Текст книги "Enigma (СИ)"
Автор книги: Лана Мейер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)
– Это не профессионально, Рей, – второй голос звучит мягко, но, кажется, ублюдку, который схватил меня плевать на правильное выполнение своих обязанностей в момент похищения. – Ты прицепил датчик? – балансируя на грани между реальностью и полной потерей сознания, ощущаю, как лимузин тронулся, и от того, начинаю ерзать на диване еще сильнее, пытаясь вырваться из железной хватки неизвестного амбала, против которого мое сопротивление выглядит смешно, глупо и жалко.
Боже, кажется, это все на самом деле. И никакой это не розыгрыш…
И вдруг я цепенею, окончательно угодив в лапы собственного страха. Я не могу двигаться, не могу дышать… в абсолютной тьме перед глазами вспыхивают красные звезды, и мне кажется, что я умираю от агонизирующих спазмов и дрожи, пронзающих каждую клеточку тела. Внутри становится так холодно, а по спине наоборот струится обжигающий пот, пропитавший мое тонкое платье. Я возвращаюсь на десять лет назад, в тот кошмар, где подобное обращение со мной считалось нормой. Где за любое неправильное слово меня могли убить, перерезав пульсирующую вену на шее, или отрезать язык за то, что пытаюсь ответить или сдать сдачи. Старые шрамы, оставленные на спине, вспыхивают острой болью, за секунду до того, как я слышу странный писк, и новую вспышку боли на запястье. Кратковременную, слабую, напоминающую укус пчелы…
– Сделано, – сквозь затуманенный разум, вновь слышу я, пытаясь шевелиться, сопротивляться, делать хоть что-нибудь, что может спасти мне жизнь…
А потом, я с горечью осознаю: они здесь не для того, чтобы отнять у меня жизнь.
Они здесь для того, чтобы забрать меня.
И есть только два человека, которым это может быть нужно. Палач из моего прошлого и убийца моей сестры, или Макколэй… и, честно говоря, я не уверена в том, что второй многим лучше первого.
Так или иначе, я в ловушке. Смрадный запах пакета на моей голове раздражает обожженные вонью легкие.
– Не рыпайся, и не мычи, пустоголовая кукла, – рявкает один из моих душегубов, и я ощущаю его мерзопакостные лапы, блуждающие по моей талии. – Смотри, какая она сладкая… так трясется. Прелесть, не правда ли?
– Ты идиот, Рей. Перестань лапать «объект», – следует резкий ответ, и ублюдок Рей к моему счастью перестает меня трогать, просто заковывая мои запястья в наручники.
Не знаю, откуда во мне появляются силы, и как ко мне возвращается способность двигаться, но отключив разум, я со всей силы выставляю ногу вперед, ударяя острым каблуком одного из ублюдков.
– Мерзкая бесправная, тварь. Усыпи ее нахер. – один из них взвыл от боли, поливая меня последними словами, и в следующий миг, я ощутила новый рывок за волосы и острый шприц, пронзающий тонкую кожу шеи.
Все тело передергивает нервная дрожь, и я задыхаюсь от очередной попытки закричать… а потом мое сознание поглощает черная бездна, и последнее, что я вижу перед тем, как отключиться, это пару зеленых глаз, превращающиеся в две черные дыры цвета обсидиана.
Так не бывает… но почему-то мне кажется, что это воспоминание, а не плод моего воображения и связано оно с Макколэем.
«А теперь ты забудешь все, что я сказал тебе, Кэндис». – его голос раздается внутри, под замирающий набат сердца.
Часть третья
Безумие – оно как гравитация, нужно всего лишь слегка подтолкнуть. Фильм «Отряд самоубийц» («Suicide Squad»)
Глава 1
Макколэй
15 марта, 2078 год. 20:50
Началось. Первые симптомы: мысли путаются, затрудненное дыхание, чрезмерное потоотделение. Учащенный пульс, головная боль. Главное: неконтролируемая ярость, навязчивые идеи и состояния. Симптомы проявляются кратковременными вспышками. Иногда, я теряю логику и нить собственных рассуждений. Показатели анализов крови в норме. При обследовании головного мозга была выявлена активация прежде спящих зон, отвечающих за эмоции (злость, раздражение, неудовлетворение). Испытываю тягу к сладкому, но не ем, так как ненавижу сахар.
Не уверен, что способен адекватно принимать решения.
Не так, как раньше.
Итак, что это? Прямой путь к безумию и деградации? Или же, все эти «симптомы», так или иначе помогут мне выжить? Пока прогноз неутешительный.
Хорошая новость: объект «Enigmа» подходит для дальнейшего эксперимента.
Плохая новость:
Рядом с объектом я теряю контроль.
Дерьмовый день.
Особенно для человека, который привык жить по определенному распорядку, и никогда не отступает от ежедневной рутины. Я не только веду личный дневник, но и ежедневник, где каждый день буквально расписан по минутам.
Кому-то это может показаться скучным, но я не могу иначе. Еще один «побочный эффект» после операции – соблюдение постоянной дисциплины, тренировка духа, тела и разума. Я встаю в шесть утра. Исключений не бывает. Пять минут уходит на душ, полчаса на йогу, и еще столько же на медитации, благодаря которым я и выдрессировал свой разум. Дальнейший список дел имеет разные вариации, но как правило днем я занят бизнесом, вечером лабораторией или клубом.
И поэтому, «маятник» запущенный одной глупой особой нехило ударил по моему идеальному расписанию. Молодец, конечно, девочка, высоко взяла. Ответила мне, и еще как.
Даже не знаю, что приводит в ярость больше, ее смелость или глупость.
Сука.
Поступок Кэндис повел за собой цепную реакцию непредвиденных событий, к которым я не был готов. Понятия не имею, как она умудрилась снять то, что происходило в тот вечер на видео.
Некая мисс Фуллер, с которой я был знаком, пропала без вести и была найдена мертвой за чертой Нью-Йорка, и я являюсь одним из подозреваемых в деле об убийстве.
Я не имею к этой смерти никакого отношения, но потратить несколько дней бесценного времени на доказательства своей невиновности придется.
Но разозлило меня далеко не это, черт побери.
А то, что АНИСТ[5] уже во всю интересуется моей закрытой лабораторией и сильно возмущены тем, что я веду незарегистрированную в ассоциации деятельность.
Глупая, глупая девочка, которая посмела ударить по моей системе, в которой никогда не было ни единого изъяна.
Я бы стер ее в пыль, если бы ей было, что терять… сжимаю кулаки, с удивлением глядя на то, как сильно проступают вены на предплечье, пульсируя от ярости. Не знаю, почему, но когда я думаю об этой девчонке, мое сердце продолжает оставаться просто мышцей… но сделанной из магмы.
Почему я не предугадал подобный исход событий? Что-то с Кэндис Карлайл не так. И это раздражает, потому что так я теряю ощущение полного контроля над своей реальностью.
Еще и отец подлил масла в огонь, намекнув на то, что она особенная, и мне нужен от нее какой-то «ключ». Сплошные, бл*дь загадки. У меня столько дел, я черт побери, подыхаю, еще и вынужден его шарады разгадывать.
Мой мозг способен досконально изучить личность любого человека, и благодаря этому предугадать то, как он будет вести себя в тех или иных ситуациях. Считывать излучаемые им вибрации. У каждого человека есть свое «магнитное поле», но обычные люди не видят его поскольку их мозг, подобно радио настроен на волны более низких частот. Мой же настроен на те «каналы», которые многим недоступны.
Но сейчас… все покатилось к черту, и самая большая сложность в том, что все рано или поздно доберется до Парламента, который заинтересуется и моей лабораторией, и моим Проектом. Я знаю это, чувствую, они не обойдут такую новость стороной.
Видео конечно же уже уничтожено и удалено со всех серверов, но это не значит, что можно терять бдительность.
Никто, не должен знать о моей Цели.
Это своего рода принцип, и я думаю, он знаком каждому из вас.
Особенно если вы не любите болтать о своих мечтах и желаниях, опасаясь того, что из-за этого они не сбудутся.
И во мне есть подобное.
Два человека внутри меня постоянно ведут непрерывную борьбу: и один хочет представить свое Создание всем и рассказать о нем миру, а другой хочет спрятать в самом потаенным уголке своей души, и сохранить только для себя.
И сейчас я иду по длинному коридору, погруженному в полумрак, к тому самому месту, где меня уже ждет мой мирно спящий «подарок». Которому необходимо раз и навсегда разъяснить и напомнить, где его место.
И сделать это нужно весьма показательно.
Не могу сдержать легкой ухмылки, прикладывая палец к гладкой поверхности электронного замка, который за секунду считывает отпечатки моих пальцев. Дверь автоматически открывается, и я вхожу в одну из свои любимых комнат в закрытом клубе «Enigma». На этот раз здесь нет кресла – лишь мягкий мат, а вместо веревок из льна, стены украшают нити из шелка, мерцающие серебром в приятной для моего острого зрения, тьме.
Включаю голубоватое освещение, имитирующее сумерки и свет месяца, и наконец перевожу взгляд на брошенное посреди комнаты т-е-л-о.
Симпатичное такое, сладкое тело. Беззащитное.
Медленно подхожу ближе, вдыхая полной грудью с такой силой, что ноздри раздуваются и разум дурманит знакомый пряный аромат. Платье на девушке к моему удивлению не разодрано, хотя, судя по запаху страха, застывшему в воздухе, она боролась. Жемчужно-розовый цвет шелка оттеняет оливковый тон ее кожи, и делает ее такой… невинной. Обманчиво невинной.
Опускаюсь на колени перед матом, я приступаю к более важной стороне вопроса. Почти не дыша, чтобы хоть как-то абстрагироваться все свои рецепторы от ее сладкого аромата, хватаю Кэндис за запястье, ощупывая слабый пульс. Тщательно осмотрев кожу под ногтями с помощью микроскопа, встроенного в биобраслет, отпускаю руку девушки.
Судя по крошечным остаткам эпидермиса в этих местах, она сильно сопротивлялась и выбивалась из рук этих ублюдков. А это значит, мои четкие инструкции были нарушены. Они были грубы с объектом. Что ж, у меня нет времени выяснять причины, прежде чем назначить наказание.
Они трогали ее.
Мой бесценный эксперимент.
С этого дня, только я могу прикасаться к этой девочке.
– Марк, – обращаюсь к главе охраны по внутренней связи. – Ты знаешь, что делать со своими подчиненными. Они пытались причинить вред моему объекту, – хладнокровный приказ Марк понимает с полуслова. Он, как никто другой знает, что я не прощаю ошибок и вольностей.
Только я могу причинять тебе вред, Энигма. И я буду…
Сжимаю вторую руку Кэндис, оглядывая прикрепленный к голубоватым венам датчик. И только после этого, подавляю внутри себя исследователя, я наконец, могу выпустить на волю зверя, беснующегося внутри с того самого момента, как только увидел ее, распятую на этом мате.
Моя ладонь скользит по округлому бедру Энигмы, прикрытому мягкой тканью, и следом, по коже. Наощупь она нежнее шелка. Податливая, бархатная, идеальная.
Чертовски идеальная помеха для меня.
Буря эмоций образует новую воронку внутри, где-то между ребер, обжигающая ярость закручивается в стальной жгут над диафрагмой. Эти яркие эмоции мне отвратительны, а образы, что рисуют воображение еще хуже. Ведь только сейчас, на меня обрушилось осознание того, что Джеймс прикасался к этой коже каждую ночь. Гладил это тело в то время, как оно должно было таять под воздействием моих узлов.
Это неправильно. Ты принадлежишь мне.
– Тебе понравилось, Конфетка? Урвала свою порцию удовольствия с моим другом? Специально выбрала его, чтобы постараться задеть меня? Мы оба прекрасно знаем, что тогда я мог взять тебя, и ты хотела этого. Просто кто-то очень строптивая и принципиальная девочка, которая раздвигает ноги, только после ряда фальшивых ухаживаний. Тебе нужен принц, детка? – мой голос едва ли не срывается на крик, что, конечно, выходит за рамки моего привычного поведения. – «Темный рыцарь» тебе не по вкусу. Так, принцесса?
Сжав челюсти, я резко разрываю розовое платье, купленное на деньги Грейсона. Треск ткани бьет по оголенным нервы, действует, как триггер, срывающий внутреннего зверя с цепи, и я с упоением наблюдаю за тем, как лоскутки шелка летят в разные стороны, и на то, как оголяется совершенное тело Кэндис.
Когда она остается полностью обнаженной, я даже замираю, почти не дышу. Ощущаю, как бешено пульсируют вены на висках, и облизываю пересохшие губы, оглядывая Энигму. Мой взгляд скользит по ее лицу, скрытому волосами, спускается к выпирающим ключицам и длинной шейке. Наблюдаю за тем, как вздымается небольшая упругая грудь с острыми вершинками.
Россыпь мурашек вокруг них, и плоский живот. Я помню вкус ее кожи…
Кэндис является счастливой обладательницей умопомрачительно узкой талии и широких женственных бедер.
Что ж, я не раз видел идеальные фигуры. Красивые. Совершенные. Более того, я лепил их сам.
Но ни одна не вызывала во мне дикого желания немедля впиться в нежную кожу пальцами, оставить на ней красные метки, и самым диким образом поиметь это тело, распространяющее аромат цитруса и корицы на всю комнату.
Тот самый запах, который я терпеть не могу. Он напоминает мне… к черту.
Что со мной происходит? Это не нормально. Нужно переключаться.
И я с легкостью делаю это, вновь глядя на Кэндис, как на предмет исследования. Минутного помутнения рассудка, как не бывало, и я уверен, что оно связано с начинающими проявляться симптомами.
Возможно, теперь я буду реагировать так на всех девушках. Змееголовое чудовище внутри меня вновь засыпает. Именно так я представляю этого беса внутри, отвечающего за эмоции и чувства. И в моем воображении он выглядит не как волк, чудовище, или саблезубый тигр, а именно, как змей, жаждущий медленно опутать тело своей жертвы своими тугими кольцами.
Надеюсь, ничего не выйдет из-под контроля. Сейчас, мне как никогда необходимо привычное хладнокровие. Мне придется не раз причинить девочке боль, но не сегодня.
Сегодня по программе разбитое сердце, унижение и первая привязка, после которой она уже никогда не будет прежней.
Точнее, ее чувства к другим мужчинам не будут прежними. Она никогда не признается в этом даже самой себе, но она будет хотеть этого кайфа, и когда-нибудь она будет стоять на коленях и сама будет умолять меня о том, чтобы я связал ее.
И когда-нибудь она спросит, почему я это делаю? Зачем этот дачтик, почему игра в шибари, и какого черта я сотворил с ее душой?
И возможно, только тогда я дам ей внятный и полноценный ответ.
А пока…
Ты должна испытывать сильные эмоции ко мне, девочка, чтобы все шло так, как нужно. Это не так трудно. Эмоциональные горки всегда дают необходимую химическую реакцию в организме. И мне нужны те данные, к которым они приведут.
Я пытался получить их из других.
Но как, говорил отец…
– А отец был прав, Энигма. Ты особенная, – шепнув на выдохе, я раздвигаю ее стройные ноги, обхватив их за колени. Спускаюсь по бархатистым бедрам к крошечным трусикам, и порвав, избавляю ее от этого ненужного элемента. Впервые замечаю, как рука слегка вибрирует, когда наматываю на кулак шелковую ткань, которая скоро будет плотно прилегать к ее телу.
Я начну обвязку отсюда, с самого чувствительного места. И я начинаю совершать отточенное до совершенства действия, ощущая, как внутри просыпается не только эстет и мастер шибари, но и проклятый змей. Кровь мощной волной приливает к паху. Болезненно морщусь, ощущая давление члена на джинсовую ткань. Обычное дело, но в этот раз все равно иначе… черт.
Пара легких движений, и бедра Кэндис обмотаны шелковой нитью таким образом, что когда она очнется, она сразу почувствует, как приятная ткань давит на ее клитор и преддверие лона.
Связываю щиколотку и бедро с одной стороны, открывая ее блестящую девочку своему взору.
Слегка разогревать моделей нормальная практика, и сейчас меня совершенно не смущает то, что Кэнди находится без сознания. Раздвигая ноги шире, провожу двумя пальцами по натянутому меж ее ног шелку, с удовлетворением отмечая, что он увлажнился.
– Голодная малышка. Очевидно, Грейсон был не так хорош? – и я прикусываю язык, не понимаю, каким образом эти слова срываются с моих губ. И только сейчас ощущаю, как холодный пот струится по спине, и понимаю, что у меня долбаная отдышка. Я полностью не контролирую себя, превращаюсь в какое-то животное, неспособное даже управлять такой просто вещью, как собственное возбуждение.
– Джеймс… – срывается с ее губ в тихом стоне, когда я отодвигаю ткань, и проникаю двумя пальцами в тугие, тут же сжимающие меня створки. В глазах темнеет. Это слишком сильно. Черт.
Джеймс, бл*дь.
Сука, какой я тебе нахер Джеймс?
Мгновенно сатанея, я перестаю с ней церемониться. Резко повернув на живот, приподнимаю бедра, оглаживая их, оплетая серебристыми нитями. Грубо щипая ягодицу, оскалив зубы, оставляю на ней красные следы от своей ладони.
Обычно я делаю это все, чтобы завести модель. Чтобы она достигла особого состояния транса, и балансировала бы между удовольствием, страхом от пленения и болью. Но сейчас все иначе, черт подери.
Ни жив, ни мертв. Вот мое состояние. Внутренности то скручивает, то обдает жаром, и в глубине души я жажду переломать ее на двое прямо сейчас, чтобы избавить себя от столь неприятного предмета, выводящего все мои механизмы из строя.
Все это неправильно.
Управляй я эмоциями в данный момент, я бы не чувствовал бы сейчас себя школьником, впервые дорвавшимся до женщины.
Но я Создатель. Я помешан на своей Цели, как Парфюмер из романа Зюскинда, одержимый создать единственный и неповторимый аромат, способный влюблять, сводить с ума и подчинять толпы людей. Конечно, я создаю далеко не духи, но вы даже не представляете насколько близка к истине эта аналогия.
Индикатор вновь загорается зеленым и издает негромкий звук. Отлично.
– Тебя было легко завести, Энигма, – сглотнув, заключаю я, проводя пальцем меж упругих ягодиц, и наконец отпускаю ее, собираясь перейти к спине, что сейчас сокрыта от взгляда копной длинных волос. – Что у нас следующее по списку? Ярость? Главное, доверяй мне, девочка, – обматывая тонкую талию, подбираюсь выше. – Загляни глубоко в себя. Покажи мне на что ты способна.
Я знаю, что сейчас она максимально возбуждена, максимально близка к оргазму. Когда Кэндис очнется она не сможет противостоять этому чувству и своим инстинктам. Ее тело предаст ее, следом выработаются рефлексы, вся ее суть, как бы «намагнится» на меня. Еще ни одна женщина не устояла перед пленением и связыванием, именно таким, какое дарю им я.
Я всегда все делаю медленно, почти нежно. В таком деле спешка может стоит модели жизни.
И основание тому не безумие, не внутренний мазохизм, а древний инстинкт, живущий в каждой женщине – быть зависимой, плененной и беспомощной в руках сильного самца.
А потом я откидываю волосы Кэн, и сердце вновь пропускает удар. Нет, я не нахожусь в ужасе, когда оглядываю глубокие рубцы на ее нежной коже, напоминающие кровавые стигматы.
Мастер Шибари не замечает изъянов у выбранной модели. Во-первых, это непрофессионально, во-вторых, я подхожу к женскому телу иначе.
Я не знал о них. Но там, где подобрал эту Бесправную мой отец, с ней могли творить что угодно.
Я никогда не буду сечь ее розгами. Но не скажу, что не сделаю хуже. Мне придется испить ее до дна, и когда весь этот кошмар для нее закончится, она уже не станет прежней.
Она будет ко мне привязана. Так или иначе. И вся ее жизнь будет в моих руках.
Да только, когда я получу все что мне необходимо, то выкину ее. Снова.
А мое желание – лишь секундная слабость, и оно обязательно будет сполна удовлетворено ею.
Позже.
Кэндис
Женская сексуальная фантазия о связывании – самая обыкновенная реальность. В древности женщине был необходим альфа-самец – жестокий воин, настоящий хищник, охотник, поработитель. Чем больше он мог убить врагов, тем выше казалась вероятность того, что его потомство и его женщина будут в безопасности. По сути, чем страшнее и беспощадней был мужчина, тем комфортнее с ним женщине.
Я прихожу в себя от того, что меня трясет. Но это не похоже на обычный озноб или реакцию тела на порывы ветра. Скорее, нечто подобное мне приходилось чувствовать после долгой и изнурительной тренировки, когда нагруженные до пределов мышцы, возмущенно вибрируют и дрожат изнутри, посылая волны сладкой боли по всему телу.
Черт, как я могу называть то, что он сотворил со мной «сладкой болью»? Должно быть, я обезумела.
Калейдоскоп картинок и воспоминаний кружится в голове невнятным пазлом. Я ничего не вижу, и помню, довольно мало…
Грубые руки похитителей, леденящий страх, и желание оказаться пусть в своей старой и затхлой комнатке в Квинсе, но никак не в том роскошном лимузине, где меня явно пытались изнасиловать.
Болезненный укол и зыбкий туман. Ощущение такое, будто мое сознание «плавает» между сном и реальностью. Я даже что-то вижу и слышу, но все кажется нереальным сном, который скоро закончится…
Я помню его прикосновения. Помню то, что он со мной делал. Почти все… ублюдок связал меня.
Больной.
Мать его.
Ублюдок.
И как только я окончательно осознаю, где нахожусь, и вспоминаю, серебристую веревку в руках Карлайла и ощущаю ее, как бандаж, которым скованно мое тело, мне становится совсем не сладко.
Жадный глоток воздуха и напряжение грудной клетки, позволяют тонким, но прочным нитям врезаться в кожу под грудью так сильно, что приходится прикусить сухие губы, чтобы удержать в себе тихий всхлип. Или стон?
Портупея из прочных веревок так плотно обвивает грудь и талию, задевает ставшие вдруг особо чувствительными соски, подчеркивая каждый вдох и выдох, каждый удар сердца.
Это прозвучит странно, но сейчас, когда я полностью связана, внутри я чувствую себя… как никогда свободной.
Плененная. Зависимая. Но… пробужденная.
Я открываю глаза, но не вижу ничего кроме кромешной тьмы и серебристых всполохов перед глазами. Возможно, в комнате так темно, или я просто потеряла способность видеть, полностью погрузившись в это странное состояние, охватывающее каждую клетку пылающего изнутри тела.
Я хочу закричать, но боюсь, что тогда с моих губ слетит не крик ужаса, а стон наслаждения.
Все это, ну никак не может мне нравиться…
Не могу пошевелить и кончиком пальца, полностью сосредоточившись на ощущениях внутри.
На остром чувстве того, что узлы на поверхности моей кожи, осторожно и медленно ослабляют путы, в которых был затянут разум…
Странно. Так странно.
Теплая, вязкая эйфория, медленно ласкающая изнутри вены, будто жидкое пламя, наливает тело жаром и негой, даруя ему едва уловимую уязвимость, какую я не испытывала прежде.
«Доверяй мне, девочка. Загляни глубоко в себя. И покажи мне на что ты способна». – мягкий, чувственный шепот из недавних воспоминаний, впивается в мое сердце десятком раскаленных молний.
– В ней что-то есть, Макколэй, – едва заметно дергаюсь, услышав незнакомый голос. – Каждый раз, они все лучше и лучше. Но сегодня и ты, и модель превзошли себя. Я бы хотел…
– Прикоснуться? Купить? – ровным тоном отвечает Мак. – Я не позволю. Ты знаешь правила, Дин. Можно только смотреть, – в его голосе звучит плохо скрываемое превосходство. Мне не нужно видеть его, чтобы представить, как фирменная надменная усмешка Макколэя Карлайла кривит его очерченные губы.
И тут, я в полной мере, осознаю, что произошло…
Подонок. Если бы мои глаза не были бы так плотно завязаны, я бы не сдержала слез, выжигающие плотно сомкнутые веки.
Я не верю, что он так поступил со мной.
И как бы ни было горько осознавать происходящее, я понимаю, что сама «подразнила» быка красной тряпкой. Я могла бы залечь на дно, убежать, скрыться… и забрать маму с собой из этой проклятой клиники, в конце концов. Может быть, рядом со мной, ей бы стало лучше?
Нет, мне приспичило бросить вызов Макколэю Карлайлу. И, разумеется, он его принял.
Бежать слишком поздно. Ведь в последний раз, когда я смотрела в его глаза, я увидела, как лед на их поверхности треснул, и что-то живое, человеческое, первобытное… сражающее наповал силой своей воли, кричало мне о том, что он меня не отпустит.
– Сегодня ты превзошел самого себя. Невероятно красивая обвязка. Милая девочка. И эти шрамы… – из уст незнакомого мужчины едва ли не вырывается возбужденный рык. Какая мерзость. Этих идиотов заводят мои шрамы? Больные психи. Где я, черт возьми?
– Не ты ли их на ней оставил?
– Ты утомил меня своими вопросами, Дин. Шоу скоро закончится. Нельзя держать ее в таком состоянии слишком долго.
– Почему?
– Потому что после наслаждения, ими овладевает такой страх, от которого может остановиться сердце, – тихо прокомментировал Мак, и внутри себя я мысленно сожгла его на смертном одре, изрядно облив его бензином. Нет, ну это нормально? Он играет с моей жизнью. Он… он… отпусти меня.
Но кричать я по-прежнему не могу. И даже моя злость, ярость и ненависть, отдается дикой пульсацией между бедер, которые невозможно свести, и прекратить эту невыносимую пытку.
Что он со мной сделал? Я не могу испытывать все это по своей воле. Карлайл точно накачал меня дурью. Я еще никогда не была близка к оргазму так, как сейчас, и этот диссонанс между душой и телом, невозможность проявить свои истинные чувства просто мне омерзительны.
Так значит вот, какую работу мне предлагал Мак? Быть куклой для его игр со связыванием? Что еще он прячет в своем «шкафу», точнее в долбаной лаборатории? Экспериментатор хренов.
И когда я слышу осторожные шаги, я тут же напрягаюсь, но это является роковой ошибкой: так веревки сильнее сдавливают мою грудь, затрудняя дыхание. Не хочу даже описывать в какие чувствительные места врезаются некоторые из них…
– Ты сделаешь хуже, если будешь напрягаться. Расслабься, – мягким, вкрадчивым голосом произносит Мак на ухо. Его горячее дыхание согревает, и почему-то черт подери, успокаивает меня. Почему его голос кажется мне таким приятным и звучит так заботливо? На миг, я даже теряюсь, растворяясь в нежности, которой он одарил меня этим трепетным тоном.
Это ужасно.
Невыносимо.
Мне приятен голос этого психа, моего псевдо-брата, «опекуна-владельца», похитителя… кого там еще? Это даже звучит бредово. И я снова вздрагиваю, когда ощущаю, как широкая и сильная мужская ладонь накрывает горящую кожу между бедер.
– Только я могу трогать модель, – напоминает Мак, когда я слышу судорожные вдохи в комнате. Я никак не могу противостоять ему сейчас, но внутри, мысленно, я уже сожгла его, и начала разрезать его обуглившееся тело на равные кусочки.
Ненавижу.
А когда Мак снимает с меня повязку, я могу лишь слабо поднять голову, обводя взглядом комнату, до сих пор находящуюся в расфокусе.
Мне хочется «переключиться» с проклятого возбуждения, предательски охватившего тело. Мышцы лона выдают его, сладко пульсируя и нуждаясь в разрядке, и за это я ненавижу уже себя, а не того, кто заманил меня в эту ловушку.
Я словно до конца не осознаю происходящее, нахожусь под воздействием теплых волн, атакующих тело.
Не знаю почему, но на короткое мгновение я ощущаю себя в полной безопасности, вновь чувствуя его теплое дыхание на своем затылке.
Судя по всему, я нахожусь на каком-то возвышении, но кажется не подвязана к потолку.
Когда тишину нарушает оглушительный хлопок, входная дверь открывается, и я инстинктивно опускаю голову, как никогда нуждаясь в защите.
Я так хочу, чтобы он закрыл меня от их взглядов. Спрятал.
Одновременно я жажду утешения, одиночества и, конечно, кровавого возмездия. Мысленно я представляю, как раскраиваю идеальное лицо Карлайла и заставляю его захлебываться своей же кровью.
Сейчас – я сплошной клубок, сотканный из противоречий. Клубок… это уже не смешно.
– Ты опоздал к началу. Мы уже почти закончили. Модель скоро пойдет отдыхать, – сухо бросает Мак, скрывая за стальным равнодушием свои истинные эмоции. А есть ли они у ходячего камня, возомнившего себя.
На несколько долгих минут, комната погружается в такую тишину, что я слышу легкий треск веревок, натягивающихся до предела при каждом вдохе. Быстрые шаги, разрезают мертвую тишину, и я наконец слышу знакомый голос, от которого немеет мое сердце…
Нет. Только не Джеймс.
– Что за хрень, Карлайл? Ты совсем дол*анутый? – я не вижу, что происходит в комнате, но звук такой, словно кто-то хватает Джека за предплечья, когда он направляется в мою сторону.
– Прежде всего, успокойся, Джеймс. И ответь на вопрос: она нужна тебе? – я практическую перестаю дышать, прислушиваясь к разговору мужчин.
– Я бл*дь, люблю ее. Какого черта ты с ней сделал? Руки убрали, – в комнате раздается приглушенный смех, принадлежащий мужчинам – напыщенным Элитам и отморозкам, которым Карлайл выставил меня на обозрение. Словно я товар, кукла, бесчувственный кусок плоти…
Так было всегда. Мы с Элли были для тех Элитов биоробатами, созданными для удовлетворения их потребностей, «боксерскими грушами» на которых вымещали злость, гнев и ярость. Играли в Богов, в погоне урвать ощущение всеобъемлющей власти.
Я не могу отреагировать адекватно на слова Джеймса, не сейчас. Кажется, что я теряю сознание, пытаюсь уйти в себя, умоляя про себя, чтобы эта сладкая пытка и одновременно агония души поскорее закончилась.
– Хорошо. Джек, не стоит так буянить при столь важных для тебя гостях. Что они о тебе подумают? Открою тебе маленькую тайну: ты полюбил Бесправную девушку. Если говорить проще: невольницу, рабыню, товар. И он принадлежит мне, Джеймс. И всегда принадлежал, и до тех дней, когда вы скрывались в библиотеке, и после. А теперь ответь на мой вопрос снова: она нужна тебе? Если да, то освободи ее прямо сейчас, и забирай. Я не стану тебе мешать, – спокойно заканчивает свою тираду Мак, продолжая говорить все это с таким превосходством, что меня снова и снова бросает в дрожь.
Идиот. Конечно, Джек освободит меня… он меня любит и теперь я в нем уверена. Вскоре этот кошмар с пленением будет позади, я навсегда забуду о Карлайле, а эта жуткая ситуация еще больше сблизит меня с Джеймсом.
Макколэй
Я никогда не видел Джеймса Грейсона таким. Как только он вошел в основную комнату для проведения шоу «Связанные чувства», и увидел свою загнанную в плети птичку, все в нем изменилось, и я мгновенно почувствовал волну исходящей от него ярости, так похожую на ту, что сейчас бушует внутри меня. Разница лишь в том, что какой бы шторм не царил внутри, я никогда не позволю заглянуть всем им дальше, чем за поверхность его глубин. А на поверхности – либо безмятежные волны, либо корка льда, а порой и целый айсберг.
Идеальные черты лица лучшего друга исказились в зверином оскале, а взгляд метал молнии, то на меня, то на всех присутствующих, что с упоением рассматривали Кэндис.
Но больше всего меня забавляли волны облегчения, счастья и надежды, исходящие от Грейсона. Глупец, он действительно неравнодушен к этой девчонке. И даже его слова, сказанные на эмоциях, самая, что ни на есть правда.
Он влюблен в Кэнди, и его чувства могли бы стать такими сильными… на какие я, не способен.
Такие, какие ей и не снились.
