Текст книги "Тьма. Том 5 (СИ)"

Автор книги: Лео Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Глава 5

Из книги «Тайны особого рода», которую почему-то нельзя найти в библиотеках

…Умение управлять тенькой иногда дарит своим носителям способности, которые недоступны больше никому. К слову, известна особенность Шуйсковых, побочной ветви рода Шуйских. Эта ветвь давно прервалась, потому их родовая способность и стала достоянием общественности.

Шуйсковы умели видеть смерть. Не старуху с косой, как её любят изображать в народе, а печать смерти на человеке. Как говорили свидетели, Шуйсковы называли это явление «встать на смертную тропу».

Иногда увидеть подобную печать можно было лишь в день смерти, а иногда она, напротив, проявлялась за много месяцев. И своими предсказаниями Шуйсковы спасли немало двусердых, а вместе с ними и обычных, от неминуемого, казалось бы, конца.

Самая известная из особых родовых способностей – лекарское дело. Надо заметить, возможность поднять человека чуть ли не из могилы требует с каждого рода свою, но всегда высокую цену. Однако задумайтесь, куда скатится наше целительское дело, если лекарей вдруг не станет?

И всё-таки лекарские изменения в чёрных сердцах попадаются нередко. Равно как и способности к ментализму. Чего не скажешь о других способностях, которые выходят за границы не только понимания, но и вообще за пределы мечтаний.

Каждый такой род, если он появился в том или ином государстве, оказывается под особым надзором. Ведь каждая такая особенность – это серьёзное преимущество для страны, в целом. Наравне с могущественными теневыми артефактами, каждый такой род способен переломить ход событий, изменить которые, казалось бы, не в человеческих силах.

И другие страны делают всё, чтобы у соседей оставалось поменьше таких родов. Вспомнить хотя бы историю Ефима Рюриковича, получившего удивительную способность останавливать ток теньки. Нет тока теньки – нет колдовства. В итоге, княжич умел превратить любую битву в обычный бой холодным оружием.

Его даже стали готовить на выход из рода, чтобы основать новую ветвь, что сохранит эту удивительную способность. Увы, но обеспокоенные ромеи сделали всё, чтобы заманить Ефима в ловушку, из которой он уже не смог вырваться. К слову, русско-ромейской войны в те дни удалось избежать только чудом…

Игнат Артёмович был крепким мужчиной с военной выправкой, которая, несмотря на преклонные годы, проглядывала в каждом движении. И нет, в деревне Малый Вершок он не родился, а приехал сюда лет сорок назад, завершив службу. Однако вскорости обзавёлся таким уважением односельчан, что уже двадцать лет как являлся бессменным старостой.

На Кислого он смотрел с лёгкой иронией, а на меня – с интересом.

– Итак, что вы хотели обсудить, ваше благородие? – спросил Игнат Артёмович, выставив на стол самовар и чашки.

– Съём участка на землях вашей деревни, – ответил я.

– И какой участок? – спросил староста, а я вопросительно посмотрел на Кислого, и тот сразу же начал объяснять:

– Старое поле за Выселками! Ну там, где ещё старый сарай стоит!

– Сарай… Это амбар для зерна, дурень ты! – беззлобно усмехнулся старик, глядя на моего приятеля, а затем вновь повернулся ко мне. – А зачем вам эта земля, ваше благородие? Вы не подумайте, что я только из любопытства спрашиваю… Ведь если я сдам вам поле, придётся с земскими властями объясняться. А они с меня обязательно спросят.

– Мне нужно место для производства, – не стал скрывать я. – Желательно, удалённое от жилых и иных построек. И не примыкающее к лесу, чтобы не вызвать пожар.

– Производство-то опасное, поди! – прищурился Игнат Артёмович.

– Нет, я бы так не сказал… Но есть в этом производстве один состав, который подпадает под определение «взрывоопасный».

– А что на выходе-то будет? – спросил староста. – Это я уже так, для себя любопытствую… И никому не скажу.

– Лак для ногтей, – я улыбнулся, глядя, как удивлённо вытягивается лицо собеседника.

– Лак? Для ногтей? Которым себя девки в городе украшают, что ли? – справившись с изумлением, староста пригладил седовато-рыжую бороду. – Ну вроде… Так-то звучит неопасно… А что за состав?

– Одна из составляющих лака – это нитроцеллюлоза, – пояснил я. – А вы, наверное, знаете, где она используется.

– Ну ещё бы я не знал!.. – крякнул Игнат Артёмович. – Вот ведь… Какое благородное вещество, а в такой пошлости применили!..

– Да в автомобильном лаке такой же состав! – насупился Кислый.

– А ты-то откуда знаешь? – удивился староста.

– Я помощником механика подрабатывал! – гордо заявил Кислый.

– Подрабатывал он! Он тебе хоть десятку-то платил, механик этот? – усмехнулся Игнат Артёмович, а мой приятель, наоборот, сник. – Это ты сейчас у его благородия подрабатываешь, а там ты благотворительностью занимался… Так… А чего у нас-то, ваше благородие, а не в другом каком месте?

– Скажу прямо: мы только начинаем, – не стал юлить я. – Денег на охрану у нас нет, а требования у государства к производству есть. Я мог бы снять землю в городском владении, да только другие частники того же рынка, если захотят – а они захотят – могут на моей земле сделать всё, что душе заблагорассудится. Чтобы навредить нам сейчас, хватит и одного кабана с литром топлива. А вот на ваши земли они сунуться побоятся. Ну а если сумеете организовать на ночь охрану, я вам ещё и сверху приплачу.

Староста задумался. Видно было, что осторожность борется в нём с жадностью. Деревенские от лишних денег обычно не отказываются. А сдача участка земли почти в квадратный километр – это, как ни крути, хороший доход.

– Значит, говорите, могут лихие людишки прийти, ваше благородие? – начал торг староста.

– Один-два человека, – я улыбнулся. – И без оружия. Исключительно, чтобы мне жизнь подгадить.

– Так оно ведь как… Когда рынки-то делят, бывает, и с оружием играются!.. – прищурился Игнат Артёмович.

– Когда рынок делить начнут, я производство уже перенесу. А пока мы начинаем, никто нас всерьёз воспринимать не будет! – объяснил свою позицию я.

– И всё равно пришлют людей? – решил поймать на несоответствии староста.

– А чего бы и не прислать, если охраны нет? – пожал плечами я. – Двух «кабанов» нанять – деньги невеликие. Если получится, соперника на взлёте подрежут. А если нет, соперник, может, ещё и сам куда-нибудь пропадёт со временем.

– Вот с охраной тяжело будет… – задумчиво огладил бороду Игнат Артёмович. – Чужому помогать у нас не станут.

– Поэтому я и не хочу землю на себя записывать, – кивнул я.

– На этого охламона, да? – староста кивнул на Кислого и задумался. – Пацан, конечно, нам не чужой… Ему помочь не откажутся. Но если выйдет что плохое, ему же и его семье припомнят.

– За первые месяцы плохого ничего выйти не должно! – успокоил их обоих я. – А как только деньги позволят, будем новое место искать. Я не собираюсь Кислому и его семье жизнь портить. Да и вашей деревне вредить тоже.

– И что, Андрюшка таперича с вами, ваше благородие, работать будет? – задумавшись, снова глянул на моего приятеля староста.

– Дядь Игнат, а вы чо, помните, как меня зовут? – удивился Кислый.

– Я всех вас, дурных охламонов, помню! – отрезал тот. – Ежели вас по именам не помнить, потом с городовыми позору не оберёшься…

Кислый стыдливо сник, видимо, припомнив прецеденты. А староста подумал ещё немного… И как выкатил такую стоимость аренды, что у меня глаза на лоб полезли.

Глаза я на место вернул, кипятку в чашку плеснул…

В отличие от своего внутреннего Андрея, торговаться я не любил. Однако умел. В итоге, спустя полсамовара и несчётное количество чашек чая мы с Игнатом Артёмовичем договорились.

Землю он сдал мне за сто двадцать рублей в месяц. Ещё тридцать рублей я доплачивал за услуги охраны: староста обещал, что три человека с собаками и ружьями будут еженощно обходить участок.

С земскими властями он тоже обещал договориться. А мне предстояло через стряпчего составить все необходимые документы для аренды. Пьер, конечно, с меня ещё рублей пятьдесят сострижёт… Однако я решил, что здесь жадничать не стоит. Лучше Пьер, чем незнакомые крючкотворы.

Правда, староста взял на все дела полторы недели, что меня не слишком устраивало. Я-то думал к этому времени уже начать. Но, как объяснил старик, быстрее документы провести не получится: чиновники в сельской местности не особо расторопные.

Расстались мы с Игнатом Артёмовичем довольные друг другом. Время было уже позднее, и я торопился обратно в Ишим. Однако с Кислым успел перекинуться парой слов.

– Так… Держи! – я протянул парню запасной ключ от «тигрёнка».

– Это от него, что ль? – восхитился тот, указывая на мой автомобиль.

– От него… На всякий случай. Вдруг что понадобится, а «сокол» в ремонте будет, – кивнул я.

– Так ты же это… Обещал его вот-вот привезти! – припомнил Кислый.

– Обещал и привезу завтра, прямо с утра, – согласился я. – Но в моей жизни всякое случается. Пусть лучше у тебя запасные от второй машины будут. Ты же завтра вечером в Ишим?

– Да, – подтвердил планы Кислый.

– Тогда я «сокола» привезу, а ты сводишь меня посмотреть на землю с этим амбаром. Ну а потом в обратно в город закинешь. Когда там мастерская открывается?

– Да она никогда и не закрывается! – заржал Кислый. – Шуруп там ваще живёт… Можешь хоть ночью заехать. А я его предупрежу.

– Договорились… И это, Кислый, вроде с «безтёмовцами» пока всё утихло. Так что, возможно, ещё неделька, и можно с семьёй обратно перебираться. Только со мной вопрос согласуй.

– Обязательно! Родители обрадуются… Они уже задолбались в Ишим туда-сюда мотаться.

Поговорив ещё некоторое время, я попрощался с Кислым и поехал в город. Очередная попытка заработать денег постепенно обрастала шансами на успех. И я надеялся, что в этот раз всё пройдёт удачнее, чем с «Без Тьмы».

По пути успел позвонить Софии и предупредить её, чтобы пообщалась с подружками. Кратко обрисовал, как всё будем организовывать, отказался от лишней помощи – и на том успокоился.

Пьера тоже дёрнул по поводу документов на землю. Заодно предупредил, что это не так уж срочно, обозначив сроки, названные старостой.

В общежитие приехал очень поздно. К счастью, Семён Иванович ещё не спал. Попенял, конечно, что пора бы и режим блюсти, но больше для проформы…

А стоило подняться наверх, как, несмотря на поздний час, меня поймала Покровская. Я ещё только открывал дверь комнаты, когда она выглянула из своей и, подойдя, молча встала рядом.

Вот только… Шёлковая пижама изящно обрисовывала упругие девичьи формы, и это, честно говоря, мешало адекватно воспринимать её вечерний визит.

– Привет! Ты чего? – спросил я, наконец-то справившись с замком. – Чаю?

– Не… Я потом спать буду плохо, – девушка замотала головой. – Федя… А ты можешь мне помочь?

– Помочь? Могу, – кивнул я. – Что нужно-то?

– Мне надо завтра утром в город выехать, – призналась Авелина. – А я… Я опасаюсь ехать одна. Мне надо документы отправить. А вестовая служба завтра только до десяти утра работает.

– Вообще я завтра хотел машину закинуть Кислому… Помнишь, он мне с переездом помогал? Он сейчас в деревне живёт. Но могу сначала завезти тебя в Вестовую службу, потом вернуть в училище, а уж дальше – к нему. Только обратно, извини, не на моей машине поедем, а… Ну тоже на моей, но машинка будет попроще. Согласна?

– Согласна! Спасибо! – Авелина улыбнулась и даже дёрнулась было в мою сторону, чтобы, видимо, обнять, но передумала. – Ты даже не представляешь, как меня выручил. Мне эти документы стряпчим надо срочно передать…

– Как ты раньше-то с ними работала? – удивился я.

– А раньше мне Мария Михайловна и машину, и охрану выделяла. Но её уже нет в училище: поздно очень. И на звонки она почему-то не отвечает.

– Хм… Обычно она всегда на связи, даже поздним вечером! – удивился я. – Ты не переживай, всё сделаем… Только выедем пораньше. Во сколько там вестовые работу начинают?

– В шесть утра.

– Тогда к шести и поедем. Извини, что так рано. Просто дел куча, надо всё успеть.

– А так даже лучше! – заверила Авелина. – Спасибо ещё раз. Ты как соберёшься, сразу стучи мне. Я заранее встану.

– Договорились, – кивнул я. – Спокойной ночи?

– И тебе! – с секундной задержкой ответила Покровская, улыбнувшись и сделав пальцами какое-то подобие прощального жеста.

В комнате меня уже поджидал Тёма. Он практически опустошил миску и теперь осуждающе смотрел с кровати, вылизывая себе под хвостом. Так что для начала я быстренько покормил кота, затем завёл будильник на трубке – и завалился спать.

А утром проснулся, будто вообще ни на полглаза не вздремнул. Раньше я такого за собой не замечал. Даже четырёх часов сна нормально хватало. Будь я просто Федей, наверно, сейчас вообразил бы невесть что. Однако опыт подсказывал, что это накапливается усталость. Та самая, которой я очень боялся в начале осени.

Постоянная учёба, нервотрёпка, недосыпы, драки с убийцами, частые визиты в лекарню с ранами… Организм, хоть и молодой, потихоньку начинал сдавать. Я постепенно приближался к пределу своих физических возможностей. А усилить организм, как это умели двусердые выше шестого ранга – пока не мог.

Пришлось вновь заваривать очень крепкий чай и, приняв контрастный душ, экстренно приводить себя в порядок. А в пять двадцать утра я уже стучал в дверь Авелины Покровской.

Девушка открыла почти сразу. На ней были плотные обтягивающие в бёдрах брюки, бесформенная толстовка и длинный пуховый кафтан до колена. На груди висел неизменный короб с артефактом.

– Доброе утро! Готова? – спросил я.

– Да! – Авелина скептически осмотрела меня и мои круги под глазами. – А ты вот, кажется, не очень…

– Ещё найду время выспаться! – улыбнулся я. – Сейчас пройдёмся по морозцу, и проснусь окончательно.

А морозец, к слову, оказался весьма и весьма кусачим. Зима надвигалась на Ишим всей своей мощью – со снегопадами, холодами и круглосуточно пасмурным небом. Унылая пора, что уж говорить…

Хорошо ещё, «тигрёнок» завёлся сходу. Рыкнул двигателем и деловито зашуршал. Сразу видно, что делали его для сурового климата.

Выехав с парковки училища, мы покатили по пустым утренним улицам в сторону Вестовой Службы.

– Ты поговорил с мамой, да? – спустя десять минут молчания спросила Покровская.

– Поговорил, – вздохнул я. – К сожалению, она мало что рассказала. Чего-то не знает, а чего-то уже не помнит.

– А что конкретно ты бы хотел узнать? – ещё спустя минуту тишины спросила Авелина.

– Ну для начала… С кем твой род воюет? И с кем, соответственно, мой закусился в девяностые? Я же должен знать, кто наши враги.

– Те, кто был на виду – уже все мертвы… – отозвалась Авелина. – А изначально мой род воевал против Степных. Были у нас такие в подчинении… Правда, от Степных лет сто уже только память осталась. А война по-прежнему идёт…

– Подожди, ты что, не знаешь, кто твои враги? – удивился я.

– Кого-то знаю, кого-то подозреваю… – уклончиво ответила девушка.

– Звучит так, будто отвечать не хочешь, – хмыкнув, заметил я.

– Нет… Это не так, – Авелина улыбнулась, погладив короб. – Просто доказательств нет… К примеру, я знаю, что против нас действовали Прошковы. Однако ни разу этот род не показал напрямую ни своих людей, ни своего участия. А вот если судить по словам мамы, по намёкам со стороны самих Прошковых и со стороны людей, которые ко мне пытались подобраться… В общем, всё указывает на них.

– Ну да, голые слова к делу не пришьёшь… – согласился я, отмечая в памяти фамилию. – А Белёвы?

– Тоже бывший подчинённый род, – кивнула Авелина. – Но им запрещено ко мне приближаться. Царь запретил.

– А Прошко-Лесничие? – я вспомнил заковыристую фамилию, услышанную от Федота Самсонова, чей сын погиб в общежитии Покровска-на-Карамысе.

– Ни разу не были замечены, – призналась Покровская. – Но ты даже не представляешь, какая против моего рода собралась большая свора… Может, и они в ней.

– А за кого тебя замуж хотели отдать? – спросил я.

– За Белёва Алексея, – услышав этот вопрос, Покровская аж вздрогнула.

– Зачем? – а я решил, что информация важнее бережного отношения к страхам.

– Хотят получить землю под Покровском-на-Карамысе… Ну и в его окрестностях… – Авелина горько усмехнулась. – Ты ведь не понимаешь, зачем им это сейчас, да?

– Да, – признался я. – Не понимаю. Особенно сейчас. Там ведь Тьма наступает. И неизвестно, получится отбить земли или нет.

– Наша земля – это земщина, – объяснила Авелина. – Знаешь разницу между опричниной и земщиной?

– Что-то такое помню… – пробормотал я, тщетно выуживая ответ из памяти, но в итоге помогла мне школьная программа из мира Андрея. – Опричнина – царская земля? Земщина – нет?

– Так было изначально. А теперь всё изменилось. Опричниной стало всё, кроме отдельных лоскутов на карте страны. Нам земли подарил царевич Алексей пятьсот лет назад. Ещё до образования княжества, получается. Поэтому они не просто неподвластные, они целиком и полностью наши личные. И твои, к слову, тоже. Ваш род владеет частью прав на них: землю же двум людям дарили. Просто твои предки от своей доли отказались. Но мои не согласились с этим. А значит… Ты всегда можешь предъявить права. Так и знай.

– Ну, в общем и целом, понятно: полезные земли! – кивнул я. – Но зачем свадьба-то? Тем более, силком?

– Я женщина, я могу наследовать. Но если выйду замуж, владельцем земель станет мой муж. А если найти продажного стряпчего, чиновника и священника, к документам о браке не подкопаешься. И тогда брак будет признан. А дальше я уже не нужна… Убьют тихонечко, свалят на несчастный случай, и всё. Ну а земли перейдут к Белёвым.

– Хорошо. Вернее, плохо. В любом случае, это тоже ясно. Однако зачем Белёвым земщина?

– Так туда царь доступа не имеет! – Покровская посмотрела на меня удивлённо, будто не понимала, отчего я не в курсе прописных истин. – И князь не может вмешиваться.

– Но к Покровску-то имел! – справедливо припомнил я.

– Покровск-на-Карамысе наши с тобой предки сами в аренду сдали. Как и окрестности. А остальные земли были наши. Была бы сила, так мы бы могли всех оттуда выкинуть. Но силы уже не было… Тот же Вилкин, кстати! Его род нам ни копейки не платит за разработку нефти. И царю, к слову, тоже не платит. А одно из месторождений находится на нашей земле.

– Слушай… А вот если я дошёл до шестого ранга, получил свой надел, он чем будет? Земщиной или царскими землями? – в голову пришла мысль, но я никак не мог ухватить её, приходилось держаться за тему, которая меня на эту мысль навела.

– Если на землях Руси получил – конечно, царским, – ответила Покровская, задумалась, а потом закончила: – А вот если в Серых землях возьмёшь – тогда земщиной. Там ты можешь даже своё независимое княжество образовать. Только тебе, конечно, никто не позволит. И когда захочешь в Русь войти – не разрешат сохранить земские права… Что⁈

Авелина испугалась недаром: я вдавил тормоз, заставляя машину пойти юзом, благо дороги были пустые. А затем, выправив занос, подкатил к поребрику и остановился, глядя перед собой.

– Что случилось, Федь? – переспросила Покровская.

Я молчал. Мысль наконец-то удалось ухватить, и теперь я пытался её размотать. А там было, что разматывать…

«Ты даже можешь своё независимое княжество образовать», – сказала Покровская.

И вот теперь всё начинало вставать на свои места.

Земли, которые нельзя контролировать. Земли, где нет царя. Земли, способные отколоться от Руси. И в эту канву ложились и «безтёмовцы», и оба убийцы двусердых, и старательно разогреваемое недовольство…

Кто-то нагнетал обстановку. Причём именно там, где поблизости лежали земские земли. И даже имелась последняя в роду женщина, взяв которую в жёны, можно эти земли получить.

Конечно же, Русь сомнёт любого, кто попытается отделиться. Вот только…

А если там, в бывшей земщине, окажутся войска греков или персов? Ведь Ромейская империя и Эран спали и видели, как бы откусить от Руси хоть маленький кусочек. Может, в этом-то и был замысел? Или нет?

– У меня с собой прошение к царю о приёме моих земель… – вмешался в мои размышления тихий голос Авелины. – Если царь подпишет, тогда земли перейдут к тебе… Ну не сразу, конечно, а со временем. Рода-то у тебя нет, и пока не будет, ты с землями ничего сделать не сможешь. Они как бы будут под царём…

Опасный дар… И не только потому, что тогда могут открыть охоту за мной. Но и потому, что царь может решить, что лучше уж помереть одному отдельно взятому Фёдору, чем в его государстве снова появится большой кусок земщины.

Усилием воли я задавил в себе раздражение. Авелина, скорее всего, действительно не понимала, на что меня подписывает.

– Я тоже смогу такое прошение написать? – уточнил я.

– Когда будет род, – кивнула Авелина. – А сейчас ты ещё не можешь представлять Седовых…

Подумав, я решил не объяснять ей, что теперь могу и не дотянуть до своего рода. Придумаю что-нибудь. В конце концов, передам царю, что не нужны мне эти опасные земли – да хоть через того же Иванова, Бубна или Верстова…

В общем, вопрос был решаемым.

– Слушай… А что твой род не поделил с подчинёнными родами? – спросил я.

– Они какое-то предательство замыслили… – нахмурилась Покровская. – Подробностей не знаю. А ещё там история была с защитой рубежей… Но по этому поводу тоже без деталей… А чего мы, кстати, дальше не едем? Ты же спешил…

– Извини, в голову одна мысль пришла! – ответил я, снова трогая «тигрёнка» с места. – Пока делиться не буду, это просто догадки… Но со временем, наверно, расскажу.

Остаток пути проехали молча. После посещения Вестовой Службы, где всё прошло быстро, заскочили в мастерскую Шурупа. За проверку и ремонт «сокола» с меня содрали шестьдесят рублей. Зато Шуруп пообещал загнать «тигрёнка» в гараж до вечера.

Вырулив из мастерской на «соколе», мы поспешили обратно в Васильки. Когда проезжали мимо моего старого дома, остановились ненадолго посмотреть на пепелище. Кислый не соврал: и вправду, сгорело всё подчистую. И даже скамейка за забором. Всё-таки надо выбрать момент и сообщить об этом маме. Но я боялся, что после такого удара она вновь уйдёт в себя.

А потом, когда уже почти выехали из Усадебного угла, где-то неподалёку раздался взрыв. Авелина не поняла, что за грохот, а я вот сразу узнал звук. И начал вертеть головой.

– Что это? – закусила губу Покровская.

– Взорвалось что-то… Будь начеку.

– Я перенастроила защиту на артефакте, – нахмурив брови, ответила Авелина. – Нам ничего не…

Договорить она не успела: из ближайшего прохода между заборами вылетел встрёпанный высокий мужчина в дорогом костюме. Увидев нас, он встал на пути машины и властным жестом выставил вперёд руку с металлической пластиной.

Очень знакомой, к слову, пластиной. В лучах утреннего солнца на ней блеснуло изображение метлы и собачьей головы.

– Это опричнина, езжай быстрее мимо! – тихо шепнула Авелина.

– Это Иван Иванович, – сообщил ей я. – И, боюсь, сбежать не выйдет…

«Сокол» мягко притормозил перед опричником. А я открыл стекло и, высунувшись, сообщил:

– Доброе утро, Иван Иванович! Зря вы так здесь… Будь водителем не я, а кто-то другой из местных, он бы только скорости прибавил. С камерами у нас здесь беда, да… И с правопорядком тоже…

– Доброе утро, Фёдор Андреевич! – чуть вскинув брови, отозвался Иванов. – А вы что тут делаете? И кто там рядом с вами?

– Авелина Покровская, – представил я свою спутницу. – Везу её в училище.

– Покровская? – на миг лицо Иванова застыло, а потом губы растянулись в усмешке. – Ну прямо волшебство совпадений, да?

– М-м-м… О чём вы? – с подозрением уточнил я.

– По пути объясню… Фёдор Андреевич, мне нужно ваше содействие! – сообщил Иванов, без разрешения открывая дверь и плюхаясь на заднее сиденье.

А затем огляделся, высунулся на улицу и прокричал:

– Ну и чего встали? Живее!

– А кто живее-то? – спросило, появившись из-за забора, ещё одно знакомое лицо, а именно Бубен. – У вас там два места осталось, а нас трое…

– Ты беги за подкреплением! И Соколу скажи, чтобы за нами следили! – ответил Иванов. – А остальных живо сюда!

– Ой… – тихо пискнула Авелина, когда из-за забора вынырнули Константин и Мария Михайловна.

– Фёдор Андреевич, не в дружбу, а в службу… Поработайте водителем, а! – то ли попросил, то ли приказал мне Иванов. – Выжмите из этой машинки всё, что можете.

– След тает!.. – буркнула погружённая в себя Малая, усаживаясь позади, а затем подняла взгляд, увидела меня и Покровскую…

И замерла.

– Доброе утро, госпожа проректор… – кивнула Авелина.

– Здравствуйте, Мария Михайловна, Константин! – ответил я.

– На этой машине мы не поедем! – отрезала Малая, попытавшись вылезти, но Костя и Иванов вцепились в неё мёртвой хваткой, отчего проректор ещё больше занервничала. – Хватит уже моих учеников подставлять, а!.. Тем более, этих двоих!.. И так вечно по грани ходят!

– Не сейчас, Мария Михайловна. Фёдор, дави уже! – негромко попросил Иванов.

– Куда ехать-то? – усмехнулся я.

– Маша! – Костя посмотрел на Малую, а та, скорчив недовольное лицо, кивнула вперёд. – Пока туда…

Я тронул машину и покатил по улице, набирая скорость.

– Но вы мне оба за это ответите! – прошипела сзади Малая. – Фёдор! Не смей ни во что вляпаться!

Но… Как бы предупреждение уже запоздало. Похоже, я снова во что-то влип по самые уши.