Текст книги "Ведьма для генерала (СИ)"

Автор книги: Лара Снежина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

– Почему вы… почему не сказали?

– Ни к чему, – её голос вдруг сделался слабым, они оба уставились на его пальцы, по-прежнему охватывавшие её запястье. Наверное, прикажи ему сам Император, он и тогда не смог бы их разжать. – Он не со зла. Обида в нём говорила.

– За что, чёрт возьми? За что ему на вас так обижаться?

На этот раз он почувствовал, как она вздрогнула. Едва ощутимо. И чем же задел её этот вопрос?

– Я наложить вам повязку должна. И другими делами заняться. Лягте.

Она положила ладонь ему на грудь, легонько толкнула. И он повиновался, выпустил её запястье из своих почти сведённых судорогой пальцев. Потому что где-то на горизонте уже маячила опасная черта, за которой он не смог бы просто чувствовать и ощущать. Он начал бы действовать. И уже не смог бы остановиться.

– Велена, я не могу вам обещать, что не накажу его за это. И лучше вам сказать мне, почему он так с вами обошёлся. Чтобы я знал, что у него была причина. Что это не потому что он просто вызверился и сорвал на вас свою злость.

Она принялась перебирать свежие повязки:

– Желаете откровенность за откровенность?..

– Совсем не повод иронизировать. Да, я бы предпочёл, чтобы между нами было как можно меньше тайн, даже если мне каждый раз придётся рисковать своей жизнью, чтобы выводить их одну за одной на свет.

Заигравшая было на её губах призрачная улыбка тут же погасла.

– И это тоже не повод иронизировать.

– Я этого и не делал.

Она вздохнула, теребя в руках чистые ленты материи.

– Он вбил себе в голову какую-то дурость… Решил, будто…

– Велена! Веле-е-ена-а-а!

Влетевший в комнатку оклик со двора заставил её подскочить.

Арес прикрыл глаза и едва не застонал. Кто бы ни прервал их разговор, он только что нажил себе в лице генерала Ареса Эревина заклятого врага.

Глава 43

Я стояла в стороне от большого костра, полыхавшего на обширной поляне у реки, где Тахтар устроил гуляние – сразу по двум важным поводам: во-первых, приближалось начало лета, во-вторых, все чествовали выздоровевшего генерала Эревина.

Вечер догорал, и Лелея уже накинула на небесный купол свой тёмно-синий, усыпанный алмазными звёздами платок.

Последняя неделя выдалась… странной. Как и всё происходившее после нашего спешного возвращения из леса. Наш последний разговор с Эревином никак не шёл из головы и начинал преследовать меня даже во снах. Странные слова. Странные взгляды. И верно ли я их понимала? Да и вправе ли я вообще над ними задумываться?

И ведь хватало мне глупости больше думать о них, чем о том, что моя главная тайна раскрылась. А всё почему? Потому что вопреки всем доводам рассудка я верила в сказанное Эревином. Он готов отступить от приказа.

Щёки от этих мыслей так и жгло. И костёр тут был совсем ни при чём.

В тот день наш с генералом долгий разговор прервал прискакавший на холм Вашка, и я готова была расцеловать младшего брата за то, что уберёг меня от тяжёлого объяснения. Я отдала ему свежий настой чёрного корня, а он взамен попросил у меня разрешения взглянуть на раненого генерала, заявив, что представлять их друг другу нет нужды.

Так я, к своему вящему изумлению, узнала, что генерал Эревин знаком с моей роднёй, которую успел навестить ещё в тот день, когда северяне притащили из лесу Пушка.

Вашка восхищённо рассматривал оставленные оборотнем отметины и расспрашивал северянина о схватке, а я старательно отводила взгляд от обоих и потирала правое запястье, которое до сих пор будто опоясывало огненное кольцо – там, где моей кожи касалась его рука.

И всё в моей бедовой голове безнадёжно смешивалось, вынуждая признать, что всё это время я не видела общей картины, лишь её кусок. И как теперь собрать её воедино, не представляла.

Я огляделась – Эревин и его солдаты сидели поодаль от общего костра, у огня поскромнее. Там же сгрудились кое-кто из ближников Солопа и… мои родные.

Да, вот так. Быстро вставший на ноги благодаря моим изрядно подпитанным даром стараниям Эревин, которого я с тех пор старательно избегала, погрузился в свои таинственные дела. И первым делом вызвал к себе для разговора моих братьев и отца. Я было полезла разузнать, что происходит, но Тусенна едва не силой оттащила меня тогда от дверей комнаты, где они беседовали, и потребовала им не мешать.

Глава «Медведей» к тому же углубился в корреспонденцию. На следующий же день после разговора ему доставили всё необходимое, и Эревин что-то писал, куда-то кого-то отправлял и, кажется, получил какое-то письмо из-за холмов – недавно в Тахтар вернулся неведомо когда отсюда выехавший боец отряда.

Пару раз в дом на холме наведывался генерал Ирнар, но с Эревином у них беседы надолго не затягивались. Столичный повеса пытался восполнить недостаток в общении беседами со мной, но я долгих разговоров с Ирнаром сторонилась. Что-то в его медоточивом тоне было от змеиного. Будто вот-вот улыбнётся, и меж зубов покажется раздвоённый язык.

В общем, чёрт знает что происходило…

Все вокруг темнили. Отмалчивались. Недоговаривали. И в первую очередь генерал Эревин. Откровенность за откровенность… как же!

Я вздохнула и прошлась до полосы деревьев, за которыми скрывались домишки городской окраины. Ночь постепенно вступала в свои права, с реки начинало сильнее тянуть холодом, но костры и настоянный на терпких лесных травах медовый напиток не давали гуляющим замёрзнуть.

Мимо меня с хохотом пронеслась Малана. Младшая сестра шорника Серевеза, разрумянившись, притворялась убегающей от рослого русоволосого северянина, который с готовностью принимал правила игры. Давал ей фору, но глаза уже блестели в предвкушении.

И девки. Гуляющих держали в тепле костры, горячий мёд и тахтарские девки – кто-то из них за зиму успел изголодаться по таким гуляниям, кто-то голодал всю жизнь по таким вот «преследователям» – настоящим воинам, мечом доказавшим свою силу.

Я покачала головой и неожиданно перехватила взгляд Тусенны. Я и не заметила, что Нянька бродила рядом, но не удивилась. Она умела появляться в нужное время в нужном месте как по волшебству.

– Что косишься? – хмыкнула она.

Я повела плечами:

– Да не кошусь я. Просто… негоже тахтарским девкам так за ними увиваться. Северяне здесь не навсегда.

– Да будет тебе, – упрекнула нянька. – Пусть себе милуются. Мы-то с тобой пустоцвет, а они пусть гуляют, сильных мужиков Тахтару нарожают. От таких-то молодцов! Беды не будет.

Я обхватила себя за плечи, запрокинула голову, всмотрелась в звёздное небо. Может, Нянька и права. Может, во мне зависть говорила. Божья невеста – только божья невеста, никому она больше не суженая, никогда и никому не жена.

И отчего-то именно сегодня думалось об этом особенно тяжко. Именно сегодня мне впервые подумалось, что это несправедливо…

Я чувствовала на себе внимательный нянькин взгляд, но не хотела продолжать разговор. Не хотела спорить с очевидным, поэтому побрела в другую сторону, огибая собравшихся у костров старейшин, веселившихся тахтарцев и продолжавших беседовать о чём-то важном северян.

Меня никто не замечал, и я ни с кем разговоров не заводила. Мне требовалась тишина, чтобы затушить без спросу всколыхнувшиеся сожаления. О все боги Свободных земель, запретите мне даже думать о том, что я поспешила навсегда отдать себя в невесты Волкована!

Я и сама не заметила, как ускорила шаг – нелёгкая несла меня куда-то во тьму, подальше от костров, на окраинные улочки города. Так, гонимая своими невесёлыми мыслями, я, пожалуй, и до леса добежала бы.

Если бы в свете звёзд, едва разгонявшем сгустившую тьму, меня не остановил какой-то шорох. Я замедлила шаг. А потом будто вросла в землю.

Потому что на меня из темноты пустынной улочки смотрели горящие алым глаза.

Глава 44

Кричать, звать на помощь? Мне это и в голову не пришло. Возможно, потому что хорошо понимала – не успею. Без толку орать – нужно действовать.

Но тело свело судорогой. Я даже вдохнуть порядком не могла.

Алые глаза смотрели не мигая, но я уже чуяла их обладателя. Воздух будто напитывался звериной злобой.

А потом… к паре светящихся точек присоединилась вторая… и третья… и…

Плевала я на амулет.

Вдохнула поглубже, отпустила клокотавшее внутри густое пламя. Огненные языки привычно впились в моё солнечное сплетение, ринулись от него во все стороны, по всему телу.

Зрение прояснилось – дорогу мне преграждали три косматых зверя. Ещё несколько брели от кромки леса с такой неспешностью, будто выбрались из чащобы на прогулку.

Мамочки…

На берегу ни оружия, ни защиты, кроме огня. Разве что северяне препоясаны мечами.

Дар бушевал внутри, искал выхода. Самое время его отпустить.

Вдох-выдох. Я отшагнула назад.

Алые огоньки колыхнулись.

Я сжала кулаки, и жар, почуяв движение, ринулся в напряжённые мышцы, загудел в пальцах, чуя мои намерения.

Я отшагнула снова, огоньки поплыли вслед за мной. Тишину взрезало низкое, утробное рычание.

Ну, ближе, косматые чудища, ближе!

Осмелев, я отступила на два шага назад. Три пары точек рванули вперёд.

Я вскинула руки.

Пальцы ошпарило жидким пламенем. Он выхлестнулся из меня тугой волной, все эти годы копившийся, ни разу не пущенный в дело, чтобы навредить.

Ведь я ворожея – я не калечу, я исцеляю.

Но, видимо, не в этот раз.

Огненное лезвие бесшумно располосовало ночь, врезавшись в громадные, обросшие бурой шерстью тела. В чёрное небо взвился протяжный вой, полный боли и ярости.

Я развернулась и, сцапав подол, понеслась прочь – к кострам.

Руки горели. Второй такой трюк сделает меня калекой. Но если потребуется… если только так я сумею спасти…

– К оружию! – что есть мочи заорала я. Огни костров плясали перед моими глазами, стремительно приближаясь. Меня будто нёс на крыльях сам ветер. – Звери! К оружию!

Берег ожил – лязг мечей и крики мужчин оповестил меня о том, что северяне наверняка слышали не только меня, но и вой ошпаренных мною зверей.

Хвала всем богам…

Я влетела на освещённый пятачок, прямо перед главным костром, и в моё плечо кто-то впился железной хваткой. Эревин рванул меня на себя, и я впечаталась в него всем телом:

– Уводи женщин и детей. Другой выход отсюда есть?

Я кивнула, вцепившись в его кожаную куртку и едва не плача от того, что его грудь не прикрывает надёжная сталь:

– Ты же… вы без доспехов, без печатей…

Рука на моём плече сжалась крепче:

– Спасай людей.

– Но… а Вашка с Аматом? А отец?

– Присмотрю. Уходи! – он стиснул зубы, оттолкнул меня от себя. – И не смей тут крутиться, слышишь? Это приказ!

А потом в ряды занявших оборону северян влетели разъярённые мое атакой оборотни.

Всё сплелось в суматошный, вопящий, жаркий, пульсирующий страхом клубок. Я хватала метавшихся по берегу редких детишек, которых нерадивые матери не успели до прихода темноты оправить по домам. Тащила обезумевших девок подальше от костров и выхода на берег, под деревья к пролому в стене. Через него миловавшиеся парочки и отчаянные мальчишки вечерами пробирались к реке – и многие ворчали, мол, пора бы уж починить кладку.

Сейчас я благодарила всех богов, что никто так и не сподобился этого сделать.

Тусенна помогала с той стороны пролома. Тахтарские мужики сначала ломанулись внутрь, а теперь выскакивали наружу – с косами, вилами и всем, что могло стать хоть каким-то подспорьем в бою.

Подтолкнув к провалу белобрысую Лянку, я огляделась. Пот заливал глаза, струился по спине и бокам. Дышалось с трудом. На просторе берега остались лишь северяне и тахтарцы, ввязавшиеся в бой.

Я не смогла бы последовать за остальными в пролом, я всем телом рвалась обратно.

Там нужна моя помощь. Я защищаю этот город, это моя обязанность. Что бы там ни приказывал генерал Эревин.

Посреди всего этого безумия и хаоса меня вдруг охватила злость.

Смотри-ка, приказывает! А сам, сумасшедший, против зверя с одним мечом… без доспехов… угробится хочет, не иначе!

Кто ему позволял? Весь мой труд – и насмарку? Спасала, выхаживала…

Неблагодарный.

Я шагала под деревьями прямо туда, где завязался бой. Ну, если мне таки придётся до костей изжарить свои руки, что ж…

Наклонив голову, я приготовилась вынырнуть из-под навеса раскидистых ветвей, как прямо к моим ногам свалилась бурая туша.

Я взвизгнула и впечаталась спиной в ствол. Зверь не двигался, а навалившийся на него сверху рыжий Барх уже вдавил ему колено меж лопаток. Прямо у меня на глазах оборотень возвращался к своему человеческому обличью

Северянин поднял на меня забрызганное кровью широкое лицо и подмигнул.

– Не волнуйтесь, госпожа ворожея. Всё под контролем!

Я сумела лишь кивнуть и помчалась дальше. Уверенность рыжебородого помощника генерала волшебным образом передалась и мне.

Глава 45

Нужно разыскать родных… разыскать Эревина… только бы с ними ничего не случилось. Все боги Свободных земель, только бы…

У костров ещё метались громадные тени, но когда я домчалась до ближайшего большого огня, последнего зверя повалили набок, и несколько северян скручивали ревевшее и бившееся в судорогах обратного превращения тело.

Я озиралась и никого не узнавала. Ровно до тех пор, пока мой взгляд не наткнулся на отца и братьев, сидевших в побуревшем от впитавшейся крови песке.

Ноги сами понесли меня к ним – я повалилась рядом с ними на колени, принялась их щупать и осматривать. Света от костра не хватало, и я уже собиралась наплевать на всё, выпустить на волю дар, когда Вашко смахнул мою дрожащую руку со своей шеи.

– Эй, задушишь же! Цел я, Велена. Мы целы.

Отец и старший брат утирали испачканные лица рукавами изодранных рубах.

– Живы мы, Велена, не суетись, – хрипло отозвался отец. – Поцарапались разве что. Это бесноватым не поздоровилось.

– Особенно тем, кто сдуру на генерала полезли, – усмехнулся Амат и, покачав головой, продолжил едва ли не с восхищением: – Ну и силища у этого северянина.

Я взвилась на ноги:

– Где он? Что с ним?

Моя родня переглянулась. Отец махнул рукой куда-то влево:

– Вон, последнего изверга вяжет.

Я бросила ещё один, нерешительный взгляд на своих, но убедившись, что они и впрямь целёхоньки, помчалась к кострам.

По пути едва не споткнулась о привалившегося к перевёрнутой колоде генерала Ирнара, чей вычурный наряд смотрелся особенно чужеродно посреди этой бойни. Бледное лицо с подрагивавшими губами придавало ему странно обиженный вид. Да уж, вряд ли он рассчитывал на такую весёлую ночку, когда принаряжался для народного гуляния.

Пусть все мои мысли и занимал совсем другой человек, ворожея во мне заглохла не окончательно. Я наклонилась и слегка тряхнула его за плечо:

– Генерал?.. Вы не ранены?

Он вздрогнул от прикосновения и затряс головой. Умудрившись сосредоточить на мне взгляд, попытался улыбнуться, но получилось откровенно скверно.

– Кажется, всё уже закончилось. Не волнуйтесь.

Понадеявшись, что я смогла хоть немного его приободрить, я припустила дальше, к кострам.

Но добежать до сгрудившихся у всё ещё полыхавшего большого огня северян я не успела – Эревин, освещаемый пламенем, с лицом мрачнее тучи шагал мне навстречу, отирая широкое лезвие меча обрывком чьей-то рубахи. Не глядя вогнал оружие в ножны, и преградил мне дорогу.

– Я же предупреждал. Я приказал тебе…

– И знали, что я не подчинюсь, – я не тратила время на лишние разговоры. Рывком распахнула его куртку, лихорадочно зашарила руками по окровавленной рубахе, замирая от мысли, что вот-от нащупаю вспоротую когтями плоть, что на этот раз не успею остановить эту заразу.

– Велена, что ты… творишь? – он застыл и смотрел на меня так, будто я свихнулась. Вздрогнул и почему-то прикрыл глаза, когда мои пальцы прошлись по его шее и зарылись в густой, взмокшей от пота гриве растрёпанных волос. Света катастрофически не хватало, но ран я вроде бы не обнаружила.

– Как вы себя чувствуете? До вас никто не дотянулся? Я не могу ничего нащупать, – я осмотрела его руки, но толстая кожа куртки выглядела целёхонькой. – А ваш бок? Как ваш бок? Боги, вы ведь дрались. А ну как раны раскрылись?

Он медленно выдохнул, и в его глазах почему-то не осталось ни следа недавнего гнева. Опять этот странный взгляд, полный неясной мне тоски и чего-то невысказанного. Или, может, уже не такой уж и неясной?..

– Мой бок в порядке. Возможно, тянул немного, но в бою такие мелочи не замечаешь.

Я только сейчас сообразила, что всё это время прижимала свои ладони к его груди, отдёрнула руки, сцепила их за спиной. Ладони горели.

– Уверены, что вас никто не задел? Ни царапины?

Он покачал головой, неожиданно хмыкнул:

– Если сомневаетесь, можете ещё раз проверить.

Ох?.. Да что он… да как он…

Я хлопала глазами, онемев от изумления. Наверняка ослышалась. Кто этот человек? Я точно его знаю? Командующий северного крыла императорской армии точно не имеет к нему никакого отношения.

– Гене… генерал Эревин…

– Сейчас вы просто обязаны мне напомнить, что шутки это не моё, – он вздохнул и запахнул куртку. – Я цел, Велена. Клянусь вам, на мне ни царапины. Можете быть спокойны.

Я перевела дух и потёрла прямо-таки зудевшую от жара щёку.

– Хорошо. Я вам верю. Вы… справились? Со всеми?

– Будь это не так, я бы перед вами сейчас не стоял. Трое погибли, одному удалось сбежать. Последнего я уложил у костра. Его мы допросим.

Всё внутри переворачивалось, но я хотела увидеть своими глазами, что нам больше ничего не угрожает.

– Хочу его увидеть, – я обогнула генерала и пошагала к костру.

– Велена…

– Просто убедиться, что он больше не угроза.

Эревин больше не стал меня переубеждать и, конечно, отправился следом. Северяне, успевшие связать пленного, уложили его перед затихавшим, но всё ещё живым костром.

Сейчас же займусь их ранами. Нужно убедиться, что никакая зараза в них не попала. Сейчас, только взгляну…

Солдаты, о чём-то переговаривавшиеся вполголоса, оборачивались, расступались. Заметила утиравшего лоб Алексиса – он почему-то отвёл глаза.

Странно…

Я уже закатывала рукава и гадала, кого отослать за Тусенной и всем необходимым для перевязок. Вступила в полукруг света, окинула взглядом неподвижное тело.

Высокий, поджарый, темноволосый, а на левом плече плохо зажившая рана… как от ножа.

Пленник вздрогнул, пошевелился, будто почувствовал мой взгляд. Солдаты смолкли.

Я оглянулась на Эревина – он уже понял, он уже знал.

Ноги ослабли, но я умудрилась на них устоять. Раненый повернулся ко мне лицом – на песке перед большим тахтарским костром лежал Вучко.

Глава 46

Утро застало Тахтар в трудах – никто в ту ночь в городе не спал. Северяне уничтожали следы произошедшего на берегу, а тахтарцы им помогали.

Мы с Тусенной врачевали раненых. Хвала всем богам, закалённые в многочисленных боях солдаты Империи не допустили бойни, но без жертв всё равно не обошлось. Тем, кому помочь уже не представлялось возможным, унесли в общинный дом, чтобы подготовить к похоронам. Среди северян погибших не оказалось, но было трое тяжелораненых. На всякий случай попросив Няньку постоять на страже, я высвободила дар и подлатала бойцов. В себя придут нескоро, но жить почти наверняка будут.

Только работа сейчас и спасала. Я бинтовала, штопала, заговаривала, мазала, втирала и вливала в раненых целебные отвары, только бы не думать о произошедшем. И в то же время старалась поскорее справиться со всеми насущными делами, только бы успеть к допросу.

И плевать мне, если генерал начнёт артачиться и запретит присутствовать при допросе. А он, конечно, запретит. Я их штабной сарай разберу по досочке – пусть только попробует остановить.

Но он не стал препятствовать. Когда я, наскоро ополоснув руки и отерев лицо и шею, примчалась к гостиному дому, прогонять меня никто не стал. Эревин хмуро взглянул на меня – осунувшийся, бледный, молчаливый – и лишь кивнул одному из бойцов, стороживших входную дверь.

Внутри, в той самой комнате, где я впервые побывала из-за схваченного в лесу Пушка, лишних не было. Рыжий Барх, я, Эревин и Вучко. Его, связанного по рукам и ногам, усадили к стене. Светловолосый Алексис внимательно проверил узлы, оглянулся и кивнул мне, как старой знакомой – кажется, во взгляде его карих глаз промелькнуло сочувствие.

А потом я поняла, почему генерал не стал меня прогонять. Войдя в помещение, он стряхнул с плеч кожаную куртку, оставшись в запачканной чужой кровью рубахе и штанах.

– Госпожа ворожея, прошу вас, осмотрите пленного. Хочу быть уверен, что он переживёт допрос.

Барх недобро оскалился. Я сглотнула. Внутри всё просто ревело от отчаяния, но тело двигалось будто в отрыве от разума. Словно нутро моё лучше знало – сейчас не время перечить. Да и спора никакого быть не могло: Вучко – солдат Империи и отвечать перед своим генералом будет соответственно этому статусу.

Его родные пока даже не знают, что сын был среди нападавших – генерал строго-настрого запретил кому бы то ни было трепаться об этом. Не хватало ещё воплей и причитаний родственников, пока идёт дознание.

Вучко, по пояс обнажённый, сидел на широченной колоде, поджав под себя ноги и свесив голову на грудь. Штаны превратилась в залитые кровью лохмотья. Всё его тело покрыли бурые разводы. И от одной только мысли, что не так уж много этой крови принадлежало ему самому, воротило.

Рана от ножа у него на плече надёжно затянулась, но выглядела так, будто он намеренно её расчёсывал, пока она заживала.

Все боги Свободных земель, да что же ты с собою наделал…

Пока я его осматривала, он не шелохнулся. Так и сидел, надёжно отгородившись от всего мира странным забытьём.

Может быть, так действовала та зараза, которой его накачал тот страшный алхимик?..

– Он не ранен, – завершив осмотр, я отступила, сцепив подрагивающие руки в замок. – Даже если и был, всё наверняка затянулось.

– Заживает как на собаке. – Эревин принялся закатывать рукава рубахи, обнажая мощные предплечья. – Это очень тебе пригодится, Волчонок. У нас будет долгий разговор.

Хотелось бы мне не слышать, каким ровным голосом он давал своему солдату это обещание.

– Некоторые вопросы снимаются сами собой. Например, теперь понятно, как вы сюда пробрались, минуя стражу.

Внутри всё стянуло ледяными жгутами. Провёл кровожадных зверюг в родной город, и глазом не моргнул. Да что может оправдать такое предательство? И ладно бы нападали на солдат, в бою, так ведь нет – проникли в город во время гуляний.

– И, кажется, ещё один вопрос не требует ответа, – продолжил Эревин, остановившись перед пленником в нескольких шагах. – Вопрос важный, но бессмысленно спрашивать, почему ты это сделал. Ответ слишком очевиден.

Мне начинало казаться, что Эревин слишком рано начал свой допрос – Вучко никак не реагировал на происходившее. Но я ошибалась – взлохмаченная голова качнулась, и сквозь слипшиеся пряди сверкнули злобой золотисто-карие глаза.

– Неужто? – прохрипел Вучко, и я не узнала его голос.

Вместо ответа генерал посмотрел на меня, и в его взгляде крылась всё та же, уже слишком хорошо знакомая мне тоска.

– Одно это спасает тебя от допроса с пристрастием, – не сводя с меня взгляда продолжил Эревин. – Возможно, моя беда в том, что я слишком хорошо тебя понимаю. Поэтому готов снять с тебя всю ответственность за укрывание правды. И я говорю не о родне госпожи ворожеи.

Вучко впился в меня требовательным взглядом, и я невольно схватилась за свисавший с жемчужной нитки амулет.

– Вот, значит, как, – оскалился он. – Ему и об этом уже известно. Я-то, значит, прав оказался.

Я почувствовала на себе взгляд Эревина:

– О чём он?

– Да бросьте, гарнэ, – последнее слово прозвучало с нотками издевательского почтения. – Ясно же, Велена теперь ваша добыча… и только ваша. Ну а она-то и рада быть добычей, если речь о вас.

Кровь отхлынула от моего лица – щёки будто морозным холодом обдуло. Сердце трепыхнулось раненой птицей и замерло.

Мир вокруг замер, смазалось по краям, поблек.

– А я-то всё голову ломала, что ж я твоего возвращения не почуяла. Теперь-то поняла, почему.

Вучко вскинул голову, заглядывая мне в глаза. Жадно ждал, что продолжу. Я взгляд не отвела, смотрела прямо:

– Потому что нечего в тебе больше чуять. Души-то нет. Вся высохла.

Глава 47

Останавливать меня никто не стал. Я малодушно сбежала – не нашла в себе сил выслушивать всё, что с отчаяния плёл Вучко. И видеть его не могла. Добровольно пойти на такое! Впустить в город кровожадных зверей, вероломно напасть и предать всё, что тебе дорого… И до того это было кошмарно, что даже слёзы не шли.

Я брела по Тахтару, не разбирая дороги. Возвращаться домой не хотелось, хоть я и собиралась сегодня повозиться с почти совсем одомашнившемся Пушком. Но соображала я сейчас с большим трудом, и вряд ли от моей компании хоть кому-нибудь нынче будет толк.

Остановилась я, вынырнув из мутного омута мыслей, только когда меня тронули за локоть. Невольно вздрогнула, подняла глаза. Передо мной маячило всё ещё бледное от ночных происшествий лицо генерала Ирнара.

– Добрый день, госпожа ворожея, – он старался сохранять хотя бы тень непринуждённости, и я не собиралась ему мешать. – Не хотел бы тревожить вас по пустякам, но я пытаюсь отыскать генерала Эревина, и никак не могу найти никого, кто знал бы о его местоположении.

Северянин и не подумал посвящать блондина в тайны своего расследования, и я уж точно не буду делать это за него.

– Думаю, вы можете справиться о нём в гостином доме.

– Что я и намеревался сделать, но его отряд… там остались только дежурные. И они ничего вразумительного мне не сообщили. Остальные солдаты, насколько мне известно, разбрелись по городу – помогать.

Только вы, генерал, слоняетесь без дела, верно?

Но в слух я этого не сказала. Только пожала плечами.

– Очевидно, у него какие-то очень важные дела. Особенно если учесть произошедшее накануне.

Не в том я была состоянии, чтобы продолжать пустые беседы, и уже собиралась с ним распрощаться, сославшись на важные дела, когда почувствовала хватку на своём предплечье – цепкие пальцы впились в кожу, всё ещё слишком чувствительную из-за не успевших сойти синяков.

Мои брови сами собой поползли наверх:

– Генерал?..

Он продолжал смотреть на меня с благожелательностью, которая никак не вязалась с его мёртвой хваткой, и это создавало жуткий контраст, от которого внутри у меня невольно похолодело.

– Госпожа ворожея, я бы не хотел казаться назойливым, но… но поймите. Я прибыл в этот город помогать, облегчить задачу и вам, и генералу Эревину. Но все вокруг относятся к моим благим намерениям так, будто я недостоин даже шанса на то, чтобы попытаться выполнить свою миссию. Я нахожу это… прискорбным. Мы ведь с вами на одной стороне.

Я опустила взгляд с его бледных, будто выцветших глаз на сжимавшие мою руку пальцы.

– Если мы на одной стороне, сейчас вы делаете всё, чтобы я в этом засомневалась.

Он позволил себе паузу, прежде чем хватка ослабла и я высвободила руку, отступив от него на шаг. Тонкие губы блондина плаксиво скривились. Он ухватился за свисавшую с поясной цепочки печать и принялся её потирать, будто только это и могло сейчас его успокоить.

– Ах, ради всего святого, госпожа ворожея, не принимайте это на свой счёт. Я забылся. Всего лишь не хотел, чтобы и вы оставили меня без ответа. После вчерашней ночи я, как и все, сам не свой…

Он продолжал опутывать меня затейливой паутиной извинений, но в какой-то момент его слова слились в однотонный гул – и вовсе не потому, что я перестала вслушиваться в то, что он говорит. Что-то происходило.

Что-то… страшное и непонятное. Что-то такое, отчего внутри у меня разверзалась кошмарная пустота.

И сейчас. Вот сейчас, сейчас я пойму, что я только что ощутила, но…

– …госпожа?

И меня будто выдернули на поверхность из-подо льда. Я едва сдержалась от того, чтобы не глотнуть воздуха, хоть и не задыхалась.

Что это, бесы меня задери, только что было?..

Ирнар всматривался в меня со смесью лёгкого недоумения и обеспокоенности.

– Вы словно… застыли. Если я так вас напугал своим непростительным поведением, приношу свои искренние извинения. Готов понести любое наказание за содеянное. Вокруг чёрт знает что творится, всё вверх дном, и я позволил себе…

– Прошу вас, – мне просто хотелось, чтобы он наконец замолчал, – не беспокойтесь об этом. Нам всем сейчас нелегко, и я принимаю ваши извинения. Желаю вам найти генерала Эревина и отыскать с ним общий язык. Уверена, это не так сложно, как вам кажется. Особенно если мы все и впрямь на одной стороне.

Не знаю, что заставило меня произнести последнюю фразу, но гадать об этом я не собиралась. Вот теперь ничего не хотелось так сильно, как оказаться в доме на холме и на время закрыться от всего, побыть хоть ненадолго в тишине, унять кровоточившее сердце, просто перевести дух.

Я оставила генерала Ирнара наедине с его заботами, только бы поскорее оказаться под крылом у Няньки. Одна она и могла мне сейчас помочь. Да хоть просто чаем травяным напоить, рассказать мне, что творится в городе и нужна ли там сейчас наша помощь.

В дом входить не пришлось – Нянька встретила меня у крылечка. Растрёпанная и будто в одночасье постаревшая на несколько лет.

Я невольно замедлила шаг. Сердце заколотилось о рёбра.

– Няня?.. Няня, что…

– Ох, дитятко, – всхлипнула Нянька и прижала руки к лицу. – Ох, моё дитятко…

Глава 48

После ухода Велены в мальчишке будто что-то надломилось. Прежде он почти наверняка стал бы язвить и огрызаться, провоцировать Ареса на жестокость – сделал бы всё, чтобы заглушить внутреннюю боль ранами на собственной шкуре.

Но Велена всего несколькими фразами раздавила в нём всякую волю к сопротивлению. И Волчонок, исковеркавший из-за своей неразделённой любви свои душу и тело, едва не задравший своего генерала, учинивший бойню в Тахтаре – сдался.

И то, к чему Арес готовился как к неизбежному, тяжкому долгу, превратилось в сеанс продолжительной исповеди. Из которой он вынес, пожалуй, куда больше, чем мог ожидать.

Волчонок смотрел в пустоту и рассказывал, как отыскал давным-давно притаившегося в Соловьиной Башне алхимика, как рассказы Велены об особой книге помогли ему сообразить, что за сокровища много лет назад они вытащили из этой же самой Башни – записи, над которыми трудился предок нынешнего умельца.

– Мехлер сказал, без знаний прадеда у него ничего не выходит – подопытные мрут, как мухи. Только, говорит, зря силы и жизни перевожу. Вот, говорит, раздобыть бы украденное.

– И ты украл во второй раз, – кивнул Арес, прислонившись бедром к столу и сложив на груди руки.

Волчонок пожал плечами, сморщился.

– Возвращаться я не собирался. Думал, попривыкну к новым силам и уж тогда решу. Но пока бродил по чаще, ваши голоса услышал. Понял, что вы с нею на руины отправились. В голове зашумело, и я опомниться не успел, как уже рыскал поблизости, а потом…

– А потом мы друг друга едва не убили.

– Я ничего не соображал. Пока ты в меня нож не всадил. Наружу уже человеком выбрался, едва ноги унёс. Ну а когда сообразил, что стряслось, когда вести из города услышал, что ты едва не при смерти…