Текст книги "Я бросаю тебе вызов (ЛП)"

Автор книги: Лайла Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

 Утонула и ушла на дно.

Его лицо исказилось от боли. На мне не было спасательного жилета, когда он подхватил меня своими мощными, яростными приливами и утащил меня под поверхность, утащив на дно.

– Лила, – хрипло сказал Мэддокс. Он посмотрел на меня, как будто я была его спасительной милостью, его спасательным кругом.

Его грудь хрипела от прерывистого дыхания, и я видела, как нарастает паника.

– Лифт, – прохрипел он.

Взгляд, который он бросил на меня, выпотрошил мое сердце. Разрушил мое и без того разбитое сердце, еще больше раздробив его на маленькие кусочки, которые невозможно было склеить снова.

Я подошла к нему, отступив на волосок от его трясущегося тела.

– Лифт… Я не могу… Лила. – Его глубокий ломаный тембр вибрировал в моих костях и скользил по позвоночнику. Я дрожала, чувствуя его боль, как свою собственную.

– Ты мне доверяешь? – спросила я, взяв его руку в свою.

Мэддокс переплел наши пальцы, крепко держась. Так туго, что я почти потеряла чувствительность в руке.

Поднявшись на цыпочки, я приблизила наши лица.

– Ты мне доверяешь?

Мэддокс сокрушенно кивнул мне. Его глаза сверкнули тьмой и страхом.

Он доверял мне.

Так же, как я доверяла ему.

Единственная разница между нами заключалась в том, что я не предавала и никогда не предала бы его доверие.

Я думала, что мы с Мэддоксом похожи. Он никогда не делал мне больно, как и я никогда не делала ему больно. Не добровольно. Не умышленно.

Оказалось… Я была неправа.

Неправа насчет Мэддокса. Неправа насчет нас.

– Держи меня за руку, – сказала я ему. Он так и сделал, схватив меня за руку, словно боялся, что я отпущу. – Поверь мне.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что происходит, чтобы понять, что я собираюсь сделать. Но было слишком поздно. Я не стала думать.

Он нуждается во мне.

Мои губы встретились с его губами, когда я нажала кнопку лифта. Она открылась, и я потянула Мэддокса к себе, обхватив руками его шею, и потащила нас обратно в лифт.

В тот момент, когда мои губы встретились с его губами, Мэддокс напрягся. Его широкие плечи напряглись, а шея напряглась. Он застонал в поцелуе – стон боли, страха… шока… и столько страданий.

– Лила, – прошептал Мэддокс мне в губы хриплым от эмоций голосом.

– Поцелуй меня. – Я привлекла его внимание обратно к себе, когда он начал понимать, что происходит и где он находится. В лифте. С его полных губ сорвался сдавленный вздох, и он начал отстраняться от меня, его глаза расширились от ужаса.

– Поцелуй меня, – выдохнула я. Мои губы приоткрылись, и я провела кончиком языка по кончикам его губ.

Его дыхание участилось, и я почувствовала его внутреннюю борьбу, знакомую мне боль, терзавшую его разум. Его худший кошмар. В тот момент, когда он открылся для меня, я засунула свой язык ему в рот. Мэддокс хмыкнул мне в губы, и его руки легли на мою задницу.

Он поднял меня, и я обвила ногами его бедра, зацепив лодыжки позади него. Его пальцы впились мне в задницу, и он впечатал меня спиной в стену лифта.

Все в порядке, я держу тебя. Чувствуй меня.

Наш поцелуй был боевым кличем, безумным отчаянием, таким плотным, что я чуть не вскрикнула, когда его губы жестоко коснулись моих. Я вдохнула его; тем не менее, он украл воздух из моих легких.

Он взял мою душу в ладонь, а я отдала ему свою жизнь.

Поцелуй поглотил нас. Мы потеряли чувство времени и места.

Мэддокс запустил обе руки мне в волосы и обхватил пальцами длинные пряди. Он отдернул мою голову назад, целуя сильнее.

Поцелуй. Он был жадным. Поцелуй. Я была зла. Поцелуй. Он блядь отчаянный. Поцелуй. Я была голодна. Поцелуй. Жестоко. Поцелуй. Неистово.

Я ненавижу тебя, я выдохнула в поцелуй.

Мэддокс застонал и схватил меня за шею, его пальцы согнулись, когда он сильно сжал меня. Я не ненавижу тебя, выдохнула я ему в губы.

Почувствуй меня, сказал он.

Мое сердце яростно билось о грудную клетку. Лифт загудел, и двери скользнули в сторону, когда мы достигли своего этажа. Мэддокс прижался лбом к моему, и наши губы разошлись. Его грудь вздымалась, и он судорожно вздохнул. Мои ногти скользнули по его затылку.

– Все хорошо. Мы здесь.

Он медленно вышел из лифта, а я все еще обнимала его. Мэддокс повернулся спиной к стене, когда двери снова закрылись. Его колени подкосились, и он сполз на землю. Я практически оседлала его, пока мы сидели в пустом коридоре третьего этажа.

Его демоны были подавлены.

Мои еще бодрствовали.

– Лила, – прохрипел он. – Блядь, детка.

Я оторвалась от него и встала на трясущиеся ноги.

– Нет. Я только помогала.

Мои губы покалывало, а кожа похолодела, уже скучая по его прикосновениям. Мои легкие сжимались и горели, когда я молча хватала ртом воздух.

– Почему? – Мэддокс не сводил с меня глаз. – Почему ты помогла?

– Потому что я должна была, – сказала я сквозь стиснутые зубы, – потому что, хоть я и не могу смотреть на тебя, это было правильно.

Мэддокс поднялся на ноги, его челюсть затвердела.

– Почему?

Мои кулаки сжались по бокам.

– Я пожалела тебя. Вот почему.

Его лицо омрачилось, и я поняла, что попала в цель. Мэддокс Коултер ненавидел, когда его жалели.

– Твое сочувствие неуместно, – прорычал он, делая угрожающий шаг ко мне. – Ты знаешь, почему я это сделал? Почему я хранил этот гребаный секрет? Потому что. Я. Хотел. Защитить. Тебя. Потому что я не хотел, чтобы ты пережила свое прошлое.

Он продолжал приближаться ко мне, заставляя меня отступить.

– Я не защищал Кристиана, как ты думаешь. На самом деле, я не хочу ничего, кроме как бросить его за решетку и смотреть, как он гниет в чертовом аду. Он. Мне. Никто. Кроме человека, который причинил тебе боль. – Он ударил кулаком по груди. – Моей Лиле. Он сделал тебе больно, и я хочу сделать ему больно.

Мои руки тряслись, а сердце дрожало. Ком в горле становился все больше и больше, заставляя меня задыхаться.

Мэддокс схватил меня за локоть и притянул к себе. Я упала ему на грудь, и он опустил голову, практически рыча мне в лицо.

– Ты мое все, и последнее, что я хотел сделать, это предать тебя. Но мне пришлось, Лила. Я должен был сделать это, чтобы защитить тебя.

Я ударила его кулаком в грудь и оттолкнулась от него. Остановись, я молча умоляла. Просто остановись.

Он не остановился.

– Помнишь, что ты сказала мне, когда мы впервые посетили твоих родителей? – спросил он, но не стал ждать моего ответа. – Ты сказала мне, что раньше ненавидела меня, потому что я был напоминанием о мальчике, который погубил тебя и украл у тебя жизнь.

Да, я говорила это.

Я ненавидела его, потому что «Мэддокс Коултер», с которым я познакомилась четыре года назад, слишком напоминал мне Кристиана.

– Скажи мне, Лила, – прорычал он напряженным голосом. Его взгляд метался туда-сюда, изучая мое лицо. – Как я мог сказать тебе правду? Как, черт возьми, я мог? Человек, убивший твоих родителей, был тем самым мальчиком, с которым я вырос. Ты бы посмотрела на меня так же, как сейчас смотришь на меня.

Это был болезненный поворот правды и нашей реальности. Все, что он говорил, имело смысл. Но я не могла этого принять. Мне нужна была причина, чтобы винить его, ненавидеть его.

– Стоп, – сказала я дрожащим голосом. Дрожь пробежала по моему телу, и мне стало так… холодно.

Мэддокс жестоко обращался со мной. Он схватил меня за челюсть и заставил посмотреть на себя, в его маниакальные глаза.

– Почему ты помогла мне, Лила?

Замолчи. Пожалуйста.

Его пальцы впились мне в щеки. Это было не больно, но и не нежно.

– Почему? – Он вздохнул; его губы так близко к моим.

ПОТОМУ ЧТО Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ.

Мое сердце замерло. У меня закружилась голова… когда меня осенило.

Я отшатнулась, прочь от него. Мой живот скрутило, огненный ад из глубины меня.

Его руки опустились по бокам, и он зажмурился от моего отказа. Его губы приоткрылись, и он прошептал мое имя… но я уже убегала. От него.

От моей правды.

От нашей реальности.

От… всего.

Я вбежала в свою квартиру и захлопнула за собой дверь, опускаясь на деревянный пол. Громкий, сдавленный всхлип сорвался с моих губ.

Я чувствовала Мэддокса с другой стороны. Он не стучал… но я его чувствовала. Стоит там, прямо за дверью. Зажав рукой рот, я заглушила отрывистые звуки, лившиеся из моего горла.

Судьба была сумасшедшей сукой.

Забавно, как четыре года назад я ненавидела Мэддокса… и возненавидела бы его, если бы узнала о его связи с Кристианом.

И теперь, когда я узнала правду… Я все еще любила его всеми фибрами своего существа.

Я сильно любила его.

Я любила его безудержно.

Я любила его так же сильно, как ненавидела Кристиана.

Мэддокс Коултер.

Мой лучший друг.

Мой любовник.

Мой защитник.

Мое падение.

ГЛАВА 14

Лила

Я провела два дня в агонии из-за Мэддокса и наших последствий.

Два дня и две ночи…

Это была битва с моим мозгом и моим сердцем. Тревога взяла верх надо мной. Мои эмоции были в смятении, и я не знала, что делать… что думать… во что больше верить. Я сказала себе, что это нормально – быть обиженной, чувствовать себя преданной. Тогда я сказала себе, что веду себя неразумно.

В ту ночь за рулем был не Мэддокс. Моих родителей убил не Мэддокс. Так за что я его наказала? Наказала нас?

Два дня и две ночи…

Мое чрезмерное мышление всегда было моим самым большим недостатком.

Как только я успокоилась, я начала ясно видеть вещи. Стало легче рассуждать с собой. Если и был кто-то, кто заслужил всю мою ненависть и ярость, то это были Кармайклы. Не Мэддокс.

Его предательство глубоко ранило меня, но теперь, когда у меня было время подумать об этом, я поняла, почему он это сделал. Это была еще суровая истина, которую нужно было понять, проглотить и принять.

В моей голове Мэддокс принял форму Кристиана. Мне нужно было на кого-то злиться, мне нужно было, чтобы кто-то почувствовал всю тяжесть моей ярости, и я направила ее на Мэддокса.

Мне нужно было кого-то обвинить в том, что моя жизнь, казалось, рушилась у меня под ногами.

Мэддокс был там… и я винила его.

Теперь, когда у меня было время подумать об этом, я поняла, что гала-концерт был размытым беспорядком в моем мозгу. У меня был шок, и я выживала благодаря этому. Я не дала себе времени погоревать, смириться с тем, что снова увижу Кристиана, встречусь лицом к лицу с убийцей моих родителей.

Я заново переживала свое прошлое, слишком ошеломленная, чтобы по-настоящему осознать происходящее. Мой терапевт говорил, что эмоциональный шок – это механизм выключения, который должен дать человеку время для обработки своей травмы.

Делать Мэддоксу больно… отталкивать Мэддокса от себя было моим способом справиться с этим. Я была уязвима… бессильна, и это была моя слабая попытка отключиться и защитить себя.

Я хотела верить, что Мэддокс никогда намеренно не причинит мне вреда. Я хотела верить в него. После всего, через что мы прошли, его чувства ко мне были искренними. Я знала это с такой же уверенностью, как и свою любовь к нему.

Примирившись со своим гневом и чувством предательства, я наконец решила встретиться с Мэддоксом. Пришло время поговорить.

Я не была готова оставить все это позади. Доверие между нами было хрупким, тонкой нитью, которая могла легко порваться.

Но я была готова попробовать.

Потому что я хотела Мэддокса. Он был мне нужен. Потому что наше прошлое больше не должно влиять на наше настоящее... или будущее.

Я хотела дать нам еще один шанс. Прощение было первым шагом. Я была готова простить его за то, что он хранил этот секрет. Моя мама никогда не учила меня так легко сдаваться, и Мэддокс того стоил.

Он стоил боли.

Он стоил моей любви.

Я вышла из класса с новой решимостью. Мой взгляд метнулся к моему телефону, но новых сообщений и входящих звонков не было. Я написала Мэддоксу сообщение час назад и попросила его встретиться со мной у него дома.

Его урок закончился раньше моего. Но ответа от него не последовало, кроме радиомолчания.

Все в порядке, сказала я себе. Я могу подождать.

Я пошла по дорожке, ведущей от кампуса к школьной резиденции. Я считала шаги в уме, чувствуя, как нервно дрожат руки.

Я сказала Мэддоксу, что никогда не откажусь от него, и я была готова сдержать эту клятву. Для него. Для нас.

Подтянув куртку поближе к телу, я защитилась от холода. Мой взгляд нашел пары вокруг меня. Некоторые шли рука об руку. Я застала одну парочку целующейся. Еще один обнимался на автобусной остановке, смеялся… счастливый …

Это было жестокое напоминание о том, что я выбросила… что потеряла. Мой темп ускорился, поскольку я пыталась уйти от всех влюбленных пар.

Я почти добралась до своего многоквартирного дома… когда что-то еще привлекло мое внимание. Блеск знакомых грязных светлых волос. Мои ноги замедлились, а затем остановились. Я повернулась к кофейне слева от меня.

Онемение взяло верх, и мое тело замерло на месте.

Когда жизнь бьет тебя по лицу, она бьет тебя достаточно сильно, чтобы дать чертову хлыстовую травму.

У меня перехватило дыхание. Мэддокс занял столик у окна. Он был не… один. Бьянка села напротив него. Я моргнула, пытаясь осмыслить увиденное. Мои глаза опустились на ее живот. Это зрелище смотрело на меня.

Боже нет. Пожалуйста, не надо. Пожалуйста, не будь так жесток ко мне. Нет пожалуйста. Нет, нет, нет.

В последний раз, когда я видела Бьянку, на ней был мешковатый свитер. Сегодня на ней была простая черная кофточка. Она обрамляла ее изгибы и… ее очень круглый, очень беременный живот.

Меня начало трясти, все мое тело становилось холодным… и ледяным.

Я почувствовала жжение слез в носу, когда моргнула, желая, чтобы все это было иллюзией. Но сколько бы раз я ни моргала, реальность смотрела на меня в ответ.

Его правда.

Его секреты.

Его ложь.

Мэддокс и Бьянка, казалось, спорили. Выражение ее лица было разбито горем, когда Мэддокс покачал головой. Она обхватила свой беременный живот, и теперь она была полна слез. Бьянка попыталась дотянуться до него, но он отстранился, словно одна мысль о ее прикосновении могла обжечь его.

Я смотрела, как он вытащил что-то из кармана куртки. Мир замедлился, и краски исчезли. Я смотрела на сцену передо мной, как на черно-белый фильм без звука.

Я все еще была на том же месте, когда Мэддокс встал, чтобы уйти.

Он повернулся… Его глаза встретились с моими… Бьянка ахнула…

Мэддокс побледнел и бросился вперед.

Я сделала шаг назад…

И я побежала. В третий раз за неделю я сбежала от Мэддокса.

Я прижала руку к лицу, когда Мэддокс прошел через дверь, ворвавшись в свою спальню. Я даже не поняла, что нашла свой путь сюда.

Я скучала по этой комнате. Скучала по сну в этой постели, в его объятиях. Скучала по его запаху, оставшемуся на наших подушках и матрасе.

Мэддокс запыхался и бросился ко мне. Я посмотрела в его широко раскрытые испуганные глаза.

– Лила, позволь мне объяснить, – сказал он. Это стало его визитной карточкой. Почему он продолжал так много лажать, что мне пришлось дать ему шанс объяснить. Каждый. Раз?

Я проглотила крик, который грозил вырваться из моего горла.

– Последние несколько недель я так волновалась, – призналась я, мой голос был хриплым от эмоций. – Так напугана. Ты отдалялся от меня. Что-то было не так, я могла сказать. Я дала тебе шанс сказать мне, но ты этого не сделал. Я спрашивала тебя, но ты уклонился от моих вопросов. Расстояние между нами росло, а я беспомощно наблюдала. Это был всего лишь вопрос дней, прежде чем все рухнуло.

Я встала с кровати, подальше от мускусного, мужского запаха, который продолжал атаковать мои чувства. Теперь я поняла, почему Мэддокс вел себя так иначе, почему он был таким отчужденным.

– Он твой? – Я все же спросила, хотя уже знала ответ. – Это поэтому она писала тебе?

Мэддокс кивнул мне.

– На каком она месяце?

Бьянка не выглядела в третьем триместре. Ее беременный живот был круглым и упругим, но маленьким.

– Почти полгода.

Шесть месяцев.

Моя рука поднялась, и я потерла лоб, пытаясь прогнать пульсирующую головную боль. Мой подбородок трясся, а губы дрожали. Я почувствовала жжение свежих слез в глубине моих глаз. Если я правильно посчитала…

Она и Мэддокс переспали примерно за пять недель до Парижа.

Он сказал, что хранил целомудрие в течение… месяцев. Пять недель – это определенно не месяцы. Это был едва ли даже один.

– Ты сказал, что давно ни с кем не спал. Я не знала, что пять недель считаются долгим сроком, – сказала я, почти насмехаясь над ним. – Для тебя, должно быть, было пыткой соблюдать целибат в течение пяти недель.

Мэддокс покачал головой.

– Я мало что помню из той ночи. Я даже не знал, что спал с ней, Лила. Я не был ни с кем несколько месяцев, но в тот вечер… Это была вечеринка… весенняя вечеринка воссоединения футбольной команды.

Тот, который я не посещала с Мэддоксом, потому что я была больна и у меня были месячные.

Он устало провел рукой по лицу, выглядя еще более изможденным, чем когда-либо.

– Боже, я был пьян. Так чертовски пьян, что вся ночь как в тумане.

Я сглотнула и попыталась протолкнуть комок эмоций в горло.

 – Как ты уверен, что спал с ней?

В его голубых глазах вспыхнуло чувство вины, и он скривился.

– Я не думал об этом раньше, потому что мало что помнил из той ночи. Но когда Бьянка подошла ко мне и рассказала об этом… Я вспомнил, как мы вместе мелькнули. Я вспомнил, как вошел с ней в комнату, – прохрипел Мэддокс, остальные слова едва слышно. – Когда я сказал тебе, что ни с кем не спал несколько месяцев, я не лгал. Я не солгал, потому что, честное слово, я не помнил той ночи.

Я уже не знала, во что верить.

Час назад я была готова простить Мэддокса за Кристиана.

Я была готова не обращать внимания на тот факт, что он хранит от меня такую тайну. Была готова двигаться дальше... и простить... принять... полюбить снова.

А сейчас?

Мы вернулись к исходной точке.

– Я не понимаю. – Я покачала головой, поднеся дрожащие пальцы к виску, потирая пульсирующую боль. – Почему она не сказала тебе раньше? Зачем ждать так долго?

Его горло пересохло, когда он сглотнул.

– Она не знала… хочет ли она оставить ребенка.

– А ты? Что ты планируешь делать? – тихо спросила я.

Его голова закружилась; страх был очевидной маской на его лице. У меня был свой ответ, и ему даже не пришлось произносить слова. Мое сердце рухнуло у моих ног.

Мэддокс попытался дотянуться до меня, но я оттолкнулась.

 – Ты солгал мне о ней. В тот момент, когда ты узнал, что она беременна твоим ребенком, почему ты не сказал мне?

– Я не знал, как, – выдохнул он. – Я не хотел тебя терять.

– Это было просто. Ты просто должен был сказать мне правду, это все, о чем я когда-либо просила тебя.

Его ноги подкосились, и он сел на кровать, обхватив голову руками, и из него вырвался сдавленный звук.

– Ты – лучшее незапланированное событие, которое когда-либо случалось со мной, Мэддокс. И я не могу потерять тебя. Но ты делаешь все, чтобы оттолкнуть… меня от себя, – прошептала я, мой голос сорвался в конце. – Ты лжешь, хранишь секреты. С каких это пор ты начал мне лгать, Мэддокс?

У меня уже был ответ на этот вопрос. Месяцы… и месяцы секретов.

После всего, через что мы прошли… он запятнал все, чем мы были, своей ложью.

– Ты сказал, что не хочешь меня потерять. Но ты уже это сделал, – прошептала я дрожащим голосом, произнеся самые тяжелые слова в своей жизни.

Голова его закружилась, а глаза вспыхнули мукой. Он был декадентски красив, немного сломлен и ошибался с самого начала.

– Прости, – выдавил он.

– Это все, что ты хочешь сказать?

В его глазах были слезы.

– Мне жаль.

Если тебе так больно, что это за любовь?

Я знала, что Мэддокс разобьет мне сердце, но часть меня надеялась, что этого не произойдет.

Мое сердце плакало, и одинокая слеза скатилась по моей щеке.

– Они сказали, что ты был проблемой. Я не слушала. Я рискнула с тобой. И теперь я сожалею об этом.

– Не оставляй меня. – Его хриплый голос сорвался. – Пожалуйста.

Я сделала шаг назад. Мэддокс выглядел израненным, и моя душа облилась кровью, увидев его боль.

Я должна была уйти. Ради себя. Ради него.

– Лила, – выдохнул он мое имя. – Пожалуйста.

Я медленно покачала головой.

– Мэддокс. – Мне было больно произносить его имя. – Ты нарушил свои обещания.

Мои ноги отбросили меня еще на шаг назад.

– Нет, – взмолился он. – Лила, нет.

Я повернулась и ушла, оставив свое разбитое сердце у его ног.

Остановившись у двери, я бросила на него последний взгляд через плечо.

– Ты станешь отцом, Мэддокс, – прошептала я голосом, полным непролитых слез. – Поздравляю.

Он отрицательно покачал головой.

– Ты уже сломал нас, но хоть раз в жизни… поступи правильно, Мэддокс. Бьянка нуждается в тебе. И этот ребенок заслуживает отца.

Как будто он был нужен мне.

Но она нуждалась в нем… больше.

Мэддокс

Я облажался.

Я знал, что в конце концов облажаюсь. Я знал, что закончу тем, что уничтожу единственную хорошую вещь в своей жизни. Лила.

Потому что это единственное, на что я был способен.

Уничтожение жизней.

Разорение ее.

Разрушая нас.

Я пытался защитить ее с того дня, как я дал клятву этому дурацкому мизинцу. Я позаботился о том, чтобы она всегда была счастлива, о ней всегда заботились, устранив все, что причиняло ей боль… но я забыл защитить ее от себя.

Мои легкие сжались в груди, а горло сжалось. Из моего горла вырвался сдавленный звук, когда я схватился за голову руками, чувствуя жжение в глубине глаз.

– Ты – лучшее незапланированное событие, которое когда-либо случалось со мной, Мэддокс. Всегда. И я не могу потерять тебя. Но ты делаешь все, чтобы оттолкнуть… меня от себя, – прошептала она, и ее сладкий голос сорвался в конце. – Ты лгал, скрывал от меня секреты. С каких это пор ты начал мне лгать, Мэддокс?

От ее слов у меня закружилась голова, но ответа у меня не было. Я чертовски хотел, чтобы у меня он был..

Ложь, большая или маленькая, была самым быстрым способом разрушить что-то прекрасное – нас.

Ложь и секреты…

Все, что я когда-либо делал, каждое решение, которое я когда-либо принимал, было направлено на то, чтобы защитить Лилу.

Но никаких лейкопластырей не хватило бы, чтобы остановить открытые, гноящиеся раны, которые я оставил после себя.

– Прости, – я задохнулся.

Мучение на ее лице уничтожило меня.

– Это все, что ты хочешь сказать?

Мое зрение затуманилось – блядь – мне пришлось напомнить себе, чтобы не сойти с ума. Мои эмоции были в смятении, и я боролся, чтобы оставаться в здравом уме.

– Мне жаль.

Одинокая слеза скатилась по ее щеке.

– Они сказали, что ты был проблемой. Я не слушала. Я рискнула с тобой. И теперь я сожалею об этом.

– Не оставляй меня. – Мой хриплый голос сорвался. – Пожалуйста.

Лила сделала шаг назад. Мое израненное сердце дрогнуло, и желчь поползла вверх по горлу, горькая и кислая, при мысли о ее потере.

– Лила, – выдохнула я ее имя. – Пожалуйста.

Она медленно покачала головой, еще одна безмолвная слеза оставила мокрый след на ее щеке.

– Мэддокс. – Она выглядела огорченной, и ее губы дрожали. – Ты нарушил свои обещания.

А теперь она нарушила свои.

Ее ноги сделали еще один шаг назад.

– Нет, – взмолился я. – Лила, нет.

Мой голос застрял у меня в горле, когда она повернулась и ушла, взяв мое кровоточащее сердце в ладонь и оставив меня… безжизненным.

Я упал на колени, не в силах остановиться, задыхаясь от тяжелого привкуса горечи на языке. Это не может быть концом… не может.

Дверь закрылась, как раз когда я выкрикнул ее имя. Патетически. Потому что для нее… я был чертовски слабым человеком.

Для нее.

Только для нее. Моя Лила.

Любовь делает тебя слабым.

Любовь разрушает жизни.

Любовь погубила нас.

Она ушла. Единственное, чего она обещала не делать… Она поклялась никогда не покидать меня, никогда не покидать меня… но она была здесь. Уходя.

Моя Лила ушла, так как боль, пронизывающая мою грудь, стала более чем невыносимой.

Вся моя правда, вся моя ложь столкнулись воедино – мое будущее с Лилой теперь было распахнуто, разбито и истекало кровью, когда я стоял на коленях перед обломками всего этого.

Снова... один.

И снова... потерян.

Она тоже солгала.

Она тоже нарушила свои обещания.

Ты не потеряешь меня, никогда.

Обещание мизинчиком?

Обещание мизинчиком.

Все обещания, которые мы дали друг другу, в конце концов… все это не имело значения.

В конце концов, мы сбились с пути, и наш счастливый конец исчез.

ГЛАВА 15

Лила

Не все правильные решения кажутся правильными. Иногда они выпотрошат тебя изнутри и разорвут на части. Правильные решения должно быть легко принимать, но так бывает редко.

У меня был выбор, и я хотела верить, что сделала правильный выбор.

Хороший выбор, правильное решение.

Уйти от Мэддокса было самым трудным делом в моей жизни, но я должна была…

Не для меня. Но для него.

Мэддокс был моим парнем, но прежде всего… он был моим лучшим другом. Я знала его лучше, чем он знал себя. Я могла видеть его внутри, так ясно, и Мэддокс, Боже мой, он был так потерян в тот момент, и мне нужно было, чтобы он видел вещи ясно.

Я ждала волны сожаления, которая захлестнула меня с тех пор, как я ушла от него. Она пришла и ушла, как волна боли. Всегда рядом, всегда постоянно. Но тем не менее, я сказала себе, что приняла правильное решение.

Последние три недели Мэддокс пытался звонить. Он стучал в нашу дверь несколько раз в день. Он разговаривал с Райли, пытался убедить ее впустить его внутрь… позволить ему поговорить со мной. Но Райли была верна до отказа. Она не знала, почему мне пришлось уйти, но она знала, как сильно это меня ранило.

Я никогда не убегала от своих проблем, но мне пришлось убежать от Мэддокса. Он был моей единственной слабостью, и я знала, что в тот момент, когда я взгляну на его разбитый взгляд, его израненные голубые глаза, я снова упаду в его объятия. Это превратилось бы в порочный, бесконечный цикл.

– Эй, Лила! – Я вздрогнула от своих мыслей и повернулась на звук моего имени.

Моя коллега щелкнула пальцами перед моим лицом и вопросительно посмотрела на меня.

– Хватит мечтать. На это нет времени.

Я вытерла мокрые руки о фартук.

– Я обслуживаю следующий столик. – Я хотела взять поднос из ее рук, но она удержала его от меня.

Аманда выудила что-то из переднего кармана фартука. Она вложила мне в раскрытую ладонь сложенную пополам сложенную пополам синюю записку.

– Он сказал мне передать тебе это.

Мое сердце забилось.

– Он?

Аманда пожала плечами и ушла. Я развернула записку, и мое сердце сжалось, моя грудь сгорела от горя.

Ты даже не дала мне шанса поцеловать тебя на прощание.

Я подняла голову и поймала взгляд Мэддокса через окно ресторана. Его измученные глаза смотрели в мои одну секунду, пульсирующий момент, болезненное сердцебиение, прежде чем он моргнул и ушел. Мэддокс исчез в толпе, оставив только свою записку, как напоминание о том, что он был здесь.

Мы снова были незнакомцами.

Это было больше, чем записка о нашем последнем прощании. Он давал мне понять, что сдался. Мэддокс больше не собирался сражаться за нас. Меня чуть не убило там, где я стояла, на секунду мое сердце перестало биться.

Я должна была этому радоваться – в конце концов, я этого и хотела. Я избегала его больше трех недель, ожидая момента, когда он перестанет звонить и перестанет пытаться меня увидеть.

Но все равно… больно.

Проклятье.

Отдать Мэддоксу Коултеру свое сердце было ошибкой. Но на этот раз… Я была тем, кто ушел от него.

– Я забыла, когда у тебя экзамены? – Райли устроилась рядом со мной на диване, обняв меня за плечи. Я погрузилась в ее объятия и поджала ноги под себя.

– У меня два подряд за два дня, а еще один послезавтра.

До Рождества оставалось ровно двадцать дней. Моя жизнь рухнула в дерьмовое время. Наступил период экзаменов, и жизнь стала еще более сумасшедшей. Я едва могла учиться, едва сосредотачивалась на своих исправлениях к экзаменам. Мой разум был в беспорядке, и мое сердце просто не было в нем. Я постоянно беспокоилась о Мэддоксе. Он никогда не был рядом. Насколько я слышала, он остановился у Колтона в его таунхаусе. Квартира, которую мы превратили в свой дом, теперь была пуста. Забытая. Заброшенная.

– Как ты себя чувствуешь? – осторожно спросила Райли.

– Я чувствую себя дерьмом, – сказала я, шокируя себя своей честностью. – Как Мэддокс?

Ее брови нахмурились.

– Я не понимаю тебя. Он сделал тебе больно, ты бросила его. Столько горечи и душевной боли. Тем не менее, ты все еще спрашиваешь меня о нем каждый день. Следишь за ним. Я не понимаю тебя, детка.

Свежие слезы обожгли мне глаза, но я сморгнула их.

– Я все еще люблю его.

– Тогда почему ты ушла?

– Потому что иногда любви недостаточно.

Она сжала мои плечи, и я знала, что сейчас произойдет.

– Он не изменял тебе. Да, он лгал. Он должен был рассказать тебе о Бьянке, как только узнал об этом, но неужели все так плохо? Вся эта ситуация – просто большой беспорядок, но, может быть… я не знаю. Я просто думаю, что Мэддокс никогда бы намеренно не причинил тебе вреда. Я думаю, что он просто пытался защитить тебя, по-своему.

– Ты не поймешь. – Потому что она не смотрела в глаза Мэддоксу и не видела его борьбу… его правду…

– Помоги мне понять. – Она сморщила нос, так сильно пытаясь разрушить мои стены. Райли была хорошим другом, моим единственным другом. Мой маленький комочек света.

– Я не могу, – прошептала я.

Она тихо вздохнула и откинула голову на диван.

– Мэддокс до сих пор не вернулся. Он живет с Колтоном и не посещал занятия с тех пор…

Мои глаза закрылись, и я дышала через жжение в носу.

– Он будет в порядке. Мэддокс силен и способен позаботиться о себе.

– Надеюсь, ты права, – прошептала Райли.

Она не поверила мне.

И… как бы я ни хотела, чтобы мои слова были правдой, я и сама не верила.

Мой телефон завибрировал между ног, и я взглянула на экран, глядя на незнакомый номер. Я проигнорировала звонок и закрыла глаза.

– Опять кто-то звонит, – сказала Райли рядом со мной.

– Я не знаю номер.

Пять последовательных звонков спустя я начала чувствовать себя неловко. Тревога сжала мышцы груди, и там поселилась тяжесть. При шестом звонке с того же номера я, наконец, взяла трубку.

– Да?

– О, Лила. Наконец-то. – Раздался знакомый голос, и я нахмурилась.

– Саванна? – Почему мать Мэддокса звонила мне?

Мэддокс. О Боже. Мэддокс!

Я отскочила от дивана, мое сердце сжалось, как будто что-то тяжелое обвилось вокруг хрупкого органа, выжимая из меня жизнь.

– Он в порядке? Что случилось? В чем дело? Это Мэддокс?

– Что? Нет, я имею в виду, я пыталась дозвониться до него последние пять дней, но он больше не отвечает на мои звонки.

Ладно, это не тревожило. Мэддокс никогда не отвечал на звонки матери или отца, если уж на то пошло. Он редко хотел слушать то, что они говорили.

– Я не понимаю. Вы кажетесь взволнованной, – сказала я, все еще хмурясь.

– В последний раз, когда я разговаривала с ним, он повесил трубку, – прошептала она, и затем я услышала всхлипывание.

Я потерла лоб, чувствуя быстро приближающуюся головную боль.