Текст книги "Клятва ненависти (ЛП)"

Автор книги: Лайла Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Грейслин вздохнула, нахмурив брови.

– О, Джулианна.

– Я боюсь потерять это. Его. Чувство, которое он мне дает. Эмоции, которые он у меня вызывает. Я не хочу потерять это, Грейслин, – призналась я, и в словах отразился мой глубочайший страх.

– Да, но наш отец – я женщина, на которой Киллиан должен жениться, – сказала моя сестра, глубоко обеспокоенная. – На самом деле Киллиан думает, что женится на Грейслин, старшей дочери епископа Романо.

Хотя моя сестра не была влюблена в Киллиана, она никогда не разочарует нашего отца. Она согласится на этот брак, даже если это будет означать потерю любимого мужчины.

Она была самоотверженной.

А я была эгоисткой.

Мое сердце сжалось в груди. От одной мысли о моей сестре и Киллиане меня тошнило. Я представила его губы на ее губах, и горькая ревность поползла по моему телу, впиваясь глубоко в пупок. Я не могла этого вынести – смотреть, как он держит Грейслин так же нежно, как и меня.

Я знала, что в конце концов Киллиан влюбится в мою сестру. Это должно было случиться. Грейслин была красивой, умной, самоотверженной, понимающей… всем, что нужно Киллиану Спенсеру в жене. Та, кто будет править рядом с ним – его королева. Равная ему.

Мой желудок опустел, и я боролась с желанием вырвать.

– Но он ухаживал за мной, – прошептала я. – Он мой.

– Киллиан не объект, сестра.

– Я знаю это, – прошипела я.

Когда я попыталась вырвать руку, Грейслин крепко сдержалась. Наши взгляды встретились, и она выдержала мой взгляд с полной серьезностью.

– Ему нужно знать правду, чтобы он мог сделать свой выбор.

– Я не могу, – я задохнулась, моя грудь сжалась так, что было больно. – Он возненавидит меня.

Сестра торжественно покачала головой.

– Он узнает в любом случае. Достаточно скоро. Но ему нужно услышать это от тебя, а не от кого-то другого.

– Ты даже не хочешь за него замуж, – неуверенно сказала я. – Ты беременна ребенком Саймона, и я знаю, что аборт для тебя не вариант. Насколько это несправедливо по отношению к Киллиану, если ты выйдешь за него замуж?

Это заставило Грейслин задуматься. Она склонила голову набок, задумчиво нахмурив брови.

– Ты права. Я не хочу выходить замуж за Киллиана. Я думаю… у нас может быть решение наших проблем.

Я выпрямилась, надежда расцвела в моей груди, как хрупкая роза.

– Что ты имеешь в виду?

Грейслин была влюблена в Саймона три года. Он был ее телохранителем во Франции. Каждый миг они проводили вместе – конечно, это должно было случиться. Саймон был всем, чего моя сестра хотела от мужчины.

И я знала, что их любовь была настоящей. Я видела это в глазах Саймона. То, как его взгляд следил за моей сестрой, так внимательно, так нежно, когда они вместе находились в одной комнате.

Я заметила его озорную ухмылку и ее скрытую улыбку.

Взгляд тоски и маленькие украденные прикосновения.

Их любви никогда не суждено было случиться, как моей с Киллианом.

Но судьба – о, как она была жестока. Судьба привела в нашу жизнь двух мужчин. Мужчины, которых у нас не было, но мы поддались их чарам. Такая запретная любовь была трагедией.

Взгляд Грейслин встретился с моим.

– Что? – Я дышала, мое сердце бешено колотилось.

– Кажется, у меня есть план.

Я обвила рукой талию Киллиана, прижавшись лицом к его шее. Мой нос скользнул по его горлу, и я вдохнула его мускусно-землистый аромат.

– Мой отец получил бы приступ, если бы увидел нас такими, одних, – прошептал я.

Киллиан мастерски провел пальцами по моим густым кудрям. Мои губы дрогнули в понимающей улыбке.

– Ты делаешь это нарочно, – мягко обвинил он. – Раньше я ненавидел клубнику, но теперь я ем ее чаще, потому что она напоминает мне о тебе.

Я потеряла сознание. В третий раз в жизни.

Все три раза были связаны с Киллианом Спенсером.

Как только мои локоны распустились, он издал горловой звук одобрения, и моя улыбка стала шире. Киллиан провел пальцами по моим светлым волосам, накручивая прядь вокруг пальца.

 – Ты моя будущая жена. Твой отец не может запретить мне видеться с тобой.

– Да, но он конкретно сказал, что нам нужна сопровождающая, – сказала я. – Он такой старомодный.

– К черту это. – Киллиан перевернулся, затянув меня под свое тело и вжав спиной в одеяло. Он навис надо мной. – Мы встречались еще до того, как обручились. Если бы я не осквернил тебя тогда, я обещаю теперь защищать твою добродетель. Я имею в виду, кроме нескольких украденных поцелуев и прикосновений…

Мы оба были все еще полностью одеты, но его тепло просачивалось сквозь наши многочисленные слои, и я чувствовала его на своей коже.

– О, пожалуйста, никогда не говори так в присутствии моего отца.

Киллиан одарил меня своей фирменной кривой улыбкой.

– Это наш секрет, – выдохнул он.

– Наш секрет, – прошептала я.

Мало ли он знает…

Мои глаза метнулись к темному небу, как раз вовремя, чтобы уловить то, чего мы ждали.

– Смотри! – прошептала я, волнение пробежало по моему телу. – Первая падающая звезда. О боже, это красиво.

– М-м-м.

Я толкнула его в плечи.

– Киллиан, смотри!

– Да, – прохрипел он, прежде чем наклониться и прикоснуться к моим губам.

О.

Его тело накрыло мое, руки сжали меня, как тиски. Грудь к груди. Бедра к бедрам. Мои бедра зажаты между его сильными бедрами. Я могла чувствовать длину его тела на своем, каждый его дюйм. Сильный и теплый.

Его губы требовательно касались моих. Я открылась для него без всякого сопротивления, и его язык скользнул по моему. Пробуя меня на вкус. Лизал и пожирал меня, как изголодавшийся любовник.

Мои глаза закрылись.

Киллиан застонал, вибрация прокатилась по моему телу. Моя грудь сжалась, а живот наполнился теплом. Казалось, между стыками моих бедер настойчиво пульсирует пульс, ноющий и почти лихорадочный.

Боже, я жаждала Киллиана.

Поцелуй углубился, и когда он прикусил мою нижнюю губу, почти дразня, я захныкала, пока он слизывал укус языком. Его губы оторвались от моего рта, скользнув вдоль челюсти и вниз по шее. Его поцелуи шептались по моему горлу и ложбинке ключицы.

Мое тело пылало, и я горела с такой лихорадочной потребностью.

Когда Киллиан начал отстраняться, оставляя меня пустой и внезапно холодной без его нежной ласки, я открыла глаза. Его темный взгляд уже был на моем лице.

– Я не уверен, ангел ты или дьяволица, искусительница, – пробормотал он.

– Почему я не могу быть и тем, и другим?

Его губы изогнулись в полуулыбке.

– Я одобряю.

Киллиан перевернулся, увлекая меня за собой, так что я полулежала на его теле. Его рука обвилась вокруг моих бедер, прижимая меня к себе. Мой взгляд снова метнулся к темному небу, найдя еще одну огненную падающую звезду.

Я подумала, считается ли это свиданием.

Киллиан и я нашли другое место для встреч в поместье моего отца, помимо конюшни. Это было прекрасное место на вершине холма. Когда я узнала, что сегодня вечером будет метеоритный дождь, я спросила Киллиана, не хочет ли он посмотреть его вместе со мной. Он уже согласился еще до того, как я закончила предложение.

Вот мы и тут.

Лежа на одеяле, свернувшись в объятиях друг друга. На вершине холма, под полуночным небом. Наблюдаем за метеоритным дождем.

Все началось с двух одиноких падающих звезд.

Вскоре темное небо озарилось яркой неоновой звездной пылью, превратившись в дождь из падающих звезд. Так много их сразу – огненных и завораживающих.

Ночное небо стало живым.

Мое сердце екнуло при виде этого. Я никогда не видела ничего настолько волшебного.

Я не могла оторвать глаз, пока метеоритный дождь медленно не закончился, оставив лишь несколько падающих звезд на полуночном небе.

Пальцы Киллиана скользнули по изгибу моей спины.

– Ты скучаешь по маме?

Я моргнула от вопроса.

– Гм, она умерла, когда я была очень маленькой, так что я почти не помню ее. Единственное воспоминание о моей маме, и оно такое яркое, это то, как она расчесывала мне волосы. Наверное, я скучаю по матери.

Скрестив руки на его широкой груди, я положила подбородок на ладони. Мои глаза блуждали по его красивому, слегка щетинистому лицу.

– Ты близок со своей матерью? Ты никогда не упоминал о ней раньше.

– Мои родители, – сглотнул Киллиан, его грудь захрипела от резкого выдоха. – Это был брак по расчету. Мне было четырнадцать, когда я узнал, что мои родители не любили друг друга. На самом деле они презирали друг друга.

– О. – Это было жестко. Я мало что знала о браке своих родителей, но слышала, что это был брак по любви. Ну, по крайней мере, мой отец был влюблен, по крайней мере, он нам так сказал. Он сказал, что это была любовь с первого взгляда. И он сразу понял, что моя мать была женщиной для него.

– Я застукал свою мать, – вздохнул Киллиан, нахмурив брови. – Я нашел ее в постели с другим мужчиной, в той самой постели, которую она должна была делить с моим отцом. Через два месяца я понял, что мой отец такой же. Во время брака они спали с другими людьми, никогда не храня верности друг другу. Их брак был фарсом.

Мои пальцы коснулись его щеки, чувствуя под кончиками пальцев его жесткую щетину. Я запечатлела целомудренный поцелуй в уголке его рта. Я не знала, почему я это сделала, но это было почти инстинктивно.

– Мне жаль твоих родителей.

Наши глаза встретились, и я увидела то, что должна была увидеть в его темных глазах. Тоска.

– Когда мне было шестнадцать, они, наконец, развелись. Это был скандал, и таблоиды превратили его в уродливую войну, но моей матери было все равно. Той ночью она уехала во Францию со своим новым кавалером, и за последние десять лет у нее было около четырех новых любовников. Она живет своей лучшей жизнью, путешествуя по миру на деньги, которые мой отец каждый месяц кладет на ее банковский счет.

Как жестоко. Моя мама умерла, когда я была слишком мала, чтобы помнить ее. Пока Киллиан был еще жив, но он тоже был без матери.

Моя грудь сжалась, сердце сжалось от его слов.

– Ты не близок со своей матерью.

Он покачал головой.

– Совсем нет, она не годилась в матери. Меня вырастил отец. Я не особенно близок с ним, но мы ладим.

Киллиан на мгновение замолчал, прежде чем перевернуться на бок, и мы оба оказались на боку. Грудь к груди, бедра к бедрам, лицом к лицу.

Наши тела были на одной линии, и его пальцы сомкнулись вокруг моего бедра.

– Я хочу, чтобы мой брак был полон любви и смеха, Грейс. Я не хочу какой-то фальши или уловки, чтобы обмануть общественность. Я хочу чего-то настоящего.

Мое сердце сжалось, и я прикусила язык, пока вкус медного привкуса крови не наполнил мой рот. Казалось, Киллиан знал. Но он не мог. Если он все еще называл меня Грейс, значит, он не знал моей правды.

И это был момент, когда я могла отменить свою ложь.

Я хотела закричать, что я Джулианна, но я только сильнее прикусила язык, пока он не стал кровоточить. Это было несправедливо по отношению к нему, не тогда, когда он практически умолял меня о чем-то реальном.

У меня загорелись глаза, и я сморгнула слезы. Боже, боль. Больно. Давление на мою грудь стало сильнее, тяжелее. Мне казалось, что колючие лозы обвились вокруг моего сердца, раздавив меня. Моя кожа покрылась горечью моей лжи. Мое тело отшатнулось от того, насколько безобразными были мои секреты.

– Я знаю, что мы практически уже обручены. Наши отцы заключили этот брак по расчету, но я хочу сделать его официальным с тобой. – Киллиан заговорил сильным и уверенным голосом.

Он поднес мою левую руку к своим губам, и мои глаза расширились при виде кольца. Когда он это сделал? О Боже.

– Когда ты смотрела на падающие звезды, – ответил он на мой немой вопрос.

Я уставилась на кольцо с бриллиантом огранки "кушон". Оно не было ни слишком большим, ни слишком вычурным, оно было идеальным. Киллиан выбрал кольцо, которое соответствовало мне и моим предпочтениям.

– Выходи за меня замуж, Грейслин, – прохрипел он.

– Ты… спрашиваешь меня или говоришь мне? – Я заикалась.

Он ухмыльнулся.

– Я не хочу спрашивать, потому что боюсь, что ты скажешь «нет», а я сумасшедший ублюдок, который не хочет давать тебе этот выбор, но, черт возьми, я сделаю это как следует. Предложение, которого ты заслуживаешь, принцесса.

Киллиан почти дразняще прикусил кончик моего пальца. Прежде чем он слизнул жало, его язык облизал ожог. Напряжение между моими ногами снова вернулось, сильное и болезненное. В его темных глазах мелькнуло озорство, как будто он знал, какой эффект оказывает на мое тело.

– Ты выйдешь за меня? – он спросил. – Проведешь остаток жизни со мной? Я не хочу чего-то фальшивого. Я хочу настоящего брака. Любовь и одержимость. Смех и слезы. Я хочу всего уродливого и прекрасного, что приходит с браком. Можешь дать мне это, Грейс?

Я молча кивнула головой.

Глаза Киллиана загорелись обожанием.

Его губы коснулись моих.

И мое сердце замерло.

Я была лживой женщиной.

ГЛАВА 20

Джулианна

Прошлое

– Ты должна перестать пялиться на свое кольцо, – поддразнила Грейслин. – Ты вообще слышала, что я сказала?

Моя голова вскинулась, когда я провела большим пальцем по кольцу.

– А? Извини, что ты сказала?

Можно ли было привязаться к кольцу? Это произошло не по материалистическим причинам. Но больше потому, что это олицетворяло любовь Киллиана ко мне. Я всегда мечтала о сказочном романе, и я угадала... Я получила его.

Это было не идеально.

Но, тем не менее, это была моя сказка. В ней было больше недостатков, чем видно невооруженным глазом, больше недостатков, чем в той истории любви, о которой я мечтала, – но она была моей.

Моя сестра положила руки на бедра, бросив на меня надменный взгляд, но она ухмылялась.

– О, сотри эту улыбку со своего лица. Ты так влюблена, что это почти глупо.

Я покрутила кольцо вокруг пальца, чувствуя его вес.

– Пожалуйста, мне приходится терпеть, когда ты с Саймоном все время смотрите друг другу в глаза сердечками. Вот это паршиво.

– Быть влюбленным, – вздохнула Грейслин. – Это такое прекрасное чувство. Как мы попали в такую безвыходную ситуацию?

Я пожала плечами, но давление на грудь снова вернулось. Это тяготило меня.

– Ты уже рассказала Саймону?

– Нет, но я думаю, что он знает. Прошлой ночью я проснулась от того, что его голова была у меня на животе. – Ее брови нахмурились, и я ненавидела выражение отчаяния на ее лице. Я знала, что она, вероятно, думает о своих… планах.

Мои губы приоткрылись, и я была готова сказать ей, чтобы она забыла о своих планах и что мы придумаем что-нибудь еще. Но нас прервал стук в дверь.

– Грейслин?

Мы оба вздрогнули от голоса отца. Я отскочила от кровати и практически сорвала обручальное кольцо с пальца, отдав его сестре.

– Входи, – пискнула Грейслин, торопливо натягивая кольцо на палец. Оно было немного мало для нее, и я могла видеть, как туго он обхватывал ее палец.

Наш отец вошел, воздух буквально потрескивал от напряжения. Он был высоким, хотя и не таким высоким, как Киллиан. Епископ Романо шел уверенно; его плечи расправлены. Увидев своих двух дочерей вместе, он улыбнулся той редкой улыбкой, которую приберег только для нас.

– До меня дошел слух. Что твой жених подарил тебе кольцо, – сказал отец, останавливаясь перед Грейслин. – Позволь мне посмотреть, чтобы я мог судить, дал ли он моей дочери то, чего она стоит.

Наш отец сжал руку Грейслин в своей, и его брови нахмурились. Он фыркнул в ответ.

– Это меньше, чем я ожидал от Спенсеров.

– Это идеально, – сказала я, защищаясь. Прежде чем я успела остановиться или обдумать это. Как он мог судить о любви Киллиана ко мне одним лишь камнем? Это было несправедливо. Киллиан мог легко позволить себе кольцо за миллион долларов с огромным бриллиантом, но он решил подарить мне это, потому что знал, что это то, что я предпочитаю.

Что-то простое и элегантное.

Отец бросил на меня растерянный взгляд, но Грейслин уже прочищала горло, возвращая его внимание к себе.

– Мне нравится, – сказала она, одарив нашего отца идеальной улыбкой.

Даже я бы поверила ей, если бы уже не знала правды.

Он обхватил ее щеку, улыбаясь.

– Моя дочь заслуживает не меньше, чем самый дорогой камень в мире.

– Киллиан знает мои предпочтения, – объяснила Грейслин. – Это кольцо идеально подходит мне.

– Если ты так говоришь. – Наш отец кивнул. – Я горжусь тобой, Грейслин. Чтобы отпраздновать эту помолвку, я устраиваю вечеринку на следующих выходных. Пришло время людям узнать, что Спенсер и Романо связаны кровью и верностью.

Мои глаза расширились, мое сердце забилось от его заявления. Отец кивнул нам обоим, прежде чем уйти. Грейслин заперла за ним дверь, и я рухнула на кровать, дрожа.

– Дерьмо, – выругалась я, когда моя сестра вернулась ко мне. Она вернула мне кольцо, положив его на середину моей ладони. Мои пальцы сжались вокруг кольца с бриллиантом, удерживая его в кулаке.

– Мы должны сказать ему правду, – сказала Грейслин.

– Отец никогда не примет этот брак. Ты старшая дочь…

Моя сестра издала раздраженный звук, прежде чем оборвала мою бессвязную речь.

– Неважно, чего хочет папа. Киллиан должен знать правду, и он примет решение.

Все тепло покинуло мое тело, и мне стало холодно, как будто меня бросили в ванну со льдом.

– Что, если…

Грейслин уже качала головой.

– Он любит тебя и всегда будет выбирать тебя, – заверила она меня с такой уверенностью, что я почти поверила ей. – Отцу нужен этот контрактный брак. В конце концов, неважно, на ком женится Киллиан. Я или ты. И вообще, ты знаешь мои планы.

Ее планы… да, конечно.

Ее планы решат нашу запутанную ситуацию, но…

– Как мне убедить тебя остаться? – Я прошептала. Моя грудь сжалась, боль проникла глубже под плоть, в кости.

Грейслин села рядом со мной на кровать. Она обняла меня за плечи, а я обняла ее за талию. Она всхлипнула, и слезы обожгли мне глаза.

– Я делаю это для своего ребенка и Саймона, – сказала она срывающимся голосом. – Я не могу оставаться здесь.

Епископ Романо никогда бы не принял в мужья своей старшей дочери простого телохранителя. На самом деле, он сделал бы все, чтобы разрушить отношения Грейслин и Саймона, если бы узнал об этом.

Саймон не родился с золотой ложкой во рту. На самом деле он был сиротой. Саймон был простым человеком, а Грейслин была королевской особой.

Епископ Романо был не то чтобы плохим отцом; он просто больше заботился о своем статусе в высшем обществе, чем о счастье своих детей. Его наследница, вышедшая замуж за телохранителя, без статуса и без семейного богатства, была бы для него позором. Он никогда не согласится на такой союз.

– Действительно ли бегство – это выход? – спросила я.

– Убежать – единственный выход, – прошептала Грейслин. – Как только наш отец успокоится и выдаст тебя замуж за Киллиана… Я пошлю папе письмо. Но я не вернусь, пока не узнаю, что он примет Саймона как мою любовь и отца моего ребенка.

Грейслин смогла отмыть триста тысяч долларов из своего трастового фонда так, что наш отец до сих пор этого не заметил. А со сбережениями Саймона… им хватило, чтобы обосноваться где-нибудь очень далеко отсюда.

Я отстранилась, вытирая мокрые щеки. Я даже не осознавала, что плачу.

– Куда ты собираешься отправиться?

Моя сестра покачала головой; ее серые глаза – такие же, как у меня – были стеклянными и влажными.

– Я не могу тебе сказать. Чем меньше ты знаешь, тем лучше для нас обоих. Потому что первый, кого папа спросит, когда узнает, что меня нет, – это ты.

– Это твое окончательное решение?

– Да. У тебя будет Киллиан, а у меня Саймон и мой ребенок. Это лучшее решение для нас обоих, – сказала она решительно и непоколебимо, когда дело дошло до ее решения.

Я взяла ее руки в свои, сжала.

Боже, я на это надеялась.

Два дня спустя Грейслин без стука вошла в мою комнату, ее серые глаза сияли озорством.

– Посылка от Киллиана, – сказала она, протягивая мне маленькую, хорошо завернутую коробочку. – Оно было адресовано Грейслин. Но мы оба знали, кем для него была Грейслин. Итак, я считаю, что это твое.

– Подарок, – выдохнула я, забирая у нее пакет и практически разрывая упаковку. Я открыла коробку, копаясь во всех муслиновых бумагах, чтобы найти старинную твердую обложку.

– Ни хрена себе. Это что?

Мой взгляд метнулся к толстому черному корешку. Я уже знала, что будет сказано в заголовке, но почему-то нуждалась в подтверждении. Когда мой взгляд остановился на выделенных жирным шрифтом буквах, я едва слышно вздохнула. Слишком в шоке, чтобы даже издать звук.

Грозовой перевал.

Ни за что! Этого не может быть.

– Вау, – выдохнула Грейслин.

Мое дыхание сбилось, когда я осторожно открыла первую страницу… почти слишком напуганная, чтобы случайно разорвать страницу. Бумага, сложенная пополам, скользнула ко мне на колени, и я моргнула в замешательстве. Письмо? Я развернула его и увидела аккуратный и прекрасный почерк Киллиана.

Моей будущей жене,

Две недели назад ты говорила о своей любви к Эдгару Аллану По и сестрам Бронте. В тот момент твои серые глаза светились с таким нетерпением, что я понял, что должен сделать.

Мы помолвлены, но я понял, что пока ухаживал за тобой, не было ни подарков, ни цветов. Прошу прощения, принцесса.

Это я пытаюсь исправить свои недостатки.

Поэтому вот мой первый ухаживающий подарок тебе.

Редкий экземпляр первого американского издания романа Эмили Бронте «Грозовой перевал».

Не терн склонился к жимолости,

а жимолость обнимала терновник".

Я помню...

Твой жених,

Киллиан Спенсер.

Мое сердце грохотало в груди, как будто оно пыталось вырваться через грудную клетку.

Я думала, Киллиану скучно, пока я бесконечно говорила о своей любви ко всему классическому, особенно к Эдгару Аллану По и сестрам Бронте. Я вспомнила, как он смотрел мне в лицо, не говоря ни слова, просто слушая. И это заставило меня задуматься, думая, что он, вероятно, нашел это раздражающим и скучным, поэтому я переключила тему на что-то другое.

Но…

Киллиан действительно слушал.

– Он вспомнил мою… любимую цитату из книги. Я сказала ему только один раз, но он вспомнил, – прошептала я, одновременно потрясенная и довольная.

– Твой жених сошел с ума! – воскликнула моя сестра. – Ты знаешь, сколько это стоит?

– Что? – Я подняла глаза и увидела, что она уставилась на свой телефон. Грейслин покачала головой, ее челюсть отвисла. Она повернула телефон ко мне, показывая экран и недавний поиск в Google.

– Это было выставлено на аукционе на прошлой неделе в Лондоне. Редкий экземпляр первого издания «Грозового перевала» Эмили Бронте, – объяснила она. – Самую высокую цену предложил американец, и ты знаешь, какая была ставка? Девять тысяч фунтов. Это примерно двенадцать тысяч долларов!

Я ахнула.

– Нет, – выдохнула я, потрясенная.

– Да! – заявила Грейслин, прежде чем рассмеяться.

– Это слишком дорого. – Я покачала головой, осторожно убирая книгу обратно в коробку.

Грейслин закатила глаза и хлопнула меня по лбу.

– Киллиан ухаживает за тобой. Прими подарок. Да и вообще он чертовски богат. Он может позволить себе это и многое другое.

Да, но все же…

Спустя долгое время после того, как Грейслин вышла из комнаты, я все еще смотрела на коробку. В моей груди был призрак боли, копающийся в моем сердце и питающийся моей душой.

Киллиан был так заботлив.

А мой обман был ядом.

Киллиан,

Твой подарок очень продуман.

Не могу поверить, что ты помнишь мою любимую цитату из Грозового перевала. На самом деле, я не могу поверить, что ты действительно слушал все, что я говорила. Я думала, что утомила тебя своим бесконечным разговором о классической поэзии и романах.

Я скучаю по тебе, но я знаю, что ты занят. А теперь, когда Уголь хорошо обучен, у тебя нет причин приходить в поместье Романо каждый день. Когда мы еще увидимся?

Хотя бы раз перед вечеринкой, которую устраивает мой отец в эти выходные?

С уважением,

Твоя будущая жена.

На следующий день пришло второе письмо с еще одним подарком.

Пятьсот розовых ранункулюсов. Их хватило бы, чтобы покрыть все поверхности комнаты Грейслин, которая должна была стать моей комнатой. Но секрет есть секрет. Для моего отца невеста Киллиана была Грейслин.

Моя Грейслин,

Похоже, мы не увидимся до этих выходных. Завтра утром мы с отцом улетаем в Чикаго – долг зовет, принцесса.

Сегодняшний ухаживающий подарок – ранункулюс.

Надеюсь, тебе понравится этот оттенок розового. Мне удалось найти ферму, где сажали уникальные цветы. Итак, все пятьсот этих ранункулюсов я собрал вручную.

Безумные вещи, которые мы делаем, когда влюблены…

Ты очаровала меня, принцесса.

Твой жених,

Киллиан Спенсер.

На следующий день Киллиан подарил мне рубиновый комплект украшений – колье, серьги и браслет. Он сказал, что это передавалось в его семье более века.

На четвертый день подарок пришел в маленькой коробочке, настолько крошечной, что поместилась на моей ладони. Заинтересовавшись, я открыла подарок и обнаружила единственную красную ленточку для волос. Шелковистая и простая.

С КС, прошитым золотом, на конце ленточка – крошечная и почти незаметная.

Ты всегда носишь ленты для волос вместо резинок, так что, думаю, ты их любишь.

Красный для моего любимого цвета.

А КС , потому что ты моя.

Твой жених,

Киллиан Спенсер.

В последний день – за день до вечеринки – я получила еще одну хорошо завернутую посылку. Похоже на мой первый подарок ухаживания. Я разорвала обертку, чтобы найти еще одну старинную книгу в твердом переплете. Мои ноги ослабли, и я рухнула на кровать, слишком потрясенная, чтобы продолжать стоять.

Стихи Каррера, Эллиса и Эктона Белла, сборник стихов трех сестер Бронте под их псевдонимом. Сборник был издан в 1846 году.

Ни за что. Как Киллиан вообще заполучил первое издание этой коллекции?

Из ста оригинальных копий было продано только тридцать девять. В то время как непроданные запасы были выброшены и позже приобретены издателем, который переиздал сборник, но с другим титульным листом.

Но то, что я держала в руках, было первым изданием, оригинальным экземпляром… с оригинальным титульным листом. Один из тридцати девяти, проданных в 1846 году. Его было невозможно приобрести.

Киллиан,

Тебе действительно не стоило это делать. После быстрого поиска в Google я узнала, что ты купил это на аукционе в Лондоне за 95 000 долларов! Ты совсем спятил?

Я имею в виду, что мне это нравится, и это было очень заботливо с твоей стороны. Я буду дорожить этим подарком ухаживания до конца своей жизни, но…

Я чувствую себя недостойной такого грандиозного подарка. И я даже не дала тебе что-то взамен.

С уважением,

Твоя будущая жена.

На этот раз я не получила ответа, но это не имело значения.

На следующий день я увидела Киллиана.

На нашей помолвке.

ГЛАВА 21

Джулианна

Прошлое

– Что, если сегодняшний вечер провалится? Что, если моя правда выйдет наружу? – прошептала я, сжимая руку сестры мертвой хваткой.

– Дорогой Господь, успокойся. – Грейслин положила руку мне на колено, заставляя меня перестать трясти ногами. – Ты такая нервная, что я нервничаю.

Я зарылась другой рукой в свое черное атласное платье, пытаясь скрыть от нее свою дрожь. Лиф был слишком тугим, или мне так казалось. Когда я вышла из дома, колье из сапфиров и бриллиантов было легким, как перышко, но теперь оно казалось тяжелым. Почти как груз на моей шее.

Может быть, это было не ожерелье.

Возможно, это был комок эмоций и беспокойства, застрявший у меня в горле.

Помолвка была сегодня вечером. И это был первый раз, когда мы с сестрой появлялись на публике, на таком грандиозном мероприятии. Наш отец заставлял нас вести довольно личную жизнь. Меня никогда не фотографировали, а моя сестра только одна из ее фотографий плавала в Интернете, но это было почти восемь лет назад, и ей едва исполнилось тринадцать.

У нас с Грейслин были социальные сети, но наши учетные записи были закрытыми, и мы никогда не публиковали наши фотографии в Интернете. Хотя наш отец посещал множество вечеринок и мероприятий среди высшего общества, мы никогда не сопровождали его.

На самом деле, это будет наш дебют в качестве дочерей епископа Романо.

Все взоры были бы устремлены на нас, полные суждений и сплетен.

И не стоит забывать... возможно, к концу сегодняшнего вечера мой секрет перестанет быть секретом, если мы с сестрой не будем достаточно осторожны.

– Как ты не нервничаешь? – прошипела я себе под нос.

Она провела рукой по изумрудному платью, разглаживая складки. У нас с сестрой было похожее платье. Мое было черным, без бретелек, с длинным разрезом вдоль правой ноги. На Грейслин было такое же платье, но изумрудного оттенка, с вырезом в виде сердца и длинными рукавами.

– Потому что я верю, что все получится.

Я засунула руку в карман платья, сжав пальцы в кулак. Я просто не могла остановить дрожь.

– Ты слишком оптимистична.

Грейслин закатила глаза.

– А ты слишком цинична. Всегда была.

– Нет, не была. – Парировала я, обороняясь.

– Так и есть.

– Не правда.

– Вы двое прекратите болтовню? – Вмешался низкий голос Саймона. Он сидел на переднем пассажирском сиденье. Он покачал головой. – Иногда вы ведете себя как дети.

– А мы и не ведем, – проворчали мы с Грейслин вместе.

– Сестры, – пробормотал он. – Ради всего святого.

– Это было оскорблением? – сказала моя сестра сквозь стиснутые зубы.

Саймон поднял руки в притворной защите.

– Нет, миледи. Я бы не посмел.

Он поймал взгляд Грейслин через зеркало заднего вида. Он тайно усмехнулся, прежде чем подмигнуть.

Моя сестра покраснела и высунула язык, прежде чем откинуться на заднее сиденье.

Через десять минут машина медленно остановилась. Водитель прочистил горло.

– Приехали.

– Думаю, я предпочитаю оставаться в машине, – пробормотала я.

Грейслин ударила меня по руке и сверкнула взглядом.

– Соберись. – Она наклонилась ближе и прошептала тихим голосом, чтобы водитель не услышал. – Ты собираешься выйти замуж за Киллиана Спенсера. Ты больше не можешь прятаться, сестра. Ты должна быть той женщиной, которая нужна ему. Равной ему. Ты нужна ему сильной и свирепой. Львица. Он защищает тебя. Ты защищаешь его.

– Я не знаю, как быть…

– Знаешь, – вмешалась моя сестра. – Ты сильная женщина. Поверь в это.

Смиренный вздох вырвался из моей груди, и я кивнула.

– Давай сделаем это.

Саймон открыл нам дверь, и мы вылезли из машины. Помолвка проходила в одном из пятизвездочных отелей моего отца, и сам вход был величественным.

В тот момент, когда мы вышли из машины, было несколько вспышек и несколько быстрых щелчков.

– Дерьмо, – выругалась я себе под нос, прежде чем изобразить улыбку на лице.

Грейслин сделала то же самое. Мы позволили фотографам сделать несколько наших фотографий, прежде чем Саймон быстро проводил нас внутрь.

– Я не ожидала, что они так набросятся на нас.

– Чего ты ожидала? – сказала я дрожащим голосом. – Это наше первое публичное выступление. А я… ну, ты помолвлена с Киллианом Спенсером.

Именно в этот момент я поняла, почему Киллиан так ненавидит папарацци и таблоиды.

Его мать была известной актрисой, поэтому его фотографировали с детства. А затем его отец баллотировался в президенты два срока подряд, что привлекло к Киллиану еще больше внимания. Наверное, было утомительно расти и взрослеть в такой среде.