Текст книги "Ведьма для генерала (СИ)"
Автор книги: Лара Снежина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
Впереди и слева уже маячил угол гостиного дома, где теперь жили северяне, и раскалённые иголочки с внезапной яростью впились в тело так, что я охнула. Невольно завертела головой по сторонам.
Бесовщина какая-то… Я обогнула угол и вышла на улицу, возблагодарила всех богов Свободных земель за то, что не встретила Эревина – дверь дома был заперта. У конюшни стояла пара северян, которых я прежде не видела, да и рассматривать не стала, просто кивнула, приветствуя так, как приветствовала бы любого в городе. Они кивнули в ответ.
Насколько легче мы пережили бы их присутствие в городе, не доведись нам с ними ещё и общаться. Может, и получится…
– Велена?.. – окликнули за спиной.
Я замерла, будто налетела на невидимую стену.
Я повернулась.
Я с замершим сердцем смотрела, как от конюшни навстречу мне шагает Вучко.
Мой Вучко…
Дорогие друзья! Подписывайте на автора и добавляйте книгу в библиотеку, чтобы не потерять и оперативно получать уведомления о новых главах.
Глава 11
Я ничего не успела подумать, ничего не успела осознать. Он подошёл и без лишних слов сгрёб меня в охапку, уткнулся в волосы, вдохнул так, будто я был последним глотком воздуха, который положен ему в жизни.
Я болталась в его объятьях, как тряпичная кукла, слишком ошарашенная, чтобы ответить.
Как… жив? Жив. Жив! Боги, о боги…
Внутри вспыхнуло яркое, слепящее солнце, жар разлился по всему телу. Я, кажется, даже вскрикнула, потому что Вучко отстранился, заглянул мне в глаза.
Боги, как же он повзрослел… Шесть лет назад из Тахтара сбежал вихрастый мальчишка. Сейчас на меня сверху вниз смотрел мужчина. На левой скуле белела тонкая полоска давно зажившего шрама. Обветренная кожа, пробивающаяся щетина… Я узнавала только буйные тёмно-русые кудри и золотисто-карие глаза.
– Вучко…
Он усмехнулся так, будто всерьёз обрадовался, что я его узнала. Будто бы я могла не узнать.
– Боги, как…
И только тут мой взгляд упал на притороченные к поясу ножны, на его ношенную походную куртку, с левой стороны которой прямо над сердцем на меня скалился выдавленный в толстой коже скалящийся медведь.
Я даже отступила на шаг.
Воздух вокруг будто сгустился, мешая как следует вдохнуть.
– Ты…
Он посерьёзнел, шагнул ко мне и мягко обнял за предплечье.
– Идём.
От растерянности сил во мне сопротивляться не было. Да и хотела ли я?..
Мы вошли под своды конюшни. В тёмной прохладе пахло лошадьми и прелой соломой. Вучко уверенно вёл меня в дальний конец, где заканчивались стойла и пустовало место – тут обычно хранили запасы сена, ставили кадки с сушёными яблоками и складывали всякие нехитрые инструменты для ухода за лошадьми.
Из окошка высоко под крышей сюда проникал солнечный свет, и его было достаточно, чтобы видеть, с какой жадностью он смотрел на меня – так, будто пытался мысленно сравнить меня с той девчонкой, которой едва минуло семнадцать зим.
Должно быть, с тех пор я сильно изменилась…
Он будто прочитал мои мысли.
– Ты всё такая же… и не такая.
Слова не шли на язык, хоть, может, и хотелось ответить чем-нибудь, что ему запомнилось бы. Что ж он такого нового во мне увидел?
– Шесть лет, представь себе, минуло. Целая вечность.
Он опустил глаза, кивнул. Он, может, и не знал, но я надеялась, что мог себе представить, каково мне пришлось после его побега.
– Хотел бы я покаяться. Сказать, что зря всё бросил и сбежал. Но я бы покривил душой, если бы сказал такое.
Вот, значит, как?..
Те самые иголки, которые только что жгли мне бок, сейчас впивались в самое сердце.
Мой взгляд снова упал на оскаленную морду медведя у него на груди.
– Спасибо хотя бы за честность, – я ткнула в эмблему. – Про это расскажешь? Как тебя, мальчишку из Свободных земель, угораздило спутаться с имперцами?
– Это… – он невольно опустил взгляд на вдавленный в кожу куртки знак.
– Долгая история, верно?
Он не мог не услышать в моём голосе издёвки. Усмехнулся. Конечно, услышал.
– Нет, совсем не изменилась.
Вот только мне сейчас было не до воспоминаний.
Как так вышло, что я его не распознала, не почуяла? Так распереживалась о судьбе Тахтара, о своей судьбе, что никак не различила за всеми своими страхами знакомого присутствия? Дар имеет обыкновение обострять любые чувства, а я не распознала среди без малого трёх десятков чужаков того, с кем была неразлучна столько лет.
Но на эти вопросы Вучко вряд ли смог бы мне ответить.
– Как тебя никто не признал до сих пор? Целый день прошёл…
На обветренном лице сверкнули в новой усмешке белые зубы:
– Дай им время. Меня здесь не таким запомнили.
И то верно.
– Но вообще-то я в Тахтар заехал поутру и через лесные ворота. Генерал нас с Мардагом отослал на разведку за день до въезда отряда в город. Обычное дело.
Обычное… Да он едва не лопался от гордости, когда это говорил. Что, один из любимчиков генерала Эревина? Воистину удивительные нити порой выпрядает судьба.
– Родне-то что скажешь?
– С роднёй разберусь. Даже если мать погонит со двора, останусь жить в гостином, рядом со своими.
«Со своими». Вот вам и пожалуйста…
В голове всё так перемешалось. Громадьё невысказанных вопросов теснила досада от его ответов на высказанные. Может ли так быть, что самая желанная вещь на свете вдруг оборачивается для тебя самой нежеланной?
Вот он, рядом, живой и здоровый. Тот, по которому я за эти годы выплакала все глаза. Но говорит такое, что впору разреветься снова.
Впрочем, после стольких-то лет вдали от дома кто не изменился бы? Выходит, пока стоит утешаться таким вот слабым объяснением.
Не вышло. Потому что за этой мыслью тут же пришла другая. От которой было уже не горько и не досадно. Она согнала всю кровь с лица, да так, что я прямо чуяла, как щёки вмиг похолодели.
– Вучко…
Он так и встрепенулся, когда я снова назвала его тем именем, которое когда-то для него придумала.
– Ты только ради всех богов не юли. Отвечай прямо, – я даже сглотнула. Горло будто одеревенело. – Но за время на службе у этого… Эревина ты сколько всего успел ему разболтать?
Я впилась в него взглядом, опасаясь пропустить даже малейший намёк на то, что он собирался солгать.
Кажется, Вучко тоже слегка побледнел. Но смотрел прямо в глаза, взгляд не отводил.
– Ничего такого я ему не говорил, – он вдруг прищурился. – Ты думаешь, я мог бы тебя ему выдать?
В его голосе звучало столько недоумения и злости, что я на мгновение устыдилась. Но потом вспомнила о приказе.
– Ты солдат. Солдат Империи. И это не важно, откуда ты и кем ты был до того, как поступил на службу к нашему нынешнему государю. Разве не так? И разве твой генерал не требовал от тебя верности? Было бы странно, если нет. Он ведь должен доверять своим бойцам.
Вучко мои слова задели. Сильно задели. Его лицо помрачнело.
– Ты, Велена, за эти годы, видно, совсем на мне крест поставила. Во всех возможных смыслах.
Моё сердце жалобно трепыхнулось, но я приказала ему угомониться.
– Моя присяга Аресу Эревину не подразумевает исповеди. И никогда в жизни – слышишь меня? – никогда я тебя не предал бы. Да как ты могла даже помыслить такое…
Эти были только слова, но я ничего не могла с собой поделать. Я верила. Потому что за этими словами крылось столько боли, что не поверить ему было просто нельзя.
– Ты будто уже и не помнишь, почему я сбежал.
Настало время мне прятать глаза. Конечно, я помнила. Когда мамы не стало, когда отец и братья… Когда моя семья отдала меня на холм, Вучко им этого не простил. Но и поделать ничего не мог.
Зато мог сбежать подальше, во внешний мир, где шла война и Империя уже который год тонула в огне баронских мятежей. Его невеста стала наречённой бога, и у неё отныне был иной путь, который с его собственным ничего общего не имел.
И винил он во всём отца и Амата с Вашкой.
– Очень хорошо помню, – я подняла глаза, и несколько предательских слезинок скатились вниз по щекам. – Сбежал, потому что так было легче…
– Потому что это был невыносимо! – оборвал он меня. – Потому что не мог я жить вот так рядом, будто ничего не случилось! Видеть тебя, слышать тебя и знать, что никогда…
Он осёкся, замолчал. Я молчала тоже. Какое-то время в прохладной тишине конюшни лишь изредка всхрапывали кони.
Я украдкой отёрла щёки, он отступил на шаг и смотрел куда-то в темноту. Наконец, снова повернулся ко мне и продолжил хрипло, будто слова из него вытягивали клещами.
– Как… Родня твоя как поживает?
Я шмыгнула носом и пожала плечами.
– Поживает. Этого мне достаточно.
Вот. Слышал? Мне неважно, кто они такое, они всё ещё моя семья.
– Они так и держат тебя при себе.
Я сверкнула на него глазами:
– Не смей, Вучко. Они моя забота. Я слежу. Мы. Мы следим. Я ношу им настои. Никто из городских на них за все эти годы ни разу не пожаловался.
– Значит, старая ведьма всё ещё жива? – мрачно усмехнулся Вучко.
– Ты уже и говоришь как они…
Да и стоило ли удивляться?
Вучко пожал плечами.
– Ей это определение больше подходит.
Тусенна тоже была его личным врагом. Потому что поначалу была его единственной надеждой. Но как бы Вучко не надеялся, тогда в доме на самом высоком вересковом холме она меня не отвергла, приняла к себе в ученицы, сделала ворожеей и засвидетельствовала меня в Невесты. И тем самым нанесла Вучко последний, самый тяжёлый удар.
Он никогда её не простит.
– С ней всё в полном порядке, – заверила я. – Как бы ты её ни называл.
Он вдруг посмотрел на меня, уже без злости. С прежним своим лукавством.
– Ты не подумай ничего. Я ей вообще-то даже благодарен.
И увидев мои взлетевшие в удивлении брови, кивнул.
– Как бы там ни сложилось, я уверен, она немалому тебя научила.
С этим никто спорить бы не стал.
– Ты совершенно прав, – едва не шёпотом отозвалась я. И добавила:
– Именно она меня выхаживала, когда ты из Тахтара сбежал.
Стрела, конечно же, попала в цель, и я успела осудить себя за вероломство. Чёртов язык никак не хотел униматься, колкости так и сыпались с него при любой удобной возможности.
Вучко вдруг замер, уставившись куда-то ниже моего лица, шагнул мне навстречу. Я не успела отшатнуться, когда он сунул руку за расстёгнутый ворот моего кафтана. Прохладные пальцы коснулись кожи и обожгли её огнём.
Мгновение – и он вытащил из-за ворота на свет длинный, унизанный речным жемчугом шнур, на котором я носила свой главный амулет из лесного топаза. Редкого камня даже в Свободных землях. Но только он и помогал мне сосредоточить дар, унимать его бушующее пламя и претворять его в действие.
Нагретый моим телом бирюзовый овал лежал у него на ладони. На его лице читалась странная сосредоточенность, будто важнее для него сейчас ничего во всём свете не было.
И, может быть, это действительно было так.
Камень подобрала мне Тусенна. Отдала его в тот день, когда Тахтар объявил меня Невестой бога и хранительницей города.
А речного жемчуга для шнурка, на который я потом подвесила убранный кузнецом в оправу камень, когда-то натаскал мне мальчишка Вучко из протекавшей за городом речки.
– Забавно, – вдруг проговорил он, рассматривая камень. – Но я рад, что ты не выбросила мой подарок.
Ох, ради всех богов Свободных земель!
Я вырвала у него из ладони камень и сунула его обратно за пазуху.
– Дурак ты, Вучко, – бросила я, застёгивая ворот на все оставшиеся пуговицы. – Вымахал вон какой, а умом как был мальчишкой, так и остался. Пусти!
Он не стал препятствовать, отшагнул с моего пути, и я помчалась прочь из конюшни.
Как добиралась до холма, вряд ли помнила. Шагала, едва успевая кивать в ответ прохожим. Внутри всё горело, мысли путались.
И в голове почему-то сейчас билось только одно. По всему выходило, я его не почуяла лишь потому, что он прибыл позже остальных. А стоило ему появиться рядом, так и прихватило.
И упрямое сердце очень, очень хотело в это верить.
Но не менее упрямый разум твердил, что не всё стоит принимать на веру.
Глава 12
Сегодня впервые за долгое, очень долгое время его людям наконец-то удалось как следует привести себя в порядок. Солдаты вымылись и подправили бороды, на время отложили боевые доспехи и переоделись в куртки, стёганки и плащи, скрепив их фибулами с изображением покровителя своего отряда – бурого медведя.
Тахтарские девицы ничем не отличались от своих товарок из поселений Предхолмья. Ещё днём они взяли в уверенную осаду гостиный дом, взявшись обустроить гостям внутренний уют, а из помещения выскочили с грудой грязного белья, ничуть не смущаясь его вида и запаха.
Стоило тщательнее присматривать за всей этой кутерьмой, иначе когда наконец настанет время выступать в Столицу, придётся запрягать обоз для целого выводка баб на сносях.
Он стоял на крыльце под скатом крыши, по привычке заправив большие пальцы рук за пояс, на котором сегодня крепился только боевой нож. На город опускались тихие сумерки, но по улице ещё сновали горожане. Благо, она была одной из самых тихих в городке – чаще необходимого их не донимали.
Прибывший днём Волчонок отпросился у него до вечера, убежал в город, но успел вернуться, искупаться и пропал в доме – переодевался в свежее. В отличие от своего напарника Мардага, он после первого отчёта Аресу ещё не успел и глаз сомкнуть. Отправился в родной двор, переполошил полгорода, и Арес не стал ему препятствовать. Он не заставлял его откровенничать, но по его многочисленным рассказам понимал, что воссоединение с роднёй и местными не обойдётся без потрясений. Да уж… Никому ничего не сказав, сбежать из дому на войну. Чтобы залечить разбитое сердце…
Арес взглянул на запад, где высоко на исполинском вересковом холме горели жёлтые окошки дома ворожей.
В дверях гостиного дома появился Волчонок, и генерал отвернулся от весело помигивавших, будто манивших на холм огоньков. Их ждал важный разговор.
– Жив?
Волчонок хмыкнул и кивнул. Поджарый и жилистый, в росте и габаритах он Аресу заметно уступал, но ценился не за силу. Он отлично зарекомендовал себя в разведке, он досконально знал местность и он был непревзойдённой ищейкой. Если бы не он, сюда отряд в сохранности вряд ли добрался бы.
– Как родные-то приняли?
Парень махнул рукой, мол, сам можешь представить.
– Мать сначала в обморок, потом давай рыдать, потом скалкой отходила, – он оттянул распахнутый ворот чистой рубахи и показал хорошо различимый на белом теле синяк.
Арес не сдержался и фыркнул. И за это он южанина тоже ценил – он, кажется, никогда не унывал. Возможно, эту особенность парень как раз и взрастил в себе после всего, что пережил перед побегом.
– А что о твоём положении думают?
Волчонок пожал плечами.
– Да ничего не думают. Рады, что жив. Остальное – дело сделанное. Отцу я объяснил, почему у тебя служу. Он выслушал, сказал только, мол, ты, Вучко, меня не позорь. Раз сторону принял, то её и держись.
Арес кивнул.
– Мудрый совет. Проблем точно не будет? Может, мне стоит им что-нибудь разъяснить?
– Нет нужды, гарнэ. Тахтар, может, и выглядит настороженным и слегка неприветливым к чужакам, но это только поначалу и потому что мы привыкли жить особняком. Люди успели смириться с тем, что Свободные земли отошли Короне. Лишь бы им это жить прежней жизнью не мешало. Время придёт – все оттают.
– В чём-то я с тобой согласен, – Арес проводил глазами молоденьких горожанок, прошагавших по улице и вытягивавших шеи, пытаясь разглядеть в освещённом проёме распахнутой двери внутренности гостиного дома. – Кому-то и дня хватило.
Интересно, а оттаивают ли дикие лесные кошки?..
Он мотнул головой, отгоняя глупые мысли, положил Волчонку руку на плечо и увлёк его с крыльца в сумерки.
– Бес с ними с этими тревогами. Это Штефану стоит голову ломать, как сделать так, чтобы все его здесь полюбили. Наше дело – охота. Что-нибудь подозрительное успел заметить?
Волчонок вмиг подобрался. Этот смышлёный малый всегда знал, когда есть место шуткам, а когда – серьёзным разговорам.
– Вокруг города всё тихо. По крайней мере, вблизи границ ничего странного не заметил. Мы с Мардагом ненадолго разделялись, но он говорит, на окраинах леса – тоже полная тишина. Чтобы узнать, как обстоят дела с лесными башнями и другими баронскими гнёздами. Но тут только снаряжать отряд и углубляться в глушь. Тропинки я знаю. День пути, не больше.
– Хорошо. С этим понятно. Думаешь здешних опросить? Они ведь могут что-то знать о возможном возвращении здешних Баронов?
Волчонок задумчиво потёр грудь и кивнул:
– Главная дорога, так чтобы верхом к любому из лесных имений добраться, только мимо Тахтара проходит. Никак не пропустили бы.
– А ночью?
– Ночью, – задумчиво повторил Волчонок. – Если с тех пор ничего не изменилось, то по ночам на стенах стража выставляется. Но то было в военное время. Сейчас – не знаю. Спрошу, разведаю.
– Отлично. Нам по большому счёту разницы нет. Башни и замки в глуши всё равно проверить придётся. И мы их, само собой, сверху донизу перетрясём. Но, сам понимаешь, неплохо бы заранее знать, кто или что может нас там поджидать.
– Завтра же займусь. Мне в любом случае о многом со своими поболтать нужно. Если что-то в городе нечисто, это не сможет не всплыть.
Да, от Волчонка никакая мелочь не утаится – в этом можно было не сомневаться.
– Про печать-то помнишь?
– Обижаешь, – проворчал парень. – Но тут мы вряд ли на какую-нибудь ценную информацию наткнёмся. Тахтар городишко крохотный и учёта местной знати от роду не вёл. Сверять наш экземпляр придётся на месте, в башнях. Это, конечно, если останется с чем сверять. Разве только…
Он вдруг замолчал, задумался. Арес не стал его торопить. Выждал, пока Волчонок преодолеет какой-то свой внутренний конфликт.
– Разве только… я могу у Велены помощи попросить.
– У ворожеи своей? – почему-то с языка не слетело прежде столь привычное «ведьма».
Волчонок кивнул и посмотрел куда-то прочь, в сгустившуюся темноту.
– Она… учёная. Я тебе говорил. Если на ярмарку в Мерибер выбирались или ещё куда, а там книги – её было за уши не оттащить.
Он почти мечтательно улыбнулся, наверняка своим давним воспоминаниям. Потом опустил голову, поковырял носком сапога землю.
– Ещё до бунта из старых башен, откуда Бароны выехали в Столицу, да там и остались, местные уйму всякого добра понавытаскивали. И на местных ярмарках распродавалось всякое. Не удивлюсь, если и после таким занимались. Могу спросить, может, в руки ей попадался какой-нибудь гербовник.
– Идея не хуже других. Только с откровениями не спеши, хорошо? Если книги такой у неё нет, в подробности не пускайся. В этом вопросе я пока предпочту предельную скрытность.
– Я б и не подумал о таком трепаться, – его голос звучал почти обиженно. Время о времени в этом опытном воине ещё нет-нет да прорывался мальчишка, с которым их свела судьба и спешно отступавшие к Серым озёрам войска бунтовщиков.
– Но ты ей доверяешь, – это был не вопрос. – Сердцем чуешь, что она не предаст. А что разум тебе говорит? Вы же столько лет с ней не виделись. Может, что-то уже изменилось.
Даже в сгустившихся сумерках он мог различить лицо своего солдата. Ах вот оно что…
– Так вы уже виделись.
– Всего чуть, – кивнул Волчонок. – Я на улице её встретил, когда она от родни возвращалась. Совершенно случайно.
Он помолчал и добавил:
– Она всё та же.
Может быть, мальчишке бы и хотелось, чтобы она изменилась. Возможно, тогда он смог бы легче перенести возвращение домой. Туда, где его невеста стала невестой чужой, навсегда недоступной, потому что по каким-то неведомым Аресу обычаям ворожеи оставались чьими-то невестами на всю жизнь. Если, конечно, он верно расшифровал обычно сбивчивые рассказы южанина о той, кого он так долго и беззаветно любил.
– «Всего чуть», – повторил Арес и покачал головой. – «Чуть» вряд ли считается. Будь настороже. Это мой тебе приказ. Слышал?
Волчонок закивал.
– Слушаюсь, гарнэ.
– Вот ещё что… Ты что-нибудь почуял? Чужую, новую магию? Дар этот ваш?
Волчонок помолчал, прежде чем ответить.
– Здесь пока сложно разобраться. Я же когда из дому сбежал, ещё мало что умел. Только у тебя в отряде, в боях натаскался. Здесь надо заново весь городок облазать, чтобы сообразить, в ком дар сидит.
– Может, стоит организовать детальную проверку? Как мы в пригородах Штауса делали?
Не лучшая идея, которая вряд ли укрепит симпатии к ним местных, но не это было главной и первостепенной задачей его отряда. Недовольство тахтарцев они как-нибудь переживут.
– Попробую сначала поработать тихо. Одобришь? Пройдусь по городу, побеседую со своими, разведаю. Если что почую, скажу. А если почую угрозу – тем более. Тогда можно будет и проверку организовать. Пока внутри ничего не свербит.
– Ну, как знаешь. Тогда свободен. Пока обживаемся и принюхиваемся, делай по-своему. Будут результаты – сразу ко мне.
– Добро.
Волчонок повернул было в гостиный дом и уже ступил на протянувшуюся от его порога в темноту дорожку жёлтого света из распахнутой двери, когда Арес вдруг вспомнил.
– Послушай… а ваша ворожея что же, живёт отдельно от родни?
Волчонок обернулся и кивнул:
– Таков обычай в Свободных землях. Ворожеи ото всех, кроме себе подобных, живут отдельно.
– Хм… А кто они такие, её родня?
Глава 13
Окаянная пыльца из просушенной зимней ромашки рассыпалась, налипла жёлтой пылью на тёмно-зелёный подол, заставив меня беззвучно выругаться.
Почти две недели прошли в относительном спокойствии. Тахтар по-прежнему с настороженностью присматривался к северянам.
В конце концов здесь об имперцах не так-то много и знали. И, очевидно, эти прорехи в знаниях с усердием принялся залатывать не кто иной, как Вучко. Он добровольно, если не сказать охотно взял на себя роль мостика между имперским севером и некогда свободным югом. И, кажется, слушали его с не меньшим усердием. По причине их популярности, об именных отрядах вроде «Медведей», удостоившихся особых знаков отличия, как раз и ходило больше всего разнообразных слухов, домыслов и сплетен. Наверняка многое из этого было сущими бреднями, но каждый волен верить в то, что ему виделось правдоподобным. А Вучко в одном из таких отрядов отслужил несколько лет. Конечно, его рассказам верили.
И рано или поздно Тахтару придётся проверить на себе их истинность или ложность.
Сегодня Тусенна с утра, едва позавтракав, отправилась в город. Уверяла, что исключительно по делам хозяйственным, но верилось в это мало. Скорее всего, отправилась по новые сплетни.
О том, как после памятной встречи и разговора в конюшне добиралась домой, я помнила смутно. И своим видом умудрилась даже её переполошить. Нянька усадила меня на скамью, стащила кафтан и напоила водой с мелиссой, прежде чем хоть что-то попытаться из меня вытащить. А когда я наконец кое-как – обрывками и откровенно путано – рассказала ей о нашей встрече с Вучко, поохала, конечно, а потом огорчённо заметила:
– Вот же голова бедовая. Это ж надо как он к тебе прикипел.
Ну и, само собой, она с меня не слезла, пока я не выложила ей всё, что от него узнала. Прямо скажем, не много-то полезного я могла ей сообщить, но и этого хватило. Теперь Нянька то и дело наведывалась в город и занималась своим обычным делом – прислушивалась ко всему, что говорили на его улицах и не только там.
Я мешать не собиралась. В конце концов её предусмотрительность не раз нас выручала.
Я попыталась осторожно стряхнуть пыльцу с подола, но она только размазалась по ткани. А ведь это было одно из тех моих немногих платьев, что выглядели ещё не сильно заношенными. И ценный ингредиент перевела.
День откровенно не задался. Всё валилось из рук. Мысли то и дело крутились вокруг северян, Вучко, разговоров в городе. И очень раздражало то, что лучшим выходом из положения, как ни крути, было бездействие. Сидеть тихо, не высовываться, не позволять даже малейшему сомнению прокрасться в головы имперских охотников и их ищеек.
Кстати, удивительно, что они до сих пор не учинили никаких проверок. По крайней мере, разговоров об этом не ходило.
Может, пока не хотят лишний раз полошить местных. Выжидают чего-то…
В окошко что-то стукнулось, заставив меня подпрыгнуть.
Чтоб тебя! Кому надумалось…
Я отставила на стол ступку с пестом, которым размалывала ромашку, и подошла к окну. Отворила створку, и вместе с прохладным ветерком и птичьим пением до меня донеслось:
– Доброго тебе дня, Велена-госпожа.
Вучко стоял у окна, ухватившись руками за борта распахнутой кожаной куртки. Ветер трепал его тёмно-русые волосы. Вот так гости.
– Что ты здесь делаешь?
Блуждавшая на его худощавом лице улыбка слегка померкла.
– Если помешал, ты скажи. Я уйду.
Странно это. Я грубить ему не собиралась, но откуда-то изнутри рвалось почти неодолимое желание защищаться, будто передо мной сейчас стоял не тот, кого я столько лет мечтала увидеть снова.
Я вздохнула и потёрла глаза. Веки пекло – то ли от вездесущей пыльцы, то ли от недосыпа.
– Прости. Нет, не помешал. Хочешь зайти?
В доме ворожей – тогда ещё в доме Тусенны – он бывал от силы пару раз. До того, как я приняла обет и прошла посвящение в Невесты, он бегал ко мне на холм чуть ли не каждый день. Нянька нам дружить не запрещала, но в дом Вучко предпочитал без необходимости не входить, будто боялся чего-то. Или просто потому что недолюбливал его хозяйку.
Сейчас он стоял на пороге кухни, на том самом месте, где пару недель назад стоял генерал Эревин, пожелавший говорить с «ведьмой с верескового холма».
По сравнению с могучим северянином Вучко выглядел тоненькой тростиночкой. Головой в потолок упереться не грозил и уж точно плечами стены не раздвигал.
– Что-нибудь случилось?
Пятно от пыльцы не давало покоя, и я продолжала его потирать, впрочем, совершенно не надеясь на удовлетворительный результат. Просто присутствие Вучко меня отчего-то нервировало и не совсем так, как нервировало присутствие Ареса Эревина. Находиться в одном помещении с северянином было всё равно что оказаться в одной клетке с исполинским зверем. И пусть оба носили на доспехах эмблему бурого медведя, только одного из них я всерьёз сравнила бы с хозяином леса.
Боги, о боги, о чём я вообще думаю!..
Вучко меж тем пожал плечами и, покончив с молчаливым осмотром внутреннего убранства нашей кухни, прислонился плечом к дверному косяку.
– Ничего, как будто. Вот, зашёл проведать.
Я всё же бросила попытки оттереть пятно, вернулась за стол и взяла в руки ступку.
– Вот как? Как в старые добрые времена?
– Добрыми они были до тех пор, пока тебя с богом не обручили.
Вот, может, именно поэтому я и нервничала? Потому что знала, что он рано или поздно заведёт этот разговор. Совершенно бессмысленный разговор, который ничего не может изменить.
– Даже странно, что ты так долго продержался.
Он пропустил мою «шпильку» мимо ушей.
– Вообще-то я к тебе ещё и по делу.
А вот это что-то совершенно новое. Я вдавила пест в донышко ступки.
– Внимательно тебя слушаю.
Вучко не стал дожидаться в общем-то пустых приглашений и опустился рядом со мной на скамью, опёрся локтем о столешницу, склонил голову к плечу, чтобы видеть моё лицо.
– Помнишь, мы с тобой по лесным руинам лазали? Ну, по развалинам баронских замков?
Я методично перетирала распроклятую ромашку. Помню ли я…
– Само собой. А что?
– А помнишь, мы там книжищи, толстые такие, листали. С родами, гербами и всяким прочим?
Я кивнула.
– Мы ведь их с собой не забирали?
Я мотнула головой:
– Да на что они нам? Мы же не при дворе живём, чтобы чужие родословные заучивать. Только те, что…
Я запнулась. Как странно. Почему-то даже при Вучко заговаривать о даре и о книгах, его изучавших, не решалась. Неужели страх перед разоблачением уже настолько глубоко въелся мне под кожу, что я заговорить о магии не могу даже с тем, кто едва ли не первым во мне её распознал?
– Мейстерские, – подсказал Вучко.
– Ну да. А что?
– Это одно из моих заданий. Нужно кое-какую эмблему разыскать. Не могу о таком распространяться. Приказ генерала.
Конечно-конечно, военные тайны. Не моего ума дело.
– Если ты думаешь, что с тех пор, как мы в последний раз виделись, я вдруг увлеклась изучением родословных местных Баронов, то вынуждена тебя огорчить.
Он хмыкнул.
– Поэтому вашему сверхсекретному делу вряд ли смогу помочь. Сожалею.
– Пустое. Я особенно и не надеялся. Просто сказал генералу, что на всякий случай спрошу у тебя.
Мысль о том, что они заводили обо мне разговоры, отозвалась лёгким ознобом.
– Я ничего такого ему не говорил, – поспешил заверить Вучко. – Ну, знаешь, об этих книгах. Только упомянул, что ты читать любишь и что спрошу на всякий случай. И потом, у меня сейчас дела поважнее есть. Нужно обойти городок, принюхаться. Может, что разведаю, кого распознаю.
Пест нервно стукнулся о край ступки и вывалился у меня из пальцев.
Едва ли не первым её распознал… Боги, какая же я дура…
Я повернулась к нему всем телом и уставилась на Вучко так, будто видела его впервые.
– Так ты и есть ищейка, – выдохнула я. И как же мне хотелось, чтобы он вдруг поднял в изумлении брови, рассмеялся моей глупой догадке. Но Вучко лишь смотрел на меня долго и внимательно, а потом кивнул. Сердце задребезжало, сорвалось и покатилось куда-то далеко вниз.
– Но ты ведь знала. Хотя бы догадывалась, верно?
Нет, бес тебя задери. Нет! Откуда бы? Мы были детьми. Ты был мальчишкой, порывистым и непоседливым. Просто мальчишкой. И почуял ты мой дар, когда нам было по двенадцать только и только потому, что он проявился наглядно! Его любой бы увидел!
И поэтому мы говорили только обо мне. О моём даре. И ничего не знали о твоём. Или только я не знала?..
Я смотрела на Вучко во все глаза, и всё, что пронеслось за эти мгновения в моей голове, там и затерялось, не могло отыскать путь наружу. Что же такое со мной творится? Я за эти годы настолько привыкла хранить всё в тайне, что не могу открыться даже ему?
В сердце уже привычно впились раскалённые иглы. Ему. Тому, который сбежал от мебя и вступил в ряды тех, кто охотится на таких, как я. Одно его слово – и моя тайна тайной быть перестанет.
– Велена?..
А вот сейчас он выглядел откровенно обеспокоенным. Между бровями залегла глубокая складка.
– Да как… откуда я… Как я могла знать? Ты ничего никогда мне об этом не говорил. Почему ты никогда ничего мне об этом не говорил?
Внутри с опасной быстротой разгоралось настоящее солнце. Нестерпимый жар просто плавил внутренности. Я невольно схватилась за свисавший с шеи амулет и что есть силы сжала в кулаке прохладный камень.
– Я и подумать не мог, что это моя особенность. Пока не попал в армию Ареса. Велена, прости, я почему-то думал, что ты это чувствуешь. Помнишь, тогда на реке ты мне говорила, что и я особенный. Что я тоже не такой, как все?
Я даже прикрыла глаза. И кровожадное солнце на мгновение перестало тянуть наружу свои злые языки.
Боги, Вучко… То, о чём я говорила тогда, не имело никакого отношения к дару. Я говорила, что ты особенный для меня. Говорила, что я тебя… Ох.
