Текст книги "Enigma (СИ)"
Автор книги: Лана Мейер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)
– Сэр, мы просто проверили…
– Вон, – вторит безликий голос. – Садись, – приказывает неизвестный уже мне. Я даже не задаюсь вопросом, какого черта здесь все говорят на английском? Разве я похищена не местными?
– Тебе лучше слушать все, что я говорю. И тогда, выберешься отсюда живой, здоровой. Еще и смысл жизни в подарок получишь. В игре всегда должна быть цель, Кэндис. Иначе, зачем играть?
Я слушаюсь. Сажусь на скрипучей постели, но не поднимаю ни головы, ни взгляда. Смотрю на свои раскрытые ладони, где темнеет запекшаяся кровь Мака. Не думала, что пожалею о том, что сбежала. Не знаю, виной ли тому связь, установленная, по его словам, между нами. Или я просто сумасшедшая. Но я нуждаюсь в его присутствии постоянно, и ничего не могу с этим поделать. Звучит абсурдно, ведь я чуть его не убила… ох, ну вы понимаете. Склад ума у меня точно не логический. От слова «совсем».
Но эти люди… они словно ждали меня там, на дороге. Может и пистолет у обезьяны оказался не случайно? Все… так странно, запутанно. Сложно. Самое страшное, наверное, для меня – это умереть, так и не узнав ответы на ВСЕ эти вопросы, что вот уже несколько месяцев терзают голову.
– Кэндис, посмотри на меня. Наш разговор будет коротким. По-смо-три, – гипнотизирующие нотки в его голосе заставляют меня, против воли, сделать то, что велит. Я не сразу замечаю татуировку в меж бровной зоне Палача. Сначала смотрю в его глаза… и падаю. Падаю с обрыва, и разбиваюсь о скалы.
Крик застревает в горле. Тело до сих пор ватное, слабое. Если честно, мне кажется, что я сплю. Это не может быть он. Нет. Нет.
– Думаю, ты узнала меня, Кэндис. Натаниель Круз. Давно мы не виделись, не так ли? – если раньше я думала, что лицо Макколэя не выражает никаких эмоций, то сейчас готова забрать свои слова обратно.
Кожа на лице Палача абсолютно натянутая, гладкая настолько, что невозможно определить его возраст. Он почти не изменился, и единственная возрастная складка, что выделяется на его лице – это «морщина гордецов», разделяющая его чересчур изогнутые для мужчины, брови. Но и она не так сильно бросается в глаза, потому что первое, что ты видишь, когда смотришь на Палача – это клеймо на лбу. Рисунок замысловатого треугольника, внутри которого набито множество мелких деталей. Замысловатые узоры, напоминающие древние иероглифы и руны. Как бы там ни было, этот рисунок всегда доводил меня до истерики. Ощущения, когда смотришь на тату, не из приятных.
Кажется, что тебя засасывает в черную дыру, в жерло самого хаоса.
– Лучше убейте. К вам я не вернусь… туда… вы… из-за вас… – я проглатываю слова, не в силах побороть дикую дрожь. Меня будто из ледяной водой окатили. Я не верю в происходящее. Разве все это может быть случайностью? Неужели Мак все это подстроил, и ставит надо мной очередной эксперимент? Может я в виртуальной симуляции?
– Я бы хотел забрать тебя, Кэндис. Вернуть под свое крыло. Но у меня для тебя есть более интересное задание. Времени у нас мало. Я не буду повторять и объяснять элементарные вещи.
– Я не собираюсь выполнять никаких заданий, – кровь превращается в магму, я готова плюнуть в лицо этой твари. Он. Это он убил Элисон. – Лучше сразу пристрелите. Вам это ничего не стоит.
– Нет, – твердо произносит Палач, слегка нахмурившись, поправляя воротник черного мундира с вышитым на груди мелким гербом. – Это невозможно, Кэндис. Ты – бесценна. Ты должна меня послушать, – пытаюсь абстрагироваться от гипнотизирующих ноток в его голосе. – Я дам тебе задание и мотивацию. Цель игры. Мы будем следить за выполнением задания.
– Я не буду делать ничего плохого… я не хочу иметь с вами ничего общего. Отпустите меня. Я вам не принадлежу. Руфус…
– Руфус не купил тебя. Отнял. Но я не в обиде, Кэндис. Тебе не нужно знать всю историю, чтобы принять в ней участие. Как и правила игры, потому что устанавливаем их мы, и время от времени меняем.
– Вы издеваетесь…
– Скажи мне, Кэндис, – он говорит шепотом, но его тихий голос, звучит в моих ушах, как раскат грома. – У тебя есть цель? Цель в жизни. Ты знаешь, ради чего ты играешь? Зачем ты здесь? Чего ты хочешь? – механические вопросы сыплются на меня, как из рога изобилия, окончательно заводя в тупик. Еще один безумец на мою голову.
– Вы что, изд…
– Отвечай. Назови хотя бы одну цель. Чего ты хочешь, Кэндис?
– Свободы. Хочу сама управлять своей жизнью, – не знаю, каким образом, но Палач вытягивает из меня ответ.
– Ты можешь многое изменить. Все в твоих руках. Ты можешь достучаться до людей, до правящей касты, но придется приложить немало сил.
– Разве вы – не одни из правящей касты? Не из Элитов? – я не знаю, почему вообще разговариваю с ним. Не могу иначе, ощущая, как разум затягивает одурманивающей дымкой.
– Ты получишь ответ на этот вопрос. Рано или поздно. Всему свое время. Перейдем к делу, Кэндис. Ты давно живешь в семье Карлайлов. Ты также была близка с наследником Премьер-Министра Грейсона. Неплохо устроилась, правда? В отличие от твоей прелестной сестренки…
– НЕ СМЕЙ ГОВОРИТЬ О НЕЙ, – мгновенно врываюсь я, порываясь встать и накинуться на Палача, и плевать мне, что он от меня живого места не оставит.
– Она так часто тебя защищала, что настрадалась сама. Если бы ты не пряталась за ее спиной, каждый раз, когда мы проводили учебные сессии…
– Это не правда. Это не так… вы просто сборище бесчеловечных тварей, которым плевать на все, кроме денег и власти.
– Это так, Кэндис. Ты права. Но все куда сложнее и глубже, чем ты можешь себе представить. Если я расскажу тебе все прямо сейчас, ты не поймешь и половины, – Круз так быстро оказывается рядом со мной, что на мгновение мне кажется, что он просто телепортировался. Обхватывая меня за подбородок, Палач заставляет поднять взгляд на него, а меня передергивает от отвращения, когда смотрю в его глаза – стеклянные, бездушные, бесцветные.
– Какое-то время ты должна быть с Карлайлом, – медленный и вкрадчивый голос погружает меня в транс, и я понимаю, что смотрю на мерзкий треугольник, действующий на меня, словно маятник. – Настанет момент, когда Карлайл покажет тебе одно место. Отведет тебя туда. В хранилище. Меня интересует несколько моментов. Что именно, ты узнаешь позже. Твоя задача – дожить до этого момента, – губы палача тронула дьявольская усмешка. Мой желудок в очередной раз сделал сальто, и я попыталась отвести взгляд, но мужчина не позволил. – Момент второй, Кэндис. Джеймс Грейсон. Как только появится возможность, и задание в хранилище будет выполнено, ты должна сблизиться с ним. Снова. Влюбить в себя до безумия. Думаю, это будет не трудно, у него… есть к тебе чувства. И это правда. Ты должна не просто влюбить его в себя. Ты должна сделать так, чтобы он сделать тебя частью Элиты. Все инструкции будут приходить тебе на Носитель. Связь будет также осуществляться через него.
– Вы сумасшедший… и Мак… он все поймет… он…
– У Карлайла сейчас наступят не лучшие времена. Он уже не тот, что прежде. Особенно, без тебя.
Господи, я не понимаю, что это значит. И откуда Палач знает, что Карлайл жив? Кто знает, что с ним произошло после того, как я сбежала…
– Итак, после того, как ты станешь…
– Я не буду выполнять ваши указания. Смертью вы меня не запугаете. Вам нечем на меня надавить. Заставить…
– Ошибаешься, – сквозь зубы, бросает Палач. Его губы сжимаются в тонкую линию.
– Нет, – неужели еще один человек собирается шантажировать меня здоровьем матери.
– Эва хорошо защищена, – имя моей матери он произносит… с особой нежностью и обожанием. – Карлайл сильный игрок. Как и Грейсон. Кэндис, тебе выпал прекрасный шанс поучаствовать в большой игре, и выйти из нее победительницей. Искупить грехи…
– Вы ненормальный. Кому и надо искупать грехи, то только вам, – Палач сильнее сдавил пальцы на моих скулах, провоцируя крик, застревающий комом в горле.
– Заткнись. Не заставляй меня быть агрессивным, Кэндис. Я не хочу вновь укрощать тебя плетью. Я хочу, чтобы ты запомнила одну вещь. Я приоткрою тебе завесу тайны: он – ядерная бомба. Если ты не примешь нашу сторону, все потеряет смысл. Все исчезнет, – параноидальный, загадочный и безумный блеск в его прежде бездушных глазах, буквально кричит мне о том, что этот человек просто сумасшедший.
– Вы несете бред… бессвязный бред.
– Тебе только так кажется. Я говорю лишь то, что тебе нужно знать. Ведь у тебя лишь на руках лишь крупицы головоломки, осколки бесконечного пазла картины мира. Правда в том, что Карлайл не лягушек в своей лаборатории препарирует. Довольно разговоров, Кэндис.
– Я не буду никого обманывать. Сближаться с Грейсоном, или о чем вы меня там просите? Я палец о палец не ударю… и уберите от меня свои грязные руки, наконец.
– Тебе все равно, на то, что станет с миром, в котором ты живешь? А как же жизнь, Кэндис? Свободная жизнь… твоя жизнь. Знаешь, я понял. Тебе не хватает мотивации, но ты ошиблась, когда сказала, что мне нечем на тебя надавить, Кэндис, – облизываю пересохшие от волнения губы, затаив дыхание.
– Твоя сестра. Она жива, Кэндис, – всего пять пронзают меня насквозь. Пулей проходят через нутро, и сердце.
– Нет. Я вам не верю… это все ложь. Ложь. Чтобы вы не сказали, я вам никогда не поверю. Я видела… видела все. Ее пульс остановился… я проверяла… проверяла… – бессвязно шепчу я, вспоминая, как приложила губы к запястью Эли, и их обожгло холодом. Дыханием ее смерти.
– Есть такие вещи, как «клиническая смерть», Кэндис. Человек жив, пока жив его разум. Что бы это ни значило.
– Я не могу это больше слушать…
– Тебе придется поверить, если не хочешь до конца жизни получать ее по кусочкам. Где бы ты ни была, мы найдем способ доставить тебе Элисон. Точнее то, что от нее останется, – в эту секунду мой желудок сдавливает болезненный спазм, и его содержимое в виде желчи скапливается у меня во рту. Мерзость и ужас. Все, что чувствую сейчас… страх. Неприятие.
– Я сделаю все, для того, чтобы твоя жизнь была прекрасной и свободной. Но каждый день ты будешь помнить, что ты не спасла ее, в то время как у тебя была такая возможность. Наивысшее страдание для твоей души. Бесконечная матрица ада… – Палач начинает что-то бессвязно шептать, или это я уже не понимаю и не слышу, о чем он говорит.
Он безумен.
Совершенно безумен.
И я, я тоже…
– Я понимаю, тебе нужны доказательства, Кэн. Посмотри на экран, – словно сквозь вату слышу я, и пытаюсь разглядеть девушку на появившейся передо мной голограмме. – Это Эли. И если ты думаешь, что ты живешь в неволе, ты ошибаешься. Посмотри, как проходят ее будни, – я начинаю терять сознание, потому что то, что показывает мне голограмма – невыносимо.
– Вколите ей «Эйфорию». И оставьте в стриптиз-клубе, предварительно переодев в платье. Посмотрим, насколько сильно, эмоции взяли над ним верх и как быстро он прибежит за ней, – последнее, что я слышу и тут же забываю, проваливаясь в сон.
Макколэй
– У каждого есть свое предназначение, Мак, – мне снова снится отец и наш с ним общий урок. Воспоминание.
– И каково мое, отец?
– Ты Творец, Макколэй. Ты им был даже до операции. Выращивал кристаллы. Пойми, ты не был глупым или другим, или…
– Не надо.
– Просто ты жил в своем мире.
– Понятно. И ты решил меня оттуда достать.
– Ты помнишь что-нибудь о своей прежней реальности, Мак? Как воспринимал мир до операции?
– Иначе, – я был немногословен. Я бы не смог объяснить отцу, как воспринимал мир. Я его вообще не воспринимал. Будто находился в другом месте.
– Мне ты можешь открыться, Мак. Ты же знаешь, что я не хочу тебе зла. Ты очень…
– Я важен тебе, потому что я – доказательство твоей «гениальности», – заканчиваю я за него, и отец мрачнеет, решив перевести тему.
– Итак, поговорим, о том, что сейчас. Что ты видишь?
– Я вижу, как материя меняется, в зависимости от фокуса моего внимания.
– Чип…
– Чип тут не причем, папа. Ты что-то от меня скрываешь. С этим миром что-то не так.
– Глупости, Макколэй. Что может быть не так с этим миром?
– Я не буду отвечать. Мне нужно все обдумать еще раз.
– Нет, давай обсудим, Мак. Что тебя напрягает?
– Я не хочу быть тем, кто играет в игру. Я хочу быть тем, кто ее создает, – бормочу под нос я, поворачивая в руке грани головоломки, подаренной отцом. Так тяжело с ней расстаться. – И я умею это делать. Но в этом нет смысла, потому что я ничего не чувствую по-настоящему. Я лишь могу убедить себя или тебя, что испытываю ту или иную эмоцию. Все так пресно и поверхностно. Это все равно, что играть в старую, надоевшую игру… радости не приносит, но дойти до конца – уже принцип. Привычка. Программа.
– В чем тогда смысл для тебя, Макколэй? В чем ты думаешь найдешь его?
Я улыбнулся, но ничего не ответил. Вслух.
Прихожу в себя на холодной поверхности капсулы. Мое тело очищенно от потерянной крови, и я знаю, что мне было сделано механическое переливание, и полная стабилизация физической оболочки. Последнее, что помню – как дуло энергетического пистолета, упирается в живот и горящие гневом, долей безумия, необузданной смелостью глаза Энигмы.
Чувствую себя, мягко говоря, паршиво. И дело не в том, что голова раскалывается на части, и «тупая» боль агонизирует в висках. А в том, что я «ослеп». В том плане, что начинаю по-другому воспринимать окружающий мир. Если говорить на языке программирования, я словно «откатился» до одной из своих старых версий – на много лет назад, когда еще проходил обучение с отцом.
Сажусь на поверхности капсулы. В воздухе до сих пор стоит резкий запах железа, раздражающий рецепторы. Каспер прыгает рядом со мной и не поддается никаким командам. Вырываю из его лап мегаминкс, и быстрыми движениями поворачивая грани головоломки, пытаюсь собрать ее. Но не могу.
Не получается.
Пальцы трясутся, собственные руки меня не слушаются. Я не могу решить простую задачку, несмотря на то, что ранее на это уходило несколько секунд. Не вижу путей решения, не вижу вариантов и комбинаций… я ослеп.
Если бы я мог чувствовать сейчас, как другие люди, я бы назвал свое состояние удушливой паникой.
– Давай. Давай же, – шепчу я, бесконечно поворачивая стороны додекаэдра. Клянусь, я на грани того, чтоб разбить его о стену или поверхность капсулы. В момент, когда я уже готов расколошматить его на части, он собирается. И мне становится легче.
Это уже край, все. Мало того, что у меня нет таблеток: не факт то, что я вообще скопирую их, если найду.
Мне необходимо состояние, которое вызывает внутри Энигма.
Черт, эта девчонка чуть не вышибла мне мозги. На меня энергетическое оружие действует непредсказуемо, потому что внутри находится не только плоть и кровь. Чип вообще мог мгновенно выйти из строя, но каким-то чудом, пострадало только тело.
– Где она? – хриплым голосом интересуюсь я, когда в операционную заходит вызванный мною Роберт.
– Сэр, произошла непредвиденная ситуация.
– Только не говори, что она убежала. Ты же знаешь, что делать в таких случаях. Датчик покажет ее местоположение, где бы она ни находилась, – телохранитель Энигмы прикасается к носу, прежде чем ответить. Успокаивающий жест, не предвещающий мне ничего хорошего.
– Я выполнял другое ваше задание, когда это произошло. Я виноват, сэр. Но проблема в другом. Ее местоположение не отображается. Кто-то его блокирует.
– Это невозможно, – процедил я, решив лично проверить место нахождения датчика Энигмы и ее самой. – Мои программы невозможно взломать.
Открываю световой экран, сначала уставившись в карту Индонезии, а после в карту мира. Если верить данным… Кэндис не существует. Ее нет. Черт, что за тупой лаг? Такого не может быть. Хотя, мне известен случай, при котором это возможно.
Она мертва.
А значит, и я тоже.
Меня не пугает эта мысль. Я просто со всей дури бью кулаком по световому экрану, но, разумеется, моя рука проходит сквозь собранные в воздухе лучи, обжигая теплом. Черт.
– Сэр, кажется, все в порядке, – Роберт вдруг поднимает руку и указывает мне на карту, с мигающей крошечной точкой, которая отображает местоположение Энигмы. – Видимо, временный сбой или…
Или кто-то вмешался. Ладно. Нет времени разбираться.
– Судя по карте, она в клубе, и не в самом безопасном районе. Серьезно?
Я ей задницу надеру, если ее не убьют раньше, чем я доберусь до места.
Глава 11
Макколэй
Полчаса. Долбаных полчаса я потратил на то, чтобы добраться до гадюшника, в котором находится Энигма. «Машина из будущего» вызвала бы вопросы у местных жителей, об этом бы написали в СМИ, а я не хотел подобных проблем и привлечения внимания к своему местонахождению. На байке я ехал быстро, «наслаждаясь» порывами встречного ветра и хаотичностью дорожного движения.
Мне было плевать, жива Кэндис или мертва. Все мысли были только о хранилище, которое невозможно открыть без нее. Я не могу допустить, чтобы эксперимент и моя жизнь прервалась настолько нелепым образом.
Наконец, приезжаю к шумному месту на берегу океана – клуб с банальным названием «Лагуна» утопает в разноцветных огнях, заманивая посетителей своими неоновыми вывесками, громкой музыкой, и акциями на бесплатные коктейли. У входа стоит несколько девушек, разгоряченные тела которых, прикрывает лишь белье, усыпанное пайетками. В том, что это злачное местечко для придания грешным удовольствиям, сомневаться не приходится. Народу в клубе так много, что найти Энигму без датчика, было бы весьма проблематично. Однако, благодаря сигналу, я сразу нахожу ее в толпе танцующих посреди клуба дикарей.
Откровенное платье Кэндис полностью обнажает ее спину, не скрывая от посторонних взглядов глубокие полосы на теле девушки. С тем же успехом, она могла бы завалиться в клуб голой. Медленно изучаю взглядом позвонки, обтянутые нежной кожей, останавливаю его на поясничных ямочках.
Внутри все скованно льдом, несмотря на сухость во рту и тяжелое дыхание. Я не знаю, что происходит со мной снова, и не хочу знать. Мне просто необходимо вернуть Энигму на место.
Все меняется, когда я вижу, как чьи-то грязные лапы прикасаются к моему бесценному объекту.
Сука.
Я даже не хочу думать и анализировать, принимать во внимание логичные выводы о том, что Кэндис наверняка находится не в себе, что она, скорее всего, не могла оказаться здесь по своей воле, я просто вспыхиваю от накалившего нервы чувства собственничества, словно спящий годами вулкан, решивший извергнуться в одночасье.
Руки инстинктивно сжимаются в стальные кулаки, как только вижу, как похотливо, ритмично, в такт долбаной музыке, Эни трется упругой задницей едва прикрытой платьем о пах какого-то ублюдка. Более того, ее руки скользят по плечам второго недоумка, пока тот неистово вылизывает ее шею.
Как только его язык поднимается к ее губам, и она, взмахивая волосами, сексуально прогибается в пояснице, что-то внутри меня замыкает, обрывается.
Я не могу этого испытывать. Не хочу. Но все, чего я жажду прямо сейчас – это расстрелять этих самоубийц из энергетического пистолета, тяжелеющего в кармане брюк.
– Выметайтесь, – хватаю Кэн за волосы, дергая на себя. Она вскрикивает, а потом заливается истеричным смехом, пока я взглядом намекаю ее новоиспеченным приятелям, что им стоит уйти. Убежать. Испариться, бл*дь. С глаз моих, пока не вышиб мозги или не отрезал члены.
– Эй. Какого черта? Я не хочу с тобой танцевать… – дура. Чем она интересно занималась, после того, как чуть не убила меня? Пошла и обдалбалась? Это она от природы такая идиотка или я ее довел?
– Ты не в себе, Кэн. Уходим. Не заставляй меня вырубать тебя и тащить на себе, – рычу я, приближая ее лицо к своему, схватив за волосы с такой силой, что ее милое личико исказила гримаса боли.
– Я хочу остаться здесь, красавчик, – блаженным голоском с томным придыханием произносит она. – Тут так легко и беззаботно… полная свобода. Никаких рамок… – горячо уверяет Кэн, глядя на меня затуманенным дурью взглядом.
– В себя приди. Неразумное создание, – меня настолько бесит эта незапланированная и идиотская ситуация, что я слегка бью ее по губам. Обхватываю скулы, хорошенько встряхивая.
– Руки свои убери. Отвали от меня. Я так надеялась, что ты сдох, – шипит неугомонная сучка, и снова получает по губам ладонью. Обиженно всхлипывает, и взгляд одурманенной крошки вдруг становится осознанным и трезвым. Не обращая внимания на ее крики и попытки вырваться, с громким хлопком закидываю на плечо, и неспешно направляюсь к выходу из клуба.
– Что ты со мной сделаешь, а? Что? Каково будет наказание за то, что я сделала? – ерзая на моем плече, и царапая спину, пыхтит Кэндис, основательно действуя мне на нервы.
– А ты хочешь быть наказанной? – снисходительно интересуюсь я, сжимая в ладони ее попку, провоцируя новую порцию напускного шипения и проклятий в мою сторону.
– Я хочу, чтобы все оставили меня в покое, – надрывно кричит Кэн, когда я ставлю ее рядом с байком, придерживая ослабевшую девушку за талию.
– Покой – это смерть, Энигма, – смотрю то на глаза, то на слегка раскрытые губы.
– Вот давай сейчас только обойдемся без твоих сектанских изречений, – она толкает меня в грудь, и я в ответ ловлю запястья Кэн, мягко прижимая ее ладони к грудной клетке. Один глубокий выдох возвращает самоконтроль…
Я не должен выходить из себя.
Терять контроль.
Поступать, не руководствуясь командам мозга.
Я должен просто доставить объект домой. Вспышка ревности произошедшая в клубе погасала также быстро, как и вспыхнула, но…
– Ты не представляешь, что мне пришлось пережить… – ее вдруг начинает мелко трясти, в голубых глазах зацветает непередаваемая боль.
– Что с тобой случилось? Где ты была, Эни? – бережно обхватываю ее лицо ладонями, заставляя взглядом сказать мне правду. Девушка закрывает веки, начиная нервно мотать головой из стороны в сторону.
По такой реакции можно сделать несколько выводов. Один из них – она начинает сходить с ума. Моральное давление, что я на нее оказываю, ведет к подобному поведению, и, к сожалению, этого не избежать. Мне жаль ее. Мою живую куклу. Девочку, из которой я вытягиваю слишком много. Больше, чем она может отдать.
– Мне плохо, Мак. Мне так плохо. Я не знаю, что мне делать, – она вдруг вскидывает руки, и, прижимаясь лбом к моей груди, начинает рыдать. Ее плечи содрогаются, нуждаясь в поддержке. Сейчас она…
Доверчивая, наивная, мягкая, невыносимо хрупкая, слабая… ее эмоции прекрасны. Девочка-девочка, а не упрямая гармия. И мне нравится, что она разная и непредсказуемая. Это изначально было идеальным сочетанием для моей Цели.
А я… я не хочу обнимать ее в ответ, мне чужда ее искренняя нежность и слабость, но я все равно делаю это, обвивая дрожащие плечи девушки.
– Я не хотела, чтобы ты… чтобы ты, вот так… я думала, что убила тебя… – тихо шепчет Энигма, поднимая на меня пронзительный взгляд. Ее глаза при таком свете выглядят, как крошечная галактика. Скопление голубых звезд. Мне кажется, я вижу в них свое отражение.
И оно мне не нравится.
Я бы хотел смотреть на нее иначе…
– Господи, что я говорю? Ты же… ходячая глыба льда. Ты смотришь на меня так, словно меня нет, – ее указательный палец упирается мне в грудь, а глаза горят так, словно она ждет от меня эмоций, разборок, ответных претензий… ярости, гнева. Потому что она влюблена и привязана ко мне, хочет она того или нет, но женские гормоны делают свое дело.
Но я ничего не чувствую, девочка. Не пытайся найти во мне того, чего нет.
– Держись за меня крепко, – просто приказываю я, перекидывая ногу через байк. – Поговорим на вилле.
Кэн нервно кусает губы, словно пытается придумать варианты отступления или план очередного бегства. Я газую, надавив на нее безапелляционным взглядом, и она решительно садится позади, робко обив мой торс, сцепив руки в замок прямо над бедрами.
Нельзя больше терять ни секунды.
Стараясь не обращать внимания на то, как дрожат ее руки, когда мы движемся вперед по серпантину, подгоняемые ветром, увеличиваю скорость до максимума. Первые лучи солнца слабо освещают дорогу, к несчастью для Энигмы, открывая ей неприглядную реальность того, что мы стремительно движемся вперед по краю обрыва.
Я на сто процентов уверен сейчас в концентрации своего внимания, что даже забыл, как быстро она покидает меня в последнее время…
Дикая пульсирующая боль простреливает голову, позвоночник, разливается по телу. В глазах мгновенно темнеет, и, не веря в то, что не могу контролировать ситуацию, чувствую, как дорога заканчивается под колесами байка.
Мы летим вниз, и Кэндис кричит во все горло, но я почти не слышу ее. Не вижу.
Весь мой мир превращается во тьму, до тех пор, пока я не чувствую, как плашмя ударяюсь о воду.
Кэндис
Адреналин, парализующий ужас, мысленная «перемотка» всей жизни вплоть до этого момента – вот что окончательно вывело меня из состояния наркотического опьянения. В момент, когда мы немного отклонились от дороги, я не сразу поняла, что с Макколэем что-то не так. На самом деле я погрузилась почти в медитативное состояние, когда прижалась к его спине щекой, сцепив руки на его прессе. Он был слегка напряжен, и мне так хотелось… пусть прозвучит странно, но успокоить его.
Я не знаю почему. Не могу объяснить почему, но я почувствовала в непосредственной и молчаливой близости с ним такую связь, которую трудно описать словами. Словно мы стали единым целым, состоящим из двух частиц с противоположным зарядом. Я даже начинаю говорить, как он…
В какой-то момент его бесконечное напряжение, окаменелая внутри боль, стала моей болью.
Я ничего о ней не знаю, он никогда ее не показывает.
Но я чувствую, что она есть.
Незримая рана.
Он чувствует себя другим, лишним, одиноким, несмотря на то, что он гений и весь мир у его ног. Вот что я поняла, обнимая его так крепко и несясь в никуда на безумной скорости.
Может, я просто романтичная идиотка, и влюбилась в психа, который периодический вводит меня в анабиоз. Может, я просто жертва этих его «энергетических веревок», да и материальных тоже. Я не знаю. Мои чувства к нему – это сплошной коктейль из взлетов и падений, злости и преклонения, восхищения, страсти и ненависти… и этот коктейль вызывает зависимость. Принимая его, я чувствую себя живой.
Словно живу не по сценарию.
И я вышла за его пределы.
Но все эти мысли превращаются в пыль, стоит мне вспомнить о еще одном человеке, который с ног на голову перевернул все. Палач. Я даже не хочу думать о том, что произошло, когда меня похитили. Я не помню, как оказалась в клубе. Если честно, все кажется сном и виртуальной симуляцией.
Я уже ни в чем не могу быть уверена. Ведь любое событие в моей жизни, может быть экспериментом Мака… Так, стоп. Это уже паранойя.
В момент, когда я непроизвольно прижалась губами к затылку Макколэя, я почувствовала, что он… расслаблен. Не то, что расслаблен, он мать его, спит. Все произошло так быстро, за доли секунды. Внутренности сжались от ощущения падения…
Удар о воду, казалось, разбил меня на части, что больше не соберешь.
Едва не потеряв сознание от давления на виски и недостатка кислорода, я, наконец, всплываю на поверхность воды. Стоит мне протереть веки, как новая неуправляемая волна вновь накрывает меня с головой, и я погружаюсь под воду. Иду ко дну, задыхаясь и теряя сознание, ощущая неимоверную боль в груди. Легкие разрывает.
Вот так все закончится.
Покой – это смерть, – напоминает в воспоминаниях голос Мака.
Но я не хочу сдаваться.
В мире еще столько всего прекрасного, о чем я читала в книгах, но никогда не видела. А жила ли я? В чем был смысл? Никому я не принесла пользы, а мечтала… вдохновлять сотни людей. Увидеть падающие звезды, находясь высоко в горах. Достать до них руками…
Мечтала встретить закат у океана, по-настоящему. Так чтобы просто сидеть на пляже, и наслаждаться каждым оттенком воды, что меняет цвет ежесекундно, когда в нее «падает» солнце.
Я мечтала создать что-то свое, что принесет пользу хотя бы маленькой группе людей.
Мечтала создать отношения, глубокие и искренние, и заглянуть в глаза маленьким крохам, которые появились на свет из нашей любви. С тем самым, единственным.
Я мечтала о принце, но сейчас поняла, что глазами всегда искала в толпе родственную душу… Руфус говорил, что все двери, которые мы так усердно ищем в своей жизни, всегда находятся на расстоянии вытянутой руки. Нужно только знать, как их открыть.
И одновременно с вытекающей из меня жизнью, спадает и бремя ответственности. За маму… а теперь еще и за сестру?
Я открываю глаза под водой, и вижу стаю серебристых рыб, похожих на звезды.
В секунду, когда меня начинает трясти от недостатка кислорода, я ощущаю, как некая сила выталкивает меня на поверхность. И я отчаянно цепляюсь за эту силу, рискуя потянуть ко дну нас обоих… наконец, под собой я чувствую твердую спину Карлайла.
– Держись, – кашляя, напоминает Макколэй, и я крепче обвиваю его плечи, еще не совсем понимая, что происходит. И не хочу отпускать. Но Мак опускает меня на песок, и сам опускается на колени напротив меня. Его грудь резко вздымается от тяжелого дыхания, и его взгляд снова прожигает меня насквозь.
Никогда прежде я не чувствовала себя настолько «на волоске от смерти». Это падение, и чувство того, как твое тело беззащитно перед бушующей стихией, заставило меня задуматься…
О том, насколько хрупка моя жизнь. И даже если эта жизнь кажется мне бесправной, отвратительной, бессмысленной… это не так.
Есть какой-то сакральный смысл в том, что я просто сейчас смотрю на этого мужчину, что выглядит не менее мощно, чем бескрайний океан позади него.
Есть, потому что, несмотря на все, что произошло, у меня сердце болит и поет одновременно, когда я встречаюсь с ним взглядом.
Есть, потому что, глядя на него, я испытываю настолько глубинные эмоций, что они… они просто не могут быть чем-то пустым и незначимым.
Притяжение, которому невозможно противостоять. Но я буду…
Мой взгляд скользит по белой рубашке, прилипшей к мокрому загорелому телу Мака. Три верхние пуговицы распахнуты, и облизнув губы, я рассматриваю его ключицы, и литые бронзовым загаром грудные мышцы. Его пресс сжимается под воздействием моего взгляда, пока я наблюдаю за каплями воды, стекающими с одежды. Снова возвращаюсь к лицу, заглядывая в зеленые глаза с угольно черным зрачком и такого же цвета окантовкой. Человек просто не может обладать подобным ДНК. Мак всегда производил впечатление того, кто прилетел с другой планеты. Но в свете рассветного солнца, в окружении первозданной природы, он действительно выглядит, как представитель другой цивилизации. Атлант, вышедший на берег из недр затонувшей Атлантиды, не иначе.
Я рефлекторно отползаю назад, безошибочно узнав тот самый взгляд хищника. Тяжело дыша, пытаюсь поправить съехавшее с груди платье, но это бесполезно, потому что от удара с водой оно непонятным образом перекрутилось, задралось, прилипло к телу… неважно. Я вообще в шоке от того, что этот кусок ткани все еще на мне. И взгляд Макколэя красноречиво говорит мне о том, что для него – платья на мне уже нет.
