Об этом знали все. Даже имя Чжучи переводится как «гость». Ему был передан маленький улус на самом западе монгольских владений. И этот улус он превратил в огромную империю, которая простиралась до самого Кавказа. Местные народы признавали только его власть. Личную. А не монгольскую. Его тамга – это не только артефакт, но и символ власти над всеми землями к западу от Иртыша. Она была утеряна во времена нашествия Тьмы…

Опричник сделал паузу. Причём с таким лицом, будто катал на языке какой-то секрет, как истинный гурман, наслаждаясь его вкусом.

А затем, наконец, поделился информацией:

– … И вновь обретена благодаря двум ватажникам, которые однажды решили попытать счастья в походе с царевичем Алексеем. Догадываетесь, как этих двоих звали?

– Панкрат и Тимофей? – взметнул я брови к середине лба.

– Покровский и Седов, – с довольным видом кивнул Иванов. – Тот долгий бой, где они стали двусердыми, вдвоём удерживая холм… Кстати, вы никогда не задумывались, откуда холм в степи?

– Курган, – догадался я.

– Курган Джучи, – подтвердил Иван Иванович. – Там, в кургане, когда Джучи погиб в бою, тамга и осталась. А в войске царевича Алексея был последний потомок Джучи. И, когда тамгу нашли, он лично передал символ власти в руки русских. В итоге, местные племена тут же признали русского царя. Без крови, без завоеваний, без возражений… Для многих инородцев к западу от Иртыша этот символ важен до сих пор. Тот, кто владеет тамгой, владеет этими землями. А теперь представь, что будет, если греческий скрытень сунется вместе с тамгой в Эран…

– Эран захочет сам владеть этими землями, – согласился я. – И для этого захочет тамгу отобрать, верно?

– Или же устроит с ромеями торг, в результате которого они поделят эти земли, – согласился Иванов. – А делиться никто не любит.

– Но ведь тамга не означает, что земли к ним обязательно перейдут…

– Нет, конечно… Сколько веков уже прошло. Большая часть населения предана русскому царю. Но есть и такие, для кого она по-прежнему символ. И если греки скажут, что обладают таким символом… – Иванов качнул головой. – У них и так разведка одна из лучших в мире. А тогда у них такое количество сторонников появится… И прямо посередь нынче русских земель. Нет уж, такого лучше не допускать…

– А почему вы взяли всех нас с собой? – спросил я. – Тоже предсказание?

– Да… Очень туманное предсказание, – усмехнулся Иван Иванович. – Вернуть тамгу сможет тот, кто будет лично помогать мне в Ишиме. И если не взять этого человека с собой, тамгу вернуть не получится. Изначально мне помогали Мария Михайловна и Константин Петрович. А потом на пути оказались и вы с Авелиной Павловной. Вот и пришлось вас брать с собой…

– А почему скрытень уходит не в Грекоморск? – поинтересовался я, потому что никак мне эта тема не давала покоя.

– Грекоморск – русский город. Там сильно влияние русских властей. А порт Кавказ – это такая солянка из инородцев. Вы же, Фёдор Андреевич, знаете, что Ромейская империя долго пыталась подчинить эти земли. И там их влияние до сих пор сильно, как и на юге Тавриды. Мы, конечно, выкупили земли, но многие греки остались там жить… А грек с греком всегда договорится.

Иванов помолчал, а затем продолжил:

– По расчётам РУТ, самым удобной точкой на пути, где скрытень мог разделиться с отрядом прикрытия, был Элст. Оттуда ходят поезда на порт Кавказ. Ну а из порта уже можно попытаться уйти на запад, вдоль побережья. Оттуда можно даже морем попытаться прорваться… Но вообще-то мы все пути перекрыли. Так что… Никуда они не денутся.

– А нельзя как-то по билетам этого скрытня отследить, или по документам? – задумался вслух я.

– Это не так уж и легко… – покачал головой опричник. – Он же документы то и дело меняет. Сейчас выявили уже более трёх десятков человек, которые могут оказаться греческими наймитами. Но будет ли среди них этот скрытень? А новые документы достать несложно. К сожалению, чем дальше от столицы, тем продажнее чиновники.

– Чего ж их не сажают? – усмехнулся я.

– А кто на их место придёт? Ангелы Господни? – удивился Иванов. – Такие же, как они, и придут. Можно хоть половину управленцев Руси на каторги отправить, но оставшаяся половина будет не лучше, просто осторожнее. К сожалению, батюшка нынешнего царя не слишком усердствовал в борьбе со взяточничеством. Да ещё и прижал к ногтю дворян, которые всегда были противовесом для чиновников. А правил царь Пётр долго. Когда спохватились, уже целая культура мздоимства возникнуть успела. Так что… Теперь исключительно шаг за шагом, поступательно рушить её надо. Только так, Фёдор Андреевич. Но сначала, конечно, дворянству следует вернуть часть прав.

– Дожить бы до этого светлого времени, – улыбнулся я.

– Доучиться не успеете, а уже… – хмыкнул опричник. – Если уж наш государь решил взяться за вопрос, то решит быстро. А он решил… Но об этом… Об этом тоже не распространяйтесь.

Уснуть мне всё-таки удалось, где-то спустя час. Но сон был некрепкий: я постоянно вскидывался, открывая глаза, вот и не выспался. Впрочем, в машине вообще не слишком-то удобно спать. Так что отдохнули мы все одинаково плохо.

Окончательно проснулся я, когда мы уже мчались по Приморскому тракту.

После зимнего Ишима я всё никак не мог привыкнуть к тому, что в середине ноября стоит жара под сорок, а вокруг – пальмы, кипарисы и зелёная листва. И, естественно, мне давно уже хотелось сменить одежду. И чтобы по сезону, и чтобы не воняла.

Постираться-то нам негде было.

– Иван Иванович, а насколько мы спешим? – спросил я, продрав глаза и понаблюдав за Костей, который с мученическим лицом вытирал себе подмышки влажной салфеткой.

Прямо через расстёгнутый мундир.

– Спешим! – ответил Иванов. – А что такое?

– Я не знаю, как вам удаётся оставаться чистым, но мы так не умеем, – пояснил я. – В общем… Нам бы прикупить сменной одежды. Мы же здесь втроём на заднем сиденье, и, боюсь, я давно уже не розами благоухаю…

Иванов с сомнением покосился на Малую, на Константина, на дремавшую ещё Авелину… Принюхался… Посмотрел, как Тёма с видом, полным превосходства, вылизывает себе хозяйство…

А потом всё-таки кивнул.

– Заедем куда-нибудь, купим! – согласился он. – Сейчас будет городок Сочи. Раньше там рабами торговали, а ныне – известное место отдыха на море. Вот там и купим. Заодно на опричный опорник заедем…

Сочи здесь был одним из многих курортных городов. Всё грекоморское побережье Руси было плотно заселено, превратившись в один жилой массив. Избыток населения накладывал свои отпечатки. От Туапсе до Гагры не было незастроенных земель. Дома лепили, где только можно и нельзя.

И вроде бы какое-то деление на поселения было… Но разве что формально. Местные давно воспринимали всё это как один большой город. Тем паче, у них была единая система подземок и общественного транспорта.

Иванов припарковал автомобиль у шикарных торговых рядов. Расположены они были неподалёку от общественного пляжа, за которым впадала в море река Сочи. Машин на открытой уличной парковке стояло столько, что свободное место найти удалось далеко не сразу.

И это несмотря на то, что торговые ряды едва открылись: утро было ещё ранним, а день – будним.

В принципе, ничего удивительного. В этом мире нельзя скататься в Таиланд, чтобы долгой северной зимой погреть продрогшие кости: Тьма там… Да и международное сообщение здесь не слишком развито.

Зато под рукой было своё тёплое море. Круглогодично. И попасть на жаркий юг можно было в любой момент. Лишь бы места в гостиницах были. Ну и деньги в кошельке водились.

Торговые ряды оказались на уровне. Помимо лавок, здесь было несколько трактиров, пара кабаков – и бессчётные лотки с едой. В итоге, те, кто решил встать пораньше и полежать на пляже, обязательно заезжали сюда: и перекусить, и купить еды на вынос. Да и просто развлечь себя, накупив всякой ерунды.

Наша компания на фоне отдыхающих разительно выделялась. Одежда запылённая, больше зимняя, чем лёгкая. На лицах – сосредоточенность и отсутствие загара. В общем, косились на нас с настороженностью. Но мы не обращали внимания.

Тем паче, одёжные лавки нашлись быстро. В самой большой из них мы с Костей нырнули к мужской одежде, а Малая и Покровская – к женской.

Ну а Иван Иванович занял пост на мягком диванчике, попивая чай и напоследок снабдив нас напутствием:

– Двадцать минут!

Надо было видеть лица Малой и Покровской… Мы-то с Константином, естественно, в отведённое время уложились. Прикупили шортов, или как тут их называли, штанчиков, а ещё лёгких маек и рубашек. Константин переоделся сразу, а то ходить в полицейском мундире, который извалялся несколько раз в песке и грязи – это уже попахивало неуважением к тому самому мундиру.

Я переодеваться не стал. Во-первых, потому что вначале хотел помыться. Во-вторых, потому что в новой одежде ещё нужно придумать, куда спрятать револьвер. Здесь на Руси к оружию относились проще, чем в мире Андрея… Но всё-таки таскать его на виду не одобрялось.

Цены на одежду были, конечно, конские. Когда у меня списали на кассе тридцать рублей, у меня чуть глаза на лоб не полезли. Но, естественно, возмущаться я не стал. Какой смысл? Это курорт, и каждый здесь старается ободрать отдыхающих.

– Разориться можно!.. – пожаловался Костя, когда мы закончили.

– Согласен, – кивнул я.

Дамы, конечно же, задерживались. Так что мы успели сходить и купить крепкого чая в ближайшем кабаке. Покровская и Малая вышли из магазина с опозданием на пятнадцать минут, но всё ещё недовольные. Тяжело им, женщинам, одежду выбирать…

Иванов на это ничего не сказал. Только радостно встал со своего диванчика и спешно повёл нас к выходу. Я отобрал у Покровской пакеты с одеждой, Костя – у Малой. Так и вышли из торговых рядов на парковку.

Но не успели пройти и двух шагов, как Малая споткнулась. И обязательно бы упала, но Иванов со своей феноменальной реакцией успел придержать за локоть.

– Простите, не привыкла к такой жаре! – проговорила она. – Голова чего-то кружится…

– Ничего страшного, – кивнул опричник.

– След, – вдруг насторожившись, округлила глаза Малая.

– След? Тот самый? – напрягшись, словно гончая, уточнил опричник.

– Вот прямо тут… Двойной… – кивнула Малая. – Зашёл в торговые ряды и вышел. Вот только что…

Иванов обвёл взглядом гигантскую парковку. Видимо, пытался вычислить точки, где искать скрытня.

А затем уверенно указал на группу «туристов», трущихся у машин в отдалении:

– Вот они!

Логика была понятна. Начать с того, что в группе стояли одни мужчины. Нет, этот мир, конечно, не образец целомудрия, но даже тут ехать на юг в чисто мужской компании… В общем, это сочли бы странным, если речь не идёт о двух-трёх давних друзьях.

Но главное, все эти «туристы» выглядели, как на подбор. Статные, плечистые, уверенные в себе, подкачанные… Такие просто не могли не подцепить себе курортных подружек.

– Да, след ведёт туда, – кивнула Малая.

– Давайте отойдём. Нужно позвонить… – проговорил Иванов, доставая трубку.

В этот момент по спине у меня пробежали мурашки: за нами кто-то пристально наблюдал. Краем глаза посмотрев на подозрительных «туристов», я столкнулся взглядом с одним из них. А он толкнул своего приятеля, и тот, не переставая над чем-то смеяться, подошёл к багажнику стоявшей рядом машины.

В этот момент моя чуйка взвыла так, что я, выпустив пакеты с одеждой, схватил в охапку пискнувшую от неожиданности Авелину и метнулся в сторону.

– В укрытие! – успел я крикнуть остальным.

А «турист» уже резко выпрямился, наводя ручной пулемёт с заряженной лентой. И стрелял он прямо в нас, не считаясь при этом со случайными жертвами.

Тяжёлые пули ударили по автомобилям, в асфальт, в двери торговых рядов, в случайных прохожих, в выставленные Костей и Ивановым щиты…

Я укрылся за чьей-то машиной, припаркованной рядом со входом. Выпустив Авелину, одной рукой вытащил револьвер, а другой залез в карман, нащупывая, какой у меня запас патронов. Так-то я, когда начиналось это путешествие, машину забрать из автосервиса ехал. Чудо, что вообще «пушка» взял…

Пока я доставал оружие, Иванов успел метнуться к машинам на другой стороне. А Костя с Малой исчезли, скрывшись где-то в торговых рядах. В воздухе повис запах пороха, стали и крови. Какой-то старичок орал от боли, лёжа на асфальте неподалёку от моего укрытия.

Пулемётные пули продолжали лететь в нашу сторону, и одна из них всё-таки ударила старичка в голову, плеснув его мозгами на асфальт.

Внутри торговых рядов было спокойней, но ненамного. Оттуда слышались крики, визг и звон разбитого стекла. Похоже, там начиналась паника.

Я рискнул выглянуть, но стоило появиться над капотом машины, как рядом с визгом отрикошетила пуля.

Успел только заметить, что большая часть «туристов» рассаживается по машинам.

– Уедут сейчас! – зло ругнулся я. – С-с-суки!

– Я поставлю защиту, – сказала Авелина. – А ты стреляй, Федь.

Вцепившись в свой короб, она прикрыла глаза.

– Сейчас, давай! – несколько мгновений спустя приказала девушка.

И я, преодолевая страх, уверенно поднялся над капотом с револьвером в руках. Время сразу же начало замедляться, как будто вокруг был густой мёд. Первую пулю я подарил пулемётчику – заслужил. У него имелась какая-то защита, но и первая пуля в моём барабане была усиленной.

Сердечник из хладного железа, пройдя сквозь плетение, ударил этого гада, бившего по мирным жителям, куда-то в живот.

А я уже наводился на очередного «туриста». Он как раз пристраивал себе на плечо ракетную установку.

Я видел, как вязнут в защите Покровской пули, застывая в воздухе. Я понимал, что по мне сейчас садят уже из всех стволов. В теневом зрении успел заметить ещё и летящее в нас плетение.

А значит, один из врагов был замаскированным двусердым. Шрамов ни у кого из «туристов» я рассмотреть не сумел.

И всё же я старательно игнорировал этот лишний фон и лишние мысли. Нельзя было отвлекаться от главного…

Выстрел!

Промах!

Выстрел!

Мужика с ракетной установкой шатнуло. Вспыхнувшая вокруг него защита приняла удар, но ракета ушла в небо, а не в торговые ряды.

Об защиту Покровской, заставив щит замерцать, разлетелось плетение. Авелина вскрикнула и потянула меня обратно за машину. Видимо, неслабое было плетение, раз так испугалась. Но я не мог сейчас уйти… Следующая пуля артефактная.

Специально для одного из тех ублюдков, которые били по гражданским.

Выстрел!

«Турист» в начавшей движение машине впечатался лицом в руль. А его автомобиль резко свернул, врезавшись в припаркованные авто.

А я уже навёлся на того «туриста», который первым нас заметил. И в этот же момент он швырнул в меня десяток новых плетений. Причём с какой-то умопомрачительной скоростью.

– Федя, назад! – крикнула Авелина.

Я не пригнулся. Меня охватила такая злость, что, наблюдая, как плетения летят в меня, я разрядил в этого двусердого ублюдка весь остаток барабана.

Я даже выставил перед собой щиты, все, какие мог и какие успел выучить…

Вот только они не помогли. Совсем. Защита Покровской отбила семь плетений и, прощально мигнув, исчезла. А оставшиеся три плетения прошили мои щиты, как нож масло. И если бы не ускоренное восприятие, получил бы я по первое число…

Но я успел дёрнуться вниз, под прикрытие машины.

Два плетения пролетели дальше, разбившись о стену. А вот последнее зацепило мне кисть правой руки, которую я не успел убрать с пути.

И я с удивлением увидел, как кожа на ней краснеет и покрывается волдырями.

– Вот же тварь! – вырвалось у меня.

– Седов, я же кричала, вниз! – Авелина схватила мою руку, глядя на неё с ужасом. – Что за…

Кожа стремительно покрывалась струпьями. Кисть горела, будто её в огонь опустили.

– Прибью урода! – пообещал я, еле-еле удерживая револьвер непослушными пальцами, а левой набивая барабан. – Пристрелю мразь такую…

Со стороны противников в небо ушла ещё одна ракета. Выстрел сопровождался истеричным воплем стрелка. А через секунду в тени машины, за которой скрывались мы с Покровской, всё ещё шипя и топорща шерсть, возник Тёма.

А я как раз справился с перезарядкой… И, схватив револьвер левой рукой, под крик Авелины: «Куда?» – упал на асфальт с расчётом, что появлюсь сбоку от колеса. Всё-таки левой рукой стрелять было неудобно. А правая меня не слушалась.

Я спустил весь барабан, но только одного врага и подстрелил. Со стороны Иванова в нападавших устремилось огненное плетение. Жаль, что большая их часть уже катила прочь с парковки. Включая и того замаскированного двусердого. Так что куда больше досталось от нас тем, кто прикрывал отход.

А вот я уже подняться сам не смог. Меня поднимала, ругаясь на все лады, Авелина:

– Придурок! Идиот! Куда ты суёшься?

– Что-то мне поплохело… – честно признался я, чувствуя, как боль по руке поднимается к локтю.

Кисть выглядела… Хреново! Оттенок уже не красный, а какой-то зелёный, с чёрными прожилками.

И лопнувшими струпьями, из которых сочились гной и кровь.

– Проклятье! – выругалась Авелина.

Или не выругалась? Или догадалась? Соображал я уже слабо. Что бы ни прилетело мне в руку, но «плохело» мне прямо на глазах. С каждой секундой становилось всё хуже и хуже.

– Иван Иванович! Нужна помощь! В Федю попали!

Это, кажется, закричала Авелина. Опричник метнулся к нам под огнём последних двух «туристов», выпустив по ним очередное разрушительное заклятие. Присев рядом, он схватил мою руку, и это заставило меня заскрипеть зубами от жгучей боли.

– Тащим его в торговые ряды! – приказал он Авелине, а затем посмотрел на Тёму. – Котик, проверь там всех. Выживших разрешаю убивать долго и мучительно. В качестве «языка» они бесполезны.

…Кажется, я провалился в забытьё, пока меня тащили. Не помнил даже, как оказался внутри торговых рядов, сидя на полу и опираясь спиной на стену.

Напротив, под весёлую музыку, за витриной лавки с игрушками, механический солдат в красном мундире маршировал туда-сюда… Туда-сюда…

Туда-сюда…

Первая, кого я увидел сквозь уплывающее сознание, была Малая. Они хмурилась и, кажется, держала меня за руку.

– Ну что? – похоже, это был голос Иванова.

– Ну, плетение я смогла сломать… – а это уже Малая. – Но это не лечение…

– Сильное проклятие? – опять опричник.

– Сильное… Как бы не родовая способность. Очень уж плетение упрямое. Ему нужно в лекарню.

– Мы не можем ждать: они уйдут, – покачал головой Иванов, вплывая в поле видимости. – Федя?

Я честно попытался понять, что чувствую. Но ощущения были так себе: меня мутило, меня тошнило, меня крутило, у меня всё болело.

– Вызовите скорую… – попросил я. – И уезжайте.

– Да не можем мы ехать! – Малая, кажется, чуть не плакала.

– Я могу остаться с Федей и Тёмой… – пробился сквозь вату в ушах голос Покровской.

Сознание вновь куда-то уплывало. Я пытался уцепиться за реальность, но измученный организм отказывался её воспринимать.

Снова в реальный мир я вернулся, когда меня уже куда-то везли. Покровская, к слову, тоже была в машине скорой: сидела рядом на откидном стульчике. А надо мной суетились два санитара, их лица сливались в одно мутное пятно.

Распухшая, покрытая кровью и гноем бледная рука лежала на груди. Я её не чувствовал и только надеялся, что обойдётся без ампутации.

А затем сознание снова скользнуло в беспамятство. В темноте рядом кто-то был, успокаивал меня… Но я не запомнил, кто.

И только на самой границе сознания звучал ехидный шёпот Тьмы. Но что она шептала, я тоже не запомнил.

Усилием воли я всплыл, будто из глубины болота, обратно в реальность. Перед глазами плясали пятна, но я успел разглядеть лицо лекаря в белой шапочке, перекошенное от ужаса. И свою руку… Эти чужие, синюшные пальцы впились мужчине в горло.

Твою ж дивизию, я кого-то душу!.. Натурально!..

Через боль я заставил уродливые пальцы разжаться… Белесая, словно опарыш, рука упала на грудь, и всё тело полыхнуло адской болью.