Текст книги "Я бросаю тебе вызов (ЛП)"
Автор книги: Лайла Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
ГЛАВА 24
Лила
Одна неделя спустя
Я взяла трубку, не глядя на номер, практически тыкая в зеленую кнопку. Я уже знала, кто это был. Я ждала ее звонка часами, осторожно сидя на своей кровати и стараясь не сломаться от того, что все обдумывала.
Раздался хриплый голос Райли.
– Ты была права, – взвизгнула она. – Иисусе Христе, ты была так права!
Шок пробежал по всему моему телу, и я забыла, как дышать. Хаотические чувства охватили центр моей груди.
– Ты получила это?
– Ага. Я собираюсь отправить его тебе по электронной почте, прямо сейчас. – На заднем плане послышался какой-то шорох, прежде чем Райли снова ответила на звонок. – Готово.
Я открыла письмо на своем ноутбуке, и вот оно. Все, что мне было нужно. Все доказательства.
– Ты сделал это. – Твою мать. – Есть что-нибудь, что ты не можешь сделать, детка?
Она хихикнула.
– Ну, у меня много контактов.
– Ты гений.
Райли издала счастливый визг, и смех вырвался из моей груди.
– Подожди, ты все еще бросаешь учебу в этом семестре?
Оставался всего один семестр. Мой последний. Еще четыре месяца, и я закончу. У меня в руках диплом Гарварда, доказательство того, что я добилась того, что намеревалась сделать.
Четыре года назад Гарвард был моей мечтой.
А сейчас?
Мэддокс был местом назначения, которого я жаждала.
– Я нужна ему здесь, – сказала я.
Неделю назад Мэддокс практически выбросил меня из своей жизни. Конечно, да, я ушла первой. Но сейчас? Что ж, я пришла в себя.
Я покончила со всей ложью. И секретами. Я устала прятаться и уходить от человека, от которого обещала никогда не отказываться. Пришло время положить этому конец.
Мэддокс молча боролся за меня… и я делала то же самое. Вот только мы были слишком упрямы, чтобы признать это. Слишком горды.
Все это время он защищал меня.
А я думала, что защищаю его.
Но мы оба облажались…
– Райли, ты всегда спрашиваешь меня, почему я ушла от Мэддокса. Причина, по которой я была так непреклонна в том, чтобы держаться от него подальше…
Она вздохнула.
– Да?
– В тот день я увидела это в его глазах, – тихо призналась я, крепче сжимая телефон. – Этот взгляд. Мэддокс никогда не думал о детях. Я знала, что он всегда думал, что будет плохим отцом. Он собирался уйти от Бьянки и ребенка. Я узнала, что он собирался расплатиться с Бьянкой. Он не хотел иметь ничего общего ни с беременностью, ни с ребенком. Он не думал, что может стать отцом, а мне нужно было, чтобы он понял, что способен им стать. Сам по себе. Не завися от меня, чтобы я указывала ему путь, учила его, как это делать.
У Мэддокса Коултера было так много любви, и я не хотела быть эгоистом, чтобы забрать всю эту любовь себе.
– Знаешь, что заставило меня уйти? Я не хотела, чтобы Мэддокс предпочел меня ребенку. Я всегда была его номером один. Его единственный выбор. Несмотря ни на что, я всегда буду его единственной. Я видела это в его глазах, Райли. Итак, я сделала выбор за него. Я осмелилась сделать его отцом, которым не мог быть его отец.
Я знала Мэддокса лучше, чем он знал себя. Он боялся потерять меня, боялся, что между нами встанет Бьянка. Он запаниковал… и поэтому он собирался выбрать легкий путь.
Я не хотела быть причиной того, что у этого ребенка не было отца.
Чем больше я отталкивала его, тем ближе он становился к Бьянке.
Райли долго молчала. Она резко выдохнула, ее язык издал кудахтающий звук.
– Я не знаю, что сказать, Лила. У тебя сумбурный способ мышления.
Я издала безрадостный смех.
– Я облажалась, я знаю. Я думала, что поступаю правильно. Для Мэддокса.
– Ты знаешь, в чем твоя проблема, вы оба? – спросила Райли, хотя и не ждала ответа.
– Мэддокс сделает все, чтобы защитить тебя. Он будет бороться за тебя, даже если это означает потерять себя в процессе. И ты сделаешь то же самое. Вы оба так влюблены, так упрямы, что готовы рискнуть собственным счастьем ради друг друга. Я видела, как тебя убило решение уйти от Мэддокса, но ты сделала это... потому что считала, что так будет правильно. А Мэддокс? Все это время он заботился о тебе своими грязными способами. Вся ложь, все секреты... все это было потому...
– Потому что он любил меня и хотел избавить меня от боли.
– Ага.
Я нажала кнопку печати и смотрела, как распечатываются документы, которые прислала мне Райли.
– Так глупо влюблены, делают глупости и защищают друг друга, как дураки.
– Какая пара!
Я схватила в руку только что отпечатанные бумаги. Пришло время положить всему этому конец, и эти бумаги были всем, что мне было нужно для этого.
– Что ты будешь делать сейчас? – пробормотала Райли. Я чувствовала улыбку на ее лице, хотя и не могла ее видеть.
Что мне теперь делать? Ну, это было просто.
С уверенностью и твердой решимостью я закрыла ноутбук и усмехнулась.
– Сражаться за своего мужчину.
Я снова оказалась перед домом Мэддокса. В отличие от прошлого раза, я не нервничала и не сомневалась в своем решении. Я встала на лестнице возле главной двери и позвонила ему – на этот раз я не стала скрывать свой идентификатор вызывающего абонента.
Его телефон дважды звонил, прежде чем он поднял трубку.
– Что ты хочешь?
– Всегда такой веселый, я вижу, – поддразнила я.
– Лила, – предупредил он.
– Мне надо поговорить с тобой. Выходи. – Я сбросила звонок, не дожидаясь его ответа. Я не хотела давать ему шанс сказать «нет».
Но, наверное, я забыла, каким упрямым может быть Мэддокс.
Я ждала десять минут на морозе.
Через тридцать минут я сидела на лестнице… ждала. Подтянув куртку поближе к шее, я закрыла рот и нос шалью.
Я снова позвонила ему. Он не ответил. Я ходила по подъездной дорожке вверх и вниз, влево и вправо.
Прошло сорок пять минут, а Мэддокса все не было. После четырнадцатого звонка он наконец взял трубку, только чтобы рявкнуть одно слово.
– Отстань.
Я тупо уставилась на свой телефон, когда он повесил трубку. Ну… хорошо, тогда. Время для плана Б (потому что я уже знала, что Мэддокс собирается все усложнить).
Я взяла одеяла и закуски из машины и припарковала свою задницу на его крыльце. Я использовала одеяло в качестве подушки, так как лестница была жесткой и неровной. Через час все мои закуски закончились. Солнце скрылось за тяжелыми тучами, и я могла слышать гром издалека.
Я разблокировала свой телефон и отправила Мэддоксу последнее сообщение.
Будет дождь… Я все еще снаружи. Я не уйду, пока мы не поговорим.
Убрав телефон, я забралась под одеяло. Становилось холоднее, даже в моем тяжелом зимнем пальто, ботинках и перчатках. Я жду. Подойди ко мне, Мэддокс.
Ветер усилился, и у меня начали стучать зубы. Гром прокатился по небу. Небо было полностью затянуто тучами, становилось все темнее. Дальше начался моросящий дождь.
Я ухмыльнулась.
Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь…
– Черт возьми, Гарсия!
Я даже не дошла до десяти. Я выглянула через плечо с глупой ухмылкой на лице.
– Не мог вынести мысли, что я сижу здесь, в холоде и под дождем?
Мэддокс вышел наружу и захлопнул за собой дверь.
– Что. Ты. Хочешь?
– Расскажи мне… правду, – сказала я сквозь стук зубов.
Он остановился рядом со мной; его туфли рядом с моими бедрами. Мэддокс сердито посмотрел на меня и скрестил руки на широкой груди. Сквозь свитер я видела, как напрягаются его мускулы, и вдруг забыла, зачем пришла сюда.
– Правду? – отрезал он.
– Грейсон сказал мне…
Выражение его лица было грозным.
– Ага. Так? – закипел он. – Что ты хочешь узнать?
– Почему ты мне не сказал? – тихо спросила я.
– Ты никогда не давала мне шанса.
– Ты мог бы крикнуть мне это в лицо, – парировала я, покидая удобные одеяла и вставая.
Мэддокс и я были лицом к лицу. Его челюсти сжались, а плечи напряглись. Над нами дул сильный ветер, и я вздрогнула, чувствуя, как зимний холод просачивается сквозь слои моей одежды.
– Почему ты мне не сказал? – спросила я снова. – Почему ты позволил мне поверить в худшее?
Его голубые глаза вспыхнули, но губы сомкнулись. Он упорно молчал. Я ткнула пальцем в перчатке ему в грудь.
– Скажи мне! Я хочу знать!
– Потому что, – рявкнул Мэддокс. Его рука резко дернулась, и он схватил меня за бицепс, тряся меня. Его голова низко опустилась, его холодное дыхание коснулось моих замерзших губ.
– Потому что я предпочел бы, чтобы ты поверила в самое худшее во мне, чем дать тебе надежду только для того, чтобы ее у тебя отняли!
Он резко отпустил меня, и я отшатнулась. Мэддокс издал обиженный звук в задней части горла, когда провел рукой по голове, его пальцы дергали его за волосы.
– Я не знал, смогу ли я собрать все необходимые доказательства. Я не знал, сможем ли мы снова открыться и выиграть это дело! Я, блядь, не знал, и мне нужно было быть готовым. Я не хотел видеть эту надежду в твоих глазах, лишь бы она увяла, если мы не сможем… если мы не сможем… блядь, Лила! ЧЕГО ТЫ ХОЧЕШЬ ОТ МЕНЯ?
– Я хочу тебя, – едва выдохнула я холодными, замерзшими губами. – Только тебя.
– Остановись, – прохрипел он.
– Спасибо, – прошептала я. – За то, что наконец сказал мне правду. Вот что я хотела услышать.
Его губы скривились в усмешке.
– Уходи.
– Пока не увидишь это. – Я схватила бумаги, которые принесла с собой, и подтолкнула их к нему.
Мэддокс выхватил бумаги из моей руки и сердито посмотрел на документы.
– Что это?
– Бьянка… она лжет.
Его брови нахмурились. Долгое время у меня было щемящее чувство в груди по поводу Бьянки и ее беременности. Сначала я сказала себе, что не доверяю ей, потому что ревновала.
Но затем чувство росло, пока я не могла больше отрицать его.
Итак, Райли и я немного покопались. Больничные записи, телефонные звонки… текстовые сообщения…
Мэддокс напрягся.
– Бьянка вчера вечером родила.
Ну что ж…
– Ребенок должен был быть недоношенным, верно? – медленно спросила я, наблюдая за его реакцией.
– Он не был. – Это был мальчик. Этот ребенок был бы сыном Мэддокса...
Мэддокс подтвердил то, что я уже знала. Это было неудивительно, поскольку Бьянка официально задерживалась на неделю. Она находилась гораздо дальше, чем говорила нам.
– Ты не отец, – сказала я.
Мэддокс вернул мне документы. Его лицо было бесстрастным всего на секунду, прежде чем он вытащил из кармана пачку сигарет. Он вложил один между губами, не зажигая конец. Мэддокс прислонился к стене, потирая большим пальцем челюсть.
Я наблюдала за ним… наконец, заметив его отсутствие реакции на новости.
– Ты знал, – обвинила я, мой голос стал жестче.
Он издал сухой, лишенный юмора смех.
– Бинго, Сладкая Щечка.
Мой взгляд упал на бумаги в моих руках, прежде чем, наконец, снова встретиться с ним.
– Я не понимаю.
– Лила, – он произнес мое имя как насмешку, – я узнал через неделю после того, как ты меня бросила. Я не тупой. Я копал сам, потому что не доверял Бьянке. Если бы ты решила остаться… ты бы знала.
– Все это время… ты знал ?!
Он кивнул, улыбка на его лице была чистой кислотой.
– Тогда зачем ты привел сюда Бьянку? Что все это было?
Мэддокс держал сигарету в зубах, посмеиваясь.
– Бьянке нужно было место, чтобы спрятаться, пока она была беременна. Да, кстати... отец ее ребенка – ее бойфренд. Сын водителя ее отца. Она влюбилась… но Дорогой Папочка отказался принять отношения. Он был парнем не на той стороне города, и большой и могучий Джонатан никак не мог принять его как отца своего внука. Он угрожал отречься от Бьянки, поэтому она солгала. Она сказала, что ребенок мой. Ей нужно было время. Родить, дождаться, пока ей исполнится двадцать один год, чтобы она могла получить полный доступ к своему трастовому фонду.
Блядь.
Я моргнула, глядя на Мэддокса, слишком потрясенная, чтобы сформулировать какие-либо другие слова.
– Она тебе все это рассказала?
– Да.
– Когда?
Мэддокс выплюнул сигарету.
– До того, как я узнал, что мой отец умирает.
– Почему ты мне не сказал? – Я не знала, была ли я просто зла или слишком подавлена, чтобы чувствовать что-то еще.
– Я собирался сказать тебе… но потом, – оборвал Мэддокс, качая головой. Он сунул руки в карманы.
Мышцы его челюсти напряглись. Преграда упала с его глаз, и Мэддокс показал мне, что он скрывал. Боль. Хаос в душе. Все.
– Ты не оставила меня ни разу, Лила. Ты уходила от меня три раза.
Я открыла рот, чтобы возразить, но потом увидела маску ярости на его лице, мудро заткнулась и позволила ему продолжать.
– Один раз, когда ты узнала о Кристиане. Ты не дала мне шанса объяснить. Я был нужен тебе, но ты оттолкнула меня. Ты лишила меня шанса стать твоим рыцарем. Заботиться о тебе, пока тебе было больно. Когда ты ушла во второй раз, ты вырвала мое сердце из груди и забрала его с собой. А в третий раз?
Он сделал паузу, одарив меня болезненной улыбкой.
– Третий раз был самым ужасным. Мой отец умирал, и ты была мне нужна. Но ты ушла, не оглянувшись.
Я, наконец, поняла… почему.
Мое сердце нырнуло в пустой желудок, где раньше порхали бабочки, оставив в груди пустоту… и боль.
Мои шрамы зудели, фантомное эхо настоящей боли. Мои шрамы яростно горели, напоминание о том, что Мэддокс успокаивал боль… но не больше.
Я сжала грудь над своим зимним пальто, слезы жгли мне глаза.
– Ты злился на меня. За то, что я ушла. Это было твое наказание. Эта длительная разлука была моим наказанием за то, что я бросила тебя.
– За нарушение своих обещаний, – мрачно прохрипел он.
Небо разверзлось, и дождь обрушился на нас, намочив нас. Мэддокс едва вздрогнул, когда на нас обрушилась буря.
Мне было так холодно, я промерзла до костей… но мне было все равно. Я утонула в его голубых глазах и молилась, чтобы он спас меня.
– Я все еще влюбляюсь в тебя, Мэддокс, – прошептала я. Падение. Утопление. Дождь смыл мои слезы.
– Ложь, – прорычал он, нахмурив брови. Его выражение лица было бурным. Болезненным. Громогласным.
Мои губы дрогнули в горько-сладкой улыбке.
– Что еще ты хочешь, чтобы я сделала? Я пыталась. Мэддокс. Я пытаюсь…
Для тебя. Для нас.
Моя рука потянулась к шее, чтобы схватиться за ожерелье, как я всегда делала. Мой якорь. Мои пальцы коснулись обнаженного горла, и мое дыхание сбилось от горького напоминания.
Нет ловца снов.
Его глаза потемнели, почти яростно. Его челюсть напряглась, и я услышала, как скрежещут его коренные зубы.
– Ничего, – сказал он. – Точно так же, как ты ничего не сделала, когда я умолял тебя остаться. Ворота позади тебя, Лила. Ты можешь уйти сейчас. Ты больше мне не нужна.
ГЛАВА 25
Лила
Я сказала, что буду бороться за Мэддокса, но я не могла бороться за него, если я была прикована к постели с пневмонией. Итак, вопреки собственному желанию и потому, что я знала, что не выиграю драку под дождем, я поехала домой после того, как Мэддокс захлопнул дверь перед моим носом. Снова.
Я провела в ванне тридцать минут, пытаясь согреться. Затем я провела еще два часа перед камином, и после четырех чашек горячего какао я, наконец, снова согрелась.
Моя бабушка бормотала себе под нос, укутывая меня в одеяла, но не задавала никаких вопросов. Может быть, это было из-за моего взгляда, но у меня действительно не было сил, чтобы дать ей объяснение сегодня вечером.
Несколько часов спустя и поздняя ночь… Я, наконец, легла в постель, думая о своем следующем шаге. Была ли я зла, что Мэддокс играл со мной? Да. Я была справедливо зла, расстроена и… обижена. Мэддокс, которого я знала, никогда бы не стал намеренно таким… мстительным.
Но потом я поняла, что это из-за меня.
Я заставила его измениться. Я превратила его в этого яростного уродливого зверя.
Уходя от него… нарушая свои обещания… отворачиваясь от него, когда он больше всего во мне нуждался, я испортила нашу дружбу.
Я просто хотела, чтобы мы вернулись к старым Мэддоксу и Лиле. Команда МЭЛИ – непобедимая и неприкасаемая. Без всяких недоразумений и обид.
Моя миссия вернуться в команду МЭЛИ начнется завтра. Как долго Мэддокс сможет злиться на меня? Неделя? Месяц…?
Посмотрим…
Потому что на этот раз я буду бороться за него.
Я как раз засыпала, когда услышала это. Скрежет за моим окном. Удар. Более громкий звук. Больше царапин.
Кто-то пытался проникнуть? Дерьмо! Я лихорадочно оглядела свою комнату в поисках какого-нибудь оружия. Где, черт возьми, моя бейсбольная бита?
Стук в окно заставил меня остановиться.
Я сжала простыню ближе к телу и посмотрела в окно.
Больше царапин. Еще один стук, на этот раз громче. В нем больше отчаяния.
А потом…
Его голос.
– Лила.
Боже мой!
– Лила, – позвал он громче.
Я слезла с кровати и бросилась к окну, в спешке практически сорвав шторы. Вот он. Мэддокс.
Выглядит совершенно красивым и захватывающим дух под лунным светом.
Он балансировал на крыше и схватился за край окна, глядя на меня взглядом, которого я никогда раньше не видела.
Мэддокс был здесь. За моим окном. Требовал, чтобы я открыла и впустила его… через несколько часов после того, как выгнал меня из его дома. О, ирония. Почему мы были в таком беспорядке вместе?
Не говоря ни слова, я приоткрыла окно и отступила в сторону, чтобы впустить его внутрь. Мэддокс споткнулся внутри, а затем выпрямился во весь рост.
Я забыла, какой маленькой из-за него казалась моя комната, когда он был здесь.
Его присутствие было внушительным, словно бушующая буря. Мэддокс возвышался надо мной, и я смотрела на свои голые руки. Моя кожа покрылась мурашками.
Его взгляд скользнул по мне, охватывая все вокруг. На мне была майка и шорты для сна. Это была самая грубая кожа, которую он видел с момента нашего разрыва.
– Что ты здесь делаешь? – наконец спросила я.
Он склонил голову набок.
– Я задаю себе тот же вопрос.
Когда ворвался холодный воздух, я закрыла окно и прислонилась к подоконнику. Он осмотрел мою комнату, его внимание упало на нашу фотографию на моей тумбочке. Наша выпускная фотография. В тот день, когда он подарил мне нашего ловца снов. Мы оба очень долго молчали, напряжение в комнате нарастало.
Мне больше не было холодно. Моя кожа покраснела под его восторженным вниманием, и я не могла отвести взгляд от его лица. Густые брови. Голубые глаза. Сильный нос. Полные губы. Квадратная челюсть и трехдневная щетина. Его красивое суровое лицо.
Наши взгляды снова встретились.
Мое сердце забилось.
А потом я почувствовала это… бабочки в животе. Бабочки, которых, как мне казалось, я потеряла раньше. Они никогда не исчезали. Просто затихли. Ждали, когда я, наконец, вырвусь из этого. В ожидании его…
Он скользнул ближе, сделав один шаг ко мне. Я схватилась за подоконник, чтобы не сделать какую-нибудь глупость, например, потянуться к нему, умоляя поцеловать меня.
Он наклонился вперед, его грудь слегка коснулась моей. Мои соски торчали из-под майки, а грудь становилась все туже и тяжелее.
– Лила.
Я вздрогнула, когда мое имя сорвалось с его языка, как будто он попробовал патоку. Он не произнес мое имя с насмешкой. Нет, это была просьба. Мое имя на его языке было шепотом, священной молитвой.
Его руки поднялись, и я ждала, затаив дыхание, прежде чем он обхватил мое лицо своими гораздо большими ладонями. Его большой палец провел по моей челюсти.
– Соври мне, – прохрипел Мэддокс, приковывая меня взглядом. Бежать было некуда.
– Я тебя ненавижу.
Его глаза потемнели от боли, прежде чем его губы врезались в мои, лишив меня слов и дыхания.
Мои руки обвились вокруг его головы. Наши губы столкнулись, борясь, разорвавшись и снова встретившись, как дикая, сердитая волна на берегу. Поцелуй углубился, став отчаянным. Яростным. В этом поцелуе не было ничего сладкого, но он сводил с ума.
Жар между нами обжигал нашу кожу, когда я цеплялась за него, целуя его в ответ, с таким же разочарованием и безумием.
Поцелуй длился долго, пока у нас не перехватило дыхание. Мир крутился и качался у меня под ногами, но мне было все равно. Я не хотела, чтобы мои губы отделялись от его. Я не хотела, чтобы это заканчивалось.
Этот поцелуй.
Его безумный, безумный поцелуй.
Это прикосновение.
Его безумное, безумное прикосновение.
Эти губы.
Его безумные, безумные губы.
Я знала, что Мэддокс Коултер был моей целью, и это подтвердило это. Это чувство в моей груди, которое больше не было пустым.
Наш сдерживаемый гнев, недели разочарования и месяцы непонимания пролились через этот поцелуй.
– Я так злюсь на тебя, – прорычал он мне в губы.
Мои пальцы зарылись в его волосы, и я сильно потянула их, вызвав у него шипение.
– Хорошо. Злись.
Это было все подтверждение, в котором он нуждался.
Он засунул свой язык мне в рот, пробуя на вкус каждый дюйм моего тела, заставляя меня подчиниться его нападкам. Мэддокс атаковал мой рот, и этот поцелуй был чисто животным.
Сделай мне больно.
Спаси меня.
Сделай мне больно.
Спаси меня.
Мэддокс обнял меня за талию и потащил нас обратно. Мы упали на мою кровать, и он пополз по моему телу. Не прерывая поцелуя, он сорвал с меня майку. Я прикусила его губу, пробуя его кровь, и рычание вырвалось из его рта, заливая мое горло.
Он обхватил мою грудь, сжимая и заставляя меня задыхаться в его кровоточащие губы. Его пальцы скручивали и дергали мои соски, причиняя мне боль своим мучительным прикосновением. Удовольствие пришло вместе с болью. Я закричала; Я поцеловала его крепче.
Одежда исчезла, обнаженная кожа встретилась, наши тела столкнулись. Мы сражались; мы целовались. Это было полное безумие, и все, чего я жаждала. Мэддокс, наконец, оторвался от моего рта, и мы оба задохнулись.
Он шокировал меня, оседлав мою грудь. Похоть скрывала его лицо, а глаза соответствовали буре, бушующей между нами. Его член прыгнул вперед, толстый и длинный. Он схватил свою твердую длину и провел кончиком по моим губам. Предэякулят покрыл набухшую головку, и я облизнула губы, пробуя на вкус его скользкую эссенцию.
Мэддокс застонал. Он сжал свой член кулаком, и я приоткрыла губы. Его глаза вспыхнули еще темнее, и он вонзил свою длину в влажный жар моего рта и в мое горло. Я поперхнулась, слезы обожгли глаза. У меня защипало в носу, когда я попыталась вдохнуть и охватить его целиком.
Эта позиция была другой. Я была совершенно беззащитна перед Мэддоксом, и это, казалось, питало в нем того громоподобного зверя.
Я не могла дышать.
Он не мог дышать.
Мэддокс хмыкнул, когда кончик его члена коснулся задней части моего горла. Я сомкнула губы вокруг его длины. Он пульсировал у меня во рту. Я сильнее сжала бедра, чувствуя настойчивый пульс между ними. Мои щеки впали, когда я сосала его.
Он вздрогнул, вены на его шее вздулись, и я почувствовала себя невероятно… могущественной. Хотя он доминировал надо мной.
Его горячий стержень дернулся у меня во рту, когда я использовала язык на его толстой, твердой длине.
В его глазах была потребность.
Бешеный взгляд на его лице.
Его рука обвилась вокруг моей шеи, а его пальцы скользнули по моему горлу, чувствуя его твердый член, когда я глубоко заглатывала его. Я поперхнулась, когда он толкнулся глубже, а затем ахнула, когда он вытащил его без предупреждения. Он сжал свою твердость в кулаке и с ворчанием разжал мою шею, рот и грудь.
Я облизала губы, пробуя его на вкус.
Он выругался.
– Блядь.
Я ухмыльнулась, погрузившись в эту эйфорию. Пьяная и зависимая от него. Давным-давно я с головой погрузилась в любовь и вожделение с Мэддоксом. Сегодняшний вечер был доказательством того, как сильно я жаждала его.
– Я сделал тебя грязной, – прорычал он ржавым и хриплым голосом.
Это все было развратно. Это была бойня. Это была наша безумная, безумная любовь. Уродливая и прекрасная. Отчаянная и страстная.
Я протянула руку, обняла его за плечи и притянула к своим губам. Я поцеловала его с собственной жестокостью. Я раздвинула бедра, и Мэддокс устроился между ними. Я чувствовала, как он трется кончиком пальца о мои влажные складки. Мои бедра приподнялись в погоне за его дразнящими прикосновениями.
Когда я немного отстранилась, наши губы все еще прижимались друг к другу. Его мятное дыхание смешалось с моим, и я поймала себя на том, что улыбаюсь этому знакомству. Мои губы скользнули по его челюсти, прежде чем я лизнула небольшую дорожку вниз по его шее. Его слабость, я знала это.
Мэддокс зашипел, и его тело напряглось, в то время как я лизнула его выступающий кадык. Его горло шевельнулось, когда он тяжело сглотнул.
– Лила ...
Я протянула руку между нами и обхватила пальцами его член, толкая его внутрь себя. Где я хотела его. Где он мне был нужен. Мое разгоряченное ядро сжалось, и я застонала, когда он медленно наполнил меня.
Его нос вспыхнул.
Его челюсть дернулась.
Его тело вздрогнуло.
Я застонала.
Он хмыкнул.
Я захныкала.
Он зарычал.
Я вонзила пальцы ему в грудь, прямо над бьющимся сердцем.
– Мэддокс…
Его бедра дернулись против моих, и я не закончила фразу. Мой разум опустел, и из меня вырвался отчаянный стон.
Мэддокс прикусил мою губу, оставив после себя болезненный укус, когда его рука обхватила мое горло. Он сильно толкался внутрь, растягивая меня каждым своим толстым дюймом.
– Прими это как хорошая девочка, – сказал он низким гортанным голосом. Я сжалась вокруг него в ответ.
– Черт, – прохрипел он мне в ухо. – Вот так, детка. Сожми меня хорошенько и позволь мне трахнуть тебя так, как мне нужно. Как ты хочешь, чтобы я это сделал. Твоя киска чертовски великолепна, Лила.
Мои глаза закрылись, когда он выдвинулся и снова вошел так же сильно. В этом не было ничего нежного или милого. Мэддокс использовал меня, отчаянно гоняясь за своим освобождением через мое тело, избавляясь от накопившегося внутри него гнева... через меня.
Мэддокс Коултер был моим адом и моим убежищем.
Он убил меня.
Я убила его.
Мы были лекарством и чумой.
Яд и противоядие.
Руки Мэддокса скользнули за мою спину, обхватив мою задницу, когда он поднял мои бедра в воздух. Он нашел свой ритм, и в этом положении его член попал во все точки внутри меня. Мои глаза закатились на затылок. Мои ногти вонзились глубже в его грудь, навсегда оставив отпечаток на его плоти.
Его губы врезались в мои, когда я кончила с криком. Мэддокс заглушал любые звуки, которые я издавала, и простонал мне в рот, находя собственное освобождение.
Он рухнул на меня, и я обняла его за плечи. Наше дыхание было резким, и мы боролись, чтобы восстановить равновесие. Его сердце колотилось о мое, и мне хотелось плакать. За все дни, которые мы потеряли. Потому что мы были такими глупыми.
– Мэддокс.
– Ш-ш, Лила.
– Не уходи, – прошептала я, все еще пытаясь отдышаться. – Пожалуйста.
Его бедра согнулись, и я почувствовала его полутвердость внутри себя.
– Я не ухожу. Еще нет.
Мэддокс уткнулся головой мне в шею, и я почувствовала его губы на своем горле. Короткий поцелуй. Шепот его губ. Он потерся носом о мое горло с такой нежностью, что у меня на глаза навернулись слезы.
Я тебя люблю.
Мои глаза закрылись. Наше дыхание выровнялось, но наши тела оставались соединенными. Должно быть, я задремала, потому что в следующий раз, когда я моргнула, открыв глаза, я почувствовала, как теплая ткань протирает мою кожу.
Я глупо и сонно улыбнулась Мэддоксу. Он убирал беспорядок, который оставил на мне. Я свернулась калачиком на боку, а он натянул на меня одеяла. Его большой палец скользнул по моей челюсти, а на его лице не было всего того гнева, который испытывал раньше.
Он посмотрел на меня, как раньше смотрел мой Мэддокс. То же нежное выражение лица. Этот мягкий взгляд в его голубых глазах. Для меня. Всегда для меня.
Его взгляд задержался на моем горле, и я бессознательно поднесла к нему руку. Мои пальцы скользнули по чему-то прохладному…
Мои глаза расширились, и я ахнула, садясь.
Наш ловец снов.
Мое сердце забилось. Я сжала ожерелье в руке и подавила всхлип. Мэддокс разжал мои пальцы и провел большим пальцем по ловцу снов.
– Не теряй его. Не ломай его. Потому что, если я когда-нибудь возьму его снова, второго шанса уже не будет. Я сожгу это. Я сожгу нас.
Мэддокс говорил не о ловце снов. Он говорил о… себе.
Я схватила его за запястье, когда он попытался отступить.
– Не уходи.
Он медленно покачал головой.
– Иди спать, Лила. Я не хочу, чтобы твой дедушка застал меня здесь утром. Ведь я только что жестко поимел его внучку, пока он мирно спал в коридоре.
О. Ага. Дерьмо. Мы только что сделали… это.
Легкий смешок сорвался с моих губ.
Он склонил голову набок.
– Проклятье. Мой член должен быть таким хорошим. Я только что заставил тебя хихикать.
Я смотрела, как он вылез из моего окна и закрыл его за собой. Упав обратно в постель, я закрыла глаза и наконец… вздохнула.
Мы еще не решили все наши проблемы. Было много вещей, которые все еще были очень проблематичными, и нам все еще нужно было поговорить.
Но впервые за много месяцев я заснула с улыбкой и надеждой, пылая грудью.
ГЛАВА 26
Мэддокс
Два месяца спустя
Если бы пять месяцев назад кто-нибудь спросил меня, будет ли это моей жизнью, я бы, наверное, рассмеялся им в лицо. Я точно не знал, куда заведет меня жизнь, когда бросил Гарвард почти четыре месяца назад. Мы с Лилой расстались, и я вернулся на Манхэттен с родителями и низкими ожиданиями.
А сейчас?
Ну… мои отношения с родителями не были идеальными, но мы были сердечными и уважительными. Мы как-то нашли золотую середину. Все годы недопонимания и недопонимания, вся обида... как-то смешалось воедино, и мы поняли, что единственный способ вырваться из этого круга – обратиться к нему.
Итак, раз в неделю мы занимались семейной терапией.
Мои родители и я проводили время, восстанавливая эту разорванную связь между нами.
Моя мама стала моей мамой.
Мой отец? Ну… он все еще умирал.
А Лила?
Мой маленький дракон. Жестокий и красивый. Смелый и страстный.
На этот раз Лила не сдалась. О нет, она боролась со мной зубами и когтями, пока у меня не осталось выбора, кроме как снова впустить ее в свою жизнь. Она боролась за меня.
Она была права. Снова.
Мы превратили что-то красивое во что-то уродливое, даже не осознавая, что были причиной всей боли. Ни ее прошлое, ни мое. Не Кристиан или Бьянка. Это все были… мы.
Наше упрямство. Наша гордость. Наша потребность защищать друг друга нашими собственными грязными способами. Внутри меня жил злой зверь, уродливый и мстительный. Я кормил его, бессознательно. А Лила? У нее был ебанутый способ рационализировать вещи.
Я сожалел обо всем, что сделал. Сорвать тот ловец снов? Это был наш переломный момент. Я сознательно причинил ей боль из-за Бьянки? Вот тут-то я и облажался.
Я собирался сказать ей правду в больнице… но когда она снова ушла, ушла, не оглянувшись… что-то во мне оборвалось. Эхо было громким, звук резким в моих собственных ушах, когда она вырвала мое сердце из груди и забрала его с собой.
Я причинил ей боль.
Я причинил боль себе.
Возвращение ей нашего ловца снов стало началом исправления того, что мы сломали между собой. В ту ночь я пришел к ней со всем своим разочарованием, со всеми хаотичными чувствами внутри меня. Лила приняла их... она держала меня, а я брал у нее. Снова и снова.
